Второй блин не комом

Арсений кивает ему, мол, иди; сам встаёт, потягивается и, собрав грязное постельное белье, кладет его в корзину в углу. Выбрасывает презерватив и упаковку от него, тянет из вазы с фруктами кусок яблока и смотрит в окно. Взглянув на часы, понимает, что в течение двадцати минут им принесут завтрак, и идёт ополоснуться, как только Антон освобождает ванную. Антон идет в ванную и быстро моется, кутается в халат, который так полюбился своей мягкостью, и, высушив немного волосы, выходит. Пока Арсений моется, Антон забирает еду и благодарит сотрудника. Желудок отзывается урчанием, поэтому парень накрывает на стол, делает чай и дожидается Арсения, чтобы позавтракать вместе с ним. Арсений моется, приводит себя в порядок, накидывает второй халат и выплывает из ванной. — Пахнет чудесно. — Садись, пока не остыло. Приятного аппетита, — желает Антон и, подогнув одну ногу под себя, а вторую согнув в колене, принимается за еду. Пока они завтракают, Антон рассказывает, что ему писал Кирилл. Они немного пообщались, а потом малой убежал на утренние сборы. Кажется, у Кирилла в лагере все хорошо, это не может не радовать. — Ты что-то говорил про серьезные отношения? — напоминает Антон и делает максимально невинный вид. Он не будет настаивать, если Арсений не захочет об этом говорить. Антон не хочет выглядеть типичным омегой с заскоками на собственничество или истериками на ровном месте. Поводов для них нет и в помине, но Арсений сам заикнулся в процессе. А они привыкли говорить и обсуждать. Арсений с улыбкой слушает про Кирилла и просит, чтобы в следующий раз они вместе позвонили ему. Он как раз тянется за чайником, когда Антон задаёт свой вопрос, и поднимает на него глаза. — А у нас несерьёзные отношения? Или в твоих глазах это выглядит, как будто альфа отвёз омегу в крутое место, чтобы взять свое и разбежаться? — щурится и наклоняет голову набок. — Ты же должен понимать, что я и стереотипы — слова антонимы. Антон на предложение позвонить Кириллу вместе расцветает улыбкой. А на прищур альфы виновато опускает взгляд в тарелку. — Я не это имел в виду. У нас серьезные отношения — в этом я уверен. Но, Арс, мы забыли презерватив. У меня течка со дня на день и риск овуляции высок. Если бы мы не остановились, этот секс был бы для нас фатальным. Я не говорю, что не хочу ещё одного ребенка. Я просто пока не готов. У Антона в голове тысяча и одна мысль. Он хочет ребенка — это правда, потому что он так и не познал всех радостей вынашивания ребёнка, как бы тяжко это ни было. Он не готов — правда лишь отчасти: сам он — готов, но он не готов узнать, что будет против Кирилл. Поговорить с малым об этом — отдельная тема — вот к этому Антон не готов. А ещё его немножко грызет то, что у них с Арсением отношения не такие долгие и первый секс был только вчера. Было бы очень неразумно залететь сейчас, когда только-только все закрутилось. Но зато у Антона мурашки только от одной мысли, что у них с Арсением мог бы быть ребенок. Их малыш. Омега внутри от этой мысли довольно урчит и мечется из угла в угол — дайте! Антон понимает, что это у него на фоне подкрадывающейся течки. Мозг методично съезжает. Он поднимает взгляд на Арсения, понимая, что обсуждать тему детей для их стадии отношений рано, но раз речь зашла, то почему бы и нет. Арсений кивает и сцепляет руки в замок. — Я понимаю, да. Мой косяк, прежде всего, я должен был сразу все проконтролировать. Но… ты должен понимать, что это не фатально. В смысле… не было бы драмы. Ты бы не был один. Я бы ни за что тебя не оставил. И мы бы вместе через это прошли. Я отдаю отчёт всем своим действиям и готов нести ответственность. Я понимаю, что мы только начали встречаться, и совершенно точно нам нужно быть внимательнее, но… Тебе не придётся во второй раз справляться со всем в одиночку, если вдруг что. Антон не знает, что сказать. Он снова себя накрутил из-за старых страхов. Надо, наверное, учиться делить на два и быть уверенным, что любимый человек всегда поддержит, что бы ни случилось. — Иди ко мне, — Антон вытягивает руки к Арсению и сжимает ладони как маленький ребенок-попрошайка. Просто очень хочется обнять его сейчас. И Антон утыкается ему в живот лицом, говоря тихое «спасибо». Просто так, за все сразу. Арсений позволяет ему прижаться к себе и бережно перебирает пряди его волос, вытягивая кудряшки. Мягко улыбается, глядя на него сверху вниз, чешет за ухом и хмыкает. — Серьёзность отношений подразумевает серьёзность намерений и готовность нести ответственность. И я все это чётко осознаю, родной. Я не говорю, что мы должны сразу узаконить все, съехаться, завести ребёнка и домашнего питомца — нет, это было бы слишком поспешно. Я просто к тому, что мы взрослые люди и найдём выход из любой ситуации. Антон трётся носом о живот Арсения, прижимается щекой и наслаждается запахом любимого альфы. Почти мурчит довольно, зажмурившись. Вдоль позвоночника мурашки бегут от мягких почесываний головы. — Где ты был десять лет назад? — вздыхает Антон и упирается