Старшая кровь

Они сидели на деревянной скамье неподалеку от дома - там, где сад обрывался песчаной поляной, а холм почти отвесно уходил вниз, и в самом низу ночной бездны плескалась разноцветными огнями эльфийская столица. Не сговариваясь, они решили не вспоминать ни о скорой разлуке, ни о грозных предзнаменованиях, ни о его кровавой службе. Вот и вышло, что они почти всё время молчали, лишь порой вполголоса обмениваясь парой фраз. Она сидела у него на коленях, свесив ноги в стрекочущую цикадами ночь, и крепко держала его за руку. Он не противился; лишь порой наклонялся к хрупкому плечику и скользил по нему горячими сухими губами, пытаясь снять полу шёлкового халата - а она в самый последний момент ловко дёргала плечом, не позволяя ткани упасть. Эта нехитрая игра поглощала всё их внимание. Воздух был чист, как родник. Луна окрашивала ночь в мистический мятный цвет. "Лунный свет, указывающий путь", - вспомнила Цири. Она медленно погрузила пальцы в мягкие чёрные волосы, нежно поглаживая подушечками кожу. Он замер, вдыхая и выдыхая очень осторожно. Ей не верилось, что это происходит. Что она гладит эти волосы, обычно спрятанные под стальным шлемом. Греется ровным дыханием того, кто гнался за ней сквозь сотни миров, не отпуская даже во сне. Как бы всё было проще, если бы осталось, как прежде! Если бы он презрительно усмехался и кривился, глядя с высоты своего роста на маленькую глупую dh'oine. Но увы. Вместо этого он тесно прижимался к ней, держал загрубевшими пальцами её ладонь и довольно щурился, точно большой смоляной кот, под её ласками. Странное чувство, связавшее их, было цветком, выросшим посреди дороги. Ему хватило сил пробить утоптанную в камень почву, проклюнуться средь беспросветной пыли и распуститься под неласковым солнцем. Но где-то там, за десятком поворотов - а может, всего двумя - уже цокали копыта и громыхали колеса, которым было суждено растоптать его в прах. Нежный цветок был обречён – это было лишь делом времени. Но пока он рос и креп, даря равнодушному миру тонкий аромат и воспевая извечную победу жизни над смертью. Внизу, на узких улочках и широких проспектах, в воздухе плавали многочисленные шары света - точно круглые разноцветные рыбы. Ей вдруг захотелось украсить и их скромный уголок. Цири протянула руку. Зелёный, фиолетовый, пурпурный, оранжевый и синий шары поочерёдно взмыли с ладони и легли пёстрыми бликами на инжирный шёлк её халата и его голый торс. - Давно здесь не было так красиво, - проговорил он, любуясь еë творением, и осторожно поцеловал краешек круглого человеческого уха, отодвинув прядь с седыми нитками. - А когда было? – ревниво уточнила она, удобнее устраиваясь на его коленях. Эльф ничего не отвечал, но она чувствовала - он погрузился в какие-то воспоминания. Прошлой ночью она рассказала ему всё. Теперь ей хотелось, чтобы и он начал делиться с ней. - Расскажи, - ласково прошептала Цири. Он крепко сжал её ладошку - и вновь долго молчал, глядя на разноцветные огни. - Когда в Тир-на-Лиа празднуют Ламмас, все эльфы выходят вечером на улицы и запускают разноцветные фонари. Такие же, как твои. Я тогда был совсем маленьким…Во дворце был большой приём у владыки, отец с матерью должны были уехать туда. Но я жутко не хотел их отпускать. Я был глупым, капризным ребёнком, - он стыдливо усмехнулся, и она с удвоенной нежностью стала гладить его волосы. - А они зачем-то послушались и остались. И вот мы сидели на этой скамейке втроём. Ели черничный пирог. Смотрели на фонари - некоторые из них поднимались почти до вершины холма. А в кустах шуршали ежи. Искали блюдца с молоком, которые мама им постоянно оставляла... Воин замолк, словно досадуя, что сказал лишнее. Она поспешила убедить его в обратном. Слова для этого не подходили - они были слишком грубы. Она прошлась поцелуями по его лицу, разгладила угрюмую складку лба, согрела дыханием высокие скулы. - Расскажи мне о них, - тихо попросила Цири. - Кем они были? Чародеями? Они служили в Deard Ruadhri, как ты? - Нет. В моём роду военных никогда не было. Я первый, кто докатился, - Эредин вновь усмехнулся. - Они были обычными эльфами. Служили при дворе Ауберона. Отец трудился в казначействе много лет. Этот дом – подарок владыки за верную службу. Мать