Ангел

Будучи в пути, Итачи постоянно контролировал ситуацию в той заброшенной избушке. Его клон в данный момент поднялся с деревянного табурета, который стоял возле кровати и, рассыпавшись на части, развеялся, оставляя лишь одного ворона, чтобы тот смог присмотреть за ней до прихода нукенина. Вот и она — эта избушка, немного покосившаяся от времени, извергающая слегка сизый дымок из трубы, сиротливо расположенная прямо на опушке леса, она была неприметна с дороги, однако совершенно беззащитна для нападения. Вероятно, поэтому и пустовала, что однажды попалась на пути кому-то с недобрыми намерениями. Он и сейчас был бы легкой добычей не расставь Учиха необходимые печати по периметру. Он вошел в натопленный, слегка пахший дымом и окутывающий теплом дом и немного расслабился. Скрывающие ловушки были на месте, девушка все также лежала на одинокой небольшой кровати, немного румяная, все еще изможденная, но уже не выглядящая, как восковая фигура. Учиха первым делом достал все из дорожной сумки. Там, запечатанные в несколько свитков, были такие необходимые предметы, как одежда, плед, несколько кусков мыла, расчёска и немного продуктов. Найдя у печи жестяное ведро, он снова направился на улицу, чтобы собрать снега. До этого он топил его в чайнике, но, пришедшая ему в голову идея наполнить ванну для изможденной все никак не просыпающейся девушки и омыть ее, определенно требовала не одного десятка чайников. Проще было использовать что-то побольше. Натаскав с помощью этого ведра в небольшую деревянную кадку (которая определенно была для приема ванных процедур) снега, Итачи использовал стиль огня, чтобы растопить и и нагреть воду. Бережно взяв на руки девушку, он отнес ее в маленькую комнатку, где было чуть прохладнее, чем во всем доме и не было окон. Множество разных плошек говорили о том, что здесь определенно жила семья, или собиралась жить, ведь кровать-то в доме была всего одна. Итачи опустил свою ношу и, слегка придерживая голову, усадил в кадке так, чтобы она не могла нахлебаться воды. Ей определенно нужно было помыться — грязные волосы, спутанные с соломой, кожа, покрытая какими-то серо-черными разводами, пахшая навозом и кровью. Бедная девушка, сколько же ей пришлось вот так вот пролежать? Он осторожно намылил кусок ткани и стал бережно омывать ее лицо, смывая следы пленения, жара, бреда. Кожа девушки, очищаясь, становилась какой-то прозрачно-фарфоровой, так, что можно было разглядеть мелкие сосудики на ее щеках. Учиха омывал ее шею, плечи, ключицы, ни один мускул не дрогнул на его лице, когда руки дошли до аккуратной груди, но тут нахмурил брови, обнаружив что там красовалась запекшаяся кровь. Отмыв это место, он увидел уже почти зажившую рану, словно ее полоснули чем-то острым. Итачи продолжил омовение, спускаясь все ниже и был очень рад, что в этот момент она находится не в сознании, наверное, будь она в сознании, могла бы подумать, что у него к ней недобрые намерения и знатно перепугалась бы. Он обнаружил еще несколько ран на теле, которые почти уже затянулись. Ее явно мучили прежде чем усыпить. Последним, что он принялся отмывать — были волосы. Понадобилось много воды, чтобы белоснежные, словно бумага, длинные почти до пят, спутанные, как копна, ее волосы стали выглядеть боле-менее чистыми. Нет, их еще придется расчесать, вытащить всю солому и несколько раз снова помыть, чтобы они приняли более-менее ухоженный вид, однако, здесь не салон красоты. Первостепенная задача была выполнена. Завернув ее в плед и придерживая одной рукой, он смог перестелить постель на свежую и уложил девушку обратно на кровать, укрыл по самый подбородок одеялом и отправился за очередной порцией лекарства для нее к печи, где уже стоял разогретый чайник. Пора было дать ей немного укрепляющей настойки.

