***
Утоптанная дорога сбегала вниз петлей, теряясь средь убранных полей и приземистых грибных теплиц. Вдали, за охристо-багряными садами, виднелась деревня. Аккуратные домики тянулись друг к другу. Пухлые клубы дыма растворялись в выцветшем небе. Возле деревни Цири встретили лишь местные коровы – тучные, медлительные животные, более всего напоминавшие пузыри. Они шарили безрогими мордами среди ржавых листьев, тщетно пытаясь отыскать зелёные побеги. Дома уходили вдаль четырьмя рядами. Ни помоев, ни грязной скотины, ни телесной вони – ничего из того, что Цири привыкла видеть в кметских поселениях, здесь не было. Наверное, в деревне был час обеда, и люди сидели за столами. Весело перебрасывались новостями, согревали руки о чашку с супом. А она была одна – среди стылого осеннего дня. Ветер швырнул в лицо несколько противных капель. Деревья со скрипом закачались. Зачем она пришла сюда? На что рассчитывала? И что, если… - Госпожа! – низкий грудной голос зазвучал так близко, что она вздрогнула. – Госпожа... Обернувшись, Цири увидела сухонькую женщину в сером плаще до пят. Она кланялась так низко, что рыжие волосы, тронутые сединой, едва не волочились по грязи. - Вам нужен Тод, госпожа? Пройдемте в дом, я сейчас же приведу его… - Встаньте! – прервала её ведьмачка. – Не надо кланяться! Я не госпожа. Женщина поднялась. Она была совсем маленького роста. В уголках растерянных карих глаз, возле рта и на лбу уже разбегались морщины. Цири вдруг поняла, как давно не видела морщин – перед ней были гладкие, точно мрамор, лица с одинаково высокими скулами и бездонными глазами. Жалость остро кольнула её. - Я не проверять пришла. Понимаете? Просто посмотреть…посмотреть, как…Я тоже человек. Я учусь магии в Башне. Женщина медленно кивнула. Затем поднесла к лицу ладони – руки её были все в цыпках – и рухнула оземь как подрубленная. Рыжие пряди моментально утонули в слякоти. Она бормотала, всхлипывая, что-то на Старшей речи, что-то неразборчивое и жалкое. Цири вздрогнула, обмерла – и бросилась поднимать женщину. Та не сопротивлялась, только всё пыталась схватить её за руки. На сером плаще появились грязные пятна. - Великая Госпожа! Дайте мне шанс...Умоляю… - Прекратите немедленно! - строго сказала Цири. – Вы ошиблись, ясно? Я обычный человек. У меня есть магический дар, но я не умею творить чудес. Понимаете? Коснувшись медных волос, Цири успокоила её лёгким ментальным импульсом. Морщины на лбу женщины разгладились. Она слегка вздохнула. - Я просто пришла посмотреть, понимаете? – продолжала растолковывать Цири. – В моем мире я жила среди людей. Как вас зовут? - Мэна. Понимаю, госпожа, - энергично закивала та. – Сейчас же созову всех! И вновь пришлось прибегнуть к магии. Мало-помалу они сошлись на том, что первый визит Цири должен обойтись без шума, а посему отвести её стоит к самым проверенным людям, и идти нужно не к кому иному, как тетушке Доро. Женщина повела её между домиками. Лицо её прояснилось, она весело щебетала, отряхивая грязь с плаща. Мэна была женой Тода, местного prifawr или попросту старосты деревни Тор-Канэль. Приезд Цири в Башню Ласточки отразился и на людях: теперь Тор-Канэль из тэлэйха Дол Гвэрнэ, эльфийского городка в пятидесяти верстах, перешла в тэлэйх Башни. И это хорошо, очень хорошо – впервые у них осталось столько урожая для себя, так много, что удалось ещё и продать на городском рынке. Вот только там, в Дол Гвэрнэ, всё пытаются доказать, что деревня по-прежнему в их подчинении, а ведь приказ пришел из самой столицы – настоящий приказ с печатями и даже посыльным-эльфом…Но проклятые распорядители продолжают приезжать сюда и убеждать Тода, что урожай принадлежит им, а что поделать, когда урожай уже продан? И как же хорошо, что госпожа Ласточка оказалась не одной из них! Цири попросила больше не звать её госпожой: после некоторых колебаний Мэна согласилась. Женщина толкнула деревянную калитку в небольшой сад, весь расчерченный на грядки. Из-под ног шмыгнула пара упитанных розовых зверьков навроде зайцев, но с треугольными ушами. Двухэтажный домик, вовсю пыхтевший каменной трубой, уже распахнул перед ними почерневшие двери – на пороге стояла полная женщина в коричневом костюме, с фартуком до самых щиколоток и улыбкой до самых ушей. На щеках её круглились ямочки, а у ног вертелся пятнистый кот. - Замерзли, дорогие? – почти пропела женщина - Идите в тепло скорее! И, развернувшись, вошла – точнее, вплыла – в дом. Цири опомниться не успела, как оказалась внутри, уже без плаща – зато с пятнистым котом у ног. Ей тут же сунули в руки кружку с горячим травяным отваром, усадили в угол, на деревянный стул, предварительно подоткнув под спину холщовую подушку. Мэна села рядом, уже румяная от тепла. Тетушка Доро успевала месить тесто в большом чане, расставлять посуду на коврики из разноцветной осоки, проверять стряпню, отодвинув заслон здоровенной каменной печи – и в это же время расспрашивать гостью. Цири и сама не помнила, что отвечала, но ей отчего-то стало легко: будто она оставила там, за дверью, весь свой тяжкий груз. В воздухе висел густой мясной аромат, и ей стоило немалых сил сглатывать слюну совершенно бесшумно – особенно когда тетушка Доро отодвигала заслонку. Мэна незаметно сунула в руки Цири глиняный кружок. В центре его был вылеплен силуэт ласточки, а в клюве она держала красный камешек. - Может, твой дар сработает…и Дева одарит меня весной, - шепнула женщина. Цири кивнула, сжимая шершавую глину. Она догадалась, что талисман призван помочь в зачатии. Интересно, эльфийки тоже носят такие? Верно, они у них сделаны не из глины… - Да поможет тебе Мелитэле, - тихо сказала она, возвращая кружок. - Что говоришь, милая? – радостно прогудела тетушка Доро. - Ничего…Я только хотела спросить, что это у ласточки в клюве? Цири кивнула на дверной проём – там, подвешенные за нитки, висели такие же глиняные ласточки с красными камешками. - Как же? Ласточка-красавица весну несёт да солнце в клювике держит. Вестница Матери, подружка Девы. Без неё весне не бывать! Ловко крутанувшись, хозяйка поставила в угол блюдце молока. Кот было шмыгнул к нему, но, увидев в полных руках тряпку, тут же скользнул под стол, а оттуда – на коленки к Цири. - Знает, разбойник, что это для сбридда, - фыркнула тётушка и побежала открывать дверь. Мэна пояснила, что в этом мире у каждого дома есть свой хранитель, которого надо подкармливать – Цири согласилась и с этим. - Тетя Мэна! – вихрастый чумазый мальчик бросил деревянную заостренную палку на пороге, переполошив пятнистого разбойника, подбежал к рыжеволосой женщине – и замер, глядя на незнакомку в эльфийских одеждах. - Быстро умываться, Ури! – приказала мать. Отмыв уличную грязь, Ури взобрался на стул, получил чашку отвара и радостно сообщил Цири, что на улице совсем уже не грязно, а они весь день играли, и даже в дождь – играли, а вечером, может, пойдут играть с девчонками, хотя с ними скука смертная, а дядя Тод говорит, что в Вольных играть нельзя…Затем он воззрился на гостью светло-голубыми глазами и потребовал рассказать, кто она. Цири начала историю про крепость, где живут ведьмаки. Ури уточнил – говорит ли она про главную Крепость на Севере, или про Железную Крепость юга, или же про Зеленую крепость у моря. Цири пояснила, что крепость действительно на севере, но живут там не эльфы, а люди, только это совершенно необычные люди…Ури, подперев кулачком щеку, слушал её очень серьезно. И тетушка Доро всё чаще задерживалась у стола. Дом незаметно заполнился и стал тесным. Пришла Эна, светловолосая нескладная девочка лет шестнадцати с грустным лицом, которая приходилась дочерью Тоду и падчерицей Мэне. Она тихо сидела в углу, то и дело ощипывая от ниток тёмно-синее платье. Пришли соседи Доро, братья Одб, а следом и сам Тод – коренастный светлобородый мужчина. Потом ещё и ещё, мужчины и женщины, и она уже не запоминала ни имен, ни лиц, только смутно догадывалась, что в небольшом домике собралась вся деревня. Они не задавали вопросов – но стоило Цири замолкнуть, как жестами или одним словом её просили продолжать. И она продолжала, торопливо извлекая из памяти всё новые истории, и вот уже пошли в ход байки Геральта и Весемира, следом рассказы Йен, а она словно боялась остановиться. Может, ей казалось, что рассказы отвлекут их от рубашки из серебристого шёлка и зелёных шерстяных брюк. Нет, одежда людей Тор-Канэль вовсе не была одноцветной – было и синее платье Эны, и жёлтая рубашка Ури, но все эти цвета казались выцветшими и тусклыми на фоне её наряда. - Чего набросились, коршуны? – ругалась тетушка Доро, раскрыв жаркий зёв печи. – Дайте поесть леди Ласточке! У неё с утра во рту ни крошки! Тут же в центре стола оказался дымящийся горшок. Тетушка Доро ещё немного поворчала на незваных гостей – но, в конце концов, шмякнула на стол целую стопку тарелок. Каждому досталось по миске жаркого и