— Куда мы идём? — Чонгук, едва поспевая за Тейлором, идёт по школьному коридору в самом разгаре перемены, протискиваясь через толпы учеников. Рюкзак то и дело пытается свалиться с плеча, и каждый раз он его подтягивает, стараясь не выпустить Тейлора из виду.
— Увидишь. — Он, обернувшись, улыбается ему, продолжая идти вперёд.
Тейлор выцепил Чонгука на первом этаже выходящим из кабинета и поманил за собой. Заинтригованный, Чонгук с радостью зашагал следом. Вдвоем они поднялись на второй этаж и теперь идут в самый конец крыла, туда, где уже нет ни учебных классов, ни шкафчиков, но есть некоторые служебные помещения вроде хозяйственной комнаты или архива школьных документов. Периодически Тейлор оглядывается, и Чонгук невольно оглядывается тоже: будто не сговариваясь смотрят, не идет ли кто за ними. Он искренне не понимает, что задумал Тейлор и куда вообще они направляются, но любопытство и предвкушение чего-то неизвестного заставляют с каждым шагом практически подпрыгивать.
Дойдя до конца коридора, Тейлор сворачивает, и Чонгук удивляется: он и не думал, что здесь есть ещё кабинеты. Снова оглянувшись и убедившись, что они одни, Тейлор достаёт из кармана кожаной куртки непонятного вида металлическую пластинку, сильно зауженную с одного края, и засовывает её в замочную скважину. Немного манипуляций с замком, и он поддаётся, а дверь тихонько приоткрывается. От таких шпионских штучек с отмычками для дверей Чонгук приоткрывает рот.
— Что там?..
Он толком не успевает поинтересоваться, а Тейлор уже заталкивает его внутрь, заходя следом и закрывая за ними. Чонгука прижимают к двери лопатками. Рюкзак падает с плеча на пол возле их ног. Тейлор прокручивает замок-вертушку прямо под его рукой, и они оказываются запертыми.
— Я не знал, что здесь есть что-то ещё, — удивляется Чонгук, осматриваясь.
Слева несколько деревянных выкрашенных в цвет стен кабинок, краска на которых потрескалась от времени и местами покрыта нацарапанными кем-то надписями. Старый разбитый плафон на потолке мерцает. Кафельный пол довольно грязный, словно здесь слишком давно никто не убирался. Вдоль правой стены несколько поржавевших умывальников, в один из которых медленно и тихо капает вода, наверняка оставляя оранжево-коричневые разводы. Над раковинами висят запылившиеся зеркала, в которые, судя по всему, также давно никто не смотрел.
— Это бывший учительский туалет. Он уже лет десять не функционирует, — объясняет Тейлор.
— Ого. О нём ещё кто-то из учеников знает?
— Вряд ли помнят. — Губы Тейлора растягиваются в улыбке, и он наклоняется, метя аккурат в губы Чонгука. — Раньше мы иногда здесь прогуливали уроки, пока учителя не просекли это и не заперли туалет на ключ.
Их отношения длятся уже несколько недель, больше месяца, но стоит Тейлору приблизиться, как у Чонгука всё так же сбивается дыхание и дрожат колени, как и во время их первых поцелуев. Он понятия не имеет, сможет ли вообще привыкнуть к ощущениям чужих ладоней на своей талии, бёдрах, пояснице, чужим губам на своих, столкновениям языков и прерывистым вздохам. Кажется, сколько бы ни прошло времени, они будут всё так же будоражить. Вот и сейчас Чонгук, прижатый спиной к двери заброшенного, никому не нужного туалета, приоткрывает рот, принимая поцелуй, тихо вздыхает от удовольствия и обвивает шею Тейлора руками, гладя её пальцами и чувствуя, как в ответ на его прикосновения она покрывается мурашками. Чонгука сводит с ума мысль, что это он заставляет Тейлора ощутить что-то, что вызывает у его тела такую реакцию. С влажным звуком Тейлор разрывает поцелуй и улыбается ещё шире.
— Ты знаешь, что мы можем приходить сюда в любое время и целоваться сколько влезет? — интересуется он.
— И нас не найдут? — еле сдерживает улыбку Чонгук, чувствуя, как в животе разливается что-то тёплое и возбуждающее.
— Не-а. — Тейлор качает головой, образуя хитрую усмешку на губах, и снова принимается ласкать его губы, сжав ладонями талию.
Последние несколько недель Чонгук находится в каком-то невероятном забвении. Весь мир сузился до них с Тейлором, улучающих каждую свободную минуту наедине, чтобы слиться губами и прижаться друг к другу телами. Что огорчает Чонгука — это происходит не так часто, как им двоим бы хотелось. Ничего подобного позволить себе в школе они не могут, на встречах с друзьями тоже — но тут больше из-за чонгукова стеснения, потому что Тейлора, как Чонгук успел заметить, присутствие друзей ни разу не смущает. Они с Тейлором, к слову, уже и так стали присоединяться к ним реже, предпочитая свободное время проводить только вдвоём, и Соми на это порой обижается, а парни спускают шутки. Но они правда ничего не могут с этим сделать, ведь побыть наедине могут лишь по выходным да после смен Чонгука в «Косточке», когда Тейлор его забирает, чтобы подбросить до дома. В такие вечера они останавливаются поодаль, припарковавшись у обочины, и ещё с полчаса целуются в машине, пока Чонгуку действительно не приходится торопиться домой.
Заиметь маленькое секретное место в школе, куда можно сорваться, спрятаться и предаваться друг другу — предел мечтаний. От мысли, что теперь не нужно будет ждать вечера, чтобы получить поцелуй, у Чонгука кружит голову, и он целует отчаяннее, зарываясь пальцами в волосы Тейлора на затылке. Они так приятно ощущаются, что он хотел бы гладить их, просыпаясь, или зарываться в них носом, когда засыпает.
Иногда он думает, что пропал в Тейлоре слишком сильно, и начинает испытывать нечто похожее на ощущение неправильности, которое клюёт его изнутри. Так бывает, когда получаешь от жизни слишком много и пытаешься понять, чем всё это заслужил и когда это у тебя отнимут. Омрачает ситуацию ещё и то, что он не может говорить о своих чувствах открыто, не боясь осуждения, не может поделиться с семьёй тем, что у него появился
свой человек, тот, с которым он чувствует себя счастливым. Знает, что родители это не примут. Никто, кроме друзей, не примет.
Все эти мысли отступают, стоит только появиться Тейлору, рядом с которым он себя чувствует самым правильным на свете. Потому что он ему нравится таким, какой он есть. Нравится Тейлору стеснительным, когда щёки становятся пунцовыми, стоит ему взять его за ладонь при друзьях. Нравится обо всём переживающим, когда любая дурацкая мысль отражается на его лице залёгшими между бровей морщинками и округлившимися запуганными глазами, словно у оленя в свете фар. Тейлор находит всё это очаровательным, что не забывает донести до сведения Чонгука.
— Сколько времени? — Чонгук с трудом отрывается от губ Тейлора. Он целовал бы его и целовал, мечтая, чтобы этот момент вовсе не прекращался, но следующим уроком у него контрольная, и лучше бы ему не опаздывать. И так стало совсем не до учёбы. Если он ещё и контрольные начнёт заваливать, родители точно заставят его попрощаться с «Косточкой», решив, что именно она источник всех его проблем. Знали бы они, что дело всего-навсего в одном потрясающе красивом парне, которым забиты все мысли их сына.
— Пять минут до звонка. — Рука Тейлора, уже забравшаяся под футболку и уместившаяся на обнажившемся участке талии, отпускает Чонгука, и он бросает быстрый взгляд на наручные часы, после чего целует снова, будто ему спешить некуда.
— Нужно поторопиться. — Нехотя Чонгук надавливает на грудь Тейлора, заставив отстраниться, и облизывает свои влажные губы.
— Может не пойдём вечером к Хосоку?
— Мы обещали, — погрустнев, отвечает Чонгук. Не то чтобы он не хотел встретиться с друзьями у Хосока дома, но его впервые отпустили с ночёвкой, и он мог бы это время провести с Тейлором… одна только мысль остаться с ним до утра заставляет его почти в обморок падать.
— Ну, что они, не люди, что ли? Не поймут? — улыбается Тейлор, играя бровями.
Чонгук, рассмеявшись, утыкается лбом ему в плечо.
— Нам правда нужно пойти.
— Хорошо. Тогда я выбью нам у Хосока одну комнату на двоих.
Чонгук, смутившись, лепечет что-то между «угу» и «хорошо», и Тейлор отпускает его.
— Иди вперёд. Я через пару минут выйду. — Он прокручивает вертушку замка и бесшумно приоткрывает дверь, выпуская Чонгука из туалета.
— Научишь потом меня тоже открывать дверь с той стороны?
— Конечно, — улыбается.