подбородком в его живот, подняв на Арсения взгляд. Это риторический вопрос и ответа не требует, поэтому Антон просто улыбается. Арсений лишь виновато улыбается. — Не важно, где был, важно, что нашёлся и никуда не собираюсь. Антон, кажется, по жизни будет благодарить Арсения просто за его существование. Он отстраняется, поворачивает голову к окну и печально вздыхает. — Дождь все ещё идёт. Может, посмотрим что-нибудь? — предлагает Антон, хотя по большей части у него желание просто поваляться и пообжиматься. — Вряд ли у нас есть варианты, потому что какими бы прогулки под дождём ни были романтичными, мокнуть не хочется. — Мокнуть под дождем — полбеды. Болеть не хочется потом. И если мокнуть, то только под тобой, — Антон хлопает Арсения по бедру, ухмыляясь, и встаёт со стула, переползая на широкий диван. Он сладко потягивается с довольным мычанием и жмурится как кот. После секса все тело приятно ноет, а омега внутри спокойнее удава. Арсений как раз тянется за чаем, когда Антон озвучивает последнюю фразу, и переводит на него взгляд. — Ты это… Не того… Короче, ой все, выбирай фильм, — и уходит в туалет. — Не того это самое, ага, я понял, — смеётся Антон, хотя больше ржёт, а потом садится искать какой-нибудь фильм. И выбор падает на какой-то популярный ромком, в котором комедии больше, чем романтики. Но можно будет и переключить на какой-то боевик или драму, или что-нибудь психологическое. Для такой погоды психологическое как раз нужно. А если голова снова заболит, то они знают, как ее лечить. Арсений какое-то время смотрит на свое отражение, пытаясь понять, что вообще происходит в его голове, вздыхает, промывает лицо холодной водой и выходит из ванной. — А ты… все ещё хочешь пожить со мной, пока Кирилла нет? В смысле… не передумал? Антон проверяет уведомления на телефоне, пока нет Арсения, а потом убирает его. — Не передумал. А ты? — немного настороженно уточняет Антон и взволнованно смотрит на Арсения. Если тот откажется от затеи, Антон настаивать не будет. Для них это в первую очередь эксперимент, смогут ли они ужиться вместе, а уже потом все остальное. Арсений лишь мягко качает головой. — Нет, конечно. Просто, казалось, тогда мы это решили на каком-то порыве, словно не до конца осознавая, что и как. А сейчас, спустя почти два дня вместе непрерывно, можно уже окончательно все решить. Но я надеюсь, что мы ничего менять не будем, потому что я очень этого хочу. Антон после ответа Арсения немного расслабляется, опускает плечи и позволяет себе улыбнуться уголками губ. — Иди уже сюда, фильм загрузился. Антон двигается на диване, чтобы Арсений лёг рядом. Он рад, что после этих двух дней они решили ничего не менять, значит, все хорошо. Арсений садится рядом и немного сползает по спинке, чтобы положить голову ему на плечо. По сути, на сюжет все равно — он дышит своим омегой и по сладковатому привкусу на языке понимает, что у того и правда через день-полтора начнётся течка. — Нам бы вернуться домой до того, как тебя начнёт ломать, чтобы природа не застала в дороге. Антон обнимает Арсения и утыкается носом ему в макушку. Он говорил, что у него скоро гон. У Антона со дня на день течка. И правда получится забавно, если они так быстро синхронизируются. — Успеем. У меня с собой подавители на случай форс-мажора, должны будут притупить запах и либидо. Только я от них становлюсь очень раздражительным и невыносимым, — смеётся Антон. Арсений пожимает плечами. — Ничего, я работаю с детьми, и не с таким привык справляться. Главное, чтобы мы голову не теряли. — Все будет в порядке. У нас сегодня последний день здесь. Ехать отсюда до дома пару часов. У нас даже будет ещё немного времени до того, как меня накроет. Я наготовлю какой-нибудь вкусной еды. Или я могу поехать к себе домой и переждать течку, а потом вернусь к тебе, — тихо предлагает Антон на случай, если Арсений откажется ему помочь в этот период. Антон привык справляться один, так что ничего страшного. Арсений поджимает губы. — Мы вместе живём, помнишь? К тому же, как мы узнаем, справимся ли мы вместе с этой ситуацией, если хотя бы раз не попробуем? — Помню, — шепчет он в волосы Арсения и выдыхает. — Мы попробуем. Это самая обычная течка. Антон гладит Арсения по щеке, а потом приподнимает его голову за подбородок и чуть наклоняется, чтобы легко чмокнуть его в губы и вернуться к просмотру фильма. Арсений сжимает его ладонь и смотрит на их руки. Все же через это проходят, верно? Через страх перед серьёзными отношениями, через страх жить вместе, через страх провалиться и потерять все после первого совместного важного момента. Он понимает, что по лайту все не может быть, нужно и сложности хлебнуть, чтобы понять всю кухню и осознать, насколько они подходят друг другу в этом плане. Он иногда отвлекается от фильма, думая о чем-то своём, а потом слегка приподнимает голову. — А что… будем Кириллу говорить, когда он вернётся? Ты же насквозь пропахнешь мной. Антону кажется, что Арсений думает слишком громко, но ничего не говорит, потому что его