***
- Это не та дорога. Мы едем не туда! Он, по своему обыкновению, ничего не отвечал. На губах играла лёгкая усмешка. - Куда ты везёшь меня? - с деланым возмущением спросила Цири. - Вечером будешь на месте, малышка. - Но мы едем не туда, - засмеялась она, пытаясь изобразить сердитый взгляд. - Разве это важно, me luned? Он слегка натянул поводья. Его удивительный жеребец - тонконогий, но крупный, с невозможным окрасом красного дерева - тут же остановился как вкопанный. Цири, к вящему неудовольствию Кэльпи, тоже решила остановиться. Эредин склонился к ней всё с той же дразнящей и совершенно невыносимой улыбкой. - Доверяешь мне, liriemnel? - Я не знаю, что это значит – liriemnel! Он крепко сжал её маленькую ладонь в тяжелой руке. - Это значит – радость, от которой сладко и больно. И она тут же поняла, что это значит, когда та самая сладкая боль скользнула под рёбра и наполнила до самых краёв. - Доверяю, - тихо ответила Цири. Он сжал её ладошку крепче. Пришпорил коня и потянул за собой. В глазах потемнело, чернота одним махом проглотила весь мир. Тело сжало со всех сторон. На миг она испугалась, что кости сейчас треснут, но неведомая сила уже отпустила, бесцеремонно пихнув сзади. Его дар был другим. Грубым, резким, но удивительно точным. Кэльпи, никак не ожидавшая такого подвоха, поднялась на дыбы и разразилась яростным ржанием. Цири долго успокаивала её, припав к шее. Лишь когда вороная кобылка наконец затихла, она поднялась в седле и огляделась. Дорога спускалась в долину, в которой раскинулся удивительный город. Башенки и дома, лестницы и фонтаны – всё было одного насыщенно-изумрудного цвета. Каменные стены покрывал ровный ковёр из мха и сочных трав. Изящные колонны были оплетены толстым слоем лиан, окна и крыши скрылись под пеной плюща всех оттенков, от травянистого до вишнёвого. На плоской крыше большого дома, весело повизгивая, носилась стайка животных навроде сильно вытянутых собольков. Город, когда-то выстроенный здесь волей эльфов, не выглядел мертвым. Он стал новым витком жизни - беспечной, зелёной, всепобеждающей. Заворожённая пейзажем, Цири и не замечала, как их лошади медленно идут почти копыто в копыто. Из заросших скал били высокие водопады. По склонам журчали ручьи, впадая в горную реку. Скалы были испещрены многочисленными морщинами, и из каждой сочилась вода, из каждой пенилась яркая мурава – и оттого долина расцветала всеми существующими оттенками зелени. - Иссенья. Город воды, - Эредин сорвал с ветки белоснежный ароматный цветок и вплёл в её волосы. – Первый город, который мы основали. К сожалению, здесь часто случаются обвалы и другие катаклизмы. Его пришлось покинуть, и теперь природа забрала своё... Она долго молчала, наслаждаясь городом воды и медвяным ароматом в волосах. - И что же, отсюда ближе до Башни? - Отсюда до Башни не менее недели пути. - Ах, вот как... Он склонился, опираясь рукой о её седло. Кэльпи всхрапнула и дёрнула крупом. Они больно стукнулись носами - но лишь тихонько засмеялись, глядя друг на друга. Изумрудные дома постепенно заканчивались. Вдали ревел грандиозный водопад, низвергаясь серебряным полотном в бездну. - Я не видела в ваших городах ни одного храма, - вдруг сказала Цири. - У нас нет религии, малышка. Нам не нужно разрешение и оправдание от высших сил. - И…никогда не было? Эредин задумался на пару секунд. Потом качнул головой. - Никогда. По крайней мере, мне об этом ничего не известно. - Так значит, эльфы ни во что не верят? – усмехнулась ведьмачка. - Мы верим в равновесие. В вечное равновесие природы, где мы – лишь россыпь песчинок. Часть всеобщего механизма. Людям тоже следовало бы верить, luned. Помнить о великом равновесии, даровавшем жизнь… - Но ведь религия нужна, чтобы