***
Проснуться в теле птицы – не самая приятная вещь на свете. Нет, одно дело – взлететь в бескрайнее небо, вкусить эйфорию полёта. Но понять, что мир вокруг тебя сузился до крошечного пятачка, зарешеченного узкими столбами... как минимум пугает. Цири лихо пронеслась под потолком галереи. Фигурные деревянные балки опоясывали зал, будто скелет огромного змея. Сев на балку, она стала наблюдать за оживленным движением внизу. Колесико крутится с тихим скрипом. На сером передничке – жирное пятно. Густой пар из кастрюльки поднимается к потолку. Цири видела каждую деталь так отчетливо, словно держала её в руке, хотя от пола до потолка было не менее пятнадцати ярдов. Серые фигурки непрерывно сновали туда-сюда: отвозили тележки, полные еды, в зал за ореховыми дверьми и возвращались с пустыми. А ей туда зачем? Кто знает…Илль говорил, что Старшая кровь позволяет видеть во снах ответы на вопросы. Снов она не запоминала; поутру от них оставалось лишь липкое чувство тревоги. Но вопросов и впрямь было много. С того самого треклятого дня в деревне она чувствовала себя по уши во лжи – точно муха в клейком сиропе. Быть может, птичьи крылья помогут ей выбраться оттуда? Приметив маленькое фигурное окошко над дверью, Цири скользнула в зал. На мгновение её ослепило потоком невиданных красок. Балки увивали пышные побеги плюща – оливково-черные, хвойно-фиолетовые, ало-малахитовые и прочих цветов, названия которым она не сумела бы подобрать. В воздухе плавали золотистые шары света. Внизу то и дело вспыхивали колкие огни бриллиантов. Цири склонилась, изо всех сил вытягивая птичью шею. Когти чиркнули по пыльной балке – она едва не грохнулась прямо на один из столиков. Снежинки янтарной карамели горят среди сливок. Эльфийка смеётся, сверкая сапфирами в ушах. Хоботок зверька навроде пушистого краба втягивает с ковра крошки. Ясно. Она уже видела блеск пирующей эльфийской знати в домике на берегу озера. Правда, там девицы были одеты вычурно, а здесь – неброско, но элегантно. Да и вели они себя как-то солиднее …Чёрт! Лапка провалилась в липкий ком паутины. Цири завертелась на месте, пытаясь очиститься. Столики и платья крутились перед глазами – и вдруг сердце гулко стукнуло. В самом конце зала, у шкафчика с винами, сидели два эльфа. Один – незнакомый темноволосый и темноглазый мужчина с угольно-чёрным алмазом в перстне – быстро говорил что-то. Взгляд его был тяжелым и будто выцветшим, выдавая истинный возраст. Второй слушал, постукивая по столу пальцем с серой полоской. Изумрудные глаза рассеянно глядели на ковер. Мориэн. Вот зачем она здесь. Цири взлетела, нацелившись прямо на шкаф. Бах! В глазах всё перевернулось, потолок прыгнул прямо на неё – и сразу хлынула боль. Fierse, не так-то это просто – летать… Она сжалась в комочек, пытаясь отойти от боли. По залу разливалась нежная музыка свирелей. Эльфы в углу смеялись чему-то. Золотистые пузырьки затаились в бокалах. Теперь она чередовала перелеты с короткими перебежками по балкам. Трёхпалые лапки не были предназначены для ходьбы – птица то и дело жалобно пищала. Свет погас. Свирели сменил сухой ритм барабанов. Сквозь кружево лиан Цири увидела прямо под собой сцену, где ярко-рыжая эльфийка изгибалась в чувственном танце. Тёмные соски качаются под прозрачной охристой тканью. Приоткрытые губы пунцово блестят. Тугое бедро движется по кругу, точно прибой. Особенный эффект танец производил на мужчин – впрочем, кроме Цири заметить это могла разве что крабики под столами. Перелёт. Отдых. Направо. Ну же, ещё немного, милая! Они были почти у цели – за последними столиками уже зеленел декоративный сад. Барабаны стихли. Танцовщицу за кулисами окружила толпа служанок. Эльфийка вдруг схватилась за рыжую голову. Замахнулась на крайнюю девицу – та присела, ловко прикрывшись пустой клеткой. Свет погас. Ласточка мягко опустилась на пол. Множество круглых глаз, не отрываясь, следило за ней. Птицы. Певчие птицы жили в этом саду, среди гигантских цветов из долины Аарус. Серебряные прутья клетки были искусно замаскированы под стебли и лианы: прильнув к ним, обитатели сада глядели на взъерошенную ласточку, оказавшуюся с другой стороны. Цири запрыгала к шкафчику, волоча за собой тяжёлый хвост. Вскоре она уже различала отдельные слова в быстрой речи темноглазого. – …через подставных лиц. Архипелаг тоже работает на полную. Плюс их собственные кузницы. А вместе выходит, что уже сейчас ему хватит оружия, чтобы вооружить каждого эльфа нашего мира. Дважды. Его собеседник задумчиво ковырял ногтем черенок вишни. – Уверен? – Разумеется. Это же не пророческие вирши. Он готовится к войне. Прямо у нас под носом. – Дорогостоящее предприятие. – Да. У Крепости нет таких средств. Но говорят, он расплачивается обещаниями. Мориэн с интересом рассматривал сцену. – Опять Айна? Её арфа прелестна, конечно, но не в таких… – Ты слышишь меня? – перебил темноглазый. – Ты знаешь, что он обещает? Длинная тень упала прямо на Цири – птичье сердце ухнуло вниз. Но это оказался всего лишь юноша-слуга. Поклонившись, он наполнил бокалы гостей. Двинулся к шкафу. Какого fier он здесь забыл? Цири поспешно отпрыгнула. К счастью, слуга не обращал на неё внимания – он увлеченно копался в ящиках. Подошва на высоких ботинках была ребристая, точно драконий хребет. – Догадаться нетрудно, – зашелестел тихий голос. – Немного есть