Закинув рюкзак на плечо, Чонгук проверяет, пусто ли в коридоре, и только потом выходит. Не оборачиваясь и придав себе самый невозмутимый вид, он идёт вдоль коридора к учебному классу пружинящим шагом. На губах всё ещё чужие поцелуи, Чонгук облизывает их, касается языком уголков. В груди распускаются бутоны, в животе порхают все те бабочки, о которых обычно говорят девчонки, а он не стесняется рассказать о них только на страницах своих тетрадей со стихами, которые ни за что никому не покажет, которые только для него.
Большая часть учеников уже рассосалась по классам, и Чонгук в свой заходит минуты за две до звонка. То, что что-то не так, он понимает сразу, притормаживая на самом пороге. Два десятка взглядов устремляются прямо на него. Желудок невольно скручивает от внезапного внимания. Он настороженно оглядывает их лица, пытаясь понять, в чём дело.
Основная часть класса сидит, разместившись за первыми партами, понаставив стулья так, что через них почти не пройти: по три-четыре стула возле каждой одноместной парты в самом начале кабинета. Середина класса полностью пустая, только столы одиноко стоят, оставленные всеми. И лишь один, в самом конце класса, занят. За ним сидит Вэймин, опустив взгляд в тетрадь и сжав губы так, что его нижняя челюсть заметно напрягается.
Чонгук глазами находит место, которое обычно занимает сам. Его стол в самом конце, почти там же, где сидит Вэймин. Обведя взглядом класс, игнорируя то, как внимательно все следят за ним, будто ожидая, что он допустит непростительную ошибку, Чонгук протискивается вдоль стены мимо парты, занятой несколькими девчонками, которые начинают перешёптываться сразу же, как только он оказывается позади. Остальные оборачиваются.
С колотящимся сердцем, пребывая в полнейшем недоумении, Чонгук подходит к своему столу и уже собирается повесить рюкзак на крючок, как его окликают:
— Эй, Чон, — насмешливо обращается к нему один из парней. Чонгук его знает как одну из шестёрок Макса, не удосуживаясь запомнить имя.
Он осторожно поднимает на него взгляд, притаившись, словно ожидая вердикта.
— Не советую тебе туда садиться, — изрекает он, вальяжно развалившись на стуле и закинув одну руку на плечо сидящей рядом девушки.
По классу проходится волна перешёптываний вперемешку со смешками. Чонгуку от них хочется поёжиться, но он пытается не подавать виду.
— Почему? — сухо и негромко интересуется он, кое-как совладав с волнением в голосе.
— На задний ряд сегодня садятся только педики, — пожимает тот плечами, являя мерзопакостную улыбку, которую подхватывают остальные, и от стен снова отражается противный едкий смех. Сердце Чонгука начинает колотиться быстрее. Так, будто им о нём известно больше, чем он думает. Будто у него на лбу написано, что он делал сейчас в туалете. С парнем.
По спине ползет противный липкий холод.
— Что за бред?
— Ну, почему же бред? Вэймин тебе сам поведать может, кому он там по выходным задницу в лос-анджелесских гей-клубах подставляет, — гогочет он, кивком указывает на Вэймина, зажавшего в кулаке карандаш так, что побелели костяшки пальцев.
Чонгук непроизвольно поворачивается, чтобы посмотреть на него и уложить в голове услышанную информацию. Тот, раздув ноздри, впивается взглядом в подпевалу Макса, игнорируя взгляд Чонгука.
— Заткнись, — сквозь зубы цедит Вэймин. — Захлопни свой рот.
— Что? Что ты сказал, педик? — Делая вид, что не расслышал, шестёрка Макса подставляет раскрытую ладонь к уху. — Прости, моя радиоволна не ловит пидорские бурчания под нос!
Класс взрывается хохотом. Вэймин, подхватив рюкзак, подрывается с места и быстрым шагом направляется на выход из класса, протиснувшись мимо стульев девчонок под оскорбительные выкрики одноклассников. Поджав губы, Чонгук опускается на свой стул, игнорируя загоревшиеся взгляды одноклассников, переключившиеся на него. Он уже приготовился к порции дерьма, которую те были готовы на него вылить, как в класс, столкнувшись в проходе с выбегающим Вэймином, входит спасение Чонгука — учитель, — и грозно разгоняет всех по своим местам.
— Чонгук, Чонгук, — с насмешкой тянет придурок, поднимаясь с первой парты и усаживаясь прямо перед ним, а затем оборачивается, играя бровями. — Уж на тебя бы никогда не подумал, что ты тоже из этих.
— Иди к чёрту, — шепчет Чонгук, не уверенный, что его услышали. — Выродок.
В течение всей контрольной приходится приложить немало усилий, чтобы сосредоточиться. Напрягает сидящий впереди дружок Макса, иногда оборачивающийся на него и пытающийся заглянуть в его ответы, и Чонгук снова его посылает, уже громче, и закрывает листок рукой. Того это только сильнее злит.
Мысли то и дело возвращаются к Вэймину. Периодически Чонгук прикусывает кончик карандаша и окунается в размышления. У него целый ворох вопросов: правда ли то, о чём говорят, а если правда, то откуда знают? Они гнобят его только из-за того, что это Вэймин и он всегда у них под обстрелом, или на его месте мог бы оказаться кто угодно? Мог бы оказаться на его месте Чонгук? Думая об этом, он почему-то вспоминает Сокджина. Возможно, в школе кто-то догадывается о его ориентации, или даже знает о ней наверняка. Вот только его вряд ли кто-нибудь посмел бы загнобить. Потому что это Сокджин. Значит, просто Вэймин — груша для битья. Слабое звено. Можно долго разбираться в причинах, но одно ясно — у него нет друзей в школе, а для подобных Максу уродов он лёгкая мишень. Возможно, он действительно странный, и это тоже не прибавляет ему баллов популярности. Чонгук иногда наблюдает за ним, невольно, когда никто не замечает, и большую часть времени Вэймин угрюм и нелюдим, постоянно что-то пишет или чертит в тетради и держится особняком. Иногда Чонгук открывает рот, чтобы расспросить о нём у ребят, но тут же его закрывает, вспоминая их предостережения держаться от него подальше. Чонгук особо близко и не подходит, но чувствует себя гадко из-за своей жалкой трусости. Трусости и нежелания попасть под горячую руку школьных отморозков. Он пришёл в школу Западного Беверли с намерением получить два отличных последних года, замечательных друзей и кучу приятных воспоминаний, а жертвой буллинга становиться он всё ещё не собирается. Пока всё идёт так, как он хотел, и больше всего он боится это потерять. Пусть он трусливый, но хотя бы счастлив. Наконец-то. Упускать это он не намерен.
Как только заканчивается урок, Чонгук хватает свой листок с ответами и сдаёт его одним из первых. Он не дописал пару последних заданий, но покинуть побыстрее класс ему хочется сильнее, чем получить хорошую оценку. Пусть это будет даже «F», разберётся с этим позже. Он твёрдым шагом выходит в коридор, не оглядываясь, и спускается в столовую. Слава богу, больше совместных уроков ни с Вэймином, ни с кем-то из шайки Макса у него сегодня нет. Радует, что сам Макс на год старше, и уж с ним пересечься на уроке вообще никаких шансов, мозолить ему глаза отчего-то совсем не хочется. Его дружку он и так, кажется, не нравится.
В столовой ещё не людно, но за их столиком он замечает уже обедающих Соми и Сокджина. Выбросив из головы всё, что только портит ему настроение, Чонгук улыбается, машет им рукой и идёт к ленте выдачи. В животе начинает урчать. Утром он не успел позавтракать — проспал. Накануне у него была смена в «Косточке», после его забрал оттуда Тейлор. Они кое-как попрощались, никак не могли перестать целоваться и разговаривать. Чонгук и домой-то поплёлся только побоявшись, что родители его потеряют. Сидел бы так до утра с ним, но увы. Утром он благополучно отключил будильник, дав себе ещё две минутки, а потом как ошпаренный одевался, когда разбудить его зашёл уже брат.
— Привет. — Он плюхается за стол напротив друзей и ставит свой поднос.
— Привет, — хором отзываются Соми и Джин.
— Как дела? — дежурно интересуется Чонгук, отправляя в рот виноградинку.
— Как обычно, — отвечает ему Джин. — А у тебя, я смотрю, отлично, — и весело играет бровями.
— В смысле?
Чонгук хмурит лоб и смотрит по очереди то на Джина, то на подругу.
— Ну… — мнётся Сокджин, а во взгляде пляшут черти, которых Чонгук сначала не замечает. — Выглядишь каким-то… довольным? Губы, вон, опухшие.
— Что? — ахает Чонгук, тут же прижимая ладонь к губам, пытаясь на ощупь определить, что с ними не так.
Соми, смеясь, толкает в бок Сокджина.
— Ну что ты ведёшься? — спрашивает она у Чонгука. — Ты как будто не знаешь этот тон! Он просто тебя стебёт! Всё нормально с твоими губами.
Чонгук укоризненно стреляет взглядом в Джина и мысленно ругает себя, что да, он действительно опять повелся. Сокджин и Хосок — пара его личных проклятий с тех самых пор, как отношения с Тейлором перестали быть для всех тайной. Теперь в школе он подвергается шуткам и подколам Джина, а в «Косточке» — Хосока. По-доброму, конечно. Он даже не может на друзей сердиться. Знает, что они просто рады за них. И свою радость они выражают тем, что доводят Чонгука до белого каления своими шуточками.