знать, что будет после смерти, - робко возразила Цири, провожая взглядом башенку, в которой сновали весёлые зверьки. - После смерти будет жизнь, - он ласково прикоснулся к её талии. – Взгляни: разве этот город мёртв? Он переродился и полон жизни. Так и мы, малышка. В конце мы обретём свободу, избавившись от горького груза ошибок и воспоминаний. Вновь станем частью вечного потока природы. Цири поджала губы, глядя вдаль. Ей совершенно не нравилась такая религия. Она бы предпочла вечный пир среди храбрых воинов, как верили на Скеллиге. Или цветущие сады Великого Солнца. Но лучше всего – остров яблонь, тихого журчания воды и блаженного покоя. На рассвете они бы слушали птиц, а она бы высыпала в его прекрасные чёрные волосы белоснежные лепестки... "Мы больше не увидим друг друга, - вдруг поняла Цири. - Если он... если он и правда...то уже никогда. Никогда!" Страшное слово щёлкнуло в голове, мгновенно стерев зелёное буйство вокруг. Она молча пришпорила Кэльпи и унеслась вперёд. Эредин быстро догнал её. С удивлением взглянул на её злое лицо и плотно сжатые губы, но ничего не сказал. Они долго ехали в тишине. Город сменили изумрудные скалы с водопадами. Далеко впереди долина упиралась в отвесные скалы с крутым перевалом. На нём одиноко чернел силуэт горного барана с длинными закрученными рогами. Багряный жеребец вдруг остановился. Кэльпи послушалась натянутых поводьев и застыла рядом. Эредин склонил голову с каким-то таинственным выражением на лице. - Me luned, - вполголоса начал он. - Я давно хотел признаться тебе... Он помолчал. На губах появилась едва заметная усмешка. - Помнишь наше маленькое соревнование возле реки? Знаешь, я тогда специально поддался. Решил, что победа тебя приведёт в хорошее настроение... - Враньё! - фыркнула Цири. - Не веришь, - проговорил он ещё ниже, оглаживая её бедро. - Что ж, моя неуловимая, моя неугомонная Ласточка...Тогда тебе не составит труда повторить свой результат. В изумрудных глазах вспыхнул дьявольский огонь. Она стряхнула его руку и замерла, точно натянутая стрела, чуть пригнувшись к вороному крупу. - Ты пожалеешь! Он медленно провёл пальцем по её губам. - Не сомневаюсь. И тут же чудной жеребец рванул так резко, что Кэльпи шарахнулась в сторону. Пыль взвилась столбом, а он уже мчался где-то среди изумрудных полей. Цири дико закричала, ударила шпорами - и вот уже Кэльпи неслась вороной стрелой прямо к скалам. Быстрее. Быстрее. Ещё быстрее! Она яростно погоняла, склонившись к крупу лошади, но тщетно - дистанция если и сокращалась, то чудовищно медленно. Поля, скалы, водопады – всё слилось в одно безумное пятно. В горле саднило от бешеной скачки. - Ну же, ну же...Давай, милая! Скорее! Кэльпи и сама жаждала взять реванш за грубую утреннюю телепортацию, но ничего не получалось. Чёрная точка удалялась. Они проигрывали! Лошадь теряла силы, пытаясь догнать красного жеребца, а ведь петлявшая впереди дорога была куда длинней, чем тогда... "Науриэль говорила, что я управляю лошадью, потому что я - эльфийка, - вдруг вспомнила Цири, - а что, если…" Прижавшись к взмыленному крупу, она представила, как становится с кобылкой одним целым. Как теряет вес и становится быстрой, точно мысль. Надо лишь влить в неё немного силы - той цветущей зелёной силы, которой пропитано тут всё. Кэльпи взвилась, точно молния – на долю секунды ей стало очень страшно. Так быстро она ещё никогда не скакала. Воздух обжёг лёгкие, круп нещадно бил тело, но она уже не замечала, опьянённая скоростью и могучей силой, которую оседлала. В глазах всё плыло - и вот уже облачко пыли всё ближе... Ближе... Кэльпи дико ржанула – и Цири зачерпнула ещё больше, не стесняясь. Да! Они поравнялись - и промчались мимо. Кэльпи остановилась у самого подъёма