была одной из целительниц во дворце. - А как получилось... - Не сегодня. Давай в другой раз, Цири, - мягко прервал он, прижимаясь к еë губам. Она согласилась, отвечая ему безо всяких слов. - Расскажи мне одну из своих легенд, Ласточка, - прошептал он чуть погодя, крепче прижимая её к себе. Стылый ночной ветерок тщетно пытался добраться до её тепла. Цири долго молчала, перебирая в памяти многочисленные удивительные сказания, которые так нравились ему. Где-то внизу, над матовой гладью вытянутого озера тянулся мост – хрупкая дрожащая нить огней. Глядя на нить, она наконец выбрала подходящую легенду. - Слушай. Далеко-далеко, на краю земли, в пещере, куда нет входа ни одному смертному, сидят три слепые старухи. Три бессмертные сестры… И она рассказала про трех сестёр, что ведали каждой судьбой - безжалостно, неотвратимо, неподкупно. Про Клото, прядущую нить жизни. Лахесис, отмеряющую её длину. И Атропо, перерезающую нить. Ни могучие боги, ни храбрые герои, ни безумный случай – ничто не могло повлиять на кропотливую работу сестёр, слепых ко всем причинам и обстоятельствам. Слепых, точно игра в кости, столь любимая природой. - Красиво, - вздохнул он, но тонкая линия упрямо сжатых губ его выдавала. – И всё же если каждая жизнь была бы отмеряна ещё при рождении, тогда полотно всех возможных событий было бы соткано уже давным-давно… - Может, так и есть? – задумчиво отозвалась Цири, щекоча его неподвижную тяжёлую руку. – Может, судьба уже всё решила…за нас? - Нет. Никакой судьбы нет, - резко сказал Эредин. – Это лишь спасительная иллюзия для тех, кто боится жить. Она слегка улыбнулась этой горячности, вдруг пробудившейся во всегда хладнокровном и немного надменном воине. Судьба или случай – что свело её с ним, таким странным даже для эльфа? - Это правда, что ты потерял дар предвидения, когда перестал верить в судьбу? – несмело спросила она, разглаживая пальчиками его нахмуренный лоб. – Я ничего не терял, – спокойно ответил он. – Я лишь получил. Я обрёл свободу, Ласточка. Свободу, которую все так яростно ищут. А она всё это время лежит прямо под ногами. Ты тоже можешь обрести её, Цири. Свободу, которую пытаешься найти в далеких мирах. Присмотрись - она у твоих ног. Вздохнув, она приподнялась и стала целовать его в чёрные волосы, в яркие глаза, в нос с твердой горбинкой. Она ничего не поняла из того, что он сказал – и не хотела понимать. Не сегодня. Не сейчас. - И зачем же твои мудрецы построили столько храмов для своих богов и приносили им жертвы, - иронично спросил эльф, закручивая на пальце пепельную прядь, - если те никак не могли повлиять на слепых старух, отмеряющих жизни? - О, это целый философский спор, - засмеялась она, с удовольствием вдыхая аромат цветов и влажной травы. – Я не раз его слышала… Цири вспомнила залитую солнцем площадь, на которой собиралось множество бородатых мужчин; пылкие речи и странные рассуждения, которые ей не удавалось понять целиком даже с помощью телепатии. А потом вдруг вспомнила кое-что еще. - Я видела там этот знак. Ваш знак. Змею, глотающую хвост. - Уроборос. Древний символ. Наши Знающие подцепили его, желая подчеркнуть свою безграничную мудрость, но на самом деле он фигурировал еще в рукописях Aen Undod…Где же ты видела его? - Однажды в город, где я жила, явились путешественники из-за моря. Вместо слов они рисовали картинки разных зверей и птиц. Они показали этот знак и рассказали о своём боге. О творце, который создал мир, а перед этим породил сам себя… - Парадокс, - рассеянно ответил он, поглаживая шёлк её халата. - Может. А мудрец, в доме которого меня радушно принимали, сказал вот что: мы воспринимаем время как линию. Как дорогу, уходящую лишь вперёд, – она вспомнила про растоптанный цветок в пыли и горько вздохнула. – Но что, если время - круг?