Под светом звёзд

      Я лишь жалела, что Кано не побывал в Нарнии. Мне подумалось, что ему бы понравились зелёные поля, молодые леса с дриадами и удивительные жители. Возможно, Маглор бы даже сочинил какую-нибудь песню об этих землях. — Мы почти приплыли, а ты всё грустишь, — подошёл ко мне Кирион, попутно отдавая приказы команде. — Это из-за Морнфиннеля? Или Леголаса?       Я скисла окончательно. Дело, наверное, было в них обоих, но даже больше в том, что в этот раз Леголасу не удалось поплыть со мной. И помог этому Орофер: запретил, не дал, не пустил. Кирион взял меня с собой, сказав, что мне стоит развеяться, а матушка, видя мои терзания, пообещала после вместе навестить Эрин Гален и короля Орофера.       Леголас шутит, что имя его деда скоро станет ругательством.       Я вздохнула, встала со своего места, расправив платье и плечи, поправила волосы с золотыми лентами и улыбнулась как можно радостнее и вежливее. Кирион лишь покачал головой. — Меня этим не одурачишь, — заметил капитан. — Я и не пытаюсь, — вяло отмахнулась я и сошла с корабля. Нарнийцы уже стояли на причале, радостно приветствуя нас и крича «Дивные! Капитан Кирион!». — Всё время было интересно, почему они прозвали нас Дивными? — А я не удивлён, — тихо ответил Кирион. — Мы всегда казались людям… — Дивными? — подсказала я. К нам вперёд вышел светловолосый мужчина в золотой короне. На лице его начинала расти борода и выглядел он молодым для своего народа. А ещё кого-то мне смутно напоминал. Вперёд выскочил глашатай, молодой фавн в гербовой тунике и громогласно объявил: — Король Нарнии и Император Одиноких островов Гейл Первый!       Я и Кирион переглянулись. Помнится, владыки Нарнии носили прежде звание королей и королев, но не императоров каких-то островов. — Позвольте и нам представится, — взял слово Кирион в наступившей тишине. — Моё имя Кирион, я капитан этого славного корабля, а рядом со мной любимая дочь Линдона, славная принцесса Лалвен. — Король, — вежливо склонила я голову. — Принцесса Лалвен? Та самая принцесса Лалвен? — совсем по-мальчишески удивился король. — Моя матушка столько рассказывала о вас! — Ваша матушка? — удивилась я. — Королева-мать Лилиана, — подтвердил Гейл. — Она… Она ещё жива? — с некоторым волнением спросила я. Мы не стали лучшими подругами за то время, но расставались при хороших отношениях, смирив свои чувства и найдя в друг-друге нечто объединяющее — желание быть похожим на других, быть идеальными. Помня слова Кориакина о странном времени и его проделках, мы как-то привыкли, что порой пребывая в Нарнию, там проходило не так много времени, когда у нас проносились сотни лет. — Конечно, она во дворце. Прошу вас, будьте нашими гостями, — пригласил нас король.       Кэр-Паравел, столица Нарнии и резиденция королей, нравилась мне больше, чем прежний дворец. Он был удивительно красив, сооружён из светло-серого камня, поднимаясь на холм вместе с уступами, башнями и башенками, галереями и длинными лестницами поднимаясь наверх холма. А ещё он был отлично защищён от нападения с суши.       Мы миновали тронный зал, направляясь по одному из коридоров, остановившись рядом с кентавром с благородным лицом. Через плечо у него была перекинута туба, к которой был прикреплён знакомый мне фиал, а в руках было полным полно книг и свитков. — А это наш любезный друг, советник и звездочёт достопочтимый Отер, — представил кентавра Гейл. — Да оссияет звезда нашу встречу, господин Отер, — улыбнулась я. — Не сочтите за наглость, но, полагаю, вы потомок Рунвита? — Да, госпожа, — кивнул Отер. — Я веду свой род от славного Рунвита, первого, кто встретил ваш народ на нарнийских землях. — Он действительно был славным, — согласился Кирион. — Мы передаём ваш подарок от отца к сыну, — сказал кентавр. — В тёмные ночи он даёт свет звёзд и надежду, напоминая о свете Дивных и необыкновенном танце созвездий. — Сегодня будет весёлый ужин в честь наших друзей, ты ведь придёшь, Отер? — с надеждой спросил король, от чего ещё больше напомнил мне ребёнка. — Почту за честь, ваше величество, — поклонился кентавр, а нас повели дальше.       