— Соми едет с вами? — Мама, пытаясь скрыть удивление, смотрит в окно на кухне. У дома припарковался фургон, который Хосок арендовал для кемпинга. Ребята, все одетые по-походному, выгребают из машины на улицу.
— Ну да, — кивает Чонгук, приподняв занавеску, а затем направляется в прихожую, чтобы открыть друзьям дверь.
С погодой на уикенд им, кажется, везёт: под Сан-Франциско обещают на все выходные плюс пятнадцать, а ночные температуры будут не особо ниже, что тоже не может не радовать, ведь значит, что ночным посиделкам быть. В Беверли ноябрьское солнце тоже не спешит скрываться, продолжая понемногу греть высокими лучами. Пусть и не так, как было в конце августа, когда они только переехали, но тоже вполне приятно.
Чонгук сегодня вернулся из школы в приподнятом настроении. Впереди маячат два дня в компании друзей,
в компании Тейлора, а он так безумно влюблён, что даже перестать бесконечно улыбаться не в силах. Мысли о предстоящих выходных занимали всё его свободное время, он даже на школьных уроках сосредоточиться толком не мог, постоянно отвлекаясь и проваливаясь в мечтания. Порой ему кажется, что пятки вот-вот оторвутся от пола и он сможет взлететь на одном только своём чувстве полнейшей эйфории. Каждую свободную минуту он теперь проводит в томительно-сладком ожидании очередной встречи с Тейлором, их маленьких тайных касаний и будоражащих взглядов. Он до недавнего времени даже не знал, что способен всё это испытывать, и не думал, что когда-либо ему выпадет шанс это почувствовать. Каждому ли в жизни удаётся так сильно влюбиться? Ему отчего-то кажется, что нет.
— Одна девочка среди семерых мальчишек? — не унимается мама и следует за ним.
— Мам, Соми наш друг, и Юнги ведь тоже там будет — она едет с братом. Что в этом такого? Она часть компании.
— Ничего, я просто подумала, что…
Договорить она не успевает, а Чонгук её уже и не слушает. Он распахивает дверь и широко улыбается, наблюдая, как ребята направляются прямо к дому. Они не обсуждали, что будут заходить, ведь времени у них в обрез, но Чонгук вежливо открывает двери пошире, запуская их внутрь, и в голове вдруг проскальзывает мысль, что он безумно рад видеть их в своём доме — это как будто делает их ближе. Словно они настолько близкие друзья, что вот так просто заваливаются друг к другу в гости.
Тейлор тоже заходит, едва к нему прикоснувшись незаметно пальцами, после чего они встречаются взглядами. Чонгуку хочется, чтобы он его обнял, но понимает, что пока это невозможно. Остается только смотреть друг на друга. Чонгук очень надеется, что в этой поездке у них будет возможность остаться наедине.
— Ну что, вы готовы? — интересуется Хосок, самым последним выбираясь из-за руля.
— Намджун одевается. — Чонгук прикрывает за ними дверь, и Соми без предупреждения запрыгивает ему на спину, обвив руками шею, а ноги сцепив у него на талии. Чонгуку приходится подхватить её под коленями, проворчав, что она самая настоящая мартышка.
— Здравствуйте! — почти хором здороваются парни и Соми с мамой Чонгука и отцом, спустившимся со второго этажа дома с газетой в руках.
— Привет, молодёжь, — весело говорит отец, поправив на переносице очки.
— Привет, ребята, — улыбается им мама. — Перекусите быстренько?
— Мы бы с удовольствием, но чем быстрее выедем, тем лучше, — отвечает за всех Юнги. — Вот это всё в фургон нести? — Он указывает на приготовленные вещи и поворачивается к Чонгуку. Тот в ответ кивает.
— Тогда я соберу вам с собой. Как раз не придётся по дороге останавливаться, чтобы перекусить. Пять минут-то подождете?
— А чего там будет? — Хосок заинтересованно облизывает губы.
— Мы готовили кимпабы, пигоди и блинчики с кимчи.
— О Боже, мой желудок уже ревёт, — кладёт ладонь на живот Хосок. — Всё так вкусно звучит!
— Тогда можешь помочь мне собрать всё для вас в контейнеры, — смеется мама.
— Я тоже могу помочь, — вызывается Тейлор, и они вместе с Хосоком идут следом на кухню.
Вниз спускается Намджун, уже полностью собравшийся и со своим рюкзаком на плече. Он стукается кулаками с ребятами, и они вместе с Юнги относят в фургон вещи. Отец Чонгука и Намджуна даёт им с собой непромокаемые спички, запасные дождевики на всякий случай, а ещё огромный тент, который все воспринимают с энтузиазмом. Вещь очень даже полезная.
— Какой дорогой собираетесь ехать? — интересуется он.
— Решили, что сто первой, — отвечает Чимин. Его угостили кусочком кимпаба, который он с удовольствием уплетает за обе щеки, привалившись бедром к дивану в гостиной.
— А двести восьмидесятой разве не быстрее будет?
— Быстрее, — кивает, проглатывая последний кусочек и облизывая пальцы. — Но сто первая проходит мимо океана, вид красивее. Чонгук с Намджуном ещё там не были же. Соми тоже больше нравится эта дорога. Тем более разница-то в полчаса всего. Не страшно.
Пока они переговариваются, Чонгук проносит Соми на спине по дому, показывая ей, что и где. Несмотря на то, что сам он уже с десяток раз был у Соми и Юнги, они у них в гостях были впервые. Напоследок они поднимаются наверх, где он показывает ей свою комнату, а она внезапно вспоминает, что не взяла из дома кассеты. Их они прихватывают у Чонгука, планируя включить на проигрывателе в фургоне и слушать в дороге. В последний момент Чонгук решает взять с собой ещё плеер и запасные батарейки. Так, на всякий случай. Вдруг захочется посидеть с музыкой в ушах.
— Чонгук, ты ботинки в рюкзак положил? — спрашивает мама, выходя из кухни с контейнерами в руках. Хосок и Тейлор идут позади неё, держа ещё по несколько контейнеров. Чонгук думает, что им всем бы этого хватило на целые выходные.
— Да, мам, положил, — вздыхает он и поудобнее перехватывает Соми, не планирующую слезать с его спины.
— Вы так мило смотритесь, давайте я вас сфотографирую? Давайте? — В голосе мамы просыпается энтузиазм, и она просит папу принести ей фотоаппарат из гостиной.
— Ну мам… — запрокидывает назад голову Чонгук, прекрасно различив её сводническую интонацию.
Соми смеется ему прямо на ухо:
— Не расстраивай маму, пусть сфотографирует!
И Чонгуку приходится терпеть, пока мама, крутясь с фотоаппаратом, выбирает лучший ракурс для снимка. Спина тем временем ноет от тяжести чужого тела.
— Ну что за очаровательная пара, — приговаривает мама, делая кадр, пока Соми целует Чонгука в щёку.
Тейлор с Хосоком переглядываются, обходят их и несут контейнеры в фургон.
— Ну всё, хватит, — ворчит Чонгук и спускает Соми на ноги, а затем с хрустом разминает спину, успевшую одеревенеть.
— Давайте уже поторапливаться, — призывает Сокджин, зайдя в дом с улицы. — Вы всё забрали?
— Да, Юнги и Намджун всё отнесли в машину.
Чонгук присаживается, принимаясь шнуровать кеды, пока остальные рассаживаются в фургоне. Он надел те кеды, что постарее, решив, что они больше подойдут для отдыха на природе — в случае чего их будет не жаль. В новых ему ещё на свидания ходить так-то.
— У вас будет возможность звонить? Вы же остановитесь на заправке по пути? — спрашивает у Джина отец Чонгука и Намджуна.
— Хосоку родители дали сотовый телефон, не беспокойтесь. Мы позвоним, как только доберёмся до кемпинга.
Чонгук, расправившись со шнурками, выпрямляется и теперь уже подгоняет Джина, подталкивая его в спину:
— Мы, кажется, торопились! Идём, идём. — Он бульдозером выталкивает его на улицу, прямиком в сторону припаркованного фургона, и машет рукой родителям: — До воскресенья!
