Беверли

      — Может, заказать вам что-нибудь из ресторана? — любезно предлагает мама Хосока.       — Мы пиццу заказали, мам, — откликается сам Хосок.       Они ввосьмером собрались у него дома, чтобы вскрыть ответы, пришедшие из университетов. Сегодняшний день по праву можно назвать днём «икс» — судьбы большинства из них прямо сейчас в этих конвертах. И если не на всю оставшуюся жизнь, то как минимум на ближайшие несколько лет.       В гостиной ощущается нервозность, которую разбавляет только мама Хосока, на которую Чонгук то и дело залипает, забываясь. Он не так часто её видит и всё ещё не может к этому привыкнуть. Обычно они собираются здесь, когда она находится на съёмках или где-нибудь ещё, поэтому он очень удивился, когда та спустилась со второго этажа, чтобы их поприветствовать.       — Опять пицца. Вы едите что-нибудь кроме неё?       — Мам, — протягивает Хосок со вздохом.       — Ну ладно, ладно. Расскажете хоть потом мне, что там в ваших конвертах?       — Конечно, они расскажут, — отвечает Соми, сидящая у Хосока под боком. — И вообще, вам не обязательно куда-то уходить. Оставайтесь с нами!       — О, нет, милая, — смеётся она. — Я лучше вернусь к своим солнечным ваннам, а ваши результаты узнаю потом. Проводите время вместе, пока оно есть.       Она уходит на задний двор к бассейну, прикрывая за собой широкие прозрачные двери. Хосок третий раз за последние пятнадцать минут переводит взгляд на время и нетерпеливо вздыхает. Лежащие на столике письма с печатями университетов так и мозолят всем глаза.       — Если Джин не явится через пять минут, то вскрываем конверты без него, — ворчит он.       — Подождём ещё немного, — просит Чимин. — Мы договаривались сделать это вместе. Без Джина совсем не то.       — Да, но ещё мы договаривались собраться в час. А уже пятнадцать минут второго.       — Зачем вообще было переносить встречу на обед? — Юнги устало вытягивает ноги, сидя на диване, и закидывает руки за голову. — Встретились бы вечером, как и хотели.       — На вечер у всех уже есть планы, — отвечает Соми.       — Да знаю я твои планы. Какой смысл в этих ваших свиданиях, если и так круглосуточно трётесь друг рядом с другом, — кивает он в их с Хосоком сторону.       — Смысл в романтике! Когда ты стал таким бесчувственным? — Она тыкает его пальцем в бок.       — Когда вы двое сошлись.       — Ой, ну начинается. — Тейлор со смешком закатывает глаза. — Пора уже смириться.       — Я ещё в голове не уложил, что сестра выбрала себе в бойфренды такого мерзавца.       — Эй, я могу и оскорбиться, — возмущается Хосок, кидая в Юнги подушку, которую тот ловит и оставляет себе.       — Поверить не могу, что вы друзья. — Соми вздыхает, переведя взгляд со своего парня на старшего брата.       Чонгук расплывается в улыбке, глядя на них троих. Видеть их снова дружными, хоть и продолжающими эти глупые и детские перепалки, ужасно его радует. Пусть они спорят и подкалывают друг друга без конца, но всё это по-доброму, без злости и без обид. Всё возвращается на круги своя, и они все снова близки. В компании вновь тепло, комфортно и очень уютно. Недосказанность ушла, вернулось взаимопонимание. Это греет душу, учитывая, что они проводят последние месяцы вместе перед тем, как ребята отправятся учиться дальше. Они-то и там будут проводить вместе время, особенно, если смогут поступить в один университет, а вот Соми и Чонгук ещё целый год проведут в Беверли-Хиллз. От этой мысли немного накрывает грустью, и Чонгук пытается от неё избавиться, но выходит слабо. И даже Тейлор, на коленях которого он сидит, не способствует улучшению его настроения. Скорее даже наоборот. Ведь Чонгуку придётся остаться здесь и без него тоже. Честно говоря, эта часть пугает его больше остальных, и об этом они ещё не говорили. Все разговоры о будущем они отложили до сегодняшнего дня, когда будут известны результаты их заявок в университеты.       Сокджин влетает ровно в половину второго, по пути уверяя домработницу, что не хочет ни воды, ни кофе, ни сока. Под возмущённые взгляды друзей он впархивает в гостиную.       — Извините, я проспал! — Джин проходит сразу к Намджуну и, не стесняясь, смачно чмокает его в удивлённо приоткрытые губы.       — Эй, ты офонарел что ли?! — шёпотом возмущается Хосок, оборачиваясь на стеклянные двери, ведущие на задний двор. — Мама дома!       — А что это, им можно, — тыкает он в сидящего на бёдрах Тейлора Чонгука, — а нам нет? Какая-то вопиющая дискриминация!       — Про вас мама не в курсе! Да и мы все, вообще-то, не в курсе, так-то. Ничего не хотите сообщить нам?       Шесть пар любопытных взглядов бегают между Намджуном и Сокджином в ожидании, кто первый заговорит и объяснит, что происходит. У Чонгука в голове картинка постепенно начинает складываться: и проспавший Сокджин, и вернувшийся домой под утро брат.       — Я расстался с Грейс позавчера, — подаёт наконец голос Намджун.       — Ого. — Юнги вздёргивает вверх брови.       — Ты расстался с Грейс и?.. — наклоняется корпусом вперёд Соми.       — И… — тянет Намджун и глазами подаёт сигнал sos Сокджину.       — И мы типа вместе? — пожимает плечами Джин.       