переживания вполне понятны. Они оба задумываются над этим, а если у них одна чухня в голове, значит, их отношения не потеряны. — Он не маленький, чтобы не понять этого. Ему четырнадцать, и он смотрит порно, — пожимает плечами Антон. Он своего сына знает достаточно хорошо даже в тех аспектах, которые тот пытается скрыть. Антон сам был таким. Арсений хмыкает. — Я начал смотреть в шестнадцать. Видимо, отстаю. — О, времена. О, нравы, — смеётся Антон. — Правда, времена другие. Я начал смотреть примерно в его возрасте. Каждый тырил папину кассету, на которой было написано «Винни-Пух». Только там жёстко натягивали Пятачка. Арсений оглушительно хохочет, откинув голову назад, и закрывает лицо руками. — Боже, ты только что испортил мне детство мыслью, что у него кроме двух дырок на носу есть ещё одна. Антон зачем-то крепко задумывается над этой мыслью, хотя раньше и подумать о таком даже не мог. Он почему-то слишком живо представляет себе эти картинки и куксится. — Ой, бля-я-ять! Ой, фу-у! Ну, Арс, теперь ты мне испортил детство. Какая гадость, я о таком даже не думал. Антон морщится, но потом тоже начинает смеяться в голос. Такие они, конечно, оба придурки. В голове тряпки. Арсений переводит на него скептический взгляд. — То есть ты сейчас сам начал затирать про то, как Пятачка натягивали, я это озвучил более прямо, и ты скуксился? Ты и правда не фанат dirty talk, — и кусает его за мочку уха. — Да не в этом дело, ай. Я даже не думал про нос, а ты просто мировоззрение мне перевернул! Почему нос, Арс? Это же дико, куда смотрит Гринпис? И, кстати, dirty talk мне начинает нравиться. Но сам я пока ещё стесняюсь говорить, но мне нравится, когда говоришь ты, — Антон облизывает губы и выдыхает. Раньше бы он стеснялся даже обсуждать такие темы, но сейчас говорит совершенно спокойно. Всё-таки иногда секс в жизни решает и сносит некоторые барьеры. Становится легче. Арсений очень медленно переводит на него взгляд. — Ты хочешь сказать, что решил, что, говоря про нос, я имел в виду, что я могу туда… Фу, блять. Это как если бы кому-то приснился секс с Умкой — что за пиздец. Антон скулит в потолок, запрокинув голову. Он наигранно хнычет и смеётся, кажется, у него истерика. — Заче-е-ем? Зачем мы развиваем эту тему? Я же теперь спать спокойно не смогу. Мне реально приснится секс с Умкой! Я впечатлительный. — Я чуть не пошутил, что могу нарядиться Умкой, чтобы сон был приятнее, но потом решил, что это будет очень дикий кигуруми. Секс должен не сниться, а быть в реальности. Антон представляет Арсения в кигуруми белого медведя и ржёт с новой силой. — А я бы не отказался от секса в кигуруми. Жарко, конечно, будет, но ты же знаешь такие, с замочком на заднице. Вжикнул и погнал! — Это, кстати, чертовски горячо. Подходишь такой сзади, касаешься губами шеи и целуешь её, пока расстегиваешь молнию, спускаешь белье, если оно вообще есть, продолжаешь целовать и покусывать шею и за ухом, а пальцами входишь глубже по костяшки, разводишь, гладишь, после чего входишь одним толчком и вжимаешь в край стола, — мило улыбается и тянется за куском яблока. Антон визуализирует это моментально, до каждой мельчайшей детали так, что мурашки бегут вдоль позвоночника. Он прикрывает глаза, представляя, и так живо ощущает заполненность внутри, губы Арсения на шее и жёсткий край стола. — Белья нет, — уточняет невпопад Антон. А затем продолжает, — А потом нависаешь над столом, прогибаешься и разводишь ноги чуть шире. Начинаешь двигаться первым, насаживаясь полностью, прижимаясь бедрами к паху плотно. Сжимаешь член и ведёшь бедрами из стороны в сторону, чтобы немного подразнить и заслужить звонкий шлепок, который вырвет сладкий стон. Антон фантазирует следом и, сука, заводится! Арсений медленно облизывает губы. — Сжимаешь по очереди ягодицы, чтобы неповадно было, ударяешь ещё пару раз, а потом резко укладываешь грудью на стол. Давишь на спину, чтобы не поднимался, вбиваешься жёстко и резко, иногда со сладкой оттяжкой отодвигаешься, входишь плавно, неторопливо, тоже дразнясь, а потом каждым движением бёдер впечатываешь в стол. У Антона дыхание сбивается, а в штанах становится тесновато. Как бы лужу не напрудить, а то с таким разгоном он потечёт от следующей фантазии. — Покорно складываешь руки за спиной в немой просьбе удерживать их. Подняться даже не пытаешься, потому что и так хорошо. Громко стонешь от резкого толчка, который пускает мурашки по телу. Ёрзаешь в нетерпении и подаешься назад, чтобы глубже, жёстче. Быстрее. Хочешь ощутить вес тела на себе, укусы на шее, до следов, засосы, а следом руку, что будет сдавливать, перекрывая кислород до хрипоты, — тихо выдыхает Антон и ёрзает, закусывая нижнюю губу. Арсений распрямляется, а потом и вовсе наклоняется вперёд, чтобы обхватить голову руками, взъерошить волосы на затылке и сложить ладони домиком у рта. — Пиздец, — больше ничего даже сказать не может. Только оборачивается и смотрит ему в глаза. — Я тебя пиздец как люблю, Шаст. Антон все так же лежит и следит за реакцией