Под светом звёзд

      Через несколько месяцев, когда нарнийцы отплыли, мы узнали, что Келебримбор впустил в Эрегион Аннатара, который охотно делился знаниями. Так вместе с письмом внук Феанора прислал и множество подарков: несколько удивительных и лёгких кольчуг из митриля (одна кольчуга из этого материала уже являлась настолько ценным подарком, что о нескольких и подумать было нельзя), одну из которых отец отдал мне из-за моего внезапного желания совершенствоваться в умении владеть мечом; были здесь и золотые, и серебряные украшения, драгоценные камни. Восхитили меня больше всего несколько сапфиров. Если держать камень на свету и смотреть в него, то можно было увидеть различные рисунки, сделанные прямо внутри. Тут была и звезда Феанора, и двенадцать наших звёзд, которые вместе формировали восемь геральдических лучей, и крошечные горы, и дерево, и различные звери.       Тогда я осмелилась вместе с гонцом послать свои наброски различных украшений, полагая, что, возможно, это пригодится Келебримбору, а также просьбу сделать несколько венков для одной задумки. Правда, мы с Линдиром так и не придумали в форме какого растения будут венки, не помог даже Эрестор, Малрим, который тоже присоединился к нашим думам и которому идея, на удивление, понравилась, и дядюшка Эльронд, поэтому оставили это на фантазию кузнеца.       Через несколько месяцев, когда вернулся наш корабль, отправленный в Нарнию, мы узнали, что Франк так и не вернулся домой. Видимо, что-то случилось с его кораблём: шторм или иная напасть. Но торговые отношения были налажены.       Когда началось строительство Имладриса, крепости в горах, вновь прибыл гонец из Эрегиона, привезя с собой и венки из разных металлов: золотой, серебряный и бронзовый, сделанные в виде сплетающихся листьев паддуба, и новые подарки от Тельперинквара. Мы же с Линдиром сумели организовать ранее задуманное состязание менестрелей, где лучший получил в подарок золотой венок. Признаюсь, было не легко, но весьма интересно. Народу очень понравилось и порой нас спрашивали когда же будет следующее такое состязание, чтобы они успели подготовиться. Я всерьёз задумалась над этим.       Но беда пришла внезапно, приняв обличье оруженосца Келебримбора. Балан влетел в Гавань подобно сносящему всё на своём пути ветру, едва не растоптав нескольких горожан. От отдыха он отказался и молил пустить его к королю. Разумеется, ему не отказали и тогда молодой эльда поведал страшную историю о предательстве Аннатара. Эльфы создавали Кольца Власти, и Тельперинквар в тайне от Аннатара создал три и для эльфов, которые оруженосец и привёз в Линдон, и до поры всё было хорошо. Вот только и Аннатар втайне создал от всех кольцо, одно единственное, Кольцо Всевластия. Узнали об обмане Гвайт-и-Мирдайн, лишь когда враг произнёссвоё страшное заклинание. — Одно кольцо чтобы править всеми, одно кольцо чтобы найти их, Одно кольцо чтобы привести их всех и в тьме связать их. — шёпотом и на всеобщем сообщил Балан, глотнув воды и едва утихомирив дрожь.       Я взглянула на три кольца перед собой. Два кольца были из золота и украшены рубином и сапфиром, называемое Нарья и Вилья, а третье было из митриля с белым мерцающим камнем, Нэнья. Огонь, воздух и вода. Мне почему-то это даже показалось несколько забавных. Три кольца, как три стихии, в которых оказались Сильмарилли.       