***
– Не снимать на территории автономии, – сухо проговорил эльф в алом мундире, застёгивая на её запястье браслет из змеевика. – Норматив: заклинания до второго уровня, включая бытовые – не более пяти, третьего – не более двух, четвёртого – одно. Высшая и боевая магия – по предварительному разрешению Штаба за исключением случаев эн-ноль-тринадцать, непосредственная угроза уничтожения. Всё ясно? –Благодарю, – сказала Цири тем же учтивым голосом, что и на предыдущих пунктах. В конце концов, Аргаамо ведь значит – город Тысячи глаз. Запрыгнув в седло, ведьмачка дёрнула поводья – Кэльпи потрусила по дороге с большой неохотой. Илльриэн нагнал её спустя пять минут и тут же вырвался вперёд. – Где прыть твоей хвалёной кобылы? – крикнул он, обернувшись в седле. Цири погладила шелковистую гриву, особо ни на что не надеясь. Десятка порталов хватило с лихвой, чтобы привести Кэльпи в бешенство. Густой пар из ноздрей ситуацию лишь усугубил. Ну а добила дело туча гнуса, атаковавшая их на Великих Пустошах. – Эй...ты посмотри, как красиво вокруг! – она потрепала лошадь между ушей. – Бабушка говорила, что земли за Ковиром пусты и угрюмы, но в этом мире всё иначе. Это точно…калейдоскоп. У меня был такой в детстве. В тех стёклышках было всего четыре цвета – теперь же вокруг плескалась бесконечная палитра. Вся равнина была покрыта мхами: основу составляли багрянец и пурпур, а на них ложились островки лимонного, голубого, мятного, сиреневого. Среди мхов вспыхивала оранжевая листва кустарников и пунцовели россыпи ягод. Стройные ёлки взмывали вверх, точно нежно-зелёные язычки свечей. А вдали ослепительно белели горы, охлаждая взгляд после разноцветного хаоса. Кэльпи фыркнула и тряхнула крупом. Впереди показалось одно из оленьих стад, которые паслись здесь всюду. Олени эти были раза в полтора длиннее и в два выше каэдвенских лосей. Головы их украшали колоссальные, в половину туловища рога в форме морских гребешков с острыми зубчатыми краями. – Не советую их дразнить. Дэйры убивают с одного удара, – Илльриэн хлопнул серого жеребца по крупу, замедляя ход. – Говорят, что Aen Thueidhe растут на дэйровом молоке, оттого-то они совершенно другие. Здесь говорят медленнее и грубее. Мягких согласных нет. Старайся также. Всех, кто южнее, они зовут Aen Theasse. – И Архипелаг тоже? – Yeah. Север ценит их ум и трудолюбие, нехарактерное для тэссе. Но всё же они тэссе. Вожак стада поднял голову и стал глядеть на них – силуэт с зубчатыми гребешками ярко вырисовывался в розовом утреннем воздухе. – Далее. Dh`oine тут не говорят, ясно? Когда встретишь…кого-нибудь, обращайся к ним cineal или cineal`ca. – Это потому, что вы стираете им память? – Сделай милость, – Илль зевнул и тут же поёжился от холода. – Не произноси чушь каждый раз, когда открываешь рот. Хотя бы сегодня. Они миновали гряду пологих разноцветных холмов. Цири засмотрелась на равнину справа, где мелькнуло что-то белое. Повернулась, услышав скрип. У дороги стояла деревянная виселица с повешенным. Ветра уже иссушили труп, но ткань мундира всё ещё оставалась багряной. Выклеванные птицами глазницы смотрели слепыми провалами. Тёмно-русая коса была нетронута. Среди волос виднелся край острого уха. Порыв ветра качнул виселицу – она вновь заскрипела. – Это из-за меня? Опять? – вдруг услышала Цири собственный резкий голос. – Мир не вертится вокруг тебя. Это офицер Атиэль. Женщина обманывала его, нарушив священную клятву любви. Обманывала долго и унизительно, пока он был далеко на Спирали. В общем-то, такое случается. Но он затаил злобу. Подстерёг её в ночь после праздника. И сделал с ней то, чего случаться не должно. Военный суд доказал вину и вынес справедливый приговор согласно Уставу. Тусклое солнце наконец выкатилось на небо полностью. На другой стороне белоснежный соболёк грелся среди мхов. – А если б то была cineal`ca? – Всё равно. Дело не в ней. Дело в нём. Мы, эльфы, тоже совершаем зло…ради выживания. Ради справедливости. Но никогда – ради удовольствия. Так делают только dh`oine, ибо разрушение живёт в них. За предательство полагается отсечение головы, но своим деянием Атиэль предал не только Крепость. Он предал всех нас. Его тело сгниёт здесь, и родные никогда не навестят его в Саду Жизни. Такова высшая мера. Судьба, которую он выбрал сам. – И так было всегда? – тихо спросила Цири. – Высшая мера за…подобные деяния? – Так стало теперь, – ответил чародей после долгой паузы. – И так будет. Она молча пришпорила Кэльпи. Соболёк на другой стороне встрепенулся и скрылся между камней. Кобыла вдруг ржанула, повернув точёную морду к холмам вдали. Яркий блик резанул глаза. Между холмами двигалось несколько точек. Золотые нагрудники! Цири ударила в вороные бока. Из-под копыт разлетались брызги воды и перья мха, при каждом прыжке ведьмачку било о круп, Илль кричал что-то – но она не слушала. Кэльпи остановилась на вершине, раздувая ноздри. Впереди пестрела очередная долина. В центре её синело длинное озеро. Серебристая тень вынырнула из-за спины. – Нагрудники. Где они? – процедила Цири. Илль взглянул на неё с удивлением. Покачал головой. – Здесь никого нет. Она усмехнулась. Всмотрелась в очертания озера. Белые до голубизны пики сверкали равнодушно, как и тысячи лет назад. Пятна мха рябили в глазах бессмысленно и ярко. – Лжец. Я уже видела их раньше. Ты не обманешь меня! Чародей прикрыл глаза, под которыми пролегли глубокие тени. Положил руку на дымчатую гриву жеребца. – Едем. Мне некогда нянчиться с твоими фантазиями. Пора заняться реальностью.***