Постепенно людей в столовой становится больше, а Чонгук то и дело оборачивается на без конца качающиеся маятниковые двери, высматривая Тейлора, но замечает только старшего брата. Намджун заходит в столовую в компании нескольких парней из баскетбольной команды, болтая с ними, пока они все вместе стоят с подносами у ленты выдачи. После он с баскетболистами прощается кивком головы и усаживается рядом с Джином, напротив Чонгука.
— А где все? — интересуется он, откручивает крышку бутылки и практически залпом выпивает всю воду.
— Сейчас подтянутся, наверное, — пожимает плечами Джин и оглядывает его всё ещё вспотевшее после тренировки лицо.
Школьную баскетбольную команду недавно освободили от нескольких факультативов среди недели, чтобы у них было больше времени на подготовку к играм, которые будут проходить в конце года, и теперь они тренируются ещё усерднее. Чонгук порой даже не слышит, как Намджун возвращается домой по вечерам, потому что чаще всего это происходит очень поздно. После тренировок он ещё и с Грейс иногда успевает увидеться.
Юнги заходит в столовую, держа за руку свою девушку Мэл. Соми, заметив их, как обычно кривится и вздыхает, отворачиваясь. Те, не отцепляясь друг от друга, стоят в очереди на кассу: Мэл облокачивается на грудь Юнги спиной, а он что-то нашёптывает ей на ухо, касаясь губами волос.
— Юнги вчера познакомил её с нашими родителями, — загробным голосом сообщает Соми. — Припёр её к нам на ужин.
— И как всё прошло? — интересуется Намджун, хотя наверняка уже всё знает из первых рук. С тех пор, как он сам начал встречаться с Грейс, они с Юнги сблизились ещё больше, иногда выбираясь на двойные свидания.
— Оказалось, что отец знаком с её родителями, и они с мамой весь вечер ворковали так, будто Юнги на ней уже женился. Мне хотелось блевать, — жалуется она.
— Может, тебе всё-таки попробовать её принять? — неуверенно спрашивает Чонгук, смотря, как Юнги целует Мэл в висок и двигает её в очереди вперёд. Они выглядят мило. Юнги выглядит довольным.
— Да ты просто её не знаешь, Чонгук! Джин, ну скажи ведь, что она сука конченая! — возмущается Соми.
— Я в это не лезу, ты знаешь, — качает он в ответ головой. — Юнги взрослый мальчик, когда ты уже оставишь эту тему в покое?
— Никогда я не оставлю, Джин, потому что Мэл — омерзительная. А он вечно весь такой правильный и рассудительный, но когда дело касается её — будто тут же тупеет! А она вообще ни во что его не ставит. В прошлом году, когда они ещё были вместе, она с подружками в раздевалке обсуждала его член. Ну разве это не отвратительно?!
— Тебе — да, им — нет, — смеется Джин. Чонгук с Намджуном утыкаются в свои тарелки, пытаясь скрыть от Соми свои улыбки.
— Я имею в виду, что это низко — выносить такие вещи на публику! Это же личное!
— Слушай, все это делают. Все девчонки обсуждают с подружками парней, и все парни обсуждают с друзьями своих подружек. Ну, или парней, — добавляет он, глянув на Чонгука. — Хорошо это или плохо, но это делают все, в меньшей или большей степени. Невозможно всё всегда держать в себе.
— Да? Ну, вот вы можете себе представить, что Чонгук сейчас начнёт обсуждать с нами член Тейлора?
Газировка Чонгука идёт «не в то горло». Нос начинает щипать, дыхание спирает. Он закашливается, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.
— Вот видите, это ещё одно доказательство, что никто так не делает! — Соми хлопает по спине Чонгука, пока он отчаянно пытается прокашляться и унять текущие из глаз слёзы, а Джин с Намджуном покатываются со смеху.
— Вы с Чонгуком иногда такой наивняк, что я переживать за вас начинаю, — отсмеявшись, говорит Джин. — Как вы тут справляться-то будете, когда мы выпустимся?
Соми на его реплику только фыркает. Юнги и Мэл тем временем отходят от кассы с оплаченными обедами, и она тянется к нему, чтобы поцеловать. И вот они стоят посреди толпы, держа в руках свои подносы, и целуются. Соми раздражённо закатывает глаза.
— В прошлом году, когда Юнги ещё не был капитаном команды, она обходилась с ним, как ей вздумается. А теперь Юнги капитан, и встречаться с ним престижно, — успевает прокомментировать она, прежде чем брат подсаживается к ним за стол.
— Как-то вас не густо. — Юнги оглядывает друзей.
— Чимин, вон, идёт. — Дёрнув подбородком, Намджун указывает на вход.
Чимин заходит, как обычно зажав свернутую газету одной рукой и придерживая сумку-почтальонку другой. Рядом идёт девчонка почти на голову ниже него и с наивным детским взглядом внимает тому, что он ей говорит.
— Ого, — хмыкает Юнги. — Это кто?
— Не замечал её раньше, — заинтересовывается Джин и вытягивает шею. — Выглядит, будто в средней школе учится.
— Ну, это вряд ли, — отвечает Юнги.
— Мне кажется, на вечеринках Хосока я её ни разу не видел, — говорит Чонгук.
— Значит одно из двух: либо ей не интересны вечеринки, либо она и правда младше десятого класса, — предполагает Юнги, отвернувшись от Чимина и девчонки и переключив внимание на свой обед. Он так же как и Намджун практически за раз опустошает бутылку воды и только потом принимается есть.
— Позапрошлым летом, когда я ходила в литературный кружок, там как раз было несколько девочек из средней школы. Мне кажется, она одна из них, — вспоминает Соми. — Значит, она сейчас должна быть как раз в десятом.
Они дружно наблюдают за Чимином, пока он вместе с девочкой идёт к ленте выдачи. Они ставят подносы, набирают себе еду, не прекращая при этом разговаривать. Вернее, говорит в основном Чимин, а девчонка только внимательно слушает, иногда вставляя какие-то реплики. И Чонгуку до ужаса интересно, о чём они говорят и откуда она вообще взялась. За всё то время, что он знаком с Чимином, он рядом с ним кроме Динь-динь никого не видел, поэтому сейчас очень заинтригован. И, судя по лицам остальных, не он один.
Пока они наблюдают за незапланированным шоу в виде Чимина в неожиданной женской компании, к столику подходит Грейс. Она отдаёт Намджуну его бомбер с нашивками баскетбольной команды, быстро целует в губы и уходит. Чонгук сталкивается с отсутствующим взглядом Джина.
— Происходит что-то определённо интересное, — жуя, говорит Юнги.
Они снова оборачиваются на Чимина, наблюдая, как он оплачивает обед девчонки. После этого они отходят от кассы вместе, ещё недолго разговаривают, и затем Чимин со своим подносом в руках идёт к столику.
— Так-так-так, — тянет Джин, стоит Чимину только усесться, поставить поднос, скинуть сумку и бросить на неё сверху свёрнутую газету.
— Что?
— Ну, рассказывай, — улыбается Намджун и приподнимает брови.
— Что рассказывать? — не понимает Чимин и застывает, уставившись на друзей.
— Ты теперь под дурачка косить будешь? — хмыкает Юнги. — Рассказывай, кто это с тобой был сейчас!
— А, — расслабляется и отмахивается он. — Это Даниэль. Она моя стажёрка.
— Ого-о! — поднимается шум за столиком.
— Ну-ка поподробнее! — требует Джин.
— Ну, мы же выпускаемся, — принимается объяснять Чимин, попутно перемешивая сыр в макаронах. — Моё место в газете должен кто-то занять. Директор сказал, что я должен кого-то всему обучить, но никто из редакции на моё место не хочет. Ну, как обычно. Никто не хочет тратить свое личное время. А вы знаете, сколько я трачу его на газету, — продолжает он, и Джин активно кивает в подтверждение его слов. — Я сказал директору, что кандидатур нет, а он поговорил с преподавателем литературного кружка. И тот передал мне несколько анкет, — взмахивает ладонью куда-то, где, по видимости, должна сидеть та самая Даниэль.
— Ты, получается, сам выбирал из них? — спрашивает Чонгук.
— Ага, — кивает Чимин, прожёвывает и продолжает: — там в анкетах по несколько статей на произвольные темы было и эссе на тему роли журналистики в современном мире. И Даниэль, она… м-м, довольно интересно пишет. Мы сегодня пообщались, и я показал ей редакцию. И вообще, она показалась мне сообразительной. Думаю, у неё всё получится.
— Выглядит юно, — отмечает Намджун.
— Возможно. — Чимин пожимает плечами.
— Ладно, с этим понятно, — торопит Джин и расплывается в улыбке. — Давай дальше. Ты купил ей обед.
— Она забыла деньги дома. — Чимин перестаёт жевать и смотрит на Джина, словно не понимая, куда он клонит.