Воду пришлось заменить успокаивающим отваром, Балан продолжил свой горький рассказ. Так вот, едва Аннатар, он же Саурон, главный приспешник Моргота, сказал своё тёмное заклинание, как Келебримбор прозрел правду и восстал против него, а три кольца, созданных специально для эльфов, самых могущественных и сильных, но не созданных для войны, он отослал вместе с Баланом сюда, в Линдон, к Гиль-галаду, полагаю, что тот может спрятать их от Врага. И хотя Три Кольца были созданы без участия Саурона, они всё же создавались по технологии Врага, и потому их сила полностью зависела от Единого Кольца.       Балана отправили отдыхать, а кольца было решено спрятать, и когда мне вложили все три в руку, я ахнула. — Нет, — возразила я. — Я не смогу. — Сможешь, — уверенно и непоколебимо ответил отец. — Вести идут быстро, и сколько бы мы не попытались укрыть кольца, правда рано или поздно может раскрыться, а может Враг и сам придёт к нашим воротам. И я уверен, искать их будут в нашей сокровищнице. Мы создадим похожие кольца, подложим их туда, но настоящие… даже я не хочу знать, куда ты их спрячешь. Но когда придёт время, я возьму Вилью, Кирдан, — я взглянула на сереброволосого предводителя фалатрим. — Нарью, а Нэнью мы отдадим леди Галадриэль. Запомни, Аратари, только те, кто находится здесь знают, что кольца у тебя, и будут защищать тебя ценой своей жизни, но только ты будешь знать где они.       Я сжала три прохладных кольца в своём кулаке, с трудом кивнула. — Истинное их местонахождение стоит знать лишь одному, — подтвердил Кирдан. — Иначе если об этом знают двое или больше, то рано или поздно тайна будет раскрыта для всех.       В первое время я подумывала о том, чтобы выкинуть кольца в море и забыть о них и пускай Саурон ползает по дну морскому в поиске их, затем пришла мысль спрятать их спрятать в ракушку или сундук, набить камнями и погрузить его в воду у пристани, потом я захотела отвезти их на один из островов, но передумала, хотя и решила не исключать этого варианта, а в итоге просто спрятала в серебряную шкатулку, где лежали лунные чернила. Кто их будет искать там и кто будет лазить в моих вещах, кроме меня самой?       Когда силы Саурона вторглись в Эрегион после приказа отдать все Кольца и последующего отказа, мы открыли свои двери для беженцев. Некоторые бежали в Лориэн, другие — в Эдэллонд, пытаясь уплыть в Благословенные земли.       На помощь Келебримбору были посланы Келеборн и дядюшка Эльронд, но судя по коротким вестям, дела шли не очень хорошо. Сил Саурона хватало на то, чтобы теснить Эльронда и Келеборна и осаждать Ост-ин-Эдиль. Но даже он пал.       Это известие до нас дошло быстро. Опасаясь что Саурон прибудет к Линдону, отец посовещался с советниками и велел построить стену, способную защитить не только Серебристые гавани, но и весь Линдон от врага. К этому моменту мы уже знали, что дядюшке Эльронду пришлось отступить в Имладрис, на осаду которого Саурон выделил отряд. Отступить эльфам тогда удалось только с помощью гномов Дурина Третьего из Мории и эльфов Лориэна под командованием Амрота. Враг контратаковал их, и помощи пришлось отступить, а гномы так вообще заперли знаменитые ворота Мории, чтобы Саурон не мог их преследовать. Тогда отец послал письмо с просьбой о помощи Тар-Минастиру, и мы надеялись и ждали корабли из Нуменора.       Жуткую картину войны я увидела тогда, когда приехала вместе с обозами к частично достроенной стене, поскольку теперь мы готовились к осаде, а в том, что она будет никто не сомневался — Саурон не дурак и догадается где могут быть спрятаны три Кольца. Я поднялась на стену, и тогда увидела их, воинство с чёрными знаменами. Но чем ближе они были, тем лучше становилось видно, что они несли впереди.       