Беверли

      Чонгук шумно дышит через приоткрытый рот, прижимаясь животом к простыням, пока чужие губы выводят только им понятные узоры на его голой пояснице. Они влажно пробегают вдоль позвоночника, а вслед за ними кожу покрывает холодок от не слишком прогретого воздуха домика. Губы останавливаются в самом низу, коснувшись копчика, а затем горячий язык мокро мажет по ямочкам над его ягодицами, пока ладонь крепко сжимает одну половинку. Чонгук тихо вздыхает.       За последний месяц они с Тейлором впервые наедине, никуда не спешат и наслаждаются тем, что можно касаться друг друга сколько угодно. Их короткие встречи после смен в «Персиковой косточке» он за свидания не считает, ведь времени хватало едва ли на несколько поцелуев, а потом Чонгуку приходилось бежать домой, чтобы не разозлить родителей. После того, как он не явился домой ночевать несколько недель назад, они пришли в такую ярость, что он был вынужден изо всех сил стараться на протяжении всего этого месяца, чтобы смягчить их хоть немного, загладить свою вину. Это было настоящей пыткой. Видеться с друзьями только в школе, а с Тейлором и вовсе лишь несколько раз в неделю на смене в кафе — это катастрофа, и он сам не знает, как вытерпел. И как же прекрасно, что всё позади. Теперь ему даже этого мало. Тейлор вот он, рядом, а хочется ещё ближе.       Сегодня первый раз с той злополучной школьной драки, когда Чонгука и Намджуна отпустили на все выходные. Но и в этом больше заслуга Сокджина, клятвенно пообещавшего их родителям, что это будет обычная дружеская посиделка в домике у моря. Всё прилично и достойно. Он наплёл им небылиц о прогулках по побережью, настольных играх и отсутствии алкоголя, и ему безоговорочно поверили. И эта потрясающая способность Джина втираться в родительское доверие им оказалась на руку. Если бы не он — никаких поездок, особенно с ночёвкой, не видать им как собственных ушей. Особенно с компанией, от которой их отец с некоторых пор не в восторге. О Тейлоре пришлось умолчать. Чонгук уже уяснил, что проштрафился очень сильно, и теперь с него глаз спускать не будут. Он больше не тот ребёнок, которого родители привезли из Сеула. Теперь у него вагон тайн и своя собственная личная жизнь, в которой нет места любопытным взглядам мамы и папы.       Чонгук, дорвавшись, уехал с Тейлором в домик, не успев даже позавтракать и не желая терять ни минуты, в то время как ребята должны приехать лишь вечером. Он знает, что ему даже целых выходных, проведённых вдвоём, покажется мало. И Тейлор, похоже, испытывает то же самое, не отпуская от себя его практически ни на минуту.       Идея уехать всей компанией на выходные в домик пришла от безысходности — у всех наконец-то была возможность слинять из-под родительской опеки, но не оказалось места, в котором можно было собраться и провести время. Подумав, Тейлор предложил в качестве варианта свой домик, хотя обычно не предоставлял его под вечеринки, даже узкому кругу друзей. Домик был его слишком личным местом, больше подходящим для уединения. «Что ж, всегда бывают исключения», — с этими словами он позвал всех к себе.       Они вдвоём с Чонгуком приехали с самого утра, по пути заскочив в супермаркет и купив немного продуктов на вечер. С ребятами договорились на шесть часов, поэтому времени было полно. Вдвоём они успели прибраться, отмыв домик до блеска, подготовили комнаты, застелив постели свежим бельём. К обеду дом был вполне себе готов принимать гостей, а Чонгук остался довольным проделанной работой. Делать что-то с Тейлором, пусть это даже протирание пыли и перемывание застоявшейся посуды — всё это вызывало в нём небывалый трепет. Особенно постоянно отвлекаясь на поцелуи. На протяжении всех этих долгих недель он настолько сильно тосковал по нему, что даже совместная уборка приводила его в неописуемый и неконтролируемый восторг.       После неё они отправились прогуляться до берега, подышать морским воздухом и покидать камешки в воду, успели немного замёрзнуть, хотя и усиленно обнимались, без конца целуясь. Вернувшись в дом, в тепло, Чонгук практически моментально оказывается прижатым к матрасу, пока его лицо, шею и грудь покрывают поцелуями, именно теми, по которым он так сильно успел соскучиться. Месяц в его случае — это катастрофически долго. Он едва не свихнулся, бесконечно вспоминая перед сном все ласки Тейлора, которые успел получить к тому моменту. Он постоянно прокручивал в голове воспоминания, подолгу их смакуя, заперев на ночь комнату на щеколду и гладя себя до тех пор, пока не кончит себе на ладонь с заглушенным стоном в подушку. Порой это казалось ему сумасшествием: мысли крутились вокруг близости с Тейлором почти постоянно, рассыпая по телу мурашки и заставляя сердце опускаться в желудок.       Чонгук много думал о сексе. О сексе, котором практически ничего толком не знал, но который с недавних пор стал вызывать у него слишком много интереса, чего за ним не замечалось прежде. Тейлор приоткрыл ему тайную дверь, за которой интересно, но шагнуть пока страшно, и он наблюдает с порога, собираясь с мыслями и духом. Пару раз, пока дома никого не было, он даже доставал из-под матраса Намджуна его порно-журналы и с интересом их листал, пытаясь узнать хоть что-то большее, чем его познания, основанные на эротических сценах из кино, но даже он понимал, что они вряд ли на сто процентов соответствуют реальности. Впрочем — разумеется — в журналах ничего не было о самом главном. О сексе между парнями. В основном там фотографии гетеро-пар, сделанные с различных ракурсов, и все их Чонгук с интересом рассмотрел, но должного удовлетворения своего любопытства не получил. Проскакивала мысль порасспрашивать Сокджина, имевшего в этом деле какой-никакой опыт, но от одной только мысли его в холодный пот бросало. Ему пары инфарктов стоило то, что Намджун каким-то образом понял, что тот шарился у него под матрасом. Чонгук тогда едва под пол не провалился, когда брат вечером того же дня зашёл перед сном к нему в комнату и спросил, что он пытался там найти. Чонгук, густо покраснев, вымолвил, что не понимает, о чём он говорит, но тот, конечно, ему не поверил.       