На гранитном столбе была выбита единица: осталась одна лия, то бишь двадцать стадий, до нулевой точки – оттуда начиналась сеть дорог, связавших между собой эльфийские земли. Широкие дороги, на которых могло спокойно разъехаться с пяток лошадей, вели сквозь Великие Пустоши и Хищный Лес, соединяли обрывы Чёрных Пальцев и пещеры Страны-Улья, окольцовывали сетью гарнизонов границы. «Дорожный проект поставил Правящий Совет в трудное положение. С одной стороны, Долгая война опустошила казну, с другой – Ауберон Муиркетах велел ничего не жалеть для героев Миссии Гор, – писала оппозиционная Undod Ysgodiah. – Противоречие разрешил ceanne Глас, предложив строительство за счёт Крепости взамен на тридцатую долю всех торговых перевозок. В то время подобная сделка казалась нелепой. Однако после трагедии в Дуэй-Крайг и открытия Искажений оказалось, что объединить материк порталами невозможно. Сеть дорог, прозванная в народе Колесом, была открыта в 423-м году – в год назначения командира Гласа – и окупилась ещё до запуска. Учитывая, что Колесо приносит Крепости два миллиона арианов ежегодно, к 450-му году доход Севера может превысить совокупный доход всех остальных земель…» Дорога вела вверх по длинному плато. На краю у обрыва светлела деревянная беседка. Лошади подъехали к ней – и перед Цири предстало то, чего ей не приходилось видеть ни в одном из десятков миров. Внизу раскинулись сотни озёр. Одни блестели синевой, в других вода была малахитовой, в третьих бледно-розовой. Город Аргаамо смотрел на неё тысячей бездонных разноцветных глаз, а стройные ели окаймляли их, точно густые ресницы. Могучая река Фуриэль разрезала город полукругом. Льдисто-зелёные волны сердито бились о пурпурный гранит, в который были закованы берега. Из гранита была сделан и великолепный арочный мост. Мостики поменьше были переброшены через озёра: синие, серые и красные, с башнями и статуями, все – из горного камня. Из горных пород были вытесаны и дома. В них не было ни белизны алебастра, ни затейливой лепнины, ни витражей. Скупые украшения – колонны, полувытесанные горельефы, лиственные мотивы – лишь подчёркивали природную красоту узорчатого камня. Но среди озёр и разноцветных мхов они смотрелись удивительно естественно: будто были тут всегда. Прямые как стрела улицы Аргаамо расчерчивали долину квадратами. Слева блестел узкий залив Месяц, выходивший в Китовое Море, а через него – в необъятное Грозное. В заливе теснились громадные корабли – куда больше ковирских и безо всяких парусов. Там, где Фуриэль вливала пенные воды в Море, на берегу высилась колонна из цельного куска малахита с серебряными прожилками. Гибкий немегр балансировал на ней с кошачьей грацией, дважды оплетая колонну хвостом. Из каменной пасти вырывалось яркое пламя, указывая дорогу кораблям. – Ну как? – с нескрываемой гордостью спросил Илльриэн. Цири застегнула пару пуговичек, искусно спрятанных среди мраморного меха. – Прекрасно. Поехали. Глаза озёр глянули на неё цепко и подозрительно. «Громкие победы 396-401 годов де-факто поставили точку в Долгой войне. В языке силы более не было необходимости: пришло время милосердия, – вспоминала правительственная Saevherea в еженедельной исторической хронике. – По инициативе союза концессионеров во главе с Умдиэлем ан Каррайэ в 401 году был принят закон, позволявший оккупантам искупить вину. Несмотря на очевидную дальновидность решения, Крепость восприняла его негативно. Особым радикализмом отличался Gatrawd`a Muire под руководством ceanne Гласа, настаивая на продолжении войны до полного уничтожения dh`oine Тем не менее, с 402-го года Ruadhri начали направлять пленных на искупительные работы. Большинство dh`oine выбрали шахты, около трети приняло участие в строительстве северного форпоста Aen Elle у Китового моря…» Они спустились на широкие улицы Аргаамо. Кэльпи долго вертелась и нюхала брусчатку, пытаясь понять, отчего камень под копытами вдруг стал таким чудесно-тёплым. Мимо проплывали громадные дома с окнами во всю стену, самоцветные мосты и яркие застеклённые оранжереи. Так люди из-за гор искупали свою вину – добывали гранит среди болот, чтобы одеть в каменные набережные тысячу озёр. Вбивали сваи в промёрзший грунт. Прокладывали под землёй ходы, по которым потекла наверх горячая ключевая вода, обогревая дома и дороги Аргаамо. После десяти лет на строительстве города люди получали помилование и право переселиться в любой тэлэйх вне Севера. Только вот воспользоваться милосердием ардайна сумела едва ли четверть из ста с лишним тысяч строителей Аргаамо. Большинство холод, сырость и изнурительный труд сжигали за пару лет. Трупы с выпавшими зубами и посеревшей кожей свозили на огромных повозках к бездонным болотам Пустошей – эльфята до сих пор пугают друг друга страшилками о неприкаянных утопцах, что охотятся ночами средь болот. Цири нашла в северной Aurellia заметку о маленьких сорванцах, пробравшихся тайком в Пустоши. – Жди у озера, – голос Илльриэна вывел её из раздумий. – Буду через полчаса. Чародей направился к зданию с медным куполом, который облюбовали пернатые драконы. На ступеньках его ждали три тщедушных эльфа в карминовых мундирах. Чем ближе Илль подходил к ступенях, тем бледнее становились их угрюмые лица. Оставив лошадей в конюшне, Цири медленно пошла по берегу. Над водой то и дело мелькали тени – яркоклювые северные птицы носились туда-сюда, разнося письма. Где-то недостижимо высоко скользили стрижи и соколы с указами военных. И только местным котам – пятнистым, крупным, бесхвостым – не было дела до всей суеты: они валялись на тёплых дорогах, скользили по крышам, лениво ловили озёрную рыбу. Быть может, коты и были настоящими хозяевами Аргаамо. На скамейке у озера эльф читал газету: он рассеянно глянул на незнакомку золотистыми глазами. Среди приземистых ив спряталась таверна – нос уловил запах копчёной рыбы и пряностей. В горячем источнике с розовой водой плескались две черноволосые эльфийки, похожие, как две капли воды – в остром хрящике уха у каждой было вдето по стальному колечку. Одна из девиц что-то быстро и гневно говорила второй. Цири улавливала лишь отдельные обрывки: про падение акций, испражнения южной ящерицы (или всё-таки подлость гремучей змеи?), новогодний бал и какую-то леди Тару. – Не ворчи, бабуль, – протянула вторая. – Зато как скакнут акции, когда все шахты отойдут нам! Обе девицы вылезли из купальни и стали вытирать раскрасневшиеся стройные тела. Эльф на скамейке опустил газету чуть ниже. Цири погладила серого крапчатого кота – и направилась к таверне. В утренний час здесь было пусто. Раскрытая дверь