Мы прошли в одну из комнат. Я бегло осмотрела нежные розовые тона, а после заметила старуху, сидевшую на кушетке к нам спиной. Король тихо окликнул «матушка», и старуха повернулась к нам лицом. Я мысленно содрогнулась, сумев сохранить лицо. Меня всегда пугала старость, мысль о том, что время может убить. Я видела и пожилых гномов, совсем немного, чаще приходили молодые ремесленники и купцы, с которыми мы вели торговлю, и пожилых людей, в большинстве я не знала их, за исключением некоторых. Даже когда постарел Эарадан я не могла найти в себе сил, чтобы увидеться с ним в последние годы. Мне нравилось хранить в своих воспоминаниях молодого друга, весёлого и энергичного, и ужасала мысль, что я увижу старика и не смогу потом представлять моего весёлого Эарадана. И даже Тар-Алдарион перестал плавать к нам в последние годы своей жизни, не из-за моих хрупких чувств, а просто потому что уже не мог и не хотел.       Меня не пугал только Кирдан и его растущая немного серебристая борода. Я знала, что ни смотря ни на что мы увидимся: в Средиземье или Валиноре, или даже в Чертогах Мандоса — его фэа будет жить так или иначе. Фэар людей покидали Арду навсегда, исчезали и лишь самому Илуватору было ведома куда отправлялись их души. Люди были похожи на свечи: по итогу огонь жизни съедал их и они исчезали.       Слова застряли в горле. Лилиана была маленькой красивой девочкой, была красавицей, что мой народ сравнивал её красоту с нашими девами, сейчас от той красоты мало что осталось. То есть, надо сказать, что некоторую красоту она сохранила, но под гнётом лет и множеством морщин она едва была была заметна. — Вы ни капли не изменились, — наконец, прервала тишину Лилиана, улыбнувшись. Гейл тут же подошёл к матери, опустился рядом с ней и взял её руки в свои, заботливо спрашивая как она себя чувствуя. Валар, Эру, спасибо вам за то, что я родилась эльфом, за то, что мне не придётся однажды так сидеть перед постаревшими родителями, за то, что я не увижу, как они растают, как свечи, от старости, ведь у нас всегда есть шанс отплыть в Бессмертные земли, есть шанс встретиться даже после смерти. — Зато ты изменилась, — тихо сказала я, переборов себя и сев рядом. — Да, годы взяли своё. Ну прекрати, Гейл, прекрати, жива я, жива, — хрипло рассмеялась Лилиана, но король не отпустил её рук, а она обратилась к нему. — Вот видишь, говорила же я тебе, что увижу их, дождусь. И внуков повидаю, и вновь Дивных, а ты мне не верил. — Да, ты оказалась права, — согласился Гейл. — То-то же, — проворчала Лилиана. — Слушай меня почаще, я глупостей не скажу. Всё также светитесь, всё также прекрасны, — она рукой коснулась моего плеча и грустно улыбнулась. — Как хорошо, что я смогла вас вновь увидеть. — Сегодня вечером будет пир в честь наших гостей, — сообщил Гейл. — Прекрасно, — довольно сказала Лилиана, а после громко кликнула служанку, велев приготовить комнаты и сказав, что все мы поговорим позже. Я не стала спорить, вернулась к своим спутникам и вместе со встревоженной служанкой направилась к комнатам.       Вечером, едва я успела сменить платье, постучался Милуи и предложил стать моим сопровождающим. Я отказываться не стала и мы вместе прошли в пиршественный зал, где уже были и эльфы, и нарнийцы, и король с королевой. Это было с виду незаметно, но я сразу поняла, что королева ждёт дитя. Был здесь и юный наследник, на первый взгляд показавшийся мне уж слишком тихим, но, присмотревшись, я поняла что это благодаря множеству наставников, матери и незнакомцам. — Знаешь, надо бы как-нибудь Глорфинделя сюда привезти, — шепнула я Милуи. — Хочу посмотреть на его лицо, когда он увидит Нарнию. — Я бы тоже хотел посмотреть на лицо лорда-военачальника, — согласно кивнул страж.       