И вот, безо всякой теоретической части, Чонгук вновь получает практический урок на хрустящих белых простынях в загородном домике.       Ладони Тейлора, приподняв его бёдра, ловко на ощупь справляются с пуговицей и молнией на его свободных джинсах и тянут их по ногам вниз, оставляя Чонгука в одном только нижнем белье. Задняя поверхность бёдер моментально усыпается мелкими пупырышками, а тонкие едва заметные волоски приподнимаются. Самого его бросает в очередной раз в жар, когда Тейлор принимается покрывать поцелуями чувствительную кожу бёдер. Чонгук от каждого касания замирает.       — Я думал сдохну за этот месяц. — Пальцы Тейлора настойчиво проходятся по чуть влажной от поцелуев спине, скользят ими до самых ягодиц, будто делая массаж. — Ты себе представить не можешь, как я этого ждал.       Колени Чонгука разводят сильнее. Ладонь ведёт по внутренней стороне бедра, поглаживая. Кажется, что Тейлор этим движением пытается его расслабить, но Чонгук только сильнее напрягается. Член в трусах дёргается, стоит только подумать, в каком положении он сейчас находится. Он тоже безумно скучал. Постоянно представлял, как окажется с Тейлором лишь вдвоём, за закрытой дверью, скрывшись от всего мира. Там, где можно быть собой.       Можно стесняться, смущаться, краснеть, но знать, что тебя не осудят. Чонгук влюблён в это. Чонгук влюблён в Тейлора и в то, как он себя чувствует рядом с ним. Ни один человек в этом мире не заставляет его ощущать себя настолько счастливым и правильным.       — Я тоже очень скучал, — шепчет он, прижавшись щекой к подушке и вытолкнув из лёгких воздух. Глаза расслабленно прикрываются.       — Больше никаких разлук, — обещает Тейлор и тащит его трусы за резинку вниз, оставляя Чонгука совсем нагим. Ягодицы моментально покрываются такими же мурашками, как и бёдра, и поджимаются. Прохладный воздух старательно облизывает их, контрастируя с тёплыми ладонями.       Поцелуи прокладываются вдоль поясницы, проходятся по ямочкам, доходят до ягодиц, покрывая и их тоже. Чонгук отдаётся ощущениям, изо всех сил стараясь расслабить напряжённое от волнения тела, и это получается у него не очень хорошо. Чем откровеннее поцелуи и касания, тем больше он нервничает и желает получить передышку.       Стоит только Тейлору слегка развести его ягодицы и коснуться губами между ними, ещё даже не приблизившись к очевидной цели, как Чонгук вздрагивает и пытается перевернуться с живота на спину, полыхая при этом щеками так, что мог бы осветить ночную улицу.       — Давай не будем так, — просит он, едва не заикаясь, когда все-таки удаётся развернуться к Тейлору лицом.       — Как? — приподнимает тот брови, будто не понимает.       — Ну, там.       — А где и как будем? — Уголки его губ расползаются в улыбке, но он пытается сохранить серьёзность, что получается из рук вон плохо.       — Так же, как раньше. — Ему хочется зайти дальше, действительно хочется, но он совсем не ощущает себя готовым. Его сковывает страхом от неизвестности и всего нового. Он ничего не может с собой поделать. Но в то же время ему безумно интересно попробовать, и эти две абсолютно противоположные друг другу мысли способны его доконать.       — По старой схеме? Я тебе отсосу, а ты мне подрочишь?       Лицо Чонгука тут же идёт розовыми пятнами.       — Обязательно это так называть? — толкает он его в плечо.       — А как мне это называть? — смеётся Тейлор.       — Не так смущающе! — Чонгук подтягивает к себе ноги и обнимает колени, прикрываясь.       — Хорошо. Я сделаю тебе минет, а ты мне помастурбируешь? Так сойдёт?       — Угум, — мычит Чонгук и едва различимо кивает, хотя и не видит никакой разницы между этим и сказанным ранее. Тейлор притягивает его к себе, обхватив ладонями его лицо, и успокаивающе целует. — А у тебя же раньше было с парнями?       — Вроде того, — безразлично пожимает одним плечом. — Ты переживаешь, что я не знаю, что делать?       — Разумеется нет. — Чонгук бросает на него оскорблённый взгляд. Он бы и не подумал сомневаться в Тейлоре. И он знает, что у того уже есть кое-какой опыт, в отличие от него самого. — Я просто переживаю. Не из-за тебя, а из-за себя.       — Мы сейчас говорим об анальном сексе?       Чонгук, сглотнув, кивает и отводит в сторону глаза.       — Слушай. — Тейлор придвигается ещё ближе, беря его ладони в свои. — Мы же никуда не торопимся. Я знаю, что ты нервничаешь. Мы можем говорить об этом, если тебя это успокоит. И заниматься пока другими вещами. Не волнуйся, ладно?       — Я постараюсь, — обещает он.       — Теперь можем продолжить?       — А сколько времени?       Тейлор вскидывает левую ладонь, мельком глянув на наручные часы:       — Нам хватит.       — Тогда… давай сегодня наоборот, — снизив голос до шёпота говорит Чонгук.       — Что ты имеешь в виду? — ладонь Тейлора ложится на его голое колено и оглаживает.       — Поменяемся местами. Я хочу… попробовать, — выдавливает из себя он.       Тейлор несколько секунд молчит, смотря на него, в то время как в его голове, видимо, крутятся шестерёнки, вставая на свои места, пока в глазах не появляется просветление.       — Я только за, — начинает светиться он.       Ладони Тейлора оказываются под его коленями и заставляют Чонгука снова раскрыться перед ним, не стесняться своего обнажённого тела. Он нависает сверху и целует, а после переворачивает их, и Чонгук оказывается сидящим на его бёдрах. На Тейлоре всё ещё джинсы с расстёгнутым болтающимся ремнём. Он видит, что Чонгук смотрит именно туда.       — Разденешь меня?       От одного простого вопроса у Чонгука сводит внутренности предвкушением. Иногда ему всё ещё сложно поверить, что этот парень — его. Что он может его целовать и гладить, трогать, может раздевать. Может доводить его до оргазма, деля с ним влажные простыни. Он сходит с ума от осознания, что Тейлор целиком принадлежит ему. И что это взаимно.       