— И Чимин, как славный рыцарь, спас её от голода. Боже, это безумно мило! — говорит он, и ребята за столом смеются.
— Почему вам всегда всё нужно свести именно к этому! — возмущается Чимин.
— А в Корее старшие всегда угощают младших, — вставляет своё слово Чонгук, не заметив в действиях Чимина ничего необычного. — Безо всякого подтекста. Просто так принято.
Намджун подтверждает.
— Вот, — кивает Чимин.
— Ну, ладно-ладно. — Джин прищуривается, смотря на Чимина, но эту тему оставляет.
Чонгук снова оборачивается на двери. Он уже почти доел свой обед, а Тейлора ещё нет. Глупо, наверное, начинать скучать спустя час после расставания, но именно это он испытывает каждый раз, когда Тейлора приходится ждать. Компания без него кажется неполной, а Чонгук толком не может ни на чём сосредоточиться, постоянно отвлекается на мысли о нём, и успокаивается только тогда, когда тот появляется в его поле зрения.
— Да вон он, идёт, — говорит Юнги, указывая на двери в противоположном конце столовой — те, что ведут на внутренний школьный двор.
Тейлор направляется к ним, на ходу стягивая куртку, в которой, скорее всего, выходил на улицу. Чонгук, поймав его взглядом и встрепенувшись, выпрямляется, с трудом давя в себе желание начать глупо улыбаться. Ему хотелось бы как Юнги или Намджун: не стесняться, целовать своего человека у всех на виду, не заботясь о том, что скажут окружающие, держать за руку, не пытаться скрыть свои эмоции и хлещущую через край радость, но, к своему великому сожалению, он даже представить себе такого не может. В этом, конечно, тоже есть своё очарование — всю эту невыраженную нежность оставлять на потом, когда останутся только вдвоём, но иногда очень сложно сдержаться, чтобы не накинуться с объятиями и не прижаться к губам.
— Всем привет, с кем не виделись, — хмуро здоровается Тейлор, усаживаясь на стул рядом с Чонгуком и незаметно под столом тронув ладонью его бедро. Юнги и Намджун ему кивают в ответ. С остальными, кажется, он уже виделся сегодня.
— Всё хорошо? — Чонгук, за метры почувствовав настроение Тейлора, на всякий случай уточняет.
— Да, — коротко кивает в ответ Тейлор, как и всегда не посвящая Чонгука ни в какие подробности.
— Ты ничего не взял на обед?
— Не голоден.
Чонгук ёжится от его прохладного тона, хотя понимает, что к настроению Тейлора не имеет никакого отношения. Он понемногу начинает привыкать, что чаще всего тот замыкается и становится молчаливым, когда без настроения, но пока не научился не принимать это близко к сердцу. Они, безусловно, не так долго встречаются, и Тейлор вовсе не обязан посвящать его в свои переживания. Но Чонгуку гадко. Он не знает, как к нему подступиться, как показать, что ему можно доверить, высказаться, да что угодно. Ему просто не хочется, чтобы Тейлор носил всё в себе.
— Ты из-за газетных заголовков такой злой? — просто интересуется Чимин. Чонгук поднимает на него взгляд.
— Да там ничего такого, — качает головой Тейлор.
— А что за заголовки? — интересуется Джин.
— Написали в местной газете, что мама Тейлора официально стала преемницей всего оставшегося бизнеса и берёт всё в свои руки. Типа поднимает с колен. Как-то так, — отвечает Чимин.
Тейлор кивает.
— Ну, так это же отлично, — хмыкает Джин. — Всё налаживается.
— Ага, — отзывается Тейлор и отворачивается в сторону.
Чонгук тихо вздыхает, разглядывая его профиль.
— Я наггетсы не доел. Хочешь? — осторожно спрашивает он.
Тейлор поворачивается, посмотрев сначала на него, потом на бумажную подложку с оставшимися куриными кусочками, и кивает. Чонгук двигает свой поднос к нему, ловя улыбающиеся взгляды Соми и Джина.
— А Хосока где потеряли? — спрашивает Тейлор, закидывая в рот наггетс.
— Не знаем, — откликается Соми. — Он не пришёл.
— Так он же у директора, — говорит Чимин.
— У директора? — приподнимает брови Юнги.
— Ага.
— Что он там забыл?
— А вы чего, не знаете? Вся школа уже знает. Хосока поймали с девчонкой какой-то в женском туалете.
— В смысле?.. — не понимает Чонгук.
— Ну, я свечку не держал, так что сам пусть рассказывает. Сплетни передавать не буду. Но говорят, что поймали на горячем.
Чонгук косится на Соми, пытаясь рассмотреть эмоции на её лице, но она лишь опустила глаза, изобразив высшую степень заинтересованности своим йогуртом, который собирала по стенкам стаканчика.
Тейлор доедает наггетсы Чонгука, запивая его же колой, а после выдаёт ему благодарную улыбку. Чонгук от неё чувствует себя чуточку лучше, но ощущение беспокойства всё равно никак не проходит, поддавливая за грудиной. Он косится на сумку Чимина, на которой лежит всё та же свёрнутая еженедельная газета, выходящая в Беверли, и снова вздыхает.
Народ в столовой потихоньку расходится, Юнги и Намджун тоже начинают поглядывать на часы. Чонгук краем глаза замечает Макса и его компанию. Они выходят из-за своего стола, но направляются не на выход. Отнеся подносы, Макс разворачивается по направлению к их столику, а его шестёрки важно семенят за ним. Чонгук напрягается. Вспоминая об инциденте, произошедшем на уроке, он весь скукоживается.
— Эй, Ким, — окликает Макс Тейлора. Он откидывает от лица прядь волос не первой свежести, напоминая Чонгуку жалкую пародию на Курта Кобейна.
Тейлор, вытерев ладони салфеткой, обращает на него внимание, вопросительно приподнимая брови. Джин, Соми и Намджун оборачиваются на Макса и его друзей.
— Говорят, мамашка твоя бизнес к рукам прибрала, — продолжает Макс и ухмыляется. — Смело.
— Тебя, смотрю, очень волнует? — сухо спрашивает Тейлор.
— А кого нет? Всем очень интересно, как вы так быстро от говна отмылись. — Позади него раздаются смешки, отчего он лишь сильнее выпячивает вперёд грудь, складывая на ней руки.
— Иди куда шёл, Макс, — говорит ему Соми, но он не удостаивает её и каплей внимания, будто отвечать девчонке ниже его достоинства.
— Если ты сейчас не пойдёшь дальше, то от говна отмываться придётся уже тебе, — говорит Тейлор. Чонгук замечает, как играют желваки на его лице. Ещё немного, и он сорвется, и тогда Максу точно не покажется мало.
— Ну, знаешь, мне, как пострадавшей стороне, интересно знать…
— Это ты-то пострадавшая сторона? — усмехается Тейлор, не дав ему договорить. — Ты тяжелее хуя хоть раз в жизни в руках что-нибудь держал, пострадавший?
— Так вот, — продолжает он, проигнорировав колкость. — Интересно знать, под кого пришлось лечь твоей мамаше, чтобы вернуть бизнес? — губы Макса расплываются в мерзкой ухмылке.
Тейлор подрывается со стула. Вскакивает на ноги так резко, что Чонгук сам не знает, как успевает так быстро среагировать и вцепиться в его руку. Стул с грохотом падает позади. Только потом он замечает, что по другую сторону Тейлора точно так же держит Юнги, не давая броситься. Если бы не он, лицо Макса бы наверняка уже походило бы на кровавое месиво.
— Катись отсюда по-хорошему, — цедит Сокджин, поднимаясь из-за стола и поворачиваясь к Максу. Рядом тут же вырастает фигура Намджуна, которой Макс всяко уступает, даже несмотря на наличие дружков позади. А уж против всех им точно нет смысла идти.
Метнув напоследок взгляд в Тейлора, которого Юнги и Чонгук продолжают держать, он уходит, забирая свою свиту с собой. Чонгук ловит на себе внимательный взгляд его шестёрки — того придурка, с которым ему не посчастливилось сегодня столкнуться на совместной контрольной. По спине снова проходит холод.
— Урод, — выпаливает Чимин. — Почему мы всё ещё не надрали ему зад?
— Потому что ты пацифист, — усмехается Юнги и отпускает локоть Тейлора.
— Если я против войны, это ещё не значит, что я против того, чтобы устроить тёмную Максу ночью в какой-нибудь злачной подворотне.
Чонгук, переведя дыхание, смотрит на Тейлора, дёрганного и ещё больше помрачневшего. Его челюсть напряжена, кулаки сжаты так, что костяшки стали острыми. Он весь напряжён. Чонгук накрывает под столом его ладонь своей, незаметно погладив.
— Пойдёмте уже, — говорит Соми. — А то опоздаем на урок, и у меня опять будет отработка.
Парни начинают собираться, закидывая на плечи рюкзаки и сумки, и забирая подносы.
— Идите, — отвечает Тейлор, и по интонации Чонгук различает, что это, скорее, обращение к нему.
— А ты?..
— Пропущу следующий урок.