мелодий, способных пленить сердце каждого Elle. И самая сладкая обещает возрождение. Вернуть утраченное. Вновь ощутить власть над мирами. Вот о чем мечтает рядовой солдат на севере и скучающая эльфийка на юге. О справедливой войне. И, конечно, о победе… Мориэн повернул подбородок. Слугу как ветром сдуло – он даже не задвинул дверцу шкафа. Вот так удача! Цири проворно запрыгнула внутрь. – О да, - фыркнул темноглазый. – К счастью, Совет никогда не позволит… – Ардайну нет дела до приказов Совета. Только до воли народа. – Народ не выберет убийцу Ауберона. Цири высунулась из укрытия. Темноглазый болтал ногой. Мориэн внимательно разглядывал арфистку сквозь бокал. – Стоит признать, немногие верят в его вину, – эльф со вздохом отставил бокал. – Всадники по-прежнему за него. И рады его новым… инициативам. – Неужели? Прямо-таки все до единого? – Кто был не рад, тот нас уже покинул. Вспыхнул свет. Грянули аплодисменты. Мориэн хлопал долго, слегка улыбаясь. Его собеседник небрежно соединил ладони пару раз. Сверкали бриллиантовые шпильки, взлетали пузырьки в бокалах, порозовевшая от удовольствия арфистка кланялась публике. При свете на стенках шкафа были четко видны борозды, проеденные паразитами. Углы облепили белые гроздья яиц. – Рагу сегодня пресновато, заметил?.. – Пожалуй. Подойди-ка, elaine! Принеси воды. У стола мелькнула серая фигурка. Это же служанка из кладовки! Мил, кажется. – Скажи-ка, elaine, уж не случилось ли что с леди Лирой? – с тревогой спросил Мориэн. – Мы так ждали её знаменитого танца… – Ах, господин! – девица быстро сменила цветы в вазе. – Кто-то зло пошутил над леди Лирой. Выпустил её ручную ласточку из клетки! Но не волнуйтесь, мы уже ищем её. Господин Габиэль лично контролирует вопрос. – Пусть побегает, старый дурак, - хохотнул темноглазый. Мил улыбнулась и слегка поклонилась, собираясь уйти. Ладонь старого эльфа требовательно сжала её бедро. Чёрный камень сверкнул на сером. – А что же наша Ласточка? – почти ласково спросил он. – Она уже в курсе, какая роль в его блестящих планах отведена ей? Рука надавила сильнее. Мил обмякла, точно тряпичная кукла – и послушно села на колени эльфа. – Говорят, она так добра. Возится с деревенскими dh`oine. Утирает сопли их детишкам. Неужели она так просто согласится? В конце концов, речь идет о её родном мире. Мориэн сделал глоток вина. Его собеседник ловко расстегнул серые пуговички на лифе. – Не молчи, дорогой друг. Ты же видел её недавно? – Видел. И едва признал в ней ту человеческую девчушку, что стояла перед Советом. Теперь она плетёт эльфийские косы, носит наши платья, улыбается как истинная Saevherne. Она больше не человек, Умдиэль. Она стала такой, какой он хочет её видеть. И даже эта возня с детишками – лишь уловка хитрого женского ума… Старый эльф на миг оторвался от ямки между девичьей шеей и плечом. – И она согласна подарить ему дитя…таким способом? Серый подол шуршит, обнажая кровавый синяк на бедре. Черный камень под тонким лифом ходит туда-сюда. На бледной шее блестит полоска слюны. – Чего не сделаешь ради любви, – тихо сказал Мориэн. – Не правда ли, elaine?.. Но Мил не ответила. Она смотрела за приоткрытую дверцу. Прямо в круглый чёрный глаз. Умдиэль крепче перехватил свою игрушку. Потянул за подбородок. Свет. Хлопанье крыльев. Дз-зинь! Тень взметнулась из ниоткуда. Опрокинула бокалы, взмыла к потолку – и камнем упала прямо на кресло. Золотистая лужа расползалась по столу. Пространство брызнуло искрами, выбросив из портала двух крепких эльфов. Затрещали боевые шары. Невидимая волна швырнула служанку на ковёр – она резво бросилась прочь. Кто-то из женщин вскрикнул. Свет погас. Птичий силуэт пропал во тьме. На сцену выбежал эльф во фраке. Из громадных лютен тут же грянули тягучие звуки – но никто не слушал. Зал гудел осиным гнездом. А Цири вовсю улепетывала по мохнатым балкам, не смея глянуть вниз. Она попыталась протиснуться сквозь решетку сада. Затем приземлилась на шкаф, уставленный фигурными статуэтками. Забилась в самый угол, зарывшись в пыль. Бусинки глаз неотрывно следили за ней. Ни одно крыло не хлопнуло. Птицы сидели так неподвижно, словно тоже были статуями. Треск шаров затих. Взволнованный гул мало-помалу перешел в редкие шепотки, позволяя тягучим нотам заполнить воздух. И лишь тогда Цири шевельнулась. Позволила птице опустить клюв, чтоб счистить с перьев пыль. Серебряный слиток упал сверху, заключая весь мир в металлическую тесную тьму. – Попалась, мерзавка!***
Огонь неспешно вылизывал поленья оранжевым языком. Тень от каминной решетки отпечаталась на полу ровными квадратами. За оконным мраком шуршал дождь. – Есть новости из столицы? – Цири чуть скосила глаза. Тут же уткнулась в пол. – Я тебе что, почтовый дятел? – Ну может, были какие-то…происшествия. – Нет. Всё тихо. Она кивнула. Тягостная тишина вновь опустилась на плечи. – А…где Нимиэль? На этот раз он повернулся. Цири невозмутимо изучала тень на полу. – Без понятия. И вообще, с чего ты меня спрашиваешь? Она вновь кивнула. Про то, что Илль спит с целительницей, не знал разве что старичок-конюх, который всё время проводил с лошадьми и ничем иным не интересовался. – Надоела она до чёртиков, – вдруг признался молодой чародей. – Слушай, может тренировку на мечах завтра сделаем? Давно не было! – Не могу. Я должна побыть с Кэльпи. Она обиделась на меня, сам знаешь. Молчание. Цири