Под светом звёзд

      Саурон и его армия отступали, терпя поражение за поражением. Мы шли вперёд, оставив часть эльфов в Линдоне, тех, кто не смог бы пройти путь, кто был слишком измождён или ранен, а так же неравнодушных женщин и тех подростков, что кинулись на защиту границы. В кровопролитной битве у Сарнского Брода Тёмный Властелин был отброшен ещё дальше на юго-восток. У Тарбада Саурон соединился со своими подкреплениями, но нуменорский адмирал Кирьятур, высадившийся ещё южнее в гаване Лонд Даэр, внезапно ударил в тыл войскам Саурона.       В битве при Гватло зажатый с двух сторон Саурон был полностью разгромлен и бежал лишь с небольшим отрядом. Однако его настигли и разгромили на востоке Каленардона, после чего униженный Саурон с телохранителями бежал в Мордор. Армия же, осаждавшая Имладрис была зажата между армиями дядюшки Эльронда и отца, которые полностью уничтожили её.       Из последних новостей нам стало известно, что Саурон захватил не только девять людских Колец, но и шесть из семи гномов. Последний был отдан владыке гномов в Мории. Я достала мешочек из седельной сумки своей белой кобылки, а после сжала его в руке, ощущая прохладу Колец даже через ткань.       Сегодня же созывался первый Белый Совет, и хоть я была ужасно уставшей, гордость, что меня пригласили, переполняли меня. В назначенный час я заняла своё место за общим столом. Первым делом обсудили победу и разгром врага. Эриадор теперь был очищен от врагов, но большая часть лежала теперь в руинах. Здесь же решили, что оплотом эльфов в Эриадоре будет Имладрис, поэтому дядюшку Эльронда назначили наместником и отдали Вилью ему. Забрала Нэнью и леди Галадриэль, а Кирдану я отдала Нарью, сразу почувствовав, как с плеч свалился груз.       На следующее утро мы устроились на одной из террас с Лаурэфиндэ, чтобы поговорить спокойно. Я подставила лицо лучам Анора, зажмурилась, наслаждаясь этим спокойствием. Конечно, нам есть что восстанавливать, но сейчас мы могли вздохнуть спокойно. Эльда делился историями из своей жизни: о строительстве Гондолина, о жизни там, об Амане и о том, как вышел из Чертогов Мандоса. — Здравствуй, Артанаро, Эльмир, — улыбнулся Лаурэфиндэ, когда к нам присоединились отец с матушкой. — Доброе утро, Лаурэфиндэ, — кивнула мама, садясь рядом с отцом. — Хорошо это вы придумали со светом. — Это всё Лаурэфиндэ, — просто ответила я. — Не принижай своих заслуг, Аратари, ничего бы и не вышло без тебя. Я лишь помог со словами.       Я не ответила, лишь поглядела на горы. — Ты прибыл из Благословенных земель, какие там новости? — спросил отец.       Лаурэфиндэ ответил не сразу. Он словно бы раздумывал над тем, что стоит говорить, но я знала, что именно хочет узнать отец. О своих собственных родителях. — Я видел Львицу в Тирионе, она вернулась в дом к Анайрэ. Когда я зашёл к ним, они расплакались. Потом… Через столетие на пороге дома показался Финдекано. Потом Нолофинвэ, за ним Турукано. Когда мы узнали о вашей войне с Сауроном, я просил Валар вернуть меня назад, помочь. Они дали добро, и когда я рассказал об этом Финьо и Эленье, то они тут же засобирались, но пришёл Эонвэ, передав о том, что они не могут вернуться в Эндоре. Они сильно огорчились, что не смогут увидеть своего Львёнка. — Львёнок? Почему? — я смотрела то на Лаурэфиндэ, то на отца, впервые видя лёгкое смущение на его лице. Отец упоминал, что у него было детское прозвище, но не говорил какое. — Потому что Финдекано Астальдо. Ещё там, в светлом Валиноре его так прозвали — Отважный, доблестный, как… — Лев, — закончил отец. — Да. И