Чонгуку хочется сделать ему так же приятно. Хочется увидеть его лицо, когда Чонгук сделает ему хорошо. Он подрагивающими от волнения пальцами прикасается к прохладной пуговице на его джинсах и продевает её через петлю. Следом короткая молния под его пальцами разъезжается, и вот он уже может потянуть джинсы вниз, чтобы оставить на бойфренде только трусы, которые тоже на нём не задержатся. Тейлор наблюдает за ним внимательно, и Чонгук ощущает какой-то необъяснимый трепет от мысли, что он увидит всё. Всё, что Чонгук захочет попробовать.       Тейлор остаётся в одном белье. Чонгук кладёт ладони на его бёдра и на пробу оглаживает. Они твёрдые, он чувствует крепкие мышцы под пальцами. Тейлор гораздо спортивнее, чем он, и это ощущается. Ему это нравится. Продолжая гладить, Чонгук прикасается губами к коже под его пупком, там, где проходит дорожка коротких тёмных волосков. Он касается попеременно губами и языком, ощущая чуть солоноватый вкус кожи. Она пахнет мылом и им самим, и это тоже ему нравится.       Дыхание Тейлора становится глубже. Он не отрывает от него своего взгляда, а Чонгук долго не осмеливается снять с него последний предмет одежды, хоть и знает, что именно этого он от него и ждет. Чонгук целует низ живота, вздымающийся от дыхания, касается губами тазовых косточек и даже бёдер, бесконтрольно нервничая от одной мысли, что ему предстоит раздеть своего парня полностью. Он уже не раз видел его обнажённым, но ещё ни разу не собирался при этом взять в рот его член. Это будоражит.       Он набирается смелости спустя долгие минуты поцелуев, когда уже достаточно изучил чужое тело пальцами, подцепляет его трусы и снимает не без помощи самого Тейлора, приподнявшего бёдра. Член твёрдый и возбуждённый оказывается перед лицом Чонгука. Губы от волнения высыхают, так же, как и горло. Он недолго разглядывает его: член Тейлора достаточно длинный, не очень толстый и немного изогнутый, с гладкой розовой головкой, блестящей от капельки смазки. Это выглядит эстетично и не вызывает в Чонгуке ничего, кроме желания прикоснуться языком. Кажется, он начинает понимать Тейлора, которому нравится это делать.       Он не торопит. Молча ждёт, когда Чонгук решится сам, и наблюдает из-под полуприкрытых ресниц. Одна его рука лежит под головой, а вторая на животе, почти там, где его касается собственный член. И Чонгук думает, что Тейлор, лежащий перед ним вот так — самое потрясающе сексуальное, что он видел. Губы покалывает от желания попробовать уже наконец хоть что-нибудь, и он подаётся вперёд, касаясь ими тонкой горячей кожи ствола. Он идёт маленькими сухими поцелуями от мошонки к головке, пока не доходит до самого конца. Затем обхватывает полностью возбудившийся член ладонью у основания и смотрит на головку. Она раскраснелась и стала ещё более влажной, и Чонгук прикрывает глаза, касаясь ею своих губ и пытаясь привыкнуть к ощущениям. С губ Тейлора срывается тихий вздох. Чонгук проводит головкой по губам несколько раз, вспоминая, как это делал с ним сам Тейлор.       — Пожалуйста, говори, всё ли я делаю правильно, — смущаясь, просит он, и кладёт головку себе на язык. Она тяжёлая, твёрдая, но гладкая, и Чонгук прикрывает рот, оставляя в нём только самый кончик члена Тейлора. Язык проходится по уздечке, осторожно её поглаживая. Чонгуку нравится, когда так делает Тейлор, и он пытается повторить, надеясь, что ему понравится тоже.       — Ты всё делаешь идеально, — шумно выдыхает он и запускает пальцы в его волосы, принимаясь гладить по голове. — Продолжай.       Чонгук делает первое поступательное движение, заставив гладкую головку скользнуть по его языку и обратно, совсем не глубоко. Не так, как это проделывал прежде для него Тейлор. Он обводит её во рту языком по кругу, стараясь не зацепить зубами, затем снова отстраняется, но не выпускает изо рта — принимается водить по ней мокрыми губами. Она хорошо скользит, и в какой-то момент ему даже кажется, что он неплохо справляется, и начинает посасывать усерднее, двигая ладонью по стволу. Рука Тейлора в его волосах и сбившееся дыхание возносят самооценку и вовсе на вершину. Ему начинает впрямь нравиться то, что он делает. Ощущение крупной нежной головки во рту, расслабленное распластанное тело любимого человека под ним, крепость его бёдер, на которые он опирается, и терпкость смазки на языке.       Он играется с ним долго, получая удовольствие от процесса. Ни разу не углубляется, но Тейлору нравится и без того, и он говорит ему об этом. Иногда направляет, прося приласкать яички или уделить внимание месту под ними. Чонгук беспрекословно слушается. Наслаждается негромкими стонами и напрягающимися мышцами.       В какой-то момент Тейлор его отвлекает от своего члена и подтягивает вверх, вынуждая прекратить занятие, которым он успел увлечься. Он укладывает Чонгука на подушки и долго упоённо целует. Его ладонь обхватывает их члены, несколько раз проходится по ним, но не заканчивает этим. Чонгук думал, что Тейлор снова доведёт их до разрядки своей рукой, но вместо этого он раздвигает его бедра и ложится между ними, принимаясь имитировать фрикции. Они трутся друг о друга, отчего у Чонгука начинает кружиться голова — так много эмоций он испытывает, когда Тейлор делает вид, будто толкается в него, но на самом деле лишь проезжается по его члену своим.       Чонгук обнимает его за шею, пытаясь целовать, пока изо рта вылетают стоны. Тейлор двигается быстрее, доводя до исступления, от которого Чонгук кончает, не сдерживаясь. Тейлор, подавшись немного назад, доводит себя несколькими движениями по члену рукой и пачкает живот Чонгука своей спермой. Затем он валится на него сверху, укладываясь щекой на грудь, и пытается отдышаться.       — Это было круто, — сбивчиво говорит он и касается кожи на груди Чонгука губами. — Спасибо. Ты самый лучший.       — Правда? — зардевшись, спрашивает он. Тейлор так и лежит между его разведённых ног, их животы выпачканы, члены зажаты между тел, и нет никакого желания друг от друга отлипнуть. Пожалуй, это — самая грязная вещь, происходившая в жизни Чонгука на этот момент.       — Да, Чонгук. Мне с тобой хорошо, — снова поцелуй. — Я люблю тебя. Очень.       Лицо Чонгука озаряет усталая улыбка:       — А я тебя. Люблю. Очень.