вела из зала на кухню. В дверном проёме стоял мужчина, разговаривая с кем-то. Человек. В животе будто что-то оборвалось. Она уже видела такое лицо раньше. Эту матово-золотистую кожу, длинный разрез тёмно-зелёных глаз, плоский нос, большие губы. Только тогда золотистое лицо заходилось в крике, получая удары плетьми… Ртоа. Так их называл Илльриэн – несчастных людей, превращённых в неприкасаемых существ. Мужчина обернулся и встретился с ней глазами – Цири замерла. Ртоа слегка поклонился. Дверь растворилась шире. Оттуда выскользнула женщина с золотистой кожей, закутанная в овечьи меха. Поставила поднос, уставленный блюдами, на самый большой стол с лимонным деревом в горшке. Потом обернулась к посетительнице и поманила рукой. – Я не…Спасибо…– промямлила та. – Ничего не нужно, – женщина мотнула головой, и серьги из множества колечек зазвенели в золотистых ушах. – Для нас честь принимать такую гостью. – Север надеется на вас, леди Ласточка, – молвил мужчина. Цири нервно сглотнула. Но как же чары Илльриэна? – Вы…видите меня? Мой настоящий облик? Женщина улыбнулась, вновь слегка зазвенев. – Мы узнали вашу лошадь. Кэльпи, победившую Шторм. Ведьмачка обернулась. Вороная кобылка как ни в чём не бывало прогарцевала к домику – видимо, уже не в первый раз. Просунув морду в окно, стала уминать траву в горшке. Ртоа наблюдали за ней с умилением, точно за любимым щенком. На тарелках громоздились рядами гребешки с лимоном, хлебцы с крабовым мясом, мелкая зажаренная с солью рыбёшка. В ноздри ударил до слёз знакомый запах цинтрийской рыночной еды – только теперь к нему добавились ароматы печёной тыквы, горячего оленьего сыра и рассыпчатых ягодных пирогов. – Разделите со мной еду, – попросила Цири, и хозяева поспешили исполнить её просьбу. Кэльпи попыталась ухватить зубами тыкву и была сослана в конюшни. Ртоа ели гребешки и хлебцы, поглядывая на гостью безо всякого подобострастия или страха. – Я видела таких, как вы, раньше. В ином мире, – нерешительно начала ведьмачка. Мужчина кивнул. Сел поудобнее в кресле, сцепив пальцы в замок. – Однажды в том ином мире Пурпурный император замыслил небывалое. Он решил повернуть вспять русло великой реки Нун. Сотни тысяч ртоа днями и ночами рыли ямы в раскалённой земле. И вот одним вечером в лагерь среди степей явился странный гость. Он предложил необычайную сделку. Новую жизнь в обмен на верную службу. – Север был разрушен после десятилетий войны, – пояснила женщина. – Всадники не могли защищать народ, пока их собственный дом лежал в руинах. Они пришли за помощью к нашим отцам и матерям. Но нужны им были вовсе не крепкие руки и согнутые спины. – Шанс выпадал далеко не каждому, – кивнул хозяин. – Мой отец мог по памяти нарисовать каждый из мостов по реке Нун. До самого мелкого винтика! Он был талантом…и весьма набожным человеком. К счастью, мать уговорила его. – И как же звали гостя, что явился за вашим отцом? – Его зовут Фаль Фионэдвэн. Теперь он поставляет нам сыр и мёд, а в те времена руководил северной армией. Сам командир Глас служил у него офицером. – И командир Глас…тоже участвовал в сделке? – Эредин был жёстким противником сделки, – ответила хозяйка. – Он сам рассказывал об этом, сидя там, где теперь сидит леди Ласточка. Но видя, какую пользу вчерашние ртоа принесли Северу, изменил взгляды. Многие cineal прибыли сюда уже после его избрания. – А вы…никогда не хотели вернуться? В родной мир? – спросила она, уже зная ответ. Женщина лишь улыбнулась, вновь зазвенев колечками. – Наши родители были ртоа, – сказал мужчина. – Их судьбой было убирать грязь и быть её частью. Они никогда не смогли бы отвести нас в школу. Купить нам леденцов на площади. Так было с отцами наших отцов и с их отцами…в эпоху Лазурного императора, Яшмового и Золотого, и даже во времена, когда две луны было на небе. А наши дети не верят. Думают, мы рассказываем им страшные сказки. Наш дом – у Молочных гор. Цири отпила горячего ягодного отвара. Слегка усмехнулась, вспомнив легенду об эльфах, что уносят будущих слуг в облике призрачных всадников. В окне показалось лицо Илльриэна. Он бросил в сумку пару крабовых хлебцев, а затем стал о чём-то расспрашивать хозяев, говоря на быстрый северный манер. Густой туман окутал ступени, озёра и яркие крыши, скрывая от них последние улицы Аргаамо. Они переехали через Месяц по длинному мосту, сооруженному на насыпанной толстой линией земле. Быть может, такие земляные мосты строили в мире ртоа. – Это не то, что ты ожидала видеть, – заметил Илль. Цири погладила спину Кэльпи. Зажмурилась, вновь увидев огненный рубец во тьме. – Их прежние хозяева были злыми, а вы – чуть добрее. Но они по-прежнему рабы. Эльф лениво фыркнул, не потеряв ни капли своего благодушного настроения. – Ах, рабы…Как давно ты бежала из Тира? Кажется, пять лет назад? – он с деланым любопытством повернулся к ней. – И что же ты делала все эти годы? Доставала из тюрем борцов за справедливость? Или помогала бежать кметам, чьи спины гноились от кнутов? Ты презираешь нас за то, что мы оказались сильнее людей. Но Эредин и Фаль спасли тысячи ртоа. Аваллак`х годами работал над тем, чтобы dh`oine в нашем мире не знали болезней. А ты? Что полезного сделала ты? Она дёрнула поводья – Кэльпи ржанула, ускоряя шаг. – Молчишь? Я отвечу сам. Ничего. Ты, которая может больше любого из dh`oine, не сделала ничего. Быть может, если бы твой дар достался ведьмаку или его чародейке… – Замолчи, – сквозь зубы процедила она и ударила кобылку в бока. – Но он достался тебе. И получается, что даже леди Тэй, которая порой возится с людскими детишками ради газет, полезней тебя. Ведь после встречи с ней dh`oine хотя бы остаются живы. Ты же… – Заткнись! – …только разрушаешь. Вот всё, на что ты способна! Она стукнула обоими каблуками. Кэльпи взревела – и вдруг поднялась на задние копыта, едва не сбросив её. Опустилась и застыла, наотрез отказываясь продолжать путь. Густой пар из обсидиановых ноздрей растворялся в молочном тумане, укрывшем обоих всадников и их лошадей стылым равнодушным одеялом.***
