Они путешествуют во времени ради меня!

Прошло пол года. Это были непростые годы для Кати и Саши. И дело было не только в том, что девушкам становилось всё хуже по мере приближения 1995 года; девушек преследовали и другие проблемы. Майкл Джексон уехал в Америку, и не просто уехал, а прошел через портал и вернулся в свое время — в середину восьмидесятых. С Сашей он даже не попрощался. Но не потому, что не думал о ней или они поссорились перед его возвращением. Просто Майклу было тяжело покидать русскую девушку, к которой он успел очень привязаться. Он любил её (может быть, не так, как любила его она, но всё же любил), но жить в чужой ему стране, а еще больше — в чужом времени стало для него невыносимо, и он сделал выбор. Майкл написал Саше большое письмо перед отъездом. Мы не вправе публиковать его, но одну фразу всё же приведём на этих страницах: «Благодаря тебе я узнал, насколько глубоки могут быть чувства и насколько искренними могут быть отношения, я тебя никогда не забуду». Прошло несколько лет. Это были прекрасные годы, как вспоминала Катя. Да, ужасное самочувствие день ото дня становилось всё ужасней, Саша с Катей чувствовали себя инвалидами, да они и были инвалидами, только что официально таковыми не оформились. Но у них были чудесные таблетки, которыми регулярно их снабжала Марианна, их личный куратор Службы времени, как они её называли. Правда, таблетки действовали только один день в неделю, но это не так уж мало, если жить этот день на полную катушку, что девушки и делали: Катя этот «выходной» день проводила с Геной, где бы он ни был. Если он в это время был где-то на гастролях, Катя запрыгивала в такси, в поезд, в самолет… и мчалась к своему Гене, чтобы только побыть с ним хоть несколько часов, хоть несколько минут. Это были годы нескончаемого разочарования для Геннадия Белова. И дело было не только в развале Советского Союза и в крахе карьеры — «дивный новый мир» был чужд и непонятен Гене. И даже Катя не делала его ближе и понятней, хоть и была лучиком света из будущего для него. Всё в этом новом постсоветском пространстве и времени отталкивало Гену: и музыка, и буржуазные настроения, и цинизм, и жестокость. Его нежная душа не могла найти приют в этом времени и, как следствие, тело разрушалось. Геннадий скрывал от всех ухудшение своего здоровья, даже врачам он врал, что ему становится лучше. Он постоянно принимал обезболивающие препараты, но этим, разумеется, не помогал своему здоровью, а только усугублял вред. Это были очень важные годы в жизни Майкла Джексона. Путешествуя во времени, он многое понял о себе и о мире. А Россия показала американскому певцу совершенно другие, новые возможности восприятия, и после он напишет песни, в которых попытается передать этот опыт. Но еще понял Майкл, что жить и творить по-настоящему он может только в своем времени и в своей среде. «Это магия, наверное, — говорил он, — но человек вроде растения, только немного сложнее. Растение может выжить только в своем климатическом поясе и только на определенной почве. Для человека его время и есть его родной климат и почва». И Майкл вернулся восвояси, хоть и горько сожалел, что расстался с Сашей. Это были суровые и одновременно самые значимые годы для Юрия Шатунова. Он возмужал, его сольная карьера пошла в гору. Правда, никто уже не забудет, что он прежде всего солист мега популярной группы «Ласковый май», хотя новые поколения будут его воспринимать и как одного из ярких самостоятельный певцов своего времени.

* * *

— Ах, Катя, — Саша мечтательно подняла взгляд к потолку и вздохнула, — так хочется поехать в Питер… Катя без сил лежала на диване, настроение у девушки было такое, что не только ехать никуда не хотелось, но и просто лежать было тошно. Хотелось исчезнуть — быстро, незаметно и навсегда. — Ну что ты лежишь тут умираешь? Возьми себя в руки! — Саша посмотрела на сестру. Ей так хотелось её поддержать, взбодрить, но она знала, что всё бесполезно — пока Катю не отпустит головная боль, пока не вернутся силы после приступа, она будет лежать, как овощ в холодильнике, не подавая признаков жизни. Но Катя, слабо улыбнувшись, вдруг тихонько пропела фразу из «Богемской рапсодии» Queen: ««I don’t want to die, but I sometimes wish I’d never been born at all» (Я не хочу умирать, но иногда мне хочется, чтобы я вообще не рождался). — Мы обязательно поедем в Питер, сестренка, и причем скоро. — Ура! И когда? — Уже на следующей неделе. Гене улыбнулась удача, у него будет сольный концерт во Дворце культуры имени Ленсовета. — Круто! Эх, жалко, Майкла не будет с нами, — сказала Саша и взгляд ее как-то сразу потускнел. — И это еще не всё, — Катя поспешила отвлечь сестру от грустных мыслей. — Можешь за меня порадоваться: чуть ли не половину концертного времени Гена решил отдать мне. — Как?! — Саша округлила глаза. — Вот так. Мы решили, что я тоже выступлю со своими песнями… — А, так вот где ты пропадала в последнее время… Ты ходила на репетиции… А почему мне ничего не говорила? — Ну, я не думала, что вообще что-нибудь получится… Знаешь, я всё-таки не профессионал, пела для себя… Но Гене, да и другим еще — продюсеру его, и даже Шаинскому — представляешь?! — понравилось. Ну и мы с Геной договорились, что я спою на его концерте. Сначала речь шла об одной песне, а потом решили меня включить в программу концерта — Гена настоял. — Не, ну вообще круто! Жалко, что Майкл… — на глазах у Саши выступили слёзы. — Подойди ко мне, — попросила катя сестру. Та подошла и села на край дивана. — Я знаю, что тебе больно… — Ты думаешь, я из-за Майкла плачу? — вдруг улыбнулась Саша. — Думаешь, это я от горя слезу пустила? Дурочка, я от счастья плачу. Я так рада за тебя!