… Эредин нахмурился ещё сильнее. Долго они сидели так: она погружалась в смоль его волос, а он блуждал среди своих тёмных дум, будто забыв о ней и их негласном уговоре - не тревожиться ни о чем. В траве за скамейкой что-то зашуршало. Цири на всякий случай оглянулась. Разбухшие кроны деревьев смыкались плотными рядами, едва слышно шелестя листвой. Вдали белело два силуэта. - Так кто посадил эти яблони? - спросила она только чтоб прервать грозное молчание. - Шиадаль Доррен аэп Мирвиан, - ответил он, поглаживая её скользкий от шёлка стан. - Мать Лары? Лары Доррен? - Да. Это был подарок. - Кому же? - Мне. На моё рождение. Цири долго молчала. - Какой…странный подарок, - наконец произнесла она. - Вовсе нет. Знаю, в твоём мире малышам дарят разный хлам из мёртвого дерева, - он поднёс её запястье к губам, - но эльфы предпочитают дарить друг другу жизнь. Шиадаль была подругой моей матери Айлин. Они выросли вместе - далеко отсюда, на Архипелаге за морем. Девочки жили в соседних домах и были практически неразлучны. Но после первых генетических проб судьба разделила их. Шиадаль, в полной мере унаследовавшая дар Старшей крови, отправилась в Башню у моря, а моя мать – на обучение в Башню Ворона. Но это не разбило их дружбу, как то часто бывает. Они остались близки. Она всегда останавливалась здесь, когда приезжала в столицу. Сбегала из дворца...совсем как ты, моя Ласточка. Он ласково взъерошил её чуть влажные после купания волосы. - Значит, здесь бывала и Лара? - торопливо спросила Цири. - Бывала. Но уже после смерти матери. Лара охотно приходила сюда, когда её наконец перевезли в столицу. Никогда не отказывалась посидеть со мной, пока мать была на службе до глубокой ночи. Вряд ли, конечно, ей нравилось сидеть с сопливым малышом, - он усмехнулся с каким-то странным выражением лица, - но, видимо, остальная её жизнь была ещё хуже. Цири вновь обернулась - и долго смотрела на яблони. В голове почему-то зазвучал низкий голос волшебницы, которая сама пришла к призракам...Сердце застучало громче. Нет. Не сейчас. Не в их последний вечер. Сейчас – только он. - В нашем мире c телепортацией всё довольно сложно, - вдруг сказал Эредин, крепче сжимая её руку. - Порталы искажаются и взрываются, на большие расстояния их и вовсе не проложить. Столица и прочие поселения закрыты Барьером, который защищает от любых гостей извне…и от тех, кто может наделать глупостей. Но этот сад, где растут яблони - одна из немногих аномальных точек. Отсюда можно уйти. Можно проложить прямой портал. Для меня и моей службы это очень удобно. Он замолчал. В воздухе холодало, и Цири прижалась к нему крепче. - Она сбежала отсюда, - тихо сказал эльф. - Лара? - Да. Был большой скандал. И, конечно же, нашлись интриганы, которые воспользовались этим, чтоб атаковать отца. Заявили, что они с матерью якобы участвовали в сговоре и помогли бежать. А серые прихвостни постарались распустить эти слухи всюду. Отец, положивший всю жизнь на службу Ауберону, в один момент впал в немилость. Мы стали лишними везде. Никто из вчерашних друзей не осмелился протянуть нам руку. Никто... в том числе и наша драгоценная бабушка, - зелёные глаза вспыхнули ядом. - Она ведь так принципиальна. Никогда не использует своё положение...Как знать, если бы она хоть раз нарушила свои чёртовы принципы, её правнучка была бы жива! И не пришлось бы теперь стенать о своём одиночестве, используя невинное дитя в своих целях... Она торопливо гладила его волосы, пропуская смоляные пряди между пальцев. Яркие глаза потухли, но губы по-прежнему были упрямо сжаты. - Откуда ты знаешь, что она не пыталась? - тихо спросила Цири. Зелёный лист, кружась, упал прямо на плечо. Огней внизу становилось всё меньше. - Я уже обещал, что выполню твою просьбу, - неохотно сказал Эредин, глядя куда-то вдаль. - А ты обещала, что больше мы об этом говорить не будем. Она молча поцеловала его в макушку. - Кровные связи ничего не значат. Не добавляют ни любви, ни доброты, ни жертвенности. Особенно у тех, чьи жизни исчисляются сотнями лет. Запомни это, моя маленькая… - он надолго замолчал, а потом вдруг усмехнулся. - Интересно, догадываешься ли ты, кто твой единственный оставшийся в живых родственник. Родной брат твоей прабабки Шиадаль… Тёплая ночь обернулась ледяной дурнотой, когда она вспомнила большие изумрудные глаза, выпивавшие из неё волю и радость жизни. - Все мои родственники мертвы, - резко сказала Цири. - Никого нет. Он ничего не ответил. Лишь склонился к ней и прошёлся горячими губами от самой нежной точки возле уха до краешка плеча. Она молчала, прикрыв глаза. По телу разбегалось упоительное тепло. Грудь, отчётливо видневшаяся под тонкой тканью, волновалась всё сильнее. Её