– Я офицер Внешней службы, fier yn! Почему я в этих списках? Это какая-то ошибка! – Таков приказ. Перевод на южные рубежи. Временная мера. – Чёрт бы тебя побрал, Имэн! Мы же пили на Мидаете, помнишь? Широкоплечий красивый эльф в багряном мундире с тремя переплетёнными линиями на предплечье остановился. Сжал и разжал кулаки, едва сдерживая ярость. В беседке у озера грелась одна из бесполезных девиц, которых штабные набирали пачками для каких-то «вспомогательных работ». И даже это ничтожное существо оставалось в Крепости! А его собирались изгнать из стен, которым он отдал всё – каждый год и каждый миг. – Приказ, солдат, – светловолосый северянин в винном мундире склонил голову. – Можешь обратиться в восьмое управление… – Благодарю, – холодно усмехнулся офицер. Он уже взял себя в руки. – Увидеть Пересмешника в настоящем облике – дурной знак. Светловолосый отвернулся, не скрывая виноватого вида. Тоже взглянул на девицу – и слегка нахмурился, вероятно, пытаясь вспомнить её имя. ...Цири поднесла камень к деревянной чаше с решёткой. Пламя весело играло в гранях, вставая десятком кровавых солнц. – Darganfoe. Огненные нити устремились сквозь решётку к камню – такие же нити охватили крыши беседок, цветники, скамейки, открывая ей многочисленные чары и скрытые талисманы. Всё, кроме Барьера и его границ. Магия Илльриэна была подобна той, что держала её у Башни: куда бы Цири не уходила, в итоге она оказывалась в центре парка. Но многочисленные посетители парка знать не знали про Барьер. Офицеры прогуливались по мостикам с гражданскими в мехах. Новоиспечённые Всадники в алых мундирах встречали матерей и стыдились друг перед другом суетливой женской заботы, южного говора и объемных свёртков. На лужайке в углу парка курсанты играли в какую-то местную игру: бегали толпой вокруг кожаного мяча, пытаясь выбить его друг у друга ногами. Глядя на их весёлые лица и раскрасневшиеся, точно у эльфят, щёки, было странно поверить в то, что однажды они наденут золотые нагрудники и пойдут ровным строем, оставляя за собой выжженную полосу. – Я должна вырваться отсюда, – прошептала Цири, сжав камень сильнее. – Должна…узнать правду. А ты должен мне помочь! Барьер, ясное дело, связан с ней. Куда она – туда и чары. Вот почему прыжки сквозь пространство не дают ничего. Ну а если прыгнуть не в пространстве, а во времени? Туда, где Барьер уже исчезнет, потому что…потому что исчезнет она! – Парадокс, – пробурчала Цири, подкинув в руке камень. Дурная идея. Все её временные прыжки были случайными – она не контролировала их. Илль говорил, что прыгать через пропасть можно, только когда видишь другой берег. И если с пространством можно было определить конечную точку, то как, чёрт возьми, сделать это со временем?.. Поджав губы, Цири буравила взглядом мундир красивого винного цвета. Его обладатель ждал кого-то под большими часами. Она долго разглядывала бурый мех на воротнике, печальное лицо эльфа и песчинки в часах. Потом вдруг подскочила. ...– В третий раз повторяю: Сады не заплодоносят в Саовину от того, что Гласу так захотелось! Мы поставили всё по договору, Имэн. Больше не получится. Мужчина в роскошном соболином плаще раздраженно взглянул на собеседника. – Мы вновь повторяем наше предложение. – Пойми, я итак подставляю себя, – пользуясь редким случаем, южанин взял снисходительный тон. – Ваш командир под следствием. Он не был приглашен на три последних совета, что фактически предопределяет исход дела. А? Каково? Быть может, завтра я пойду под суд как пособник мятежников? На юге предательство карается не менее сурово…Чёрт, что она делает, Имэн? Хорошенькая девица, встав на цыпочки, старательно выметала песок из часов. Золотая лошадиная голова выцвела и пропала. Новая порция песка обрушилась в круг, складываясь в рыжую львиную пасть – на часах наступил полдень. – Задание Крепости. Не обращайте внимания. Девицу заслонил карминовый силуэт. С другой стороны от гостя в тот же момент вырос ещё один. – Вынужден произвести арест, – светловолосый эльф смущённо развёл руками. – Вы нарушили правила нанесения рун на товары при пересечении границы. Пункт зэт-эн-четыре Устава. Трехкратное и более нарушение карается заключением под стражу с… – Чушь! Я годами ездил так, и вас ничего не смущало! – Шестая служба не всегда работает своевременно, признаю. Да и случай пустяковый. Но мы не можем себе позволить нарушить правила. Как говорит командир Глас – закон на Севере незыблем, точно эти горы. Командир Глас. Сын счетовода и островной шлюхи, возомнивший себя владыкой севера. Этот безумец уже шагнул прямо в пропасть – и мысль об этом грела гостя Крепости лучше, чем самые дорогие меха. Но он был слишком умён, чтобы высказать её вслух. Стальные пальцы сжались на дымчатых соболиных рукавах. – Имэн! Подождите! Давайте…вернёмся немного назад во времени! Светловолосый прищурился и сделал знак рукой – Всадники тут же отступили. Мужчина в мехах с тоской посмотрел на озеро. Странная девица куда-то исчезла. Сломанные часы уверенно показывали половину первого.***
Рощица за парком быстро переросла в заболоченный глухой лес. От деревянного настила во все стороны уходили мшистые кочки. Пахло сыростью и прелой листвой. За деревьями послышались голоса. Цири бросилась за высокий полукруглый валун, наспех набросив невидимые чары. Голоса звучали всё ближе. – …в цепочку поставить до самой Башни, – гремел голос, точно вырубленный из этой гранитной скалы. – На каждый квадрат – минимум трое и одна собака. Пойманных вешать прямо в ближайших деревнях. – Но серые … – робко возразил другой голос, более мягкий. – Можешь повесить парочку рядом. Это всё шелуха, парень. Твоя задача – он. Его надо найти и доставить живым. Командир займётся им сам. Ясно, солдат? – Так точно. Цири спряталась ещё дальше, сойдя на рыхлую кочку. В чаще что-то булькнуло. – Ещё недавно они могли лишь прятаться в пещерах, а теперь лезут за сотни лий, – задумчиво проговорил мягкий голос. – Все тэлэйхи вдоль Краснолесья уже пусты. Паук до последнего скрывал от нас. Чёрт возьми…кто он такой, hen? – Какая разница? Мало ли среди