посмотрела в окно. Потом выхватила из поясной сумки пучок сухих трав и бросила в огонь. Пламя на миг стало бледно-сиреневым и тут же вновь порыжело – лишь сиреневые искорки трескались по краям. Илль приподнял подбородок. – Я хочу знать, когда ты исполнишь обещанное. – А больше ничего не хочешь знать? Про психа в маске? Или про толпы серых, которые плодятся как тараканы? – Понимаю. Просто…Мы приехали в конце Ламмаса, а скоро уже Саовина. – Ещё не время, – проговорил он после долгой паузы. – Ещё не сейчас. Цири кивнула в третий раз. Что ж, другого она и не ждала. – Эй…тебе не о чем переживать. Мы оба давали клятву, помнишь? Она молчала. Буквально кожей чувствовала, как он смотрит. И – проклятье – молчала. Пялилась в камин, зачем-то считая сиреневые искорки. Их стало меньше. Ну же, Цири! Скажи что-нибудь. Ответь, отшутись, скорчи презрительную мину. Разве это сложно? Разве сложно – просто делать всё, как прежде? Но она не могла даже губами шевельнуть. Перед глазами пылал камин, но она точно знала – он хмурит брови. Прищуривает глаза. Сейчас он спросит… Дзинь! Они подскочили одновременно. – Вот же!.. – щелчком пальцем Илль погасил боевой шар. Деревянный столик между ними был усыпан осколками. Цири вдруг вспомнила, как они разбили эту вазу в самый первый день в Башне. – Дрём-трава меняет давление, вот всё и посыпалось. Не двигайся! Илль собрал осколки в самый большой черепок. Можно было просто обратить их в пыль, но он всегда говорил, что магию надо беречь – и старался беречь сам. Цири вдруг увидела красное пятно на его пальцах. – У тебя кровь. Она отвернулась и стала рыться в сумочке. – Нет. На руке не было и следа от пореза. Цири уткнулась лицом в колени, чувствуя гадкий привкус во рту. Он остановил кровь? Или это была иллюзия? Но зачем? Проверить её? Чёрт, нельзя так. Нельзя! Это уже какое-то безумие… Тень от клетки вытянулась, вобрав всю комнату. Сиреневые искры почти закончились. – Умдиэль готовит покушение на Эредина, – разом выпалила она. Илль отложил сверток. Глянул на неё с холодным прищуром. Цири отвернулась. – Лучше бы ты подумала вот о чём, – он сел у камина и стал ворошить угли, проверяя, не осталось ли следов травы. – Зачем тебе дали это увидеть? С какой целью? Он подошёл неслышными шагами. Положил руку на изголовье её кресла. Ноги затекли, но Цири отчего-то не решалась шевельнуться. – Мой черед спрашивать. О чём вы говорили на обратном пути? – Да так…О еде. Ну и немного о моей крови. – Это правда? – холодный бирюзовый взгляд будто прожигал кожу. Она прикрыла глаза. И кивнула в четвёртый раз.***
Цири даже не удивилась, когда увидела Мориэна. Он увлеченно обсуждал что-то со старостой Тодом. Мужчины смеялись, Тод поглаживал густую бороду и по всему выходило, что это была одна из самых приятных встреч в его жизни. – Ну и как тебе деревня? – спросил Мориэн, пока они поднимались к роще. – Очень чистая. И мне понравилось вновь есть человеческую еду. – Точно, еда! Вообще-то у нас многие её любят, хоть и не признаются. Наша еда куда изысканней, но порой…пресновата, что ли. А иногда хочется чего-то поострее! Особенно, когда уже разменял первую сотню и перепробовал всё, что можно. – Конечно. Но если питаться одним перцем, быстро затошнит, правда? – Ну да, наверное, - эльф слегка нахмурился. – Но вообще-то я говорил только о еде. А ты о чём? Не понимаю я что-то твоих метафор… Цири промолчала. Густой синеватый мрак застилал лес. Поляну с мраморной статуей было не увидеть сквозь деревья. – А что насчёт нашей кухни? Есть у неё хоть крошечный шанс? – Возможно. Мне нравятся грибочки в сахаре. И те штуки вроде синих каштанов. Хрустящие ломтики лагнарии тоже ничего. Ну и, конечно, сок с пузырьками. – Не удивила. Его вообще все любят. Когда я был в твоём возрасте, он был только в столице и Эмриле. Чтоб достать бутылочку, нужно было провернуть целую операцию. А теперь он в каждой лавке. Даже лавандовый, чёрт возьми! Она улыбнулась. Вероятно, задушевные разговоры предвещали неизбежный переход к истинной цели визита. – Ладно. Ещё мне нравятся конфеты из солодки. И суфле из неё же. – Нет. Не может быть. – Правда. Такой…необычный немного вкус. Но приятный. – Великая Мать! - вздохнул эльф. – Это же редкостная дрянь. Её все ненавидят! Ну, кроме Dhu Seidhe, которые её сюда и приволокли. Цири слегка пожала плечами. Снова улыбнулась. – Может, гены Dhu Seidhe? Ardmare Науриэль говорила что-то такое… – Ну да. Чтобы сохранить её гены…гены Лары, нужно было добавлять кровь эльфов. Иначе людские вытеснили бы всё. Так что, похоже, тебе достался ген любви к солодке. Мориэн отодвинул влажную ветку осины от её лица. В молчании они прошли почти половину пути. – Бабушка заставляла меня учить родословную, – вдруг вспомнила Цири. – Как-то с трудом верится, что среди северных королей и князей были эльфы. – Конечно, нет. В них не было нашей крови. Как и в императрице Цирилле, долгих ей лет... Она остановилась. Где-то в лесу заухала сова. – Что вы с ними сделали? – спокойно спросила Цири. – С настоящими? Вы убили их? – Что ты! Мы ведь не люди. Достаточно всего одной ночи, милая. И всего одной маленькой иллюзии. Среди наших чародеев немало мастеров. Не таких, конечно, как твой приятель Илльриэн, но…как видишь, они справились. Цири шагала всё быстрее, надвинув капюшон до самого носа. Дождь шептал сотней тревожных