Повисает молчание. Чонгук встревоженно косится на Тейлора. То, что он понимал, в какую сторону всё поворачивается у Джина и Намджуна, не идёт ни в какое сравнение с тем, что он услышал это своими ушами. На лицах друзей отражается точно такое же изумление. Наверное, никто из них не ожидал, в том числе и он сам, что один пьяный поцелуй, сдобренный марихуаной, приведёт к таким последствиям. И ведь Чонгук до последнего не верил, что Намджун осмелится. Хотя, судя по его загнанному взгляду, он сам всё это ещё переваривает.       — Так! — Джин звонко хлопает в ладоши, затем достаёт из кармана два конверта с разными логотипами и машет ими. — Кажется, мы пришли сюда не нашу личную жизнь обсуждать, да?       — Да, давайте уже вскроем письма, а то у меня от волнения даже аппетита нет. — Чимин провожает взглядом домработницу, поставившую на столик коробки с пиццей, доставленной курьером.       Ребята разбирают свои письма — ответы пришли уже всем, осталось только прочитать. Они вертят их в руках и переглядываются.       — Как будем открывать? По очереди или одновременно? — спрашивает Тейлор.       — Давайте одновременно, а потом уже обменяемся результатами, — предлагает Хосок, который из них всех единственный, кто особо не переживает. Он даже ещё не определился, чем хочет в этой жизни заниматься, и документы в университеты подал только потому, что так надо. Ну и за компанию с друзьями. Чонгук не удивится, если по итогу он не станет учиться, даже если поступит. Ему вообще сложновато представить его студентом.       Следующие несколько минут в гостиной шуршит бумага. Напряжённое сосредоточенное молчание нарушают только звуки рвущихся конвертов да вздохи. Чонгук, положив голову Тейлору на плечо, заглядывает в его письмо из Стэнфорда, которое тот вскрыл первым. Пробежавшись по строчкам взглядом, он видит отказ. Тейлор какое-то время смотрит в письмо, будто перечитывает его несколько раз, пока не складывает его молча пополам.       — Давай посмотрим второе, — шёпотом просит Чонгук и сжимает его запястье.       Тейлор, поникнув, кивает. Он откладывает письмо из Стэнфорда в сторону и отрывает край конверта из Калифорнийского университета. У Чонгука самого от волнения начинает крутить живот, а при взгляде на Тейлора и подавно. Он вытаскивает письмо и, не разворачивая, смотрит на него.       — Хочешь, я прочитаю?       — Да, давай, — соглашается Тейлор и отдаёт сложенный обратной стороной лист ему.       У Чонгука пальцы подрагивают не меньше, а может даже больше, чем у него. Он нервно проводит языком по губам, прежде чем развернуть письмо. Буквы скачут по строчкам, стоит ему только начать читать. Он старается сосредоточиться, скользит по написанному взглядом и замирает, натыкаясь на поздравления.       — Уважаемый мистер Ким, — шепчет Чонгук. — Рады сообщить вам, что…       Он, распахнув глаза, поднимает их на Тейлора.       — Что? Что там?       — Они рады! Сообщить тебе! Ты поступил в Калифорнийский! — растягивает в сумасшедшей счастливой улыбке губы Чонгук и кидается Тейлору на шею. — Тебя приняли!       Тейлор, прижав его к себе, выдыхает. Чонгук слышит, как часто и неспокойно бьётся его сердце, и как же он рад, что все эти волнения не были напрасными!       — Так, судя по вашим радостным объятиям, ты поступил? — интересуется у него Юнги.       — В Калифорнийский, — кивает с улыбкой Тейлор, отпуская Чонгука. — А у тебя что?       — Стэнфорд и Калифорнийский. В Стэнфорде со спортивной стипендией.       — Класс! — искренне восхищается Тейлор. — Как ты и хотел! Поздравляю! — Он протягивает ему руку, и Юнги крепко жмёт её в ответ.       — Да, но я хотел учиться с тобой.       — Я надеюсь, ты выберешь университет со стипендией, а не тот, в который иду я.       — Посмотрим, — хмыкает Юнги и поворачивается к остальным. — Ну, а у вас что?       — Оба, — радостно сообщает Чимин. — Стэнфорд и Университет Южной Калифорнии. Оба со стипендией!       — У меня только Стэнфорд, — показывает свои письма Джин.       — У меня оба, — удивлённо смотрит на ответы из университетов Хосок. — Я вообще ни на один не рассчитывал. Либо они идиоты, либо это волшебный эффект родства.       — Какая разница, — говорит Соми. — Я в любом случае тобой горжусь, — она целует его в щёку. Хосок в ответ тепло ей улыбается и клюёт губами в висок.       Остаётся только Намджун, и Чонгук с удивлением замечает у него в руках два конверта, хотя точно помнит, что брат подавал только на спортивную стипендию в Стэнфорд.       — Подожди, — хмурится он. — Намджун, разве ты подавал в два университета? Не в один?       Намджун, замешкав, кивает:       — На самом деле, да. Я потом побоялся, что не пройду в Стэнфорд. И отправил ещё письмо в Бёркли. Тоже со спортивной стипендией.       — И? Какие ответы пришли? — нетерпеливо спрашивает Джин, пытливо смотря на него.       — Положительные. Оба положительные, со стипендией.       — Поздравляю! — Джин, счастливо заулыбавшись, обнимает его за шею и снова быстро целует в губы. На этот раз все смущённо отворачиваются, всё ещё не привыкшие к новым отношениям этих двоих. У Чонгука вообще большие сомнения, что в ближайшее время они смогут к этому привыкнуть.       — Итак. Выходит, Тэ поступил в Калифорнийский, а остальные в Стэнфорд, да? — переспрашивает Соми.       — Выходит, так, — кивает Тейлор.       — И все идут в Стэнфорд? Как и планировали?       — Я ещё подумаю, — откликается Юнги, вертя в руках свои письма.       — Юнги, — предостерегающе смотрит на него Тейлор.       — Я подумаю, — с нажимом повторяет он.       — Я поступлю на следующий год в Калифорнийский, обещаю, — с улыбкой говорит Чонгук, целуя Тейлора мимолётно в губы.       — Не сомневаюсь, — шепчет он, на секунду прикрыв глаза и тоже начав улыбаться.       — Предлагаю заняться уже пиццей! — Чимин сползает на пол, усаживаясь возле столика, и открывает первую коробку.       — У тебя же аппетита нет, — усмехается Хосок.       — Уже есть! Я в два университета поступил. Мне родители машину теперь купят.       — Ты, кстати, главную-то новость рассказал? — Джин довольно ухмыляется, наблюдая, как Чимин заталкивает кусок пиццы в рот, и играет бровями.       Тот с набитым ртом округляет глаза и мычит, быстро жуя.       — Звонит мне, значит, Чимин, — растягивая слова, продолжает Джин, издеваясь, на что тот мычит ещё громче, усиленно прожёвывая и маша руками.       — Ты обещал не рассказывать! — проглотив, кричит Чимин.       — Да нечего тут стесняться! Все только порадуются за тебя!       Чимин, насупившись, вытирает губы от крошек:       — Я тебе звонил не для того, чтобы ты всем растрепал!       — Но я ничего никому не сказал!       — Да что случилось-то? — не выдерживает Намджун.       Посомневавшись и оглядев друзей, Чимин всё же отвечает:       — Мы с Дани… ну… переспали, в общем.       — Да ладно! — Юнги смеётся, запрокинув голову на спинку дивана.       — Да чего ты ржёшь? — Чимин пинает его ногой. — Вот поэтому не хотел вам ничего говорить!       — Брось, мы за тебя рады, — говорит Тейлор. — Юнги так радость просто выражает.       — Ну, и как оно? — интересуется тот, отсмеявшись.       — Не очень, если честно. Я перенервничал. — Чимин стыдливо переводит взгляд на Сокджина.       — Я тебе уже сказал, что ничего в этом страшного нет, — заверяет его он. — Людей с идеальным первым разом практически не существует. Не парься об этом. В следующий раз будет лучше.       — Получается, к выпускному девственников среди нас не осталось? — спрашивает Хосок.       — Твоими стараниями, — хмыкает Юнги.       — Эй! — толкает его ногой Соми.       — Чего вы меня сегодня все бьёте! — Юнги возмущается.       — Нечего вести себя как говнюк!       Чонгук за их перепалками, посмеиваясь, наблюдает из-под полуприкрытых ресниц, умостив голову на плече Тейлора и уткнувшись лбом ему в шею. Тот подносит периодически к его губам свой кусочек пиццы, кормя с рук. Чонгук не особо голоден, но всё равно кусает и с удовольствием жуёт. Тейлор между делом целует его в масляные от большого количества сыра губы.       Расходиться начинают ближе к вечеру, у Хосока остаётся только Соми. Остальные разъезжаются по своим делам, настроив на конец воскресного дня планов. У Чонгука и Тейлора свои планы тоже были: сначала заглянуть к Лиз и поделиться результатами поступления, а затем отправиться в домик. Родители думают, что он останется ночевать у Хосока, а завтра от него пойдёт в школу, поэтому можно ни о чём не переживая наслаждаться временем с Тейлором. Чем он и собирается заняться.       С тех пор, как они впервые переспали, всё стало будто немного иным. Ближе и доверительнее. Чонгук чувствует, что начал любить ещё сильнее, хоть иногда и кажется, что больше попросту некуда. Он не может Тейлором надышаться, насмотреться на него. Поцелуев мало, объятий тоже и даже секса кажется мало. Чонгуку постоянно хочется ещё. Хочется использовать каждую свободную минуту, чтобы забраться под одеяло и укрыться там с ним от реальности. И самое приятное — видеть, что Тейлор испытывает по отношению к нему то же самое. Постоянно касается, целует, прижимает к себе, порой забывая, где находится. И как бы Чонгук на него ни ворчал за это, предпочитая оставлять это за закрытой дверью, ему нравится. Нравится, что они одержимы друг другом одинаково.       Из-за этого Чонгук нетерпеливо ёрзает, сидя на уютной кухне в доме Тейлора напротив Лиз. Они устроили маленький ужин на троих в честь зачисления. Мама Тейлора приготовила пару блюд из итальянской кухни, вернувшись домой пораньше, и теперь они с удовольствием уплетают пасту под непринуждённую болтовню.       Лиз, не уделив никакого внимания тому, что из Стэнфорда пришёл отказ, щебечет о том, что гордится поступлением сына в Калифорнийский. Чонгук знает, что Тейлор в какой-то степени расстроен этим, но видит, что тот пытается не подавать виду.       — Чонгук, а у тебя какие планы? У тебя же остался последний год в школе?       — Да, выпускной класс, — кивает Чонгук. — Я пока не определился с факультетом, но буду тоже подавать в Калифорнийский, — уверенно говорит он, смотря на бойфренда.       — Думаю, будет прекрасно, если ты тоже туда поступишь. Год быстро пролетит, заметить не успеете.       — Надеюсь, — уныло усмехается Тейлор.       — Ну, не вешай нос, Тэхён. — Мама щёлкает его по носу, а у Чонгука слух цепляется за такое непривычное имя, которое он слышит нечасто. — Вы же будете рядом, хоть каждый день видеться сможете.       — Ну, это вряд ли.       — Но раз в несколько дней точно, да и выходные целиком ваши, — продолжает подбадривать она.       Ему этим и нравится Лиз. Он теперь, зная всё об их семье, понимает, что имеет в виду Тейлор, когда говорит, что его мама сильная. Она действительно такая. Он рад, что она у него есть. Чонгук уверен, что именно её заслуга в том, что, пережив столько ужасных вещей, Тейлор продолжает нормально жить. И хотя она уверяет, что это заслуга его, Чонгука, он уверен в обратном.       