* * *

У девушек был всего один день — принять таблетки Марианны, слетать в Питер, и после концерта попробовать успеть обратно в Москву. Поэтому они не поехали вместе с артистами на «Красной стреле», а подгадали так, чтобы прилететь к самому концерту. Продюсер был недоволен, но его убедили, что так надо. И когда Саша с Катей приехали во Дворец культуры, их сразу повели в гримёрку — концерт должен был начаться с минуты на минуту. За кулисами царила веселая предконцертная суета. Кто-то нервничал, кто-то шутил и смеялся в приподнятом праздничном настроении… Геннадий Белов выглядел сосредоточенным и даже чуть мрачноватым. Лицо его было бледнее обычного. — Гена, всё в порядке? — встревоженно спросила Катя. — Да, всё хорошо, — вымученно улыбнулся Геннадий. — Ну я же вижу, что ты не очень хорошо себя чувствуешь… — Да что-то подташнивает, — вздохнул Гена. — Наверное, салат был несвежий в буфете, вкус у него какой-то подозрительный был… Ну, я пойду, мне пора, — и певец пошел к сцене. — А правда, что вы будете петь из репертуара группы Queen? — подошел к Кате молодой помощник звукорежиссера. Катя рассеянно взглянула на него и сказала «Да». — А какие композиции? — не унимался парень, не замечая, что девушка не в настроении. Катя почувствовала прилив ярости, ей вдруг захотелось послать куда подальше приставучего помощника звукорежиссера, но подошла Саша и спасла положение: — У Катерины не только Queen в репертуаре, но если вам так интересно, то, сегодня прозвучит, например, баллада из «Богемской рапсодии». — О! — понимающе закивал молодой человек. — А вы знаете, что в ходе опроса компании Zippo композиция «Bohemian Rhapsody» была признана лучшей песней для того, чтобы махать под неё горящей зажигалкой? — Нет… — вытаращил глаза парень — А вы знаете, что в июле 2019 года клип на песню стал первым видео, созданным до 1990 года, которое просмотрели на видеосервисе YouTube более одного миллиарда раз? — В июле 2019 года?! — у парня отвисла челюсть. Саша взяла сестру под руку, и они ушли, так и оставив помощника звукорежиссера в офигевшем состоянии. — Саша, с Геной что-то творится… — сказала Катя. — По-моему, у него обострение! — Да ладно, он просто волнуется. Я его только что видела, думаю, он в норме. Гена же всегда волнуется перед концертом, словно впервые выходит на сцену. А как выйдет — сразу всё проходит. Пойдем в зал, сама всё увидишь. И действительно, когда Геннадий Белов вышел на сцену после приглашения конферансье, он сиял улыбкой, и молодецкий румянец полыхал на его щеках, будто мужчине снова стало двадцать с небольшим лет — гена всегда разрумянивался, когда выходил к публике. Катя с Сашей послушали несколько песен Гены, и Саша потащила сестру в гримерку: — Пойдем, пойдем, тебе надо привести себя в порядок. Скоро уже твой выход!