по румяному пирожку. Перед Цири появились крупные ломти мяса, томлёные с овощами в печи, и всё это благоухало травами, дымилось, щекотало ноздри…Всей выдержки, полученной в Каэр Морхене, ей едва хватило, чтоб не наброситься, не слопать всю тарелку тотчас, вылизав до капли языком мясной отвар. - Знали бы заранее, дорогая, зарубили бы курицу! Мясо кабар ужасно жилистое! Цири заверила хозяйку, что мясо было вкуснейшим из всего, что она когда-либо ела. Возможно, так оно и было. - У дяди Ирва кабары прогрызли дыру в заборе и убежали, - сообщил Ури. Дверь хлопнула особенно громко. В комнате появился высокий хмурый мужчина в засаленной рабочей куртке. На жестких седоватых усах осела мелкая водяная пыль. Он обвел мрачным взглядом комнату. Молча сел за стол, придвинул к себе тарелку и стал есть быстро и жадно. - У нас гостья, Орлих, - сказала тетушка Доро каким-то незнакомым робким голосом. - Cead, - неразборчиво пробормотал мужчина, обгладывая крупный кусок мяса. - Cead, - тихо сказала Цири. Она увидела, что взгляды людей будто потускнели. Тишина стала тяжелой и угрюмой, и в ней не осталось иследа от её ярких рассказов. Лишь блёклые одежды. - Я хотела сказать вам…сказать, что…в моем мире тоже живут люди, - Цири теребила руки под столом, прокручивая на пальце кольцо. – Но они живут там…иначе. - Мы знаем, милая, - прогудела Доро. – Это просто ужасно! Мы так сочувствуем тебе! - Хорошо, что тебе удалось вырваться оттуда! – подхватила Мэна. - Ужасно? Но…почему? - Мы читали газеты. Читали про всё…Как живут тамошние земледельцы. Помирают с голода, точно рабы! Возятся в грязи и стареют так рано. Ужасная жизнь, дорогая…Помоги им Матерь! - Да, но…не все живут там так. - И это тоже. Чародейки, про которых ты рассказала, - тетушка Доро решительно мотнула головой, голубые сережки подпрыгнули в воздухе. – Почему они не помогают? Не вкалывают детям смесь от всех болезней? Не дают в поля зверей? Нет, нет, уж лучше всем вместе… - Когда одна доля на всех, проще Путь, - проговорил старший из братьев Одб. - И верно, - поддержала Мэна. – Сотни лет назад, когда Старший Народ ещё не пришёл к нам, мы тоже жили как звери…во тьме, бедности и болезнях. Но теперь у нас есть Старшие. И тот путь, что занял бы тысячи лет, мы прошли за сотню. - Ваша деревня очень красивая и чистая. В моем мире нет такой чистоты, - согласилась Цири. – Но разве…вам никогда не хотелось бы увидеть другие города? Побывать у моря? В Южных Садах? В наступившем молчании было слышно, как мурчит пятнистый разбойник на её коленках. Усатый мужчина поднялся – и, ни слова ни говоря, вышел. Дверь хлопнула, громко всхлипнув несмазанными петлями. Тетушка Доро вздрогнула и стала собирать со стола. - Земля везде одинакова, - неожиданно сварливо заметила она. – Нечего, нечего, уж лучше здесь, на своей земле! - Путь наш долог, но мы пройдем его вместе, - согласилась Мэна. За столом по-прежнему не смели проронить ни слова. - А я бы хотел посмотреть другие города! – вдруг радостно объявил Ури. – Добраться до моря, увидеть Великих Китов. И монстров Хищного леса! Ой! Чего вы, тетя Мэна?.. - Иди-ка на улицу, дитя, - сурово сказала женщина, отнимая руку. – Не то сейчас будешь всю посуду перемывать! Тод, хлопнув в ладони, предложил расходиться – ведь гостье нужно еще добраться обратно засветло, а день завтра предстоит рабочий. - Я просто… хотела бы помочь чем-то…если я могу, - едва слышно сказала Цири, уткнувшись взглядом в пятна на шкуре кота. - Ты уже помогла, дорогая! – хозяйка всплеснула руками и поставила перед ней тарелку, полную сливок и каких-то чёрных ягод. – Теперь мы в тэлэйхе Башни, и нам нужно отдавать сущую малость! Эта осень была просто сказкой. Мы молились Деве, чтоб леди Ласточка осталась с нами подольше! За столом зашумели, соглашаясь, и стали наперебой рассказывать Цири про небывалый урожай, навар с рынка и прочие радости, которые принесло им её прибытие. То и дело к ней тянулись руки с глиняными ласточками. Она прикасалась к кружкам, пытаясь вложить в это бессмысленное движение какую-то частичку себя, какую-то божественную силу, которой вовсе не обладала. Ягодки в клювах блестели – точно кусок сырого мяса, ярко и кроваво светило солнце этого чистого мира.***