к перевалу, вздувая потные бока, блестя ошалелым глазом, а она лишь судорожно смеялась и целовала мокрую гриву. - Нечестно, моя волшебница, - с лёгким упрёком сказал Эредин, спешившись рядом. - Мы не договаривались применять магию… - Главное - результат, - изрекла Цири, передразнивая вместе с его любимой фразой его же тон – и не сумела удержаться от какого-то дьявольского хохота. Он молча стащил её с лошади и повалил в траву. Кэльпи презрительно фыркнула. Потрусила к ручью. А она всё смеялась, смеялась - и никак не могла остановиться. Земля была мягкой и горячей, цветочный аромат неистово кружил голову, а перед глазами колыхалась изумрудными волнами высокая трава.***
Потребовалось несколько секунд, чтоб до неё дошло значение услышанного. - Мы? Какие такие «мы»? – резко спросила она. - Узнаешь. Идём со мной. Темная незаметная дверь вела из столовой прямо в просторный зал без окон. В центре его друг напротив друга стояло несколько огромных напольных зеркал, покрытых бархатными чехлами. - Ты знаешь, что у нас самым важным предметом считается история? Илльриэн сдернул чехол с ближайшего зеркала, подняв облако пыли. Стекло оказалось мутным, мягким и жидким, точно поверхность воды. Вместо того, чтоб отражать их лица, оно вдруг потемнело. Где-то во мраке зажглись тусклые огни. - Как ты знаешь, историю всегда пишут победители. А потом переписывают много раз... Но подлинная история – это почти всегда неудобная правда. Цири подошла ближе. Она стала различать силуэты деревьев и остроконечные шалашики, из которых курился дымок. Из леса на неё смотрело множество фосфоресцирующих глаз – желтых, белых, голубых. На окраине поляны хлюпало, булькало пузырями и закипало небольшое озерцо, из которого вдруг, точно тесто, попёрло наружу чёрное чешуйчатое нечто… - Первая война, с которой началась наша история здесь. Некоторые теперь даже зовут её Очисткой. Но правда в том, что никакой войны не было. Лишь несколько стычек, после которых уцелевшие воины dh`oine бежали за горы, да так и сгинули по пути. А остальные многочисленные племена, вырезав собственных вождей, бросились к нам. Люди поняли, что мы способны защитить их от этого мира... Чародей склонил голову, наблюдая, как чешуйчатое нечто наползает прямо на шалашики и пожирает их с тем же отвратительным бульканьем. Глаза в лесу замигали, засуетились – их обладатели ретировались прочь. - А он, как ты понимаешь, оказался довольно скверным местом. Расы полуразумных монстров. Нашествия околомагической погани. Геофизические катаклизмы. Иная структура магии, в которой наши чары не работали... В зеркале светало. Лес сменился широкой равниной. Сухая серая земля трескалась пластинами, точно спина ящера. Горы дрожали, окутываясь едким дымом. Среди разломов в земле она едва приметила цепочку черных фигурок. - Кромешный век, век незаслуженных тягот. Час волчьей пурги, растянутый на десятилетия. Вместе было проще, и эльфы, никогда доселе не видевшие столь похожих существ, были рады обрести союзников. Всё лучшее, что мы сделали для dh`oine – школы, больницы, культура – появилось уже тогда. А ещё одна неудобная истина состоит в том, что Ауберон не удержал бы ни власть, ни народ…если бы не Ardmare. Все были напуганы, разочарованы, подавлены трудностями, которым не было конца. Но она знала, что нужно, чтоб выжить. Общая цель – та, в которую поверят все. Множество черных фигурок сновало по краям большого котлована, а массивные каменные блоки плясали в воздухе, точно пылинки. Свинцово блестел знакомый берег моря. Затем она увидела, как в только что возведенной Башне собирается множество эльфов в светлых одеждах. Узнала Науриэль Итуривэль, объяснявшую что-то почтительному молодому эльфу с пронзительными синими