Под светом звёзд

      Милуи прыгал едва ли не выше собственной головы, потешаясь надо мной. Я же была готова его побить, а он всё веселился повторяя «Влюбилась! Влюбилась! Влюбилась!». — Ой, а сам-то как смотришь на принцессу, — обиделась я. — Да мы просто наблюдаем за вами двумя, — ответил сын Кириона. — Эй, Лалвен, ты что, обиделась? Да ладно тебе, я же просто шучу.       Я не ответила, молчаливо отложила пяльце и взяла подушечку с кушетки, на которой сидела, а после запустила ею в стоящего напротив эльфа. Разумеется, страж перехватил её до того, как мой снаряд попал бы ему в лицо, но зато мне стало не так обидно, и я вернулась к вышиванию. — Не обижаешься, — изрёк Милуи и сел рядом, обняв подушечку и заглядывая мне через руку, рассматривая вышивку. Лодочка, мечущаяся по штормовому морю с тремя звёздочками на флаге. — Ты разобралась со своим непутёвым сердцем?       Непутёвым… О, как хорошо подходило это слово! — Нет, — ответила я, заканчивая вышивать третью звезду. — Мне нужно время. — Верёвочка вьётся, Лалвен, и сколько она так будет виться? Конец-то, я полагаю, у неё скоро настанет. — Настанет, — согласилась я. — Да только вот понимаешь… — Не понимаю! — отрезал страж. — Ну вот скажи, улыбаться тебе хочется при его появлении? — Хочется, но мне улыбаться хочется когда я вижу и тебя, и Лаурэфиндэ, и Кано, и Туриэль, и… — Ну всё! — замахал руками эльф. — Не продолжай. Я тебя понял. А давай сделаем так, расскажи мне что ты чувствуешь.       Я замолчала, размышляя, затем вздохнула, находя слова. — Мне очень просто с ним, понимаешь? Гуляем мы просто или верхом, ездим на охоту или решаем что-то в отношении наших королевств… Мне очень просто с ним, мы так легко понимаем друг друга, без слов и без осанвэ. Это просто… может быть, просто мы слишком хорошо друг друга знаем? — А что вообще есть любовь? Цветы, подарки и поэзия? Или что-то совсем другое? Может, это способность закончить шутку другого человека? Или абсолютная уверенность, что есть кто-то, кто всегда прикроет твою спину? Или такое чуткое понимание другого, что ты мгновенно осознаешь, почему он делает то, что делает, и разделяешь его убеждения? — серьёзно спросил Милуи. Я обомлела. — Когда ты стал таким мудрым? — Я всегда им был, — весело улыбнулся страж и весь налёт серьёзности слетел вмиг, растаял, как туман. В следующий миг раздался стук, и я разрешила войти Леголасу в мою комнату в Имладрисе.       Милуи подмигнул мне и оставил нас двоих. Праздники прошли и наступило самое горькое — прощаться. Но надолго ли — это другой вопрос. Что же такое любовь? — Мы ведь ещё увидимся? — задала я глупый вопрос. Ну конечно, конечно мы увидимся. — Обязательно. Думаю, я смогу приехать к зиме или же зимой, — пообещал Леголас. — А ещё я говорил с отцом и матерью. — Что-то случилось? — Они всё знают, но опасаются гнева деда, — признался принц.       Да, гнева Орофера действительно стоило опасаться, а вот Трандуил и Галадет, можно сказать, не подвели моих ожиданий. Я и все остальные знали, что Трандуил с супругой познакомился уже в Зеленолесье, та была дочерью самого обычного эльфа, охотника, родившегося под звёздным небом Оссирианда. Они встретились на одном из праздников и понравились друг другу, но Орофер, некогда ближайший друг Элу Тингола, поддерживающий того в нежелании отдавать дочь за человека, был против брака сына на обычной лесной эльфийке. Вот только ни Галадет, ни Трандуил не собирались так просто сдаваться, доказывая всем свои чувства, они пронесли их через года и, наконец, смогли обручиться под сенью леса. Ороферу пришлось смириться, хотя и невестка была у него в немилости до рождения внука. Внука, который не поддерживает категоричных взглядов деда против нолдор. — Ну, тогда это пустяки, — уверенно заявила я. — В истории нашего народа много случаев, когда любовь была сильнее всех правил и приказов.       