Беверли

      — Ты уверена, что это необходимо? — Чонгук, приоткрыв глаза, косится на руки Соми.       В её комнате по-девчачьи мило и аккуратно, если не считать разбросанную одежду и косметику, но его это не смущает — его собственная комната ненамного лучше. Они чем-то даже похожи. Негромко играет магнитофон, проигрывая кассету «Бэкстрит Бойз». Соми тихонько подпевает. Пахнет принесенными мамой Соми и Юнги тыквенными булочками. У Чонгука невольно урчит в животе, но есть им особо некогда. Он сидит на крутящемся стуле посреди комнаты, постоянно забывая, что веки нужно держать опущенными. Всякий раз, когда он открывает глаза, Соми в них обязательно тычет своими многочисленными кисточками разных цветов и размеров. Подруга старательно подводит его глаза, что-то трёт, чем-то мажет снова и снова, сосредоточенно пыхтя. Чем больше манипуляций с его лицом она производит, тем больше его это начинает нервировать. Он никогда раньше не наносил на своё лицо косметику. И если честно, самое большое, чего он боится — что его обзовут педиком. Хотя он понимает, что в доме Хосока это маловероятно.       — Доверься профессионалу, — говорит Соми. — В прошлом году я из Джина такого Дэвида Боуи сделала, что все сдохли от зависти.       — Могу себе представить, — бубнит Чонгук, пока она проходится по его губам чем-то мягким. По ощущениям — как губка для душа, но он надеется, что это не она.       — Почти готово. Потерпи ещё немного.       — А сама ты кто?       — Узнаешь.       Чонгук снова приоткрывает глаза и видит довольную улыбку, растянувшуюся по её лицу.       — Скажу только, что это парный костюм. Я хотела припахать Тейлора — он идеально подошёл бы, — но он не захотел. А у меня были на него такие надежды… Знаешь, раньше они с Хосоком были очень похожи. Заводилы. Ни одна вечеринка без них двоих не проходила. Вечеринки и девочки — вот что у них всегда было на первом месте, — закатывает глаза. — Ну и девочки, конечно, велись. Да и до сих пор, наверное, ведутся. Сейчас, может, даже больше? Вернулся Тейлор такой весь загадочный. Юнги вообще раньше постоянно раздражался, что у него шило в заднице. А сейчас он совсем другой. Хотя, наверное, он и уезжал уже другим, — задумчиво произносит она и прерывает свой внезапный монолог. — О чём я говорила вообще? А, о парных костюмах. Так вот. Как хорошо, что Хосок всегда за любой кипиш.       Чонгук хмурит лоб, пытаясь уложить в голове рассказы Соми. Тейлор, вечеринки, девочки… Он даже представить себе не может его таким. Полная противоположность тому Тейлору, с которым он познакомился. С молчаливым, тихим большую часть времени. Отстранённым.       Решив, что запутается ещё больше, если продолжит размышлять в этом направлении, он отгоняет мысли и продолжает говорить с Соми о костюмах.       — Так, значит, у вас парные костюмы с Хосоком?              — Ага!       Чонгук окидывает взглядом облако её накрученных кудрей, ярко подведённые глаза и красные губы, но так и не понимает, что она задумала. На Мэрилин Монро не похоже.       — А Юнги?       — Ой, этого зануду я даже не прошу ни о чём! Уверена, он вообще без костюма придёт!       — Но Хосок сказал, что проход на вечеринку по наличию костюма.       — Ну, или придумает что-нибудь незамысловатое. Так, готово! — Она отходит от него на шаг и экспертным взглядом оценивает работу, затем прокручивает его на стуле в другую сторону.       — Наконец-то, — с искренним облегчением выдыхает Чонгук, поднимаясь и идя к зеркалу, стоящему возле стены и облепленному стикерами и открытками.       Сама Соми сообщает, что пошла одеваться, забирает что-то из гардеробной и уходит в ванную.       Чонгук свой образ, как и обещал, доверил ей целиком. Итого: сегодня он Майкл Джексон эры «Триллер» — на нём красные брюки, красная кожанка с чёрными вставками, белые носки и чёрные туфли. С его гримом она решила не усердствовать, чтобы не переборщить, поэтому немного выбелила его лицо и губы, а глаза и скулы выделила тёмным, изображая рельеф как у зомби. А волосы просто оставила в беспорядке. В целом Чонгуку даже понравилось.       Дожидаясь Соми, он решает заглянуть в комнату Юнги, расположенную прямо напротив. Пару раз стукнув и дождавшись «заходи», он толкает дверь и останавливается на пороге:       — Ну как?       Юнги, что-то складывающий в рюкзак, оборачивается на него и сканирует взглядом с ног до головы, после чего хмыкает:       — А неплохо она тебя приукрасила!       — Правда? Выглядит хорошо?       — Вполне себе. Ладно, что ни говори, зачатки креатива у Соми есть.       — Вот уж спасибо! — раздаётся голос Соми позади Чонгука. — Ну-ка, пропусти.       Она протискивается мимо него в дверном проёме и заходит в комнату Юнги, звонко стуча ярко-красными каблуками. Теперь Чонгук её костюм узнаёт сразу. На Соми чёрные облегающие лосины и такой же облегающий черный топ с открытыми плечами, сливающийся с лосинами в единое целое. На талии застегнут эластичный ремень с золотистой пряжкой. Она небрежно закидывает на плечо кожаную куртку и слегка откидывает кудри назад. В ушах поблескивают крупные золотые кольца.       — Ну как вам?       — Ты собралась идти в этом купальнике? — негодует Юнги, в третий раз разглядывая её с головы до ног.       — Это не купальник, боже, Юнги! Это боди и лосины! — раздражённо вскидывает она руку. — Я Сэнди! Сэнди из Бриолина!       — А мне нравится. Красиво. И похоже! — отзывается Чонгук.       — Правда? — расцветает она. — Спасибо! — И снова поворачивается к недовольному брату: — А у тебя вообще нет костюма! Скажу Хосоку, чтобы не пускал тебя в таком виде!       — Вообще-то мой костюм здесь, — хлопает он по лежащему на кровати рюкзаку и складывает на груди руки.       — Да? И что же это за костюм?       — Увидишь! — Юнги проходит мимо и щёлкает сестру по носу. — Давайте идите уже в машину, а то пока Соми на своих ходулях доковыляет, мы опоздаем.       — Я нормально хожу на каблуках! — Соми отмахивается от его руки и идёт следом, продолжая говорить в спину.       — Расскажи мне это после первого бокала.       Чонгук издаёт смешок. Забавные.       Он немного волнуется, пока Юнги везёт их на вечеринку. Пальцы непроизвольно тянутся к запястью, на котором обычно всегда есть фенечки и их можно подёргать и поперебирать в руках. Но сегодня он их не надел и справляться с нервозностью приходится без них. Соми заверила Чонгука, что День всех святых у Хосока — громадная попойка, и это заверение не внушает ему особого доверия. Так же как и он всё ещё не внушает доверия своим родителям. Те хоть и относительно смягчились после того, как он стал прилежнее учиться и нашёл подработку, но всё равно раз пять его предупредили, что «не дай бог». Но Чонгук и сам не собирается напиваться. Ему нужно держать лицо. Он не хочет выглядеть нелепым перед Тейлором.       Возле ворот особняка семьи Хосока уже толпятся автомобили. Большинство из них он каждый день видит на школьной автостоянке. Юнги сигналит, чтобы его запустили на территорию, и ворота начинают разъезжаться. У Чонгука взгляд загорается, как только они подъезжают к дому: черепами и тыквами с фонарями внутри усыпаны газоны, развешаны паутины, выглядящие слишком уж реалистично, а дом облепили летучие мыши. Музыка уже грохочет, народ заходит в дом толпой, и Чонгуку даже представить сложно, сколько их там может поместиться.       — Идите, я догоню, — бросает им Юнги.       Чонгук и Соми выбираются из автомобиля, и она берёт его под руку. Он всерьёз начинает переживать, не переломает ли она себе ноги в этих туфлях, когда немного выпьет. Юнги идёт к багажнику, куда закинул свой рюкзак с костюмом.       На пороге их встречает хозяин дома, привалившись к дверному проёму.       — О, моя Сэнди приехала, — растягивает Хосок губы в улыбке. — Ну, как тебе я?       Они оценивают его внешний вид: волосы, как и положено Дэнни Зуко, уложены бриолином в стильный «кок» и поблёскивают, а короткие рукава чёрной футболки закатаны почти до самого верха, обнажая руки. На плечо закинута кожаная мотоциклетная «перфекто».       — Идеальный! — Соми, разулыбавшись, бросается ему на шею с объятиями.       — Ты тоже. Привет, Чонгук! Круто выглядишь! — Он кладёт ладонь на спину Соми, а другой машет Чонгуку. — Давайте внутрь.       Он кивает головой вглубь дома, предлагая им войти, и они следуют за ним, пробираясь через веселящихся ребят. Дом внутри выглядит так, будто они кутят всю ночь: серпантином и конфетти устланы все поверхности, отражая свет от диско-шаров, а кто-то уже выглядит изрядно пьяным. Чонгук крутит головой, пытаясь выцепить взглядом ещё кого-нибудь из своих, но никого не замечает. Неужели ещё никто не приехал?       Пару мгновений спустя Чонгук, Соми и Хосок уже стоят с напитками и первый раз чокаются. Для начала пьют что-то не слишком крепкое, для разгона, но весьма приятное. Кто-то, проходя мимо, делает комплимент костюму Чонгука, и он искренне улыбается во всё лицо — приятно!       — О, идут, гляньте, — усмехается Хосок и смотрит в сторону лестницы, ведущей наверх.       Чонгук поворачивается и едва не роняет челюсть и стакан с коктейлем: со второго этажа спускаются Джин и Намджун, оба в коротких красных шортах, с висящими на шеях свистками, с влажными волосами и блестящими словно от масла торсами. Возможно, это оно и есть.       — Это что ещё за спасатели Малибу? — покатывается с них Соми.       — То есть ты поехал собираться на Хэллоуин к Джину, но в итоге надел только трусы? — спрашивает Чонгук у подошедшего к ним брата.       — Не трусы, а шорты, — с важным видом поправляет его Намджун.       — Нет, а вы что, хотели чтобы он прятал это тело? — играет бровями Сокджин, указывая на Намджуна с его очерченными кубиками.       — А ты не хочешь оставить этот вид только для себя? — Хосок расплывается в ухмылке и толкает язык за щёку, смотря на Джина.       — Придурки, — смеётся в ответ Намджун, отмахнувшись, берёт в руки бутылку с пивом и присасывается к горлышку.       Чонгук обескураженно переводит взгляд с одного на другого, пытаясь понять, что имел в виду Хосок. Он перебрасывается с Джином какими-то не совсем понятными ему взглядами. Чонгук хмурится. Он поворачивается к Соми, но она, кажется, не обратила на шутку никакого внимания. Или не шутку.       — Чёрт, ребят, я еле удрал из дома, — подходит к ним сзади Чимин.       Они оборачиваются, и все пятеро не могут сдержать улыбки: на Чимине костюм Питера Пена. Контрастируя с зелёной шапочкой с красным пером, его розовые щёки кажутся очаровательными даже Чонгуку.       — Милый мой, ты что, костюм покупал в магазине детской одежды? — умилительно улыбается ему Джин.       — А ты, наверное, в секс-шопе? — посылает он ему в ответ точно такую же едкую улыбочку.       — А ты там хоть был когда-нибудь? Откуда тебе знать? Детишек не пускают в магазины для взрослых.       Чимин, сузив глаза, уже собирается возмутиться и ответить, как к ним подходит Юнги:       — Слушайте, я уверен, что только что встретил на входе феечку Динь-Динь, — заверяет он.       — Идите вы к чёрту! — раздражается Чимин.       — А что? Слушай! Чимин! — Сокджин внезапно воодушевляется. — Может, это знак? Может, это твой шанс!       — Какой ещё шанс, — ворчит он и складывает на груди руки, защищаясь от дальнейших развесёлых нападок лучших друзей.       — Потрахаться, конечно! Давайте разузнаем, кто эта Динь-Динь!       — Тебе бы только потрахаться.       — Джин дело говорит, — кладёт на его плечо ладонь Хосок. — Давай поищем её. Вдруг это какая-то сногсшибательная красотка? Познакомишься, пообщаешься, а там как пойдёт.       Чимин отмахивается от них как от назойливых мух, тянется к бокалу с чем-то алкогольным и делает несколько больших глотков.       — Итак, у нас есть бриолинщики, Майкл Джексон, Питер Пен, спасатели Малибу, — перечисляет Сокджин. — Ты что, Хью Хэфнер? — смеётся он, наткнувшись взглядом на Юнги и оглядев его.       На нём поверх обычных брюк и рубашки накинут красный шёлковый халат до середины бедра, подвязанный на поясе, на голове фуражка моряка, а во рту курительная трубка. Пустая, вероятно.       — Ага, — кивает Юнги.       — Ну ты клоун, — смеётся Хосок.       — Посмотрю, как ты будешь смеяться, когда все девочки на этом вечере будут моими, — с притворной важностью выдаёт Юнги, отводя трубку в сторону и выдыхая воображаемый дым.       — Зная тебя, жду с нетерпением!       — А где Тейлор? — спрашивает Соми, покрутив головой.       — Здесь. — Тейлор, словно из ниоткуда, возникает за спиной Чонгука, заставляя его сердце сделать кульбит. Он оборачивается и встречается с ним взглядами.       Внутри Чонгука всё как кипятком обдаёт при его виде. Вроде бы Тейлор не заморачивался с костюмом, но его убранные наверх волосы с одной небрежно выпущенной на глаза прядью заставляют смотреть на него глазами-сердечками. У Чонгука от такого Тейлора дыхание перехватывает. И если так будет продолжаться дальше, он поклясться может, что однажды его сердце не выдержит.       Тейлор, в свою очередь, тоже его разглядывает. Пробежав по друзьям беглым взглядом, он останавливается на Чонгуке и проводит большим пальцем по нижней губе, на которой ещё остались следы недавней потасовки. Он не знает, заметили ли этот жест остальные, в том числе и сам Тейлор — он иногда делает так, когда задумается, — но вот у Чонгука едва не подкосились ноги.       — Подожди-ка… — хмурится Соми. — Ты отказался быть Дэнни Зуко для меня, чтобы прийти сюда… кем? Джонни Деппом из «Плаксы»? Джеймсом Дином? Это же практически одно и то же, что и Дэнни Зуко! — обиженно возмущается она, не сильно шлёпнув его по плечу.       — И вовсе не одно и то же, — возражает ей Тейлор. — Если бы ты иногда смотрела старые фильмы, ты бы знала о том, что это далеко не одно и то же. И отличала бы Джонни Дэппа от Джеймса Дина и Джона Траволты.       Он подмигивает Чонгуку и тянется к протянутому Хосоком бокалу.       — Ладно. Я сделаю вид, что не обиделась, если ты меня угостишь сигаретой.       — Чего? — выгнул брови Юнги. — Обалдела?       — Мне не хватает для образа, — постучала она пальцем по лбу брата. — Образ Сэнди подразумевает наличие сигареты!       Тейлор хмыкнул, но полез в карман, чтобы вытащить ещё не распакованную пачку «Лаки Страйк», а затем протянуть Соми одну сигарету. Довольная Соми зажимает её между губ, упирает ладони в бока, обтянутые чёрным боди, и оставляет их, уходя танцевать.