Арсения, ухмыляясь. Согласен, пиздец. Он гладит альфу по спине и улыбается. — Вот и потрахались, — усмехается Антон и тянет Арсения на себя. — Я тоже тебя люблю, фантазёр ты мой. Придется теперь кигуруми покупать. Арсений тихо скулит. — Не вздумай. Особенно не в твою течку и мой гон. — О-о-о, вот именно! Как раз будем возвращаться и заедем в ТЦ. Я давно положил глаз на кигуруми Пикачу. Ты думал, что когда-нибудь трахнешь Пикачу? — Антон смеётся и обнимает Арсения ногами. — Да как-то никогда не фантазировал о сексе с 2D животными. — Он даже не животное. Хотя я тоже тот ещё покемон, — ухмыляется Антон и надавливает на его бедра, чтобы тот оказался ещё ближе. Арсений смеётся, глядя на него, и поправляет его чёлку. — Ты реально с цепи сорвался. Не то чтобы я против заниматься любовью все эти дни, но я боюсь за состояние твоей задницы. — Ты же знаешь, я не настаиваю. Но дразнить тебя иногда мне нравится, поражаюсь твоей выдержке, — Антон бупает его в нос, улыбаясь, и гладит спокойно по щеке. — Моя выдержка плавно вытекает из моей заботы о тебе. Я правда боюсь, что после такого перерыва многократное, скажем так, проникновение, пускай и с должным количеством смазки и подготовкой, может не очень сказаться на твоих анальных мышцах. Не хочу, чтобы у тебя были проблемы. Но я реально слишком ярко реагирую на то, что ты дразнишься, и могу не устоять, — и кусает его за нос. — У меня тоже был долгий перерыв, так что я тоже дорвался. — Я тебя понял. Значит, до моей течки живём спокойно. Хотя… оральный секс никто не отменял, — Антон делает задумчивый вид и жмёт плечами, а потом обнимает Арсения и прижимает к себе. — Как перестать тебя касаться? Мне нужна инструкция. Арсений лишь пожимает плечами. — Берём от совместного времяпрепровождения все.

***

Антону эта вылазка за рамки привычного дает глоток свежего воздуха в прямом и переносном смысле. Воздух тут и правда куда лучше, чем в городе. А запах после дождя вообще разморил, поэтому на обратном пути домой Антон успевает вздремнуть. А ещё он спёр шишку и похвастался об этом Арсению. Неизвестно, зачем, но теперь будет маленький сувенир с их отдыха. Благо шишек там близ леса хоть жопой жуй. Шишка ярко пахнет хвоей, древесиной и смолой. А ещё перед течкой у Антона обостряется нюх. Поэтому, когда он случайно сжигает при готовке тосты, он долго морщит нос и стоит потом у открытого окна. Арсений с сожалением оставляет домик. Ему нравилась и атмосфера внутри, и тишина, и лес рядом — ничего лишнего, зато можно наслаждаться друг другом и ни о чем не думать. Если он в чем-то и убедился за эти несколько дней, так это в том, что он не ошибся в своих чувствах к Антону. Это не было желание получить и разбежаться. Хочется ещё, хочется ближе, чаще, глубже, и не в интимном плане — в смысле, в голову, чтобы понять, узнать, почувствовать. А после пустить и в свой мир. Жить вдвоём непривычно. Арсений уже и забыл, каково это — натыкаться на чужие вещи на полке и периодически понимать, что туалет занят и нужно подождать. Но его все устраивает — ему этого не хватало. Они оба понимают, что их накроет со дня на день, поэтому Арсений заранее покупает пару коробок презервативов, чтобы по одной в каждой комнате на всякий случай — не дай бог забудут, как в отеле, — и лишь надеется, что обойдётся без происшествий. Антон успевает отработать три смены до того, как его накрывает. Он просыпается ночью из-за дрожи и осторожно выползает из постели, чтобы не потревожить Арсения, ускользает на кухню и наливает себе воды. Сидит с включенным на вытяжке светом, обнимая колени, и надеется, что дотянет ещё хотя бы часов десять до того, как начнет носиться по стенам. Пока только беспокоят перепады температуры, ему то жарко, то холодно. В таком состоянии возвращаться в постель не хочется. Антон ложится уже под утро, когда немного приводит мысли в порядок и берет себя в руки. Срываться с места в карьер не хочется, поэтому Антон терпит первые симптомы, оттягивая и давая Арсению время нормально выспаться. Запах альфы рядом привлекает, и Антон зарывается носом в подушку, но в квартире Арсения всё пахнет им. Он проваливается в беспокойную дрёму, пока не звенит будильник, который он забыл отключить. А потом сворачивается клубочком, как привык это делать в каждую течку, и зарывается под одеяло, сжимая в пальцах угол подушки. Арсений, скорее всего, проснется от запаха Антона. Арсений чувствует сквозь сон возню рядом, но не придаёт ей значения — привык, что Антон в принципе спит неспокойно. Просыпается в более привычное для себя время, ближе к одиннадцати, поворачивается на кровати и сонно смотрит на затылок Антона. Фокусируется, пытаясь отогнать дрему, и зевает, а потом открывает глаза — чувствует пряный, сладкий, буквально тающий на языке запах. Приподнимается на локте, принюхиваясь, чтобы убедиться, и аккуратно пододвигается ближе к Антону. Не прижимается, чтобы не давить, только легко целует за ухом и потирается там же кончиком носа. — Началось, да? Ты как, малыш? Антон уговаривает себя