***

Она пришла в себя спустя больше, чем сутки после того, как Учиха отмыл ее от грязи. Все это время он сидел рядом с ней, давал лекарства, латал мелкие щели в доме и иногда занимался тем, что пытался выпутать из уже просохших волос остатки соломы. Но, когда девушка открыла глаза, он спал, облокотившись лицом и локтями о кровать и сидя на полу. Его разбудило нежное касание прохладных пальцев, от неожиданности он вскочил и принял боевую стойку и выхватывая кунай, напугав бедную девушку до дрожи. Она не вскрикнула, лишь собралась в клубочек, подтянув к груди ноги, словно эмбрион и распахнула в ужасе глаза. — Прости. — Выдохнул Итачи, опуская руки и медленно садясь. — Я не хотел тебя напугать. Прости меня. Он видел, как страшно ей было, понимал, что с теми ужасами, которые могли вытворять с ней те люди, она вряд ли будет чувствовать себя в безопасности в компании незнакомого мужчины. — Ты в безопасности здесь. — Только и смог сказать он, не зная, как еще успокоить ее. — Они больше не тронут тебя. Она не произнесла ни слова, все еще испуганно глядя на нукенина и словно пыталась сжаться в комок. — Меня зовут Итачи. Я здесь, потому, не мог позволить тебе умереть. Она судорожно выдохнула и кивнула. Хорошо, значит она понимала, что он говорил. — Ты спас меня от них? — Неуверенно прошептала девушка и увидев утвердительный кивок, улыбнулась одними уголками губ, отчего ее лицо стало казаться еще более изможденным. — Спасибо… Количество чакры с момента пробуждения стало постоянно расти и девушка определенно пошла на поправку, однако все еще с недоверием глядела на него, особенно когда тот поворачивался к ней спиной, Учиха постоянно чувствовал на себе ее пристальный взгляд. Ночами она вздрагивала и иногда просыпалась в ужасе и он был рядом, урывками досыпая на полу возле измученной девушки. Она молчала большую часть времени, не издавала ни звука и на все предложения о еде лишь качала головой. — Тебе нужно начать принимать пищу, укрепляющие отвары помогают, но тебе нужна еда, чтобы восстановиться. — Произнес Итачи, когда она снова отрицательно качнула головой на предложенный бульон. Однако, уже на вторые сутки после пробуждения она робко призналась, что немного голодна. Учиха удовлетворенно кивнул и поспешил на кухню. Приготовив для нее жидкий бульон из мисо-пасты, Итачи принес его в пиале и попросил много не пить, иначе может стать плохо. Она доверчиво кивнула и, сделав глоток, простонала и едва не осушила всю пиалу разом, но Учиха поспешил забрать это из ее рук прежде, чем девушка сделала больше трех глотков. — Прости, тебе еще нельзя много есть. Тебе правда может стать плохо. — Видя, как жадно она смотрит на еду, пообещал ей, что через час она сможет выпить чуть больше. — Спасибо… — Все так же очень тихо прошептала она. Учиха предложил ей одеться и помог накинуть легкую нижнюю юкату, когда девушка смогла, наконец, сама сесть в кровати. Она без стеснения откинула одеяло, принимая помощь, а затем благодарно кивнула, когда он усадил ее обратно на кровать, завязав последний шнурок сбоку. — Я не спросил, как тебя зовут. Она судорожно вздохнула и отрицательно качнула головой, беспокойно заерзав на месте. — Почему ты занервничала? — Итачи удивился. — Те люди, они тоже сначала узнали мое имя… А потом… Она не договорила, лишь отвернулась. — Прости, я не хотел напоминать… — Все в порядке, я и без напоминаний прекрасно помню… — Она отвернулась в сторону, продолжая теребить прядку. Итачи больше ничего не сказал, лишь ушел на кухню, вспоминая, что и сам он давненько не ел. Отломив небольшой кусок от еще хранящей свою свежесть булочки, только что распечатанной из свитка, он принялся пить мисо-бульон и думать об этой странной девушке, такой доверчивой и смелой, без стеснения позволяющей себя одевать, но при этом не способной назвать своего имени. Он не знал, как помочь ей, понимая, что это осталось неизгладимым шрамом на ее душе. Но, им предстояло поговорить