уже охватывало нетерпеливое жаркое беспокойство, и она стремилась вобрать в себя последние ароматы и звуки вечера, прежде чем погрузиться в ночь, где не останется ничего, кроме них. - Как это произошло? Почему она сбежала? - вдруг спросила она, чувствуя, как шёлк соскальзывает сразу с обоих плеч. Ласковые руки остановились. Тело сердито заныло. - Не знаю, Цири, - прошептал он, - я ведь был тогда ребёнком… И она поняла, что Эредин Брекк Глас, никогда не боявшийся говорить правды, впервые ей солгал. Разноцветные шары зашипели и погасли. Их губы встретились. Страшные видения, огонь на новиградском холме, грустный взгляд, звон мечей – всё это смешалось, нахлынуло на неё и тут же отступило, оставляя что-то другое – хрупкое, болезненно-нежное, горячечно-безумное и такое сильное. Оставляя лишь аромат цветка, что неизбежно должен был погибнуть, но сейчас расцветал, заполняя собой весь мир. Огни под ногами догорали разноцветными угольками. Скамейка тихо скрипнула в темноте.

***

Она вынырнула из сна одним резким рывком. Ей чудилось, будто кто-то окликнул её. Скомканные простыни заливал робкий персиковый свет. В саду птица самозабвенно выводила затейливую мелодию, которую затем подхватывал целый пернатый хор. Цири приподнялась на локте, сонно глядя на веранду. Дверь скрипнула, открываясь шире - ей вновь показалось, что кто-то позвал еë, хотя она не слышала ни звука. Цири осторожно выскользнула из-под горячей руки. - Куда ты? – сонно спросил он. - Мне душно, - соврала Цири, поспешно целуя его лицо. - Скоро вернусь. Он легонько вздохнул, моментально погружаясь в сон. Она обернулась в простынь, прошмыгнула на веранду - и замерла на месте, увидев, что в саду кто-то есть. Эльфийка в дорожном тёмно-сером плаще стояла к ней спиной и нервно озиралась по сторонам. На светлой, с пепельным отливом, косе золотились лучики солнца, показавшегося из-за синих холмов уже наполовину. Цири так и застыла истуканом, пытаясь понять, что же делать. Разбудить его? Окликнуть девушку? Что-то было не так, и она упорно пыталась понять, что именно – вдруг догадка обожгла её разум, тут же отдавшись холодом до самых пяток. Белеющих яблонь в саду не было. В нём вообще больше не было никаких деревьев – лишь тонкие саженцы, аккуратные грядки с цветами и пышные кусты вдалеке. Завязав бежевые складки на груди, Цири попыталась неслышно скользнуть ближе к перилам. Половица под ногами предательски скрипнула. Эльфийка обернулась. Несколько мгновений две пары ошарашенных изумрудных глаз смотрели друг на друга. На красивом лице эльфийки выступали золотистые веснушки. В руке она сжимала маленький узелок с вещами. Зеленый камешек на перстне сверкнул в утренних косых лучах. Вздохнув так глубоко, что закололо в ребрах, Цири подошла к краю веранды и положила дрожащую руку на деревянные перила. - Лара. Лара Доррен, - медленно произнесла она, удивляясь собственному спокойствию. - А это – временная петля. Эльфийка молча разглядывала порозовевшее от холода девичье лицо, спутанные пепельные волосы, худенькую фигурку, замотанную в простынь. - Это ты меня…призвала? – вновь спросила Цири. Лара отрицательно покачала головой. «Что ж…Илльриэн говорил, что я уже попадала во временную петлю, которая вернула меня домой, - вновь поражаясь своему хладнокровию, думала ведьмачка. – Значит, теперь я оказалась в ещё одной…Но кто её создал? Неужели я сама? Но я не могла, никак не могла. Я ведь не умею этого!» - Легенды не врали, - наконец проговорила эльфийка низким голосом с какой-то чарующей хрипотцой. – Я вижу перед собой Зиреаэль. Владычицу времени и пространства. Вижу наяву. Здесь, в этом доме. Лара Доррен аэп Шиадаль жадно вглядывалась в её лицо, словно стремясь запомнить каждую чёрточку, а Цири – смущенная, напуганная, возбуждённая до предела – вновь замерла, прижав руку к пылающей щеке. - Ты – эльфийка, и ты – человек. - Можно сказать и так, - промямлила она в ответ, совершенно не представляя, что делать дальше. Солнце поднялось выше. Охристые лучи мягко окрасили светлую простынь и серый плащ. Птичий хор гремел всё неистовее. Эльфийка вдруг склонила голову, прижав руку к сердцу. Цири вздрогнула. Когда Лара подняла лицо, тряхнув пышной косой, в изумрудных глазах блестела утренняя