В деревне вечерело. Серое небо скатилось в антрацитовый цвет и вспучилось тяжелыми сырыми облаками. Где-то вдалеке слышались голоса: должно быть, там обсуждали визит незваной гостьи. Цири медленно шла назад к холму, сжимая в руках глиняный кружок и сверток с пирожками. Тяжесть, оставленная ею за порогом гостеприимного дома, навалилась двойным грузом. Зачем она растревожила их своими глупыми расспросами? Зачем заговорила о помощи? Нет, это её очередная ложь – она ничем не сумеет им помочь. Они проиграли свою битву на крошечном острове много сотен лет назад, и теперь судьба этого мира – в руках победителей, а она здесь бесполезна, бесполезна как этот глиняный кружок и вера в мраморную статую на холме... Слева зазвенели тоненькие голоса. Повернувшись, Цири увидела меж домов небольшую полянку. К рассохшемуся вязу были привязаны деревянные качели. Вокруг были раскиданы аккуратные скамеечки, а на краю поляны стоял деревянный домик без передней стены. Внутри сидели три крошечные фигурки, подстелив разноцветную плетёнку на мокрую траву. Ури она узнала ещё по голосу. Пухлый мальчик справа сжимал в руке заостренную палку. Ещё одно личико в окружении соломенных волос светлело у него под локтем. Дети были так поглощены игрой, что даже не заметили Цири. - Вытяни руку вперед. Вот так! Теперь говори! – деловито распоряжался Ури. - А что говорить? – шепотом спросил пухлый. - Говори – Ayne. - Ayne! - Фух! Вот он, шар света, вылетел! Видишь? – провозгласил Ури. Дети всегда видят больше, чем взрослые – как видела когда-то и Цири. Вечерний воздух был так же сер, но малыши вовсю обсуждали красивый-прекрасивый золотой шар света, а потом долго махали ему ручкой и показывали друг другу, куда он уплыл. - Дайте мне! – решительно пропищала девочка. – Что говорить, Ури? - Держи волшебный меч прямо. И говори – aenye…это значит огонь! Девочка вытянула руку с палкой, раскрасневшись от важности момента. - Aenye! – пискнула она. Огненное кольцо вспыхнуло тотчас. Медленно поплыло по кругу, отражаясь рыжими бликами в детских глазах, округлившихся от ужаса и восторга. Ну а гвалт и визги, наверное, были слышны в самой Башне! Огненное кольцо, вильнув, растаяло – и только тут дети заметили Цири, и завопили ещё громче, бросившись прямо к ней. Минуту спустя леди Ласточка уже сидела на коврике и показывала троице свою магию. Илльриэн назвал бы это жалкими фокусами, но человеческие детёныши так и застыли, разинув ротики от восторга, пока вокруг них искрились разноцветные шары, вспыхивали огоньки и плясали осенние листья, складываясь то в облако, то в спираль, то в птичий силуэт. – А я на секундочку подумала, что это я сделала, - призналась девочка, прижимаясь к плечу Цири. – Может, и у тебя когда-нибудь получится, - ведьмачка пригладила растрепанные светлые волосы. - Среди dh`oine не бывает чародеев. Только у Старшего народа! Это все знают! - В моем мире бывают, - осторожно ответила Цири. В глазах Ури вдруг загорелся азартный блеск. - А Бормотун в прошлый раз сказал, что и у нас когда-то была магия! Но однажды появился эльфийский ведун с посохом, в котором сиял камень. Сиял он, что твоя луна в летнюю ночь! И пошёл ведун по всем людским селениям, а следом за ним шёл огромный чёрный пес с красными ушами. И стукал он каждого в грудь своим посохом. И если шар алел, то значит, перед ним был волшебник. И тогда стукал ещё раз – и забирал его душу прямо в свой шар. Вот так и перевелись все волшебники! Ветер швырнул им под ноги ворох жёлтой листвы. Малыши на секунду затихли – и тут же разразилась негодующими возгласами. Ния пищала, что психу-Бормотуну верить нельзя, и зря её мама вынесла ему поесть тогда, лучше б шёл восвояси голодный! А Жун сердито напомнил, что за одно упоминание Бормотуна отец отвесил ему подзатыльник, так что ну его, Бормотуна, и в следующий раз, когда он придёт попрошайничать, следует напихать ему в ботинки дождевых червей. Ния поддержала идею с червями; Ури обиженно надулся и отсел на деревянный порожек. - Сегодня мы играли в Академию у моря, - объясняла девочка, вертя в руках серебряную кошачью голову. – Но я больше люблю играть в Башню Ворона. Там живут волшебные зверюшки и говорящие цветы! - Скукотища, - мстительно заявил Ури. – Только девчонкам такое интересно! Ния хихикнула и завертелась с ведьмачьим медальоном в руках. Жун осторожно дотронулся до руки Цири. - Иногда мы играем и в школу. В школу Старшего Народа. - Разве у вас нет своих школ? – спросила Цири, протягивая ему пирожок. - Есть, конечно. Мы ходим в гвэрнскую школу. - Дяди Одбы отвозят нас на своей телеге! Всё время ходим, кроме Саовины, когда дороги совсем