— Ладно, до вечера тогда? Вы же придёте к Хосоку? — спрашивает Чимин.
— Да, придём. — Тейлор смотрит на Чонгука, и тот в ответ кивает.
Ребята машут им руками и уходят все вместе, оставляя их вдвоём.
— Ты тоже на урок опоздаешь, — говорит он Чонгуку.
— Я не пойду.
— Чего вдруг?
— Хочу остаться с тобой.
— Тогда приходи минут через пять туда же. — Тейлор поднимает вверх глаза, и Чонгук соображает, что тот имеет в виду место, которое показал ему сегодня.
После этого он уходит. Чонгук провожает его взглядом, допивая за ним остатки колы из банки, а потом сминает её с громким металлическим хрустом. В столовой почти никого не осталось. Он мысленно отсчитывает количество времени, которое примерно должно соответствовать пяти минутам, и тоже идёт на выход. В коридорах в это время уже пусто, все разошлись по учебным классам. Чонгук подходит к своему шкафчику, выгружает туда лишнее, раз уж не пошёл на урок. После у него останется только один — физкультура.
Поднявшись наверх, Чонгук идёт в самый конец крыла и сворачивает туда же, где они были сегодня утром. Оглянувшись по сторонам, он тихонько стучит одним пальцем в непримечательную дверь. Та спустя несколько мгновений с тихим шорохом приоткрывается, впуская его внутрь, и закрывается на вертушку изнутри.
— Интересно, у кого-нибудь есть ключ от этой двери? — спрашивает Чонгук.
— У завхоза наверняка где-то есть, но, думаю, они все уже забыли о существовании этого туалета. Сюда не дошли даже ремонтники.
Тейлор встаёт у подоконника, прислоняясь к нему задом, достаёт из кармана джинсов пачку сигарет и зажигалку и закуривает. Уголки его губ опущенные, печальные, а брови хмуро напряжены.
— Ты из-за Макса так разозлился?
Тейлор, едва заметно качнув головой, затягивается.
— Он просто придурок. И любит нарываться.
Чонгук подходит ближе и льнёт к Тейлору, обняв за талию, сцепив руки в замок за его спиной, и умостив подбородок на его плече. Тейлор в ответ обхватывает его одной рукой, второй перехватив сигарету.
— Пропахнешь.
— Пускай, — прижимается он носом к его шее и прикрывает глаза, слушая, как тихо тот снова затягивается, а потом выдыхает дым, к которому Чонгук успел привыкнуть. — Расскажи мне.
— Что?
— О чём ты переживаешь.
— Зачем тебе грузиться?
Чонгук ничего не отвечает. Обида опять скребёт назойливой мыслью, что ему попросту ничего не хотят рассказывать, будто это неважно, и без разницы, знает он или нет и насколько сильно переживает. А ему каждый раз покоя нет, когда Тейлор отмахивается, умалчивает, убеждает, что особо не о чем говорить. И никак у Чонгука не выходит не записывать всё это на свой счёт.
— Мы вроде встречаемся, — тихо напоминает Чонгук. — Я думал, что это само по себе предполагает доверие.
— Почему ты думаешь, что я тебе не доверяю? — Тейлор тушит бычок о стену и бросает в обрезанную жестяную банку, стоящую в углу подоконника и наполовину заполненную окурками. Он поднимает его голову за подбородок и смотрит, ожидая ответа.
— Когда я спрашиваю, ты мне ничего не отвечаешь.
— Я просто не хочу тебя этим грузить, вот и всё. Зачем тебе слушать о каких-то проблемах? Есть масса других вещей, о которых мы можем поговорить. Или масса вещей, которые можем сделать.
Тейлор наклоняется и целует его. Чонгуку сначала не хочется отвечать на поцелуй, хочется настоять на своём, поговорить, но Тейлор обхватывает его второй рукой, прижимает ближе к себе, и он сдаётся, целуя в ответ и ощущая на языке вкус табака.
Они целуются долго и неторопливо. Тейлор для удобства усаживает Чонгука на подоконник и встаёт между его ног, уместив ладони на бёдрах, в то время как Чонгук зарывается пальцами в его волосы на затылке, массируя, отчего он негромко стонет в поцелуе. Когда они вот так целуются, он кажется Чонгуку котом, нежным и охочим до ласки. Хочется беспрестанно касаться кончиками пальцев его лица, обводить ими контур влажных от слюны губ, тереться о его нос. Ему почему-то постоянно мало и недостаточно. Недостаточно много поцелуев, недостаточно много прикосновений, мало времени наедине. Даже сейчас Тейлор так близко, а ему хочется ещё ближе. Чонгук поддаётся своему желанию и придвигается ближе к краю подоконника, а потом обвивает ноги Тейлора своими, прижимаясь теснее. Тейлор в ответ целует горячее, сжимая ладонями его бёдра. А Чонгуку всё ещё недостаточно.
Прежде, чем стать с Тейлором парой, Чонгук не слишком много думал об
этой стороне отношений. Чувства были чем-то возвышенным, трепетным, чем-то, от чего внутри всё дрожало. От каждого взгляда, каждого мгновения, проведённого друг рядом с другом. Теперь у Чонгука другая проблема — он рядом с Тейлором просто горит. Всё чаще перед сном он достаёт не тетрадь со своими дневниками, а запускает руку под одеяло, вспоминая обо всех их поцелуях, о том, как ощущается чужой язык на его собственном и чужие ладони на его талии или коленях.
Чонгук стыдливо выдыхает и чуть отодвигается, ощущая, что теснее в джинсах становится не только у него. Перестать стесняться — это уже вторая проблема.
— Нас ведь никто не увидит? — Чонгук оборачивается на запылённое окно позади себя.
— Там пустырь. Не волнуйся. — Тейлор проводит пальцем по его скуле.
— Ты всё ещё не хочешь поделиться со мной?
Тейлор пожимает плечами и опускает на секунду взгляд, будто думает, действительно ли стоит рассказывать.
— Просто всё навалилось как-то, — уклончиво отвечает он. — У моей семьи всё ещё не лучший период, ты знаешь. Мама всерьёз занялась бизнесом отца, получает много дерьма за это. Сложно, в общем. Волнуюсь о ней. Больше некому.
Чонгук с сожалением вздыхает. Ему всё так же неловко затрагивать эти темы, потому что сам он толком ничего не знает и не понимает, спрашивать не решается, а сам Тейлор не рассказывает ему. Он понимает, что для него это тяжело, и вспоминать обо всём, чтобы поведать кому-то — наверняка меньшее, чего бы ему хотелось.
— Что значит много дерьма?
— Да разного. Начиная от угроз, заканчивая всяким мелким хулиганством. На днях ей краской облили машину, потом подкинули дохлых крыс в почтовый ящик.
Чонгук морщится.
— Ага, мало приятного. Нам пришлось усилить охрану дома, и всё это… напоминает о прошлом годе.
Тейлор замолкает. Чонгук ждёт, что он расскажет что-то ещё, выговорится, но он молчит. Решив, что на первый раз и этого достаточно, он снова тянется к нему и мягко прикасается к его губам своими. Просто чтобы поддержать. Тейлор, уткнувшись лбом в его грудь, закрывает глаза.
***
После школы Чонгук, как и обещал родителям, возвращается домой, включает на магнитофоне кассету «Бэкстрит Бойз», делая не слишком громко, и садится за домашние задания на понедельник — это было основным условием того, чтобы его отпустили к Хосоку с ночёвкой, первый раз. Прям на всю ночь. Мама, как и всегда, заодно поинтересовалась, будет ли там Соми, а получив положительный ответ, перекидывалась с отцом какими-то только им понятными взглядами и едва заметной жестикуляцией.
Намджун, быстро покончив с заданиями, уехал раньше, чтобы встретиться ненадолго с Грейс. За Чонгуком ближе к вечеру заехал Тейлор, всё ещё в том же задумчиво-отстранённом настроении.
— Надеюсь, ты сможешь расслабиться и отдохнуть, — говорит Чонгук, когда они подъезжают к особняку семьи Хосока. — Отвлекись на вечер от проблем.
— Честно говоря, я планировал напиться, — отвечает Тейлор.
— Буянить не будешь? — улыбается Чонгук.
— Не должен. — Он, усмехнувшись, въезжает в ворота и паркуется.
Во дворе уже стоят автомобили Сокджина и Юнги. Тейлор целует Чонгука, прежде чем покинуть машину, уже зная, что при друзьях он будет вести себя максимально прилично и целомудренно, и поцеловать себя не даст.
В доме слышится женский голос, и Чонгук встаёт как вкопанный на самом пороге, стоит им только войти. Голос явно не принадлежит Соми или кому бы то ни было их возраста. От догадки у него сердце замирает.
— Кто это?
— Наверное, мама Хосока ещё не уехала, — пожимает плечами Тейлор, вешает свою кожанку в шкаф и принимается стягивать куртку с замершего Чонгука. — У них вроде вечером самолет.
— Как мама Хосока?..
— Чонгук, она тоже тут живёт, — смеётся Тейлор. — Эй, есть кто дома?