роса. - Твоё появление – бесценный дар для меня. Моя величайшая награда. Теперь я знаю, что была права. Что совершила единственно верный выбор. Теперь я знаю… Цири молчала, чувствуя, как в горле нарастает болезненный ком. Ей вдруг нестерпимо захотелось пить - но как назло перед ней на столе стояло лишь большое блюдо с разноцветными яблоками. - Ты не должна ничего рассказывать, Зиреаэль… - Я понимаю. - Но ты можешь спросить. Всё, что хочешь. Всё, что нужно. Только скорее, Владычица. Времени мало. Цири отчаянно закивала, чувствуя, как мокнут ладони. Мысли тут же рассыпались роем испуганных сверчков. - Почему ты ушла, Лара? – тихо спросила она. – Знающие ошиблись? Насчёт…твоего ребёнка? - Всё совсем наоборот, Зиреаэль. На этот раз они угадали. Костяшки наконец упали в той самой комбинации, которую искали тысячи лет. Я видела своего…нашего ребёнка. Нашу дочку. Волшебницу, способную открывать Врата миров. Эльфийка сделала несколько мягких шагов и оказалась совсем рядом - так, что Цири отчетливо видела её веснушки, пушистые ресницы, крошечные трещинки на полных губах. Знала ли Лара, что несколько лет спустя ей предстоит умереть среди чужих земель, от голода, холода и полного истощения?.. - Знающие тоже видели это. Мой отец. Мой жених. О, в их видениях всё было прекрасно. Они видели, как девочка, выросшая под их непрерывной опекой, с лёгкостью открывает порталы, выпуская в твой мир тысячи Всадников. Видели реки людской крови, в которых наши кони моют копыта. Долгожданную месть за резню в Лок-Муинне. За бойню у Шаэрраведда. За каждую загубленную эльфийскую жизнь – сотни людских. И я это видела. Ты ведь тоже видела, Зиреэаль? – она кивнула, вспоминая красные фигуры, скачущие сквозь зарево пожара в её снах. – Но я побывала и там, куда они заглянуть не могли. Потому что заглянуть так далеко может только мать… - Люди бы убили её…рано или поздно, - прошептала Цири. - Хуже. Нам никогда не догнать людей в хитрости и коварстве. Рано или поздно они бы захватили её. А дальше…я видела и то, что будет дальше, Владычица. Изощрённые пытки, ломающие разум. Галлюциногенные смеси. Чары, разработанные специально для неё. Она страдала бы долго, очень долго, Зиреаэль. Страдала бы так, как никто ещё не страдал. Познала бы все грани боли и унижения. Но в конце концов людские чародеи добились бы своего, изломав её разум и подчинив себе дар. Они бы открыли порталы обратно. В наш мир. Я видела, как наши леса и сады гибнут, охваченные огнём – а за ними гибнет и мой народ. Ведь без нашей земли, нашей опоры, мы бы уже не смогли окрепнуть и вернуться. А война, тем временем, покатилась бы дальше, охватывая новые миры. Ведь есть ли предел жажде власти, когда в руках такое оружие?... Цири молчала, глядя, как в воздухе кружатся серые хлопья пепла. Как превращается в тусклую безжизненную равнину всё, что когда-то радовалось, цвело и жило. - Война – это пожар, - тихо сказала Лара, уткнувшись невидящим взглядом в тонкие саженцы. – И начинают её те, кто любит играть с огнём. Кому нравится смотреть, как искра в их пальцах оборачивается языками пламени. Но стоит лишь выпустить пламя из рук, и оно разрастётся, пожрав всё вокруг. И его уже не остановить – ни мольбами, ни заверениями, ни свершённой местью. Каждая капля крови потянет за собой другую. Каждый удар обернётся новым, ещё более мощным. И так будет продолжаться, пока не останется никого, кроме кучи пепла. Есть лишь один способ этого избежать. Не дать войне начаться. Вот почему, Зиреаэль… Цири торопливо сжала прохладную руку эльфийки в своей, дрожащей и горячей. В изумрудных глазах светилась решимость – и тихо тлело смирение. Лара знала. Она уже всё знала. Знала, что через несколько мгновений навсегда покинет друзей и родных, чтобы погибнуть где-то на безымянных равнинах. Знала, что собственные собратья сурово осудят её, вымарав отовсюду сам факт её существования, и даже Башня Чайки, Tor Lara, будет стыдливо переименована, чтобы никто и никогда не вспоминал о предательнице… предательнице, которая спасла собственный народ. - Моё время уходит, Владычица, - прошептала эльфийка. - Я должна открыть портал. Барьер слабее всего на рассвете. - Меня преследуют призрачные всадники. Дикий Гон, - торопливо заговорила Цири. – Они