Эленья была не робкого десятка. Порой вспоминаю, как она набросилась на Тьелькормо, они едва друг друга не поубивали, когда узнала, что Финьо ушёл. Стойкая, смелая, даже когда мир вокруг рушился, невозможная, резкая и ядовитая. Она была храброй. Львица. — Ты хорошо их знал? — несколько взволнованно спросила я. — Мы подружились ещё в Благословенном крае, и хотя я больше общался с Турукано, Финдекано был моим другом и долго пытался найти Эленью, говорил, что кажется её знают все, кроме него. — Да, понимаю его, — кивнул отец. Матушка приобняла его, прикрыв глаза. — А ещё он говорил, что надежда есть, — улыбнулся эльда. — Наступит новый день, придёт весна, а за нею лето и западный ветер споёт нам песню. — Помню, — кивнул отец, однако в глазах его плескалась грусть.       День действительно наступил, и пришла весна, а за ней лето. И пускай западный ветер не пел нам, но в Эриадоре воцарился мир. Вновь стали рождаться дети, вновь зазвучали радостные песни, народ и земля исцелялись. Остались в Линдоне и бежавшие из Ост-ин-Эдиля, и хотя их раны затянулись тоже, но сердца навеки истерзаны пережитым горем.       Лаурэфиндэ, который принял синдаринский вариант своего имени Глорфиндель, предложили место генерала, и он согласился. Мне нравилось проводить время с ним, учиться у него мудрости и новым знаниям. Эльда много рассказывал историй о Валиноре, о жизни там, о Втором доме, учил новым приёмам в фехтовании, и особенно нравилось ему когда мы сидели в музыкальной зале: иногда он играл и пел, иногда я, иногда кто-то из нас играл, а другой пел.       Однажды я снова отправилась с Кирионом в Нарнию, который всегда теперь возглавлял торговые корабли туда. С одной стороны казалось, что это место не подвержено изменению, а с другой короли сменяли друг друга, и когда мы туда прибыли, нас встретил король Элиан вместе с маленькой принцессой Лилианой.       Однако пробыли мы в Нарнии не долго и вскоре вернулись в Линдон. К середине лета к нам приехал Леголас с небольшим отрядом, но без отца и деда. Нам осталось лишь его поздравить с рождением младшей сестры Аэвениэль и пригласить остаться на приближающийся Праздник моря, обычно празднуемый фалатрим, но поскольку в Линдоне живут и они, и нолдор, то празднует все эльфы, тем боле Владыка Ульмо не раз помогал народу нолдор даже когда от них отвернулись остальные Валар. В этот день прославляли и Ульмо, и его верных майар, в особенности Оссэ и Уинен.       Мы развешивали по берегу ленты, фонарики и цветочные гирлянды, сидели у берегов квенди и пели песни морю. Мне казалось, что до Саурона я не встречала майар, однако, лишь через столетие я поняла, что это не так. Как минимум, Оссэ и Уинен почти каждый год появлялись на Празднике, просто они хорошо маскировались под квенди, специально не выставляя свою силу напоказ, как это делал Враг. И если ты никогда не догадаешься, что это они, то так и будешь думать, что это просто несколько обычных эльфов. — Лалвен, это плохая идея, пошли вернёмся во дворец, — потянула меня за руку Туриэль. Вдалеке виднелся корабль с нарнийским флагом, но солнце только-только начинало вставать. — Успокойся, Туриэль, всё будет хорошо. Милуи, а ты не смейся, лучше помоги! — Нет-нет, — замахал руками сын Кириона. — Я лучше постою и посмотрю на всё со стороны. — Ну и ладно, сама справлюсь. На твоё счастье, лазить я умею, — и в подтверждении своих слов я залезла на постамент, на котором стояли два каменных стража, держась за такое же каменное копьё, но дальнейший путь в платье был весьма труден. — Лалвен, что ты там делаешь? — спросил внезапно появившийся Леголас. — Леголас! — обрадовалась я и замахала венком из ойолайрэ и цветов, который и хотела надеть на этих двух каменных стражей. — Помоги мне, а то эти двое лишь стоят и бояться!       