— Хосок! — снова раздаётся женский голос. — Тейлор, кажется, приехал!
— Слышу, мам! — откликается голос Хосока.
Несколько мгновений, и к ним навстречу выходит она. Женщина потрясающей красоты, которую Чонгук прежде только по телевизору видел. Идеально сидящий по фигуре костюм, крупные тёмные локоны, обрамляющие лицо, и невероятная улыбка, от которой он мгновенно разучился дышать.
— Привет, — здоровается с ней Тейлор и широко улыбается.
— Так давно не видела тебя, привет! Проходите, ребята там пиццу едят, а мы с Гленном сейчас уже убегаем. — Она, чуть сдвинув манжету стильного брючного костюма серого цвета, бросает взгляд на золотые часы и снова переводит его на них, остановившись на Чонгуке.
Чонгук, позабыв о своём вмиг пересохшем горле, хрипит неловкое «здравствуйте», не зная, куда деть взгляд, и по привычке кланяется. Он думал, ему никогда не посчастливится познакомиться с ней. Хосок говорил, что она часто в разъездах, на съемках и различных мероприятиях. В «Косточке» она, конечно, никогда не появлялась. Чонгук и здесь её не ожидал застать.
— Так это и есть твой мальчик, о котором мне Хосок рассказывал? — спрашивает она у Тейлора и опять расплывается в улыбке.
— Да, это Чонгук, — кивает Тейлор, пока Чонгук, в ужасе распахнув глаза, хватает воздух ртом.
— Чувствуй себя как дома, Чонгук, — по-доброму заглядывает ему в глаза она, вдруг совсем не похожая ни на одну из тех роковых красавиц, которых обычно играет на экране. Просто мама его друга, заботливая и приветливая. — Идём, провожу, а то мой невежественный сын, похоже, не собирается встречать гостей.
Она кладёт ладонь на его спину и ведёт их в гостиную, звонко стуча каблуками. Ребята уже оккупировали диван и завалили многочисленными коробками с пиццей столик и даже пол, шумно о чём-то болтая под звуки играющей музыки. Хосок стоит у самого порога гостиной, будто действительно собирался пойти их встретить, но не дошёл, со смехом продолжая спорить с Юнги о какой-то ерунде.
— Так, я привела твоих гостей, а нам уже пора. — Она снова смотрит на часы, и словно в подтверждение её слов с улицы доносится сигнал автомобиля. — Ведите себя хорошо, ладно? — Потрепав сына по щеке, она нежно целует его в другую щёку, а затем стирает след от ярко-алой помады.
— Конечно, мам, — улыбается Хосок с вымазанной в красном щекой.
— И не пейте много, — наказывает она.
— У нас только несколько банок пива, — заверяет её он.
— Кстати, а ты уже отдал Соми…
— Мам! — прерывает он на полуслове. — Это был сюрприз!
— Всё, молчу. — Она поднимает ладони и смеётся.
Как только родители уезжают, а по стаканам начинает разливаться алкоголь, Соми набрасывается на Хосока с вопросами. Тот сначала пытается отбиваться, но потом, когда в ход уже идёт заготовленная заранее текила, сдаётся.
— Ладно, ладно! Ждите! — говорит он и уходит наверх.
Пока его нет, Юнги разливает по второму шоту текилы, ворча, что если вечно опаздывающий Чимин не явится сейчас же, то всё выпьют без него.
Чонгук, поначалу стесняющийся сидеть слишком близко к Тейлору при друзьях, к этому времени уже теснится с ним в одном кресле бедро к бедру. Места с трудом хватает на них двоих, но он чувствует тепло Тейлора, и всё остальное уходит на задний план.
Хосок возвращается сверху с конвертом в руках. Предвкушение в глазах Соми разжигается ещё больше. Под любопытными взглядами парней Хосок протягивает ей конверт. Он довольно узкий и длинный, и Чонгук представить себе не может, что в него можно было бы уместить. Разве что сложенное в несколько раз письмо, но зачем Хосоку писать Соми письмо?
Тем временем она, покрутив конверт в руках, осторожно его вскрывает. Секунда, другая, и гостиную наполняет оглушительный девичий визг, а сама Соми бросается Хосоку на шею, принимаясь его обнимать.
— Посмотри, Чонгук, посмотри! — протягивает она ему конверт, не отлипая от Хосока.
Чонгук его нетерпеливо сразу же открывает.
— Что там? — Тейлор кладёт голову ему на плечо, пытаясь тоже взглянуть внутрь конверта. — Ого.
— Сумасшествие, — выдыхает Чонгук с округлившимися глазами и пялится на два билета в сектор у сцены на концерт «Бэкстрит Бойз». Те самые билеты, которые им не достались, которые они так хотели. — Ты где их достал?
— Мама кого-то попросила. Ну, знаешь,
связи.
— Я обожаю твою маму! — Соми целует его в щёку и, наконец, отлипает. Она забирает у Чонгука конверт с билетами и с маниакальной улыбкой принимается разглядывать их сама, вертя в руках так и эдак.
— Она тебя, похоже, тоже, — смеётся Хосок. — Мне она крутые билеты не достаёт.
— Ты просто не просишь!
Он пожимает плечами и плюхается на диван между Юнги и Намджуном. Потянувшись за стопкой текилы, он закусывает долькой лайма, а затем достаёт самокрутку.
Чимин является как обычно в самый разгар веселья, когда большинство уже успели немного опьянеть от алкоголя, а Хосок — повеселеть от выкуренного напополам с Тейлором косячка. Соми, пока не видит брат, тоже успевает выпросить пару затяжек и теперь лежит, расслабленно откинувшись на подушку, а ноги сложив на ребят.
— Ну и где тебя опять носило? — насмешливо интересуется Юнги у Чимина. — Пятница, вечер! Опять в своей редакции зависал?
— Когда я заходил в редакцию после уроков сегодня, он клялся, что тоже сейчас уйдёт, — сдаёт его Сокджин.
— Так я и ушёл, — возражает Чимин и падает в принесённое сверху кресло-мешок. — Но потом я встретился с Дани и вот только освободился.
— О-о… — тянут Хосок с Сокджином, и их взгляды синхронно загораются. — Она уже
«Дани»!
— Придурки. — Он закатывает глаза и тянется за предложенной Намджуном стопкой с текилы, сразу опрокидывая её в себя без соли и лайма. Морщится. — Мне нужно передать в её руки целую редакцию! Вы, бездари, вообще понимаете, что это такое? Я буду натаскивать её денно и нощно. Это очень большая ответственность!
— Особенно
«нощно», — ухмыляется Хосок. — Натаскивай особенно хорошо.
— Так можно и денно натаскивать, у Чимина в редакции кабинет закрывается. — Сокджин играет бровями.
— Вам совсем не стыдно? — Чимин складывает на груди руки. — Вы вообще видели её? Она же… ну…
Парни начинают ещё громче гудеть в ответ на неловкие чиминовы мычания.
— Не обращай на них внимания, они завидуют, — улыбается ему Соми. — Даниэль выглядит действительно милой. Я не знакома с ней, но мы пересекались на литературном кружке в позапрошлом году.
Чимин отмахивается, делая вид, что ему всё это безразлично, но Чонгук замечает, как на его щеках образовался едва заметный розовый румянец.
— Тебе налить ещё? — спрашивает Тейлор Чонгука, почти касаясь губами уха.
— Мне, кажется, уже в голову дало, — качает он головой. В ней действительно шумит, а перед глазами всё слегка плывёт, из-за чего Чонгук решает пока сделать паузу, чтобы не перебрать случайно.
От Тейлора непривычно пахнет сладковатым дымком, каким пахнет обычно от Хосока. Его рука постепенно съезжает с плеча Чонгука на его талию, пока никто не замечает. Все слишком увлечены алкоголем. Намджун выкуривает первый в своей жизни косячок, иногда передавая его Джину, Соми отбивается от Юнги, который дёргает её за завязанный на макушке хвост, каждый раз напоминая, чтобы не налегала на алкоголь, в то время как сам он уже так же в стельку, как и остальные. Это то самое состояние, когда появляется слишком много энергии для веселья, но ты еще не до такой степени напившийся, чтобы это доставляло проблемы.
— Как мама вообще после сегодняшнего позволила тебе позвать друзей на ночёвку? — спрашивает у Хосока Чимин.
— Шутишь что ли? — округляет тот глаза. — Мама ничего не знает! Для мамы я почти святой.
— Ага, святой, — прихрюкивает от смеха Чимин. — Со скольки лет ты девчонок приводишь в свою спальню? С четырнадцати?
— С пятнадцати, но это не имеет значения.
— А что вы там делали-то? Расскажи!
— Малой еще, такие вещи знать, — ухмыляется Хосок и Чимин в шутку ударяет его по плечу.
— А директор не позвонил что ли маме? Это, вроде как, довольно серьёзный проступок. Говорят, тебя из кабинки со спущенными штанами вывели.
— Естественно, они позвонили, — кивает Хосок и изгибает в улыбке губы. — Но трубку взял Гленн. А с ним у нас чисто мужское соглашение.