глазами. – Пророчества. Идея, которая заставляет усматривать в определенных личностях качества, которых нет, а в определенных событиях – закономерности, которых не существует. - Людские определения, - брезгливо ответил Илль. – Однобокие и убогие… С той же энергией, с которой Науриэль занималась подготовкой Исхода, она начала лепить культ тех, от кого мы когда-то бежали – Знающих. Именно тогда Башня у Моря стала цитаделью чародеев. Работа закипела, и вот на свет начали появляться пророчества, знаки судьбы, предназначения… Несчастная кучка беженцев стала Народом Ольх - народом, которому суждено возродить былое могущество Aen Undod. Вновь открыть Ard Gaeth и стать повелителями времени и пространства. - Я так и знала, что всё это сказки, – фыркнула Цири. – Вроде тех, что наши жрецы втюхивают неграмотным кметам! - Ни черта ты не знаешь. Ваша так называемая религия, придуманная для сколачивания из толпы послушного стада, не имеет ничего общего с искусством Aen Saevherne. Носители Старшей крови действительно способны узреть события будущего. Другое дело, что подлинные пророчества активно мешались с нужной пропагандой…так, что теперь отличить истину от фальшивки уже невозможно. Не думаю, что даже сами Знающие могут. Именно тогда в новом мире была запущена программа Старшей крови. Её отдали под контроль молодым носителям Hen Ichaer, которые и стали первыми Знающими. Роковая ошибка…но Ardmare никогда не верила в успех программы, предпочитая заниматься тем, что интересно ей. Глянцевая гладь безостановочно дрожала, бурлила и меняла цвета, словно торопясь показать им всё и ничего не забыть. Строительство целых городов, разноцветные сферы заклинаний, невообразимые звери, послушно выходящие из порталов вслед за эльфами, какие-то странные сооружения под водой…Ей казалось, будто она видит перед собой огромный муравейник из тех, что встречались в глухих лесах близ Каэдвена, и были почти в человеческий рост. - Эпоха Преобразований. Кто бы знал тогда, что именно эти трудные годы станут нашим золотым временем!...Можешь не верить, но даже dh`oine были воодушевлены. Проявляли чудеса трудолюбия. Вряд ли, конечно, они прониклись высокими мечтами о возрождении Aen Undod и Ard Gaeth – скорее, рассчитывали, что окажутся причастными к делёжке этого пирога… - Конечно. Но свой вклад в создание цветущего сада всё-таки успели внести. - Успели, - нехотя признал эльф.- И это еще одна неудобная правда. Мир, что ты видишь, создан нашими мозгами – и руками dh`oine. - Тех, чьи кости лежат теперь в овраге за столицей? - Именно. Но там не только их кости. Он долго молчал, постукивая пальцем по тяжелой серебряной раме. Потом дотронулся до стекла – круги расплескались во все стороны. Отражение потемнело и исчезло. Цири на миг показалось, что теперь она видит в зеркале их самих – та же комната, ряд зеркал, две тонкие фигурки со светлыми волосами. Но юноша и девушка, неотрывно глядящие вглубь зеркала внутри зеркала, были одного роста, и одеяния на них были совсем иные. - Порой кажется, будто кто-то всё специально испортил. Взял и выбрал из тысяч вариантов наихудший…Прошло практически триста лет с того дня, когда мы ступили на эту землю. Волшебников Старшей крови становилось всё больше, их сила росла. Вот какова была вероятность, что отправившись в одну из экспедиций, они попадут в тот мир, что мы когда-то покинули? Народ Ольх уже успел позабыть о нём, увлечённый строительством собственного... Но это ещё полбеды. Им могла выпасть любая точка во времени – до высадки твоих предков, в первые годы. Они могли бы помочь, рассказать, предотвратить. Но они попали именно в то проклятое время, когда случилась резня в Лок-Муинне. Когда наши собратья, несчастные и униженные, бежали в