Тело, насаженное на шест, пронзённое стрелами и сломанное, словно те куколки, которые мне Тельперинквар дарил, когда я была маленькой. Искажённое в гримасе боли лицо, покрытое синяками тело, знакомые серые глаза, застывшие и стеклянные. Безжизненные. Тёмные волосы были обрезаны в издевательской пытке.       Я закричала, закрыла рот руками, пытаясь заглушить крик и отступила на шаг назад. Кто-то развернул меня прочь от ужасающей картины, но сначала я не разобрала кто это был. — Возвращайся в Гавань! Живо! — я наконец сосредоточилась на лице. Отец был весьма взволнован, отдавая приказы воинам и командирам. — Аратари! Ну же!       Он подтолкнул меня к лестнице и я на тяжёлых ногах сделала пару шагов вниз. Я всё ещё видела лицо Келебримбора. Кто-то меня звал, кричал, тянул назад. Я не уходила, не смогла, вновь вернулась на стену, не слушая недовольные возгласы. Отец ругался, а я смотрела на тело родича и содрогалась. Слёз не было. Вперёд вышел воин в чёрных доспехах.       Саурон. Я узнала этот сладкий голос. — Гиль-галад, вот мы и снова встретились. Ты знаешь зачем я пришёл! Отдай то, что по праву моё! — он махнул рукой на хроа Келебримбора. — Иначе подобное будет с тобой и твоим народом. — Tangado haid! — приказал король, и лучники выстроились вдоль стены. — Вижу, ты уже не пытаешься зачаровать нас своим голосом, Саурон Лжец.       Мне казалось, я отчётливо услышала как враг скрипнул зубами. Глаза его вспыхнули ярким золотым огнём. — Ты не получишь того, зачем пришёл. — Значит, ты обрёк себя и свой народ на смерть, — холодно ответил Саурон. — Leithio i philinn!       Меня утащил со стены Милуи, я не стала сопротивляться, тряхнула головой, пытаясь выкинуть из головы искажённое лицо родича, но я никогда не смогу его забыть, а после зашептала тихую молитву и Валар, и Эру. — A Eruchîn, ú-dano i faelas a hyn an uben tanatha le faelas! — это было последнее, что я услышала. Не показывайте милосердия, потому что вы не получите его взамен…       Так и началась страшная осада. Я вернулась в Гавань и каждую ночь просыпалась от жутких кошмаров. То ко мне взывал Тельперинквар, захлёбываясь в собственной крови, он кричал «помоги», однако просил ли он помочь кому-то другому или себе я не понимала. Порой во сне я видела три Кольца. Они ярко светились и пели песню, а в следующую минуту появлялась тьма и чёрная рука хватала их. А иногда я видела пристань, покачивающийся на воде корабль и алую от крови воду.       Я просыпалась, задыхаясь от ужаса, и бежала проверять шкатулку. Кольца всегда были на месте, а осада продолжалась.       А ещё у меня было много времени, чтобы подумать, особенно, когда из дворца отбыла матушка, поскольку раненных уже было невозможно перевозить в лазарет в Гаванях. Чаще и чаще мне вспоминались слова Кирдана, когда я училась плавать «запомни, Лалвен, спасение утопающего дело его собственных рук». Сколько ещё ждать помощи из Нуменора? Их не было слишком долго.       Тогда я надела митриловую кольчугу, собрала волосы и взяла меч, выйдя на пристань, где оставались стражи гавани. Милуи был рядом, а я чувствовала себя шутом у храмовой паперти. С чего мне начать? Что говорить? — Мой народ, — горло пересохло, голос резко оборвался, но на меня уже смотрели. — Мой народ, — попробовала я снова. — Мои друзья, мои братья и сёстры! Вы все знаете, что происходит у наших границ. Вы знаете, что Враг хочет уничтожить нас. И вы знаете, что наш король борется там, у границ. И этот бой неравен… — я помолчала. Вокруг меня собрались и стражи, и жители. — Мы ждём помощи, но сколько мы можем ждать? Я зову вас, стражи гавани, с собой, к границам, где нужна наша помощь! Мы поможем королю и отплатим Врагу за причинённые беды, за наших погибших друзей. Мы отплатим вдвойне! Втройне!       