— Охренеть тебе повезло, — усмехается Джин. — Твою маму бы удар хватил, узнай она, что её приличный и воспитанный сынуля такое вытворяет в школе.
— Ну, это хоть стоило того? — приподнимает одну бровь Юнги.
— Слушай, Сокджин и то лучше целуется, — заверяет Хосок. — А всё остальное… — толкает за щёку язык, — на троечку.
Парни пьяно хохочут, пока Сокджин притворно кланяется, положив ладонь себе на грудь, но Тейлор резко всех прерывает:
— Подождите-подождите, — вскидывает он рукой, нахмурив брови. — Когда вы успели с Сокджином-то пососаться?
— И правда, — подключается Юнги.
Все взгляды устремляются на Хосока и Сокджина, которые тем временем с усмешками переглядываются.
— Да было дело, — издаёт смешок Хосок, подкуривая второй косячок за вечер. — Ну, знаете, в жизни всякое попробовать надо, в том числе и с парнем пососаться. А кто тут поможет, как не родной друг?
— И судя по тому, что ты сравнил поцелуй Джина с поцелуем девушки, целоваться с Джином тебе понравилось, — смеётся Тейлор.
— Слушай, я тебе так скажу: я, конечно, не по мальчикам, но целуется Джин охренительно, — экспертно заверяет Хосок.
Джин с улыбкой закатывает глаза, будто получает подобный комплимент раз по пять на дню.
— А девчонка что, совсем всё плохо? — Чимин подпирает кулаком голову, с любопытством слушая. — У меня нет такого большого опыта в поцелуях, мне интересно, в чём разница!
— Ну вот знаешь, когда целуешь кого-то, а внутри ничего, — объясняет Хосок, затянувшись. — Вот совсем ничего. Ни желания, ни возбуждения. Даже член не дёргается.
— Ага, — поддакивает Намджун, и Хосок передаёт ему самокрутку. — У меня так с Грейс. Сколько угодно можно целоваться, вообще не возбуждает. У меня не встанет член, пока она не начнёт раздеваться.
— Ну так может она целуется не очень? — предполагает Хосок.
— Может ты просто в неё не влюблён? — спрашивает в свою очередь Юнги.
Чонгук уже давно заметил, что из них всех он почти самый романтичный по своей натуре, хотя на первый взгляд о нём так не скажешь. Он бы ему отдал второе место среди них по романтичности, сразу после Чимина. Или после себя.
— Не знаю насчёт влюблённости, но целуется она, вроде, нормально, — пожимает одним плечом Намджун.
— Нормально или нет — это нужно проверить! — осеняет Хосока.
— Как? — почти хором спрашивают ребята.
— Поцелуй Сокджина.
У Чонгука на его ответ от неожиданности почти отвисает челюсть. Тейлор, уткнувшись ему в плечо смеётся, а Джин фыркает, толкнув Хосока в ногу.
— Я серьёзно! Послушай меня, я прошаренный в таких делах! Тебе нужно поцеловать Джина, и тогда тебе точно станет ясно, не нравится тебе Грейс или просто её поцелуи — отстой.
— Да запросто. — Намджун, вернув косячок обратно Хосоку, поворачивается к Джину, сидящему возле него на подлокотнике дивана. — Давай, поцелуй меня.
Чонгуку кажется, что Намджун куда пьянее, чем выглядит. Намджун, интересующийся всегда исключительно девушками и встречающийся всегда только с ними,
никогда, никогда не требовал бы у другого парня поцелуй на трезвую голову. Чонгук шире распахивает глаза, когда Сокджин, смотря Намджуну прямо в глаза, наклоняется, пока их губы не останавливаются друг напротив друга.
— Ты уверен? — интересуется Джин, усмехаясь. — Боюсь, после моего поцелуя целоваться с Грейс тебе уже не захочется.
Парни снова гудят и смеются, ещё немного, и начнут скандировать, требуя поцелуя. Все шесть пар глаз приковываются к ним.
— Целуй, — твёрдо говорит Намджун.
— Боже, что он творит, — шепчет Чонгук Тейлору, прикрывая рот ладонью.
— Развлекается, — улыбается ему Тейлор, взгляд которого тоже опускается на его губы, но Чонгук быстро отворачивается.
— Нет, ты не понимаешь, — вздыхает.
Сокджин в этот момент кладёт ладонь на затылок Намджуна, туда, где проходит линия роста волос. Он плавно запускает в них пальцы, слегка оттягивает, не прерывая зрительного контакта, а потом накрывает губы Намджуна своими. Ладонь Джина ложится на его грудь. Время в гостиной на секунды останавливается, голоса стихают. Все заворожённо наблюдают, как Джин мягко прихватывает губы Намджуна своими, а затем проникает между них языком. Этот момент, кажется, отпечатывается у Чонгука на подкорке, потому что ничего эротичнее он в жизни не видел. Ни один сериальный поцелуй не сравнится с тем, как скользят их языки, следуя друг за другом, и им всем отлично это видно, будто Джин специально делает из этого шоу. Чонгук уверен, что перестал дышать. Вся его кожа покрывается мурашками. А когда Джин принимается посасывать язык Намджуна, то и вовсе готов в обморок свалиться. Он такого никогда не видел. Он даже не знал, что так можно. Он, черт возьми, даже не представлял себе.
Ладонь Тейлора проходится по коже его плеча, усыпанной мурашками. Наверняка он их тоже почувствовал. Сокджин, тем временем, отрывается от губ Намджуна, и это происходит с таким громким мокрым звуком, что Чонгук непроизвольно выдыхает, приоткрывая рот. Впрочем, все остальные делают то же самое.
— Мне кажется, или ты только что трахнул его рот своим языком? — спрашивает Тейлор.
— Или он мой своим, — улыбается Джин, вытерев губы ладонью, перед этим их облизав.
— Так, подожди. — Чимин, показывает ему рукой «стоп» и впивается взглядом в Намджуна. — Ну? Как?
— Я… — обескураженно оглядывает их Намджун, останавливаясь на Джине, который самодовольно ему улыбается. — У меня, кажется, мир только что перевернулся.
— А я о чём, — широко улыбается Хосок и тянется к бутылке. — Выпить?
— Пожалуй, — кивает в ответ Намджун.
Чонгук, наконец, переводит свой потрясённый взгляд на Тейлора.
— Ну, чего ты? — тот улыбается и касается его подбородка ладонью.
— Это неправильно, — шепчет Чонгук.
— Почему ты так решил? — не понимает он.
— Сокджину потом будет больно, — ещё тише отвечает Чонгук.
— А что если нет? Если наоборот?
— Намджун не гей, — качает головой.
— Слушай. — Тейлор ласково обхватывает его лицо обеими ладонями, заставляя смотреть на себя. — Они оба взрослые парни, да? Не волнуйся о них. И не волнуйся о Джине. У него есть голова на плечах.
Чонгук косится на ребят. Выпивка льётся уже неизвестно по какому кругу, наполняя стопки текилой снова, они веселятся, и Джин тоже выглядит счастливым. Может, даже более счастливым, чем ещё несколько мгновений назад. И если Джин влюблён в Намджуна… Чонгуку страшно представить, что он переживал внутри себя, целуя его.
— Перестань волноваться.
Тейлор приближает к нему лицо и смотрит прямо на его приоткрытые губы. Чонгук хочет снова отвести лицо, смущённо и стыдливо, но Тейлор снова ему не даёт.
— Не отворачивайся, — просит он.
— Все увидят, — шепчет.
— Они только что видели кое-что похлеще, — улыбается.
— Ну, да, — с трудом соглашается Чонгук.
Тейлор, перекинув его ноги через свои, снова обхватывает его лицо и приникает к его губам. Это даже близко не похоже на то, что только что вытворяли Сокджин и Намджун. Тейлор целует нежно, без напора. Чонгук прикрывает глаза, ощущая, как трепещут ресницы и как одна ладонь Тейлора опускается на его коленку, поглаживая. Он не сразу замечает, что в гостиной тишина. Оторвавшись от чужих губ, он поворачивается к ребятам и натыкается на их взгляды.
— Вы просто омерзительно милые, — улыбается Хосок, а Соми ему поддакивает.
Разулыбавшись, Чонгук смущённо утыкается носом в шею Тейлора, прячась от их пристальных взглядов.
— Надеюсь, мы не сильно тебя бесим, — усмехается Тейлор, обращаясь к Чимину.
— Вообще-то я ничего не имею против! Не нужно думать, что я гомофоб, ладно? — возмущается Чимин.
— А я так и не понял, как так вышло, что вы с Джином поцеловались, — нахмурившись, внезапно спрашивает Намджун у Хосока.
Хосок с Джином снова обмениваются взглядами и смеются.
— Я спасал Джина от его временного курортного бойфренда, — отсмеявшись, отвечает Хосок. — Нам пришлось изображать парочку до конца каникул, чтобы он отвалил.
— Эй, вы не рассказывали! — громко ворчит на них Юнги.
— Получается, Хосок успел повстречаться даже с Джином, — округляет глаза Чимин от осознания.
