***
Антон просыпается часам к двенадцати дня из-за ночной прогулки и лежит ещё минут десять. Потягивается, зевает, заворачивается в одеяло и утыкается в подушку, но так быстро становится жарко. Он сползает с кровати и идёт умываться и чистить зубы, а потом на кухню. Кажется, будто голову он оставил на подушке. Весь день ходит немного рассеянный, а вечером выбирает, что можно надеть на корпоратив. В голове нет какого-то определенного образа, поэтому Антон меряет все подряд. Подворачивает рукава у рубашки, вешает цепочку на черные облегающие джинсы и обматывает на себе ремни портупеи. С белой рубашкой ему кажется нормально. Воротник под горло душит, поэтому пару пуговиц он расстегивает и треплет свою непослушную чёлку, зачесывая набок. В таком виде его выебут в первой же подворотне. Лучше не париться и надеть просторную футболку и удобные джинсы. Антон опускает взгляд и думает, что идея идти в таком наряде — полное дерьмо. Хочется выглядеть эффектно, но для кого? Арсения там не будет, поэтому смысла нет. А лишние проблемы ему ни к чему. Арсений отсыпается столько, сколько просит организм, потому что Антон его не поднимает, за что ему огромное спасибо, а у самого дел нет, так что можно полежать. Встаёт он в итоге уже часа в два, завтракает в обед и заваливается с книгой на диване гостиной и отвлекается только когда Антон начинает собираться. Дожидается полного образа, откладывает книгу и медленно встаёт, по-кошачьи грациозно подходит к нему сзади и запускает ладонь под ремень на груди Антона. — Может, мне с тобой в качестве охраны поехать? Я же съем себя заживо от мысли, что столько людей будет смотреть на тебя, — ведёт кончиком носа по его шее, трется и мягко касается губами, отогнув воротник. — Но меня успокаивает, что ты весь пропах мной. Адекватные не сунутся, а неадекватных ты в состоянии послать. Но я все равно на расстоянии одного звонка, договорились? Антон вздрагивает, потому что даже не слышал, как подошёл Арсений. Теплая ладонь так приятно ложится на грудь, быстро успокаивая. Он поднимает голову и смотрит на Арсения через отражение в зеркале. Приятно, что тот прикид заценил, но Антон все равно вытаскивает конец ремня из шлевок и расстегивает его. — Я в этом не поеду. Надену что-нибудь попроще и надолго не задержусь. И уж тем более у меня нет цели там нажраться, мне утром ещё на смену выходить. Если что, ресторан «Карамель». И я все равно тебе позвоню, — уверяет Антон, потому что и сам хочет быть уверенным, что все пройдет безопасно. — Поможешь мне? — намекает на ремни, поддевая их пальцами, и, наверное, на все остальное. Арсений закусывает в уголке губ кончик языка и наклоняет голову набок. — Я-то помогу. Но ты опоздаешь на корпоратив, — хмыкает, дразнясь, а потом спокойнее снимает с него портупею и аккуратно складывает её. — Ладно, буду хорошим альфой. Антон поворачивается к нему лицом и спокойно улыбается. — У меня ещё есть время в запасе. И, скорее всего, многие опоздают, — он делает шаг вперёд, чтобы оказаться совсем близко, и кладет ладонь на грудь Арсения, отмеряя каждый спокойный стук. Арсений кладет ладони на его бёдра и мягко поглаживает, иногда спускаясь немного ниже. — Ты выглядишь просто… Если бы я уже не любил тебя, сейчас бы это точно случилось. Антон шумно выдыхает и склоняет голову набок. Он ведь ещё не удержался и надел ту самую рубашку, которую присвоил себе. Уж больно она ему полюбилась. Антон подаётся вперёд и прижимается губами к шее Арсения. Сначала мягко целует, а потом кусает, слегка оттягивая кожу, но не делая слишком больно. — Льстец, — шепчет на ухо и отстраняется, заглядывая в глаза. Арсений крепче сжимает его бёдра и прикрывает глаза. — Детка, ты прямо сильно опоздаешь. И