голосов. Проклятая Башня не показывалась. – Всё зависит от точки зрения, – тихо произнес Мориэн. – Помнишь, мы обсуждали это? Ты так противилась планам Ложи, а затем и Совета. Планам усилить ген с твоей помощью. Но стоило немного изменить угол зрения – и вот ты уже практически готова. – Прости, не понимаю твоих метафор! – Какие уж тут метафоры. Совет считает, что Эредин Бреакк Глас задумал взять контроль над Экспериментом в свои руки. Создать линию носителей, подконтрольных Крепости. Я решил поделиться этой информацией с тобой. А что с ней делать – решай сама. Цири позволила себе слегка улыбнуться в темноту. Только недавно Аваллак`х уверял её, что Эредин не подходит для Эксперимента. А теперь, глядите-ка!.. – Если я правильно поняла рассуждения Кревана, вероятность благоприятного исхода при таком…скрещивании невелика, – произнесла она голосом примерной ученицы. – Отчего же? Вероятность очень хорошая. Кому, как не Кревану, это знать. Что за чушь? Она едва не споткнулась. Ловко увернулась, не позволив взять себя за локоть. И произнесла томным голосом: – Но ведь это естественное желание – получить ребёнка от любимой женщины. Впереди наметился просвет. Эльф в задумчивости накрутил на палец светлую прядь. – Мда…а ведь ты права. Илльриэн слишком молод и не сдержан. Эредин предпочтёт забрать ребёнка себе. – Что?! Она не успела сдержаться. Не успела ничего. Кровь моментально прилила к щекам – Мориэн повернулся, с любопытством разглядывая её лицо. – Я говорю, что вашего ребёнка он захочет воспитать сам. Ну это так, версия... Стоп, а ты о чём подумала? – Я думаю, что вы зашли слишком далеко в попытках очернить вашего врага. Вот, что я думаю! – Очернить? Каким образом? Напротив, идея неожиданно разумная. Дать…как ты сказала, любимой женщине? Ну, допустим. Так вот, предоставить любимой женщине наилучшего партнера для создания ребёнка – это правильно. Это по-мужски! – эльф одобрительно кивнул. – А то, что вариант наилучший, я уверен. Вот увидишь, Креван через пару недель подтвердит! Так что намерения благие. Вопрос лишь в мотиве. Совет опасается, что Эредин нарушит закон. Как и ранее, когда вместо того, чтоб вернуть тебя сюда, он предпочел...тайную связь. – К чему мне знать ваши опасения? – сквозь зубы проговорила Цири. Мориэн хмыкнул с таинственным видом. – Да к тому, что это Эредин. Он тебе не рассказывал, как заарканил Тэйлинор? Подрыв барьера, вой болотных псов, зловещий туман, трясущийся в панике эскорт… Да, у бедняжки не было шансов. Она зашагала ещё быстрее. – В общем, не удивляйся, если он предложит тебе авантюру. Не знаю, организует твой побег…или ещё что. Привлечёт Илля с его фокусами. Ему очень нужен единоличный контроль. Очень. Вот и всё. И довольно об этом. Они вышли к озеру. Луна вывалилась из-за черных облаков, слабо освещая три силуэта – один эльфийский и два лошадиных. Цири бросилась к ним. Кэльпи встретила её злым ржанием. Отвернулась, топнув копытом. Вороной круп весь был в пене. Ноги забрызганы грязью по самое брюхо. Но самое худшее – левая задняя. Над бабкой нога была перевязана красным платком. Кобылка сильно хромала. Сзади послышались мягкие шаги. – Cead, Илльриэн. Неважный что-то вид у Кэльпи. Может, выделить вам другого конюха? – Мориэн ловко снял что-то с седла. – Ого, лазурика из горных долин… Цири стиснула зубы. Повела упирающуюся кобылу. Илль молча перебирал серебристую гриву своего жеребца. – Готов поклясться, что мне знаком этот платок с рунами рода Тианора. Мы как раз вспоминали ту прелестную леди, что его подарила… Телепат слегка нахмурился – обе лошади вдруг остановились как вкопанные. – У меня есть вопросы, Илльриэн. Ты обязан неотлучно находиться в Башне вместе с Цири. Каким образом её лошадь переместилась за тысячи лий отсюда? И вернулась с платком Эредина? При этом командир Глас весь вчерашний день отсутствовал в Крепости. Как много совпадений. И даже приходят в голову весьма крамольные мысли… Серый жеребец шумно фыркнул. Илльриэн положил руку ему на шею. – Ты установил слежку внутри Крепости. Внутри автономии. Это незаконно. – Желаешь поговорить о законе? Давай. Если факт преступления установлен, методы перестают квалифицироваться как незаконные. Статья семь, пункт эс-тринадцать. Илль смотрел на Мориэна с таким недоумением, будто видел его впервые. – О каком преступлении речь? Рука Цири повисла в пустоте. Сырой воздух лизнул ладонь. Силуэт Ариансара растворился без следа. Неподалёку послышалось весёлое ржание. Они как по команде повернули головы. Дверь в конюшни была приоткрыта. В проёме чернел силуэт кобылки. Старичок-конюх суетился вокруг своей любимицы с деревянным скребком. Губы Илльриэна сжались в тонкую полоску. – Никто не знал, что Эредин покинул Крепость. Никто, кроме Волчицы, которая отправилась с ним…и ублюдка, который пытался их прикончить. Крепость обвиняет тебя в покушении на убийство. А также в незаконной слежке, нарушающей договор. Ты сам всё сказал, – он тряхнул рукой с маленьким зеркальцем. – Мы вынуждены принять меры. Лица, связанные с тобой и твоей службой, будут высланы из Крепости в течение суток. Мориэн не отвечал. Он запустил в воздух шар и теперь шептал что-то одними губами, наблюдая, как меняется его цвет. Потом со вздохом стёр шар щелчком пальцев. – Валяйте, – легко произнёс он. – Ты прекрасно знаешь, что будь кто-то из моих на месте