Леголас рассмеялся и сказал, что может быть, ему стоит присоединиться к Туриэль и Милуи, но тем не менее, помог спуститься мне назад вниз, забрал венок и ловко, как белка, вскочил наверх, забираясь по стражу и наряжая его в венок, а затем также ловко нарядил и второго стража. — Маэлор и король будут ругаться, — заметила Туриэль. — Мэлор всегда это делает, — отмахнулась я. — Он обожает ворчать.       Мне никто не ответил, но взглянули весьма красноречиво. И когда мы добрались до дворца, нас уже ждали. Нас уже ждал Лаурэфиндэ, несколько встревоженный, когда выяснилось, что служанка зашла ко мне в покои, а мне там нет. Я заверила его, что всё хорошо и мы просто прогуливались. И пока военачальник не стал задавать вопросов самой встревоженной Туриэль, я поспешила её увести подальше от его пронзительных глаз.       Когда прибыл нарнийский корабль, стоял тёплый полдень и я помогала украшать пристань. Разумеется, каменных стражей в венках заметили быстро, и Лаурэфиндэ первым догадался чьих рук это было дело, но рассказывать никому не стал, а Кирион заметил, что и так неплохо выглядит. — Как думаешь, получится поймать звёздный свет на глади воды? — спросил у меня Кирион. — Конечно, только нужно что-то, во что набрать. — Я позабочусь об этом. Я поговорил с Кирданом, он согласен со мной, что это будет отличным подарком для наших моряков и капитанов. Пойдём посмотрим кто там?       И мы пробились вперёд, к тем, кто приветствовал нарнийский корабль. Встреченные нами эльфы кланялись и отходили в стороны, легко пропуская вперёд. Почти первой с трапа сошла девушка. Должна признать, я впервые видела настолько красивых людей. Светлые локоны мягким потоком спускались по плечам, а глаза были чисты, как горное озеро. Я обратила взгляд на море, внутри меня что-то кольнуло. — Принцесса Лалвен! — я почувствовала взгляды многих квенди, а сама обратила вновь свой взгляд на девушку. Та лучезарно улыбаясь, подошла ко мне ближе. — Ох, верно, я выросла за это время, а ты… Разве ты не помнишь меня? Я Лилиана, дочь короля Элиана. — Лилиана?.. — удивилась я. Я помнила её маленькой светловолосой девочкой, сейчас же предо мной стояла девушка, молодая женщина, прекрасная как эльфийка. — Ты изменилась. — А ты всё также осталась юной и прекрасной, Лалвен! Ах, как я мечтала сюда попасть! — Надеюсь, тебе понравится здесь, — натянула я улыбку, а самой было почему-то грустно так. Я сделала шаг назад, сказав, что у меня есть дела, но Кирион займётся нарнийцами.       Дела действительно имелись, и даже не только в подготовке. Я возвращалась в комнату в каких-то грустных, неприятных и непонятных мне чувствах: хотелось и поплакать, и от злости порвать что-нибудь. Но делать ничего из этого я не стала, сдержавшись, и поспешила найти Кирдана.       Впрочем, я не сколько искала Кирдана сколько хотела занять свои руки и ум чем-нибудь этаким сложным. И к счастью мне встретился Малрим. То, как мы появились тогда во время осады и последующее моё участие в битвах, похоже, заставило советника пересмотреть своё мнение. Он стал куда дружелюбнее, куда общительнее, но оставался всё таким же строгим. Впрочем, теперь не он один такой. Мне стали доверять не только вести беседы с народом, гулять или заниматься рукоделием, но и участвовать в советах и вести кое-какие дела. — Да, конечно я составила примерный план торговый отношений, но лучше вам взглянуть на него самим, — кивнула я и повела Малрима в свою комнату, а когда мы зашли, я нашла нужную бумагу со всеми своими заметками и передала советнику. — Что вас беспокоит? — спросил Малрим. — А? — я перевела рассеянный взгляд на шрам на его лице, полученный совсем недавно, при осаде. — Нет-нет, всё хорошо. Хотя… Малрим, скажи, меня называют любимой дочерью Линдона, потому что я дочь короля?       