Чонгук забирается внутрь автодома и с восторгом оглядывается, чувствуя, как загораются собственные глаза. Так уютно! Салон большой, светлый и аккуратный. Прямо напротив него, у окошка с цветастыми занавесками, столик с креслами по бокам, и по конструкции понятно, что, скорее всего, из них собирается одно спальное место. Два других — двуспальная кровать, — находятся прямо над их головами и передними сиденьями. Ещё одно спальное место он обнаруживает в самом конце фургона, поперёк, и его, судя по раскиданным причиндалам от фотоаппаратов, оккупировал Сокджин. Пока все раскладывают оставшиеся вещи по полкам и занимают места, Соми расставляет по креслам маленькие декоративные подушки и поправляет занавески.
— Ну что, расселись? — Юнги выглядывает с водительского сиденья. Первым рулить вызвался он, пока его не сменит Тейлор где-нибудь на середине пути.
— Почти! — отзывается Соми. — Тебе дать подушку под поясницу?
— Лучше под задницу. Чувствую, часа через два она будет уже квадратной. Кресла в фургоне не фонтан, конечно.
— Так и быть, пожертвуем подушку ради твоей задницы. — Она кидает одну из подушек брату.
— Я впереди поеду, если никто не против. — Чимин скидывает с ног тяжёлые ботинки, переобувается в шлёпанцы и перебирается на переднее пассажирское сиденье рядом с Юнги.
Чонгук устраивается за столиком у окна, напротив него усаживаются Соми с Хосоком, а рядом плюхается Тейлор. Джин, сложив ноги в позе лотоса, забирается на свою софу и берёт в руки полароид, принимаясь разбираться с картриджем, сообщив, что собирается документировать всю их поездку. Намджун садится в кресло прямо за Чонгуком и Тейлором.
— Юнги, врубай музыку! — кричит Соми брату.
— Только не говорите, что мы будем слушать «Бэкстрит Бойз» всю дорогу, — ворчит позади Намджун. Чонгук с Тейлором со смешками переглядываются.
— Эй, что ты имеешь против! — возмущается Соми.
Машина выезжает на четыреста пятое шоссе, держа дорогу через Лос-Анджелес, где первое, что они проезжают — национальное кладбище. Ровные плиты стоят рядами, словно под линейку. Чонгук прилипает к окну практически сразу же, планируя не отлипать всю дорогу и рассмотреть как можно больше. За все проведённые в Беверли месяцы, он был слишком занят учёбой и собственной адаптацией, и на изучение Америки времени у него совсем не было. Его мир сужен до нескольких ставших знакомыми улиц и нескольких человек, ставших ему практически родными. Отвлекаясь от изучения местности за окном, он поворачивается и обводит ребят взглядом, невольно начиная улыбаться: Сокджин, настроив полароид, делает фотографии, Намджун, с утра без настроения, вредно показывает язык, когда объектив наводится на него, а Соми красит Хосоку ногти чёрным лаком, который он тут же наполовину стирает, оставляя неаккуратные разводы, а когда она начинает за это ударять его по плечу, говорит, что так по-рокерски. Чимин, повернувшись с переднего сиденья на зов Джина, показывает ему «пис» рукой, улыбаясь в камеру. Тейлор приподнимает брови, столкнувшись с Чонгуком взглядом, но Чонгук, не стирая улыбки, качает головой и снова утыкается в окно. Чужое бедро, прижимаясь к нему, приятно греет.
С четыреста пятого шоссе они съезжают на сто первое, по которому будут ехать до пункта назначения. Обо всём этом ему рассказывают Соми и Тейлор. Вскоре местность за окном становится холмистой, с редкими деревьями. Периодически они проезжают совсем маленькие, в основном одноэтажные, городки и их окраины, которые пересекают за считанные минуты. По дороге постоянно встречаются автодома, точно так же направляющиеся провести уикенд на природе.
Чонгуку нравится, что даже в ноябре всё зелено и сухо, совсем не как в Корее, где в это время то мокрые снега, то противные ветра, и все понемногу из пальто перебираются в пуховики. Ему нравится, что здесь почти вечное лето.
На перекус они не останавливаются, едят прямо на ходу — слишком дорого время. Они и так доедут до места уже далеко затемно, и располагаться придётся под светом взятых с собой фонарей. Соми, закончившая красить ногти Хосока, выкладывает контейнеры на стол, Чонгук и Тейлор ей помогают.
— Выглядит, как рай, — комментирует Тейлор, убирая крышку с контейнера с кимпабами с говядиной.
— На вкус, наверняка, так же. — Соми вдыхает аромат.
— Я охренеть как соскучился по корейской кухне. — Тейлор, не удержавшись, подцепляет пальцами один кимпаб и закидывает в рот, а затем зажмуривает глаза. — Я сейчас умру, это чертовски вкусно.
— Вы дома не готовите корейские блюда? — удивляется Чонгук.
— Мама не особо умеет их готовить, — жуя, отвечает Тейлор. — Отец раньше иногда готовил, и это было очень вкусно. Но редко.
— У нас мама готовит, но тоже не слишком часто. — Соми утаскивает кусочек, отправляя его в рот, и передаёт контейнер Чимину вперёд вместе с салфетками.
Пока они поглощают всё, что собрала им с собой мама Чонгука и Намджуна, проезжают мимо дорожного обозначения «Вентура».
— Скоро океан будет видно, — говорит Соми, облизывает пальцы и тянется к салфетке.
Чонгук снова прилипает к своему окну, подтянув к себе колени и обняв их. Чем ближе к побережью, тем чаще встречаются пальмы и тем больше захватывает дух у Чонгука от осознания, что это и впрямь путешествие. Маленькое дружеское путешествие.
Дорога проходит достаточно близко к прибрежной линии. Океан — залив Пирпон, — отлично видно из окна фургона. Тёмно-синяя вода контрастирует со светло-голубой линией горизонта, а по другую сторону дороги их снова окружают уже привычные холмы, мелькающие в окне. Постепенно берег становится от них всё дальше, Соми называет следующий городок, который они проезжают — Карпинтерия, а следом за ним они въезжают в Санта-Барбару и едут мимо множества аккуратных симпатичных домиков, окружённых пальмами.
В следующий раз океан они видят в середине их пути, в районе Писмо Хайтс, где останавливаются, чтобы выйти из фургона и немного размяться. Юнги в это время как раз меняется местами с Тейлором, и Тейлор занимает водительское место. Начинает смеркаться. Небо, ещё недавно красно-оранжевое, понемногу окрашивается насыщенно-синим.
— Можно я хоть немножко поведу? Хотя бы полчасика? — просит Соми.
— Мы не можем угробить Чонгука и Намджуна в их первой дружеской поездке на кемпинг. — Юнги усмехается и закидывает ей руку на плечо, но Соми обиженно скидывает её с себя, усаживаясь обратно к Хосоку за столик, на этот раз принимаясь за его волосы. Спустя время вся его голова в маленьких коротких косичках с неоновыми резинками на концах.
— А можно мне сесть вперёд? — спрашивает Чонгук у Чимина.
— Конечно, иди, — без проблем соглашается тот и уступает ему.
Чонгук перебирается на переднее пассажирское, перекидывает через себя ремень и натыкается на взгляд Тейлора. Улыбается. Они переглядываются всю дорогу, из-за чего Чонгук то и дело кусает щёку изнутри, пытаясь хоть немного сдержать ощущение бесконечной радости и предвкушения от выходных. Кассета «Бэкстрит Бойз», прокрученная уже по меньшей мере трижды, в очередной раз заканчивается, и Тейлор говорит, что взял с собой пару микстейпов. Чонгук с удовольствием включает один из них. В салоне раздаётся чонгукова уже любимая «Creep», ассоциирующаяся исключительно с Тейлором, и он откидывается на спинку, отворачивается к окну, за которым беспроглядная темень, и глупо сам себе улыбается.
После обозначения «Санта-Круз», едва различимого в полумраке, Соми громко объявляет, что они почти доехали. Вскоре они останавливаются в лесистой местности, но где деревья уже довольно редки, обозначая близость к побережью. По виду место достаточно обжитое туристами: и тропинки проглядывают, и на фургоне без проблем проехали.