***

      Чонгук разлепляет глаза в полумраке и ощупывает постель рядом с собой, не находя в ней Тейлора. Снизу слышатся голоса. Он привстаёт и ищет глазами часы, в панике думая, что всё проспал и никто его не разбудил. Найденные часы показывают без десяти шесть.       Спустив голые ступни на холодный пол, он хватает валяющиеся рядом с кроватью трусы и натягивает их на себя, обнаруживая, что его живот чист. Похоже, Тейлор обтёр его, пока он спал.       — Что, потрахались и дрыхните? — раздаётся голос Сокджина с первого этажа.       — Завали, — негромко смеётся Тейлор.       Чонгук, заалев до корней волос, ищет по комнате свою одежду, а найдя, быстро натягивает её на себя — даже подумать страшно, если друзья и впрямь решат, что они здесь занимались чем-то таким. Ужасно неловко.       Он на минуту заглядывает в ванную и приглаживает растрепавшиеся волосы, хоть это и мало чем ему помогает. Он всё равно выглядит так, будто толком не успел продрать глаза. Как вообще он умудрился так вырубиться? Последнее, что он помнит — как они признавались друг другу в любви, а после лениво целовались. И он точно помнит, что собирался привести в порядок себя и их комнату перед приездом друзей. Теперь уже поздно.       Сунув ноги в кеды, он спускается вниз, перепрыгивая через ступеньку.       — Выспался? — усмешкой встречает его Джин.       — Ага, — старается не покраснеть он. — А где остальные?       Чонгук находит взглядом помимо Сокджина и Тейлора только Хосока и Чимина — те составляют привезённый алкоголь в холодильник.       — У них же типа двойное свидание сегодня. Ну, у Юнги и Намджуна с девчонками, — откликается Чимин и захлопывает дверцу холодильника. — Сказали, что постараются не опаздывать.       — А как твоё свидание? — интересуется у него Тейлор.       — Какое? — моментально включает дурачка Чимин.       — Ой, не прикидывайся. — Сокджин усмехается, усаживается за кухонный стол напротив него и подпирает подбородок. — Все уже давным-давно поняли, что у тебя с Даниэль мутки. Так что давай, не ерепенься и выкладывай.       — Нам всем ужасно интересно узнать подробности, — кивает Тейлор. — А то ходишь весь такой счастливый и загадочный, а нам не говоришь.       — Да что выкладывать? — Он прижимаемся спиной к стене, спрятав сзади руки и потупив взгляд.       — Смотрите, лучшим друзьям ничего не хочет рассказывать! — возмущается Хосок.       — Ну, мы встречаемся, — мямлит Чимин в ответ. — Не так давно. У нас было только два свидания, на самом деле, из-за того что я был наказан большую часть месяца.       — Поздравляю! — искренне радуется за него Чонгук. — Даниэль действительно милая.       — Да. — Чимин стеснительно улыбается. — Спасибо.       — Вот и вырос наш малыш! — издевается Сокджин, вытирая с щёк воображаемые слёзы. — Не сегодня-завтра узнаем, что он и вовсе больше не девственник.       — Ой, иди нахрен. — Чимин закатывает глаза и толкает Джина, из-за чего тот со смехом откидывается на спинку стула.       Чонгук с Тейлором, переглянувшись, тоже смеются.       Юнги и Намджун приезжают немногим позже, притащив с собой несколько больших коробок с пиццей. У ребят к тому моменту в гостиной уже всё готово для посиделок: на столике стоят стаканы, нарезанный лайм, закуски, а под ним — пиво и текила. Диван устелен пледом, а по другую сторону от столика накиданы подушки, чтобы всем было удобно сидеть.       — А Соми где? — спрашивает Чонгук, закрывая за подъехавшими парнями дверь и не обнаружив с ними подругу.       — Не захотела ехать. — Юнги пожимает плечами. — Она гуляла с компанией Блейка, я её встретил только когда сюда выезжал. Сказала, что дома останется.       — Без неё не то. — Чонгук грустнеет.       Собраться спустя столько времени и не досчитаться одного — совсем не то, чего он хотел. Юнги на это хмыкает, мол, «ничего не могу поделать». Чонгук плетётся в гостиную и плюхается на подушки возле стола, сканируя взглядом бутылки с алкоголем и решая, что будет пить сегодня. Остальные рассаживаются вокруг, открывают первую коробку с пиццей и ставят её по центру. Они оживлённо обсуждают прошедшие недели, за которые виделись редко, и встречи эти были совсем непродолжительными. Чонгук жуёт кусок пиццы, запивает пивом и слушает, откинувшись спиной на грудь Тейлора. Тот уселся позади него и принимает активное участие в болтовне, держа при этом ладонь на чонгуковом бедре, иногда незаметно ото всех его сжимая.       — Вэймина сегодня видел, — говорит Чимин и закидывает в рот орешки.       — О, —переключает на него внимание Юнги, приподнимая брови.       — Ага. С гипсом на левой руке. Похоже, сломали ему пальцы.       — Это когда Макс его закинул в мусорный контейнер что ли? — припоминает Джин.       — Видимо. — Чимин кивает. — Чонгука достать не вышло, так он на Вэймина опять перекинулся. Ублюдок. А тот и терпит. Честно, на его месте я бы уже всех на уши поднял, чтобы эти придурки знали, с кем связываются. А этот как тряпка, ну ей-богу.       — Что делать будем с ним? — спрашивает Тейлор. Чонгук всей спиной напрягается. — С первого раза он, кажется, не понимает.       — Ничего мы не будем делать, — резче, чем следовало, отвечает ему Юнги. — Мы уже сделали, достаточно. С остальным пусть разбирается школьная администрация. Я хочу спокойно выпуститься и поступить со спортивной стипендией в универ. Не собираюсь тратить своё время на этих выродков. Есть дела поважнее.       — Поддерживаю, — соглашается с ним Чонгук. Он категорически против, чтобы кто-то из них снова влезал в разборки с Максом. Особенно Тейлор. Он уже и так на не самом хорошем счету у учителей и директора — ещё пара выходок, и всё дойдет вовсе до перехода на домашнее обучение или отчисление. Ему эти конфликты совершенно ни к чему. Чонгук просто хочет, чтобы Макс отвалил от них всех раз и навсегда. И, судя по тому, что тот после возвращения в школу к ним больше не лезет, его мечты вполне могут стать реальностью.       — Если он ещё раз полезет к Чонгуку, я его закопаю живьём, и срать на спортивную стипендию. — Намджун опрокидывает в себя стопку текилы, закусывая её лаймом.       — Поддерживаю! — передразнивает Тейлор Чонгука.       — Когда полезет, тогда и будем решать. А пока что я тоже голосую за то, чтобы послать этих гандонов к чёртовой матери. Я не собираюсь тратить на это последние школьные месяцы. Сколько их осталось? Всего ничего! — Джин, сидя рядом с Намджуном на диване, тянется за следующим куском пиццы.       — Между прочим, все претенденты на короля и королеву бала уже определены, — ухмыляется Чимин. — Скоро вывесим ящики для голосования.       — Надеюсь Мэл не вбросила наши с ней кандидатуры? — бурчит Юнги.       — Самая первая, — смеётся Чимин. — Вручила мне лично в руки.       — Великолепно. Я не хочу второй раз надевать эту идиотскую корону. Что за посмешище. Подтасуй если что результат, ладно?       — А по-моему в прошлом году вы выглядели очень миленько, — говорит Джин.       — Да, пока она не… — Юнги осекается.       Все переглядываются, но никто ничего вслух не произносит. Чонгук проходится по друзьям взглядом, догадываясь, что всё дело в расставании, которое произошло по вине Мэл.       — Так или иначе, в этом году у тебя сильные соперники. — Чимин усмехается, разряжая накалённый воздух. — Намджун, Хосок, Блейк, Тейлор, Сокджин.       — Серьёзно? — Тейлор выгибает бровь. — Кто вбросил мою кандидатуру?       — Да откуда же я знаю? Кто-то да вбросил. Я не слежу за всеми.       Между парнями начинается наисерьёзнейший спор, у кого больше шансов стать королем выпускного бала — у Юнги, Намджуна, Хосока или Блейка. Сокджин с Тейлором возмущаются со смехом, почему их списали со счетов ещё до начала голосования, Юнги уже заранее готов продать корону любому желающему, лишь бы не выходить на сцену, а Чонгук смеётся с Чимина, обещающего отдать короны лесбиянкам из группы поддержки, чтобы никому не было обидно.       — Я съезжу за Соми, — говорит внезапно Хосок и поднимается с пола.       Ребята замолкают, переключая взгляды на него. Чонгук только сейчас замечает, что всё это время Хосок ничего не пил, не ел и не участвовал в разговоре с того момента, как Юнги приехал без Соми.       — Не поздно? — интересуется Чимин.       — Да вроде ещё нет. — Хосок смотрит на часы, показывающие семь часов вечера. — В начале одиннадцатого, думаю, уже вернёмся.       — Если Соми поедет, — вставляет своё слово Юнги.       — Да. Если поедет, — соглашается Хосок, уходя.       Чонгук провожает его взглядом, искренне надеясь, что Хосок и правда уговорит её приехать к ним. Он, безусловно, понимает, почему Соми не приехала сегодня, учитывая, чем в последний раз закончился для неё подобный вечер. Но также он хочет, чтобы они уже положили этому конец. Тем более, что всё уже и так движется в лучшую сторону — это он точно знает. Да и все уже, наверное, замечают.       Его затылка касаются губы Тейлора, отвлекая. Ладонь пробирается под его футболку, ложась на живот.       — Чего ты? — шёпотом спрашивает Чонгук, повернув к нему голову.       — Ничего, — улыбается. — Просто. — Ладонь слегка поглаживает самый низ его живота, отчего он невольно напрягается.       — Ребята тут, — напоминает.       — Они не смотрят. — Он оставляет поцелуй на задней поверхности его шеи.       — Не надо. — Чонгук ёжится, ощущая себя как под лупой.       — Я ничего не делаю.       Он вытаскивает его руку из-под своей футболки, и Тейлор кладёт её обратно на его бедро, снова погладив.       Пока ждут возвращения Хосока с Соми, ребята неспешно потягивают пиво. Намджун единственный, кто начал сразу с текилы, но выпил немного, лишь пару-тройку шотов, и стал ещё разговорчивее и веселее. Обсуждения на протяжении вечера в основном крутятся вокруг выпускного. Чимин из них единственный состоит в школьном совете и знает о выпускном чуточку больше остальных, и они заваливают его вопросами, выпытывая, какую тему для бала выбрали в этом году и кто из учителей будет мониторить зал во время торжества.       Соми присоединяется к ним в самый разгар вечера, когда большая часть пива уже выпита и всем стало вдвойне веселее. У Хосока явно настроения тоже прибавилось, хотя он, как заметил Чонгук, к алкоголю так и не притронулся даже по возвращении. И марихуаны в его пальцах нет. Только выходит пару раз с Тейлором на веранду, покурить его обычные «Лаки Страйк». Их нет подолгу — о чём-то разговаривают. Соми выглядит отдохнувшей и счастливой, совсем не такой, как предыдущие месяцы, когда у Чонгука сердце сжималось от её вида и от одной только мысли о том, что она переживает внутри себя. Он её не расспрашивает, но видит, что у них с Хосоком что-то да сдвинулось с мёртвой точки. И ему очень интересно узнать хоть что-нибудь, но он будет тактично молчать до тех пор, пока она сама ему не расскажет. Сейчас ему достаточно и того, что её глаза больше не покрасневшие и не припухшие большую часть времени. И она улыбается, искренне.       — Кстати, кто-нибудь будет бронировать отель на ночь после выпускного? — спрашивает Сокджин, поиграв бровями.       — А ты с какой целью интересуешься? — ухмыляется Юнги.       — Уж явно не чтобы узнать твои планы на ночь, — язвит ему в ответ Джин.       — Я забронирую, если мы с Мэл не разбежимся к тому моменту.       — Я забронировал в Беверли Хилтон, — говорит Тейлор, рука которого опять ползёт под футболку Чонгука.       Ребята дружно начинают громко гудеть и свистеть, глядя на их парочку.       У Чонгука от стыда начинает в горле першить. Он ловит взгляд старшего брата и желает слиться со стеной, стать прозрачным и незаметным. И он впервые слышит о номере в отеле на выпускную ночь.       — Ну всё, всё, — смеётся Тейлор и жестом просит друзей успокоиться. — Мы уже поняли, что вы все очень за нас рады.       — Да уж, всё с вами ясно, — машет на них рукой Чимин, вызывая ещё больше смеха у остальных.       — Кстати, Чимин, по традиции ты должен попрощаться с девственностью в ночь выпускного, — щёлкает пальцами Юнги. — Признайся, ты же именно для этого себя хранишь?       — Ага, именно так. Свечку подержишь? — возводит к потолку глаза Чимин.       — Не, дружище. Боюсь, я сам буду занят.       Пока все потешаются над очередной перепалкой, в которой обсуждают интимную жизнь Чимина, Тейлор прижимается губами к шее Чонгука, в очередной раз выводя его из равновесия. Он воровато бросает взгляд на друзей и пытается отстраниться, оторвать от себя своего парня, но тот только покрепче перехватывает его со спины, не давая вырваться.       — Вы, может, в спальню уже поднимитесь, а? — возникает Юнги, глядя на них.       — Здесь стены тонкие, — подмечает Джин.       — А ты-то откуда знаешь? — Чимин прищуривается.       