Асмодей никогда не смеется

      Бор, в который Сазанович вел Дементия Павловича, часто использовали деревенскими по праздникам или выходным, когда надо было выбраться на шашлыки. Это был закрытый такой лесной массив, окруженный со всех сторон десятками прямых сосен, но практически закрывающих остальную часть Сумеречья. Сколько Сазанович себя помнил, сюда Сокольцы всегда ходили.       С дороги он и мольфар – разве? – уже сошли, и Сазанович обвел рукой бор, где можно было разглядеть остатки пребывания жителей Сокольцев. Где-то остались самособранные мангалы. То тут, то там валялись остатки мусора, который оставили по тем или иным причинам. Дементий Павлович при виде этого разочарованно выдохнул и покачал головой.       – Ермил бы убил за такое, – сказал он и повернулся к Сазановичу, наводя свою обугленную веточку. – Раѯвеисѧ[1].       Муть в голове начала мало по малу таять, и Сазанович почувствовал усталость, как будто не спал последние сутки. Он потер глаза и уставился на Дементия Павловича, который уже вовсю осматривал округу своими черными очками.       – Ты что сделал со мной, ублюдок?       – Эх, надо было Владимира не отпускать, – вздохнул Дементий Павлович, – от него шум, конечно, был, но много меньше, чем от тебя, мальчишка.       – Ты, мля, меня уже, – Сазанович широким шагом кинулся к фраеру, хватая его за грудки, – задрал этим своим обращением. Какой я тебе, к херам, мальчишка? Я старше тебя, сопля.       – Я так не думаю. – Тон Дементия Павлович сменился моментально – в нем теперь гуляла угроза и нескрываемая ярость, что Сазановича, конечно, мало пугало. Такого тона он за всю свою жизнь уже наслушался. – Убери руки, мальчишка.       – Я тебе сейчас…       – Maetaczrainn.       Невесть откуда взявшийся тяжелый поток воздуха сшиб Сазановича с ног, и он отлетел на порядочные пару-тройку метров, рухнув прямо на спину, которая заныла очень неприятной болью. До радикулита ему было еще далеко – силы цвели в теле, но боль в спине была адской и явно похожей на ломку костей. Так ушибиться-то… какая только сила это сделала? Нет, Сазанович не хотел этого принимать. Этого же просто не могло быть.       Дементий Павлович неспешно подошел к постанывающему Сазановичу и навис на ним, вновь наведя свою ветку.       – Я предупреждаю тебя в последний раз, не-маг, – с расстановкой процедил он. – Еще раз попробуешь меня оскорбить или коснуться меня, и я тебя прикончу. Не посмотрю на наши законы. Знай свое место, ничтожество.       – Да кто ты такой вообще, чтобы так со мной говорить? – прохрипел Сазанович.       – Твой самый страшный кошмар, капитан, – выплюнул Дементий Павлович. – А теперь я вернусь к своей работе.       Дементий Павлович убрал куда-то за пальто свою ветку и вернулся к осмотру территории. Он ходил туда-сюда, принюхиваясь или прислушиваясь. Пару раз присел, разглядывая землю. Сколько бы он не ходил по бору, так и норовил пнуть валяющийся мусор.       – Не-маги самые настоящие свиньи. Да, Ермола бы их прикончил за такое обращение с природой – нравится мне в нем эта черта. Несмотря на то, что он из дажбожичей.       – Что ты бурчишь себе под нос?       Но Дементий Павлович проигнорировал его.       – Следов здесь очень много. Все самые разные. Но не эти – они относительно недавние. Две пары – мужской и женский размеры. Скорее всего, принадлежат Чубарому и пропавшей девочке, если сюда, кто еще не захаживал. Стоит снова воспользоваться… а это что? Слишком большие для человеческих. Лихо? С большой вероятность. Эй, мальчишка, можешь подойти.       – И для чего же? – едко спросил Сазанович.       – Да так, маленькое доказательство, что Лихо Лесное не старая сказочка.       – Слушай, фраер, я поверю в эту сказку только после того, – сказал Сазанович, подходя к Дементию Павловичу, – когда вживую вижу это твое Лихо…       Уверенность Сазановича в этих словах неспешно начинала опускаться, поскольку следы, которые он увидел точно не могли принадлежать человеку. Или могли, но только крайне огромному человеку – метра три-четыре, не меньше. Следы были глубоки, но смешаны – смотрели то в одну сторону, то в другую. И уходили в одном направлении, на пригорок и дальше, глубже в Сумеречье, куда в здравом уме лучше не соваться.       – Это невозможно, – покачал головой Сазанович.       – Не мне тебя переубеждать, мальчишка, – пожал плечами Дементий Павлович и встал. – Да и не стану я это делать. Хочешь верь своим глазам, хочешь нет – дело твое. Но Лихо, похоже, и похитило девочку.       – Что ты хочешь этим сказать? Что какая-то сказка забрала Чегранову к себе? – спросил Сазанович.       – Да. И с большой вероятностью девочка уже мертва. – Дементий Павлович принялся подниматься по следам на пригорок. – Осталось только найти логово Лиха. Разобраться с ним, чтобы не было еще исчезновений. И вернуть останки девочки в деревню.       – Останки? – Сазановичу не хотелось признавать реальность происходящего, но следы явно не могли быть фальшивкой или шуткой. Да и Лидку со Свистуном он уверял, что найдет Сашку живой… – А где ты логово этой бестии будешь искать? Пойдешь по следам?       – Пройти по следам Лиха невозможно. Это существо из класса огровых, которое очень тесно связано с лесом. – Дементий Павлович начал шарить по карманам своего пальто, которых у него оказалось много больше, чем Сазанович был склонен предполагать. – Он в каком-то смысле является своеобразным лешим – лес его тоже способен скрыть.       – Тогда как же ты его найдешь? – Сазанович поднялся по пригорку к Дементию Павловичу и увидел, что следы резко исчезли.       – Найду не я – о, кажется, оно. – Дементий Павлович вынул из кармана наполненную какой-то жидкостью бутылочку не больше ладони размером.       – Что это?       – «Рокот» – зелье. Оно при должной дозе укрепляет волокна мышц и увеличивает кровоток, в результате этого скорость и сила оказываются много выше человеческой нормы. – Дементий Павлович переложил «Рокот» в другую руку и продолжил шарить по карманам.       – Это… зелье… – Сазановичу было противно произносить эти слова, но заменить их другими он попросту не мог, – поможет прикончить Лихо?       – Нет, оно позволит мне не подставить свою жизнь под угрозу, – ответил Дементий Павлович. – Лихо является разновидностью тепегёза, а потому тоже не любит сталь.       – Ну стали у нас с тобой нет.       – У меня где-то были стальные опилки, они тоже сгодятся. Кажется, вот они. Да, отлично.       – Хорошо, но ты все еще не знаешь, где логово этого… Лиха.       – Сейчас узнаем, – сказал Дементий Павлович и снял черные очки.       Дементий Павлович дважды моргнул своей змеиной манерой и зашипел подобно змее. Или это он так говорил – шипение точно походило на слова, которые чужак проговаривал четко. Сазанович при должном усилии явно смог бы различить, где этот чудик расставляет ударения и акценты. Но что шипел Дементий Павлович, Сазанович так и не мог понять.       Под лесными опилками и в траве что-то зашевелилось, и на июльском свету Сумеречья показались змеи. Много змеи. От их вида Сазанович заорал и принялся скакать, но Дементий Павлович перевел свой голубой взгляд змеиных глаз на капитана полиции и поднял руку. Сазанович умолк в очередной раз и встал как вкопанный, а змеи все ползли и ползли. Они подобно реке огибали Сазановича. Проползали мимо или по его ногам, отчего мужик даже вспотел.       