Так что же такое любовь? Наверное, это всё-таки и уверенность в своём партнёре, знание, что он будет рядом, и чуткое понимание в любой ситуации. Если это действительно так, я была рада разделить с Леголасом это светлое чувство. — Только, надеюсь, мне не придётся ходить потом одноруким, — отшутился Леголас. Я не сдержала улыбки. — Кархарота уже давно нет, можешь не волноваться.       Я взглянула на вышивку. Сюда стоит добавить ещё одну звезду.       Наступило действительно время прощаться, и мы с Леголасом пошли к воротам, где его уже ждала семья. Мы тепло обнялись на прощание. Я вежливо пожелала удачной дорогие Трандуилу и Галадет, но мать Леголаса подошла ко мне и заключила в объятия, тихо шепнув на ухо: «Будьте осторожны, дети мои, пускай никто не омрачит ваши чувства». Аэвениэль тоже коротко обняла меня, а после они уехали. — Влюбилась, — довольно, как сытый кот, изрёк Милуи позади меня. Я резко развернулась, намереваясь всё-таки побить своего стража, но меня остановил появившийся Маглор. — Полагаю, Эльмир стоит послать весточку о её дочери? — обратился Кано к дядюшке. — Уверен, она будет рада, — с лёгкой улыбкой согласился Эльронд. — Заговорщики! — возмутилась я под весёлые смешки троих мужчин. — Нам нужное ещё многое узнать, пройти и… опасаться Орофера. — Вот чего-чего, а этого напыщенного синды ты опасайся в последнюю очередь. Я, насколько помню, вам, эльфийским принцессам, вообще ни короли, ни майар, ни даже Валар не помеха на пути к любви и счастью, сам Эру вам в этом благоволит. И какое счастье, что мне теперь можно перестать прятаться по комнатам, — устало потёр шею Маглор. — Право слово, я чувствовал себя вором или зверем. — А скоро будешь трястись в седле, — напомнила я. — Ну и ладно, зато вернёмся в Линдон. — Почему тебя так туда тянет? — удивился Эльронд, и мы все стали подниматься в дом. Макалаурэ молчал ровно до того момента пока нас не скрыли стены от чужих ушей. — Я хочу вернуться.       Я опешила, удивлённо глядя на него, впрочем, не только я. Видя наши взгляды, Кано вздохнул и продолжил. — Я столько лет убегал от себя, от мира, от всех. Когда сильмарилл оказался в моих руках, — тут певец взглянул на свои ладони. — Я бросил его в пучину моря, где ему и место, но побоялся пойти за ним вслед. Я столько бравадничал, что не боюсь смерти, но когда стоял там, на мысе… Нет, я понял, что умирать страшно, и я этого боюсь. — Эонвэ говорил, что Майтимо прыгнул в огненную расщелину вместе с камнем, — глухо заметил Эльронд. — Да, до меня тоже урывками дошли эти слухи, и только несколько лет назад я убедился в их правдивости, — вздохнул Канофинвэ. — Но и плыть на запад, предстать перед Валар, чтобы они судили меня по справедливости… Нет, и этого я боялся. Мне осталось только уйти и, — нолдо сделал паузу, взглянул на меня и чуть улыбнулся. — Бороться со своей судьбой и жалкой жизнью, пока это едва не уничтожило мою душу. — Вот что с тобой происходило, — протянула я. — Да, — согласился Кано. — Меня это едва не отправило прямиком… не знаю, в Чертоги Мандоса или куда-то в Безвременье… куда отправляются наши души тех, кто проливал кровь собратьев, кто поклялся страшной клятвой? — Ты был один, — пожал плечами Милуи. Я вспомнила что он мне говорил сегодня с утра, и это была так странно для меня, привыкшей видеть его улыбчивым и весёлым, но сейчас серьёзным, строгим и немножечко даже мудрым. И когда мой друг детства, мой товарищ по играм, несчастьям и урокам наставников стал таким? Как я пропустила момент, когда мой милый Милуи стал более серьёзным? — А каждому существу надо, чтобы кто-то живой был рядом. Можно ведь и с ума сойти, если никого нет. Кто угодно, лишь бы рядом был. А ты жил в одиночестве, а это весьма тяжко. — Да, верно, — вновь