Сокджин загадочно пожимает плечами, улыбаясь, и поднимается с дивана:       — Пойду ещё пиццы разогрею.       Он удаляется, а Намджун машет почти опустевшей бутылкой текилы.       — У нас ещё есть? — спрашивает он.       — Да, я вторую в холодильник ставил, — отвечает Хосок.       — Схожу тогда за второй. — Намджун уходит следом на кухню, спрашивая, нужно ли кому ещё чего-нибудь принести, но никто не отзывается.       Тейлор продолжает атаковывать смущающегося и краснеющего Чонгука руками и поцелуями — вроде бы невинными, но от них Чонгуку охота немедленно провалиться под землю, лишь бы этого не видели их друзья. Зато Тейлора абсолютно ничего не смущает, и он продолжает гладить его бёдра, забираться руками под одежду, щипать за бока и кусать в шею. Когда Чонгуку надоедают нападки бойфренда, он подрывается на ноги и бормочет, что принесёт ещё пива с кухни. Тейлор провожает его довольным влюблённым взглядом.       — Захвати мне ещё колу! — просит Соми и сёрпает трубочкой в стеклянной бутылке кока-колы. Чонгук кивает, показывая ей пальцами «окей».       Он идёт на кухню, вспоминая, сколько ещё бутылок пива у них осталось. Обычно они пьют более крепкий алкоголь, но сегодня почему-то почти все предпочли пиво. Может, никто не захотел напиваться, учитывая, какими последствиями завершилась их прошлая попойка, а может просто настроение было не то. Хотелось больше говорить, нежели глушить алкоголь, поэтому пиво расходилось по рукам только так.       Не дойдя до кухни пару шагов, Чонгук замирает и прислушивается, думая, что ему показалось. Рука остаётся застывшей в воздухе, так и не дотянувшись до ручки двери, небрежно приоткрытой на один несчастный сантиметр — невозможно что-либо рассмотреть. Но из-за этой самой двери отчётливо слышны звуки поцелуев. По спине Чонгука проходит холод, а губы ошарашенно приоткрываются.       — И сколько ещё поцелуев тебе нужно, чтобы разобраться со своей ориентацией? — раздаётся приглушенный голос Сокджина, когда звуки поцелуев стихают.       Чонгук отшатывается от двери, как от прокажённой. Он пятится назад, стараясь не наделать много шума и не выдать себя. В ушах кровь шумит не хуже, чем прибой.       — А пиво где? — интересуется Тейлор, когда Чонгук снова усаживается между его ног.       — Расхотелось, — хрипло отвечает он.

***

      Позже, уже глубокой ночью, когда запасы алкоголя опустошены, а все темы для разговоров обсуждены, они понемногу расходятся по комнатам, собираясь лечь спать.       Дверь одной из комнат закрывается за Сокджином и Намджуном, вызывая у Чонгука целый вихрь чувств. Он в полнейшем смятении смотрит на закрытую дверь ещё несколько секунд, держа в руках свёрнутое одеяло, прежде чем пойти с ним вниз.       — Я принёс ещё одеяло. Здесь прохладно ночью, — говорит Чонгук Соми, сидящей на софе в гостиной вместе с Хосоком, который обнимает её за плечи.       — Спасибо, — улыбается она ему в ответ.       Чонгук кивает, стараясь не смотреть на парочку, и спешит уйти, чтобы оставить их снова вдвоём. В их компании что-то происходит, кардинально меняется, и он честно не знает, что обо всём этом думать. Но изменения — это ведь не плохо?       — Ты чего такой? — интересуется Тейлор, когда он возвращается в комнату с их развороченной постелью, которую никто не удосужился заправить.       — Тебе не кажется, что всё стало по-другому?       Чонгук снимает футболку и джинсы и забирается под одеяло.       — Что именно?       — Всё. Ребята, атмосфера в компании.       Тейлор задумывается, пока стягивает с себя одежду и ныряет к Чонгуку, сразу притягивая его к себе в объятья.       — Возможно, мы все стали ближе?       — Куда уж ближе, — ворчит Чонгук, думая о старшем брате и его неподдающихся объяснению отношениях с Сокджином.       — Но возможно всё изменилось тогда, когда к нам присоединились вы. — Тейлор наклоняется и захватывает его нижнюю губу своими губами, пока ладонью ведёт по бедру в направлении ягодиц Чонгука. — Я тебе уже говорил, что люблю тебя?       — Что-то припоминаю, — шепчет в ответ он, обнимая Тейлора за шею.

***

      Лениво жуя блинчик с кимчи, Чонгук за завтраком без энтузиазма слушает разговоры родителей о работе, переводя взгляды с мамы на отца и обратно. У них сегодня рабочая суббота, и он ждёт не дождётся, когда они отправятся в научный центр, а за ним приедет Тейлор. Намджун к тому времени должен уехать на тренировку по баскетболу, а Чонгук планирует провести время с Тейлором наедине. Они хотят целый день пробыть в домике, может быть, даже устроить очередной пикник на побережье. Начало весны радует погодой, и Чонгук ощущает себя как никогда влюблённым в жизнь.       — У вас что нового в школе? — интересуется отец, и Чонгук только тогда включается в разговор.       — Да вроде бы ничего, — пожимает он плечами. — В понедельник скажут результаты контрольной по алгебре. Думаю, у меня хороший балл. Там были несложные задания.       — С понедельника в школе ещё начинается неделя просвещения по вопросам ВИЧ и СПИДа, — вспоминает Намджун.       — Это ещё зачем? — отец застывает, не донеся палочки до рта и уставившись на старшего сына.       — Ну, там лекции какие-то будут, врач придёт вроде для беседы. Мы пока особо не в курсе, что у них там за программа.       — Я не понял, для чего вообще школьникам рассказывать о ВИЧ и СПИДе? — Черты лица отца заостряются. — В школе закончились темы и больше нечему вас учить?       — Наверное, чтобы рассказать о проблеме и объяснить, как её можно избежать? — предполагает Намджун, глядя отцу в глаза.       — СПИДом болеют геи, наркоманы и проститутки. Каким образом что-либо из перечисленного относится к вам?       Чонгук сталкивается взглядом с братом и весь скукоживается, будто пытаясь исчезнуть из-за стола. Подать голос и встать на сторону Намджуна он не решается.       — Чёрте что происходит в этих американских школах, — говорит отец уже больше их маме, что им самим.       — Брось, — откликается она, погладив его ладонь. — Может, детям действительно расскажут что-то полезное. Даже если болеют геи, проститутки и наркоманы, это может быть поучительным для всех.       Чонгук уверен, что после слова «геи» не слышал больше вообще ничего. Пульс застучал в висках как сумасшедший, будто Чонгука прямо сейчас сдадут родителям с потрохами. Намджун поглядывает на него. Видимо, у него уже на лбу проявился весь дискомфорт от разговора. Он чувствует сердцебиение у себя буквально в горле.       