Чонгук встряхивает затёкшими ногами, разминает спину, потягиваясь, как только оказывается на земле, и получает щипок за бок от Тейлора, проходящего мимо него с палаткой под рукой. Чонгук оглядывается, но никто не обращает на них внимания, все заняты обустройством кемпинга.
— Я думаю, надо тент сначала натянуть, — говорит Джин, вытаскивая свёрнутый в несколько раз тент из плотного непромокаемого материала.
Включив боковое освещение на фургоне, прямо над пассажирской дверью, Сокджин, Тейлор, Чонгук и Юнги принимаются закреплять тент, раскинув его от крыши автодома к ближайшим деревьям. Хосок отзванивается матери, кое-как найдя связь, и сообщает, что они нормально добрались, после чего даёт позвонить Намджуну и Соми.
— Ого, большой. — Чимин, вышедший из фургона со второй палаткой, оглядывает тент и поднимает большой палец вверх.
По итогу у них получается добротный навес, который точно спасёт от непредвиденного дождя, да и вообще с ним как-то уютнее становится. Такой небольшой лагерь на восьмерых под одной крышей.
Пока Намджун, Тейлор, Юнги и Чимин устанавливают свои палатки, Соми и Хосок разжигают костёр рядом с навесом. Чонгуку поручают собрать складные стулья и столик. Сокджин тем временем разбирается с едой: выносит из фургона недоеденные в дороге корейские закуски, складывает их на столик вместе с пакетами сосисок, маршмеллоу и упаковкой пива.
У костра рассаживаются уже ближе к полуночи. Вкусно пахнет жареными подкопчёнными сосисками, и у Чонгука непроизвольно ноет в желудке. В воздухе растворяется ночная прохлада. Он накидывает капюшон на голову, пряча немного подмерзшие уши, и двигает свой стул поближе к огню. Наедаются быстро, успев проголодаться за вечер, и переходят на пиво. Соми от алкоголя отказывается и принимается нанизывать маршмеллоу на палочки, а потом подпаливать их над костром и передавать ребятам. Чонгук их с удовольствием поглощает, думая, что это самое странное вкусовое сочетание из всех что он пробовал, но оттого ему ещё вкуснее. Юнги берёт в руки обещанную гитару, начиная перебирать струны, и посиделки приобретают уютную походную атмосферу. Чонгук бы ещё от тёплого пледа не отказался, но за ним нужно идти в фургон. Звуки гитары перемешиваются с шумом прибоя, Чонгук прикрывает глаза.
— Намджун какой-то унылый всю дорогу, — говорит Хосок и отпивает из банки.
Чонгук приоткрывает глаза и смотрит на молчаливого брата. Тот только пожимает плечами в ответ на реплику Хосока.
— Давай, колись. — Джин толкает его локтем в бок.
— Да ничего критичного, ерунда, — отмахивается.
— Почему мне кажется, что проблема личного характера? — Юнги, прижав пальцы к струнам, хмыкает.
— Вроде того, — соглашается Намджун.
Соми поворачивается к Намджуну, протягивая ему жареный маршмеллоу на палочке:
— Теперь нам всем интересно, что натворила Грейс!
— Да нет, нет. Ничего такого, правда. Просто повздорили из-за этой поездки.
— Дай угадаю: она обиделась, что ты не взял её с собой, — комментирует Юнги. — Мэл в прошлые разы тоже бесилась, что я её не беру, и устраивала сцены.
— А сейчас?
— Сейчас привыкла, что в кемпинг мы ездим без подружек, только своей компанией.
— Ага, или просто ей и без тебя есть с кем время проводить, — усмехается Соми.
— Пожалуйста, Соми, хватит. — Юнги хмурится и запрокидывает голову назад. — Когда вы уже поладите?
— Никогда. Не хочу, чтобы ты с ней встречался. Она тебе не подходит. — Она ведёт плечом и передаёт очередную палочку с зефиром Тейлору.
— А если я в итоге женюсь на ней?
— Женишься на девушке, которая тебе изменила и бросила тебя, а потом прибежала обратно? Тогда мне жаль тебя, потому что ты станешь несчастным.
— Мне кажется, если я её простил, то ты тоже могла бы.
— Нет уж. Если ты на ней женишься, то ноги моей в твоём доме не будет.
— Посмотрим ещё, какого ты себе мудака выберешь, тогда и поговорим. — Юнги усмехается и перехватывает из её руки еще не пожаренный зефир.
— У меня будет хороший муж, вот увидишь, — фыркает она.
— То-то я смотрю, ты западаешь исключительно на хороших парней.
Хосок чиркает зажигалкой, подкуривая косячок, и затягивается:
— Так что там с Грейс? Рассорились?
— Может, помиримся, когда вернусь. — Намджун сминает пустую банку.
Чонгук наблюдает за Сокджином, который стал таким же притихшим, каким был всю дорогу Намджун. Он смотрит в противоположную ото всех сторону и маленькими глотками отпивает из банки пиво, не участвуя в разговоре про подружек.
— Кстати, а вы слышали, что Агнесс и Зоуи из группы поддержки, оказывается, встречаются ещё с летних каникул? — переводит тему Соми, разворачиваясь к парням.
— Слышали, — хором отвечают Юнги и Намджун, из-за чего остальные покатываются смехом. Все сплетни от чирлидерш по традиции в первую очередь доходят до баскетбольной команды и только потом распространяются по всей школе, так же как новости баскетбольной команды первым делом узнают и успевают обмусолить девчонки из группы поддержки.
— Я даже не знаю, как к этому относиться, — задумчиво говорит Чимин, сведя брови у переносицы.
Чонгук неловко тупит взгляд, украдкой бросая его на явно озадаченного Чимина. Тот выглядит так, будто это всё не очень ему по душе, и Чонгука это гнетёт. Он тут же начинает мысленно примерять ситуацию на себя, размышляя, как бы Чимин отнёсся к таким новостям у них в компании. Становится не по себе.
— Да обыкновенно, — отвечает Юнги. — Зато у них есть регулярный секс, а у тебя нет. В этом тоже смысл постоянных отношений.
— Согласен, — поддакивает Намджун. — Очень упрощает жизнь, когда у тебя есть свой человек.
— Как будто такая большая проблема найти себе секс. — Хосок выпускает клубы сладковатого дыма изо рта.
— Ну уж у тебя-то это никогда не было проблемой, — усмехается Тейлор.
— А что, разве у тебя было? — Хосок, разулыбавшись, сверкает глазами, обмениваясь с Тейлором взглядами, словно они оба о чём-то вспомнили. Чонгук прикусывает нижнюю губу, наблюдая за их гляделками.
— Как они вообще занимаются сексом? — хмурит лоб Чимин. — Ну, типа, они же обе девчонки.
— Я тебе потом объясню, — смеется Юнги.
— Объясни сейчас, мне тоже интересно, — просит Соми.
— Перебьёшься. — Брат щёлкает её по носу.
Ребята открывают по второй банке пива, стукаются ими, следом довольно отхлебывая. В тишине особенно хорошо слышны и шелест листвы, и шум прибоя. Расслабляет. Чонгук никак не прикончит первую банку пива, всё отвлекаясь на Тейлора. Парни, подвыпив, становятся чуть сентиментальнее, вспоминая, что Тейлора в прошлом году очень не хватало и как сильно они рады, что он снова здесь. Тот, скромно улыбаясь, поддаётся на объятья, на хлопки по плечам и даже даёт потрепать себя за щёки Соми, усевшейся ему на колени.
Под тихие звуки прибоя Юнги снова тянется к своей гитаре и играет что-то лёгкое и ненавязчивое, пока ребята болтают о всяком. Вечер давно близится к завершению, скоро нужно будет закругляться.
— Здесь океан совсем рядом, да? — интересуется Чонгук, повернув голову на шум волн.
— Минут пять по тропинке, — взмахивает Джин куда-то в сторону.
— Никто не хочет прогуляться?
— Можно, — откликается Тейлор.