того, как ты выразился, ублюдка – от нашего дорогого Ястреба осталась бы только кучка пуха. Но если желаете разыгрывать дальше этот спектакль с таинственным убийцей, подставившим невинного Эредина – вперёд. Кстати, я мог бы составить на тебя протокол за оскорбление. Или просто по-отечески пожурить... Но я скажу другое. Эльф вновь взглянул на силуэт в конюшне. Покачал головой. – Ты лучший. Лучший из всех. Я работал с иллюзиями полторы сотни лет, но ничего не заметил. Fierse, мне просто больно смотреть, как ты тратишься на эти дешевые фокусы! – Да пошёл ты! Цири не стала слушать, чем ответит командир Серой Стражи. Она развернулась и побежала. Трава чавкнула под ногами. Ветер засвистел в ушах. Перед глазами прыгали чёрный силуэт Кэльпи, отблеск луны в глазах Ариансара, и ещё отчего-то клочья тумана из зловещего леса на Спирали, а затем – белая рубашка, утонувшая на рассветном полу. И какой-то голос внутри, глумливый и холодный, всё повторял одни и те же слова. Иллюзия. Это всё – иллюзия.***
– Pest! Аккуратнее, дрянь! – Госпожа, про… – Дави сильнее! Ну! Дави, бестолочь! Эльфийка упёрлась локтями в стол. Прекрасное лицо покраснело от натуги. Служанки поменялись местами, но увы – изумрудный корсет, расшитый серебряными листьями, не поддавался. Последние три крючка не желали застёгиваться. Ни в какую. – Что встали! Ещё! Служанки поменялись местами. Эльфийка страдальчески наморщила лоб, выпуская весь воздух из легких. Сжала кулачки. Острый край корсета впивался в молочно-белые груди – они тряслись, точно суфле в золотых креманках, что подавали гостям. Хррр! Крючок остался в руках служанки. Бах! Пудреница треснула, ударившись о мраморный пол. – Вон! – следующая банка полетела уже в служанок. – Обе! Девицы бросились прочь. Банка покатилась, рассыпая на белом сиреневый полукруг. Эльфийка рухнула в кресло. И тут же в большой клетке заверещала птица. – Заткнись, Зизи! Ты сегодня достаточно натворила. Танцовщица осторожно пощупала корсет. Ничего не изменилось. Служанки опасливо выглядывали из углов. – Ненавижу, – буркнула эльфийка. – Ненавижу вас всех! Весь этот bloede мир! А тебя отдам на ужин dh`oine! Сегодня же. Она вздохнула. Высыпала из опалового флакончика немного белого порошка. Рыжие кудри упали на стол. Птица вновь заверещала. Морские глаза заблестели ярче. – На у–жин. Я не шучу! Эй, вы там! Чего расселись? Оставите меня в этом дерьме? Хотите, чтоб весь, fier yn, цвет эльфийского народа любовался, как у Пресвятой Девы выкатятся сиськи на середине номера? Служанки копошились у клеток, явно не решаясь подойти. – Госпожа Лира! Позвольте мне, – в зеркале отразилась белокурая головка. – Вдохните. Глубже. Ещё… Готово! Служанка присела в поклоне – а в следующий миг её грубо отпихнул с дороги сухонький эльф в кипельно-белой рубашке. – Чёрт бы побрал твою пернатую суку! Он с силой толкнул клетку – ласточка вскрикнула, пытаясь удержаться на ногах. – Эта тварь налетела на господина Умдиэля. Слышала такое имя, gyda? Хозяин всех шахт, и всего металла, и всей этой bloede столицы, fier! Но это ещё что. Ты знаешь, кто с ним был? – он крепко схватил танцовщицу за плечо. – Знаешь, кто? Эльфийка отстранилась одним изящным движением. – Не мои проблемы. Твои безмозглые куры её выпустили. С них и спрашивай. Эльф буравил бесцветными глазами отражение танцовщицы. Та как ни в чем не бывало подводила огромный глаз – прекрасный, точно морская ракушка. – Шла бы ты, шлюха, – буркнул он уже спокойнее. – Серые мне всю плешь проели. Провокация! Пересмешник! Нападение красных! Ты хоть знаешь, сколько…дымоходов мне пришлось вылизать из-за твоей hoele птицы? Тьфу! Он собирался вновь толкнуть клетку, но эльфийка ловко перехватила запястье. – Сочувствую, Габи, - промурчала она. – Но может, пороешься ещё в каком-нибудь дымоходе? И достанешь мне оттуда новый костюм? Вместо этой тряпки, которая и до родов была мала, fier eich aep! Птица вновь подала голос. Лира набросила на клетку шёлковый халат. – Денег нет, – безо всяких эмоций сказал эльф. – Работать надо лучше. А будешь выделываться – отправишься туда, откуда я тебя вытащил. И придётся твоему крохе делить материнскую сиську с половиной столицы. Бесцветный взгляд обратился на служанку. – Ты что тут забыла? Марш на кухню! – Neen. Она помогает. В отличие от этих безруких ослиц, которые всё только ломают! Эльф отвернулся. В два шага оказался в углу, где притаилась стайка служанок. – Оплату за сегодня никто не получит. Скажите спасибо той суке, которая рассыпала в винном шкафу птичий корм. Да ещё и расхлябила дверцу! Габиэль подошел вплотную к полной рыжей служанке, кормившей малиновую птицу. Остальные поспешно отвернулись. Девица подняла голову. Захлопнула клетку, замотала головой, упала в ноги. Замычала что-то невнятно-жалкое. Начищенный до блеска ботинок ступил ближе. – Завтра чтоб принесли мне имя. Иначе наказание разделю между всеми. Пш-шла вон! На полу остался клок медных волос. У будуара белокурая служанка переплетала роскошные кудри Лиры. – Спасибо, госпожа, – едва слышно прошептала она. – Я так не хотела возвращаться в зал. Там…леди Тэйлинор с господином Алкуином… – О да, – хохотнула танцовщица. – Она и раньше была не подарок, а уж после того, как Ястреб кинул её…Но её можно понять. Как ни крути, вошла в историю. Теперь вся столица знает, что даже у dh`oine с разбитой рожей