о том, что же произошло и что увидел Итачи в голове у мучителей этой девушки. Но, не сейчас, не когда она даже имени не может спокойно назвать. — Мне нужно в туалет… — Смущенно призналась она, и Учиха отнес ее в уборную, помогая там сесть и дожидаясь, когда она закончит. Она так естественно и спокойно принимала любую помощь, совершенно не смущаясь ни наготы, ни естественных потребностей, но любой вопрос, касавшийся ее прошлого ввергал ее в стресс. — Я буду называть тебя Кин. — Поставил ее перед фактом Учиха. — Хорошо. — Покорно кивнула она. Так легко согласилась? Нукенин не подал виду, но его сбила с толку такая покорность. Ноги ее немного окрепли на третий день, как она попыталась встать, и девушка смогла сама дойти до туалетной комнаты, опираясь на плечо Итачи. К середине второй недели пребывания Итачи подле нее, она смогла первый раз полноценно поесть и Учиха засобирался в Суну. — Ты уходишь? — Кин удивленно моргнула, пробираясь по стеночке в маленькую кухоньку. Она обычно не задавала вопросов, но при виде того, как Итачи собирается, не смогла сдержать любопытства. — Тебе нужна помощь и уход. — Сообщил он, упаковывая остатки провизии в сумку. — Мы уходим вместе, я отведу тебя в Сунагакурэ но Сато. На удивление Итачи, девушка перепугалась этого заявления, отступила на шаг и в ужасе уставилась на нукенина. — Нет… Нет! — Еле слышным шепотом запротестовала она. — Почему? — Учиха смутился такой реакции. Она была напугана и словно впала в панику при мысли о том, что нужно будет покинуть этот дом и пойти в Суну. Снова странности. — Пожалуйста, не отдавай меня никому, они снова сделают это! Он отчасти понимал причины такой реакции, понимал, как возможно напугана она и как ей плохо, но больше ему было не по себе оттого, что когда-то Учихе придется ее оставить, потому, что он не мог заботиться о ней вечно. Скоро нужно будет возвращаться в логово Акацки, да и болезнь прогрессировала с еще большей скоростью, а значит, не загорами и финальная битва с Саске. К тому моменту девушка уже должна быть в безопасности. — Деревня, куда я тебя отведу… Там тебе будет безопасно. — Холодным тоном, не терпящим отказа, заявил нукенин, а вот голову защекотала противная мысль: «Безопасно после извлечения Ичиби». — Я прошу тебя, не отдавай меня им… Никому не отдавай. Я восстановлюсь и смогу за себя постоять… Но мне нужно еще время… — Глаза ее блестели, словно она вот-вот заплачет. Странная девушка, за эти почти полторы недели, находясь в сознании, она произнесла меньше слов, чем сейчас за раз. — Так же, как могла постоять, когда они тебя взяли? — Он почувствовал вдруг досаду от ее реакции, не в силах поведать ей причины того, что скоро ему придется ее покинуть. Учиха тут же пожалел о сказанном, ведь это привело ее в еще больший ужас. Однако, через мгновение девушка взяла себя в руки, глубоко втянула носом воздух и резко выдохнула, падая на колени. — Я умоляю тебя, Итачи-сан. Останемся здесь. Мне нужно больше времени, а потом я уйду так далеко, где меня никто не найдет. — Голос ее дрожал и Учиха сдался под таким натиском. — Что ж, мы останемся, но при одном условии. — Тон нукенина был стальным, отчего девушка поежилась. — Каком? — Она нервно закусила губу. — Для начала поднимись с пола. — Он наклонился, чтобы помочь ей встать, а потом помог перебраться на кровать, сам же сел рядом. — Ты ответишь на мои вопросы. На мгновение ее лицо исказила боль. Но, она взяла себя в руки и согласно кивнула. — Только если ты пообещаешь, что мы не уйдем. — Она выглядела очень решительной, но вся решимость пропала, разбившись о холодный взгляд Итачи. — Пока не уйдем… — Поправилась она. — Обещаю. — Кивнул Итачи и сел поудобнее подле ее кровати на старый скрипучий табурет. Ему было необходимо, чтобы при их беседе глаза были на одном уровне, так она не сможет обмануть его, но при этом будет чувствовать себя комфортно. Им предстоял долгий и возможно болезненный для нее разговор.