У Чонгука потеют ладони даже с прохладной жестяной банкой в них. Он пересекается с Тейлором взглядами и снова оборачивается на ребят:
— Пойдёмте?
Джин с Хосоком переглядываются:
— Не, спать уже хочется. Идите вдвоём, — говорит Сокджин.
— Да, мы пока уберём тут всё на ночь, — принимается кивать Юнги.
— А… — начинает Соми, но Юнги кидает на неё грозный взгляд, и она замолкает на полуслове.
Тейлора долго уговаривать не приходится: он хлопает Соми по бедру, прося встать, после чего поднимается на ноги сам, потягивается и кивает Чонгуку, показывая в сторону тропинки.
Остальные тоже принимаются вставать, складывать стулья, тушить костёр, чтобы разойтись по своим постелям.
— Держи. — Джин кидает Тейлору сложенный плед, который вынес из машины. — У воды прохладнее.
Он кивает в ответ, показав Джину пальцами «окей».
Чонгук идёт следом за Тейлором. Тропинка, выложенная дощечками, совсем узкая, проходит между деревьями, но стоит только немного отойти от того места, где они остановились, как дорожка заканчивается и начинается песок. Тейлор, зажав плед под рукой, берёт Чонгука за ладонь, будто тот способен потеряться.
— Ну, как тебе кемпинг? — Их пальцы переплетаются, и только тогда Чонгук замечает, что его собственные успели подмёрзнуть.
— Я в восторге, — он улыбнулся.
— Серьёзно?
— Похоже, что я шучу? Мне правда с вами очень нравится.
Тейлор широко ему улыбается и сжимает ладонь крепче.
Шум прибоя с каждым шагом становится всё громче, отчётливее, океан уже можно почувствовать кожей: её ласкает бризом, и кажется, что соль можно даже губами ощутить. Ещё немного, и Чонгук его видит: совсем чёрный, с переливающимся в пене лунным светом. Он выглядит так магически прекрасно и устрашающе одновременно, что по телу проходит дрожь.
Тейлор отпускает его ладонь, но лишь на минуту, чтобы расстелить на песке плед, усесться на него и протянуть Чонгуку ладонь снова. Он хватается за неё и усаживается рядом, бедро к бедру. А потом оказывается в объятьях. Он уже подумал, что нужно было накинуть сверху что-то ещё помимо худи, но в руках Тейлора оказывается на удивление тепло. Щека прижимается к плечу, немного потеревшись о кожу его куртки. Чонгук расслабляется и сам себе изумляется, что не чувствует вдруг ни скованности, ни стыда. Просто сидит в объятьях Тейлора и наслаждается ими. Только потом до него доходит, что это в нём говорит поллитровая банка пива. Опьянел он с неё, конечно, не сильно, но вот немножко раскрепостился и отставил в сторону загоны точно. Чонгук издаёт смешок.
— Что? — Тейлор тоже начинает улыбаться.
— Ничего, просто, — в улыбке облизывает губы Чонгук и качает головой.
— Кстати, забыл спросить, а как так получилось, что ваша мама думает, будто вы с Соми пара? — ухмыляется.
— Я не знаю, клянусь, — Чонгук смеется. — Она сама себе что-то выдумала, или вместе с отцом. Я не прикладывал к этому руки.
— Забавно, если она думает, что вы впрямь встречаетесь.
— Пусть думает, — отмахивается. — Не хочу ничего объяснять.
— Не собираешься им рассказывать о своей ориентации?
— Нет, нет, конечно, — резво отвечает Чонгук, вспыхнув и напрягшись. Ему и в жутком сне страшно представить ситуацию, при которой он был бы вынужден быть настолько откровенным с родителями. — Нет, они этого точно никогда не примут.
— Отстойно, если это в самом деле так.
— А твоя мама?..
— Ну, она знает, что мне кое-кто нравится. — Тейлор улыбнулся, и в темноте Чонгук скорее ощущает его улыбку, чем реально может разглядеть. Но он всё равно присматривается, различая едва уловимые черты, чуть подсвеченные лунным отражением на воде. Чонгук зачарован.
— И значит… значит, она знает о твоей ориентации? — и следом на выдохе выпаливает: — В смысле, я не очень понимаю, какая она у тебя в действительности, я вообще ничего не понимаю в этом, но… ты, в общем, понял.
— Вроде того, — кивает.
— Как так вышло? У вас такие близкие отношения?
Чонгуку сложно представить, каково это — быть до такой степени честным с родителями. Он своих любит, и большую часть времени они действительно классные, заботливые, возможно, даже понимающие, ведь часто идут ему на уступки. Они много болтают о разном, Чонгук с ними делится некоторыми вещами. Однако он точно знает, что признайся он им в том, что ему нравится парень, что он
влюблён в него — между ними незамедлительно возникнет пропасть, и Чонгук не уверен, что они когда-нибудь смогут её преодолеть.
— На протяжении года мама была моим единственным другом, — отвечает Тейлор. — Мы многое успели обсудить и узнать друг о друге.
— О, — тихо округляет губы Чонгук. — Я не подумал об этом. Но это звучит хорошо, с какой-то стороны. То, что мама — твой друг.
— Думаю, я расскажу ей о тебе.
— Правда? — замирает.
— Ага, — хмыкает он. — А ты, значит, не планируешь никому говорить о том, что встречаешься со мной?
— А мы… мы встречаемся?.. — осторожно уточняет Чонгук.
Внутри, прямо за грудиной, что-то трепыхается под взглядом Тейлора, у которого в глазах появляются те самые смешинки. У Чонгука изнутри будто пытается вырваться на волю сотня маленьких птиц. Он знает, что здесь, в Америке, всё немного иначе, чем у него на родине. Там, если вы ходите на свидания и держитесь за руки — вы парочка. В Штатах же люди могут ходить на свидания, целоваться, могут даже делить постель, но если они не оговорили серьёзность своих отношений вслух — значит, они ничем друг другу не обязаны. Бриз вдруг становится таким ощутимым, он проходится по каждой его реснице, задевая кончик замёрзшего и наверняка порозовевшего носа. Чонгук невольно напряжённо сжимает руки, ожидая ответа, будто тот переломит его жизнь на до и после. Хотя… может быть, так и есть?
— Ты сомневаешься?
Тейлор поворачивается к нему, они сталкиваются нос к носу и смотрят прямо друг на друга. Глаза в глаза. Он кажется таким невозможным, таким нереальным в полумраке, что Чонгук даже не замечает, как задерживает дыхание. Уши начинает закладывать, он перестает слышать шум бьющихся о берег волн. Из его мира исчезает всё, кроме Тейлора.
— Я… — выдыхает, наконец, пытаясь ответить.
Тейлор подаётся вперёд, ещё ближе к нему. Дыхание греет губы и рассеивается в воздухе, едва прикоснувшись к ним теплом. У Чонгука стучит пульс в висках. От страха, от предвкушения, от волнения настолько сильного, какого он никогда прежде не испытывал. Его никто не пытался поцеловать раньше. А сейчас это пытается сделать парень, от которого у Чонгука кровь в венах кипит, от которого у него напрочь сносит крышу.
Губ касаются чужие губы. Немного прохладные, сухие. Касаются невесомо, на пробу, изучая. Ждут реакцию. Чонгук пытается дышать, но кажется, будто он разучился. У него словно нет больше потребности ни в воздухе, ни в чём-то ещё, только в губах Тейлора на его собственных. Они ощущаются слишком приятно. Тейлор касается их несколько раз, совсем невинно, пока Чонгук не понимает, что застыл статуей. И он приоткрывает губы, робко отвечая на поцелуй: так же мягко прикасается к его губам и опускает ресницы.
Тейлор улыбается. Чонгук чувствует это. В голове только начинают зарождаться мысли, что быть может ему смешно оттого, каким детским выходит этот поцелуй, но Тейлор не даёт им развиться. Он кладёт ладонь на его затылок, притягивает к себе ещё ближе и сминает его губы своими, настойчиво, совсем не так, как несколько секунд назад.