беглых ворья и прочей мрази, которых тэссе использовали для мокрых дел… – Dh`oine толкуют, будто…– мягкий звякнул усмешкой. – Будто он обещает свободное государство людей. Но зачем ему понадобилась девчонка? Неужели… – Плевать, чего ему надо, – перебил гранитный. – Важно лишь, что язва разрослась вновь. Они всегда хотят одного, парень. Под какими бы словами они это не прятали – всё всегда заканчивается одинаково. Ведуны и их припевалы предпочли забыть… о Долгой войне, о Разломе, о судьбе Seidhe. Но Крепость никогда не забывала. И никогда не меняла планов. – Hen! – вдруг взволнованно воскликнул Всадник. Тёмная тень, размазанная, точно дым, вылетела из леса. Ударилась о валун – и с громким визгом упала, сгущаясь в очертания собаки. Цири вскрикнула. Попыталась отпрыгнуть, но провалилась по колено в болото и растянулась на кочке. Тень зарычала, сверкнула горящими жёлтыми глазами – и бросилась прямо на неё. Зубы клацнули рядом с ухом. – Pest! Gynvael! – прогремело рядом. Полыхнула голубая вспышка. Собака рухнула оземь, точно угольная статуя. Цири подскочила на ноги, глядя на неподвижное чудовище с эльфийских картинок. Мощные лапы крепко сковала магия. Пасть осталась открытой; тонкая нить слюны тянулась меж белых клыков. Лишь глаза по-прежнему светились да подрагивал круглый хвост-бублик. Её больно крутанули за локоть, выдернув на дорогу. Перед ней стоял эльф со скуластым лицом, пересечённым слева длинным шрамом от лба к подбородку. Правый глаз его сверкал от ярости; левый оставался неподвижно-синим. Трость с серебряным набалдашником смотрела ей в грудь. Младший офицер чуть поодаль успокаивал ещё двух болотных псов. – Бестолочь! – набалдашник стукнул по кошачьему медальону. – Какого fier ты шлялась в тренировочной зоне? Цири шумно выдохнула. К счастью, невидимые чары уже улетучились. – Я не…Простите…– залепетала она как можно жалобнее. – Молчать! – в ушах зазвенело. – Встать по форме! Цири попыталась вытянуться в струнку, отставив назад левую ногу – как делали солдаты в парке. Глаза молодого офицера округлились. Псы рвались к ней, заливаясь лаем. – Мильвэн! Тысяча извинений! Девочка служит третий день. Их собирают в Gorsa на инструктаж. Она, верно, решила сократить дорогу… Все дружно обернулись – даже замороженная собака дёрнула мордой. Светловолосый эльф стоял на дорожке, виновато пожимая плечами. Это он грустил под часами в парке, а потом, глазом не моргнув, арестовал какого-то жеманного ублюдка в мехах. Серебряный набалдашник нацелился на винный мундир. – Тошнит от ваших куриц, Имэн. Бедная Gwlith! – трость опустилась рядом с угольной мордой, и собака заскулила, тщетно пытаясь лизнуть её. – Она подарила нам дюжину превосходных метисов. А эта? Принесёт пару южных щенят, таких же безмозглых? Молодой эльф засмеялся. Имэн прищурил золотистые глаза. Смех тут же затих. – Крепость поощряет, когда юные девы желают служить своему народу. – Чушь! Все ваши лобзания тэссе воспринимают как слабость. И вот к чему это привело!.. Набалдашник больно ткнул в подбородок Цири, приподнимая голову. Мильвэн сделал шаг вперёд, подволакивая левую, одетую в железо ногу. Впился синими жёсткими глазами в её лицо. Она не отводила взгляд. В пустой мёртвый глаз она не смотрела – лишь в живой синий омут, в котором пульсировали боль, и смерть, и потери, сливаясь в жестокость – и порождая новые потери, и новую боль. Воин вдруг хохотнул. Гранитная ладонь хлопнула по плечу – Цири едва не улетела обратно в болото. – Не иначе как в звездопад родилась! Эти псы ещё никогда не промахивались, – голос утих на мгновение и тут же загремел точно гром. – Исполнять приказ, солдат! Собака, которая уже пыталась встать, рухнула обратно на брюхо. Цири зачем-то сделала поклон и бросилась наутёк, едва не столкнув с дорожки своего спасителя. Среди деревьев зажигались новые глаза и внимательно следили за ней. За рощей начались однообразные прямоугольные здания. Мимо пробегали багряные, карминовые и алые мундиры; сновали туда-сюда служащие в терракотовых одеждах. Многие эльфы носили в хрящиках ушей железные кольца и гвозди. Цири старалась держаться улиц, где было побольше народу, моля судьбу, чтоб её вновь ни с кем не перепутали. В мысли заглядывать она не решалась – под любым мундиром мог скрываться первоклассный талисман, зачарованный её собственным наставником. Она остановилась на мосту через глубокое ущелье. На дне его сквозь туман мелькали алые рубашки – эльфы отрабатывал в парах удары короткими пиками. Дух. Дух. Дух. Из тумана показался новый отряд. Всадники перестроились и скользнули вниз прямо по отвесному выступу. Они спускались с нечеловеческой скоростью и ловкостью; мгновение спустя алый квадрат уже стоял на дне ущелья. Солнце лениво выкатилось из-за туч. За треугольными вершинами сверкнул острый пик. Тот высокий пик – Игла, вдруг вспомнила Цири. За ней длинная цепь Гребень, что заканчивается Чернильным Провалом. А на другой стороне – Красные Пики. За ними Аргаамо и Красная Крепость… В груди кольнуло, будто золотая Игла прошила её насквозь. За мостом начинался настоящий лабиринт из длинных зданий, выкрашенных в тёмные цвета. Ведьмачка долго плутала, вынужденная постоянно возвращаться назад. Одна из дверей распахнулась – оттуда вышел ртоа с ящиком в руках. Цири бросилась к нему. – Эй! Остановитесь, cineal! Мужчина замер и с недоверием посмотрел на неё. – Что за этими зданиями? Отвечай! Что бы ни пел Илль, эти люди – всего лишь обслуга, а значит, талисманы им не положены. Глаза ртоа – с золотистым отливом, как у многих северян – затуманились. – Дорога к Gorsa, леди. На погрузку. Gorsa. Это место упоминал тот светловолосый тип, Имэн. – Отведи меня туда. Мужчина поставил коробку. Открыл дверь талисманом и повёл её сквозь лабиринт. Там царил полумрак и что-то мерно гудело. Мимо пробегали ртоа с коробками и ящиками. В конце широкого коридора, заполненного людьми, эльфами и скрежетом тележек, белел просвет. Громадные двери то и дело разъезжались, выпуская служащих группами. Цири бросилась к просвету – и едва не столкнулась с