Малрим ненадолго задумался. — Пару столетий назад я бы с уверенностью ответил бы вам «да», потому что не понимал. Теперь… Я скажу, что не только поэтому, Аратари. Я считал вас вздорной, своенравной и капризной, вы это и без меня знаете. Но раз за разом вы… не такая. Добрая, улыбчивая, до отчаянного смелая. Должен признать, моё окончательное мнение изменил тот ваш поступок, — советник взглянул на цветы в вазе. — Когда вы появились с Глорфинделем у границы и те слова силы… Сейчас я вас такой не считаю. Отвечая на ваш вопрос… Нет, вы, Аратари, любимая дочь Линдона не только потому что дочь короля, но и потому что вас любит народ, и вы его. Вы это показали однажды, покажете не раз, я в это верю. — Спасибо, Малрим, для меня ценны твои слова и твоя правда. — Поэтому я и здесь, чтобы говорить правду, — он слабо улыбнулся. — Встретимся на празднике, принцесса.       Когда я вечером пришла к берегу, квенди небольшими группками тут и там общались друг с другом. Пели песни морю и о море, и пускай пели разные, все они сливались в единую прекрасную мелодию. Чистые, звонкие голоса, весёлый смех — ничто не напоминало о прошедшей войне, кроме печали, поселившийся в глубине ярких глаз.       Я быстро нашла Глорфинделя и Леголаса, а рядом с ними стояла Лилиана. По началу я хотела было пройти дальше, но что-то внутри меня заставило взять из общей кучи заранее сплетённых венков две штуки и подойти к ним со спины. Мне пришлось встать на цыпочки, чтобы надеть их, но это того стоило и оказалось проще, чем со стражами. — А тебе идёт жемчуг, — заметил Глорфиндель, поправив венок. — А тебе венок. Может, попросить отца внести это в постоянную форму? — Аратари! — возмутился Лаурэфиндэ, а я рассмеялась. Улыбался и Леголас, наблюдая за нашими дурачествами, а за Лилианой я не наблюдала, хотя всё же поймала её удивлённый взгляд. Смотря на накатывающиеся волны, разбивающиеся о берег, я вдруг почувствовала какую-то волну детского счастья и восторга. Вспомнилась одна из песен, и я подошла ближе к воде, словно бы вот-вот увижу самого Ульмо. — Вечер трепетный, вечер пламенный, — я обернулась к Глорфинделю и Леголасу, затем всё-таки взглянула на Лилиану в нежном белом платье. Волосы её были распущены и на них не было никаких украшений, как на остальных эльфийках, которые предпочитали или надевать на себя жемчужные украшения, или венки из дерева ойолайрэ и цветами. — Край тумана, закатом плавленный, — я огляделась по сторонам, моя песня сливалась в общую, а ещё я заметила высокую фигуру в белых одеждах, весело смеющуюся. Надо бы к нему будет подойти. — Ждут в дали огни не бывалые, — Лунгиля в венке окружила толпа юных девушек, и те смущённо хихикали, пока воин ловил их знаки внимания и что-то вдохновлено рассказывал. — В тех краях мы ещё не плавали.       Я на секунду замолчала, чтобы продолжить дальше с новыми силами, заметив, что привлекла фигуру в белых одеждах. — Позвала свобода за моря меня, Затянули песню мачты корабля, Лунная дорога манит серебром, Не помыслить об ином…       Фигура остановилась рядом и я смогла разглядеть его воплощение. Майа был высоким телеро в белых одеждах, переливающихся подобно морской пене, а глаза его были подобно морю во время шторма. — Оссэ!       