Всё кружится. Мир кружится, голова Чонгука кружится. Его целуют, попеременно лаская то нижнюю губу, то верхнюю, гладя его шею, зарываясь пальцами в волосы. Чонгук расслабляется, получая удовольствие от нежности, которая расползается по всему его телу. Тейлор отрывается от его губ, но лишь на секунду, чтобы заглянуть в глаза, а затем снова наклонить голову и прильнуть. Чонгук чувствует касание его языка на губах, тихо выдыхает и позволяет их языкам столкнуться.
Чонгука будоражит. Мурашки проходятся по коже табунами, наэлектризовывая её, от одной только мысли, что он действительно чувствует язык Тейлора у себя во рту. Они действительно целуются, Боже. В груди всё дрожит. Первый поцелуй Чонгука прекрасен. Он не дурацкий, не глупый, не стыдный. Он до одури приятный, такой, что хочется ещё и ещё. Хотелось бы, чтобы он не прекращался, но Тейлор отстраняется, улыбаясь ему, и гладит его щёку. Чонгук облизывает влажные губы.
— А Намджун, вообще, знает, — выдавливает он, пытаясь заполнить паузу, неловко продолжая их разговор с того, на чём они закончили.
— Это я уже понял. — Тейлор ухмыляется. — Не просто же так он пригрозил мне навалять.
— Что? Когда? — в ужасе брови Чонгука взметают вверх, пока сердце глухо пропускает удар. Что он… какого чёрта Намджун полез?
— После того, как я не пришёл в кино. У нас был кое-какой разговор.
Чонгук стонет, запрокинув голову назад. Как же стыдно.
— Что он тебе наговорил?..
— Ничего такого, чего я не заслужил. За тебя есть кому вступиться, Чонгук, это хорошо.
— Не хочу, чтобы кто-то вмешивался без моего ведома, — насуплено говорит Чонгук. — И вступаться за меня не нужно. Я не ребёнок и не девчонка.
— Я вообще удивился, что ты рассказал ему об этом.
— Мне в какой-то степени пришлось. Намджун забирал меня от кинотеатра в тот вечер. Было поздно, и…
— Он сказал, что ты долго ждал меня. — Пальцы Тейлора касаются его ладони, выводя на ней узоры.
— Я прождал до самой ночи, — тихо отвечает он, опуская взгляд. Он честно хотел бы забыть тот злополучный вечер, как будто его никогда не было. Как будто всё началось не с него.
— Иди сюда.
Тейлор притягивает его к себе за плечи, чтобы Чонгук облокотился на него, и обнимает, прижав к своей груди. Чонгук устраивает голову на его плече и смотрит на океан. Он спокойный, размеренный, с мелкими волнами, прибивающими к берегу пену. И ему хорошо. Он выбросил из головы всю ерунду, которая там была, потому что Тейлор здесь, вот он, рядом.
— Прости, — раздаётся негромкое над его ухом.
Чонгук поднимает голову, чтобы посмотреть на Тейлора. Он серьёзен, смотрит на него внимательно, как будто они не говорили об этом, как будто Чонгук не принимал его извинения прежде.
— Всё в порядке. Правда. Всё хорошо. Если у тебя были причины, то всё хорошо.
Пальцы Тейлора касаются его подбородка, проводя по нему. Губы прижимаются к виску, спускаются по скуле и находят его губы снова. Он вовлекает его в поцелуй, глубокий и чувственный, и Чонгук смелее отвечает, обвив рукой за шею.
Поцелуй в этот раз не прекращается так же быстро. Он долгий, медленный. Чонгук устаёт от своего положения, тихо вздыхая и пытаясь устроиться удобнее, и тут же оказывается лежащим на лопатках, пока Тейлор нависает над ним, всё целуя и целуя. Сердце заходится в сумасшедшем ритме. Они оба здесь, совсем недалеко от места, где остановились с ребятами. Их может кто угодно обнаружить, если захочет прогуляться до берега, и это ещё сильнее волнует Чонгука, пока он, лёжа с разметавшимися по пледу волосами, принимает поцелуи.
— Кажется, мне очень нравится целоваться, — говорит он, когда Тейлор разрывает поцелуй. Губы уже устали, но хочется продолжать хоть до самого утра. До которого, впрочем, осталось уже недолго.
— Серьёзно? — он смеется и прикусывает его за подбородок, а затем кусает его губы, оттягивая их и дразня.
— Поцелуй ещё, — просит Чонгук.
— Ты уже сонный, — отмечает Тейлор. Над водой начинает появляться тонкая цветная полоса, знаменующая скорый рассвет.
— Ещё один поцелуй, и пойдём обратно.
И Тейлор целует, с упоением, сжав ладонью чонгукову талию.
В их лагере тихо. Они возвращаются, держась за руки и едва слышно перешёптываясь, чтобы никого не потревожить. Из палаток слышно дружное сопение, и в фургоне уже не горит свет. Нужно прощаться, пусть и ненадолго, всего на несколько часов сна, но так не хочется. Они останавливаются рядом с автодомом, не расцепляя рук.
— До утра? — спрашивает Тейлор.
— Уже утро. — Чонгук растягивает губы в улыбке.
Тейлор подаётся к нему, и Чонгук ловит небольшой приступ паники, оборачиваясь на палатки, а затем бросая взгляд на окна фургона.
— Все спят, — обещает Тейлор и касается его губ, быстро поцеловав на прощание.
Он дожидается, когда за Чонгуком закроется дверь фургона, продолжая стоять рядом. Машет ему ладонью, будто они и правда прощаются, хотя на самом деле будут всё это время в метрах друг от друга, и только потом идёт в свою палатку.
Чонгук перешагивает сразу через две ступеньки, сумасшедше улыбаясь, и падает на свою кровать, прижав пальцы к губам, всё ещё чувствуя на них вкус своего первого поцелуя.
Сверху, с двухместной постели, слышится тихий задушенный вздох. Чонгук не придаёт ему значения, проваливаясь в сон.
***
Следующий день в их кемпинге начинается с умывания озёрной водой, набранной в бутыли. Для удобства приходится помогать друг другу, подливая из бутылок в ладони по очереди, и конечно же всё заканчивается импровизированным бодрящим душем, когда холодная вода начинает литься за шиворот, а после и вовсе превращается в водную битву. К концу её они все мокрые, замёрзшие, но однозначно окончательно проснувшиеся. Чонгук уверен: они все свалятся с ангинами по возвращении домой. Ему ледяная вода разве что в трусы не затекла.
В качестве завтрака на скорую руку делают бутерброды с ветчиной и с тунцом, поджарив перед этим хлеб на костре, и греют кастрюльку воды, заливая потом ей гадкий растворимый кофе. Стулья не разбирают — рассаживаются прямо перед палатками на сухую землю, кинув под задницы свёрнутые пледы.
Чонгук с удовольствием вгрызается в хрустящий хлеб и вдыхает лесной воздух. Прислушивается, подняв вверх голову. Птицы умиротворённо щебечут, друзья вокруг болтают и смеются с набитыми ртами, прихлёбывая из металлических походных кружек.
Тейлор, сидящий напротив, вытягивает сигарету из почти закончившейся пачки «Лаки Страйк» и закуривает, пристально смотря на Чонгука. У Чонгука под его взглядом от смущения щиплет щёки. Он едва удерживается, чтобы не начать в ответ улыбаться как ненормальный.
В голове у него с самого утра одни только воспоминания об ощущении чужих губ на своих, о пальцах на его затылке и об объятьях. Он как засыпал с этими воспоминаниями, так и проснулся с ними же. Кажется, снился ему тоже Тейлор. Его вырубило быстро, едва только голова успела оказаться на подушке. Он был уверен, что долго не уснёт, но полученных впечатлений от первого дня кемпинга оказалось слишком много, чтобы он мог переварить их без сна, поэтому даже не заметил, как отключился, а когда проснулся, то был в фургоне уже один. От ребят остались только развороченные постели да заваленный сокджиновыми причиндалами для съёмки столик.
Сегодня в их расписании поход по туристическим тропинкам — как раз то, для чего была необходима удобная нескользящая обувь. После завтрака они переодеваются в закрытую плотную одежду, по максимуму убирают всё своё в фургон, закрывают его и выдвигаются. По плану у них достаточная длительная прогулка. Они хотят дойти до маяка, и, по словам Чимина, путь туда-обратно займёт как раз целый день. Вернутся к своему кемпингу только к закату.