эльфом, который бежал внутрь. Влетела в кого-то, получила локтём под лопатку, тут же услышала грохот – парень, снимавший гигантскими щипцами коробки, уронил одну с высоты. Тускло блеснул жёлтый металл. В разбитой коробке лежали золотые нагрудники. На каждом тонкой линией был выведен узор: очертания головы то ли собаки, то ли волка. – Pest! Нашли место! – ругнулся Всадник, обернувшись. Терракотовые бросились собирать нагрудники. Цири присела и коснулась жёлтого металла. Он был гладким. Чуть тёплым. Ртоа удивлённо взглянули на неё. Кто мягко коснулся её плеча. – Gorsa наверху. Мы пришли. Провожатый, о котором она уже успела забыть, преданно глядел на неё. – Благодарю. Вы свободны. Gorsa оказалась длинным каменным помостом: он весь был заставлен коробками и ящиками, вокруг которых вертелись люди и эльфы. Под помостом начиналась дорога, устланная деревянными досками. Лавируя между ящиков, Цири пошла к краю помоста. – Вернёмся – уши оторву! – сурово рыкнул женский голос. Два подростка в терракотовых робах вжали головы в плечи; их круглые уши пылали рубиновым цветом ярче, чем солдатские мундиры. Полная cineal`ca сердито трясла пухлым журналом перед ящиком, окутанным голубоватым сиянием замораживающего талисмана. Из ящика маняще пахло жареным мясом. А потом Цири услышала гул. Гул был глухим и далёким – точно от горного обвала. Кажется, никто его не заметил: все продолжали работать и болтать. Но гул всё нарастал. Каменный помост под ногами задрожал. Ящики тоненько зазвенели. Гул сменился протяжным криком – а потом из-за скалы на них выскочило нечто. От одного взгляда на тварь внутри похолодело. Среди всех известных видов драконообразных нет и никогда не было каменных драконов – это всего лишь красивый миф: так говорил дядюшка Весемир. Но теперь чёрная морда ящера, усыпанная наростами, неслась прямо на них. Длинное тело состояло из множества сочленений, как у гусеницы. Дракон двигался невероятно быстро – точно пущенная стрела – с громким скрежетом задевая рудной чешуёй камни. Чëрт, они же знали, что будет новое нападение! Неужели Эредин здесь? Или же всё потому, что…здесь оказалась она? Неважно. Теперь – неважно. Цири направила гвихир на монстра. – Aynewen! Испепеляюще-белые шары, соскользнув с клинка, умчались прямо к гигантским стрекозиным глазам. Даже у мифической твари есть слабые места… Pest! Шары отскочили и погасли, не причинив змею вреда. Разозлённое чудище издало громкий птичий свист. Из пасти хлынули клубы густого дыма. У неё была лишь пара секунд, пока дракон набирает воздух для новой атаки. Стиснув зубы, она взмахнула мечом и разом создала Лезвие, Паутину и Чёрную Осу. В глазах тут же потемнело, ноги ослабли – смертоносная Оса выпила из неё все силы. Три изумрудных шара сорвались с меча. Любого из этих заклятий было достаточно, чтобы уничтожить монстра, а уж с Осой…Цири опустилась на одно колено, тяжело дыша. Паутина бесславно зашипела и погасла. Оса ужалила тварь роем искр, моментально поражавших тело смертельной судорогой – но та даже не заметила. Лезвие скользнуло в одно из сочленений. Что-то грохнуло. Тело дракона разрезало пополам...и передняя половина продолжила наползать на них, даже не обернувшись. Не дракон. Гигантский червь! Чёрт возьми… Рёв и дым наполнили воздух, а следом что-то истошно зазвенело на её собственной руке. Браслет! Цири судорожно сорвала его и бросила в сторону. Сжав гвихир, она кинулась навстречу твари – и тут же отлетела от полупрозрачной стенки, со всей силы врезавшись спиной в груду деревянных ящиков. Над помостом зажёгся защитный купол. Звон браслета разрастался, перерастая в пронзительный вой. – Ситуация эн-ноль-один! Всем оставаться на местах! – загрохотал чей-то голос. Цири с трудом приподнялась на локте. На оцепленный помост с обеих сторон уже вбегали Всадники в карминовых мундирах. Взгляды людей и эльфов были наполнены ужасом и направлены в одну точку. На неё. Каменная тварь доползла до помоста. Взревела – и резко остановилась. Красные фигуры приближались. У ног их вспыхивали угольные пятна, материализуясь в псов-метисов. Горный дракон послушно замер. И только теперь она поняла – не было никакого нападения. Эта тварь, fier aep, служила Крепости. Как эти чёрные собаки, золотые нагрудники и прочая нечисть, которой чёртов Народ Ольх заполнил этот чёртов мир! Она прикрыла глаза, растворяясь в боли. Её приподняли. Поставили на ноги. – Воды! Леди стало плохо! Сквозь пелену ведьмачка узнала голос своего провожатого. Разве он не ушёл?.. Вокруг властно командовали Всадники, гудели ртоа, лаяли собаки, трещали талисманы. А потом всё накрыл свист дракона – и тёплый вонючий дым. Она пришла в себя, почуяв резкий приятный запах листьев мародрева. Мягкая рука поднесла к её губам целительный отвар. – Бедняжка. И кто додумался отправить ребёнка! – укоризненно произнёс женский голос. Осмотревшись, Цири поняла, что по-прежнему находится в Gorsa – внутри деревянной беседки, где подавали чаи и шипучую воду. Женщина, укутанная шерстяными платками, хлопотала вокруг неё. Каменный змей неподвижно стоял у помоста. Потом раздался странный стук. Цири молча откинулась на спинку кресла. Выпила полкружки отвара. Картина, которая развернулась перед ней, сделала бы карьеру любому профессору кафедры душевного здоровья Оксенфуртской лечебницы. В каждом из сочленений драконьего тела разом возникли ровные квадратные дыры. Оттуда высыпали эльфы в алых мундирах. Достали из змеиного брюха лестницы. – Шум ужасный. А по ночам что! – пожаловалась cineal`ca, протирая стаканы. Цири внимательно разглядывала дракона. Теперь она ясно видела, что бока твари не шевелились. Это было лишь колоссальное изваяние из чёрного металла, но каждая деталь его – от металлических чешуек до застеклённых окон в форме выпуклых глаз – была сделана столь искусно, что статуя и впрямь казалась живой. Ну конечно. Она ведь слышала легенду об огромном деревянном коне, в брюхе которого прятались воины. А в это чудище можно запихать не меньше нильфгаардской бригады. Да ещё и ползает само! Йеннифэр не поверила