вещи помнешь, — но от себя не отпускает — держит рядом, мнет его ягодицы и совсем легко трёт промежность, почти не надавливая. — За вещи мне… не жалко, — Антон чуть вздрагивает от откровенных движений руки и втягивает воздух сквозь зубы. — Честно, я не очень хотел идти, но уже пообещал. Антон обвивает его руками и прижимается всем телом. Целует в щёку, трётся носом о щетину и наконец прижимается к губам. Знает, что лучше не дразнить, потому что скоро выходить, ещё доехать надо, но и сам оторваться не может. Арсений хмыкает, целует его в щеку и отодвигается. — Пиши, если что, хорошо? Мне ехать полчаса. Антон хмурится и вздыхает, строя моську, но соглашается с тем, что сейчас лучше не дразнить ни себя, ни альфу. — Хорошо. Антон бросает взгляд на портупею и убирает ее обратно в шкаф с глаз долой. Раскатывает рукава обратно и застегивает одну пуговицу, закрывая ключицы. Последнюю пуговицу у воротника оставляет незастегнутой, чтобы было чем дышать хотя бы. Антон не берет с собой много вещей, закидывает телефон и бумажник в бананку, перекидывает ее через плечо и, попрощавшись с Арсением, уходит.***
Вечер должен пройти спокойно, если кто-то из них не решит нажраться. Антон приезжает, когда там собралась уже половина компании. Он приветствует Оксану, с которой чаще всего бывает в смене, объятиями и здоровается с остальными. Вечер протекает спокойно, ребята поют в караоке, кто-то с кем-то переговаривается, поздравляют начальника, желают ему всякого, громко кричат, звонко чокаются, пока алкоголь в крови не начинает давать о себе знать. Антон делает вид, что пьет со всеми, но по итогу оказывается самым трезвым. Он пришел без цели нажраться, а просто хорошо провести время с коллегами. Коллектив у них хороший, дружный. И даже когда Антона вытягивают потанцевать, он соглашается. В общей мешанине людей, которые находятся на небольшом танцполе Антон теряет Оксану, которая, кажется, ушла покурить, а Антон продолжает танцевать, отдаваясь музыке и прикрыв глаза. В какой-то момент он чувствует на талии руки, а на шее — дыхание. Он поворачивает голову и понимает, что парень, который пристроился сзади, не совсем трезв. От него несёт алкоголем, кальяном и острым альфачим запахом. Антон морщится моментально и выскальзывает из рук, отходя на другой конец танцпола. Но альфа танцующими движениями вновь подходит и подманивает. Антон хмурится и склоняет голову набок, всем видом пытаясь показать, что он не хочет с кем-то танцевать. Он отходит все дальше и дальше, чуть не спотыкается о небольшую ступеньку сцены, где толпой кто-то скачет и поет песню. Руку перехватывают крепко, Антон не может ее выдернуть, а второй его прижимают к горячему пьяному телу. Пытаться перекричать музыку бесполезно. Антон осматривает зал в поисках кого-то знакомого. Несколько коллег сидят за столом уже пьяные и разговаривают, даже не замечая ничего. Остальные, наверное, вышли покурить. Антон дёргает руку и пытается отодвинуться, рычит и ругается откровенно матом. А потом приходит спасение в лице Оксаны, которая раздирает их в разные стороны. Не ожидавший чужого вторжения альфа отпускает и удивлённо смотрит на девчонку. Антон делает спасительный глоток воздуха. — Не подходи к нему, ублюдок! — кричит на него Оксана, когда музыка становится чуть тише. Антон берет руку Оксаны и уводит обратно к их столу, забиваясь в самый угол. Даром Суркова бета, любого за пояс заткнет. Хорошо, что хоть она вовремя заметила, как Антон пытался выбраться из лап пьяного придурка. Оксана даёт Антону выпить воды и успокоиться, но тот на удивление спокоен. Немного струхнул в один момент, но в целом держится нормально. Он благодарит ее и улыбается. — Я как в зал зашла, сразу вас