Они выдвигаются сразу, только набрав в рюкзаки необходимое: воду, перекус, аптечку на всякий случай. Солнце пригревает, выглядывая из-за облаков, Чонгук даже ветровку расстёгивает на середине пути. Сокджин продолжает фотографировать: делает фото на полароид, снимает на плёночный фотоаппарат, сменив плёнку несколько раз за прогулку. Тейлор почти всё время держится рядом с Чонгуком. Ненавязчиво, но они идут плечо к плечу до самого маяка, периодически отставая от ребят. Тейлор даже успевает сорвать у него быстрый поцелуй со вкусом табака и фруктовой жвачки, когда проходят густо засаженную деревьями местность. Они отстают от ребят достаточно сильно, и Тейлор на секунды прижимает его к дереву спиной, сливаясь поцелуем, от которого тут же кружится голова. Догонять ребят потом приходится почти бегом. У Чонгука горят щёки после этого ещё с час точно.
У самого маяка они проводят не очень много времени. Любуются, делают фотографии и выдвигаются обратно, но уже другой дорогой, планируя посмотреть как можно больше.
— Эй, Чонгук, — окликает его Сокджин. — Держи.
Джин вытаскивает из кармана фотокарточку и протягивает ему. Чонгук аккуратно берет её, как будто она может смазаться, и переворачивает. На ней они с Тейлором на фоне маяка, стоят лицом друг к другу. О чём-то говорят. И смотрят друг на друга влюблённо. Кажется, они тогда шли к ребятам и болтали. О чём-то хорошем, наверное. Или улыбка с лица Чонгука просто не сползает, когда Тейлор рядом. Может быть, он даже выглядит глупо, но это так неважно. Они даже не заметили, что их фотографируют. Чонгуку становится немного стыдно: если они смотрят так друг на друга всегда, то Намджун прав.
Они ни разу не очевидные.
Сокджин идёт дальше, а Чонгук замечает ещё кое-что: упавшие на песок фотографии. Он поднимает их, принимаясь разглядывать. Намджун, Намджун, Намджун. Намджун в фургоне, у костра, у океана, в палатке. В мыслях Чонгука всё складывается окончательно: все сокджиновы взгляды, неоднозначные фразы, которые до этого Чонгуку приходилось только расшифровывать. Вся эта близкая дружба с Намджуном, когда они не расстаются ни на день, а если и расстаются, то трещат по домашнему телефону, пока мама жаловаться на занятую линию не начинает. На душе становится как-то тяжело. Появляется ощущение, будто он не должен был видеть эти фотографии, и становится стыдно, что он начал их просматривать. Мог ведь просто отдать.
— Джин, — теперь уже Чонгук зовёт его. — Ты обронил.
Он протягивает фотографии обернувшемуся Сокджину. Тот застывает на секунду, смотря на них, и только потом несмело берёт в руку:
— Спасибо.
***
Костёр потрескивает, отражение пламени пляшет по стоящему рядом фургону. Ребята, немного отдохнув и разомлев после дневных прогулок и игр с мячом, вытягивают ноги, потянув их к теплу, развалившись на складных стульях. Соми с Хосоком делают хот-доги, зажаривая на костре сосиски, отчего те пахнут копчёностями, а затем вкладывают их в булки и поливают соусами.
У Чонгука гудят ноги, немного побаливает нос, подгоревший на солнце с непривычки. Последний раз он столько ходил пешком, наверное, в начальной школе, когда они куда-нибудь выбирались с классом. Он с наслаждением вдыхает запах костра и сигаретного дыма, который выдыхает сидящий рядом Тейлор, и грустит. Грустит, что завтра утром, позавтракав, они свернут все свои вещи, уберут в фургон и покатят обратно, домой. Чонгук не может перестать разглядывать друзей, размышляя, насколько сильно он счастлив, повстречав их. Он смотрит на Соми, подставляющую разрезанную вдоль булку Хосоку, который кладёт в неё сосиску и берётся за следующую, поднося её к огню. Чимин и Юнги лениво перекидываются мячом, не поднимая со стульев задниц. Вечером на берегу они все здорово поиграли в футбол четыре на четыре, забивая мяч в импровизированные ворота, которые выложили из камней, пока не выбились из сил окончательно. Это был очень насыщенный день.
Сокджин, вставив в полароид новый картридж, фотографирует Намджуна, дурачащегося на камеру, а фотографии прячет по карманам, чтобы проявились. Чонгук невольно печально улыбается, наблюдая за ними.
У Чонгука теперь тоже много маленьких снимков, которые ему подарил Джин. На них он с ребятами: то со всеми вместе, то по отдельности. На некоторых они улыбаются прямо в камеру, счастливо и беззаботно, а на других не замечают, что их снимают. Та, на которой они с Тейлором, улыбаясь, смотрят друг на друга на фоне маяка, нравится ему больше всего. Чонгук периодически достаёт это фото, пока никто не видит, и разглядывает его.
— Вы взяли свои конверты? — спрашивает Юнги, вытирая пальцы салфеткой после того, как прикончил пару хот-догов.
— Ага, — отзываются Джин, Намджун, Чимин и Хосок. Тейлор молча кивает.
— Конверты? Какие конверты? — не понимает Соми.
— Анкеты для университетов, — отвечает ей Чимин.
— Вы взяли их с собой? Зачем?
— Хотим запечатать их вместе и завтра отправить. — Джин поднимается со стула и идёт в фургон.
Остальные, за исключением Чонгука и Соми, идут за ним, а возвращаются с конвертами в руках. Они усаживаются обратно на стулья, кладут письма себе на колени и переглядываются. Настроение Чонгука при взгляде на них совсем скатывается. Он печально смотрит на белоснежные конверты и чувствует, как опускаются уголки губ от осознания, что ещё каких-то несколько месяцев, и они все разъедутся. Отправятся в свои университеты, кто-то из них, возможно, уедет далеко. Они больше не будут встречаться каждый день, зависать в «Косточке», устраивать кемпинги и вечеринки. У Чонгука останется только Соми.
Он переводит взгляд на Тейлора. Тот задумчиво водит пальцем по конверту. Чонгук размышляет. Сколько продлятся их отношения? Будут ли они ещё вместе, когда Тейлору придётся отправиться в университет? Или они расстанутся задолго до, и это не будет проблемой для Чонгука? Но отчего-то он уверен, что успеет настрадаться, как бы ни сложилось всё в итоге.
— Что вы решили? — тихо спрашивает Соми, не поднимая ни на кого взгляда.
— Решили, что все будем поступать в Калифорнии, — отвечает Юнги.
— Правда? — Она вскидывает голову, смотря на брата.
— Правда. — Юнги, немного захмелевший от пива, протягивает руку и гладит её по ладони.
— И… кто куда будет отправлять документы? — спрашивает Чонгук.
— Я, как и планировал, в Стэнфордский, на аэронавтику, — отвечает первым Намджун.
— По сравнению с Намджуном, моя журналистика выглядит детским лепетом.. — Чимин издаёт смешок.
— В Стэнфорде разве есть журналистика?
— Нет, — Чимин качает головой. — В университете Южной Калифорнии есть, — и показывает один из конвертов. — Подам туда на журналистику, а в Стэнфорд на медиа.
— А если придётся выбирать? Если поступишь в оба? — интересуется Джин, так же сжимая в пальцах конверты.
Чимин пожимает плечами:
— Журналистика предпочтительнее.
— А если мы
все пройдём в Стэнфорд? — спрашивает у него Юнги.
— Господи, вы заставляете меня нервничать! — фыркает Чимин. — Не спрашивайте. Не хочу думать. Буду решать вопросы по мере их возникновения. Чего заранее себе мозг компостировать?
— Я так же, как Чимин. — Джин показывает свои конверты. — Но мне больше нравится факультет медиа. Думаю, это мне ближе. Будет интересно.