бы, услышав, что существует магия, способная оживить железного голема размером с деревню. И Трисс бы не поверила… Отрезанная часть змея уже вернулась на место – его брюхо спешно заполняли ящиками. На помосте же творился настоящий хаос. Допрашивая многочисленных свидетелей, Всадники насмерть схлестнулись с чарами Илльриэна: мало того, что каждый описывал внешность террористки по-своему, так ещё и показания о самом инциденте чудовищным образом разнились. Эльфы бранились, переглядывались, размахивали талисманами – и ничего не могли поделать. – Cead, cineal`ca, – темноволосый Всадник склонился над прилавком. У ног его разлеглась собака-метис, вывалив розовый язык. Женщина начала в красках рассказывать о панике на помосте и бедном ребёнке, наглотавшемся дыма. Уткнувшись носом в кружку, Цири мягко прощупывала сознание офицера. Она действовала осторожно, почти ласково – не магией, а лишь своим особым даром, как учил Илль. Всадник кивнул и отошёл. Угольно-чёрная тень не сдвинулась с места. Собака глянула алыми фонариками прямо на Цири – и вдруг сделала стойку, точно гончая на дичь. – Пошли, – лениво сказал эльф. Собака вновь тявкнула. Утробно зарычала. Всадник прищурился. Достал из плаща голубой шарик со сколотым краем. Цири узнала Ясный Глаз – редкий талисман, сделанный из камня другого мира… – Эй ты! Убери своих ищеек! – эльф в багряном мундире с полукругом на предплечье крепко схватил карминового за плечо. – Совершено нарушение. Мы действуем по Уставу, – ровно отвечал тот. Багряный вскипел мгновенно. Как и многие боевые офицеры, он недолюбливал охранные службы, никогда не покидавшие пределов Крепости. Цитриновые глаза потемнели. – Ты хоть понял, с кем разговариваешь? – зашипел он. – Мы едем на Предгорную к командиру Гласу. И ни опоздаем на минуту, gyda aep! Убрать всех собак, солдат! Живо! Карминовый сник и поплёлся к змее. Цири бросилась за ним. Чёрная тень метнулась наперерез. Клац! Зубы едва не сомкнулись на лодыжке. – Aynerheade! Собака взвизгнула. Ушла сквозь пространство, спасаясь от огня. Цири зажмурилась – и прыгнула прямо в квадратный проём. Сзади лязгнуло и загрохотало. Чудище вздрогнуло всем телом – Цири едва успела схватиться за что-то. И это что-то тут же отпихнуло её. – Ничего не перепутала, мышка? Тут места для старших офицеров, – недобро произнёс короткостриженый эльф громадного роста. Она едва не упала на великана от следующего толчка. Горный змей сдвинулся с места. – Срочное донесение от ceanne Имэна! На Предгорную, – выпалила ведьмачка, сделав взгляд максимально пустым и бессмысленным. – И что там за донесение? – великан лениво перегородил проход. – Точное содержание я могу передать лишь своему ceanne либо командиру Гласу, – Цири застенчиво потупилась. – Впрочем, вы можете обратиться за деталями к офицеру Мильвэну. Он присутствовал при беседе и лично благословил меня своей тростью. За проходом раздался взрыв мужского хохота. Великан мгновенно осунулся. Губы его дрогнули. Офицеры не утихали, и Цири с изумлением поняла, что напомнила какую-то хорошо известную здесь историю. – У этого мышонка волчьи зубки, – раздался чей-то сдавленный от смеха голос. Великан с холодным бешенством взглянул на Цири. – Я запомнил твоё лицо, тэссе, – процедил он. – Уж поверь, Крепость развеет твой гонор. Сядешь в углу. И чтобы писку от тебя не было!***
В брюхе дракона оказалось неожиданно уютно. В два ряда стояли мягкие зелёные диванчики, крепко прибитые к полу. Офицеры смеялись, обедали и болтали, разбившись на группы. У выхода два эльфа в багряных мундирах с одной линией склонились над доской, уставленной камешками четырех цветов. Цири прильнула к маленькому окошку, искусно скрытому за стальным наростом снаружи: мимо проплывали гранитные здания, мосты, ущелья, затем – пропасть, заполненная туманом и чернильная темнота, когда они влетели в пещеру. Стальное чудище уносило её всё выше в горы – она быстро привыкла к ритмичному постукиванию о землю, и вскоре уже находила его даже приятным. Ведьмачка очнулась от удара лбом о стену и громкого свиста; подумать только, она умудрилась уснуть внутри голема! Двери со скрежетом распахнулись – на зелёный ковёр ступил эльф с быстрыми хитрыми глазами и каштановой косой, переброшенной через плечо. Ей доводилось видеть это лицо в газетах: Мангуст был среди одиннадцати Всадников, которым довелось вернуться из её мира живыми. – Посторонним покинуть помещение – ровно отчеканил эльф. Офицеры потянулись к выходу – лишь двое игроков в камешки также отрешённо сидели над доской. Цири смешалась с потоком, накинув на себя Невнимание. Воздух моментально защипал щёки. Заснеженные склоны гор были совсем близко и занимали полнеба. Знакомый свист разрезал туманную дымку – дракон изрыгнул дым и пополз дальше в горы. Чёрный хвост мелькнул среди скал. Дзинь! Сзади послышался звон колокольчика. Обернувшись, Цири увидела две длинные повозки, запряжённые дэйрами. Колёса их двигались по стальным полозьям. Одна уже отъезжала; она спешно бросилась ко второй. Они поехали по краю ущелья. От буйства красок не осталось и следа – серые скалы сменялись реками мелкой сыпухи и полосами снега. Облако проглотило их, окутав мокрой ватой. Всадники, сидевшие напротив, укутались в карминовые плащи. Повозка остановилась посреди долины, надёжной закрытой скалами. Из тумана выступили силуэты каменных столбов; на некоторых невиданным образом лежали сверху плоские камни, превращая их в гигантские грибы, другие напоминали скрюченные фигуры великанов, третьи – оплывшие свечи. Засмотревшись, Цири упустила момент, когда осталась одна. Дождь усиливался. Какой-то странный страх вдруг объял её. Что, если за одним из столбов прячется хозяин гор немегр? Понравится ли ему, что она явилась сюда в шкуре убитого собрата? А может, здесь охотится семья клыкастых медведей? Да и без зверей Молочные горы пользовались дурной славой – достаточно было воронок, скручивающих пространство, сияния по ночам на дне ущелий и диких рассказов тех, кому удалось пробраться вглубь гор до того, как Крепость запретила это. Она была