не пить таблетку. Во-первых, зачем оно надо, когда рядом альфа, а во-вторых, Арсению это может не понравиться. Антон ещё раз падает в забытье, видит какие-то мутные сны и вздрагивает от лёгкого поцелуя. Дрожь охватывает все тело, заставляя шумно выдохнуть и снова сжаться в комочек. Он сейчас как оголенный провод — малейшее касание своего альфы как разряд тока. — Угу, — тихо отзывается Антон, комкая в руках край одеяла. — Ну, хуевит. Еле держусь, чтобы не накинуться на тебя, — усмехается. — Не хотел тебя будить. Арсений смеётся и целует его в плечо. — Восхищаюсь твоей выдержкой, но я рядом и я могу тебе помочь. Хотя бы немного сделать лучше. Я представляю, как это может быть тяжело, потому что если у нас-то гон проходит безумно сложно, то у вас течка ещё больнее. Я хочу помочь тебе. Что мне сделать? Антон поворачивается к нему и старается дышать через раз, потому что нюх сейчас обострен до предела, а Арсений пахнет… Черт, как же охуительно он пахнет. Антон прикрывает глаза, чтобы собрать мозги в кучу и не расплыться жижей. — Поцелуй меня, пожалуйста, — тихо просит Антон, и голос его дрожит на последнем слове. Антон ни разу в жизни не проводил течку с альфой. Он не знает, как поведет себя, и оттого боится показаться Арсению совсем диким, будто из лесу сбежавшим с недоеба. И, вроде, стесняться нечего, и секс уже был, и разговаривали они на эту тему. Но грёбаная течка. — Помнишь, я просил тебя не оставлять на видимых местах следы и засосы из-за моей работы? На самом деле мне это очень нравится и очень приятно. Поэтому я хочу попросить тебя, чтобы ты не осторожничал сейчас, — Антон смотрит на Арсения блестящими от желания зелёными глазами так открыто, будто всю душу выворачивает. — И я хочу попробовать какие-нибудь игрушки. На твой выбор. Арсений льнет к нему всем телом, видя, что Антону это нужно, и не боится касаться его и трогать открыто и откровенно. — Можем вместе посмотреть, что у меня есть. Не то чтобы какой-то магазин, так, по мелочи, что-то вообще друзья дарили по приколу, но вдруг тебе понравится. Но сначала… Тянет к себе, целует глубоко, напористо, но при этом максимально нежно. Покусывает и посасывает его губы, дразнится, цепляет зубами, прикусывает кончик языка, играясь, и снова целует, обводя его губы. Антон тянется к Арсению, как утопающий к спасательному кругу. Цепляется за его плечи и отвечает на поцелуй. Он стонет даже от теплых любимых губ на своих. Каждая клеточка тела чувствительна до предела, все горит. Но хорошо, что хоть знобить перестало, как ночью. Арсений встаёт, чувствуя, как член оттягивает штаны, и достаёт из шкафа коробку. Антону даже такой поцелуй как живительный глоток воздуха. Между бедрами уже мокро, и Антон вновь поджимает колени к груди, когда Арсений уходит. Он замечает бодрый утренний стояк и шумно сглатывает. Вот его бы сейчас ощущать внутри себя. Все игрушки в упаковках, чтобы не пылились. Арсений откладывает пару тех, что точно не сейчас, оставляет вибратор, резиновый тентакль и пробку и кладет их рядом на кровать. Немного смущенно смотрит на силиконовую задницу и вакуумный стимулятор, которые помогали ему справляться с гоном, и убирает их подальше с глаз. Антон осматривает арсовы приблуды, и глаза его загораются каким-то диким огнем, когда он видит тентакль. — Пиздец. Его хочу! — закусывая губу. — Все хочу! Сейчас. И тебя хочу, — Антон облизывает губы, вздрагивает вновь и глаз оторвать не может от оттягивающих пах штанов. Арсений замечает его взгляд и облизывает губы. — Есть идея. Он снимает белье, сначала тянется за смазкой, но решает, что она сейчас не потребуется, берет презервативы, чтобы были рядом, и встаёт на колени на краю кровати. Манит Антона к себе и довольно щурится. — Я знаю, что ты хочешь его. Поэтому я хочу, чтобы ты сейчас встал на четвереньки и взял его в рот. И не отвлекался, когда я буду кое-что делать. Обещаю, тебе понравится. Антон сейчас, кажется, на все идеи готов. Когда Арсений избавляется от одежды, Антон садится на постели, а потом подбирается ближе, упирается одной рукой в кровать и немного прогибается в пояснице. Свободной рукой он обхватывает член и, облизнувшись, сразу же берет в рот. Что там будет делать Арсений, уже не важно, хоть пусть тентаклю вставит, лишь бы уже вставил. Антон течёт как сука, а в башке туман. Он даже не давится, когда берет глубоко, расслабив горло. Арсений даёт себе почти минуту на то, чтобы снова привыкнуть к губам Антона, потому что тот сосёт слишком хорошо, чтобы не уделить этому внимание, и только потом решает действовать. Игрушки лежат рядом, к ним он ещё вернётся, а сейчас он одной рукой мягко сжимает плечо Антона, а второй ведёт по его спине до бедер, мнет одну ягодицу отвешивает слабый шлепок, чтобы расслабить, и касается ложбинки. Поза не самая удобная, но Арсению крышу сносит от мысли, что он будет трахать Антона пальцами, пока тот будет ему отсасывать. Поэтому он по очереди вставляет в него пальцы, чувствуя, как внутри мокро и горячо, сгибает их, трёт набухшие мышцы