согласился певец. — Я лишь, наверное, благодаря голосам и выкарабкался. Слышал, как ко мне приходили то Аратари, то Эльмир, а иногда даже и Артанаро заходил, пускай и злился по началу, но зато ощущение, что я не один, что со мной кто-то рядом позволило выползти из мрака. Потом… ну, я много думал об этом. Раз у меня не хватает смелости уйти из жизни, то я построю лодку и сам поплыву на запад, и будь что будет. — Ты всегда можешь взойти на корабль, — удивилась я. — Нет, — упрямо ответил Маглор. — Я поплыву на собственной лодке один. Если Валар и Эру мне позволят, я доберусь до Благословенных земель и явлюсь на суд. Если они решат, что я недостоин и суда, то пускай потопят меня одного.       На это я не знала что ответить да и ответ не требовался. Мы видели всё по глазам Кано — он уже решил и не отступится от своего. А когда вернулись домой, Маглор всерьёз занялся своей лодкой и первым делом подолгу уезжал с Кирданом и Кирионом выбирать дерево, не желая использовать готовый материал.       Умер Тар-Калмакиль, а его место занял Тар-Ардамин. После смерти Тар-Ардамина нам пришло неожиданное приглашение посетить коронацию нового короля. Со мной отправилась небольшая делегация, я взяла на себя ответственность этой дипломатической миссии, учитывая все наши ставшие напряжёнными отношения с владыками Нуменора после раскола народа. Со мной отправился и Маглор, а вот Леголас отказался, сказав, что будет ждать меня в Линдоне.       К слову, о Леголасе. Мы старались встречаться как можно чаще или в Имладрисе, или в Линдоне, подальше от зорких глаз верных сторонников его деда, который, говорят, стоило слуху о наших встречах просочиться во дворец Эрин Галена так разразился криком, что его было слышно повсюду. Кричал, говорят, Орофер только «не позволю», но и запретить ездить Леголасу не мог, иначе бы пришлось самому, поэтому приезжал ко мне мой принц или в компании родителей или в компании верных слуг и лордов Орофера, не отступающих ни на шаг от принца. Наши с ним встречи становились тайными, но, по крайней мере, я действительно поняла своё непутёвое сердце и теперь ждала каждого мгновения нашей встречи. — Вы ожидаете, что я сейчас буду разорятся, король, и, право, я бы этого действительно хотела, однако мне этого не позволит ни моё воспитание, ни моё уважение, которое, как вижу, отсутствует у вас, — министры и советники ахнули, а я мстительно и гневно замолчала. Бедный Лаурендиль, молодой лорд Андуниэ, едва не хватался за сердце. Мои спутники насторожились, но не вмешивались, позволяя мне высказать мнение по поводу этого приглашения-насмешки. — Мало того, что вы посмели назвать себя Владыкой Запада, так ещё и взяли себя имя не на квенья. — Его величество записан в Списке Королей на квенья, — скрупулёзно напомнил мне один из советников. — Как Тар-Херунумен, но здесь и сейчас, госпожа, извольте обращаться к его величеству как Ар-Адунахор. — Извольте замолчать, господин советник! — разозлилась я. — Советник Азулбел, — Маглор встал рядом со мной, скривился. Когда-то я пыталась уговорить Эарадана научить меня андунаику и тот, нехотя, дал мне пару уроков, как он говорил «простолюдинского» языка, и, если я не ошибаюсь, имя советника была как-то связано с востоком и любовью, а может быть, и сиянием. Проклятье, надо было быть настойчивее и приставать с этим ещё и к Алдариону, он бы точно обучил меня. — Перед вами светлая принцесса Линдона, дочь Нолдорана Эрейниона Гиль-Галада Аратари Финэль Лалвен, имейте воспитание и извольте обращаться к любимой дочери Линдона соответствующе, а не как к безродной шпане из захолустья. Если же вы позволите ещё раз обратиться к принцессе Аратари, — Кано специально подчеркнул моё имя на квенья, а я, признаться, молчала, благодарная ему. Певец положил руку на рукоять меча, и все заметно напряглись. — Не