развозит, - подхватил Ури, протягивая руку к свёртку. - Но наши школы скучные! – топнула ножкой Ния. - Мы учим числа, письмо и историю. Всё! У Старших другие школы. - Какие? - Другие! Там чего только нет. И танцы, и пение! Там учат говорить с конь`ши и смешивать волшебство из всяких пузырёчков…Можно выбрать всё, что нравится. Вот я бы выбрала танцы! Она подпрыгнула, отставив руку с пирожком. Пара крошек упало на землю – мгновение спустя наглый встрепанный воробей уже тащил их под скамью. - Куда тебе танцы! – фыркнул Ури. – Ты неуклюжая как бревно. Танцы это для Старших. Говорят, когда их девы танцуют на Беллетэйн, можно забыть обо всем на свете! Вур из Заозёрной однажды засмотрелся, теперь так и ходит с открытым ртом… Ния засмеялась и показала ему язык. - Ну а ты бы что выбрал в эльфийской школе, Жун? - Я выбрал бы себе лошадку, леди Ласточка, - смущённо сказал мальчик, отирая крошки с губы. – Говорят, что в начале лета ихних детей приводят на большой луг, где пасётся много лошадок. Чёрных, рыжих, любых! И каждый выбирает себе одну. Я бы выбрал белую, как молоко. Носил бы ей морковку каждый день! Ури тут же заявил, что такой толстопуз как Жун непременно свалится и расшибёт себе зад. А Ния добавила, что лошадь однажды унесёт его в один из запретных лесов на съедение чудищам – и правильно сделает. - Как бы ты назвал свою лошадку? - Мирэйнэ. Как та спираль из звёздного тумана, которую видно в летнюю ночь! Цири погладила тёмные жесткие волосы. - Мою лошадь зовут Кэльпи. Приведу её сюда в следующий раз, познакомитесь. Детишки загалдели в восхищении. Они откуда-то уже прознали про колдовскую лошадь леди Ласточки и жаждали увидеть её прямо сейчас. Цири незаметно вздохнула. Где же ты теперь, Кэльпи?.. Ури слегка дотронулся до кончика пепельной косы, привлекая к себе внимание. - Это всё девчачьи игры! Без девочек мы играем по-другому. В монстров из леса. В эльфов-моряков! И даже в Вольных, убегающих от Красных Всадников! Ния тут же толкнула мальчишку и пригрозила, что всё расскажет тётушке Доро. Ури, не дослушав, обозвал Нию трусихой – девочка, раскрасневшись, сердито заявила, что вообще-то не боится никого. - Врёшь. Всадников боишься. Все девчонки боятся! - Не боюсь! – Ния для убедительности топнула ножкой. - Говорят, в их Крепости живут люди с желтой кожей, - Ури нырнул в домик и вещал оттуда зловещим шёпотом. - Стоит попасть туда – и кожа твоя начнет желтеть, а сама ты забудешь обо всем на свете. Будешь выполнять все их приказы! - Чушь! Это тебе Бормотун сказал, а ты и поверил! - Не чушь! Вот заберут тебя Всадники однажды, и станешь жёлтой! Будешь служить в Крепости вместо своих дурацких танцулек! - Ни капли не боюсь! - Не боишься? – Ури выдержал долгую паузу. – Так может, ты и его не боишься? - Не боюсь! – пискнула Ния тонким голосом. - Говорят, он был здесь. Приезжал в Ламмас. Вот возьмёт он однажды, явится сюда и сделает то же, что… - Не боюсь! – вскричала Ния – и тут же громко всхлипнула. Цири прижала к себе соломенную головку и стала гладить спутанные волосы. - Дурак ты, Ури! - Жун от души пихнул мальчугана палкой. Заскрипел чёрный ствол вяза, зашепталась тревожно листва. Ури вылез из домика и забормотал что-то, похлопывая подругу по плечу. Ния всхлипнула в последний раз. Громко шмыгнула носом. Мысли листопадом кружились в голове Цири, и она уже почти решилась задать вопрос, вязнущий на губах… - Леди Айлин! – окликнул сзади взволнованный дребезжащий голос. На краю поляны стоял старик в чёрном плаще – сгорбленный, лысый, очень морщинистый. В руках он держал брусок дерева, завернутый в водорослевую бумагу, а в выцветших глазах его светилась неподдельная радость. Но едва Цири обернулась на него – старик вздрогнул, отвел мгновенно потухший взгляд и бросился оземь. - Простите, светлая госпожа! – забормотал он скрипуче. – Простите, что осмелился…Ради Девы, простите, я думал… Цири подскочила и стала поднимать старика. Дети хвостом бросились за ней. Вместе они усадили его на скамейку под вязом – и только тут она заметила, как дрожит его хлипкое дряхлое тело, как он едва не сипит от одышки. - Сядьте! Я вовсе не сержусь на вас. Но вы, кажется, обознались… - Верно, госпожа,- вздохнул старик, оглядывая её с удивлением и печалью. – И как я мог подумать?.. Вы ведь выглядите совсем иначе! Видно, Скрытая уж скоро заберет меня! Раз мерещится, дураку старому, всякое, чего и быть не может… - Дедушка Нвин! Вы что, бежали? – пропищала