увидела. Очень удивилась, думала, ты решил развлечься, а потом заметила, что ты пытаешься вырваться, и сразу же пошла разнимать вас. Даже не думала толком, что к чему и куда. — Спасибо, Окс. Он просто пьяный придурок, которого даже запах другого альфы на мне не останавливает, — вздыхает Антон и прикрывает лицо рукой. — О, так у тебя наконец-то кто-то появился. Я рада за тебя, Антош, — кажется, будто на Оксану вновь нападает алкогольное настроение, поэтому она тянется обнять Антона, и тот обнимает ее в ответ. — Я, наверно, пойду уже. Надеюсь, никто не обидится? — Нет-нет, все хорошо. Тебя проводить? — Можешь просто подождать со мной, пока за мной приедут? — Конечно, не вопрос. Буду шипеть на всех, кто к тебе посмеет пристать. Антон быстро пишет Арсению и всё-таки выпивает стакан воды. Становится легче.***
Арсений провожает Антона и возвращается к чтению. Часа через два решает сделать себе ужин, варит макароны, разогревает мясо и позволяет себе бокал вина. Иногда смотрит на часы, неотрывно следит за телефоном, чтобы сорваться в любую минуту, и сдерживает себя, чтобы не написать. Он всё-таки не мамочка и не ревнивый супруг, чтобы докапываться с вопросами. Молчит, оффлайн — значит, все в порядке. После еды позволяет себе немного подремать, но с включённым звуком и будильником, встаёт, прибирается и начинает чувствовать себя неуютно. Что-то как-то не очень. Смотрит на часы, на дороги, надевает зачем-то черную рубашку, цепи и пиджак и решает выехать пораньше. Лучше посидит в машине, чем будет тащиться по пробкам. Сообщение от Антона приходит в момент, когда ехать остаётся пятнадцать минут, и Арсений благодарит свою интуицию. Пишет, что скоро будет, и съезжает во дворы, чтобы было быстрее. У здания, где проходит корпоратив, Арсений видит Антона и какую-то девушку рядом, паркуется и, на ходу поправляя пиджак, идёт к ним. — Добрый вечер. Арсений, молодой человек Антона, — и протягивает девушке ладонь. Антон, все ещё чувствуя взгляд того альфы на себе, просит Оксану выйти с ним на улицу. Тот придурок сидит в углу зала, развалившись на диване и будто взглядом раздевает Антона. Он чувствует себя использованным. Когда они выходят на улицу, Антон просит у Оксаны сигарету. Руки слегка подрагивают, да и после теплого зала, где в конвульсиях танцуют разгоряченные люди, прохлада улицы кажется зябкой, но отрезвляющей. Затушив окурок, Антон нервно поглядывает на дорогу. Он моментально узнает машину Арсения, хочет сорваться сразу же к нему, но как-то некрасиво бросать Оксану одну. И Арсений подходит к ним сам. Оксана даже немного тушуется, потому что совершенно не ожидала, что «молодой человек Антона» окажется… таким. — Здравствуйте. Оксана, подруга и коллега Антона. Как говорится, от нашего стола вашему, — улыбается девушка, легко усмехаясь. — Спасибо, Оксан. Я у тебя в долгу, — благодарит Антон и обнимает девушку на прощание, крепко прижав к себе. На мгновение согревается этими объятиями, осторожно гладит ее по завитым для мероприятия кудряшкам и только потом отпускает. Хорошо, что у того бухого придурка хватило остатков его крошечного ума не пойти следом и не пристать на улице, где народу почти нет. А в темноте уже всем похер, даже просто прохожим, которых здесь и нет. — Будь осторожна, — просит Антон и подходит к Арсению, становясь плечом к плечу. На короткий миг в затуманившемся алкоголем мозге Оксаны проскальзывает мысль, что выглядят эти двое достойно друг друга, прям хоть сейчас под венец и на клятву о вечной любви и совместной жизни до крышки гроба: Антон в белой рубашке и Арсений в черном. Антон облизывает губы и шумно сглатывает. Рядом с Арсением он наконец-то успокаивается окончательно, под его запахом все