Народ загудел, а я продолжила свою вдохновенную речь, говоря от сердца. — Око за око? О нет, оба ока за око! Зуб за зуб? Нет! Все зубы за зуб! Мы пойдём с вами к границам и поможем своим братьям и сёстрам!       Вперёд вышел темноволосый нолдо, и я с удивлением в нём узнала того, что спрашивал меня о тогда ещё Аннатаре. Он достал меч, а затем опустился передо мной на одно колено. Его примеру последовали ещё несколько стражей, и я заметила стоявшего в стороне Мэлора. Все стражи тоже обратили на него взгляд, и тогда эльф пошёл вперёд, а народ расступался перед ним. Маэлор остановился прямо напротив меня, извлёк клинок и положил его на раскрытые ладони, а после опустился на одно колено. — Веди, принцесса, — сказал Маэлор.       Я видела, они были готовы броситься в бой прямо сейчас, но нас было мало, поэтому быстрым решением было решено отправить гонцов в Харлонд и Форлонд, которые приведут стражей.       В следующие дни произошло сразу несколько событий. Во-первых, к Гавани причалил корабль с белым парусом и вышитым на ним солнцем. Из Амана. Возглавлял тех эльфов высокий златоволосый эльда, глаза его сияли ярко, и был он величественен, впрочем, как и остальные его спутники: темноволосые нолдор, несколько златоволосых ваниар и были даже сереволосые тэлери.       Эльда сошёл на трап первым, поклонился стоявшей впереди мне, встречавшей корабль вместе с остальными любопытными носами и стражами гавани, готовившимся к битве. — Айя, юная Эрейниониэль! — приложил ладонь к сердцу эльда, и я не могла понять кто он: нолдо или ваниа, ибо волосы его пылали золотым огнём. — Айя, — кивнула я. — Кто вы? — Меня зовут Лаурэфиндэ. И прибыл я сюда со своими спутниками, чтобы помочь в борьбе с Сауроном. — Как никогда вовремя, — и я поделилась своим планом. Лаурэфинде и эльфы с корабля согласились пойти с нами.       Этой же ночью Милуи выловил отряд беженцев из Эрегиона, которые попытались тайно отплыть в Благословенные земли. Между ними завязался спор, а затем сын Кириона обвинил тех в трусости, поскольку среди них было много мужчин.       А ещё через несколько дней прибыли стражи. Я оставляла Гавань почти беззащитной, но сейчас нужно было защищать её не с моря, а с суши, поэтому в путь мы отправились вечером, когда и начинается новый приступ. Я сжимала в руке склянку с пойманным вечерним солнцем. Лаурэфиндэ шёл рядом со мной.       В какой-то момент я остановилась на несколько секунд, решив обернуться. Милуи шёл рядом с Маэлором, неся стяг, а за ними шли стражи гавани, и не только они. За нами шли и беженцы из Эриадора, и женщины, наспех собравшие всё, что могло бы понадобится целителям, и совсем молодые эльфы, мальчишки вооружившиеся луками. У меня сердце кровью обливалось, когда я смотрела на эти юные лица, но я не могла заставить сказать им повернуть, не могла заставить их отступить назад.       А затем я увидела их глаза. Глаза Лаурэфиндэ, прибывшего из Валинора, сияли ярко, но смотря на свой народ, я видела, что их взгляд горит огнём. Я впервые видела подобное. Казалось, внутри меня тоже что-то зажглось.       «Удивительно, да?» — лёгкое вторжение в мои мысли. Я продолжила путь, взглянув на Лаурэфиндэ и позволяя ему продолжить осанвэ. — «Запомни этот огонь, Аратари Финэль, так он горит только когда, когда идут за тобой и когда ты ведёшь их. Они тебе верят, они идут за тобой, они готовы сражаться не за тебя, но рядом с тобой.»       