приходили за мной в разные миры. Приходили во сны. И даже в видения… - Дикий Гон…Так зовут их там, где ты родилась? - удивилась Лара. - Они – тени, Зиреаэль. Тени храбрых воинов, странствовавших по далеким мирам и межмировой пустоте. Тысячи лет назад, когда наш народ был един и могуч, а Старшая кровь текла в жилах большинства эльфов. Но их воля и разум осталась там же, где горячее дыхание, биение сердца и радость жизни. Теперь это лишь призраки, что носятся по всем человеческим мирам, чтобы отыскать тебя, Владычица. Но ты нужна не им. Ты нужна тем, кто подчинил их себе. Тем, кто повелевает тенями. Жизнью и смертью целых миров. Водой и пеплом. Лара вдруг вскинула голову, глядя на второй этаж дома и торопливо прислушиваясь. Цири не слышала ничего, поглощённая смятённым жаром. - Я хочу знать…- хрипло начала она, не узнавая собственный голос. – Хочу знать, есть ли способ вернуть…моих… - Слушай меня внимательно, Зиреаэль, - голос эльфийки вдруг стал громким и отстранённым.- Ты должна вернуться туда, где всё началось. В Tor Zireael. Там ты откроешь чёрную дверь. - Что за черной дверью? – торопливо перебила Цири. Изумрудные глаза стали пустыми. Из них глядел серый холод вечности. - Конец. Окончательный и бесповоротный. Но ты сделаешь из него начало. Потому что ты – начало и конец. Змея, глотающая хвост. Конец порядка и начало хаоса. Конец хаоса и начало порядка. Помоги нам, Владычица. Убереги людей и эльфов. Всех. Потому что в конце наш пепел будет одинаково серым… Лара вдруг судорожно вздохнула, прикусив пухлую губу до крови. В её глаза вернулась жизнь. Она торопливо оглянулась – солнечный диск почти полностью вышел из-за холмов. В саду было совсем светло. - Пора, - прошептала эльфийка. - Осталось последнее. Прошу тебя, Зиреаэль. Передай несколько слов тому, кто был моим верным другом и защитником. Кто никогда меня не предавал. И кого я предам теперь. Передай…когда придёт время. Цири крепко держала дрожащую руку с тонкими пальцами и серебряными кольцами, вслушиваясь в быстрый шёпот на Старшей речи, который почти заглушала птичья песнь. - С кем ты разговариваешь, Лара? – вдруг раздался требовательный детский голос. На поляну вышел пухлощёкий черноволосый малыш. Сонные зелёные глаза с недоумением смотрели на эльфийку. В руке он держал за длинный шерстяной хвост тёмно-красную лошадку. Острая мордочка игрушки волочилась по высокой траве. - Почему ты не спишь, Эри? – нервно спросила девушка, отпуская руку Цири и бросаясь к малышу. – Ты что, следил за мной? - Нет. Я проснулся среди ночи и теперь не могу уснуть, - печально сказал мальчик. - Опять кошмар приснился? - Нет. Не кошмар. Это звёзды. И они убьют меня. - Это просто сон, малыш. Не бойся. Не могут звёзды никого убивать… Лара опустилась перед мальчиком на колени, ласково поглаживая короткие смоляные волосы. Сердце Цири стучало так, что ей стало дурно. В ушах зашумело. - Так с кем ты разговаривала? – не унимался он. – Ты что, поймала призрака? - Нет, малыш. Я разговаривала…с одной волшебницей. Могущественной волшебницей. - Мама говорит, что ты – самая могущественная волшебница, - доверительно сообщил эльфёнок. – Она что же, даже сильнее тебя? - Да. Она – Владычица времени и пространства. Мальчик с интересом покосился на веранду. Цири жадно смотрела в зелёные глаза - но он лишь слепо бродил взглядом по стене за её спиной. - Никого не вижу, - пожаловался малыш. – Не хочет показываться…Скажи, а эта твоя волшебница – красивая? - Да, - улыбнулась эльфийка. - И добрая? - Добрая. - Тогда я тоже хочу увидеть. Покажи мне её, Лара! - Увидишь. Но позже, малыш. Не сейчас. - А когда? – нетерпеливо спросил он, вновь бросив любопытный взгляд на веранду. - Много лет спустя. Но ты увидишь, Эри. - Обещаешь? – требовательно спросил эльфёнок, слегка дернув за кончик русой косы. - Обещаю. А теперь мне надо идти, малыш. Срочно. Прямо сейчас. - Куда ты собралась? Зачем? – он вцепился маленькими пальчиками в еë руку. – Папа же должен отвезти тебя во дворец в полдень. Он говорил, что у тебя будет торжественный обед с этими, как их…знатными родами. Там ведь будет и твой жених! - Знаю, знаю...