между ног послаще, чем у госпожи советницы по социальным вопросам! Из-под халата раздался писк. Лира просунула руку в клетку и пощекотала ногтями раздвоенный хвост. – Обжорка, – мягко проворчала она. – Чуть не устроила нам Tedd Gydeadh из-за горсти сушёных мух. Смотри, попадёшь как-нибудь и ты в ястребиные когти! Хвост скрылся в глубине клетки. – Я видела его однажды. Командира Эредина, – служанка улыбнулась краешком губ. – Был большой приём во дворце, мы работали там. Если честно, я не понимаю…Он ведь не очень-то…хорош собой. То ли дело офицер Илльриэн! – Yeah. Его мать была самой красивой женщиной столицы. Бедная Аурэллия! Такая краса…и такое проклятие. – Вот-вот. Но отчего тогда леди Тэйлинор…и многие другие…так… – служанка опустила глаза, аккуратно втыкая шпильку возле острого уха. Эльфийка усмехнулась. Выпрямилась, разглядывая в зеркале корону из кос. – Глупенькая. Природа дала тебе слишком короткую жизнь, и ты видишь лишь то, что снаружи. Ему и не нужно быть красивым. Он – Ястреб. Он берет всё, что хочет. Невзирая на да и нет, невзирая на правила и мнение всех влиятельных задниц. Такими были наши мужчины раньше. Во времена, когда мы шагали из мира в мир, творя истинные чудеса, а благодарные народы возносили нам молитвы. Но теперь они измельчали. Стали слабыми. И теперь мы здесь как в клетке, fier yn! Служанка почтительно кивала. Морские глаза разгорались всё ярче, хотя опаловая баночка оставалась нетронутой. – Он вернёт нам всё, – громко прошептала она. – Вернёт то, что у нас украли. Кровь Лары теперь принадлежит ему! Служанка отскочила в сторону. На обнаженное плечо легла рука в белоснежном манжете. – Что ты сказала? – почти ласково спросил Габиэль. – Повтори! Все взгляды были прикованы к мраморным плитам. – Повтори, Аэлирэнн. Танцовщица поднялась. Подошла вплотную – она оказалась выше эльфа на целую голову. – Dearg Ardayne adfywier Aen Undod! Dearg Ardayne, n`aen liathe llwydni! Дзинь! Серебряная шпилька выпала из короны. Голова эльфийки мотнулась. По бледной коже заструилась багряная струйка. Слилась с пунцовым. – Тупая шлюха! Привести её в порядок… Он умолк на полуслове. Халат валялся на столе. Ласточка стояла, широко расставив лапки. Вместо привычного щебетания из её клюва неслись какие-то протяжные низкие звуки, неестественные до ужаса. Чёрные бусинки смотрели на эльфа в упор. И было в них что-то такое, что мгновенно давало понять: ни одна птица так смотреть не может. Не может, fier yn! Протяжный вскрик. Взмах крыльев. Эльф шумно сглотнул. Отступил на шаг. – Уйми свою птицу, Лира, – голос его вдруг дрогнул. – Иначе я не отвечаю… Эльфийка была белее мраморных плит. Красная струйка рассекла подбородок. – Эт-то не моя птица, – пролепетала она. – Эт-то… Вскрик. Взмах крыльями. И снова крик – теперь уже из угла. И ещё. Ещё. Птицы просыпались. Птицы смотрели на ласточку – и блестящие бусины вдруг загорались ярче. Птицы кричали. Метались в клетках. Кидались на прутья. Бабах! Хозяин нервно обернулся. Клетка с чёрным лебедем упала на бок. Птица продолжала бесноваться, налетая на прутья. Бах! Бах! Бабах! Клетки падали одна за другой. Крик нарастал. Птицы тянули в унисон единую мелодию – уродливую, гортанную, крикливую. Громче, громче, громче, и вот уже вся комнатка потонула в этом яростном шуме. На лбу эльфа выступила бисеринка пота. – Заткните их! Немедленно! Но никто не слышал. Никто и не слушал. Всё заглушали крики, щёлканье, грохот клеток. А потом воздух вдруг разрезал тонкий крик. – Она вернулась! Рыжая служанка упала ниц. Дрожащими руками схватила клетку. Малиновое пятно взметнулось к потолку. Алая капля упала на изумрудный корсет. Синее. Чёрное. Пёстрое. Пятна взмывали в воздух одно за другим. – Не сметь! Убью! – заорал Габиэль и бросился… Ддоннн! Секунду эльф был неподвижен. Так и стоял с раскрытым ртом – а затем рухнул с глухим стуком прямо на мраморные плиты. Леди Лира взглянула на неподвижное тело. Потом в недоумении – на серебряное блюдо в своей руке c чётким красным отпечатком. Блюдо с грохотом опустилось на пол. Дверца клетки щёлкнула.***
Чёрные шарики – бульк – падают прямо в бокал. Золотистая капля ползёт по высокой скуле. Бусинки глаз сияют сквозь серебряные прутья. Зал разом взорвался птичьим гомоном. Светильники падали один за другим, поджигая ковёр. Серебряный мох дымился. Перья и помёт носились в воздухе, тонули в креманках, застревали в пышных причёсках. Цири чувствовала себя в центре могучего потока. Тёмная радость наполняла до краёв, и будто росло в ней что-то – распирало изнутри, обжигало щекоткой, заставляло кричать, как в минуты любовного наслаждения. Она взмыла под потолок. Камнем рухнула вниз. Эльфийка со сливовыми губами взвизгнула, точно зверек – затем выронила черную сумочку и бросилась прочь. Её партнёр помчался следом. Серые фигурки уже были у решётки. Серебряные прутья со скрипом разъехались. Цветные пятна бросились наружу – зал тут же грянул ликующей песней. Птицы были всюду. Птицы хохотали – над теми, кто еще секунду назад ощущал себя хозяевами жизни. Птицы гнали их прочь, пропарывая воздух острыми когтями возле бледных лиц и сверкающих диадем. Шары заклинаний бестолково носились по залу, сбивая посуду и стулья. Две вороны хозяйничали у огромной люстры из множества стекляшек. Прозрачные кубики сыпались на ковёр. Люстра раскачивалась всё сильнее. Цири