девочка. - Верно, крошка Ния, - старик потрепал светлую макушку. – Спускался с мастерской, и увидел, как эльфийская леди играет с вами возле вяза. И почудилось мне…эх! – он махнул рукой. - Леди Айлин была вашей знакомой? – спросила Цири. Отдышавшись, старик отложил брусок в сторону и стал объяснять. Никаких знакомых среди эльфиек у него, разумеется, нет. Леди из Старшего Народа не заглядывают в людские деревни, тем более, в такие, как Тор-Канэль…Но давным-давно, когда ещё докатывалась до их глуши Долгая война, когда Башня постоянно светилась от колдовства – а было это, ни много ни мало, шестьдесят шесть вёсен назад – в их деревню прибыли трое всадников. Он, Нвин, был тогда, пожалуй, вдвое младше Нии, ему и пяти вёсен не было…Мальчишки тут же разузнали – это двое воинов Deard Ruadhri, и сопровождают они госпожу целительницу, приехавшую в Башню прямиком из столицы передать что-то важное, а что – знать им не положено. И хоть дорога в столицу лежит в стороне от Тор-Канэль, целительница приказала заехать в деревню, узнав об эпидемии. Да, тогда были тёмные, страшные времена – не то, что теперь! Тогда деревня умирала. Больные были почти в каждом доме – метались в бреду, горячие, потные, ссохшиеся, и среди домов стоял тяжёлый смрад смерти. Он, Нвин, потерял в ту осень обоих братьев, а отец их умер аккурат перед Саовиной…Но всё забылось, вымылось из памяти, пропало – остался лишь этот день, такой же хмурый и дождливый. Их, троих деревенских детишек, выгнали на улицу. Они сидели тут, под вязом – никаких качелей тогда в помине не было – и смотрели, как то и дело хлопает дверь и выходит наружу тонкая фигурка, а за ней – двое высоких эльфов в красных плащах. И уже ночью, когда они сидели нахохлившись, словно воробышки, эльфы вышли из крайнего дома. Госпожа целительница подошла к вязу. Она высыпала в ладони детишек целую горсть разноцветных конфет – в виде рыбок, звёзд, птиц – а затем долго сидела с ними, пока уже не позвали её с холма. Сказывала про цветы и травы, и он на всю жизнь запомнил, что волосы у неё были светлые и волнистые, тёмный плащ скрепляла брошь в виде листика, голос звучал низко и медово…только лица её – лица он совсем не запомнил. - И верите, леди Ласточка, ничего вкуснее тех конфет я не ел! Хотя бывал и на ярмарках городских, и дочка привозила сласти из Садов…М-да, - старик вздохнул и потёр лысину. - Мы отчего-то уверились, что она вернется в Башню. Каждый год ждали. А время летело незаметно…вот так вся жизнь и пролетела! Он умолк и вновь потер затылок. Притихшие дети сидели по бокам. - Но когда я увидел с холма, как леди из Старшего народа играет с нашими детишками…можете смеяться, но мне почудилось, будто всё это было вчера. Будто я и сам всё тот же ребёнок! М-дааа…духи леса смешали мой разум. Впрочем, Старшие живут иначе. Что для нас годы, для них – недели. Верно, леди Айлин всё так же молода... - Она умерла. Много лет назад. - Вот как, - промолвил старик. - Vivla caemme cylche, - тихо произнесла Цири первый и главный принцип Народа Ольх. - Vivlaveidde es esse, - ответил старик, склонив голову. И замолчал, погрузившись в раздумья. Молчала и Цири, а ветер не торопился шуршать листьями – хоть тёмные тучи сползали всё ниже, окутывая долину сумраком. Но дети не умели долго предаваться скорби об ушедших. Ури шмыгнул ближе к старику и зашуршал свертком. - Это что, дедушка? Брусок был сточен в ровный прямоугольник с искусно вырезанными фигурками на каждой из сторон. Бабочки, которые вьются над летним лугом. Котёнок с пушистым хвостом. Дальше – город с остроконечными башнями. И, наконец, портрет кудрявой девочки. На едва прорезанном личике видно улыбку и распахнутые глаза. - Для Нэлы, - пояснил старик, вновь заворачивая брусок. – Старый стал подгнивать, а в этом году, говорят, дождей будет много… - Пойдемте навестим Нэлу! И остальных, - встрепенулась Ния. Она спрыгнула со скамейки и потянула маленькими ручонками за перчатку Цири. - Дедушка! Покажем Леди Ласточке Сад Жизни! Она ведь ещё не видела его… - Умница, Ния. Вы согласитесь посетить с нами Сад Жизни, леди? Она кивнула и торопливо подскочила со скамейки. Старик в последний раз глубоко вдохнул – и поднялся с ощутимым трудом, опираясь рукой о дерево.***