подобающим образом, то я буду вынужден защищать её часть не словами, а куда более архаичными способами защиты прекрасной леди — клинком. — Неподобающе… — вновь начал советник. — Довольно! — я подняла руку, а затем положила руку на плечо напряженного Кано. — Спасибо, Морнфиннель, но не стоит пускать оружие в ход. Не здесь и не сейчас. Нас оскорбили этим приглашением. Я полагала, что мои родичи, ведущие род от славного Эльроса Тар-Миньятура, брата моей матери, пронесли через века честь, благородство и доблесть, какие присуще потомкам великих королей, но, видимо, ошиблась. Жаль, вы меня разочаровали король, прислав это приглашение, где провозгласили себя Владыкой Запада, однако титул этот носит Владыка Манвэ, господин ветров, подобный акт ещё аукнется вам. Помните, что лететь высоко всегда здорово, но падать будет куда больнее, а тот, кто взлетел высоко куда бесприютнее, чем опустившиеся на дно. — К чему вы ведёте эти речи, принцесса? — напрягся Ар-Адунахор. — Обо всём и ни о чём, король. Что мне вам объяснять, если вы слушаете, но не слышите меня? Но будьте осторожны, король, в погоне за вечной жизнью, вам, людям, дан великий дар, а вы отрекаетесь от него и пытаетесь достичь недостижимого, однажды это только приведёт всех лишь к чёрным скорбным знамёнам.       Король стиснул зубы и вцепился пальцами в подлокотник кресла. Я никогда не считала себя мудрой и взрослой, я привыкла, что ко мне порой относятся как к ребёнку, оберегают, но сейчас, стоя здесь, в Арменелосе, в королевском дворце, некогда восхищавшим меня своей величественностью как и король Тар-Менельдур, первый король Нуменора, которого я встретила, хотя по счёту он был пятым, я чувствовала себя слишком взрослой, смотря на окружавших меня людей и видя в них лишь малых и глупых детей, стремящихся получить новую игрушку, но не знающие зачем она им и такую желанную, потому что недостижимая. — Мы уходим, — я повернулась спиной к королю и лицом к своим спутникам. — Возвращаемся домой сегодня же, здесь более нечего делать, — Кирион тут же отдал распоряжение и часть эльфов ушла передавать сообщение и готовить корабль к отплытию. Я же повернулась вновь к королю и его окружению, заговорила на квенья. — Может быть, однажды, когда ваш взор не будет застилать злость на Валар и желание получить недостижимое, мы сможем вновь поговорить, а сейчас… До свидания, ваше величество.       И вот теперь и я, и Маглор и оставшиеся эльфы покинули дворец. Кирион сообщил, что нужно пару часов, чтобы подготовить корабль, поэтому оставалось лишь прогуляться по городу до нужного часа или же отсидеться в каюте. Я выбрала прогулку по городу, надолго задержавшись у Нимлот.       Мне никто не препятствовал и я смогла без помех пройти к белому древу. Сердце моё сжалось от того, как было запущено это место. Некогда здесь стояла почётная стража, трясясь вместе с садовниками над каждым ветерком. Некогда мы бегали здесь с Алдарионом, осенью прыгая по лужам здесь и пытаясь достать сокровенные плоды, пока нас не поймали за этим занятием. А ещё до этого мы бегали наперегонки и всячески проводили вместе время здесь, пока моя матушка и его отец вели взрослые беседы. Потом мы выросли, дерево оставалось прежним, как и дружба, пронесённая через года, даже когда передо мной стоял взрослый мужчина, почёсывающий заросший курчавой бородкой подбородок, приплывший решать важные вопросы, но предлагающий тайком, как в детстве, пробежаться по берегу и попрыгать по осенним лужам. И именно благодаря Алдариону и его Гильдии Морестранников я познакомилась с Эараданом — Госпожа, прошу вас, осторожнее! — я и не заметила, как откуда-то выскочил совсем молодой юноша с курчавыми тёмными волосами и испуганными пронзительными льдистыми глазами. — Оно очень… Да вы эльф! — Ты ухаживаешь за деревом? Как