Одни клубками начинали виться вокруг Дементия Павловича, а другие двигались дальше, в чащу Сумеречья. Змеи, собиравшиеся у ног чужака, шипели, казалось, ему в ответ. Спустя какое-то время змеи, уползшие вглубь леса, вернулись и также принялись шипеть Дементию Павловичу, пока он не кивнул чему-то и не изрек уже обычным голосом:       – Понятно. Теперь я знаю, где искать Лихо. – Дементий Павлович вновь нацепил черные очки на нос и глянул на Сазановича. – Можешь говорить.       – Т-ты ч-что сейчас сделал? – кое-как проговорил Сазанович.       – Тебе что, каждое мое действие пояснять надо? Сколько тебе?       – Шестьдесят. А это тут причем?       – Вопросами заваливаешь как Владимир, а ему пятнадцать всего. Я, кажется, говорил, что не собираюсь объяснять тебе каждую странную в твоих глазах вещь. А теперь идем.       – Н-но змеи же…       – Какие змеи?       Сазанович огляделся – трава лежала не подвижно, лесные опилки плотно прилегали к земле. Кроны деревьев шуршали под легкими потоками летнего ветерка. Никаких следов того, что минутой ранее здесь был змеиный шабаш.       Дементий Павлович шел вглубь леса, и Сазанович побрел за ним следом. Чем глубже они забредали, тем мрачнее становилось вокруг. Сазанович даже забыл на какой-то момент, что вышли-то они близко к полудню, а вокруг выглядело так, будто уже потихоньку начинало смеркаться. Солнечный свет, конечно, проникал сквозь густые кроны деревьев, но дребезжащий на границе зрения легкий туман делал обстановку далеко не самой приятной.       Сазанович не решался подать голос, и Дементий Павлович не собирался ничего говорить. Он шел вперед сосредоточенный на чем-то своем. Небось план в голове составляет, – подумалось Сазановичу, когда он и чужак поднялись по насыпи, покрытой опилками и мхом. Все дальше и дальше забирались мужчины в Сумеречье, настолько далеко Сазанович никогда не ходил и был бы рад вообще носа не совать туда еще столько же лет. Вокруг было непривычно много лесных звуков – от дятловой долбежки до постоянного треска веток. Порой где-то выли волки.       Мужчины спускались в небольшой овраг, чтобы пройти дальше, когда где-то недалеко заслышалось странное «кау-кау», отчего Сазанович завертелся из стороны в сторону.       – Успокойся, это рысь.       – Рысь?       – Пока ты со мной, они не нападут.       – Почему?       – Ну точно мальчишка, – Дементий Павлович возвел очи горя.       Чаща вывела их на поляну, которая со всех сторон был закрыта едва ли проходимыми дебрями Сумеречья. Где-то рядом шумела речка, на чей звук Дементий Павлович и повернул. На первый взгляд создавалось впечатление, что этот тип идет практически наугад, но каждый его шаг отдавался уверенностью, поэтому Сазанович осмелился положиться на него. Но где были доказательства, что чужак не прикончит его?       Поляна упиралась к обрыву, который спускался как раз к речке, о которой Сазанович ничего не знал. Если уж на то пошло, Сумеречье вообще было малоизученным ареалом России, белым пятном, которое до сих пор не закрыли. Небось мариборские штучки, – Сазанович осек себя мысленно. Какой Марибор? Магии не существует, но объяснения тому бреду, который вытворял этот Дементий Павлович, не было вовсе.       Дементий Павлович и Сазанович спустились по косогору, разбрасывая опилки и палую листву. Журчание речки оказалось шумом реки, поскольку такой поток у Сазановича не повернулся язык назвать речкой. Огромные валуны не были препятствием на пути подобного потока воды. Брызги так и летели во все стороны.       – Мы уже близко, – заявил Дементий Павлович, твердо ступая по огромным камням.       – Это тебе змеи говорили?       – Да. Когда дойдем, постарайся избавить меня от ненужных вопросов.       Сазанович фыркнул, а Дементий Павлович меж тем вывел его на огромную поляну с редкими соснами да елями. И тут Сазанович удивился. Туман здесь уже был не реденьким, но и не таким, чтобы глаз себе можно было выколоть, а небо у него над головой действительно начинало смеркаться. Сазанович обомлел – сколько же они бродили по лесу? Дементий Павлович прошагал сквозь небольшие папоротники, мимо пары-другой елей. Стоявшие дальше сосны уходили еще глубже в Сумеречье.       – Здесь живет наше Лихо, – проговорил Дементий Павлович.       Но вокруг ни единой пещерки не было, ни норки. Поляна представляла собой ровную низину без единой выемки с настолько засаженным деревьями склоном косогора, что логово себе соорудить там могла разве что лиса. В тумане повспыхивали огоньки – очень много огоньков.       – Вмять… – ругнулся Дементий Павлович и вынул свою обугленную ветку. – Поляна кишит мгляками.       – Мгляками? – переспросил Сазанович. – Это еще что?       – Некрофаги. Вон те огоньки – это их светящиеся глаза. Они способны вызывать туман и скрываться в нем. Обитают и вблизи рек в том числе. – Дементий Павлович осторожно шагнул вперед.       – Против них тоже помогут стальные опилки?       – Нет. Лихо и мгляк – два совершенно разных вида из двух совершенно разных семейств. Не путай огровых и некрофагов.       – Тогда что против мгляков сможет нам помочь?       – Эмульсия селитры, ртутного раствора и лунной пыльцы нам бы помогла, – ответил Дементий Павлович. – Лунная пыльца взрывоопасна, а смесь толченной селитры и раствора ртути при попадании на кожу вызывает заражение, поэтому если бы я подорвал такой флакончик эмульсии, то мы бы смогли их видеть.       – А почему у тебя этой эмульсии нет?       – Потому что я отправлялся искать пропавшую девчонку, а не сражаться с чудовищами, – рявкнул в раздражении Дементий Павлович. – Но нам повезло – мгляки, похоже, не собираются на нас нападать. И это очень интересно.       Что-то утробно загоготало и захихикало. Сазанович завертелся из стороны в сторону, пытаясь увидеть источник неприятно звука и выпустить в него весь магазин, но тут он вспомнил, что пистолета при нем нет уже давно. Капитан полиции придвинулся к Дементию Павловичу спиной, чтобы не потерять свою, возможно, единственную защиту из виду.       – Э-Э, НИКАК ГОСТИ ПОЖАЛОВАЛИ, – прогудел неприятный голос, который был похож на очень-очень низкий женский тон. – ДАВНЕНЬКО ЧЕЛОВЕКИ НЕ ЗАХАЖИВАЛИ К НАМ.       Огоньки завертелись, закружились вокруг Сазановича и Павловича, обступая их со всех сторон, и мольфар перехватил свою обугленную веточку пальцами. Мужик был весь на стреме, наготове – явно ожидал нападения с любого угла.       – Ѯефиръ, помоѯи мнѣ, – проговорил Дементий Павлович, проделывая своей веточкой и рукой сложную кату, – ѡкрржи м҃нѧ моѥи тьмоѭ[2].       Павлович взмахнул веточкой наотмашь, и откуда ни возьмись налетел теплый ветер, который завертелся вокруг Сазановича и мольфара справа-налево, разгоняя туман, который облепил мужчин со всех сторон. Неровный круг земли оказался девственно чист, а из неровно клубящихся краев тумана зазвучали низкие рычания, как у маленьких собачек.       – И снова твои штучки, Павлович, – выдохнул Сазанович, мысленно благодаря этого типа, что он рядом с ним, но в то же время проклиная, что он потащил его с собой.       – Не смей называть меня так, – угрожающе проговорил Дементий Павлович. – Либо по имени-отчеству, либо вообще никак.       – Хорошо.       – ОХ-ОХ-ОХ, – послышался тяжелый гортанный выдох, – НИКАК МОЛЬФАР ПОЖАЛОВАЛ К НАМ. ВОТ УЖ ТОЧНО НЕЖДАННЫЙ ГОСТЬ, НО СЫТЫЙ ГОСТЬ. ВКУСНЫЙ ГОСТЬ. МОЛОДОЙ ГОСТЬ. И НЕ ОДИН, НО ВТОРОЙ СТАРЫЙ ГОСТЬ. НЕПРИЯТНЫЙ ГОСТЬ. НО СЪЕДОБНЫЙ ГОСТЬ.       – Павлович, меня эта мракота до усрачки пугает, – Сазанович затеребил руку мольфара.       – Я тебе как сказал ко мне обращаться?       – Сделай лучше с ней что-нибудь! – взвыл Сазанович.       В белесой пелене тумана показалось высокое человекоподобное существо. Худощавое с непропорционально длинными лапищами, каждая из которых оканчивалась длинными – как будто десятки лет нестриженными – ногтями, и свесившейся грудью. Росту у этой махины было ничуть не меньше четырех метров. Кости так и выпирали на груди и в плечах, а от одного вида морды Сазанович почти сразу же обмочился. Выглядело это существо точно так, как описывал его Чубарый – голова голая, огромный глаз по центру лица с вертикальным зрачком. Вокруг россыпь таких же, но много меньше. А эта улыбка полная острых клыков – Сазанович вспотел мгновенно.       – ХОРОШО, ЧТО ЗАБРЕЛИ, – рокотало чудовище, – МГЛЯКИ И Я ПРОГОЛОДАЛИСЬ. ДЕВИЦЫ ЕДВА ХВАТИЛО, ЧТОБЫ ГОЛОД УТОЛИТЬ.       – Как знал, что девочка мертва, – тихо изрек Дементий Павлович и навел веточку на Лихо. – Ѯѣница[3]!       Из конца обугленной веточки вырвалась яркая вспышка. Стало светло почти как днем. Прогремело. Сазанович кое-как успел прикрыться рукой, но в глазах стояли пятна. Лихо взвыло, отшатнулось. Туман поредел, а огоньки погасли, но на их месте Сазанович смог разглядеть сгорбившихся существ со страшными треугольными мордами и длинными когтистыми лапами. Каждое как на подбор болотисто-серого цвета. Существа метались туда-сюда. Прикрывали уши лапами.       – Не смей подходить, мальчик, – крикнул Дементий Павлович и резво опрокинул флакончик с «Рокотом».       Лицо у мольфара напряглось. Руки сжались в кулаки, затряслись. Лицо посерело. Вены почернели, а когда Дементий Павлович распахнул глаза, то вместо двух вертикальных щелок на мир смотрели два огромных черных блюдца – с такими же глазами Чубарый пару раз умудрился приковылять на работу в состоянии полного обдолбыша.       – ЗЛОДЕЙ! – проревело Лихо. – НЕ УЙДЕШЬ!       Дементий Павлович замахнулся баночкой со стальными опилками и кинул ее на оглушенное чудовище. Затем сделал веточкой небольшой круг, наведя на стальные опилки, и воскликнул:       – Вѯорвись[4]!       Баночка взорвалась, осыпав Лихо с ног до головы стальным опилками. Чудовище истерически взвыло – у Сазановича чуть кровь из ушей не пошла. Настолько этот вопль пробирал. Следы от стальных опилок оставляли дымок и явственно тлели. Лихо медленно начало метаться из стороны в сторону своими тяжелыми шагами. Руками оно, конечно, размахивало – будь здоров. Разок-другой чуть не зацепило Сазановича, а мольфар, знай себе, скакал у его ног, уворачиваясь с умопомрачительной скоростью.       Лихо осторожно открыло свой огромный глаз и сразу же заметило Дементия Павловича. Потянуло к нему свою огромную лапу. Мольфар выставил руку с веточкой и крикнул:       – Щитъ[5]!       Воздух над Дементием Павловичем замерцал, заискрился, и рука Лиха с противным звуком наткнулась на барьер, который от чужеродного касания осветился серебристой гладью. Лихо зарычало и резво занесло кулак, который опустило на барьер. От удара посыпались во все стороны искры, и руку Лиха отбросило. Павлович тут же сбросил щит, направив веточку по траектории между ног.       – Прѣмещенїѥ[6]!       