— А с Намджуном на аэронавтику не хочешь? — спрашивает Тейлор. — У вас родители всё-таки в этой кухне варятся.
— Смеёшься, что ли? — Сокджин усмехается. — Я в жизни такое не потяну. Я не такой умный, как Джун. Медиа для меня в самый раз, — делает пару глотков пива из банки.
— Ты себя недооцениваешь, — возражает Намджун. — Ты хорош в учёбе, твои оценки почти не уступают моим.
— Нет, Намджун, по стопам родителей я идти точно не хочу. Это не моё. А вот работать с Чимином в газете мне нравится. Плюс, это увеличивает мои шансы на поступление не меньше, чем у вас с Юнги по спортивной стипендии.
— Я только на неё и рассчитываю, — вздыхает Намджун. — На аэронавтику жёсткий конкурс.
— А ты куда? — Чонгук поворачивается к Тейлору и опускает взгляд на его конверты.
— А я так же, как и Юнги. Подам в Калифорнийский и Стэнфорд. На управление и на юриспруденцию. — Тейлор показывает ему верхний конверт, на котором обозначен пункт назначения — Стэнфордский университет.
— Ну, а ты куда, горе луковое? — с усмешкой спрашивает Юнги у Хосока.
Хосок, встрепенувшись, уже раскрывает рот, чтобы ответить, но запинается:
— Господи, как оно называется, — бурчит себе под нос, принимаясь вытаскивать из обоих своих конвертов анкеты.
— Ты что, не знаешь, куда будешь поступать? — покатывается с него Юнги.
— Да хрен его знает, я просто спросил, в какие университеты вы все подаёте документы, и написал туда же, — пожимает плечами Хосок.
От смешка не удерживается даже Чонгук, в который раз поражаясь этой непосредственности.
— Так вот, — откашливается Хосок и гордо объявляет: — Стэнфордский университет — Культура народов Иберийского полуострова в США, Калифорнийский университет — развитие киноиндустрии.
Ребята взрываются смехом.
— Ты их по какому принципу выбирал? — прикрывает рот рукой Соми.
— Какие названия мне понравились, те и выбрал! Чего вы ржёте? — возмущается он.
Отсмеявшись, Сокджин говорит:
— Ладно, давайте уже запечатаем и будем ложиться спать.
Чонгуку кажется, будто они делают это мучительно медленно. Он наблюдает, как они сначала переглядываются, будто ждут друг друга, потом аккуратно снимают защитный слой с липкого края конвертов и бережно прижимают, запечатывая.
В полнейшей тишине раздаётся тихий всхлип Соми. Все взгляды переводятся на неё.
— Эй, чего ты? — спрашивает у неё Тейлор.
— Не хочу, чтобы вы все уезжали, — шепчет она и снова шмыгает носом.
— Мы все останемся в штате. Мы постоянно будем видеться, — убеждает её Юнги. — Это всего лишь год, потом ты сама будешь поступать в университет, и тебе уже будет не до грусти по нам.
— Не говори так. — Слёзы текут по её щекам, она пытается вытирать их ладонями, но только больше растирает влагу по лицу. — Вы ещё не уехали, а я уже скучаю.
Тейлор поднимается на ноги, оставляя свои конверты на стуле, и протягивает ей ладонь:
— Иди сюда.
Она нехотя поднимается и оказывается в объятьях. Юнги, Чимин, Джин, Намджун и Хосок тоже встают со своих мест, присоединяясь к ним. Они стоят, прилипнув друг к другу, сжимая руками, и молчат, пока Соми тихо плачет.
Чонгук не замечает, как на его глаза тоже наворачиваются слёзы. Вся его американская идиллия вдруг становится такой хрупкой, будто только пальцем тронь, как она рассыплется, и он снова останется одиноким и никому не нужным, вернётся к тому Чонгуку, которым был ещё несколько месяцев назад, собирая чемоданы в Сеуле. Нос начинает покалывать, слёзы уже грозятся пролиться, и он отворачивается от ребят, судорожно выдыхая и стараясь не разрыдаться прямо здесь. Меньше всего ему хочется, чтобы они посмеялись, сказав, что он плачет из-за глупостей, прямо как Соми.
— А тебе нужно отдельное приглашение? — раздаётся голос Тейлора доброй усмешкой.
Чонгук поворачивается, сталкивается с ним взглядами и тоже выдавливает улыбку. Он хочет покачать головой в ответ, отказаться от их групповых объятий, боясь расчувствоваться ещё пуще, но Джин тоже поворачивается и протягивает ему руку.
— Давай, дуй сюда, — говорит он.
И Чонгуку ничего не остаётся, кроме как подняться и присоединиться. Они утягивают его в свои объятия, стискивая в них, и он всё-таки не сдерживает слёзы. И Тейлор вытирает их с его щеки, не обращая ни на кого внимания.
***
Лица что-то касается. Мягко ведёт по щеке, подбородку, задевает губы. Чонгук сквозь сон шумно выдыхает, неразборчиво стонет, вытягивая над головой руки и потягиваясь. Разлепляя глаза, первое, что он замечает — уже светло.
Второе, что замечает Чонгук — Тейлор, сидящий на краю его постели и бессовестно ему улыбающийся.
— Ты очаровательно сопишь во сне, — говорит он, и сон испаряется окончательно.
Чонгук быстро вырывает из ушей наушники, в которых накануне уснул, отрывает от подушки голову и трёт глаза. Оглядывается. В фургоне никого кроме них — это успокаивает.
— Что ты тут делаешь? — хрипло спрашивает он.
— Пришёл разбудить тебя. Ребята уже почти приготовили завтрак. Сейчас поедим и начнём собираться, — Тейлор разглядывает его с полуулыбкой на губах.
Чонгук, смутившись под чужим взглядом, накрывает лицо ладонями и трёт его.
— А сколько времени?
— Почти обед, соня.
— Я опять всё проспал, — стонет Чонгук от угрызения совести — он в этой поездке только и делает, что ест, спит и развлекается, пока остальные готовят еду, убираются, ходят за водой.
— Ничего страшного, соберём потом посуду за всеми, они не обидятся, — с усмешкой закатывает глаза Тейлор и тянется к нему, отрывая ладони от лица. — Кажется, здесь кто-то говорил, что ему нравится целоваться?
— Мне нужно зубы почистить.
Чонгук пытается отползти, но только собирает одеяло в ногах, не отдаляясь от держащего его Тейлора ни на сантиметр.
— Некогда, — низким голосом произносит Тейлор, так, что Чонгук мурашками покрывается. А затем он упирается в его постель коленом, наклоняется и накрывает губы Чонгука своими, сразу жадно и напористо.
За ночь соскучившийся, Чонгук с энтузиазмом отвечает, выбрасывая из мыслей и своё утреннее дыхание, и то, что неподалёку ребята, а они буквально целуются в фургоне, лёжа на чонгуковой постели. Он отдаётся поцелую, с упоением закрывая глаза и лаская в ответ чужие губы, мягкие, тёплые, и ничто в мире в этот момент его больше не интересует. Только его влюблённость в человека, из-за которого у него теперь ни минуты покоя.
Дверь в фургон открывается внезапно. На ступеньках показывается Соми и сразу же натыкается своим взглядом на них. Время застывает. Чонгука будто обливает кипятком. Он с перепуга отталкивает Тейлора от себя, набирает побольше воздуха в грудь чтобы явить какое-нибудь глупое оправдание, но Соми, округлив глаза, выкрикивает:
— Я так и знала! Они целуются! Они целуются!
У Чонгука в висках начинает громыхать от паники. Он в ужасе смотрит Соми в глаза, она в ответ в его, не менее ошарашенно, но с каким-то необъяснимым восторгом.
— Выйди и закрой за собой дверь! — кричит ей в ответ Сокджин откуда-то снаружи. — Не мешай людям! Что за бестактность!
— Охренеть, — выпаливает она напоследок и исчезает так же быстро, как появилась.