леса, оставляя город за городом, а в отчаявшихся сердцах молодых вовсю зрели зерна гнева…что выродились потом в восстание Алиэрэнн. Зеркало затянуло мутной пленкой, словно оно силилось - и не могло показать события столь далекие. Цири видела лишь мелькание всадников, зарево пожаров и черные пятна. - Ты хочешь сказать, что это они…сподвигли эльфов на восстание? - С ума сошла? У нас есть инструкции, - зло фыркнул Илль. – Мы не раскрываем себя. Не имеем права вмешиваться без специального разрешения. Но смотреть, как уничтожают наших некогда могучих предков, было невыносимо. Командир экспедиции принял решение остаться и выступить на стороне Алиэрэнн, и мы бы неизбежно потеряли нашу самую талантливую молодежь…если бы среди десятков благородных эльфов не нашелся один умный. Он истратил невиданное количество сил, почти развоплотился – но сумел сделать невозможное. Подчинить себе разум всех носителей Старшей крови и заставить их открыть портал обратно. Портал был слабенький, вернуть всех уже не получалось. И тогда ему, совсем молодому чародею, пришлось выбирать. В тот вечер он впервые выбрал меньшее зло. И впервые подтвердил свою власть кровью... На миг тёмная гладь просветлела – и она увидела красивое молодое лицо. Изумрудные глаза смотрели на кинжал, с которого капало что-то темное, с недоумением и даже недоверием. А потом наступила непроницаемая чернота. - Многочисленные враги командира Серой Стражи уверяют, что Молчаливая Ночь – его рук дело, но всё это не более чем кляузы. Мориэн был лишь напуганным мальчишкой, которого по прибытию сразу забрали во дворец. А пока он давал показания, вести разлетались по всей столице, от семьи к семье, из дома в дом…Никто теперь не скажет, как это случилось. Кто отдал приказ – и был ли он вообще. Но на следующую ночь все dh`oine, жившие в столице, оказались перебиты. Все до единого. Зеркало затянуло блекло-розовым рассветом. В дымке тумана угадывались башни прекрасной эльфийской столицы. А прямо перед ней разноцветными пятнами выступал овраг. Наверху мелькнуло два силуэта в сером – тонкое тело в красном платье отправилось в яму, кувыркаясь и подпрыгивая на уступах. Нет, это лишь деревянная фигурка, искусный муляж. Не может человеческое тело быть таким – неподвижным, твердым, безжизненным. Сверху сыпались новые деревянные муляжи, и вот уже красное пятно скрылось под новыми – синими, коричневыми, фиолетовыми. В яму, кувыркаясь, скатился маленький продолговатый сверток, а следом за ним – новая фигурка, из которой вдруг вылетел и развернулся лентой какой-то темный спутанный клубок. Она не хотела смотреть. Она заставила себя смотреть. - Неужели не нашлось никого…кто сказал бы, что они невиновны? – наконец едва слышно спросила Цири. - Что они не должны платить за деяния…моих предков? Илльриэн долго молчал, глядя, как овраг заполняется до самых краёв. - А эта правда не просто неудобная, но и строго запрещенная. Наутро рядом с телами dh`oine были найдены мертвыми и многие эльфы. Их кости лежат теперь там же. Он резко стукнул ладонью по раме. Зеркало погасло. Теперь Цири видела лишь своё бледное потускневшее лицо. - Волну ненависти было уже не остановить – оставалось либо быть снесёнными, либо… направить её. Наш народ рисковал потерять всё, чего добился таким трудом. Со дня на день вся молодежь бросилась бы на Континент, чтобы погибнуть в бессмысленной бойне вместе с братьями. Ардайн Ауберон выбрал меньшее зло. В день, когда тела были сброшены в яму, он объявил войну людям. Войну на уничтожение. - Действительно меньшее зло! – с презрением бросила Цири. - Направленное зло убивает немногих. Хаос слепой ярости убил бы всех. Но ты права, меньшее зло оказалось вовсе не меньшим. Уцелевшим людям удалось бежать за