и разводит пальцы, растягивая. Из-за количества смазки Антон, кажется, уже хоть сейчас ко всему готов, но так сорваться всё-таки не хочется, так что Арсений берет тентакль и приставляет его узкой частью ко входу. Изогнутый кончик слишком тонкий и входит сразу, так что Арсений перехватывает игрушку, чтобы было удобнее ею двигать, и неторопливо вставляет дальше до тех пор, пока не появляется малейшее сопротивление, и тогда останавливается, чтобы Антон мог привыкнуть и, может, сказать, что поменять. Антон ведёт лопатками и бедрами, вздрагивает от шлепка и старается быть осторожнее с зубами. Выпускает член на мгновение, чтобы не подавиться стоном, и выгибается почти как кошка, раздвигая ноги шире. Антон вбирает головку и посасывает ее, собирая смазку. Лижет по всей длине от головки до основания, но не останавливается на этом и ведёт влажную дорожку прямо до живота, потому что запах альфы везде. Он кусает Арсения за тазовую косточку, сжимает сильно бедро и вновь берет в рот, начинает насаживаться. Стоны рвутся из горла, отдаваясь вибрацией по члену. Антон чувствует, как его начинает распирать что-то внушительнее пальцев. По ощущениям и по форме узнает тентакль и от радости даже виляет задницей и насаживается на него глубже. Диаметр в основании достаточно велик, чтобы доставить дискомфорт, и Антон старается поумерить свою прыть. — Забыл предупредить, что я за заход в течку могу кончить даже два, а то и три раза. Правда, потом меня вырубит на сутки. Все это Антон почему-то говорит члену Арсения, но не ему самому. Будто договаривается непосредственно с самим гвоздем программы, выдержит ли тот этот марафон похабщины. Арсений слушает его и кивает. — И хорошо. Чем больше удовольствия, тем лучше. А потом, как устанешь, укутаю, укрою и приготовлю чай, чтобы тебе было что пить, когда проснёшься. Он почти до конца вытаскивает игрушку, а потом вставляет её снова и слегка поворачивает, чтобы она давила изнутри и натягивала стенки. Сам легко дёргает бёдрами, толкаясь в рот Антона, и методично двигает в нём тентаклем в такт с движением его губ. Только Арсений может с такой нежной интонацией заботиться, а потом трахать с двух сторон. Антон в своем личном раю. Он расслабляет горло и почти не двигается, позволяя Арсению двигаться самому так, как нравится. Лишь немного покачивается, насаживаясь то на тентакль, то на член. И сдавленно мычит от того, как ему хорошо сейчас. Арсений вращает игрушкой по кругу, вставляет её глубже, но так, чтобы без дискомфорта, и плавно двигает кистью. Положение не очень удобное и рука затекает, так что он держит тентакль ещё пару минут, а потом откладывает его и тянет Антона вверх, обхватывает его лицо руками и целует. Чувствует свой вкус, рычит, вылизывая его губы, одной рукой держит его за бедро, чтобы тот не упал от последующих действий, а второй вводит в него сразу три пальца и трёт, массирует, часто двигает до хлюпов и пошлых звуков, выбивая из него стоны и заставляя заваливаться от невозможности удержаться на коленях. По пальцам течёт от количества смазки, у Антона взгляд мутный, словно он не может сфокусироваться, и Арсений сжимает его подбородок. — Я хочу, чтобы ты сел ко мне на лицо и кончил от моего языка. Антон облизывает губы и вылизывает член, собирая смазку, которая уже течет по подбородку, но так похуй. Давление внутри исчезает, и Антон недовольно стонет и хмурится, но на поцелуй отвечает нетерпеливо, грубо. Он прикусывает Арсению губу почти до крови, когда чувствует пальцы внутри, и царапает его плечи. Антон скулит и просит больше, не совсем соображая сейчас. Потом, когда течка закончится, ему будет, конечно, стыдно за свое поведение. — Ложись, — выдыхает Антон и переминается на коленях, а потом подползает ближе к Арсению, целует его грудь, плечи, оставляет засосы, кусает. Потом будет охреневать от того, как сильно он пометил альфу. Арсений ложится на спину, убрав подушку, чтобы та не мешала, подставляется под губы Антона, выгибается и тянет его ближе. Ему нормально, он в отпуске, ему не от кого скрывать свою бурную половую жизнь. Антон немного спокойнее целует Арсения в губы, а потом осторожно перекидывает через него ногу и поворачивается спиной. Он оборачивается и подбирается поближе, но Арсений, если что, сам подтянет его так, как будет удобнее. Антон упирается руками по обе стороны от Арсения и опускает голову. Но перед взглядом так соблазнительно покачивается член и проступает смазка, что Антон шумно сглатывает и ведёт языком по губам, наклоняется и берет головку в рот, посасывая и облизывая. Арсений охает и прикрывает глаза, когда Антон касается его члена, и слегка царапает ногтями его бедро. — Тебя не оторвать. Нашёл себе конфету, — и отвешивает ему лёгкий шлепок. Тянет выше, сам немного ерзает, укладываясь, и широко ведёт языком по всей длине члена, по очереди посасывает яйца и собирает языком ниточку смазки между ягодиц. Причмокивает, пару раз касается почти осторожно, а потом практически сажает его себе на лицо и присасывается, ввинчиваясь