Был приглашён менестрель, который поведал нам историю об Алане Маккене и неведом Такете Нантакете. Когда мы приедем в Эрин Ласгален, Орофер наверняка устроит приём, просто потому что соблюдает законы вежливости, что ж, теперь я знаю чем смогу порадовать высоких господ. — Послезавтра я собираюсь съездить в Орландию, вы уже бывали там? — спросил Гейл. — Не доводилось, — вежливо улыбнулась я. — Но я слышала, её основал ваш родич. — Да, Кол был младшим сыном Франка Пятого, — кивнул король. — Тогда я считаю своим долгом чести показать вам Анвард. — Почтём за честь. — Пап, а можно с тобой? — тихо спросил принц. — Можно, — разрешил король и мне показалось, все наставники разом выдохнули.       Пир на этом закончился и все разошлись. Через день мы были готовы отправляться в путь. Весёлый король любезно одолжил нам коней и с утра мы выдвинулись в дорогу. Процессия наша была весёлой и праздничной, шатров с собой не брали чему я была рада. Я даже не стала брать ни меч, ни лук, лишь взяла кинжал, в общем-то не ожидая никаких опасностей — в Нарнии их не было.       Учитывая, что нас было много и двигались не спеша, мы остановились на ночь в лесу, разожгли костёр и поужинали взятой с собой едой. Я наслаждалась этим спокойствием леса. То и дело появлялись дриады, различные говорящие звери. — Наставник Орсио сказал, что это у тебя такая корона, — принц напоминал мне зверька, который сначала долго привыкал, но теперь расхрабрился. Мальчишка подошёл ближе и коснулся серебристого венца, затем поиграл с одной из косичек с золотистой лентой. Наставник Орсио, единственный из всех наставников отправившийся с нами, напрягся, ноя лишь улыбнулась. — Ты королева? — Нет, принцесса. — Бабушка говорит, что знала тебя ещё молодой, но ты не выглядишь такой же старой.       Орсио схватился за сердце, проходивший мимо Милуи скрыл смех за внезапным приступом кашля. — Верно, я знала её ещё маленькой девочкой, она тогда была даже младше тебя. — Вре-е-ешь, — протянул мальчишка. — Не вру. Мой народ славится тем, что очень долго живёт, дольше, чем люди. Мы бессмертны в некоторой степени. — И сколько тогда тебе лет? — принц сел напротив меня, внимательно смотря. — Больше, чем твоему папе и бабушке вместе взятых. Когда мы прибыли сюда, король Франк Первый передал власть своему сыну. — Значит тебе… — он стал считать на пальцах. Я вновь улыбнулась. — Много. — Много, — я не стала спорить. — Но здесь есть и те, кто меня старше. Например, Кирион, — я взглянула на капитана. — Он знал ещё моего деда и видел, как мой отец учился ходить. — Весьма быстро он освоил этот навык, — заметил Кирион. — Потом только и успевали ловить. Получалось это очень хорошо у государя Финдекано и леди Эленьи. — Они ведь родители, — заметила я. Принц совсем расслабился. — Гейл, помнится, когда мы были здесь в последний раз, короли Нарнии не носили титула Императора Одиноких островов. — О, этот титул появился не так давно, — король говорил, словно бы это было сущим пустяком. — Просто на Одиноких островах была проблема с драконом, которую я благополучно решил, за это они провозгласили меня императором. — Вы… убили дракона? — ахнула я. — Это ведь… это ведь не так просто, Гейл! На нашем континенте они все спрятались после Войны Гнева, из тех, кто выжил, но тогда… все говорят, что дракона победить не просто, особенно огнедышащих. У них прочная шкура и коварные чары. — Огнём он не дышал, но угнетал народ. Признаюсь, — король сел рядом. — Было не легко. И у меня остались шрамы, но… Я не мог оставить их в беде. — Что ж, ваше величество, это было очень смело, благородно и безрасудно. Но такие ходят в любимчиках у судьбы, — я упала на мягкую траву, раскинув руки. Было так хорошо лежать под деревьями. Кирион был прав, взяв меня с собой. — Хэринкэ, можно взять твою арфу? — спросил капитан. Я легко разрешила. — Пришла мысль о новой балладе.       