тебя зовут? — улыбнулась я. Пускай я и была зла на короля, но народ не был ни в чём виноват. Юноша остановился, зачарованно оглядывая меня и мне подумалось хорошо, что я отослала Милуи и Маглора на корабль. — Меня назвали в честь героя, — зарделся юноша. — Туор. Да, госпожа, я ухаживаю за Нимлот, когда есть время, пытаюсь привлечь других, но даже король сюда перестал ходить. А как зовут вас? Я слышал, во дворец на коронацию прибыла делегация эльфов? — Аратари, — представилась я, наблюдая, как Туор чуть обошёл меня и присел, став избавляться от сорняков. Мне вспомнился мой сад скорби и я присела рядом, помогая. Глаза юноши округлились, а я не сдержала смешка. Сначала поссорилась с королём, теперь вот убираюсь у Нимлот. — Да, мы действительно прибыли сюда, из Линдона, но скоро вернёмся назад. — Земли эльфов, — закрыл глаза Туор. — Дед рассказывал, что видел однажды эльфов с Тол-Эрессеа, даже говорил с ними, и ещё однажды видел эльфов из вашего края, а отец мой вот никогда не видывал ваших, а мне вот как повезло! Ах, хотел бы я хоть глазком увидеть Линдон, мне учителя рассказывали о вашем народе, о Празднике моря, о том, что вам поют реки и русалки, а по ночам дома освещают дивные светильники-солнышки. — Отчасти правда, — улыбнулась я. — Знаешь, Туор, если ты вдруг действительно окажешься в Линдоне, то скажи, что мой друг и тебе окажут почётный приём, только берегись нашего Мэлора он… не любит всех.       Я не стала говорить, что Мэлор по большей части недолюбливает людей. — Я хочу поступить на службу к лорду Лаурендилю, может быть, однажды, он отправит корабль и там буду я! Но ты, Аратари, говоришь о приёме, словно бы королева. — Её дочь, — шепнула я. Туор ойкнул, однако, ничего сказать не успел. — Принцесса! — я подняла голову с удивлением смотря на Лаурендиля. Молодой лорд был весьма взволнован, встревожен и встрёпан, а ещё раскраснелся. — Я вас везде искал, боялся, что вы уже отплыли. Можем мы поговорить? — Корабли так быстро не отходят, — кивнула я, отряхивая руки. Лаурендиль достал из кармана кружевной платок и протянул мне. Я с благодарностью приняла его и мы отправились по дороге в сторону города, оставив Туора одного. — Так что вы хотели? — Извиниться, — честно ответил молодой лорд. — Я не знал, что всё будет… так, на коронации. Если бы я знал, я бы отправил вам весточку, попытался предупредить, — голос его сделался почти умоляющим. — Не думаю, что это многое изменило бы, король так или иначе принял это имя. — Мой отец много рассказывал о вас, бережно, как и другие лорды Андуниэ, хранил ваши письма. Нам очень дорога дружба с вами и с Линдоном. — Для тех, чьи сердца открыты Валар и разуму, она продолжится, — просто ответила я. — Для тех, кому жажда наживы и бессмертия застилает взор, то тогда мы не поймём друг друга. А знаете, что меня более всего огорчает? Что и мы, и вы занимаемся усобицами, пока Враг сидит в своей чёрной крепости и наблюдает за нами, насмехаясь. — Вы упоминали чёрные знамёна, — понизил голос Лаурендиль, поскольку прохожие с любопытством смотрели на нас. — Да. Я здесь ещё и для того, чтобы передать послание и предостережение от Кирдана Корабела, нашего друга, ибо он способен порой предвидеть будущее. И я говорю это вам, Лаурендиль, потому что верю, что вы услышите меня, — лорд заметно напрягся, но кивнул, а я понизила голос. — Кирдан говорил, что видел грозовую тучу в виде орла, армаду кораблей и знамёна скорби. — Вы полагаете, это всё связано как-то с королём? Из-за его имени? — С ним или с кем-то после… Этого, увы, знать не дано. И вот ещё что, не предупреждение, а просьба. Присмотрите за этим мальчиком, Туором, — попросила я. — Он славный. И не осуждайте за работу у Нимлот, а лучше помогите. Коли древо будет чахнуть, то плохо будет всем. — Я… Обязательно, — кивнул Лаурендиль и показался мне совсем мальчишкой, маленьким, кинутым на произвол судьбы, пытаясь при этом удержать весь свод небесный на своих плечах. — Спасибо за советы.       