***

      — Ничего сложного в этом нет, Чимин, — уверяет Хосок, с умудрённым видом объясняя основы общения с девушками. — Подходишь, включаешь всё своё очарование, представляешься, завязываешь непринуждённую беседу, предлагаешь вместе выпить. Видишь контакт — делаешь недвусмысленные намёки. Отвечает на намёки — смело целуешь. Всё просто.       Чимин опасливо косится на противоположный конец огромной гостиной хосокового особняка. Там, если приглядеться, можно разглядеть фею Динь-Динь, на которую Чимин поглядывает вот уже часа два, но не осмеливается подойти. Она стоит с подружками, то и дело подтягивая на груди блестящее зелёное платье, прикрывающее лишь верхнюю треть бедра. Её открытые плечи переливаются блёстками, а Чимин при каждом взгляде на неё нервно сглатывает и всё шире округляет глаза, за что получает смешки от друзей.       Они расселись на диване: перепуганный перспективой женского внимания Чимин сидит посерёдке, окружённый с двух сторон Хосоком и Джином, рассказывающими ему основы пикапа. Остальные только потешаются над серьёзностью их подхода к делу.       Чонгуку даже становится искренне жаль Чимина. Он думает, что в этом они похожи — он вряд ли бы осмелился подойти к кому-то, подкатить, как без проблем это делает Хосок. Их с Джином, впрочем, девчонки сами облепляют только так — вероятно, они выглядят достаточно открытыми для близкого общения. Но Джин, в отличие от Хосока, воспринимает внимание девушек не с таким энтузиазмом, хотя и видно, что ему приятно. Возможно, они не в его вкусе? А возможно, дело и не во вкусах. Эта мысль всё чаще посещает Чонгука.       — Недвусмысленные намёки?.. — сконфуженно переспрашивает Чимин. Он отвлекается от высматривания сквозь толпу своей феи и поворачивается к Хосоку.       — Боже, Чимин, сколько тебе лет? Если ты заинтересован в девчонке — покажи ей это! Это вечеринка, здесь большинство для того, чтобы замутить, напиться, потрахаться, в конце концов! Хватит тормозить уже, ну!       — Да отвали ты от него, — лениво протягивает Юнги и делает пару глотков из бокала. — Не все ходят на вечеринки, чтобы потрахаться, ладно? И не все такие шустрые, как ты. Ты же знаешь, что всё это не про Чимина. Ему это не нужно.       — Ему нужно, — возражает Хосок. — Он же скоро сожрет её взглядом! Кто ещё тут поможет, как не лучшие друзья?       — Слушай. — Джин доверительно закидывает руку на плечо Чимина. — Тебе не нужно строить из себя что-то. Будь самим собой. Просто заговори с ней. Я уверен, твоё обаяние не оставит её равнодушной. Тебе не нужно быть самцом, чтобы нравиться девушкам. Девушкам нравятся разные парни, так же как и парням нравятся разные девушки. А если ничего не выйдет с Динь-Динь, то в этом нет ничего страшного. Не нужно думать, что это сделает тебя неудачником.       — Я и есть неудачник, — бурчит в ответ насупившийся Чимин. — Выпускной класс, а у меня ещё даже поцелуя не было.       — Боже, вот это трагедия, — вздыхает Соми, вытащив изо рта незажжённую сигарету. Она тянется через Хосока, опирается ладонью на его бедро, обхватывает другой рукой лицо Чимина и оставляет на его щеках и возле губ несколько быстрых поцелуев, из-за чего он оказывается весь в следах красной помады. — Теперь у тебя был поцелуй! Тебе полегчало?       — Извини, но это не считается, пока ты не засунула ему язык в рот, — смеётся Джин, разглядывая обескураженное, ещё больше порозовевшее лицо Чимина.       — Язык в рот — это только для избранных. Чимин, прости. — Соми пожимает плечами и откидывается на спинку дивана.       — Ну, и к кому он теперь пойдёт подкатывать, такой зацелованный? — усмехается Тейлор, развалившийся по другую сторону углового дивана, поджав под себя ногу и уперевшись коленом в бедро Чонгука.       — Придётся тебе заглянуть в уборную для начала. — Джин подталкивает Чимина. — Давай, иди. Никто тебя не съест за то, что ты познакомишься с ней. А будешь продолжать тут сидеть — точно останешься девственником до самого университета, — расплывается в гадкой улыбке. — Выпускной класс — время действий.       — Вы все как всегда очень милые, — ворчит Чимин, но с дивана поднимается и уходит в сторону уборных.       У Чонгука от тепла сидящего рядом Тейлора жжёт кожу. Он не знает, касается ли он его специально, ведь на диване места достаточно, но хотелось бы верить, что да. Он разглядывает их соприкасающиеся ноги, а внутри всё стягивает приятной судорогой. Несколько раз он поворачивается, не удерживаясь, чтобы посмотреть на его лицо, заранее зная, что от его красоты будет практически больно.       А Тейлор смотрит в ответ. Глаза в глаза.       Кажется, будто они разговаривают, не используя слов и жестов. Только глубокие, внимательные, изучающие взгляды. У Чонгука под ложечкой сосёт, когда один такой взгляд затягивается. Ему кажется, будто Тейлор подаётся вперёд, оказываясь к нему ещё на пару дюймов ближе. Сблизься они ещё немного, и можно будет почувствовать чужое тёплое дыхание на щеке.       Губы и скулы Тейлора уже относительно зажившие, но Чонгуку оттого ещё сильнее хочется коснуться их своими губами, почувствовать эту шероховатость. Он думает об этом бесконечно, размышляя, будет ли его первый поцелуй с Тейлором? Чонгук ведь такой же, как и Чимин — нецелованный. Только его, в отличие от Чимина, это пока особо не расстраивает. Он до Тейлора о поцелуях как таковых особенно и не думал. Зато теперь только о них и мечтает, фантазируя, какие они будут на вкус. И заранее уверен, что на вкус они будут самыми прекрасными в мире.       При мыслях об их встрече, до которой осталась всего-то пара дней, у Чонгука волнением сводит внутренности. Он уже знает, что Тейлор купил для них билеты на вечерний сеанс. И знает, что он будет ждать его в воскресенье в девять у кинотеатра. Они смогли это коротко обсудить на днях, когда тот в очередной раз пришёл в кафе в смену Чонгука. Он предложил за ним заехать перед сеансом, но Чонгуку пришлось отказаться. Он не готов к тому, чтобы говорить Намджуну об этом, а тот, вполне вероятно, будет дома в это время. Это слишком смущает, да и к тому же, Чонгук понятия не имеет, как к этому отнесётся брат. Они никогда не говорили на такие личные темы. В этом плане между ними всегда стоял невидимый барьер. Словно начни они говорить об этом, точно друг друга не поймут. Но может быть Чонгук себе это выдумывает. Неизвестность страшнее всего, поэтому Чонгук выбирает скрыть ото всех то, что у него происходит. Для собственного спокойствия. Может быть потом, когда-нибудь, он откроется. Он бы хотел.       Задумавшись и отвлёкшись, он не замечает, что Тейлор уже продолжительное время смотрит на него. Выдёргивает из мыслей палец Тейлора, незаметно ото всех пробежавшийся по его бедру, чтобы привлечь внимание. Чонгук, едва справившись с подступившей дрожью, поднимает взгляд. Тот наклоняется к нему ещё ближе, практически касаясь губами ушной раковины, чем посылает мурашки к низу его живота.       — Не могу дождаться воскресенья.