Я заметила, что Кириону следовало быть менестрелем и песнопевцем, а не капитаном корабля, на что эльф ответил, что одно другому не мешает. Милуи вздохнул — он даром игры на инструментах был обделён. Я пригласила друга прилечь рядом, пока его отец наигрывал мелодию, а затем запел песню. — Нолдо высок был, статен и умён, Не ведом страх ему ни в чём, Любая дева с радостью ему бы сердце отдала. Но принц, оставив все дела, Мечтал лишь об одной красавице, Что звёздным именем была наречена.       Звёздным именем… Эленвендэ, звёздная дева, моя бабушка, которую все коротко называли Эленьей. А Кирион просто обожал воспевать в песнях мою семью, вот и сейчас он пел о том, как Финдекано встретил её в лесу, ухаживал за девой, дарил цветы и был готов бороться за неё со всеми остальными квенди и майар, что посмели бы за ней ухаживать. О том, как Эленья по началу избегала его, стеснялась самого Отважного. Но если бы это и дальше продолжалось, то меня бы сейчас и не было здесь. — И вот будущий король женился На деве, дочери майар. От этого союза ребёнок, сын, родился Он был подобен звёздам, как летний день сиял.       Кирион закончил, нахмурился и заметил, что кое-что стоит переделать и поменять, но заниматься этим прямо сейчас не стал, наверняка доводя свою балладу до идеала мысленно. — Господин Кирион, вы, похожи, близки с королём, — кашлянул наставник Орсио. — Судя по вашей балладе, вы хорошо знали его родителей, а потому, как вы отзываетесь о детстве короля… — Когда принц Леон вырастет вы меня поймёте, наставник Орсио, — улыбнулся Кирион. — Но вы правы, я и моя семья близки к королю и его семье. Мой отец был верным Второму дому и был другом принцу Финдекано Астальдо, и когда они увидели зарницу от огня кораблей, отправился вместе со всеми через непроходимые вздыбленные льды Хелькараксэ. Наш народ объявил войну Врагу, и как близкий друг принца, мой отец пошёл за ним в новые владения и стал его советником и соратником. А в один день был отправлен посланцем к господину Кирдану Корабелу, где на побережье Фаласа встретил мою матушку.       Кирион сделал паузу, затем продолжил. — Когда я родился и повзрослел, я вступил в личную стражу принца и принцессы, будущих короля и королевы. Я видел, как государь принимал на службу людей и даровал им Дор-ломин, как мы переезжали в Барад Эйтель, как переживала за дитя леди Эленья, будучи на сносях, и как меня и ещё нескольких стражей назначили её охранять денно и нощно, опасаясь происков врага, поскольку дитя было желанным и долгожданным, а рождение наших детей занимает много сил как физической, так и духовной. — капитан помолчал, криво усмехнулся. — О, сколько мы выслушали капризов и пожеланий отправиться в Ангбад, как леди Эленья просила государя чтобы мы её более не охраняли и как я трясся, таща тёплую воду к повитухам, потому что рождение Артанаро Эрейниона Гиль-галада было внезапным, как и битва, в которой погиб его дед. До того, как Финдекано принял корону нолдор я был с ними рядом, ибо это была моя обязанность и мне это нравилось. А потом… — звякнула струна арфы, которую эльф до сих пор держал в руках. Он полностью погружался в воспоминания о прошлом. — Государь Нолофинвэ погиб, Финдекано стал королём, а юного Эрейниона отослали в безопасное место, в гавани Фаласа. Я… был там, когда была Битва Бессчётных Слёз, уводил королеву… Я… Да, я близко знаю семью короля. — Ну, пап, полно грустить, — улыбнулся Милуи, встал и обнял отца со спины. — И ты, и я теперь благодаря Глорфинделю знаем, что всё хорошо. — Да, верно, — согласился Кирион, прикрыв глаза и наслаждаясь объятиями. — Теперь всё хорошо. Всё будет хорошо, вот увидишь, сын.       