но мне надо уходить. Прямо сейчас. - Но ты же вернёшься? – радостно спросил мальчик. – До обеда? - Да, конечно, - мёртвым голосом произнесла эльфийка. Её лицо вдруг стало жалким и потерянным. Малыш взглянул на неё и поджал губы. - Ты врёшь, Лара, - сурово сказал он. - Ты же говорила, что нельзя врать… Эльфийка вдруг закрыла лицо руками и судорожно вздохнула. - Хорошо, хорошо, - тихо сказала она, отрывая ладони от лица и вновь беря маленькие ручки в свои. – Я не буду врать, Эри. Скажу правду. Я не вернусь, никогда не вернусь сюда. Я должна так поступить. Поверь. Мне не оставили выбора, мне просто не оставили выбора. Как бы я хотела, малыш, чтобы ты никогда не узнал, что это такое – когда тебе не оставляют выбора … - Слушай, Лара, - шёпотом сказал мальчик. - Давай вернёмся домой. Ты просто расстроена и сама не знаешь, что говоришь. Кто тебя обидел? Ты что, опять услышала эти мерзкие сплетни глупых dh`oine? Не обращай на них внимания! - Нет. Нет, - твёрдо сказала девушка, поправляя выбившуюся прядь. – Поздно. Будущее уже написано, и я видела его сегодня. Прошу тебя…- её голос дрогнул, - ты должен знать, что я…что я невиновна. Я не предательница. Я сделала так, потому что... Не думай обо мне плохо, малыш. Пожалуйста… Она отвернулась и несколько секунд молчала, тяжело дыша. Мальчик осторожно прикоснулся к светлой косе. - Нам нужно вернуться, Лара, - растерянно сказал он. – У тебя, наверное, истерика… - Нет. Всё в порядке, - она улыбнулась жалкой улыбкой, едва растянув одеревеневшие губы, и вдруг сдёрнула с руки кольцо. – Возьми его на память обо мне, прошу! Не забывай меня. Не забывай Лару. Я привязалась к тебе, малыш. Мне всегда хотелось иметь братика...Говорят, когда-то у меня был братик, но теперь эта история стёрта…Впрочем, неважно. Больше ничего не важно… Её шёпот становился всё более бессвязным. Эльфёнок крепко сжимал перстень в кулаке. Она решительно развернула его лицом к веранде. - Теперь ты должен кое-что мне пообещать, Эри. - Что? - Ты должен закрыть глаза. И не оборачиваться. Ни в коем случае. Это очень серьёзная магия, малыш. Нельзя оборачиваться. Иначе случится беда… - Хорошо, Лара, - печально сказал мальчик. - Я надеюсь, что ты скоро успокоишься и вернёшься. Дядя Ориан говорит, что всем женщинам время от времени нужно покричать и поплакать… Яркие зелёные глаза закрылись. Лара горько усмехнулась и ласково прикоснулась к пухлой щеке. - Прощай, малыш. Не забывай меня! Не бойся снов, ты сильнее их. Ты сильнее всех. Он лишь печально вздохнул в ответ. Чародейка развернулась и быстро побежала вглубь сада. В воздухе уже разгорались нефритовые очертания портала. Лара остановилась, подняв руку и наморщив лоб – портал набирал мощь, но всё ещё казался призрачным. Вдруг мальчик открыл глаза. Его губы задрожали. Цири поняла – сейчас он нарушит своё слово. Он обернётся – и побежит за ней прямо в портал. Но ведь этого не произошло! Этого никак не могло произойти… Но времени думать не было. У неё были лишь доли секунды. Она схватила с блюда яблоко и бросила в сад – оно, прыгая, покатилось прямо к аккуратному маленькому ботиночку. Зелёные глаза расширились в удивлении. Он слегка попятился – а Цири уже хватала и бросала, снова и снова. Жёлтые, оранжевые, красные шары градом катились к его ногам, а он всё пятился и пятился… Прощай, Владычица. Береги его. Тихий шёпот унёс рассветный ветер. Зеленоватая вспышка в саду возвестила, что всё кончилось. Петля замкнулась. - Прощай, Лара Доррен. Будь счастлива там…в других мирах, - с печалью произнесла Цири, глядя на пустой сад. Белоснежные яблони шелестели, горя в золотисто-розовых лучах. В птичий хор вплетались новые трели. Где-то далеко внизу залаяли собаки. - С кем ты разговариваешь, Цири? Он стоял на пороге, сжимая в руках одеяло, и сердито смотрел на неё. - Сама с собой, - быстро сказала она. - Я так…рассуждаю вслух, иногда. Он хмыкнул, ничуть ей не поверив. Подошёл ближе и закутал её дрожащее от холода тело в мягкую шерсть. Она поспешно встала босыми ногами на край одеяла. - Глупая, глупая Ласточка, - недовольно проговорил эльф, выглядывая в сад. – Ты разве не знаешь, что тебе нельзя замерзать? Ты можешь заболеть, а лекарств от ваших болезней у нас нет… Она молча взяла его за подбородок, развернув лицо к себе. Впилась в него изумрудными глазами. - Ну, что с тобой, мотылёк? – ласково