Они сидят в её компании до самых сумерек, пока она сама не начинает подгонять их. Путь до домика не такой уж близкий, приедут затемно. Напоследок они все же не отказываются от десерта, потратив на него ещё немного времени. Чонгук, отламывая ложкой тирамису, с грустью думает о том, что никогда не сможет вот так же просто пригласить в свой дом Тейлора, сидеть за одним столом с родителями и обсуждать их будущее. Ему, скорее всего, придётся и дальше скрывать свои отношения. А ему бы так сильно хотелось быть самим собой и не жить во лжи.       По дороге в сторону Санта-Барбары начинает накрапывать дождь. Погода из тёплой и солнечной превращается в хмурую и прохладную. Чонгук поддаётся и без того меланхоличному настроению и прижимается виском к прохладному стеклу с капельками с обратной стороны, щурясь иногда от света фар встречных машин. Музыка в салоне играет совсем тихо, не отвлекая Тейлора от дороги.       — Ты загрустил?       — Немного.       — Хочешь поговорить?       — Нет, наверное, — ведёт он плечом. — Просто хочу побыть с тобой сегодня.       Чонгук думает о неизбежном расставании. Пусть это звучит слишком громко, а на деле они просто станут чуть реже видеться, но это не отменяет того факта, что он заранее чувствует невыносимую тоску. Лето пролетит по щелчку пальцев, вновь наступит сентябрь. Тейлор переедет в кампус и окунётся в студенческую жизнь. И Чонгуку с какой-то стороны даже радостно от этого — у Тейлора будет шанс начать всё заново, там, где, возможно, мало кто знает о его семье, где у него будет больше свободы и больше спокойствия. Но в то же время его это немного пугает. Взрослая жизнь его пугает. У Тейлора наверняка появятся новые интересы, новые знакомые, разумеется. Он переживает, сколько места будет отведено в этой новой взрослой жизни ему. Станет ли его меньше? Или всё останется по-прежнему?       Он пытается не проваливаться в эти переживания, но они всегда подкрадываются незаметно. Стоит только вниманию зацепиться на какую-нибудь мысль, и они начинают возникать в его голове одна за другой.       — Что-то мне совсем не нравится твоё унылое настроение, — говорит Тейлор, когда они наконец добираются до домика.       Он притягивает его к себе и прижимает спиной к своей груди. Резко, отчего по телу Чонгука тут же пробегает дрожь.       — Наверное, это всё дождь, — приподняв уголки губ, отвечает он и складывает свои ладони поверх рук Тейлора.       — Как насчёт того, чтобы не терять зря время? — Ладони пробираются под его футболку, касаясь кожи живота прохладными пальцами. Чонгук вздрагивает. Тейлор прижимается в это время тёплыми губами к его шее.       — Я полностью поддерживаю.       Спустя пару минут они уже нежатся на застеленной покрывалом кровати на втором этаже, в спальне, которую Тейлор называет «их» комнатой. Чонгук как пластилин млеет в его руках, позволяя делать с собой всё, что он пожелает. Тейлор медленно раздевает, покрывает каждый открывшийся участок кожи сотнями поцелуев, то прикусывая, то облизывая, срывая тихие вздохи с губ Чонгука.       Чонгук теперь раздевание Тейлора тоже берёт в свои руки. Ему нравится быть чуть смелее, нравится иногда перенимать у него инициативу, надавливать ладонью меж его голых лопаток и целовать спину, медленно подбираясь к штанам, прежде чем сдёрнуть их с него и оставить совсем обнажённым. Он дуреет от его круглых, совершенно мягких ягодиц, которые хочется бесконечно трогать. Тейлор смеётся, что он фетишист, но Чонгук ничего с собой поделать не может — с некоторых пор его нещадно ведёт от вида его обнажённой задницы.       — Хочешь, попробуем наоборот? Поменяемся? — спрашивает вдруг Тейлор, лёжа на животе, когда Чонгук, целуя вдоль позвоночника, в очередной раз находит ладонями его ягодицы и крепко их сжимает.       — Что? — Он удивлённо замирает, отрывая губы от его кожи. — В смысле?..       — Ну, хочешь побыть сверху?       — Что, прямо сейчас? — Сердце в груди начинает отчаянно барахтаться и стучать громче, чем дождь по стеклу в их комнате.       — А когда? — смеётся Тейлор. — Так хочешь или нет?       — Я хочу, — выпаливает Чонгук. — Но, может, в следующий раз? Я просто… просто не ожидал.       — Мне кажется, или ты волнуешься больше меня? — лукаво щурит он глаза.       — Естественно, я волнуюсь! Ты когда-нибудь пробовал снизу?..       — Нет, ни разу. — Тейлор переворачивается на спину, оказываясь лицом к нему. — Но я хочу попробовать. С тобой.       — Я тоже. Я тоже хочу попробовать, — шепчет он, чувствуя, как по груди разливается волнительное предвкушение вперемешку с неудержимым трепетом. — Давай на следующих выходных? Давай? Мы же приедем сюда в субботу, да?       — Хорошо, — снова смеётся Тейлор и притягивает его, укладывая прямо на себя сверху. — Я смотрю, предложение тебя очень даже заинтересовало.       — Я хочу всё попробовать с тобой. Всё-всё-всё. — Чонгук трётся о его нос своим.       — Прям всё? И даже не будешь стесняться? — иронично приподнимает одну бровь.       — Я буду стараться. — Он проводит рукой по его волосам, разметавшихся по постели.       — Тогда как насчёт «шестьдесят девять» сейчас?       — Шестьдесят девять? Это что за шифр такой?       — Сейчас покажу, — ухмыляется.       