Милуи широко улыбнулся, а я взяла в руки арфу, желая развеять наступившую тишину и от грустных воспоминаний Кириона, и от людей, впитывающих их. — Как ко мне посватался ветер, Бился в окна, в резные ставни. Поднималась я на рассвете, мама, Нареченною ветру стала. Ну, а с ветром кто будет спорить, Решится ветру перечить? Вышивай жасмин и левкои, С женихом ожидая встречи.       В дорогу мы отправились с утра, но прибыли к столице только после полудня. Впереди возвышался замок из красно-коричневого камня и со множеством башен. Рва здесь не было, замок и город стояли на зеленой лужайке перед высоким лесистым хребтом на севере, а ворота радушно распахнуты.       И хотя нас ждали, но я и мои спутники произвели неизгладимое впечатление на людей, не видевших эльфов. Милуи же наслаждался вниманием, а я старалась держаться. Кириона отпустили печальные воспоминания прошлого и теперь он насмешливо наблюдал за сыном. — Приветствую тебя, Гейл Победитель Дракона! — радостно приветствовал нас такой же молодой, как и Гейл, король Орландии. Подле него стояла свита и высокий и тонкий, точно молодой тополь, юноша в небольшой золотистой короне. — Здравствуй, друг мой и брат, Луин Орландский! — поприветствовал король Нарнии. Я переглянулась с Милуи и улыбнулась. Страж спешился и помог мне. Хот я и могла сделать это сама, от помощи я отказываться не стала. — Позволь тебе представить тебе наших друзей-Дивных, которые никогда не бывали в Орландии ранее. Это принцесса Лалвен, а это доблестный капитан Кирион, они много-много лет назад приплыли к нашим берегам. Это смелый и верный страж принцессы и сын Кириона, господин Милуи, — Гейл представил и остальных квенди из нашего маленького отряда, поскольку большая часть осталась в Нарнии. — Айя, ваше величество! Мне приятно с вами познакомится, — улыбнулась вновь я. — Да оссияют звёзды нашу с вами встречу! — И мне отрадно принимать вас, принцесса, и ваших спутников. Позвольте мне представить вам и моего сына Ферена.       Закончив обмен приветствиями, мы зашли в замок. Внутри он тоже был красно-коричневым, как и снаружи, но внутреннее убранство отлично оттеняла цвет камня светлыми тонами, и давящего ощущения не было. Нас проводили в комнаты и пригласили на вечерний пир, на котором меня соблазнили рассказами о пустыне. Я слышала в Средиземье на востоке были пустыни, но нигде дальше земель Эрин Галена не бывала, а об океанах песка рассказывали редкие купцы и путники, но даже те их не видели, только слышали от таких же странников.       Через три дня вместе с принцем Ференом и королём Гейлом мы отправились к краю пустыни. Со мной были только Кирион и Милуи. Это было странно, необычно, мы словно бы выходили к морскому побережью, но песок не кончался голодными волнами, а продолжался дальше и дальше, не было ему ни конца, ни края.       Я соскочила с тонконого орландского коня и подбежала к песку. Дух захватывало, а мои нарнийские спутники лишь посмеивались надо мной и Милуи, тоже не вытерпевшим. — Вот это да! — я присела, загребла рукой песок, пропуская его сквозь пальцы. Поднимавшееся в небо солнце нагревало его. — А что там, за пустыней? — Тархистан, — ответил принц Ферен, не спешиваясь со своего вороного коня. — Мы… не очень с ними дружим. Тархистан основали изгнанники из Орландии, я не знаю что там точно произошло, это было много лет назад и хроники не упоминают причину… Сейчас нам известно, что там был какой-то культ некому Ташу, а тот кто его возглавлял называл себя потомком этого жуткого бога. Его звали Тисрок и теперь так называют всех правителей Тархистана.       