спросил он, проводя пальцем по щеке чуть ниже шрама. – Тебе приснился кошмар? - Поцелуй меня, - звонким шепотом потребовала она. На его лице мелькнуло удивление. Он послушно склонился к ней. Чёрные пряди упали ей на лицо, забились в рот – но это было уже неважно. Она жадно схватилась за его губы, не желая отпускать, не желая разрывать их поцелуй. Никогда. Много птичьих трелей спустя ему всё же удалось освободиться – он выпрямился, по-прежнему глядя на неё с удивлением. Она не отрывала от него взгляда. Он нахмурился и теснее прижал её к себе, схватив за бедро. - Малышка, что случилось? Скажи! - Я люблю тебя, - яростно прошептала она, сжимая до боли его подбородок. – Люблю! Не оставляй меня, Эредин. Поехали со мной в Башню Ласточки. Будь со мной. Больше ничто не имеет значения, ничто… Он вновь склонился и стал мягко целовать её лицо, прикрыв горячими губами глаза, в которых уже дрожали слёзы. Странные слёзы то ли горечи, то ли счастья - то ли того и другого вместе. - Я провожу тебя до Башни, - шептал он, не отрываясь от нежной бледной кожи. - Поедем вдвоём, через пару часов. Но я не могу бросить службу, ты же знаешь…и надо разобраться с чертовщиной, которую затеял этот болван Мориэн…Я не оставлю тебя, моя Ласточка. Не оставлю! Она кивала, дрожа в его руках. Слёзы срывались с ресниц и ползли по щекам, а он собирал губами эту солёную воду. Пробовал на вкус их мимолётное счастье. Вдруг он резко выпрямился - и заглянул в лихорадочно блестевшие перед ним глаза. - Что-то с тобой случилось, Цири, - хмуро сказал воин, качнув головой. – Случилось, и ты не говоришь. - Всё хорошо… - Не ври мне! Ты бы видела себя со стороны! Глаза горят, точно безумные – а сама бледная, как призрак… Она глядела на него, тщетно пытаясь унять пожар в голове и выловить средь оплавленных осколков хоть одну разумную мысль. Тело сотрясала мелкая дрожь. - Как призрак, - задумчиво повторил Эредин и наморщил лоб, точно мучительно вспоминая что-то. Он посмотрел на пустое блюдо. И вдруг, отстранившись, выглянул за перила. Туда, где в утренней росе блестели яблоки, разбросанные по траве. Она почувствовала, как он вздрогнул всем телом – и вновь повернулся к ней. Впервые она увидела, как холодные зелёные глаза наполняет страх. - Это была ты, Цири, - тихо сказал он, не отрывая от неё потрясённого взгляда. - Ты остановила меня! Она прижалась к широкой груди и судорожно всхлипнула. На месте Владычицы времени и пространства осталась лишь напуганная девчушка, отчаянно нуждавшаяся в его тепле и сильных руках. - Я проснулась от того, что меня кто-то зовет… Пришла сюда, а там – она, и я не знала, не знала что мне делать… - Тише, тише, - ласково шептал он, гладя её спутанные волосы. - Всё хорошо. Ты у меня самая храбрая малышка, самая сильная… Не плачь. Почему же ты плачешь? Она лишь тихо вздыхала, прижимаясь к его горячему обнажённому телу. Так они и стояли, глядя в сад, на разгоравшееся утро нового дня, и не думая ни о чём. - Я не верил, - вдруг глухо проговорил он. - Думал, это очередная сказка и какие-нибудь чары…чтобы отвлечь глупого ребенка, так некстати оказавшегося под ногами. - Неправда, - Цири подняла голову и взглянула на него изумрудными глазами, в которых высохли слёзы. – Ты всегда верил. И сразу всё понял, когда увидел меня. Поэтому ты был так груб, Эредин. Убеждал меня, что я никто и ничто. Хотел скорее избавиться от…навязанной судьбы. Ты был прав, говоря, что я боюсь своего влечения и тебя. Но ведь и ты боялся не меньше моего… Он отвернулся и долго смотрел в сад. Затем также резко повернулся к ней. - Я больше никогда не обижу тебя, - прошептал он, целуя пепельные волны. - Моя волшебница... Одним движением он поднял на руки хрупкое тело, туго завернутое в кокон одеяла. Утренний свет заливал сад, заливал белоснежные яблони, заливал весь мир, не оставив от тьмы даже крошечной тени в углу. Но ей больше был не нужен свет. Она обхватила его шею и вновь прижалась к губам, закрыв глаза. - К чëрту всё, Цири, - хрипло проговорил Эредин. – К чёрту пророчества, знаки судьбы и великие предназначения. У нас есть ещё несколько часов, малышка. И я хочу думать только о тебе. Быть с тобой. Чувствовать тебя. - Да, - слабо прошептала она прямо в его губы. - Всё, что угодно – да.