***

      «Бутылочка» и «Правда или действие» уже разыграны, большая часть алкоголя выпита, а народ, открыв второе дыхание, отрывается под грохочущую из колонок незнакомую Чонгуку «кислоту». Сам Чонгук сидит на диване, поджав под себя ноги, и слушает пьяные и несерьёзные препирательства Юнги с сестрой.       Чонгук тоже успел напрыгаться: под их с Соми упрашивающие взгляды Хосоку пришлось сдаться и включить пару треков Бэкстрит Бойз. Сначала Чонгуку было стрёмно, но когда Соми вытащила его в середину и он понял, что всем абсолютно всё равно, подо что сходить с ума, то тоже отключил все свои загоны и расслабился.       Хосок идёт из кухни с большой плетёной корзиной спелых красных яблок. Парни из баскетбольной команды расчищают центр гостиной, двигая оставшуюся немногочисленную мебель и толпу уже изрядно подвыпивших ребят, прыгающих под весёлый бит. Чонгук до последнего не понимает, что они все делают, пока Хосок, вытащив изо рта косячок, не объявляет:       — Ну что, сыграем в «Запретный плод»? — И громко хлопает в ладоши.       Парни и девчонки, зашумев, выстраиваются к нему в очередь, желая получить яблоко. Хосок вручает каждому желающему по одному. Музыка и смех становятся громче.       — О, я хочу сыграть! — воодушевлённо восклицает Соми, собираясь встать с дивана, куда завалилась вместе с Чонгуком после того, как они, казалось, абсолютно выдохлись, натанцевавшись.       — Ага, обойдёшься. — Юнги перехватывает её поперёк живота, заставляя остаться на месте. — Сиди тут в своём купальнике.       — Я ещё раз говорю: это не купальник! Вон на Джине и Намджуне вообще только трусы!       Чонгук пьяно смеётся. И действительно ведь! Боже, просто умора.       — Они могут хоть голышом, а ты обойдёшься.       Чонгук всё ещё не очень понимает, что это за игра такая, в которую Соми нельзя поиграть, поэтому с интересом продолжает наблюдать за Хосоком, раздающим яблоки.       Корзина пустеет за считаные секунды, а парни и девчонки вдруг начинают укладываться на пол, образуя совершенно разные тандемы: девочки с мальчиками, девочки с девочками, мальчики с мальчиками. Глаза Чонгука удивлённо бегают от одной пары к другой.       К дивану, на котором они расположились своей компанией, за исключением Хосока, руководящего процессом, и Чимина, пропадающего со своей феей, подходит девчонка с длинными кудрявыми волосами и склоняется над ухом Намджуна. Чонгук вместе с остальными заинтересованно на них смотрит, пока они о чём-то быстро переговариваются. Затем она протягивает Намджуну ладонь, он берет её в свою и поднимается с дивана, идя за ней. Хосок плюхается на его место и присвистывает, когда Намджун укладывается на пол, а девчонка усаживается рядом с ним и кладёт яблоко на его сомкнутые голые лодыжки.       — А Грейс не промах. — Хосок наклоняет набок голову, разглядывая расположившихся на полу ребят.       — Она ещё на дне рождения Блейка на него глаз положила, — комментирует Юнги. — По-моему, они даже целовались. Похоже, у нас скоро будет новая парочка.       — Всё по классике: баскетболисты встречаются с девчонками из группы поддержки. — Хосок хмыкает.       Чонгук переводит взгляд на Джина. На нём помимо красных шортов появилась жилетка спасателя, а свисток на длинном шнурке всё так же болтается в районе солнечного сплетения. Он, как и остальные, наблюдает за разворачивающейся игрой, но едва заметно хмурит брови, а его губы напряжённо поджимаются. Чонгук пытается убедить себя, что ему это только кажется.       Грейс, девушка из группы поддержки, склоняется тем временем над ногами Намджуна, ожидая свистка. Её короткая синяя юбка от костюма героини Джулии Робертс из фильма «Красотка» задралась так, что можно увидеть край трусиков, и Чонгук, покраснев, спешит отвести взгляд от её наряда и сосредоточиться на игре.       Хосок тянется к свистку, висящему на шее Джина, и даёт сигнал о начале игры: яблоки, помещённые на лодыжки лежащих участников, начинают толкать по телу вверх не используя рук.       Грейс, сцепив ладони за спиной и прогнувшись в пояснице ещё сильнее, подталкивает яблоко, ведя его вверх к коленям Намджуна, а с коленей перекатывая на бёдра. Чонгук даже со своего места может видеть, как кожа на его ногах покрывается мурашками. Губы Намджуна приоткрываются.       — Мне кажется или ещё немного, и случится конфуз? — потешается Хосок.       Грейс продолжает катить яблоко, словно делает это минимум трижды в день — она на шаг впереди других пар, застрявших где-то в районе коленей своих партнеров по игре. Яблоко на Намджуне оказывается в опасной близости от паха, но его партнершу это совсем не смущает. Она поддевает его носом, и вот фрукт уже прямо на его пахе. Яблоко грозится скатиться с него вбок и упасть на пол, но Грейс под всеобщее улюлюканье останавливает его губами. Глаза Намджуна, внимательно наблюдающие за её действиями, распахиваются. Хосок, Юнги и Соми смеются над его заалевшими щеками и обескураженным видом. Шорты Намджуна в районе паха начинают характерно топорщиться.       — Таки случился! — Хосок заливается смехом, запрокидывая назад голову, едва не расплёскивая из стакана алкоголь. Соми пихает его в бок.       Пара Грейс и Намджуна одерживает победу. Ребята начинают меняться местами, на пол укладываются те, кто ещё не играл. Желающих целая толпа, образуется очередь. На секунды Чонгук теряет брата из вида, пока Хосок не указывает пальцем в сторону лестницы:       — О, пошли, пошли! Надеюсь, не в мою спальню!       — Вряд ли уборные уже все заняты, так что можешь не переживать. — Юнги с насмешкой хлопает его по плечу.       Сокджин на их реплики криво усмехается и тянется за ещё одной порцией коктейля.       Игра переходит во второй раунд, о чём оповещает всех свист Хосока. Музыка становится ещё быстрее. Чонгук взглядом ищет Тейлора, не так давно отошедшего от них поговорить с кем-то. С девушкой. Чонгук, конечно, в голове уже успел нафантазировать о том, что ей нужно, кто она вообще такая и может ли она быть одной из его бывших. По этой части у него много вопросов. Но за толпой поддерживающих игру людей разыскать кого-то не так уж просто, как бы он ни вытягивал шею. Чонгук успевает Тейлора потерять и погрустнеть. Зато он случайно натыкается на Питера Пена, воркующего с Динь-Динь за лестницей, подальше ото всех. Кажется, Чимин улыбается. Динь-Динь смотрит на него, не отрываясь. У Чонгука эта картина тоже вызывает улыбку.       К их компании сзади тем временем подходит девушка в костюме Матильды из фильма «Леон». Она снимает с себя чёрные круглые солнцезащитные очки — часть её образа, — и наклоняется к Юнги, что-то говоря ему на ухо.       Настроение на их диване быстро становится мрачнее: Юнги меняется в лице до неузнаваемости, Хосок и Джин смотрят на них настороженно, а Соми кривится, впившись в девчонку взглядом.       — Я сейчас, — бросает им Юнги, поднимаясь со своего места.       Соми пытается сжать его руку, но он грубо вырывает её из хватки сестры. Она поджимает губы.       — А кто это? — спрашивает Чонгук у оставшихся на диване друзей.       — Его бывшая, Мэл, — отмахивается Хосок, будто это не стоит внимания.       — Это дрянь, в прошлом году разбившая ему сердце, — объясняет Соми, у которой едва пар из ушей не валит от злости. — Ненавижу её. Из-за неё Юнги два месяца ходил как не в себе.       — Ты утрируешь, Соми, — вздыхает Джин. — Они просто долго встречались, поэтому расстались тяжело, вот и всё.       — Я утрирую? Да он перебил все кружки в доме от злости, когда она на следующий день уже с другим встречалась! Она же изменила ему! Он просто вам ничего не рассказывал!       — Ладно, допустим.       — Что ей опять от него понадобилось?       — Юнги сам способен разобраться, успокойся. — Хосок в своей расслабленной манере поджёг новый косячок, зажав его между губ, и закинул руку ей на голое плечо. — Или хочешь, пойдём подышим? — Он кивает в сторону выхода на задний двор, к бассейну.       — Пошли, — соглашается. — Не хочу смотреть, как этот дурак опять с ней сойдётся. Она же наверняка за этим и подошла. Как будто её измена ничего не значила.       — Идём. — Хосок поднимается и тянет её за собой, держа за руку.       Чонгук смотрит им вслед, думая, что они всё-таки здорово смотрятся вместе в костюмах Сэнди и Дэнни. А потом переводит взгляд на Юнги и Мэл, остановившихся в самом дальнем углу гостиной друг напротив друга.       Они с Сокджином остаются вдвоём, продолжая молча следить за игрой, всё набирающей обороты всеобщего веселья. Народ кричит, смеётся, гудит, и Чонгук даже думать не хочет о том, что это не продлится вечность. Скоро ему придётся вернуться домой, оставляя эту ночь очередным забавным воспоминанием, о котором он напишет пару строк в своей тетради. Думая об этом, он прижимается губами к прохладному стакану.       — Итак, — говорит вдруг Джин. На его лице не осталось грусти, а в руке уже новый бокал. — Как там ваше с Тейлором свидание? Уже выбрали, куда пойдёте?       Чонгук давится. Алкоголь идёт носом, щекоча внутри, а из глаз брызгают слёзы. Он с трудом откашливается и смотрит на Джина, сидящего с абсолютно невинным видом.       — Прости, ты в порядке? — улыбается он.       — С чего ты взял, что у нас… свидание? — заикаясь, спрашивает Чонгук. Сердце тяжёлым булыжником тянет вниз оттого, как неуютно ему становится. Голова сама собой втягивается в плечи. — Что за глупость?       — Брось, Чонгук. Все взрослые люди, все всё понимают.       — Не знаю, о чём ты.       — О том, что ты, очевидно, запал на Тейлора?       — Я ни на кого не запал, — щетинится Чонгук.       — Правда? Жаль. А я был уверен, что он мне так и сказал: «свидание с Чонгуком», — весело пожимает плечом Сокджин и снова поворачивается лицом к развернувшейся перед ними на полу игре.       Чонгук, чувствуя, как сердце начинает заходиться в безумном аритмичном танце, впивается взглядом в профиль Джина.       — Тейлор так сказал? — практически пищит он, не узнавая собственный голос.       — Что?       — Ты понял, что!       — Не знаю, о чём ты. — Джин снова поворачивается к нему лицом, на его губах играет хитрая улыбка.       — Перестань издеваться! Что он сказал тебе?       — Так ты признаёшь, что запал на него и у вас свидание? — играет он бровями.       Чонгук молчит, от стыда и неловкости уменьшаясь в размере и желая совсем исчезнуть.       — Чего ты боишься? Думаешь, что я буду осуждать? Никто из компании не будет, Чонгук.       Чего он боится?       Боится быть не таким как все, боится быть посмешищем, быть непонятым. Боится снова оказаться одиночкой, никому не нужным, в осколках разбившихся мечт. Вот чего Чонгук боится.       — Слушай. — Джин разворачивается к нему корпусом и заставляет его повернуться к нему. Они оказываются лицом к лицу. Он говорит тихо, так, чтобы слышал только Чонгук, хотя все вокруг и так слишком заняты, чтобы подслушивать чужую болтовню. — Никто из нас никогда тебя не осудит за твои предпочтения, ясно? Я встречаюсь с парнями уже не первый год, об этом знают все мои друзья и никто из них ни разу не заставил меня чувствовать себя неуютно. Никто ни разу не посмотрел на меня косо.       Чонгук распахивает глаза, словно он даже не догадывался об этом:       — Ты… встречаешься с парнями?..       — Есть у меня такой грешок, — криво улыбается ему Джин. — В этом нет ничего плохого, да? Это так же нормально, как встречаться с девчонками или не встречаться ни с кем вовсе. И ты тоже нормальный. Не нужно стыдиться этого. По крайней мере, не перед нами.       Чонгук опускает ресницы.       — Ты давно понял, да? — хрипит он.       — Достаточно давно, — кивает Джин и начинает ухмыляться. — Вы с Тейлором довольно очевидные с этими вашими гляделками.       Чонгук снова розовеет. Кажется, у него лицо пятнами пошло от смущения. Но его любопытство вдруг оказывается сильнее неловкости, и он, набрав побольше воздуха в грудь, решается спросить:       — Так вы… говорили обо мне?       Сокджин, немного подумав, отвечает:       — Вроде того.       — Что он сказал тебе?       — Кроме того, что ты согласился пойти с ним на свидание?       Чонгуку это «свидание» одновременно и слух режет, и душу греет, но ещё больше заставляет неловко тупить взгляд, а все слова застревают у него в горле. И он только кивает в ответ.       — Я уже и не помню, — протягивает Джин.       Но отчего-то Чонгук уверен, что Джин всё прекрасно помнит, просто дразнит его, заставляя загореться ещё большим интересом. Он едва сдерживается, чтобы не наброситься на него с расспросами об этом разговоре. Поэтому, пока они наедине, он решает спросить о другой вещи, которая волнует его не меньше:       — Слушай… Тейлор ведь встречается с девушками, разве нет?       — Он ни с кем сейчас не встречается, насколько мне известно.       — Ты понял, что я имею в виду. Соми говорит, что раньше у него было много девушек. Почему я?       — Ну, было и было, какая разница, Чонгук? Не все так зациклены на определённом поле. Кому-то нравятся девушки, кому-то парни, а кому-то просто нравятся люди, независимо от пола.       — Тейлор встречался раньше с парнями?       — Почему бы тебе не задать эти вопросы ему?       — Я…       Чонгук хотел бы сказать, что не осмелится, что они не в тех отношениях для подобных вопросов, но их разговор прерывают. Не изменяя своей привычке, благодаря которой сердце Чонгука всякий раз готово остановиться, Тейлор появляется рядом внезапно и без предупреждения. Он останавливается позади дивана и опирается на него руками. Чонгуку приходится запрокинуть голову, чтобы лучше его разглядеть. От него пахнет сигаретами — Чонгук делает вывод, что он только пришёл с улицы, где курил.       Они с Джином тут же замолкают, тем самым с потрохами выдавая то, что говорили о нём.       — Мне тут вызов бросили, — говорит Тейлор, смотря прямо на Чонгука. — Не поможешь мне?       Сокджин подталкивает Чонгука, уперев ладонь в его бедро, и он сам не зная, на что, соглашается:       — Да, конечно. Без проблем.       Тейлор забирает у него стакан, отставляя в сторону, и протягивает ему ладонь. Чонгук, хватаясь за неё, встает. А потом Тейлор показывает свою вторую руку. Подняв её в воздух, он подкидывает вверх алое яблоко.       «О, нет, нет, нет», — панически проносится в голове Чонгука.       Яблоко, крутанувшись, снова приземляется в раскрытую ладонь Тейлора.       — Мы должны одержать победу. У меня пари, — улыбается он. — Ложись.       И Чонгук моргнуть не успевает, как оказывается на лопатках, а по другую сторону от него лежит девчонка и точно так же смотрит на него. Они практически соприкасаются носами. Он сглатывает.       Между щиколоток опускается что-то тяжёлое. Чонгук переводит взгляд: на его ногах лежит большое яблоко, а рядом на коленях сидит улыбающийся Тейлор, стягивающий с себя свою кожанку, которую бросает Сокджину, чтобы подержал. Тот кидает Чонгуку приободряющий, но ужасно хитрый, всезнающий взгляд, и Чонгука едва начинает накрывать второй волной паники, как раздаётся свист. Тейлор склоняется над ним, а яблоко начинает двигаться по его телу вверх, точно так же, как ещё недавно двигалось по Намджуну. Чонгук мысленно молится, только бы не оконфузиться, как брат. Он такого позора точно не переживет.       Мысли мечутся от склонившегося над ним Тейлора, самозабвенно катящего по нему яблоко, к недавнему воспоминанию об увиденном им заблёванном туалете на первом этаже. Последнее — вынужденная мера, когда лицо Тейлора оказывается прямо возле его бёдер, а фрукт перекатывается по всем его причинным местам, заставляя практически подскочить, но девчонка, лежащая рядом, посмеявшись, придерживает его за руку. Яблоко катится от низа его живота, к солнечному сплетению, проезжается по нему. Тейлор становится к нему всё ближе и ближе, и вот он уже нависает сверху, их грудные клетки почти соприкасаются, а на ключицах Чонгук чувствует тёплое дыхание. Его бросает в жар, и он зажмуривается, одновременно мечтая, чтобы эта пытка поскорее закончилась и чтобы никогда не кончалась вовсе.       