Чонгук оказывается перевёрнутым и сидящим голой задницей на груди Тейлора в два счёта и хлопает глазами, не понимая, что ему делать дальше.       — Ещё ближе ко мне, — просит он, подтягивая его за бёдра.       — Куда… — краснеет Чонгук, начиная соображать, что Тейлор тянет его к своему лицу, а затем заставляет прогнуться.       — Вот так, оставайся здесь. — Тейлор держит его, обвивая бёдра руками, и делает первый мазок языком по перинеуму. — Можешь пока заняться мной, например.       Чонгук выдыхает. От ощущения чужого рта на промежности думать не то чтобы легко, но он пытается. Опускается грудью на живот Тейлора, опирается локтями на постель, и берёт осторожно в рот головку его члена, принимаясь медленно её ласкать. У Чонгука в таком положении затекает всё тело, но он стойко терпит занемевшие предплечья, пока Тейлор его неспешно растягивает.       Позже, уже глубокой ночью, пока за окном бушует ливень, они лежат в обнимку под одеялом, слушая раскаты грома. Чонгук прижимается щекой к груди Тейлора, иногда касаясь её губами, пока он перебирает его волосы, играя пальцами с прядями и целуя его в макушку. Спать отчего-то совсем не тянет.       — Может не поедем завтра в школу? — спрашивает Тейлор.       — Надо, — вздыхает тихо Чонгук. Хотя и ему тоже не хочется. — Ты и так не на самом хорошем счету у учителей, — напоминает. — И мне тоже не хочется прогуливать, учитывая, что теперь нужно думать о поступлении в Калифорнийский.       — Ты правда хочешь туда поступать? — Ладонь Тейлора, запутавшаяся в его волосах, останавливается.       — Да, — кивает Чонгук. — Я хочу быть с тобой рядом там. Ты не хочешь?       — Шутишь? Я мечтаю об этом. — Тейлор тянется к ему губами, быстро и мягко целуя. — Мы могли бы снять маленькую квартирку возле кампуса и засыпать так каждую ночь. Можешь себе представить?       — Люди будут шептаться, — поджимает Чонгук губы.       — Плевать. Мне плевать, кто и что будет говорить, пока ты со мной. Если ты согласишься в следующем году жить вместе, я тут же начну искать нам квартиру.       — Что скажут мои родители?       — Ну, согласись, аргумент, что в квартире жить куда лучше, чем в общежитии, довольно хорош. Почему ты не можешь снять квартиру, скажем, напополам с другом? О большем им знать не обязательно. Только представь: засыпать вместе, просыпаться, завтракать в какой-нибудь ближайшей кафешке невкусным кофе и, опаздывая, бежать на пары. Встречаться в библиотеке, смотря друг на друга с разных концов зала, пока наши одногруппники ни о чём не догадываются, а потом возвращаться домой и набрасываться друг на друга поцелуями, потому что день в разлуке — это охренеть как долго.       — Я не знал, что в тебе столько романтики, — влюблённо улыбается Чонгук, выводя пальцем на его груди узоры. — Но у меня тоже есть условия.       — Правда? Какие?       — Утром я буду ходить в душ первым, а в воскресенье спать не меньше, чем до одиннадцати, — загибает он пальцы. — И мы заведём кота.       — Кота? — вырывается из него смешок.       — Я всю жизнь мечтал о животных дома, но у мамы аллергия.       — Тогда мы заведём двух котов. — Тейлор снова подцепляет его подбородок пальцами и целует.       Процеловавшись ещё кучу времени, потеряв ему счёт, они засыпают, не выпуская друг друга из объятий. Чонгуку снится их маленькая уютная квартира, сонный Тейлор, с отпечатавшейся на щеке подушкой, путающиеся под ногами коты на залитой утренним солнцем кухне, и аромат вкусного кофе, который они будут варить в турке по всем правилам, а после пить маленькими глотками, прерываясь на поцелуи.

***

      — Я же говорил, надо было остаться и никуда не ехать, — ворчит Тейлор, закрывая машину.       Уснув поздней ночью, утром они, разумеется, проспали, не услышав звон будильника. Быстрые сборы, дорога до Беверли, и вот они заходят в школу лишь к середине третьего урока. Чонгук так торопился, что в домике забыл даже ветровку, и теперь кутается от утренней прохлады в кожанку Тейлора.       — Ничего страшного, впереди ещё несколько уроков, — говорит он. — Зато есть время перекусить.       — Пойдём в столовую?       — Я думаю, тебе лучше не светиться, а то снова получишь нагоняй от директора. Иди наверх пока. Я куплю нам по сэндвичу и приду.       Тейлор кивает, говорит, что будет ждать его на их месте, и уходит по лестнице на второй этаж, забирая с собой их рюкзаки. Чонгук, найдя в кармане куртки Тейлора немного налички, идёт по направлению к столовой. В коридорах пусто, лишь пара учеников попадается ему по пути — видимо, такие же проспавшие или прогулявшие утром понедельника.       Чонгук заруливает в школьный кафетерий — становится ясно, куда идут прогульщики. Он встаёт в очередь на кассу, насчитав перед собой шестерых. Очередь неспешно продвигается, пока он выбирает между сэндвичем с тунцом и сэндвичем с индейкой, и в итоге решает взять оба — съедят каждый по половинке.       — Воду и сникерс, — негромко раздаётся знакомый голос стоящего перед ним, и Чонгук вскидывает голову.       Вэймин протягивает женщине за кассой купюру и поправляет завязанную вокруг шеи красную бандану, выглядывающую из-под ворота куртки.       Чонгук удивлённо его разглядывает, меньше всего ожидая встретить здесь. С того дня, когда фото Вэймина были расклеены по всей школе, он ни разу его не видел. Чимин говорил, что тот, вроде как, берёт задания на дом. Кто-то болтает, что он и вовсе забрал документы из школы и перевёлся.       — Ты… тоже прогулял биологию? — нерешительно спрашивает у него Чонгук. Сам не зная, почему, он вдруг захотел заговорить, как-то показать, что ему всё равно на фотографии, которые видела вся школа. Что он не такой, как они. Он никогда не собирался над ним смеяться, и пусть большинство считает его странным и нелюдимым. Никто не заслуживает издевательств.       Вэймин медленно поворачивает голову к нему и неловко подтягивает митенки на руках, выглядывающие из-под рукавов, будто на улице впрямь так холодно. Он спокойно моргает несколько раз, прежде чем ответить безразличное «ага».       — А… на следующий пойдёшь? — спрашивает Чонгук снова, припоминая, что дальше по расписанию, кажется, у них тоже совместное занятие.       — Нет, — коротко и сухо говорит он. А потом добавляет: — и тебе не советую. Иди домой, Чонгук. — Вэймин разворачивается, забирая свою бутылку минералки и шоколадный батончик, и идёт за один из дальних столов.       Чонгук, нахмурившись, смотрит ему вслед, размышляя о том, что Вэймин, чёрт побери, действительно странный. Неужели так сложно поддержать обыкновенный разговор двух одноклассников? Он же никогда не делал ему ничего плохого. Напротив, всегда пытается быть дружелюбным. Вряд ли в этой школе наберется много таких, как Чонгук. Расплатившись за сэндвичи, он берёт их в охапку и идёт к выходу из столовой, стараясь выбросить Вэймина из головы.       На выходе он сталкивается с Соми, едва не выронив всё из рук от неожиданности.       — А ты-то чего не на уроке? — удивляется он.       — Да я опоздала. — Она издаёт смешок. — Меня Хосок на заднем дворе ждёт, посидим до конца урока там. — Соми указывает в сторону столовой.       — О, — понимающе округляет он губы.       — А ты куда?       — Наверх. Тейлор там ждёт. Мы только приехали. Проспали всё на свете. Будильник не услышали.       — А что вечером делаете? Не хотите устроить двойное свидание?       Чонгук оборачивается по сторонам, убеждаясь, что рядом никого нет и их никто не слышит, и пожимает плечами:       — Можно, наверное. А куда вы пойти хотите?       — Можем прокатиться до пирса, по пляжу погулять, мороженое поесть, — перечисляет она.       — Так дождь же.       — Ну, или посидеть где-нибудь.       — Ладно, я скажу Тейлору. Придумаем что-нибудь. Встретимся после уроков?       — Конечно, — улыбается она и чмокает его в щёку.       Махнув ему рукой, она, счастливая, упархивает в столовую. Чонгук смотрит ей вслед пару секунд, а затем идёт к лестнице, чтобы подняться на второй этаж. До перемены осталось не так много времени. Туда же, по направлению к кафетерию, из другого крыла идёт Макс вместе со своим дружком Престоном. Чонгук ускоряется, чтобы с ними не пересечься, и надеется, что за ним они не пойдут. Перескакивая через ступеньку, он поднимается на верхний этаж, проходит до конца коридора и сворачивает. Тихо стукнув в дверь бывшего учительского туалета, он ждёт, пока ему откроют. Раздаётся характерный щелчок, после чего дверь приоткрывается. Тейлор запускает его внутрь и закрывает за ним изнутри. Чонгук снова чувствует себя в безопасности, радуясь, что у них есть это место. Безопасное.       — Соми и Хосок тоже не на уроках, — весело говорит он.       — Что, проспали? — усмехается.       — Не знаю, проспали или нет, но они пошли в столовую. — Он усаживается на подоконник, протягивает Тейлору один сэндвич, а второй разворачивает, подтянув на себе рукава его куртки, чтобы не мешали. — Я взял разные, так что половину мне отдашь, а я тебе свою.       — Договорились. — Тейлор, встав между его коленей, кусает свой сэндвич, а затем откусывает у него.       — Я, кстати, Вэймина сейчас видел, — жуя, говорит Чонгук. Не хотел о нём вспоминать, но всё равно вспомнил.       — Серьёзно?       — Да, в столовой.       — Я его не видел с того дня, как Макс фотки развесил.       — Я тоже.       — Интересно. Я думал, что он не вернётся после этого.       — Угу, — кивает Чонгук.       Они на пару быстро уминают свой запоздалый завтрак, оставив немного времени, чтобы ещё понежиться друг у друга в объятьях, прежде чем разойтись на оставшиеся несколько уроков. За окном всё так же поливает дождь. Чонгук оборачивается, чтобы посмотреть на улицу, но не выпускает из объятий Тейлора. Он ещё немного пахнет не так давно выкуренной сигаретой, а на куртке, накинутой на Чонгука и смоченной дождём, всё ещё угадываются отголоски парфюма. Дождь усиливается, громче стуча по окну.       — Сейчас бы под плед, — говорит он.       — Могу предложить только объятья, — откликается Тейлор, поближе его к себе притягивая. Его руки ложатся на бёдра Чонгука, прижимая крепче.       — Этого вполне достаточно. — Он кладёт ладони на его щёки и ласково долго целует, нежа в своих руках и скрестив на его пояснице ноги. Они перестают следить за временем, хоть и знают, что его осталось не так уж много, но не хочется тратить впустую ни минуты. Чонгуку кажется, что ему вообще никогда не будет достаточно поцелуев и ласки. Всегда хочется больше, дольше и ближе. Он рассыпается от нежности и тонет в чувствах. На время становится совсем всё равно.       Раздаётся грохот.       Чонгук, вздрогнув и отпрянув, прерывает поцелуй и пялится на Тейлора.       Грохочущий звук повторяется. Ещё один. И ещё.       — Что это? — взволнованно спрашивает он, распахнув глаза.       — Похоже на выстрелы, — быстро произносит Тейлор, облизав губы.       Звук, похожий на стрельбу, звучит опять. Крики. Топот ног.       — Иди сюда. Быстро. — Тейлор, стащив Чонгука с подоконника, заставляет его усесться на холодный грязный кафельный пол, усаживается напротив и кладёт палец на его губы, смотря прямо в глаза. В туалете повисает тяжёлая тишина, нарушаемая только дыханием.       У Чонгука о рёбра бешено бьётся сердце. Ладони моментально потеют.       — Тэ… — пытается прошептать он.       — Тихо. Кто-то стреляет, Чонгук. Кто-то, чёрт побери, стреляет.       Чонгука сковывает страх. Он часто моргает, впившись взглядом в Тейлора. От разогнавшегося пульса саднит грудь. Тейлор смотрит на него с застывшим ужасом в глазах, сжимая его руку в своей.       Выстрел раздаётся снова. Громкий, заставляющий опять вздрогнуть и вцепиться друг в друга. Чонгук начинает трястись, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.       — Мне страшно, Тэ. Что происходит? — дрожащим голосом спрашивает он.       В голове всё спутывается. Молитвы, мысли, снова молитвы. Отрицание. Чонгук не может поверить, что ему всё это не кажется. Каждый резкий звук заставляет содрогнуться всем телом. Дышать внезапно становится сложнее.       Выстрел. Снова крик.       — Стреляют в столовой. Наверное. Похоже, что в столовой, — быстро и сбивчиво шепчет Тейлор и опускает вниз глаза. Столовая находится прямо под ними.       — Соми, — выдавливает Чонгук, зажимая рукой рот. Глаза наполняются слезами. — Соми шла в столовую. Хосок ждал её на заднем дворе. Они там, Тэ, они там, — истерично повторяет он. Грудь сковывает новой порцией пронизывающей боли.       — Тише, пожалуйста, — он встряхивает его за плечи, заставляя успокоиться и посмотреть на него. — Я сейчас пойду туда, а ты…       — Нет! — Чонгук, ахнув, принимается быстро качать головой, пока по щекам стремительно скатываются слёзы. — Нет, ты не пойдёшь!       — Я пойду туда, а ты останешься и будешь сидеть здесь так тихо, как только сможешь, ты понял меня? — твёрдо говорит он. — Тебя здесь нет, ясно? Никто не должен понять, что ты здесь.       — Я пойду с тобой! Там Соми и Хосок, я…       Тейлор не даёт ему договорить:       — Ты останешься и будешь сидеть как мышь, — с нажимом повторяет он и встаёт, но Чонгук мёртвой хваткой вцепляется в него, тихо рыдая.       — Пожалуйста, пожалуйста, я умоляю тебя, не оставляй меня здесь! — плачет он, волочась за ним. Чонгук хочет кричать, чтобы он не уходил, чтобы взял его с собой или остался. Его трясёт от ужаса.       — Жди меня тут. Я вернусь сюда с ребятами. Здесь безопасно, Чонгук. Ничего не бойся.       Тейлор быстро сжимает его в своих руках и целует, так же быстро и жадно. Поцелуй выходит отчаянным и солёным, болезненным. У Чонгука крошится сердце в этот момент, а чужие руки отпускают его так быстро и безжалостно, что ноги слабеют. Хочется проорать, что он не за себя боится. Совсем не за себя.       — Я люблю тебя. Сиди тихо. Никому не открывай. Слышишь?       Чонгук ничего не понимает. Тейлор уже стоит у дверей, держа руку на вертушке, чтобы повернуть её и уйти, но ждёт его ответ. Все слова застревают в горле. Чонгук мотает головой.       — Ты слышишь меня, Чонгук? Никому не открывай. Я постучу в дверь пять раз, когда вернусь, хорошо?       — Пожалуйста, — снова шепчет Чонгук, готовый броситься за ним. — Пожалуйста…       Тейлор выходит быстро. Дверь за ним, щелкнув, захлопывается. Чонгук остаётся запертым и бросается к двери, но только прижимается к ней спиной и спускается на пол, размазывая слёзы по лицу. Ноги слабеют, совсем не желая его держать. Чонгук захлёбывается своими слезами, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться в голос. Он глотает воздух, стараясь оставаться тихим, но получается плохо. Всхлипы то и дело вырываются из него.       Выстрел.       Чонгук вздрагивает и сжимается, притянув к себе колени и прикусив ребро ладони. Глаза щиплет. Грудь сдавливает.       Снова выстрел.       Он зажмуривается. Кожа кажется липкой. Ледяной. Пульс стучит в висках. Бывший учительский туалет вдруг кажется совсем маленьким, будто его стены сдавливают, не дают вздохнуть. За выстрелом следует тяжелая тишина. В раковину мерно капает вода из старого заржавевшего крана. Чонгук принимается медленно раскачиваться, считая про себя секунды. Слёзы с подбородка капают на куртку.       Он не знает, сколько сидит в оцепенении, качаясь, убаюкивая самого себя. Застекленевшие глаза неотрывно смотрят в одну точку. Пытается считать, сколько нет Тейлора, но без конца сбивается. Кажется, будто прошло слишком много времени. А Тейлора всё ещё нет. Ни его, ни Хосока, ни Соми. Паникой накрывает всё сильнее.       В коридоре раздаётся быстрый тяжелый топот. Чонгук сжимается, как будто пытается стать ещё незаметнее. Только бы не нашли. Только бы не поняли, что он здесь.       С улицы начинает раздаваться звук сирен. Машины спецслужб съезжаются ко зданию школы. Он пытается сосредоточиться, считая хотя бы их, чтобы совсем не сойти с ума. Насчитывает шесть. Всё кажется слишком нереальным.       Или наоборот, ужасающе правдивым.       