тревоги уходят. Ему достаточно коротко вдохнуть и прикрыть на миг глаза, чтобы понять, что он в безопасности. Арсений учтиво и вежливо целует руку Оксаны, едва коснувшись её губами, и сразу переводит взгляд на Антона. Глаза какие-то… не те. Внутри назревает паника, но он не подаёт вида. Прощается с девушкой, сжимает ладонь Антона, поглаживая, и тянет его к машине. — Взял тебе воды. Как себя чувствуешь? Как прошло? Антон за руку Арсения цепляется как утопающий за соломинку и, отойдя от Оксаны на приличное расстояние, выдыхает. Оксана долго не стоит — прохладно, и забегает внутрь, уверяясь, что Шастун в надёжных руках. — Нормально все, устал только, — Антон залезает в машину и пристегивается. — Все ожидаемо напились, горланили песни и танцевали. Я тоже немного выпил и потанцевал. Музыка там слишком громкая. Антон откидывается на кресло и прикрывает глаза. Блаженная тишина и только запах Арсения, который обволакивает и не перебивается ничем лишним, кроме привычного уже одеколона. Хочется поскорее домой и прижаться к своему альфе. Арсений заводит двигатель и выезжает. Сжимает его ладонь, держа руль одной рукой, и изредка смотрит на него. Антон не говорит — Арсений решает не лезть. — Надеюсь, ты хорошо провел время. Антон сжимает его ладонь в своей, переплетает пальцы и просто наслаждается этим чувством спокойствия. — В целом неплохо. Немножко подпортил настроение один придурок, но мы быстро разобрались. Не о чем волноваться, — Антон притягивает его руку к своему лицу и мягко целует. Арсений стреляет в него взглядом и слегка напрягается. — Что-то серьёзное? К тебе лезли? — Угу, — невнятно мычит Антон, но тут же успевает заверить, — но ничего серьезного. Меня отвоевала Оксана. Арсений недовольно поджимает губы. — Почему на месте не сказал? Я бы пошёл прогулялся. В туалет. Перетер бы кое с кем одну тему. Может, случайно бы руки размял. — Потому и не сказал. Что спрашивать с пьяного вдрызг человека, Арс? Я в порядке, все хорошо, даже до конфликта не дошло, — ровнее говорит Антон, чтобы хоть немного успокоить своего альфу. И только дома перед тем, как принять душ, Антон замечает на левом боку и правом запястье слабые следы чужих пальцев. Тот придурок оставил синяки, потому что бухая голова не способна была рассчитать силу — сжимал сильно, почти до боли. Последствия сходить будут ещё несколько дней. Перед Арсением даже стыдно. Арсений ничего не отвечает, но хмуриться не перестаёт. Он злится. Злится, что не поехал с ним, что не заметил сразу, что не пошёл разбираться, что не был рядом. Хорошо, что Оксана была, а то непонятно, что бы было. Дома он молчит, чувствуя себя неловко, иногда поглядывает на Антона, но сам не лезет — пусть отдохнёт. После душа Антон переодевается в домашнее и идёт к Арсению. Он потирает запястье, стоя перед ним, а потом убирает руку. Лучше сразу показать и рассказать, чем пытаться скрыть. — Я тут это… Только сейчас в душе заметил, — Антон показывает синяки на руке и приподнимает край футболки. — Я на танцполе был. Все мои курить ушли. Я просто танцевал, а этот сзади подошёл, пытался пристроиться. Я отстранился, но потом он за руку поймал и притянул. Сжал сильно. Вырваться не получалось. Хорошо, что Оксана вернулась вовремя и вмешалась. Но этот придурок успел синяки оставить. Прости, Арс. Антон виновато опускает голову, одергивает край футболки, чтобы скрыть следы, и почему-то боится сейчас даже подойти к Арсению и коснуться его. Арсений вздрагивает от голоса Антона, поворачивается к нему, слушает, смотрит и старается дышать ровнее. В любой другой ситуации он бы, может, среагировал иначе, но он видит лицо Антона, слышит, как дрожит его голос, представляет, что он испытывал в тот момент, и не