Таш. Какое странное имя! Впрочем, в своих песнях и книгах нарнийцы восхваляли Аслана, являющегося к ним в виде льва и сотворившего этот континент своей песней, наделив некоторых животных даром речи. Кто же был этот Аслан — вала или сам Единый? Наверное, когда мы поминали Валар их имена тоже казались людям странными. — Таш — жуткое страшилище, — покривился Гейл. — Вроде и человек, но голова птичье, а руки у него четыре! Я маленьким был с отцом в Тархистане и до сих пор помню страховидлу их храма. — Они не пытались на вас напасть? — спросил Кирион. — Нет, войску пустыню пересечь трудно, хотя одиночные странники порой пересекают её дня за два, а в кораблестроении они не так хороши, как мы. Да и не удобно с кораблей — пока пройдут по Орландии их заметят, а Кэр-Паравел… — Хорошо защищён с моря, — закончила я, понимающе кивнув. — Вот бы взять частичку пустыни с собой, я бы её Глорфинделю показала, этого-то он точно не видел. — Ну, в этом я помочь вам могу, — улыбнулся принц, спешиваясь и подозвав одного из вельмож, который поехал с нами, а после стал что-то быстро говорить ему. — Ада, как думаешь, что там в самой пустыне? Есть ли там такие же Улумури, как у Владыки Вод? — обратился к отцу Милуи. Кирион спешился и подошёл к нам, тоже зачёрпывая горсть песка в руки. — Нет, думается мне, такого чуда в ней нет, — улыбнулся капитан, однажды услышавший пение Улумури сам, говоривший, что это дар и проклятие одновременно, ибо песня была прекрасной, а тоска по морю невыносимой. — А даже если и есть, мне бы слышать не хотелось, иначе твою матушка, моя мила Анориэль, мне этого не простит, — как-то грустно рассмеялся эльф. — Вот, — вручил мне смущающийся Ферен резную шкатулку. Я встала, отряхивая руки. — Немножко Великой пустыни, немножко орландского леса и Анварда. Положите туда всё, что вам так нравится и любится. — Спасибо, принц, — улыбнулась я, принимая подарок. Шкатулка была из светлого дерева и не украшена драгоценными камнями, но резьба очень красива. — Но мне нечем одарить вас в ответ. — Один ваш визит, одна ваша улыбка стоит всех подарков мира, а это так… скромный дар, — ещё больше смутился принц. Я открыла крышку, внутри лежало несколько камушков, листьев и в маленькой скляночке песок пустыни. — Это ваших рук работа? — догадалась я, имея ввиду шкатулку. Будущий король кивнул, видимо, считал нечто подобное постыдным занятием. Вот только стыдиться ему было нечего, ибо мой народ славится своими умениями и мастерством где только можно и нельзя, и не заниматься чем-либо считалось постыдным. — Не нужно стыдиться, она очень красивая. Поверьте, если король умеет не только править, но и привносить нечто красивое в этот мир, то это очень хороший король. Знаете, Ферен, у меня всё-таки есть для вас подарок.       Я закрыла крышку и сняла с пальца серебряное кольцо с опалом, которые мне очень нравились из-за своего блеска. — Вот, возьмите. Пускай его сделала и не я сама, но его изготовил мой родич по моим рисункам, великий мастер Келебримбор.       Ферен колебался не долго, принял кольцо, поднёс его к губам и легко поцеловал. — Для меня это большая честь, принцесса Лавлен. Я сохраню ваш дар и подарю его только той, что будет мила моему сердцу! — пообещал принц. — А я сохраню ваш и буду класть в шкатулку всё, что любо моему сердцу.       Мирную беседу прервал спикировавший прямо на песок крупный говорящий сокол, гораздо крупнее обычных соколов. Он оправил крылья, и взглянул на короля Гейла внимательными тёмными глазами. — Ваше величество, — встревоженно сказал Сокол, заставив нас всех переглянуться. — У меня срочное послание из Кэр-Паравела. Королева-мать умерла несколько часов назад.