языком так глубоко, насколько позволяет длина. Антон слышит, но игнорирует, только глубже насаживаясь на член ртом. А потом довольно мычит, получив шлепок. Он ведёт бёдрами из стороны в сторону, дразня, и выпускает член, облизываясь, задыхается от эмоций и выпрямляется. Ему немного щекотно от языка, пока он скользит снаружи, но потом становится очень горячо. Антон тихонько приподнимается и насаживается снова на язык, сжимает свой член и гладит головку пальцами, тихо постанывая. Арсений иногда отстраняется, чтобы немного подышать. От запаха Антона кружится голова, челюсть сводит, во рту вязко, но это такой кайф, что останавливаться он точно не собирается. Он толкается глубже, напрягая язык, ласкает его изнутри, присасывается ко входу и сильнее сжимает его бёдра, буквально впечатывая в себя. Широко проводит языком от ложбинки до яиц, прикусывает одну ягодицу и снова толкается языком глубже. Антон жалко скулит, дрочит себе, быстро двигая кистью, и вскоре кончает. Язык Арсения — это отвал всего. Антон ложится на него, прижимается щекой к бедру, пытаясь отдышаться. Сознание немного проясняется, становится чуть легче и желание подуспокаивается, но… Антон кусает Арсения за тазовую косточку и ведёт самым кончиком языка по напряжённому члену альфы и по очереди облизывает яйца. Да, любимая конфета, мёдом намазано. Арсений чувствует, как на животе становится влажно, как и на языке, и слегка отодвигает голову, чтобы была возможность вдохнуть. Чувствует прикосновение чужих губ к члену и прикрывает глаза. — Как же ты сосешь… У Антона нет цели довести Арсения до оргазма, но просто подразнить и немножко помучить — да. Легче ему, конечно, стало, но это не отрицает того факта, что через пять минут он заведется снова. Поэтому он отстраняется и пережимает член Арсения у основания, чтобы немного откатить удовольствие. Антон осторожно сползает с него, тянется за презервативами и шлепает на живот Арсения один квадратик, а сам забирается на него обратно, но уже садится лицом к лицу. Он ждет, пока Арсений натянет презерватив, а потом и самого Антона. Арсений разрывает упаковку презерватива, раскатывает резинку по члену, поправляет край, чтобы тот не сползал, и тянет Антона к себе. Ждёт, пока тот приподнимается, обхватывает свой член, водит головкой пару раз между его ягодиц и опускает его на себя, придерживая его за бедра. Скользко, ещё более горячо, чем обычно, и даже с учётом растяжки узко. — Ты очень красивый. Просто невероятно. Антон приподнимается и облизывает губы, а потом опускается. Арсений хорошо его растянул, а своей смазки хватает за глаза, к тюбику они сегодня вообще не притрагивались. Член Арсения входит чуть глубже, чем тентакля, и Антону это нравится куда больше, чем резиновая игрушка. Член внутри живой, горячий, привычный. Антон поднимает взгляд на Арсения и слегка смущается. Он, конечно, не первый раз слышит это от Арсения, но сейчас, когда Антон больше дикий и сумасшедший, будто нимфоман без дозы, с горящими от возбуждения глазами меньше всего похож на красивого. Но красота в глазах смотрящего, поэтому Антон ничего не говорит, поджимая нижнюю губу в попытке скрыть улыбку. — Долго в этой позе я не продержусь, ноги устали, — тихо произносит Антон с хрипотцой. — Можешь взять меня в любой другой позе. — Как устанешь, просто скажи и мы что-нибудь придумаем. — Угу, — кивает Антон, упираясь ладонями в грудь Арсения, не тратит много времени на разгон, а почти сразу начинает двигаться быстро. Через пару минут он все же потихоньку замедляется и жалобно смотрит на Арсения — устал. Арсений понимает, что до этого Антон уже сидел на нем и колени у него устали, так что тут он вряд ли долго выдержит. Раком тоже не пойдёт — тоже упор на колени, и поэтому Арсений решает попробовать кое-что другое. Легко хлопает Антона по бедру, чтобы он слез, укладывает его на живот и ложится сверху. Совсем немного приподнимает его бёдра и одной рукой оттягивает ягодицу, направляет в него член и входит туго, не сразу до конца, а плавно скользит, приноравливаясь. И только оказавшись полностью внутри, он ложится сверху, опираясь на локти и колени, и начинает неторопливо двигаться, почти не выходя из Антона. Больше раскачивает бёдрами по кругу, чем двигается вперёд-назад, остаётся внутри, потирается и хрипло дышит ему на ухо. Антон сползает с Арсения и укладывается на постель, обнимая подушку. Вот так удобненько, хорошо. Антон только ноги шире разводит, а потом утыкается лицом прямо в подушку и глухо стонет, когда Арсений заполняет его. Тот очень близко, плавит жаром своего тела, немного придавливает, но Антон только кайфует лишний раз от веса альфы на себе. И запах его забивается под кожу, будто в каждую клеточку тела, въедается так плотно, оседает на всех рецепторах. Долго лежать в подушке не получается, потому что катастрофически не хватает воздуха. Антон выныривает из нее и шумно, часто дышит, а потом взгляд падает на руку Арсения, что упирается в кровать совсем рядом. Недолго думая — впрочем, во время