До конца завтрака у него больше не возникает и малейшего желания раскрыть рот и сказать хоть что-нибудь. К счастью, разговор перетекает в сторону выпускных экзаменов Намджуна и поступления в университет, поэтому никто не обращает на отмалчивающегося Чонгука внимания.       Сразу после Намджун прощается и уезжает на тренировку, обещая вернуться поздно, потому что вечером у него встреча с Грейс. Мама в сотый раз спрашивает напоследок, когда он их уже познакомит, а Намджун по привычке отмахивается. Отмахиваться — это то, что у Намджуна получается в последнее время лучше всего. А ещё мастерски избегать разговоров. У Чонгука так и не было возможности поговорить с ним о Джине, и брат всем своим видом показывал, что вообще не настроен на беседы.       До приезда Тейлора остаётся всего полчаса, а Чонгук уже как на иголках, не находит себе места, желая поскорее уехать. Родители как назло слишком долго копошатся, собираясь на работу.       — Чонгук, — зовёт с порога отец. — Принеси из кабинета синюю папку с документами, пожалуйста.       — Из сейфа?       — Да, она там сверху лежит, не ошибёшься.       Чонгук плетётся в кабинет отца, уже отсчитывая минуты до их ухода. Мама в ванной подправляет макияж, что-то негромко напевая по-корейски.       На сейфе, в котором хранятся в основном все документы их семьи, Чонгук безошибочно с первого раза вводит пароль — дата свадьбы родителей, только наоборот, на корейский манер. Тяжёлая дверца, щёлкнув, поддаётся, и он сразу натыкается взглядом на нужную папку синего цвета — что-то по работе отца, что-то важное. Ухватив её пальцами, он уже хочет захлопнуть сейф и запаролить его снова, но взгляд приковывает кое-что другое. Сердце Чонгука пропускает удар.       На полке лежит пистолет. Чонгук нервно сглатывает, что с трудом выходит из-за высохшего от волнения горла. Он пялится на ствол долгую минуту, в то время как в голове шквал не самых позитивных мыслей, но и одновременно пусто. Что это значит? Откуда это в сейфе отца? Оно принадлежит ему? Как оно вообще здесь оказалось? Он как заворожённый смотрит на пистолет и пытается осознать, что ему не мерещится. В его доме оружие.       По спине ползёт липкий пот. В памяти вдруг всплывают все разговоры с Тейлором о его отце, все его рассказы, и Чонгука начинает невольно потряхивать.       — Чонгук, ну где ты там? Нашёл папку?       На зов отца он выходит из охватившего его оцепенения и подрагивающими пальцами закрывает сейф, на автомате выставляя на нем пароль. Тело не слушается. Чонгук идёт к отцу, сжимая папку в пальцах так сильно, что они белеют. Но хотя бы не дрожат, выдавая его состояние.       — До вечера. — Папа забирает документы из его рук, треплет его по волосам ладонью и выходит из дома.       — Ты никуда не собираешься? — Мама, спустившись со второго этажа, надевает лодочки на невысоком каблуке. — Чонгук?       — А?       — Ты дома будешь? О чём задумался?       — А, нет, я пойду погуляю немного, — отрешённо отвечает он маме.       — Не забудь включить рисоварку вечером. — Она чмокает его в щёку, стирает пальцем отпечатавшуюся на коже помаду и уходит следом за отцом.       Дверь захлопывается перед носом Чонгука, а он даже не в силах пошевелиться. Так и стоит, пялясь в никуда перед собой, и пытается переварить. В какой-то момент ему кажется, что он всё-таки выдумал себе всё это. И тогда он идёт снова к отцу в кабинет, вводит пароль на сейфе, открывает его и смотрит. Но пистолет всё ещё на месте. Не выдуманный, а настоящий, блестит холодностью металла и пугает Чонгука до сжимающихся внутренностей. Под рёбрами что-то болезненно ноет.       Во дворе сигналит машина. Должно быть, Тейлор уже здесь. Он снова захлопывает дверцу, вводит пароль и, опустив плечи, идёт на выход. Настроение хуже некуда. Ехать и вовсе никуда больше не хочется. И Тейлор замечает его поникшее лицо сразу же, как только он усаживается на переднее пассажирское сиденье его мустанга. Он тянется за поцелуем, и Чонгук отвечает, но совершенно отстранённо, ничего не чувствуя. Все мысли крутятся вокруг найденного оружия, которому он не может найти объяснения. И это пугает его. В груди неспокойно.       — Всё в порядке? — Тейлор гладит его по щеке, заглядывая в глаза.       — Да, — кивает он.       — Едем?       Снова кивок. Тейлор ещё несколько секунд разглядывает его, словно ни на каплю ему не поверив, и только потом заводит мотор.       Большую часть дороги, а это не меньше полутора часов, Чонгук молчит. Смотрит в окно за мелькающими пальмами и кустами, проезжающими автомобилями и пестрящими вывесками, кусает тонкую кожицу на сухой нижней губе и прокручивает в голове разговор с Тейлором, тот самый, когда он рассказал Чонгуку об отце, когда плакал и лежал на его груди в разбитых чувствах. Он думает об этом бесконечно долго. Он не говорил об этом Тейлору, но у него ещё долго в ушах звенел его подавленный голос, этот ужасный рассказ, от которого у Чонгука по сей день волосы шевелятся. Он вспоминал обо всём этом каждый день, прокручивал в голове перед сном, а воображение подкидывало ему картинки, от которых он отчаянно пытался избавиться. Вот и теперь он возвращается к этим тяжёлым мыслям, и даже утренний разговор с родителями отходит на второй план. Случилось кое-что посерьёзнее.       — Может, скажешь уже наконец, что случилось? Я начинаю записывать на свой счёт. — Они идут от дороги к домику, держась за руки. Чонгук смотрит под ноги, стараясь не зацепиться за корни деревьев.       — Ты не при чём. — Чонгук расстроенно вздыхает.       — Тогда кто при чём?       Немного подумав, он отвечает:       — Отец, наверное.       — Что произошло?       — Пока ничего, — уклончиво говорит Чонгук.       — Мне придётся тебя пытать, видимо. — Тейлор шарит над дверью ладонью, находит ключ и вставляет его в замочную скважину. Прокрутив его на два оборота, он толкает дверь и запускает их внутрь домика.       — Я нашёл в доме оружие, — выдавливает из себя Чонгук, остановившись в прихожей и откинувшись спиной на закрывшуюся за ними дверь. Руки сцепляются на пояснице, глаза смотрят в деревянный пол.       — Какое? — приподнимает брови.       — Пистолет.       — Ну и? — не понимает Тейлор.       — В смысле «ну и»? — Чонгук резко вскидывает голову и уставляется на него.       — В чём проблема, я не совсем понял.       — Ты издеваешься? У меня дома оружие! У отца есть пистолет! Что, если он… тоже…       Тейлор вешает на крючок в прихожей кожанку, берёт Чонгука за руку и тянет на себя.       — Иди сюда.       Он ведёт его в гостиную, где плюхается на софу и усаживает Чонгука к себе на колени.       — Чонгук, — снисходительно вздыхает он. — Вы уже не в Корее, понимаешь?       — Не понимаю, — сдвигает к переносице брови Чонгук.       — Приобретать огнестрельное оружие и владеть им — это право каждого американца. Про вторую поправку к конституции же ты знаешь?       — Вторую поправку?       — Билль о правах?       — Что ты хочешь этим сказать?       — Чем ты занимаешься на уроках истории, а? — усмехается он, смахнув чёлку с его лба на бок. — «Бог создал людей большими и маленькими, сильными и слабыми, а Сэм Кольт уравнял их права» — слышал когда-нибудь такое выражение?       — Нет. — Чонгук качает головой.       — Оно как раз об этом. Согласно второй поправке, любой американец имеет право на оружие.       — Но это же бред. Выходит, кто угодно может взять и воспользоваться оружием? Убить другого человека? Что это за поправка такая идиотская?       — Ты не так всё истолковываешь, Чонгук. Речь о том, что любой имеет право на оружие, чтобы суметь себя защитить. Речь об обороне, самозащите. Не об убийствах.       — И что, все американцы с этим согласны? — ворчит Чонгук.       — Подавляющее большинство, — утверждает Тейлор. — Поэтому выбрось из головы все глупости, которые ты успел себе придумать, ладно? Ни с чем твой отец не связался. Это просто пистолет. Обыкновенная формальность, которая не должна тебя беспокоить.       — И у твоей семьи тоже есть?       — Иди сюда. — Тейлор переплетает свои пальцы с его и тянет за собой в сторону кабинета.       Там он ищет что-то в верхнем ящике стола, что-то оказывается ключом, и им он открывает самый нижний ящик. Выдвинув его достаточно хорошо, чтобы Чонгуку было видно содержимое — пистолет и упаковку патронов, — Тейлор поворачивается к нему.       — Видишь, ничего особенного. Просто пистолет. Он есть в каждом доме. Или ружьё, или что-то другое. Тебе не нужно бояться. Хочешь, постреляем по банкам в лесу? Научу тебя держать его в руках.       — Зачем? — Он хмурится.       — Чтобы ты не боялся. — Тейлор подходит к Чонгуку ближе, обхватывает ладонями его лицо и звонко чмокает в губы. — Ну же, Гук. Улыбнись. Всё в порядке. Ничего не произошло.       — Мне всё равно не по себе. Мне не нравится это.       — Ты подержишь пистолет в руках и поймёшь, что ничего страшного в нём нет, когда умеешь с ним управляться. Полезный навык, между прочим. А стрелять по банкам ещё и весело. — Он улыбается, притягивает Чонгука к себе за талию и засовывает ладони в задние карманы его джинсов. — Давай, Чонгук, я хочу увидеть твою улыбку. У нас впереди целый день, а ты с кислой миной.       Не дождавшись никакой реакции, он сжимает в ладонях его зад через карманы, и Чонгук сдаётся, издав тихий смешок и уткнувшись носом ему в шею.

***

      К среде все разговоры в школе только и крутятся вокруг лекций о ВИЧ-инфекции. Брошюры и листовки раздают волонтёры на каждом этаже, а на уроках включают фильмы-репортажи. У Чонгука от потока информации голова кругом, всё перемешивается в одну кучу. Ощущение, будто целыми днями ему пудрят мозги. Родители продолжают спорить о целесообразности и адекватности подобных уроков среди школьников, а в школе вещают о подстерегающей на каждом углу опасности.       Сам Чонгук большую часть времени пропадает в собственных мыслях и страхах. Его, если честно, во всей этой ситуации больше всего пугает потенциальная близость с Тейлором. Он чувствует, что они уже подошли к той самой черте, когда терпеть и ждать уже ну просто нет ни сил, ни резона. И ему самому до покалывания под кожей хочется зайти дальше, и останавливает только назойливый и подпитываемый родителями и школой страх. Чонгук, наслушавшись страстей о крайне неприятных и опасных инфекциях, именуемых пресловутым «ЗППП», готов падать в обморок при мысли о сексе.       После очередной лекции, на которой им показывали документальный фильм о людях с диагностированным СПИДом, Чонгук сидит с друзьями за столиком в школьном дворе. Пригревает солнце. Ланч только вот совсем в горло не лезет, и он безразлично ковыряется вилкой в тарелке под болтовню друзей, тряся одной ногой. Соми с Сокджином бурно обсуждают объявленную тему выпускного, Юнги и Намджун как обычно о своём — о баскетболе, а Чимин успевает вставить своё слово и там, и там. Хосок ковыряет в своей тарелке точно так же, как и Чонгук, и только Тейлор за обе щеки уплетает свой обед, слушая всех сразу.       — Чего не ешь? — спрашивает он у Чонгука и кивает подбородком на его почти полную тарелку.       — Аппетита нет.       — Ой, после этих фильмов документальных у кого угодно аппетит отобьёт, — комментирует Соми, у которой последний урок был совместным с Чонгуком.       — Говорят, что эту неделю просвещения устроили не просто так. — Чимин на секунду многозначительно приподнимает брови вверх.       — Я тоже слышала, что это из-за того, что у кого-то из старшеклассников обнаружили ВИЧ, — чуть тише говорит Соми.       — Интересно, у кого. — Чимин обводит задумчивым взглядом школьный двор и возвращает его на друзей.       — Я знаю, у кого, — выдавливает Хосок, подавая голос впервые за ланч, чем обращает на себя внимание остальных.       — Ну? — подгоняет Чимин, подавшись корпусом вперёд.       — У Кейси Робертс, — ещё тише говорит он.       За столом на несколько мгновений повисает тишина. Чонгук понятия не имеет, кто такая Кейси, и не может даже примерно вспомнить, как она выглядит и видел ли он её когда-нибудь вообще.       — Подожди, — медленно проговаривает Юнги и откладывает в сторону вилку. — Кейси Робертс, с которой ты трахался всё прошлое лето?       — Она указала меня как одного из своих партнёров, — шепчет Хосок, почти сливаясь цветом со своей белоснежной футболкой. — Мне прислали направление на анализ.       Его взгляд, полный отчаянного сожаления, скользит по друзьям. Пока не останавливается на Соми, смотрящей на него распахнутыми глазами.       Чонгук толком не успевает сложить в своей голове всё воедино, как в следующую секунду Юнги набрасывается на Хосока, первым же ударом разбивая его губу в кровь.