обхватила лапками золотистый шнур. Она летела то вверх, то вниз, точно на качелях, а прямо под ней бушевал разноцветный рой. В каждой стекляшке отражалось безумие, творившееся в зале – и всё это переплеталось, повторялось, мельтешило, сплетаясь в единый клубок хаоса. Хаос. Да. Это был чистый хаос. И это было правильно. Она вдруг увидела в стекляшке длинный коридор. Щель двери. И два знакомых силуэта. Ублюдки ещё здесь! Она сорвалась с люстры. Бросилась к выходу. Пол был усеян перьями, битой посудой, пятнами еды. В зале не было ни единого эльфа. Только птицы – и несколько серых фигурок, задравших головы к потолку. Цири нырнула в фигурное окошко и бросилась бежать по балке. Когда она оказалась в конце галерее, Умдиэля уже окружили охранники. Он был в дорожном плаще. – …твоё. Но я скажу прямо. Ты должен арестовать его. Немедленно. Мориэн разглядывал бокал, наполненный напитком лавандового цвета. – Не имею права. Доказательств недостаточно. – К чёрту доказательства. Мы должны это сделать. Ради народа. – Но народ не желает верить в его вину. Он желает верить в пророчества и знаки судьбы. Особенно в те, что сулят небывалый расцвет… Чёрный камень блеснул на дрогнувшем пальце. – Герои из пророчеств не умирают. В отличие от мелких авантюристов, желающих выдать фальшивку за знаки судьбы. – Не понимаю … – Неважно. Это уже не твоя забота. Но раз уж мы говорим о пророчествах… ты наверняка помнишь одну историю. Про фальшивую Спасительницу и её трусливого жениха. Байка, знакомая каждому эльфёнку! Только на самом деле это лишь половина истории, – глаза старика вдруг ярко блеснули. – Это твоя вина, Паук. Только твоя. Из-за тебя ублюдок получил сразу двух пташек. А ты остался таким же трусом. Теперь тебя обокрали дважды. Губы Умдиэля тронула ухмылка. Сиреневые пузырьки мерцали в бокале. – Va fail, друг. В воздухе засиял портал – мгновение спустя эльф в сером остался один.Он долго смотрел на разноцветный хаос. Затем сделал пару глотков. Отставил пустой бокал. – Va fail, – тихо произнёс Мориэн. И слегка развёл руками. Неведомая сила ударила по дверям, распахивая их на всю ширину. А потом наступила тишина. Мёртвая тишина. Алый попугай скользнул вниз. За ним – бронзовый фазан, распластав огромные крылья. Чёрные силуэты ворон кувыркались, набирая скорость. Птицы падали. Замирали прямо над полом, опускаясь в невидимую сеть. Бусинки гасли. Клювы и лапы были неподвижны. Серая фигурка покачнулась – и рухнула лицом в мягкий мох. Воздух завибрировал. Эльфы в плащах цвета золы появились одновременно. Ловко подхватили неподвижных служанок. Щёлк. Щёлк. Щёлк. Браслеты сковали тонкие ручки. Зашуршали серые платьица. Затем, когда мягкий ковёр закончился, о блестящий паркет тихо заскреблись поношенные туфельки. Серые исчезали вместе с телами служанок за неприметной боковой дверью. Последней туда заволокли рыжую служанку. Из её руки выпало чёрно-белое перо ласточки. – Командир! Прикажете начинать? Мориэн повернулся к кудрявому офицеру. Вручил ему пустой бокал. – Порядок, – укоризненно напомнил он. – Сначала – порядок. Серые кивнули. Двери захлопнулись. Из зала послышался звук передвигаемой мебели. Цири закрыла глаза. Не было больше ни тёмной радости, ни привычной едкой боли. Лишь пустота. Безраздельная серая пустота, словно вытащили из неё всё, оставив лишь полую фигурку, покрытую перьями. Она сидела так долго-долго. А когда открыла глаза, поняла, что галерея пуста. На пыльной балке дрожала блестящая маленькая капля. Бах! Двери с грохотом распахнулись. Золотистые шары ярко освещали зал. Среди белоснежных столиков сновали серые фигурки. Воздух наполняла струнная музыка, смешиваясь с пением птиц из сада. В коридоре застучали каблучки. – Милый! Мы первые! Вот это да! - сливовые губы расплылись в улыбке. – Давай займем столик у сцены? – Только не у сцены! Я оглохну от этих дурацких барабанов. – Ну потерпи, дорогой…Говорят, леди Лира сегодня покажет свой знаменитый танец Девы. Мы должны это видеть! Чёрт, опять забыла сумочку…Ой, гляди-ка! В сливовых ноготках затрепетало чёрно-белое перышко. – Ого…Бардак, однако! Старик теряет позиции, – усмехнулся её кавалер. Эльфийка пожала плечами. Пёрышко, кружась, опустилось в урну.***
Она не знала, что дальше. Не хотела знать. Больше всего ей хотелось проснуться. Увидеть перед собой знакомые стены, стол, окно с видом на озеро – и ослабнуть в приятной дрожи от того, что всё это оказалось сном. Очередным кошмарным сном. Тррр! Балки едва заметно дрогнули. Шар влетел под потолок, освещая всё вокруг. – Проверь хорошенько! Она должна быть там. – Есть! – прогудело совсем близко. Среди балок показалась макушка эльфа. Цири сорвалась вниз. Окна, балки, прически, любопытные глаза…И тонкая чёрная щель в двери справа. Ловушка? Спасение? Чёрт, не важно! Тележки, полки – хлоп – дверь тихонько затворилась. Белокурая служанка приложила пальчик к губам. Протянула руку – птица села на мягкую тёплую ладошку. Другая ладошка осторожно гладила чёрно-белую спинку. – Великая Дева, прости, – шептала Мил. – Зачем я его выгнала! Зачем не поверила... В коридоре послышались тяжелые шаги. Стук в соседнюю дверь. Служанка быстро вскочила на табурет и посадила птицу на верхнюю полку. Опустила край бархатной скатерти. Тук. Тук-тук. Тук-тук-тук. Цири слышала, как бьётся сердце ласточки. Быстро-быстро. Набирая