хочет копать глубже. Он мягко сжимает кисть Антона, касается губами следов и поднимает на него глаза, обнимает и утыкается носом ему в шею. — Я всё-таки хочу поставить тебе метку. Чтобы у тебя была защита. Чтобы я всегда был рядом. Чтобы такого больше не повторилось. И мне чертовски жаль, что я не был рядом, чтобы быть на месте Оксаны рядом с тобой. Антону куда легче становится, когда Арсений обнимает его. Он будто начинает заново дышать, а комок, что сковывал горло, наконец смог протолкнуться. Антон вдыхает поглубже запах альфы, будто уже не знает его наизусть каждой нотой. — Все нормально, Арс, не уходи в крайности. Оксана бета и разобралась быстро. Это уже случилось и хорошо, что не перешло границы. Давай подождем с меткой, — раньше бы Антон цеплялся за это, но после того разговора о метке успокоился, поэтому сейчас хочет вразумить Арсения. Правда, такие радикальные меры ни к чему. Антон обнимает Арсения в ответ и жмется к нему, поглаживает по спине и трётся носом об ухо, щекоча немного своим дыханием. Он живой и целый, а это главное. Арсений кивает — он не столько предлагает напрямую, сколько хотел показать, что он переживает и ему не нравится то, что случилось. Он теснее прижимает его к себе, обнимает так крепко, как только может, и ведёт руками по его спине. — Ты устал? Хочу завалиться с тобой на кровать и обнимать всю ночь. — Есть немного. Пойдем ляжем, — Антон мягко целует его в шею и отстраняется. Перехватив его за руку, Антон ведёт Арсения в спальню и не отпускает до последнего. Жмется к нему спиной, чтобы вытравить те неприятные касания. Что за спиной все так же Арсений — его альфа. Антон почти комочком сворачивается, прикасается спиной к груди и бедрами к паху, но без интимного подтекста. Ногами путается, будто пытается укрыться Арсением полностью, спрятаться от реальности и забыть. Тянет его руку, целует в раскрытую ладонь и прижимает к себе. — Мой, — Антон звучит уверенно, твердо и как-то совсем по-собственнически, даже не ожидая такого тона от себя самого. Арсений не снимает одежду — не до этого сейчас, — тянется к Антону, прижимается, цепляется в ответ, впечатывается, вжимается, обнимает, опутывает конечностями и долго целует за ухом. В нем сейчас так много нежности, что нет мысли прикоснуться как-то интимно или напрямую, хочется мягче, ласковее, платонически, просто вобрать в себя, растворить, подарить весь внутренний мир и просто исчезнуть, окутав собой. Он ничего не говорит, не отвечает, потому что слова Антона — аксиома, их не нужно подтверждать. Поэтому Арсений обнимает, целует в шею и за ухом и просто застывает, словно желая вытеснить неприятные воспоминания о сегодняшнем дне и заменить их другими. Антон так сильно благодарен Арсению просто вот за этот момент. Тихо, спокойно, в родных руках. Ему кажется, что так и должно быть всю оставшуюся жизнь. Его место рядом с Арсением. Антон медленно проваливается в сон, но почему-то все равно прокручивает эту ситуацию в ресторане на задворках сознания и невольно вздрагивает, потому что мало ли что могло произойти, если бы Оксана не успела. Антон просыпается и медленно открывает глаза после того, как вздрагивает. Ежится и цепляется за Арсения крепче. Поворачивается к нему лицом и почти вслепую находит его губы, вовлекая в поцелуй. В уставшей сонной голове бардак. Арсений не спит. Прислушивается к дыханию Антона, оберегает его сон, не отпускает от себя, касается невесомо, чтобы не потревожить и не разбудить. Для него важно сохранить и уберечь это мгновение, это чувство невероятной близости, более трепетной, чем во время секса, и более сокровенной. Какой-то особенно значимой. Он греет ладонями свое двухметровое счастье и молча обещает его сберечь.