Раз узнав его будешь узнавать всегда.       Майа широко и весело ухмыльнулся. — Узнала, маленькая Лалвен, — я давно привыкла что все меня называют маленькой или юной, впрочем, на фоне тех кто меня так называл я действительно таковой была. — Тебя не узнать, Оссэ, просто невозможно, — улыбнулась я. — Славный праздник, славная песня, — сказал Оссэ, идя к другой группе эльфов, поющих о лихом капитане и новом путешествии: — Не одну луну парус как струну Рвал безжалостный ветер, Вдаль штурвал тянул Звал в свою страну По ту сторону света.       К нам подходили другие эльфы, иногда среди них можно было заметить спрятавшихся майар. Порой мы подходили к другим группам квенди и немногих людей нуменорцев, что жили в Гавани. Они тоже любили этот праздник, учитывая, как их жизнь зависела от моря. В какой-то момент я невольно заметила сколько внимания обращают на Лилиану, замечая при этом «по-эльфийски красива!», «вы так прекрасны!», «вы так удивительны», «в первые секунды я подумал, что вы прибыли из Валинора, как наш Глорфиндель», мне вновь стало горько, даже показалось, что я пью не сладкое вино, а горькую солёную воду. Поставив серебристый кубок на стол, покрытый белой с синем скатертью, я тихонько пошла вперёд, подальше удаляясь от восторженного народа. Да почему же мне так горько и неприятно?!       Наверное, наконец, нашла я для себя ответ, потому что обычно это я была так или иначе в центре внимания. Пускай мной так и не восхищались, но меня знали, приветствовали, улыбались, я не стала центром Эндорэ, но и не была на последнем месте. А теперь… всё словно бы сместилось на Лилиане.       Остановилась я у самого края побережья. Одиноко горели фонари, все были почти у пристани, где и было всё веселье, но я здесь была не одна. Почти у самого берега сидел темноволосый эльф, кутаясь в серый плащ и бездумно смотря на воду. Моего прихода он не заметил, и я поначалу хотела было уйти и оставить его одного, но затем села рядом, скинув туфли и зарываясь пальцами в песок.       Здесь почти не было слышен песен и музыки, лишь только волны и редких морских птиц, луна и звёзды ярко отражались на воде, серебря её, несколько лодок было вытащено на берег, а вдалеке у пристани покачивалось несколько кораблей, в том числе и нарнийский. Эльф обратил на меня внимание, но ничего не сказал, я лишь заметила, как он спрятал руки в перчатках в складках плаща. — Почему ты здесь один? — задала я вопрос, не надеясь на ответ. — Хочется, — ответил эльда односложно. — А что ты здесь забыла одна? — Хочется, — в тон ему ответила я и мы оба помолчали. — Ты из Ост-ин-Эдиля? Прости, ты прячешь руки… это сделали орки?       Эльф обескураженно взглянул на меня. Я же обняла колени руками и посмотрела на море. — Да, орки… — не скрывая горечи ответил эльда. — Я Лалвен, а тебя как зовут? — я не смотрела на него, но чувствовала, как он задумался. Почему-то здесь, рядом с ним, я чувствовала себя так спокойно и расслабленно. — Умарт, — наконец, представился эльф. Я невольно издала смешок и повернулась к нему, рассматривая. Он уж точно не был похож на Злосчастье, как назвался, наоборот, он был даже красив и в нём очень хорошо видна была кровь нолдор: тёмные волосы, серые-голубые глаза, которые сейчас были похожи на тёмные бездны, правильные черты лица и такой уставший взгляд… Так смотрят те, кто устали от войн, от жизни, но более я не посмела ничего спрашивать у Умарта, и дальше мы сидели в тишине.