Они с Тейлором одерживают победу, докатив яблоко до подбородка самыми первыми. Чонгук на миллион процентов уверен, что его лицо такое красное, что он сливается со своим хэллоуинским костюмом. Тейлор помогает ему подняться, и Чонгук встаёт на дрожащих ногах. Ещё немного, и он завалился бы прямо на него. Хорошо, что Тейлор его придержал за поясницу. Они вдвоём плюхаются на пустой диван.       — Все разбежались? — Чонгук оглядывается, но видит только кожанку Тейлора, оставленную на спинке дивана. Ребят поблизости он не находит.       — Вижу Чимина. — Губы Тейлора моментально изгибаются в нахальной улыбке, обнажая зубы.       Чонгук прослеживает за его взглядом и видит у выхода на задний двор Питера Пена, целующего Динь-Динь. По-настоящему. Чонгук снова поворачивается к Тейлору, и они встречаются улыбающимися взглядами.       Из колонок начинает звучать новый трек, который принимают слишком бурно, и в центр гостиной, где ещё несколько минут назад катали яблоки по телам, высыпает молодежь. Чонгук берётся за лацканы своей красной куртки, слегка их подёргав. Куртка хоть и тонкая, но он предпочёл бы вовсе быть раздетым — весь вспотел от таких игр.       — Жарко? Хочешь чего-нибудь выпить? — интересуется Тейлор.       — Да, пожалуй. — Чонгук кивает.       Тейлор просит дать ему минуту и оставляет его одного. Чонгук с облегчением выдыхает. Ему очень нужна эта минутка, чтобы прийти в себя. В его штанах ещё тесновато, и он опускает на них взгляд, оценивая, всё ли прилично выглядит.       — Индейка или ветчина? — спрашивает вернувшийся Тейлор. В его руках два стакана с напитками, а локтем к боку он прижимает пару бумажных упаковок с чем-то съестным. Чонгук только при их виде понимает, что в самом деле проголодался.       — Ветчина?       — Тогда держи.       Тейлор отдаёт ему стакан и один из бумажных свёртков. Развернув его, Чонгук обнаруживает в нем сэндвич. То, что нужно. Позабыв о своём смущении, он жадно впивается в него зубами, от удовольствия прикрыв глаза. С губ по подбородку течёт соус, и он уже хочет стереть его тыльной стороной ладони, но его опережает Тейлор: быстро протягивает к нему руки и стирает соус пальцем с его губ. Чонгук замирает.       — Чего сразу не сказал, что голодный?       — Я… только сейчас понял.       — Ешь, — улыбается.       И Чонгук ест, не отрывая от Тейлора взгляда. Они жуют, запивая коктейлями, продолжая безмолвно общаться взглядами. И Чонгуку так невероятно прекрасно в этот момент. Он разглядывает его лицо, такое потрясающе красивое, что его не портят даже проходящие ссадины. Сердце сжимается от того, как много в нём чувств.       — Как твоя губа? Кажется, уже заживает?       Чонгук решает заговорить. Ему вдруг так сильно хочется услышать голос Тейлора, что он спрашивает первое пришедшее ему в голову. Тейлор начинает улыбаться. В уголках его глаз образуются солнечные морщинки, от которых у Чонгука внутри всё теплеет.       — Ага, уже почти не болит, — кивает он и касается подсохшей ранки пальцем. — Целоваться смогу.       В ушах Чонгука начинает шуметь. На секунду кажется, будто ему послышалось, но он видит шкодливое выражение лица Тейлора и понимает, что он именно это и сказал. Поджав от волнения хвост, Чонгук даже не находит, что ему ответить.       — Эй, вы Соми не видели? — опускается рядом с ними Юнги и заставляет отвлечься друг от друга.       Всё это время Юнги, кажется, выяснял что-то со своей бывшей девушкой и теперь выглядит дёрганым. Чонгук не знает всех подробностей их истории, но счастливым Юнги явно не кажется, из чего он делает вывод, что разговор приятным для него точно не был. Если подобные разговоры вообще бывают приятными.       — Последний раз видел её с Хосоком, они вроде собирались выйти на задний двор. Но это было с час назад.       Юнги устало вздыхает и трёт виски, словно те разболелись. Алкоголь из него, похоже, уже выветрился.       — Ладно, пойду поищу её.       — Да дай ты ей немного свободы. Хватит печься о ней, будто она несмышлёныш.       — Не тебе потом тащить её пьяную домой, — озвучивает свой неизменный аргумент Юнги.       — Как будто дело в том, что она напьётся.       Они обмениваются долгими взглядами, непонятными Чонгуку, после чего Юнги складывает на груди руки, словно потерпев поражение в споре. Может, это он и был, Чонгук так и не понял.       — Посмотрю наверху. Может, она там. Глянешь на улице? Если найдёшь, то скажи, чтобы собиралась домой, — просит он Тейлора.       Тот, закатив глаза на секунду, всё же соглашается, отправляясь на улицу в сторону бассейна, пока Юнги уходит по лестнице на второй этаж дома. Чонгук решает пройтись по первому этажу.       Он находит её почти сразу, толкнув дверь, ведущую на кухню. Соми сидит за кухонным «островом», одной рукой обхватив себя поперёк живота, а в другой держа открытую бутылку шампанского «Кристалл». Её тушь потекла по щекам от слёз, а глаза болезненно покраснели.       — Соми? — неуверенно зовёт её Чонгук, заходя на кухню и прикрывая за собою дверь. — Ты чего тут одна? Где Хосок?       — Пошёл трахать какую-то суку, — горько усмехается она, подносит бутылку к губам и делает несколько больших глотков, зажмуривая глаза.       — Эй, эй. — Чонгук подходит к ней ближе и осторожно берёт за локоть, отодвигая её руку в сторону и забирая бутылку. Соми выглядит сильно выпившей.       Она позволяет ему забрать у себя алкоголь и ничего не говорит, когда он двигает стул поближе к ней. По её щекам продолжают стекать слёзы, она тихо вздыхает и всхлипывает.       — Я так больше не могу. Чонгук, я не могу. — Соми качает головой и безвольно роняет её. Из её груди вырываются завывания.       Чонгук, не зная, как поддержать и успокоить, молча тянется к ней, обхватывает за плечи и прижимает к себе. Соми оказывается внезапно крошечной в его руках, пока прижимается к его груди и плачет. Крошечной и ранимой, какой он никогда её ещё не видел до этого. Он так привык к ней сильной, смелой, уверенной в себе, что теряется, когда она только больше и больше расходится плачем.       — У меня больше нет сил терпеть его девок. Сколько ещё я должна с этим мириться? Я устала! Мне больно! У меня вот здесь всё умирает, когда он ведёт в спальню очередную потаскуху! — Она кладёт ладонь на свою грудную клетку, принимаясь её растирать, словно это может помочь унять боль.       — Соми… — выдыхает Чонгук, не зная, какие слова подобрать для утешения. Да и может ли вообще он утешить её в таком состоянии?       — Я люблю его, — плачет она. — Но мне кажется, что однажды я просто не вынесу этого больше. Я не железная, Чонгук. Не железная, понимаешь?       Она снова тянется к бутылке, и Чонгук не в силах запретить ей. Он представить себе не может, насколько ей больно. Насколько ей плохо. Наверное, он напился бы точно так же на её месте, лишь бы хоть немного полегчало.       — Он знает, что ты его любишь? — тихо спрашивает он.       — Не думаю, что он слепой идиот, — расплывчато отвечает Соми, прижимаясь губами к бутылке. — Иногда я так сильно его ненавижу, ты знаешь? Мне так хочется ворваться в его спальню, пока он трахает очередную девку, и со всей силы приложить его головой об угол кровати. Но даже тогда он не почувствует всю ту боль, которую чувствую я каждый раз, когда он с кем-то. Мне кажется, я от злости могу его даже убить. Но тогда мне придётся умереть следом.       Чонгук вздыхает, понимая, что Соми начинает нести пьяный бред. Он снова прижимает её к себе и гладит ладонью по волосам, пока она продолжает плакать. Слушать это невыносимо, у него разрывается сердце. Чонгук косится на дверь, мечтая, чтобы Юнги скорее пришёл сюда и забрал её домой.       К его облегчению, дверь в кухню вскоре приоткрывается. На пороге появляется Тейлор, и Чонгук выдыхает.       — О, — округляет он рот, увидев рыдающую на груди Чонгука подругу.       — Где Юнги? Мне кажется, Соми пора домой.       — Опять застрял там с Мэл. Эта девчонка, кажется, от него больше не отстанет. А у вас тут что? Хосок?       — Ты знаешь? — негромко спрашивает Чонгук.       — Юнги мой лучший друг уже миллион лет. Я много чего знаю про этих двоих. — Тейлор вздыхает, оглядывая Соми в руках Чонгука. — Посидите ещё немного, я позову его. Соми правда пора везти домой.       