* * *

Катя села за рояль и стала играть фортепианное вступление к «Богемской рапсодии» в си-бемоль мажоре. «Mama, just killed a man, put a gun against his head...» — начала Катя. (Мама, я только что убил человека, приставил пистолет к его голове…). Вступила бас-гитара, потом ударные, и песня полилась. В интерпретации Кати она вышла еще более лиричной, чем у Фредди Меркьюри, более грустной. Катя хотела передать всю безысходность, горечь человеческой жизни, которая всегда заканчивается смертью, что бы человек ни делал, как бы не боролся. Жизнь — это смертельная болезнь, исход у ней всегда один; богатый ты или нищий, сильный или слабый, знаменитый или безвестный — ты умрёшь, и этого не изменить, не исправить… Когда Катя спела все песни, что приготовила к этому концерту, на сцену вновь пригласили Геннадия Белова. Гена вышел… и Катя побледнела — она всё поняла: Белов уже не сиял, не улыбался. По его лицу видно было, что он борется с болью и отчаяньем. Певцу очень хотелось доиграть концерт, но давалось ему это с огромным трудом. Кате хотелось броситься к нему, но она не могла — Гена не простил бы ей сорванный концерт, которого он столько ждал. Оставалось только ждать и молиться. Геннадий спел «Алёнушку» и «В городском саду», всё вроде шло пока хорошо. «На дальней станции сойду...», — пропел Белов, и вдруг лицо его перекосилось от приступа острой боли, он согнулся пополам, пошатнулся и рухнул, где стоял. В зале зашумели, занавес закрылся, к публике вышел извиняться конферансье, а Катя бросилась за занавес к своему любимому. Скорая прибыла очень быстро. Гене сделали какой-то укол, потом погрузили в машину и увезли. Катя с Сашей поехали следом, поймав такси. — Он в реанимации, — сказал дежурный врач. — Состояние тяжелое, но опасений за жизнь нет. Всё будет хорошо… — Не будет! — закричала Катя. — Пустите меня к нему! Врач кивнул подошедшим санитарам, и те подошли к Кате. Саша снова спасла ситуацию: — Тише, тише, — уговаривала она сестру. — Истерикой ты ему не поможешь. Ты же помнишь, он сразу не умрет, полежит в реанимации и его переведут в обычную палату… А если попытаешься прорваться к нему в реанимацию, тебя схватят и наколют успокоительными. — У нас нет времени! — в отчаянии воскликнула Катя, но больше не пыталась прорваться через санитаров. Она лихорадочно соображала, что может сделать в этой ситуации. — Ладно, — сказала она врачу и санитарам, — мы посидим тут и подождем, хорошо? Вы скажете, когда можно будет его увидеть. — Ну, думаю, это не так скоро… — проговорил врач, но потом решил не перечить расстроенной девушке. — Хорошо, посидите пока здесь, — и он кивнул на ряд стульев у стены холла. Катя с Сашей присели и стали ждать. — Ну, что думаешь? — спросила Саша. — Думаю, что пора, — сказала Катя. — Идём, — и она потащила сестру к двери, ведущей на лестницу. — Откуда ты знаешь, куда нам идти? — удивилась Саша. — Знаю, — уверенно сказала Катя. — Я здесь всё изучила. Я с самого начала знала, куда привезут Гену в этот роковой день. — Но если нас схватят… — У нас нет выбора, придется рискнуть. Девушки поднялись по лестнице на четвертый этаж, где находилось реанимационное отделение. Катя выглянула в коридор — никого. — Быстро! — скомандовала она, и сёстры рванули по коридору к палате, где должен был лежать Гена. Катя рассчитала всё верно. Геннадий лежал под капельницей с кислородной маской на лице. — Подопри дверь, — сказала Саше Катя. Она подошла к Гене и положила руки ему на грудь. Её пальцы начали светиться, потом свечение стало разрастаться, и вот светилась уже вся девушка, будто внутри её бушевало пламя. Эта сила настолько сильная и мощная, что Катя едва держалась на ногах. В её руках вены по синели, и сила исцеления стала приносить девушке сильную боль. — Я…..больше выдержу! Саша! – кричала Катя едва не опускаясь на колени. — Не останавливайся Катя! Давай! Держись милая, еще немного осталось! – старалась поддержать Саша сестру следя за показателями прибора в своей руке. Когда прибор показал, что исцелять осталось всего 95 процентов Катя уже еле дышала, и ныла от сильной усталости. Свечение перекинулось на бесчувственного Геннадия… И вдруг заискрились лампочки в палате, потом все электрические приборы, искры посыпались из розеток и даже из датчиков пожарной безопасности. В двери стали барабанить чьи-то руки, раздались голоса «Откройте сейчас же!», «Позовите охрану!», «Вызовите милицию!», «Выбивайте двери!». Удары становились всё громче, наконец, дверь не выдержала и распахнулась — защелка замка выломилась из дверного косяка. Вбежали какие-то врачи, санитары… Катя еле обернулась, взглянула на них и потеряла сознание. Она не видела, как в этот момент Гена открыл глаза и удивленно огляделся.