чужой в этом мире, а теперь самонадеянно забралась в одно из самых опасных его мест. С чего она взяла, что горы отпустят её?.. Земля под ногами дрогнула. С грохотом посыпались камни. Цири встряхнула головой. Что это с ней было? – Aynepoinne, – шепнула она, вытянув руку. Россыпь золотых искр зависла в воздухе; три отлетели в сторону неприметного здания, куда, видимо, ушли офицеры. Остальные поплыли дальше, указывая на край долины. Обновив Невнимание, Цири двинулась к каменным грибам. На ровной площадке у скал стояли боевые чародеи – их было не меньше десятка. Поодаль расположились два офицера с собакой. С ними была высокая эльфийка. Её иссиня-чёрные волосы из нескольких кос сплетались в одну, спускавшуюся до пояса. Глаза были столь глубокого синего цвета, что казались сиреневыми. Черты лица эльфийки были резковаты в сравнении с классическими красавицами Aen Elle; но вовсе не за красоту это лицо рисовали на многочисленных портретах и мозаиках за сотни лий отсюда. На эльфийке не было мундира – лишь серый немегровый мех. Запрет Эредина не предусматривал исключений даже для неё, героини Долгой Войны и Миссии Гор, бессменной dhe-ceanne офицера Гласа по должности и правой руки – по призванию. Эльфийка кивнула. Старший офицер поспешно махнул рукой. Чародеи перестроились в цепочку, соприкасаясь плечами. Первый – щёки его отчаянно раскраснелись – вытянул талисман из жёлтого прозрачного камня. Наморщил лоб. Цири ощутила, как пальцы закололо. То, что здесь звали вилавэйдэ, сгущалось вокруг – с каким-то новым, пугающим привкусом. Стекалось к жёлтому стёклышку. Хрррррр! Громкий треск разом наполнил долину – будто каменные великаны подпрыгнули на куче сухого бурелома. Воздух прорезал огненный рубец – пространство заморщило, надулось, точно ткань, обнажая угольную черноту. Сквозь неё проступали очертания зданий. Офицер взял что-то из деревянной шкатулки. Прицелился. Бросил прямо в портал. Ярко-белая вспышка ослепила глаза. Зажмурившись, Цири услышала крик офицера. – Держи! Держи, fier aep! Края ткани расползались. Белое пятно росло. Чародей дрожал, сжимая талисман – кровь текла из обеих его ноздрей. Кто-то в цепочке вскрикнул. А потом всё остановилось. Рубец сжался в линию и пропал. Вновь где-то загрохотали камни. Звеньевой чародей рухнул на одно колено. Второй офицер склонился к собаке. – Испытательное поле семь! Пёс прыгнул, размываясь в прыжке. На поле стало тихо – лишь хрипло, с трудом, дышали чародеи. Эльфийка стояла неподвижно. Неподвижна была и Цири, уткнувшись лбом в мокрый холодный камень. Лишь перед закрытыми глазами мерцали фигурки, взявшиеся за руки – и взрывалась белая вспышка. Снова. И снова. – Рапорт готов, – услышала она голос офицера. – Уничтожены объекты эс один по эс пять, далее дэ по периметру, эн по периметру и…объекты с ка два по ка шесть. – Иными словами, вы уничтожили всё, – прервал его резкий женский голос. Эльф уставился в чертёж, принесенный собакой. – Объект ка-семь не уничтожен. – Не засчитано, – легко проговорила эльфийка. – План подразумевал уничтожение объектов до периметра эн. Объекты ка находятся на расстоянии в пол-лии. Значительная ошибка, недопустимая в боевых условиях. Я понятно излагаю, офицер?.. – Да. Прошу поставить ещё одно испытание до Саовины, hen. – Исключено. В соответствии с Уставом, не менее восьми недель. Также вы подключите офицера Илльриэна. Новое испытание пройдёт в его присутствии. – Офицер Илльриэн занят на задании дэ эм четыре! – голос офицера звучал нервно. – Мы подождём. Повисла пауза. Воздух сгущался и, кажется, чародеи уже боялись вдохнуть его. – Что ты творишь, Волчица! – вдруг вскричал эльф. – Мы должны успеть до Саовины! Гремучий бисер стоит бешеных денег, и потом…Ты разве не понимаешь? Нам нужно это! Нужно уже теперь! Эти все проволочки…это…вредит интересам Крепости! Эльфийка повернула точёный подбородок. С интересом посмотрела на офицера. – Ничто не вредит интересам Крепости больше, чем несоблюдение правил. Каждое из них было написано кровью. Новая нашивка подождёт, солдат. Да, и ещё… Лицо эльфа налилось багрянцем, когда тонкая рука протянула ему клочок бумаги. – Тридцать часов работ, офицер. За неуместное обсуждение приказа. Волчица шагнула ближе к чародеям. На лицах юнцов проступила целая гамма чувств – от страха до щенячьего восторга. Рука в перчатке легла на плечо звеньевого. – Ты хорошо себя проявил, солдат. Мы учтём это в личном деле. Всем вольно! Кто-то пихнул чародея в бок – он склонился и торопливо забормотал. – Для меня великая честь…видеть…я с детства мечтал… Тонкая рука протянула ему кусок бумажки. – Пять часов работ. Устав предписывает стоять, пока не дана команда вольно. Эльфы рассыпались и сбежали вниз. Вскоре площадка опустела. Цири подошла к центру поляны. Солнце уже клонилось к закату – пик Иглы светился мягко-рыжим. Вокруг было совершенно пусто, и пусто было в голове. «История dh`oine есть история войн. Война стала для них целью и средством. Вожделением и проклятием. Началом и концом вечного круга, запущенного Разрушением, что живёт в каждом, – писал в столичной Lia Cynfas Эредин Бреакк Глас, первый командир Dearg Ruadhri, удостоивший вниманием прессу. – Dh`oine нельзя победить оружием, отнимающим одну жизнь, ибо ценность одной жизни сведена к нулю самим образом их существования. Поэтому наше оружие должно быть принципиально иным. Оно должно стать самой сутью Разрушения. Наглядно показать неизбежность того единственного, что пугает их по-настоящему – всеобщего уничтожения невзирая на статус и место в пищевой цепи. И вот тогда, познав цену неверного решения, они придут к нам сами – те, кто стоит на вершине пищевой цепи и те, кто мечтает перевернуть её. Ибо чёрная безысходность жизни, построенной на вечной войне, страшит даже самих dh`oine. То, что они ищут и никак не могут найти, утопая в крови и бунтах – сильная рука, которая выдернет их из круговорота Разрушения и принесёт Порядок…» Цири почувствовала холодный укол. Лезвие меча касалось её шеи. – Брось гвихир и подними руки, – приказал женский голос за спиной.