Тейлор уходит, оставляя их снова вдвоём, и возвращается уже с Юнги. Тот не кажется удивлённым, будто такое уже не впервые, но выглядит немного раздражённым.       — Соми, поехали домой, — говорит ей Чонгук и бросает взгляд на часы. Он сам уже десять минут как должен быть дома. Опять ему попадёт. — Юнги пришёл за нами.       Всхлипнув и икнув, Соми с трудом отлипает от него, приласканная и немного успокоившаяся, но стоит ей оказаться в руках старшего брата, как поток слёз снова вырывается из неё. Чонгук думает, что Юнги сейчас разозлится ещё больше, но он прижимает её к себе и гладит по спине:       — Ну всё, всё, — говорит он ей. — Успокаивайся. Мы сейчас пойдём через гостиную на выход, и все увидят, что ты плакала.       — Ну и пусть, — рыдает она, уткнувшись ему в шею.       — Ага, а завтра выговоришь мне, что дал тебе опозориться, — пытается пошутить брат.       — Юнги, я больше не могу так, — выдавливает Соми сквозь слёзы. Её тело содрогается.       Юнги мрачнеет.       — Я знаю, — отвечает он. — Поехали домой. Умоешься, поспишь, и станет легче.       — Я лягу у тебя?       — Ляжешь.       Юнги наспех вытирает протянутой Тейлором бумажной салфеткой слёзы с её лица и ведёт на выход. Чонгук, переглянувшийся с Тейлором, следует за ними. Соми запинается на своих высоченных красных каблуках, и Юнги останавливается, чтобы присесть и снять их с неё, после чего ей приходится идти босой, но хотя бы более устойчивой.       Они пересекают гостиную, проталкиваясь через всё ещё веселящихся подростков, когда со второго этажа спускается Хосок. Его уложенный «кок» из волос уже не выглядит аккуратным. Он смотрит на заплаканное лицо Соми, а затем переводит взгляд на сопровождающих её парней:       — Что случилось?       Они останавливаются, и Соми уже делает шаг по направлению к Хосоку меняясь в лице, но Юнги её вовремя останавливает.       — Да что ты… — разбито обращается она к Хосоку, но на её рот ложится ладонь брата, заставив замолчать.       — Соми перебрала, мы поедем домой, — говорит Хосоку Юнги. — Тэ, поможешь ему закруглить тут всех?       — Конечно, — кивает Тейлор, переводя взгляд на Чонгука.       — Я поеду с ними, мне тоже нужно домой, — говорит Чонгук.       Они выходят во двор особняка и идут к машине Юнги. Соми больше не пытается ничего сказать, лишь всхлипывает.       — Ты уверен, что тебе стоит садиться за руль? — спрашивает у Юнги Хосок.       — Я уже десять раз протрезветь успел. Порядок.       Соми, ни с кем не прощаясь, что совсем ей не свойственно, усаживается в машину, как только Юнги открывает перед ней дверь.       — Ладно, парни, до понедельника. — Он хлопает каждого по плечу и усаживается на переднее водительское.       — Пока. — Чонгук поворачивается к Тейлору и Хосоку и неловко мнётся.       Тейлор первым делает шаг навстречу и заключает Чонгука в быстрые объятия. Чонгук на долю секунды прикрывает глаза и пытается снова запомнить его запах, чтобы воспроизвести его в своей голове позже, в постели.       Когда они прекращают объятья, Чонгук натыкается на поблёскивающие улыбающиеся глаза Хосока:       — Меня обнимешь? — спрашивает он.       — Конечно. — Чонгук в ответ улыбается с облегчением и подаётся к нему, чтобы быстро обнять за шею, а после юркнуть на заднее сиденье автомобиля Юнги.

***

      В этот раз в немилость родителей попадает не Чонгук. Если его ночное опоздание, на счастье, осталось незамеченным, то тот факт, что Намджун явился домой лишь к завтраку, пропустить не мог никто. Чонгук давился от смеха, прикрывая рот рукой, пока они с родителями в окно наблюдали, как Намджун во всё тех же красных шортах и со свистком на груди выбирался из машины и плёлся к дому с самым виноватым видом, какой только смог изобразить. Все выходные после этого он выполнял роль примерного сына, решив родителей не сердить ещё больше.       А Чонгук вплоть до воскресенья пребывал в состоянии эйфорического предвкушения, периодически выпадая из жизни и уплывая в мир грёз. Ни о чём другом думать он был не в состоянии. Всё тело будто зудело от нетерпения. Вечер, на который было назначено свидание, приближался мучительно медленно, заставляя его лишь сильнее томиться. Даже ночью не удавалось толком выспаться — подолгу не мог уснуть, представляя себе в мыслях встречу, а потом просыпался с восходом солнца.       Родители в воскресенье уезжают в ночную смену в научный центр. Ночная работа у них случается не часто, по крайней мере, не так часто, как Чонгуку хотелось бы, но сегодня эту маленькую свободу он планирует использовать по полной.       Намджун большую часть дня сидит с учебниками, только ближе к закату выбирается с мячом на задний двор, чтобы позабрасывать его в кольцо. Чонгук в своей комнате в это время примеряет с десяток разных нарядов и всё никак не может остановиться на одном. Сначала в голову приходит мысль надеть что-то непривычное для себя, может быть, даже классическую рубашку? Обычно он в них не ходит, в его гардеробе чаще можно встретить безразмерные рубашки в клетку, но пара классических имеется, на особый случай. Но эту идею он отбрасывает — их свидание ведь должно походить на обычную дружескую вылазку в кино? Тогда он достаёт джинсы с широкими штанинами и десятком карманов и свободную футболку. Одевшись и покрутившись перед зеркалом, этот вариант он отметает тоже. Слишком невзрачно. Словно он не готовился. Словно это не свидание, будоражащее его до самых костей.       В итоге он останавливается на более прямой модели джинсов с нашивками, подворачивает их снизу и заправляет за пояс клетчатую рубашку. Сверху накидывает джинсовку. Фенечки тоже перебирает долго, пока не выбирает несколько плетёных цветных. Завязав на кедах шнурки, он выпрямляется перед зеркалом и осматривает себя с ног до головы, обратив внимание на отражение собственных рук. Кончики пальцев дрожат.       На циферблате девятый час. Опаздывать и заставлять Тейлора ждать ему не хочется, поэтому он ещё раз быстро проверяет, всё ли в порядке с его внешним видом, и сбегает по лестнице на первый этаж. Намджун с мячом как раз возвращается с заднего двора в дом.       — А ты куда? — интересуется он.       — К Соми, — без зазрения совести выдаёт Чонгук заранее продуманный план. Вернее, не то чтобы он был продуманным, но он явно самый простой. Вряд ли кто-то будет проверять, действительно ли он был у Соми.       — Надолго?       — До полуночи вернусь, — обещает он.       Намджун показывает ему жест «окей» и поднимается наверх, на ходу стягивая потную футболку. Чонгук выбегает из дома почти вприпрыжку, хлопнув за собой дверью.       Возле кинотеатра толпится народ разных возрастов. Много молодёжи целыми компаниями, молодые парочки, пары постарше. Чонгук смотрит на время — без трёх минут девять. Нервозность начинает накрывать по полной программе. Он вдруг жалеет, что не надел куртку потеплее, а ограничился лишь джинсовой. То ли ночи стали действительно холодными, то ли его от волнения так лихорадит.       Он крутит головой, пытаясь высмотреть знакомый чёрный мустанг или темноволосую макушку, но никого не видит. До сеанса остаётся пятнадцать минут.       Не дождавшись на улице, Чонгук решает зайти внутрь. Вдруг он всё неправильно понял и Тейлор ждёт его в самом кинотеатре? Люди как раз начинают расходиться по залам. Он смотрит на афише, в каком зале должен идти их сеанс, и спешит к нему, но и там Тейлора не обнаруживает. Сотрудница зала спрашивает у него, может ли чем-нибудь ему помочь, и смотрит на него так сочувственно, что Чонгук только качает головой, опуская взгляд в пол.       Внутри начинает расползаться мерзкий страх.       Прождав возле входа в зал вплоть до начала сеанса, он, поникший, шаркая ногами, бредёт обратно на улицу. Тейлор ведь может просто опоздать, верно? Ну, с кем не случается? Вздохнув, он опускается на ступеньки и вытягивает вперёд ноги. Он подождёт ещё. Тейлор обязательно придёт. Он же сам его позвал.       Это ведь их свидание.