Я кивнула и молодой лорд молчаливо провёл до пристани и покачивающегося на воде корабля с лебединой шеей. Время ещё было, и я пригласила Лаурендиля пройтись по кораблью, который, судя по его загоревшимся глазам, заинтересовал его. Лорд под улыбки и снисходительные смешки опытных и привыкших эльфов охотно отвечал на вопросы и показывал всё, радуясь, что остались у нас друзья в Нуменоре. — Ну и как тебе навигация? — я встала рядом с Маглором, когда мы распрощались тепло с Лаурендилем и прибежавшим к пристани Туором, а наш корабль стал возвращаться к родным берегам. — Вполне себе. В Валиноре я не утруждал себя сильно морской навигацией, считал, что мне она незачем, у меня были куда более интересные дела. А когда… после Альквалонэ не было тех, кто мог бы научить и всё показать в мельчайших деталях. Сейчас я рад, что меня окружают такие опытные и терпеливые фалатрим. — Потому что ты не лучший ученик? — поддразнила я певца и глянула на Кириона на капитанском мостике. Заметив мой взгляд, капитан улыбнулся, махнул рукой и вернулся к работе. — Да, наверное, — рассмеялся, а не обиделся Кано.       Когда мы вернулись домой я тут же рассказала о том, что приглашение на коронацию было всего лишь насмешкой короля, желавшего взглянуть на лица эльфов, когда его назовут Ар-Адунахором, Владыкой Запада, показать, что ему всё равно на Валар, что нет уважения ни к ним, ни к эльфам, учивших западных людей знаниям и мудрости, как некогда учили в Валиноре нас сами Валар. Однако лучиком надежды оставался Лаурендиль, молодой лорд Андуниэ, предводитель Верных. — Скверно, — оценил рассказ Глорфиндель и я была с ним согласна. — Мы теряем друзей, — вздохнула я, сообщив это Маглору, зашедшего в мои покои вместе с парусиной. — Зачем ты это тащишь сюда? — Я подумал, что просто с белым парусом не интересно, — признался певец.- Я сначала хотел нарисовать звезду отца, да подумалось, что это не самый лучший вариант, поэтому пришёл к тебе. — Я не лучший художник, — покачала я головой. Кано взглянул на мой стол, хмыкнул, но ничего про это не сказал. — А я и не прошу тебя рисовать картины, может быть… — и его взгляд упал на мою вышивку.       Закипела работа. Для большего удобства мы вышли на террасу, принесли краски и раскатали парусину. За этим занятием нас нашли Туриэль и Леголас и с радостью присоединились. Мы не собирались рисовать штормовое море и лодочку, но мы собирались нарисовать четыре звёзды, которые я вышила на парусе. — Пять, нужно пять, — поправила я. — А почему вообще эта лодочка? — спросила Туриэль, доплетая косу и откидывая её назад, а после беря в руки кисть. — И эти звёзды? — Иногда… иногда я чувствую себя этой лодочкой, мечущейся в штормовом море, — призналась я, старательно выводя одну из звёзд. — Особенно в последнее время. — А звёзды? — спросил Леголас, отвлекаясь от рисования своей звезды. — Эти звёзды — я и мои близкие. Они самые храбрые, из всех, кого я знаю, и они… они готовы сражаться за меня, даже когда никто другой не станет. Я восхищаюсь ими и бесконечно люблю. Изначально было три звезды, теперь их будет пять, может быть, потом и ещё больше. — Я в этом уверена, — улыбнулась Туриэль. — Что их будет больше.       