Они ступили в Сад Жизни по хрусткому рыже-алому ковру. Тонкие осинки вовсю ссыпали им под ноги лимонные листья, а рядом горели багрянцем клены. За калиткой, увитой винным плющом, блестело небольшое озерцо. Цири молча разглядывала деревянные статуи: некоторые в виде столбиков, увенчанных головами зверей и птиц. Другие – как тот брусок, что нёс Нвин, с картинками по сторонам. Под крайним столбиком с лисьей головой лежал уже знакомый венок из ласточкиных хвостов и рябины. Две сойки шумно выясняли отношения, прыгая вокруг. - Так значит, это ваше… - она замялась, поняв, что не знает, как будет «кладбище» на Старшей речи. – То есть…здесь находятся тела ушедших? - Тела? Тела отданы огню, а жизнь продолжает совершать круг. И в шёпоте деревьев можно услышать голоса тех, кто покинул нас, - старик направился к большой группе рябин, Цири с детьми поспешили за ним. – Старшие ставят в своих Садах мраморные статуи. Но…кхм, у нас мрамора нет. А я вроде как с молодости увлекался деревом…вот и начал делать всякое. Может, им это по душе… - А в твоём мире разве нет Садов? – удивилась Ния. Цири покачала головой. - Вишь ты…Впрочем, говорят, что Сады мы переняли у Старшего народа. - Нвин остановился возле самой ограды и стал доставать инструменты из мешка. – Бабка моя ворчала, мол, в годы их прибытия трупов стало так много, что хоронить негде – вот и стали сжигать. М-да... Злобная была женщина, ворчливая. Так и померла, ругаясь! Он усмехнулся и опустился на колени. Стал прилаживать столбик к деревянному основанию. - Я слышала, что жертв было немного, - тихо сказала Цири. - Да, так говорят теперь…Кто знает…Мы сгораем быстро, но и у Старших почти не осталось тех, кто помнит те времена. - А Бормотун сказал, что народу погибло – во, – Ури широко развел руками, задевая ветку рябины. – Что люди в те времена жили всюду, от северных топей до самого Хищного леса! И говорили на разных языках и торговали всюду…даже с нелюдьми из Леса! - Меньше слушай этого бездельника, Ури. Нелюди из леса это монстры, лишенные разума, - старик достал гвозди. – А про языки…м-да, сказывают было и такое. Вот меня зовут Нвин, а что это значит? Верно, что-то это да значило когда-то… В саду установилась тишина, прерываемая лишь стуком инструментов. Ури шуршал листвой. Ния деловито обрывала рябину, сплетая из ягод и листьев новый венок. - Кем была Нэла? – спросила Цири, глядя на силуэты бабочек. - Дочка Мэны. М-да…Весёлая была девочка, и такая смышлёная! Всё мечтала увидеть настоящий эльфийский город. Мы звали её мотыльком… - Тётя Мэна сильно скучает по ней. - Ния вздохнула, но тут же просветлела. - Зато Эна скоро поедет в город! Дядя Тод уже договорился, и её точно возьмут. У неё будет куча красивых платьев! И бусы! Я тоже поеду в город, когда вырасту! Старик загадочно усмехнулся, отирая столбик. - В городах надо быть осторожным, малютка Ния. Платья и бусы это хорошо, конечно…Но, говорят, порой за них платят высокую цену. Помнишь сказку про юную деву, что влюбилась в знатного эльфа и захотела всегда быть с ним? Злой колдун отнял у неё язык за исполнение желания – и стала дева немой тенью в доме того красавца и его невесты… Цири крутила в руках алый кленовый лист, вспоминая молчаливых слуг во дворце. - Это же сказка, - насупилась девочка. - А тётя Ламна тоже уехала отсюда, в Южные сады! - Уехала, да. И сколько вёсен я уже не видел Ламну? И внука ни одного на руках не качал. - Её не отпускают к вам? – охнула Цири. - Нет, отчего же, - покачал головой старик. – Но, кхм…Она всегда была у меня крепенькой девчушкой. И вот попала в Программу. Там на юге, вишь ты, выводят здоровяков, которые смогут осушить топи под новые Сады…Она родила уже четверых. Всех выкормить, выучить, на ноги поставить…До того ли ей теперь? Ну, видит Матерь, свидимся ещё! Он умолк и стал убирать инструменты в мешок. Цири тоже молчала, чувствуя, как губы сжимаются в тонкую нить. Затем протянула старику пирожок. Мальчишки палочкой разгребали листву. Ния повесила на столбик свой ало-оранжевый венок и вновь юркнула к Цири, взяв её за руку. Дедушка Нвин смотрел куда-то за озеро невидящим взглядом. Потом вздохнул и откусил кусочек пирожка. - Мда…Где не ищи счастья, нигде не найдешь – а то, что есть, потеряешь…Лучше уж здесь. В полях, среди природы. Что ей до нашей вины? До нашего несовершенства? Она всё прощает и всех принимает, – он покрутил пирожок в руке. – Долог Путь, и всё же лучше мы пройдем свою часть здесь. Верно, Жун? - Верно, дедушка! – неожиданно горячо сказал мальчик. – Я вас не брошу! И научусь вырезать столбики так же, как вы… - А как же. Вот снега выпадут после