скорость. Туук. Туук-тук. Тук-тук-тук. Сердце Мил тоже ускорялось. Тук. Чёрт! Тук. Нет! Тук. Пожалуйста… Дверь распахнулась. – Эй, ты! – сквозь щель Цири увидела серый силуэт. – Как тебя зовут? – Мил, господин… Служанка склонилась в глубоком поклоне. – Мы ищем ласточку, которая принадлежит танцовщице Аэлирэнн. На птицу было наложено заклятье. Клетка с птицей стояла в этой комнате. Верно, Мил? – Верно, господин. – И ты постоянно заходила сюда. – Не только я, господин. Ещё Эма, Юн, Риз… – Довольно. Мы опросим всех, не переживай. А меня интересует, что видела ты. Полы скрипнули. Стражник подошел ближе. Мягкая ладошка мелко дрожала. – Может, ты вспомнишь, Мил…в какой именно момент клетка оказалась пуста? – Я не…я не знаю, господин, - служанка с хрипом вдохнула. – Я крутилась, вертелась, сами понимаете…Забегала и сразу убегала! Все птицы спали, господин, всё было как всегда! А потом Риз и Юн пошли за клетками, и…клетка Зизи была пуста. Но я не знаю, как это, не знаю, я никого не видела, господин! – Вот как…Возможно, заклятью подверглась не только птица? В серой перчатке возник длинный нож. Тонкие пальчики дрожали. Дрожали губы, ресницы и даже прядь, вновь выбившаяся из косы. Зелёные глаза быстро наполнялись влагой. – Нет, господин! Господин, я ничего не видела! Ничего не знаю! Я всё время была в зале, сюда только забегала. Прошу, спросите у господина Габиэля. У леди Лиры, у кого угодно…Я не смотрела на клетки, я не…не… – Плохо, Мил. Плохо, что не смотрела. Эльф задумчиво разглядывал сталь. Тук-тук. Тук-тук-тук. Человеческое сердце билось быстрее птичьего. Мил рухнула на колени. Резво подползла к тёмно-серым ботинкам. – Прошу, господин, - всхлипывала она. – Прошу…Я ни в чем не виновата… Серый силуэт был неподвижен. Эльф провел по лезвию ножа. – Ну-ну, зачем так убиваться? Мы же просто беседуем… Служанка тряслась, закрыв лицо руками. Сквозь бледные пальцы было видно, как на её щеках вспухают красные пятна. Она рыдала, пытаясь не издать ни звука – но сдавленные всхлипы всё равно вырывались сквозь закушенные губы. Два сердечка, птичье и человеческое, бешено рвались из груди. Тук-Тук-Тук-Тук-Тук… – Господин, – служанка хрипло растягивала слова. – Можно…идти, пожалуйста? Мне…накрывать на столы, там…много г-гостей… Стражник продолжал вертеть в руках нож. Блеснул синий камешек на рукояти. – Господин! Пощадите! Умоляю… Мил рухнула мокрым лицом в серые ботинки. Замерла. Эльф со вздохом спрятал нож. – А точно нужно идти? – Точно, господин! Точно, точно, точно! Эльф медленно кивнул. Служанка отпрянула. Жадно схватила воздух. Вновь упала, вжимаясь блестящей щекой в мягкую серую кожу. – Спасибо, господин! Спасибо! Я…если что-то нужно… Она торопливо подскочила. Оправила юбки, растёрла слезы по пунцовым щекам. Улыбнулась сквозь силу – и бросилась к двери. Дверь была заперта. Мил дернула за ручку. Раз. Другой. Обернулась. Розовые губки округлились… Синяя линия рассекла комнату. Она не успела даже вскрикнуть. Лишь вдохнула – шумно и жадно. Тук. Ту-ук…Т… Осталось только птичье сердце. Тело служанки мягко сползло на пол, шурша тканью платья. Слёзы на её щеках почти высохли. В зеленых глазах так и застыла недоверчивая радость. Стражник смотрел на труп несколько мгновений, словно ожидая чего-то ещё. Затем присел. Вытащил нож из груди девушки. – Жаль, что так вышло, Мил. Ты была недурной штучкой, – эльф аккуратно вытер лезвие о подол платья. – Но ещё больше жаль, что ты и вправду оказалась всего лишь dh`oine… Мил смотрела в потолок. Эльф взялся за длинную светлую прядь – и завёл ее за ушко, закрепив заколкой. Дверь с грохотом ударилась о стену. – Pest! Ты что тут копаешься? – Искал птицу, командир. Пришлось зачистить! – Вижу. А теперь марш в западное крыло! – Но, командир…птица… Скрип. Одним шагом офицер серых оказался у шкафа. – Ты меня плохо понял, Бер? Так я объясню! Сегодня красные помочились прямо на наши головы, gyda aep! Он здесь. Пересмешник! Он до сих пор здесь, fier arse! – Д-да, командир… – Выполнять! Дверь захлопнулась. Наступила тишина. Вшшш! Скатерть взлетела. Мир пропал, превратившись в бархатную тьму. Ласточка билась, кричала, бросалась на ткань – всё было тщетно. Мешок держал крепко. Ткань упала, вновь открывая полки, шкафы и неподвижное тело у двери. Спиной Цири ощущала холодное оконное стекло. Лапки были точно под прессом – она не могла даже шевельнуть ими. Серый стоял прямо над ней. На лице эльфа плясали цветные блики. В отставленной руке наливался светом золотой шар. Чёрно-белые крылья ударили в стекло. – Тише. Не калечь птицу. Он знает! Знает, кто в птичьем теле! Так вот зачем она проснулась в этой комнате. Чтобы оказаться в капкане. Воздух дрожал от жара. Шар медленно приближался к птице. И только Мил была всё также неподвижна. С щёк ушла краска, лицо служанки стало бледным как мрамор – и оттого особенно красивым. Вы сгорите в аду, ублюдки. Однажды вы заплатите за всё, что сотворили. За всё! Эльф взглянул на Цири безо всякой злости. Глаза у него были большие и золотистые. Яркие, точно цитрин. – Я уже давно в аду, – тихо сказал но. – Но быть может, маленькая леди…тебе не стоило покидать укрытие? Рама лязгнула, впуская холодный воздух. Золотой шар ударил в тело птицы. С треском пронзил перья, превращая весь мир в одно сплошное сияние. Последнее, что увидела Цири – как силуэт ласточки стрелой взмывает в небо.