Тейлор опускает голову, и Чонгук понимает, что тот смеётся. Он смеётся! Чонгук чуть богу душу не отдал от страха, а он смеётся! Он толкает его в плечо, спускает на пол босые ноги и принимается искать кеды, дуя при этом губы. Сердце всё ещё колотится, руки подрагивают от пережитого стресса, а в голове все мысли путаются. Чонгук поверить не может, что они так глупо себя выдали. Как вообще им пришло в голову целоваться в метре от друзей!
— Да ладно тебе, Чонгук, не злись, — Тейлор ловит его за ладонь, улыбается и тянет к себе.
Чонгук встаёт между его коленей и смотрит, поджимая губы.
— Теперь все знают.
— Они и так почти все знали, чего ты расстраиваешься? Намджун знал, Сокджин и Юнги знали. Хосок догадывался. Соми догадывалась. Пожалуй, новость только для Чимина, — издаёт он смешок и притягивает его ещё ближе, кладя ладони ему под коленки и смотря на него снизу вверх. Чонгук снова вспоминает реакцию Чимина на новость о паре девчонок из группы поддержки.
— Это стыдно.
— Что ты там себе придумал? Почему это должно быть стыдно? Ты мне нравишься, я тебе, вроде, тоже, а они наши друзья.
— Я понимаю, но мне от этого не становится менее неловко. Я хотел, чтобы никто не знал об этом. Чтобы это не обсуждали.
— Я знаю. Правда, знаю. Но они не будут обсуждать, я тебе обещаю. Подкалывать нас — да, — хмыкает. — Но не обсуждать. Тебе не о чем переживать.
Чонгук вздыхает, переводя взгляд на окно фургона, за которым друзья уже рассаживаются, собираясь последний раз позавтракать на природе.
Тейлор звучит убедительно, безусловно. К тому же, этих людей он знает гораздо дольше, он
хорошо их знает, и если он в них так уверен, то Чонгуку следовало бы тоже расслабиться и не загоняться. Но только как выбросить из головы этот бесконечный страх быть осуждённым другими? Снова от безысходности вздохнув, он отводит от окна взгляд.
— Поцелуй меня, и пойдём завтракать, — просит Тейлор.
Чонгук не двигается, разглядывая его лицо.
— Ну же. Поцелуй.
Пальцы Тейлора водят по голой коже его подколенных ямок, не скрытых свободными шортами, в которых он спал. Чонгук медлит ещё немного, пытаясь преодолеть своё стеснение и страх снова быть застигнутым врасплох, а потом касается лица Тейлора подушечками пальцев и медленно наклоняется, смотря ему в глаза. Расстояние между губами сокращается, в тишине слышно дыхание. Чонгук обхватывает лицо Тейлора и на пробу захватывает его нижнюю губу своими губами, слегка оттянув. Тейлор позволяет ему изучать и пробовать, не торопя и не углубляя поцелуй, не отнимая инициативу, и Чонгук целует его неторопливо, касаясь одних только губ и бережно держа в ладонях его лицо. Внутри всё заполняет нежностью и… любовью?
Его простреливает этой внезапной мыслью. Он прерывает поцелуй и отстраняется, снова смотря на Тейлора, словно видит его впервые.
— Всё хорошо?
— Да, я просто… идём? Мне нужно умыться.
— Конечно.
Тейлор встаёт, но не даёт Чонгуку далеко уйти: притягивает к себе и быстро целует, скользнув по его языку своим. Потом берёт его за руку и ведёт на улицу. Чонгук только успевает схватить толстовку, валяющуюся на сиденье.
Быстро умывшись и почистив зубы позади машины, пока Тейлор лил ему в ладони воду из бутылки, Чонгук вытирает лицо насухо полотенцем и натягивает на себя свою тёплую худи, не успев замёрзнуть. Ребята, уже уплетающие сэндвичи в прихлёбку с апельсиновым соком, не обращают никакого внимания, когда они подходят к ним и плюхаются на стулья. Только Чимин смотрит, распахнув глаза, то на одного, то на другого. Чонгук прячет от него свой взгляд, стараясь с ним не столкнуться, и чувствует себя так, будто в чем-то ужасно провинился.
— Ну давай, спроси, — говорит Чимину Тейлор с усмешкой и кусает протянутый Намджуном готовый сэндвич.
Чимин оглядывает друзей, продолжающих безразлично жевать, и возмущённо фыркает:
— Что за хрень?
— Что именно?
— Вы что, типа… ну… вы серьёзно там целовались?
— Ты слишком озабочен чужой личной жизнью, Чимин, — улыбается ему Тейлор, говоря с набитым ртом. Хосок посмеивается, уже собираясь отпустить пару привычных шуток, но замолкает, получив грозный взгляд Чимина, и продолжает прятать улыбку в кружке с соком.
— Я имею в виду… какого чёрта все делают вид, будто нихрена не удивлены?
— Может быть потому, что ты не слишком наблюдательный для журналиста?
— Ты сейчас выразил сомнения в моих профессиональных способностях?
— Всего лишь предположил, — Тейлор пожимает плечами.
— И что, все правда были в курсе? — спрашивает Чимин у друзей.
— Не то чтобы в курсе, но, по крайней мере, мы не слишком удивлены, — отвечает Хосок.
— Ладно, я понял, — задумчиво протягивает Чимин и вспоминает о своём недоеденном завтраке.
Больше никто не поднимает эту тему, за что Чонгук очень благодарен. Ему становится спокойнее от того, что все, кажется, спокойно восприняли новости. Никто не отпускает дурацких шуток, не комментирует и не ставит его в ещё более неловкое положение. И за всё это он им бесконечно благодарен. К середине завтрака с него почти сходит стыдливый румянец, и, может, если бы не периодические взгляды Чимина, он даже осмелился бы подключиться к общим разговорам. Но смелости в нём так и не набирается и весь завтрак он ест молча.
После, сложив мусор в мешок, они начинают собираться. Разбирают палатки, относят в автодом стулья и стол, снимают и складывают тент, убирая туда же. Выезжают ближе к обеду, чтобы вечером уже быть в Беверли.
На обратном пути в фургоне тише. Они, в основном, устало молчат, слушая музыку, иногда негромко переговариваясь. В середине пути их настигает дождь, под стать настроению. Чонгук задумчиво наблюдает за дворниками, гоняющими по лобовому стеклу дождевую воду. Тейлор, притянув его к себе, даёт прилечь на своё плечо и обнимает.
В районе Санта-Клариты они останавливаются на заправке. Заливают бензина в бак, выпивают по стаканчику горячего кофе из магазина, а затем несут свои конверты к синему почтовому ящику.
— Ну что? — смотрит на них Сокджин, держа в руках два своих письма. — Отправляем?
— Давайте их сюда. — Чимин собирает все конверты в одну стопку и встряхивает, чтобы легли один к одному. — Пускай мы все поступим, — тихо просит он, зажмурив глаза, а затем, открыв их, спускает разом все письма в ящик.
Они с глухим шумом падают на дно металлического ящика, а у Чонгука снова сжимается сердце от грусти. Соми осторожно берёт его за руку и переплетает их пальцы.
— Прости, — говорит она.
Они идут обратно к фургону, натянув на головы капюшоны, спасаясь тем самым от дождя, и Чонгуку так пусто внутри, что он даже не сразу понимает, о чём она говорит.
— За что?
— За утро. Что сказала всем, да ещё и так. Мне следовало промолчать. Я как обычно, — она виновато вздыхает. — Сначала делаю, потом думаю.
— Всё нормально. Всё равно все узнали бы. — Чонгук шмыгает замёрзшим носом. Кажется, он и впрямь смирился с мыслью, что друзья в курсе его личной жизни. И как бы сильно его это не смущало, тут ничего не поделаешь. Да и нужно ли? Может, ему следовало с самого начала относиться к этому проще, но у него слишком много загонов.
— Если тебе интересно, — говорит Соми, — я считаю, что ты очень подходишь Тейлору. Я рада, что всё так сложилось. Хотя мне всё ещё сложно поверить.
Она улыбается и крепче сжимает его руку, встряхнув её в своей и выбивая из Чонгука ответную улыбку. На них оборачивается Тейлор, идущий впереди с парнями, и они сталкиваются взглядами, улыбаясь друг другу. Чонгук надеется, что они действительно друг другу подходят.