***

      Поднявшийся прохладный ветер пробирается под одежду. По коже пробегают маленькие неприятные пупырышки. Чонгук из-за них ёжится ещё больше. Только что к нему подошла незнакомая девчонка и спросила, всё ли у него в порядке. Он с трудом смог вымолвить, что всё отлично. И едва не разрыдался при ней.       Из кинотеатра начинает выходить толпа. Становится шумно: кто-то смеётся, кто-то восторженно обсуждает фильм, чьи-то каблуки звонко стучат по площадке, вымощенной плитами. Шуршат сминаемые стаканчики из-под колы, полетевшие в урны. Чонгуку страшно смотреть на время. Кажется, он просидел здесь пару часов. А может больше.       Тейлор так и не пришёл.       В горле застревает ком. В груди стискивает. Чонгук до последнего держит себя в руках, но когда площадка перед кинотеатром пустеет вновь, по щекам начинают катиться слёзы.       За эти несколько часов он перебрал все возможные варианты, но так и не пришёл к чему-то одному. С ним что-то случилось? Вряд ли, уже все стояли бы на ушах. Он забыл? Но они говорили об этом позавчера. Или, может, и не собирался приходить? Просто посмеялся над ним? Над Чонгуком ведь очень легко посмеяться. Он наивный и простой. Сам знает. Намджун не раз говорил, что ему придётся тяжко в этом мире. Может быть он прав.       Пальцы леденеют. Он подносит их к губам и выдыхает немного тёплого воздуха, медленно закрывая глаза, которые щиплет от слёз. Должно быть, он просидел действительно очень долго, если успел так сильно задубеть. А зачем он сидит — он и сам не знает. Наверное, до последнего надеялся, что он придёт. Что это всего лишь дурацкое недоразумение. Ведь мог же он опоздать не по своей вине, задержаться, но прийти. Домой идти в таком состоянии всё равно не хотелось. Вот и сидел, морозя задницу на ступеньках кинотеатра и поминая своё первое в жизни свидание. Неудавшееся.       Сейчас, околев под ноябрьским ветром и наревевшись, он ищет по карманам монетку в двадцать пять центов. С заработанных в кафе денег почти ничего не осталось: большую часть он отложил на концерт, как и планировал, и значительную сумму потратил на костюм для Хеллоуина. Выудив из кармана джинсовки четвертак, Чонгук шмыгает носом, вытирает слёзы рукавом и встаёт со ступенек.       Таксофон обнаруживается совсем рядом, в паре шагов от кинотеатра. Чонгук кидает в него монету и набирает по памяти свой домашний номер.       Проходит долгая минута, наполненная пустыми гудками, прежде чем на другом конце слышится тихий сонный голос брата:       — Алло?       — Ты уже спишь? — хриплым от слёз голосом спрашивает Чонгук, прижавшись лбом к стеклу таксофона.       — Чонгук?       — Ага, — проглатывает слёзы. — Ты меня не заберёшь? Я у кинотеатра.       — Сколько времени?       Чонгук смотрит на наручные часы.       — Первый час.       — Что случилось? Ты с Соми?       — Нет, я… один.       Намджун молчит несколько мгновений, что-то обдумывая.       — Жди.       Повесив трубку, Чонгук возвращается к облюбованному месту, на пыльные ступеньки. После звонка брату на душе становится ещё гаже. Какой же он беспомощный, глупый и наивный. Семнадцать лет, а нянчиться с ним приходится Намджуну.       Пока брата нет, Чонгук пытается решить, что скажет ему. Вариантов-то не много. Либо сказать правду, либо промолчать, никак не прокомментировав. Но разве Намджун не заслуживает правды после того, как Чонгук вытащил его из постели среди ночи? Соврать он ему точно не сможет.       Чонгук сидит, уткнувшись лбом в руки, которыми обнимает свои колени, пока не слышит чужие шаги. Подняв голову, он видит Намджуна, идущего к нему в пижамных штанах и толстовке с капюшоном. Подойдя, он молча садится рядом прямо на грязные ступени.       — Спасибо, — шепчет Чонгук, повернув к нему лицо и явив свои красные глаза.       — Ты не у Соми был? — закономерно интересуется он, хотя звучит больше как утверждение.       Чонгук, поникнув, кивает и отводит взгляд в сторону.       — Что ты делаешь здесь?       Момент, которого Чонгук так боялся. Однажды он, конечно, должен был наступить, но не сегодня, не так. Не когда он унижен и растоптан. Он хотел рассказать, поделиться, когда чувствовал бы себя счастливым и уверенным. Но вот он сидит в слезах и с разбитым сердцем посреди ночной улицы.       Дав себе ещё мгновение, чтобы собраться с мыслями и найти в себе мужество, Чонгук выдыхает:       — У меня должно было быть свидание. С Тейлором. — И следом шёпотом выдавливает: — Он не пришёл.       Повисает долгое молчание. Чонгук разглядывает свои кеды, всё ещё тихо шмыгая носом. Намджун смотрит в ночную темень, освещённую яркой вывеской кинотеатра и фонарями вдоль дороги. Тишина делает больно почти физически. Чонгук, кусая солёные мокрые губы, ждёт приговора.       — Поехали домой, — говорит Намджун спустя долгие тяжёлые минуты.       Чонгук несмело косится на брата. Его брови сведены, а губы напряжённые. Чонгук сглатывает.       — Ненавидишь меня?       — За что?       — За то, что я такой.       — Ненавижу этот мир, за то что в нём ты не такой.       Чонгук распахивает глаза, вперив в Намджуна свой взгляд. Намджун поворачивается к нему и смотрит в ответ. В его глазах нет ни капли осуждения или непонимания.       — Пошли. — Он похлопывает его по бедру и поднимается со ступеней.       Чонгук семенит за ним, лишь на секунду оборачиваясь, чтобы незаметно утереть слёзы и взглянуть на кинотеатр, рядом с которым сегодня впервые треснуло его сердце.