— Получается, — улыбается Джин.
— В смысле
«курортного бойфренда»? — не догоняет мысль Намджун.
— Ну, парня, с которым Сокджин познакомился там, в Майями, переспал с ним, а потом не мог от него отвязаться, и нам всю неделю пришлось изображать парочку из-за того, что он жил в нашем же отеле.
— Подожди. — Намджун во все глаза таращится на Сокджина. — Ты, получается, гей?
— Доброе утро, Намджун, — усмехается Юнги.
***
Чонгук, переодевшись в хлопковые футболку и шорты, забирается под одеяло. Кончики пальцев немного покалывает от волнения, голова всё так же кружится от алкоголя, а сердце гулко стучит, отдавая в виски. Он впервые ложится спать с Тейлором. Они оба уставшие, пьяные, слегка накуренные, но от этого момент не становится менее значимым. Тейлор, поленившись раздеться, плюхнулся на постель прямо в джинсах и заправленной в них футболке, как только они с Чонгуком заняли комнату напротив спальни Хосока.
— Если ты не умоешься, я не пущу тебя в постель. — Чонгук, вышедший из ванной с мокрыми кончиками волос, брызгает в Тейлора водой.
— Так я уже в постели, — в улыбке изгибает губы.
— Я столкну тебя.
— Так вот ты, значит, какой? — Тейлор, приподнявшись на локтях, внимательно его разглядывает. — Такой чистоплотный?
— Иногда, — улыбается.
— Хорошо. Я пойду, если ты меня сначала поцелуешь.
— С удовольствием.
Чонгук, перевернувшись на живот, двигается к Тейлору ближе, приподнимается на одной руке, чтобы нависнуть над ним, и целует. Его влажные пряди щекочут чужое лицо, и он улыбается в поцелуй. Ладонь Тейлора тем временем опускается на его прогнувшуюся поясницу и гладит её сквозь тонкую ткань футболки, пуская приятное волнение по телу. Чонгук немного отстраняется и касается губ Тейлора невесомо и нежно, потеревшись о кончик его носа своим.
— Теперь иди.
Тейлор уходит в ванную, слегка пошатываясь, а возвращается в одних только трусах, сидящих низко на тазовых косточках и обнажая полоску волос, ведущую от пупка под самую резинку. Чонгук борется с собой, чтобы от вида не закусить губу, боясь, что это будет выглядеть слишком неоднозначно.
Плюхнувшись на постель, Тейлор сгребает Чонгука в свои объятия. Чонгуку наконец-то становится его почти достаточно и он закидывает на него ноги.
— Так лучше? — Тейлор дует ему на лицо, обдавая свежим ароматом мятной зубной пасты.
— Так совсем идеально, — улыбается в ответ Чонгук.
Лицо Тейлора, немного сонное, юное, слегка бледное, с заволоченным пьяным взглядом кажется таким невероятным, что у Чонгука перехватывает дыхание оттого, что он может разглядывать его так близко. Он всё ещё пытается понять, что Тейлор действительно
его.
— Что? — улыбается он, пальцами убрав чёлку Чонгука на бок.
— Поцелуй меня так же, как Джин целовал Намджуна, — тихо просит он.
По лицу Тейлора проскальзывает удивление, которое быстро сменяется улыбкой. Он переворачивается, укладывая Чонгука на подушку головой, и оказывается над ним. Дыхание сбивается, стоит только посмотреть на его губы.
Тейлор не начинает с нежностей, как делает это обычно. Целует сразу глубоко, проникая языком, укладывает ладонь на его голое бедро и ведёт ею выше, под край шортов, добираясь до самой ягодицы. Чонгук тихо выдыхает и несмело стонет в поцелуй. Рука Тейлора на его теле ощущается приятно. Его буквально ведёт от близости, из-за которой он уже готов начать снимать с себя одежду — она вдруг начинает только мешаться. Ему хочется почувствовать больше, хочется прижиматься сильнее. Хочется в него врасти, прикипеть, приклеиться, потому что всего этого кажется недостаточно. Внутри переполняет от чувств. Он впервые касается его голой спины, ведёт по ней ладонью, и это ощущается потрясающе. Одно только это доводит его до дрожи. Тейлор тем временем проворачивает то же, что сегодня сделал Джин: пользуясь тем, что Чонгук совсем провалился в свои эмоции, принимается посасывать его язык своими губами, помогая себе своим языком. Чонгук ахает, когда это действительно происходит. Внизу живота от этих действий становится тяжелее, пальцы на ногах поджимаются от удовольствия, и он останавливает Тейлора, боясь, что ещё немного, и ему захочется продолжения. О котором он пока даже думать боится.
— Так? — улыбается Тейлор, едва оторвавшись от его губ.
— Сделаешь так когда-нибудь ещё? — розовея, спрашивает Чонгук.
— Когда угодно. Сколько угодно.
Чонгук, влюблённо улыбнувшись, снова тянется к нему, оторвав от подушки голову, и касается губами его губ, оставляя на них маленький поцелуй. Затем он устраивается на его груди, обняв рукой поперёк живота. А после проваливается в безмятежный сон.
***
Чонгук просыпается гораздо раньше Тейлора. За дверью уже слышны шаги — наверное, Чимин как обычно собирается в редакцию, не оставляя её даже в выходные, а Юнги и Намджун — на тренировку. Чонгук не представляет, как можно тренироваться с такого похмелья, но заметил, что Юнги это никогда особо не останавливало. Либо он просто умеет пить, хотя накануне выглядел таким же пьяным, как и все.
Тейлор спит на животе, обняв подушку. Одеяло сползло с его спины до самого края трусов, и Чонгук разглядывает россыпь мелких родинок вдоль его позвоночника, вспоминая, как гладил эту спину ночью. Ему хочется прикоснуться снова, но не хочется разбудить своими касаниями Тейлора.
В дверь тихонько стучат, и он нехотя поднимается с постели, одёрнув задравшиеся шорты. Прошлёпав босыми ступнями до двери, он открывает её, стараясь не разбудить Тейлора, и с удивлением обнаруживает на пороге Юнги, уже с рюкзаком на плече и в повёрнутой козырьком назад бейсболке. На его лице ни намёка на ночную пьянку, как и ожидалось.
— Соми не у вас? Не могу её найти. Она вроде хотела утром со мной уехать, а сама как сквозь землю провалилась, — ворчит он.
— Нет, не видел её с тех пор, как она ушла спать, — отрицательно машет головой Чонгук и оборачивается, чтобы посмотреть на Тейлора. Но тому, кажется, абсолютно не мешают голоса.
— Я уже все комнаты обошёл.
— Может, она на заднем дворе?
— Да нет её там, — раздражённо отвечает Юнги, как и всегда, когда ему приходится ждать или искать сестру.
— А… — начинает Чонгук, уперевшись взглядом в дверь в спальню Хосока.
Юнги меняется в лице. Его губы, сжавшись в полоску, белеют, скулы становятся острее, а взгляд тухнет. Он на пятках разворачивается и стучит в дверь напротив. Он делает это с такой уверенностью, что у Чонгука начинает неприятно колоть в груди. Отчего-то ему тоже кажется, что Соми вовсе никуда не исчезла.
Хосок показывается в проёме в одних трусах, резинка которых закаталась с одного края, словно он натянул их впопыхах. Он натыкается взглядом на Юнги, и Чонгук видит, как в его глазах мелькает смятение. Не ожидал, что это будет Юнги.
— Соми не видел? — хрипло спрашивает у Хосока он. Таким тоном, будто ему уже и не нужен ответ. Будто он сам его уже знает.
Хосок, опустив уголки губ и помедлив, словно не зная, что ему делать, тихо толкает дверь. Она раскрывается, являя им его спальню.
Повисает молчание.
Чонгук не видит ничего, кроме тёмно-зелёных брюк карго, которые ещё ночью были на Соми и которые теперь валяются на полу возле постели. Чонгуку, в принципе, и не нужно ничего видеть, чтобы его сердце упало в желудок от осознания.
— Ублюдок, — выплёвывает Юнги. — Какая же ты мразь.
Он разворачивается, оставляя Хосока полуголым стоять на пороге собственной спальни, и быстрым дерганым шагом спускается вниз, сжимая кулаки. Чонгук, окинув Хосока нечитаемым взглядом, бросается за Юнги.
— Юнги, подожди, — просит он, следуя за ним босиком по ступенькам и нагоняя только в гостиной. — Ты что, не заберёшь её?
— Ты мне предлагаешь забрать её из его постели? Зачем? Чтобы унизить её ещё больше, чем унизил Хосок?
— Почему унизил?
— А ты думаешь, он ей теперь в любви поклянётся? — Юнги бесцветно усмехается. — Очнись, Чонгук. Ты глазом моргнуть не успеешь, как он завалит новую девчонку, положив на Соми хер.
Юнги, бросив на него последний взгляд, уходит, хлопнув входной дверью. Чонгук растерянно оседает на подлокотник дивана и трёт ладонями лицо, пытаясь избавиться от поганого ощущения, что всё вдруг стало другим.
Всё развалилось.
