Дополни собой мои раны

– Я скучаю... В момент Настю точно пронзил электрический импульс. Она почувствовала смешение эмоций и не могла назвать ни одну из них в своих мыслях. Девушка будто снова почувствовала ту ребяческую влюбленность невероятной силы, с которой все начиналось. Трепет и вдохновение, неверие и надежда, нежность и тяготение. Любовь. Чертовски сильное желание обнять. Сила собственных эмоций напугали Настю. Признание дружеское или значит что-то большее? Просто беспокойство или симпатия? Путаница доводила до накала прежде возникшие чувства и заставляла девушку молчать, хотя уже давно пора было ответить. – А почему ты не начал разговор с какой-то дедовской шутки? – Попыталась отшутиться Настя, едва скрывая дрожь в голосе. Максим тут же почувствовал, как от жгучего стыда к лицу приливает кровь. Ведь он открылся девушке и открыто заявил о своих чувствах по поводу долгой разлуки. Но в ответ не получил ожидаемой откровенности и остался один с сердцем нараспашку. – Хотел привнести разнообразие в наше общение. Кажется, ты никогда не слышишь моих рассуждений или чувств. – Ещё больше ненавидя себя за излишнюю искренность выпалил Максим. – Обосраться... Ой, прости, ты же хотел без этого поговорить, – девушка не смогла сдержать смех – Прости! Максим, услышав родной до боли смех, расплылся в глупой улыбке. Повисла тишина. Двое сидели в тёмных комнатах своих квартир, прижав телефон к уху. Слышно было только стук их сердец им самим. И на обоих концах провода не подозревали, что испытывают ту же эйфорию. Тепло чувств согревало изнутри и заставляло уголки губ приподниматься. – Ты что-то говорил? – Как бы невзначай, но, на самом деле желая услышать это снова, начала Настя. Но Максима уже приземлил и отрезвил голос Насти и осмелиться сказать о том, что он чувствовал, парень уже не смог. От осознания этого факта Макс почувствовал досаду, заполонившую все внутри. – Нет, нет... Просто хотел узнать как ты. – Нормально, если не думать... Вообще. – Послышался нервный смешок. По своему обыкновению девушка отшучивалась от проблем, которые ранили больше всего. И Максим это понял, так как знал её лучше, чем она предполагала. – Я могу чем-то помочь? Макс не был равнодушен к девушке во всех отношениях. И доказательством этого было его пылкое желание защитить Настю, быть для неё опорой. Он никогда не признался бы, что смотрел интервью Беренича и Халуса с девушкой, где та призналась, что ценит настоящую помощь от Максима. И это льстило ему и давало хоть какое-то чувство близости. Хотя именно в этом интервью Настя старательно доказывала, что Макс - не больше, чем просто друг. Больно. – Не знаю, Макс, честно, – Чуть приглушив голос честно призналась девушка – я сама не знаю как себе помочь. Не знаю даже, когда мы встретимся. Тут же её речь дрогнула. Она посчитала лишним последнее предложение. Ведь Максим просто проявил вежливость и не говорил о встрече? Ругая себя в мыслях за несдержанность и прозрачность своих желаний, девушка сжалась, словно ожидая услышать что-то резкое в ответ. Но Максим не придал этому особого значения, ведь был уже переполнен болью, глушившей все вокруг, заполонявшей все густой и синеющей темнотой, давившей и оглущающей. Казалось в тот момент, что нет душевной боли сильнее, чем от любви, в которой не можешь признаться. Когда Настя была рядом, Максим не мог взять девушку за руку и держать так, чтобы её никогда не отняли. Он не мог зарыться в её волосы. Не мог сказать о глубине своих чувств, пока та тянется к нему на носочках. Максиму казалось, что навсегда он на привязи страха и неуверенности, когда вокруг яркий и мерцающий в красках мир любви к ней, куда хочется сбежать и не возвращаться. И эта боль начала исцелять. Возрождать надежду, ведь уже нечего было потерять. – А я хочу. Увидеть тебя.