горы. А единороги, с которыми мы худо-бедно уживались во время Эпохи Преобразований, объявили войну нам. Они ударили подло и коварно. Напали на Башню Чайки, где в то время жили все носители Старшей крови и обучались все чародеи. Магический взрыв снёс Башню и все окружающие дома… Про это твои друзья тебе успели рассказать, кстати? Про обугленные детские пальчики среди развалин? Про то, как малыши смеялись и тянули ручки к серебряному пламени, сошедшему с небес? Цири молчала, глядя как на месте огромной темной башни остается лишь пухлое серое облако в форме гриба – с выпуклой шляпкой и толстой ножкой, каким его обычно рисуют маленькие дети. Море равнодушно блестело вдали. - Но если откинуть сантименты, удар был эффективным. Поколение детей, на которое пришелся пик могущества Старшей крови, было уничтожено. Да что там, почти все дети с магическим потенциалом… Она вдруг увидела в черной мертвой воде зеркала светлые пятна. Темные неровные стены, словно в пещере. Большая лужа воды, а рядом – едва различимые большеглазые личики. - Живы, - ахнула Цири, позабыв обо всем. – Не все погибли! - Не все, - после долгой паузы признал чародей. – В одной из классных комнат, не дождавшись учителя, малыш собрал остальных и повёл за собой. Но не наружу, а вниз, на подземные уровни, сквозь лабиринты и тайные ходы, о которых ребёнок уж точно знать не мог. Выход завалило взрывом, и наружу они выбраться уже не смогли. Так и остались там. Питались улитками, слизывали воду со стен. А чтобы малыши не плакали, он собирал их вокруг себя и рассказывал о том, что с ними станет в будущем, после того, как их спасут. Рассказывал так ярко, что они забывали обо всём – о голоде, шелесте крыс по углам, о мрачной тишине и безнадежном ожидании… - Их спасли? – взволнованно перебила Цири. Илльриэн будто не слышал. Он смотрел в зеркало, где среди грубых каменных стен едва виднелись хрупкие фигурки. Малютка в пышном светло-розовом платье вдруг подняла голову и посмотрела необыкновенными морскими глазами прямо на него. Он медленно протянул руку к зеркалу, будто надеясь дотронуться…По зеркалу пошла рябь. Неясная картина пропала. Эльф отвернулся. - Спасли, - сухо произнес он. – Они все живы до сих пор. Все, кроме моей матери. Говорят, что всё предсказанное им сбылось в точности. Гладь застыла. Перед ними было обычное зеркало. Чародей махнул рукой – они сели за маленький круглый столик, на который служанки уже поставили вазу с её цветами, собранными по дороге до Башни. Высокогорные розовые звездочки, белые древесные цветы, огненные бутоны – и нежные изумрудные колокольчики, пропахшие морем. - Долгая война длилась больше сотни лет. За это время вы, люди, уже перебили бы друг друга. Но мы не умеем так храбро воевать и так сильно ненавидеть. Мы то сдавали поселение за поселением, то возвращались. Dh`oine, бежавших за горы, приютили собратья, оказавшиеся на куда более высоком уровне развития. Они включились в войну и быстро показали всё, на что способны. Единороги, устав от людской жестокости и вероломства, вышли из войны и покинули эти земли, уйдя далеко на запад. Ну а Знающие за годы войны окончательно прибрали к рукам не только Старшую Кровь, но и все вопросы магии. И, наконец, расправились со своей матерью… - И ваш драгоценный владыка не защитил свою верную соратницу? Как же так? Илльриэн посмотрел на неё снисходительно и слегка развёл руками. - Время разрушает даже самые крепкие союзы. С годами их взгляды стали расходиться всё больше, а постоянная грызня со Знающими стала надоедать Ауберону, который страстно желал навести порядок. К тому же нашлось немало льстецов, нашептывавших, что Ardmare не прочь взять верховную власть в собственные руки. Но всё же он оставил ей жизнь. Она