течки думать вообще не получается — он немного тянется вперед и кусает предплечье. А потом подкладывает свою ладонь под руку Арсения и растопыривает пальцы с явным намеком переплести. Скулит жалобно и двигает бедрами, притираясь ближе к паху. Арсений чувствует отдачу Антона, понимает, что его колбасит, и старается дать ему больше — касаний, укусов, прикосновений, буквально всего. Впечатывается, сжимает, толкается чаще и резче, целует в шею и не отодвигается ни на сантиметр, давая чувствовать себя всем телом. Арсений видит руку Антона, крепко сжимает его пальцы и толкается глубоко, жёстко, входя на всю длину, утыкается носом ему в шею, слыша стоны, и наращивает темп. Антону до безумия нравится, что Арсений везде. С каждым толчком он выбивает стоны и хрипы из Антона, который наслаждается тяжелым дыханием Арсения над ухом. А потом Антон поворачивает к нему голову и смотрит на него – у того челка растрепалась забавно и парой колечек прилипла ко лбу. Глаза такие ярко-голубые, что в самый раз утонуть. И губы яркие от поцелуев и укусов. Арсений весь такой красивый, что Антон не вывозит. Он протяжно стонет, пытаясь заглушить себя в подушке, и вздрагивает. Под Антоном влажно, он кончил, но продолжает подаваться бедрами, потому что внутри все еще пульсирует, чувствительная простата требует еще несколько толчков. Он уже скулит, потому что все внутренности после оргазма сводит. Он вздрагивает снова и сжимает пальцы, которые от удовольствия слегка онемели. Из него, кажется, буквально выебали весь дух. Антон расползается жижей по кровати и утыкается в подушку. Ему стало легче, намного легче. В голове больше не мигает красным, внутри не пульсирует тянущей болью, а задница не течет как Ниагара. Возможно, что несколько часов он сможет прожить спокойно. Арсений чувствует ещё более резкий запах и понимает, что Антон кончил, но тот не отодвигается, так что позволяет себе ещё двигаться, чтобы и самому достигнуть оргазма. Тот выходит вязким, не очень ярким, но каким-то приятно-болезненным, как после большого перерыва, и это такой кайф, что он падает ничком и не сразу встаёт с Антона. Только потом вспоминает про свое обещание, перекатывается на кровать рядом, ложится с Антоном и, обняв его, трепетно целует в лоб. — Уже не так плохо? Антон довольно сопит и обнимает Арсения всеми конечностями, прижимаясь ближе. Он и без того человек тактильный, а сейчас вообще как репейник. Арсения даже немного жалко. — Да, мне лучше. Спасибо, — выдыхает тихо Антон, прикрыв глаза. — Ты устал? — интересуется он с беспокойством в голосе и поднимает голову. Сейчас хочется в душ, пожрать и лечь обратно, желательно сразу с пробкой или вибратором в заднице. Пусть Арсений лежит и развлекается с пультом. — Нет, порядок. Мы выносливые. Но сейчас нам обоим лучше немного передохнуть. И ещё я хочу поменять постельное белье, я заранее подготовил несколько комплектов. — Ты заколебешься его менять, — усмехается Антон и отлипает от Арсения, приподнимаясь на четвереньки. Он сползает с кровати и идёт в душ, ополаскивается и после на кухню. Хорошо, что наготовил он заранее, поэтому сейчас просто разогревает еду в микроволновке. Прибрав за собой на кухне, Антон уползает на диван. Он чувствует в теле некоторую лёгкость и даже усталость. Обычно течка для него — сплошные мучения. Он закидывался таблетками, чтобы притупить желание, закрывался в своей комнате и просто терпел боль внизу живота, содрогаясь каждый раз, когда из него текло. Течку он всегда сравнивал с чем-то неприятным, болезненным и плохим. Но сейчас он чувствует себя хорошо и даже может расслабиться до следующего прихода. Арсений очень ему помог. — Ничего страшного. Лишь бы мы не лежали на мокром. Когда Антон уходит, Арсений выбрасывает презервативы, меняет постельное белье, кладет грязное в стиральную машину, надевает шорты, накидывает халат и идёт мыть тентакль. Потом тащит из кухни яблоко и идёт к Антону в гостиную. — Подремлешь немного? — Думаю, да, — бормочет Антон. — Как только начну подавать признаки жизни, можешь сразу вставить вибратор на самый максимум, чтобы занять меня минуты на три. Это даст тебе фору, — Антон усмехается и обнимает подушку, отворачивается к спинке дивана и почти утыкается носом в угол. Через две минуты он уже сопит. Арсений только приподнимает бровь, но ничего не отвечает, потому что уже нет смысла — Антон уснул. У него не то чтобы огромный опыт общения с омегами в течку, так что он только в целом представляет, как это проходит, но делать так, как сказал Антон, он точно не будет, потому что это странно. Он на всякий случай проверяет и игрушки, и презервативы, а сам выходит на балкон — нужно немного подышать, а то от запаха омеги член постоянно стоит на пол-четвёртого. Антон, конечно, пошутил про вибратор и про три минуты, но чем черт не шутит. С Арсением он стал каким-то немного озабоченным в плане секса. Антон не замечал за собой многие вещи, от которых сейчас тащится в постели. Возможно, Арсений открыл в нем это и помог… раскрепоститься.