Я кивнула, выражая надежду, и мы продолжили работу. Через неделю Маглор был готов отплывать. Запасы воды и еды были готовы, ветер дул благоприятный, а штормов не предвиделось. Последним вечером Кано в Линдоне мы собрались на пляже, откуда было хорошо видно лодку с парусом, на котором были нарисованы пять звёзд. К прощанию со своим наставником и названным отцом присоединилась матушка, Глорфинделя и Леголаса пригласила я. Отец не пошёл, зато пришли Милуи, Кирион и Туриэль. Мы поставили кубки прямо на песок, как и несколько бутылок с хорошим вином, а кто-то притащил скатерть и сладости и нарезку мы разложили на ней, с удобством устроившись на песчаном берегу подальше от города. Маглор принёс с собой и арфу. — Вижу свет, льющийся с небес. — заиграл певец, когда выслушал от нас пожелания доброго пути и получил небольшие подарки. — Слышу ветра тихий вздох… Только снег накроет моих павших братьев, — Напоследок скажу «Прощай».       Я улыбнулась, придвинувшись ближе к Леголасу. Эту песню я слышала впервые, видимо, что-то новое из песен Макалаурэ, но с первых строк она уже трогала за душу. — Ночь наступает, день завершив. — продолжал Кано. — Дорога так манит, мне нужно идти. По холмам и по лесам, По бессолнечным краям, И по воде, что спешит к морям.       Я отчётливо увидела как небольшая горная речка, Малый Лун, звонко течёт с гор, чтобы соединиться с Лун и прийти к морю. Как громко и быстроводно громыхает Бруинен. — Мимо звезд и мимо туч, Спеша заснеженной тропой, Я наконец сверну На путь домой!       Белокаменный Тирион. Я видела много изображений, но ни одно из них не было похоже на то, что нам сейчас показывал Маглор. Ярко сверкал серебряный луч с Миндон Эльдалиэва, а у подножия рос Галатилион, раскинув свои ветви и пышные цветы, услаждая взор всех жителей. — Куда дорога заведет? — словно бы спрашивал у нас Маглор, а затем сам же отвечал, как будто это мы у него уже спрашивали. — Попробуй узнай. Мы путь сей прошли, Но день настает Промолвить прощай! Где я только не бывал. Сколько горя повидал… Сожалений нет, не забыть вовек Тех, кто шел вперед со мной.       Я вспомнила Келебримбора, такого взрослого и серьёзного, когда мы впервые познакомились, и ставшего таким тёплым и близким, когда узнали друг друга лучше. Он был не таким, каким я представляла себе грозных потомков Феанора: добрым, щедрым, милосердным, но таким же охочим до знаний, как и его дед. — Ночь наступает, день завершив. Дорога так манит, мне нужно идти. По холмам и по лесам, По бессолнечным краям, И по воде, что спешит к морям.       Я, словно бы он ещё был жив, увидела улыбку Эарадана: задорную, шаловливую, самоуверенную. Он ничего не боялся, был смелым и весёлым, охотником до приключений. Благодаря ему мы узнали о Нарнии. — В все я в памяти храню, Позвольте мне — и я уйду, И наконец сверну На путь домой!       Алдарион говорил, что его дом — море. Но раз за разом он возвращался в Нуменор, потому что это тоже был его дом, пускай он и отрицал, злился на отца и Эрендис, но возвращался ради семьи, ради дочери. Моим домом был Линдон и его гавани, я бесконечно любила это место и песню волн, лёгкие бризы и грозные шторма, уже не представляя себе жизни без моря. Домом Кано был Тирион, и он хотел туда вернуться, увидеть мать, обнять её. — Куда дорога заведет? Попробуй узнай. Мы путь сей прошли, Но день настает Промолвить прощай!       Матушка говорила, что очень скучает по Эльросу, и она когдато думала выбрать жизнь смертных, но всё-таки выбрала удел эльфов ради Эльронда, которого не желала оставлять, а потом смеялась и говорила, что она сама этого не знала, но выбрала такую участь потому что ей не был и безразличен молодой Нолдоран. У меня тоже был такой выбор, и я знала, мама боялась, что однажды я выберу людей, когда много общалась с Эараданом, что оставлю её, как когда-то оставил её брат.       Я тоже очень скучала по своим друзьям, тех, кого больше не смогу увидеть. Но сейчас, слушая Кано, я чувствовала светлую грусть, ко мне приходило осознание, что по ним скорбеть можно и иногда даже немножко нужно, помнить их, но не давать скорби заполнить всё. Мы должны идти вперёд, гордо подняв голову, помнить о павших, но заботиться о тех, кто есть. — С любовью скажу всем вам навек прощай!