Я сжала сильнее склянку, а затем выдохнула.       «Лаурэфиндэ, откуда ты… знаешь столько всего?»       «Последнее, что я помню, перед тем, как оказаться в Чертогах Мандоса это мою битву с балрогом».       Я ахнула. Сознание эльды было полностью открыто и я видела то, что помнил Лаурэфиндэ. Гондолин, его падение, Идриль Келебриндал, Туор, плачущий светловолосый мальчишка, Эарендиль…       «Быть не может! Ты герой среди эльфов, Лаурэфиндэ!»       «Да, я уже слышал…» — он чуть улыбнулся. — «Но пойдём дальше, юная Эрейниониэль, впереди нас ждёт долгий бой, обсудим всё позже».       Я кивнула, а вскоре мы вышли к стене. Раненные, убитые, мешанина тел, криков и стонов. Ворота были разбиты, бой продолжался уже на наших землях. — Настанет день! — закричала я не своим голосом на квенья. — Отступит тьма!       Наше появление вызвало суматоху, как среди врагов, так и среди своих. Те, с кем я пришла, подхватили мой крик и вступили в битву. Я выскочила вперёд, поудобнее хватая склянку, а после с силой кинула на землю. Стекло разбилось, ярко сверкнула вода с отражёнными лучами Анора. — Настанет день вновь! Узрите плод Лаурелина! Узрите свет! — продолжила я на квенья, вкладывая в свои слова силу. Рядом остановился Лаурэфиндэ, помогая. Вода разгорелась ярче, обжигая врагов. Эльфы и люди, жившие с нами в Гавани, отходили назад, закрывали глаза руками, а орки громко кричали, отступая назад. Я и златоволосый эльф пошли вперёд, продолжая произносить слова, пока на земле сияло маленькое солнышко. — Гоните их! Гоните их прочь! — услышала я отца, но не обернулась, продолжая говорить. Те, кто был здесь до нас, воспряли духом, тесня врага назад, за сломанные ворота.       Я взглянула на Лаурэфиндэ, который казался мне самим солнцем, сияя таким ярким светом, что у меня, наверное, заболели бы глаза, но этого не происходило. Наверное, я и сама выглядела также.       В какой-то момент мы все смогли выдохнуть, поскольку враги отступили. Саурона среди них не было, и как мне сказали он отбыл пару дней назад, поскольку ему приходилось воевать на два фронта. Целители быстро занялись раненными, а ворота стали очень быстро восстанавливать. Лучники стояли на стенах и пускали стрелу в любого орка, который смел приблизиться быстро.       Наше появление воодушевило и ободрило, а ещё напугала тёмные силы. Они не сбежали полностью, но и не подходили близко, видя Лаурэфиндэ или меня. Как только взошло солнце, я вновь набрала воду в склянки, и вновь с наступлением темноты мы повторили с Лаурэфиндэ слова силы. И на второй день, и на третий, но на пятый я поняла, что меня не хватит. Сил не оставалось, и в любую свободную минуту я впадала в беспокойную дрёму. Вновь меня зовёт Келебримбор, однако теперь он держит в руках Кольца и просит спасти их, а затем его обхватывает тонкое золотое кольцо и сжимает. Родич кричит и исчезает в огне, а я вновь вижу врага в тёмных доспехах, шепчущего тёмные слова с кольца на необычном наречии, тёмном наречии. — Аратари, — я вздрогнула и открыла глаза. Надо мной склонился Лаурэфиндэ. — Пора, — несколько виновато произнёс он, помог встать. Но через секунду на его лице мелькнула лёгкая улыбка. — Эта ночь обещает быть другой, флот Нуменора почти в Гавани. Пойдём.       Слова Лаурэфиндэ заметно ободрили меня, но когда среди ночи к нам присоединились воины Нуменора, воодушевились и обрадовались все. Осада была снята, а силы Саурона разгромлены у реки Лун.