покинула столицу и отправилась в дальние земли, на архипелаг островов. Якобы для создания форпоста – а на самом деле в почётную ссылку… И вновь Цири подивилась тому, что разница между людьми и эльфами, которую так старательно подчеркивали последние, кажется ей почти незримой. - Создание Барьера предопределило нашу победу. А решающий успех в неё внесли Deard Ruadhri, которые за годы войны превратились из пары патрульных отрядов в могучую армию, составленную из добровольцев - эльфов, чьих родных убили dh`oine. Людские поселения сдавались одно за другим, но это не помогало: судить их предпочитали на месте. Впрочем, вскоре оказалось, что кое-чего не хватает. Рабочих рук. Цири лишь фыркнула и отвернулась. - Добровольное сожительство превратилось в принуждение проигравших. Так и появился тот Народ Ольх, который ты знаешь. Уверенный в своём предназначении вернуть былое могущество эльфов. И в том, что люди – наши самые извечные, самые заклятые враги. Но парадокс в том, что перебив dh`oine, мы стали к ним гораздо ближе. Мы познали вкус разрушения и лёгкость насилия. Очаровались восхитительной простотой мира, поделенного на своих и чужих. Вопреки расчетам, война не погасила жажду крови. Лишь разожгла... Илль вытащил из кармана уже знакомые песочные часы. Повертел их в руках с хмурым видом. Затем поставил на столик. Проницательно взглянул на неё. - Короткие пути – самые опасные. Скажи, задумывалась ли ты когда-нибудь о том, что будет после того, как мы получим своё? Когда вырастет ребенок, способный открыть Врата? Она выпрямилась и спокойно посмотрела на него. - Твой народ тут же полезет на Континент. Вернуть Seidhe, а главное – отомстить их мучителям. И будет уничтожен. За это время родилось столько людей, сколько вам не одолеть. И они не так разрозненны, как вы ожидали. Они могут сплотиться против общего врага. Ты и сам это знаешь, не так ли? За этим ведь Эредин отправлял тебя – посмотреть на войну с Нильфгаардом… - Верно. Но я немного перестарался. Попал двумя годами позже Цинтрийского мира... Что-то больно кольнуло её. Та ночь в Утонувшем мире….а может, он врал тогда? Может, вовсе не хотел найти Геральта – лишь воспользоваться её даром? Нет. Она ведь уже решила довериться. Нельзя оборачиваться. Нельзя. - Не кори себя, - буркнул юноша, расценив её молчание по-своему.- Не забывай про то, как нас подставили. Если бы ты согласилась – Эредина бы уже не было в живых, а ты бы болталась на поводке у Мориэна. Цири встряхнула головой. Сейчас точно совсем не время расклеиваться. - И к чему ты клонишь? К тому, что я теперь должна исчезнуть? – насмешливо спросила она. – Думаешь, я поверю в то, что вы меня отпустите так просто…после того, как носились за мной по всем мирам? Чародей усмехнулся и поглядел на неё ласково, точно на ребёнка. - А ты, значит, до сих пор веришь, что ты та самая? Ласточка из пророчества некой Итлины? И чем же ты нам поможешь, Ласточка? Научишь женщин рожать не одного-двух детей, а столько, сколько им хочется? Заставишь идиотов, жаждущих пустить чью-то кровь во имя исторической справедливости, заткнуться и работать? – он откинулся на спинку кресла и вновь взял в руки часы. – Пора взрослеть, птичка. Нет никаких Избранных, меняющих ход истории. А носились за тобой вовсе не мы, а твои друзья Знающие. Для них ты – последняя надежда уцепиться за власть. Финальный фокус шарлатана, которого уже готова разорвать толпа... Цири медлила с ответом, перебирая нежные горные цветы. Она не знала, какой ответ чародей сочтёт правильным. - Значит...ты хочешь, чтобы я ушла? - Уйти – это полдела. Вторая половина чуть сложнее. Он подался вперёд, внимательно глядя на неё. - Ты уйдешь и никогда не вернёшься, Цири. И больше никогда его не увидишь.