Саовины, да и засядем в мастерской. И Ури возьмем, куда ж он денется? А то кто же сделает столбик для меня? - Ах, нет! – запищала Ния. – Вы проживете еще пятьдесят вёсен, не меньше! - Что ты, милая…итак задержался…Славные пирожки печёт твоя мать, Ури! Старик бросил крошки сойкам, которые прилетели к ним и копошились под рябиной. - Но что за Путь, о котором вы всё время говорите?.. - Fuascael Vayne, - пояснила Ния. – Этому учат в школе, в самый первый год! - Путь людей. Наша природа несовершенна. Мы слабы телом и духом, оттого страсть к разрушению так сильна в нас. Старшие говорят, что видели многие миры, уничтоженные людьми. Видели и миры, в которых век крови и топора не кончался, а страдания людей лишь умножались, сползая всё глубже в воронку насилия. В круг, из которого выхода нет. - Если мы не хотим повторить их судьбу и пропасть в кровавой воронке…нам надобно пройти Путь, - тихо сказал Жун. – Искупить вину за годы бойни, чтобы понять цену жестокости. Исправить ошибки, чтобы стать мудрее. Проявить послушание, чтобы научиться любить Равновесие, как Старшие. Пройти Путь, который выведет нас из воронки… - И что в конце Пути? - Как что? Мы станем как Старшие! Не будем стареть, не будем, это…разрушать, - радостно воскликнула Ния. – И будем учиться танцам! Девочка подскочила на ноги так легко, будто уже знала наперёд, что Путь будет пройден в ближайшие недели, а то и дни. «Этого же никогда не будет», - хотела сказать Цири, но слова замерли у нее на губах, и ветер торопливо унёс их прочь. Зашепталась на озере осока, переливаясь стеблями разных цветов – красными, жёлтыми, синими. Порыв ветра согнал соек и швырнул оземь первые дождинки. - Скоро польет, - старик поднялся с земли. – Пойдемте-ка…навестим напоследок твоего брата, Ури. - Не пойду, - жёстко сказал мальчик и ударил палкой о кучу листвы. – Он не умер. Он теперь с Вольными. - Дурачок, - вздохнула Ния. – Все шахты находятся в северных горах, никому до них… - Тэри жив. Он с Вольными, в их подземных городах, - повторил Ури. – Вы идите, если хотите. А я подожду здесь. Дедушка Нвин согласился. Взяв за руку Жуна, он повёл их в другой угол Сада. Они пришли к деревянному столбику с изображениями волка и птицы, и Ния тут же стала плести новый венок. - Сильный мальчик. Упрямый, - пробурчал старик, очищая столбик от листьев. – И я понимаю его. Если своими глазами не видел смерть – надежда живет до последнего… Ния повесила венок на столбик и вновь прижалась к ведьмачке. Цири погладила соломенные волосы. Дождь стучал о рыжие листья, а перед глазами её мелькали пышные ветви яблонь, блики ручья и два силуэта, едва выступавшие из волшебного тумана… - Однажды Ури увидит своего брата вновь, - сказала она едва слышно. - Он прав, что продолжает верить. Прав! - Да будет так, вестница весны. После всякой зимы наступает весна, а после всякой разлуки – встреча… Они пошли назад. Ури всё также стоял под рябиной, глядя в противоположную сторону, на деревню. В окнах уже загорались огоньки. Глухо залаяли собаки. - Так много детей…ушло. Неужели эпидемии ещё продолжаются? - Эпидемий давно нет. Но этот мир по-прежнему суров, леди Ласточка. Многие пропадают без вести. Убегают в лес, как Тэри, и больше никто их не видит...Мда…Такова воля Скрытой, тут уж ничего не поделать. Сплетёшь ещё венок, крошка Ния? Они забрали Ури и пошли к калитке. Дождь усиливался. Ния вновь справилась быстро – старик взял рябиновый венок и повесил на ветку большой чёрной ольхи, разросшейся у самого входа. - Для леди Айлин. Пусть и она иногда возвращается. Может, вы знаете, леди Ласточка…осталась ли у неё семья? - Её сын жив, - тихо ответила Цири. - Слава Триединой! Пусть Мать, Дева и Скрытая во всём благоволят мальчику. Верно, он унаследовал от госпожи Айлин её доброе сердце. Цири пропустила Нвина и детей вперёд, а потом протянула руку и сжала венок. Влажные от дождя ягоды размякли в ладони, острый шип впился в кожу, и она отчего-то обрадовалась – вдруг эта скромная жертва поможет, вдруг призовёт древнюю силу, что спит в этих местах... Маленькое тельце прижалось к ней, обнимая за пояс. - Ты разговариваешь с Матерью? – шёпотом спросила девочка. – О чём ты просишь её? Она не выпустила холодных ягод из руки. - Спасти того, кого люблю. - Ой…а он в беде? - встревоженно спросила девочка. – Кто он, леди Ласточка? Тот эльф, что делает вместе с тобой волшебство в Башне? - Человек, - ответила Цири. - Он – человек.