Спустя минуты шаги за дверью начинают раздаваться чаще. Кто-то ходит. Много людей. Тихо, но быстро. Кто-то снова бежит. Чонгук прислушивается, но не понимает, что происходит. Сколько он так сидит, вслушиваясь в звуки за дверью и тихо вытирая опухшее от слёз лицо, он не знает. Кажется, будто прошла вечность. За окном ливень превратился в едва накрапывающий дождь, тихо стучащий по карнизу.       Его выводит из равновесия внезапно с грохотом дёрнувшаяся ручка двери. Кто-то дёргает её несколько раз с обратной стороны. Чонгук зажимает рот ладонями. Глаза от страха расширяются, впиваясь в поворачивающуюся ручку. Из груди рвётся животный всепоглощающий ужас, проходя по телу волной. Звук стихает так же резко, как и возник. Кто-то отходит от двери, решив, что внутри никого. Он мелко трясётся, продолжая плакать.       — Тэ, ну где ты, — шепчет он, глотая слёзы. — Пожалуйста, вернись. Пожалуйста.       Чонгуку страшно. Не знает только, за самого себя в эту минуту, за оставшихся в столовой друзей или за Тейлора. Время застыло. От испытываемого кошмара страшно даже шевелиться. Тело успевает занеметь за то количество минут, что он непрерывно сидит, лишь немного покачиваясь. Звуки из коридора стихают совсем. Их долго не слышно. Чонгук снова пытается считать минуты.       Насчитав пять — на самом деле, нет, он снова сбивался, — он осторожно поднимается на свои подрагивающие ноги и прижимается ухом к двери. Тихо. Совсем. Рука тянется к вертушке.       Он сомневается, положив на неё пальцы. Считает дрожащими губами до десяти, пытаясь взять себя в руки. С улицы снова звучат сирены. Оглушающе, полосуя по сердцу.       Чонгук нервно облизывает и без того мокрые губы и поворачивает вертушку против часовой стрелки. Дверь приоткрывается. Он несмело выглядывает в коридор. В закутке, где располагается туалет, никого. Он ждёт несколько минут, прислушиваясь. Кто-то снова ходит. Он уже собирается как можно бесшумнее скользнуть обратно за дверь и спрятаться, но раздаётся звук, похожий на шум рации, как у полиции. Чонгук прислушивается.       — Наверху никого. Всё проверили, — говорит чей-то голос.       — С первого этажа всех эвакуировали, — приглушенно с помехами отвечает рация. — Скорая забирает раненых.       Сделав несколько маленьких шагов, Чонгук, трясясь и проглатывая целый ком вставших поперёк глотки слёз, выглядывает из-за угла. На этаже несколько человек в униформе штурмовой группы с автоматами в руках. Один из них оборачивается, заметив его.       — Эй, парень. — Не выпуская из рук оружия, он приближается к нему. — Тебе нужно уходить. Идём.       — Что?.. что произошло?.. — хрипло спрашивает Чонгук, смотря на него как в замедленной съёмке. Расфокусированно и несобранно.       — Давай, я провожу тебя. Ты один здесь был? Больше никого?       — Мои друзья, они… они внизу. Нужно их забрать, — лепечет он.       — Их наверняка уже вывели. Идём.       Чонгук не видит его лицо из-за маски, только глаза, но верит и кое-как перебирает ногами, шагая с ним. Коридоры пустые. Повсюду брошенные кем-то вещи. Разлетевшиеся тетрадные листы. Двери учебных классов распахнуты.       Его ведут к лестнице, придерживая за локоть, а он крутит головой, ища друзей. И никого не видит. Лестница такая же пустая. Из брошенной кем-то упаковки на пол вытек яблочный сок.       На первом этаже его взгляд цепляется за лужу крови, от которой тянутся по всему коридору следы обуви. Чонгук цепенеет. Ноги не слушаются, перестают идти. Он, не в силах отвести глаз, уставляется на багровое пятно. К нему из столовой ведут алые капли. Чонгука тащат на выход, не дают остановиться. Не дают разглядеть. Кажется, он видит чьи-то ноги в белых кроссовках в проходе. В кроссовках, похожих на те, в которых часто ходит Хосок. Глаза застилает пеленой новой порции немых слёз.       Уже выйдя под дождь, он обмякает. Перед глазами всё сливается: проблесковые маячки, сигнальная лента, заплаканные лица учеников, снующие полицейские, парамедики и штурмовая группа. Он, дрожа, оглядывается.       — Чонгук! — его окликает Соми.       Он оборачивается. Чувствует облегчение на одно короткое мгновение. Первое, что видит — её футболка вся в крови. Второе — её бледное лицо в слезах. Позади неё на носилках быстро катят Хосока. Белого, как полотно. В крови.       — Чонгук… — она бросается ему на шею, рыдая. — Я еду с Хосоком, он ранен, он… он без сознания. Ребята останутся с тобой. Мне нужно поехать с ним, хорошо? Чонгук, ты… держись, ладно? Пожалуйста, — почти умоляя, говорит она, срываясь на рыдания снова.       Она выпускает его из рук и бежит к машине скорой, в которую грузят носилки с Хосоком.       Чонгук растерянно крутит головой, ища остальных. Из-за слёз и дождя он почти ничего не видит, но в следующий момент оказывается в чьих-то крепких руках, прижимающих его к себе так сильно, что он не может вздохнуть.       Намджун.       — Ты не ранен? Ты в порядке? — как из-под толщи воды звучит голос брата.       Он отрывает его от себя, разглядывая с ног до головы и, ничего не обнаружив, снова притягивает к себе. Чонгук не сразу понимает, что Намджун плачет. За его спиной он видит Юнги, Джина, Чимина и Даниэль. Джин плачет и трясётся, уткнувшись в плечо Юнги, лицо которого болезненно-бледное. Только красные глаза выделяются. Дани рыдает на груди у Чимина. А у того самого губы дрожат от слёз, которые катятся по щекам. Ребята здесь. Только одного человека среди них Чонгук не видит, сколько бы ни крутил головой.       — А… а где Тейлор? — спрашивает он, подняв на брата голову.