Павловича свернуло в ленточку, которую унесло прямо к ногам Лиха. Там ленточка вспыхнула дымом, и Дементий Павлович проскользил по воздуху, кувыркнувшись. Он взмахнул наотмашь, прокричав «Разрѫбъ!![7]», и ступни Лиха словно пронзил невидимый меч, оставив кровоточащие раны. Монстр взревел вновь, а мольфар воспарил вверх. Лихо начало медленно поворачиваться, занося руку для удара. Дементий Павлович проделал изящную кату со словами «Нордъ, ѻпѫтаи тоу роукоу[8]». Налетел холодный ветер и стянул полетевшую на Павловича руку тяжелыми потоками воздуха. Мольфар взмахнул веточкой, и холодный поток ветра дернул руку Лиха следом.       – Пришло время умереть, сука, – сказал Дементий Павлович и взмахнул веточкой. – Чернiъи ѻнъ, по Правоу творѥнїѭ, сожгы, иѯроди всѣ ино, ѻоуничтожь всѣ вражїи крепи[9].       С конца веточки брызнуло струя черного пламени, которое окатило Лихо с ног до головы. Завоняло. Лихо забилось в агонии. Истерично завопило. Забилось в конвульсиях. Махало рукой, пытаясь потушить черный огонь, но так и не смогло. Россыпь его мелких глаз полопались, но не самый большой. Дементий Павлович опустил левую руку, держа правой веточку. Одними губами он приказал чудовищу умереть. Выстрелило – будто из пистолета, раскатившись эхом по округе и подняв в воздух птиц. Огромный глаз Лиха взорвался. Мгляки в тумане заметались пуще прежнего, и огоньки их глаз постепенно начали таять в воздухе. Туман начинал редеть.       Дементий Павлович опустился на землю. Лихо с грохотом рухнуло рядом, подняв облако пыли. Мольфар убрал свою обугленную веточку за пальто, оборачиваясь к Сазановичу.       – Теперь ты знаешь, что Лихо не сказочка, – сказал он и в удивлении поднял брови. – Ты поседел.       Сазанович провел рукой по волосам, и в пальцах оказалась пара-другая прядей.       – Точно, – Сазанович осторожно кивнул. – После такого и спать, и есть не захочется. А что… что эти мгляки?       Сазанович осмотрел округу, но туман очень сильно поредел, а огоньков в воздухе как никогда и не было. Дементий Павлович подошел к капитану.       – Скорее всего, Лихо удерживало стаю своим присутствием. Если альфа помечает за собой территорию, то младшие твари будут виться вокруг него, пока он не помрет, – сказал Дементий Павлович.       – Лихо померло, – произнес Сазанович, – и мгляки почувствовали, что можно дать деру?       – Именно. А теперь найдем останки пропавшей девочки и вернемся.

***

      Солнце давно уже село, а Дементия Павловича и Сазановича как не было, так и нет. Владко вместе с Олюшкой и Клавдием Тимуровичем сидел у них на кухне, которая была много просторнее, чем у родителей Владко. Стол был длинный, рассчитан на большое количество гостей. В двух концах комнаты по две люстры. Позади Клавдия Тимуровича полыхал искусственный камин, потрескивая соответствующими звуками. Староста нервно постукивал по подлокотнику своего кресла.       – Где их только черти носят? – в очередной раз спросил Клавдий Тимурович. – Давно уже стемнело. Дементий Павлович точно не говорил, куда он пойдет после того, как поговорит с Сазановичем?       – Нет, но говорю же, мы точно с Олюшкой видели, как Сазанович вел его в Сумеречье, – ответил Владко.       – Их слишком долго нет. Надеюсь, не сгинули они.       На улице послышались громкие восклицания, отчего Клавдий Тимурович вскочил и бросился к окну. В лице староста переменился мгновенно и бросился во двор. Владко с Олюшкой последовали за ним. Ко двору старосты стекались близко живущие односельчане. Все как один облепили Дементия Павловича, у которого было непривычно серое лицо, и Сазановича, который каким-то чудом стал седым, хотя еще недавно в его курчавой шевелюре и следа не было седых прядок. Владко заметил, как мать Сашки сжала Феньку-Свистуна в объятиях и сдавленно рыдала.       Сазанович хмуро потрепал парня по плечу и отвернулся.       – Сазанович, слава Богу, вы оба вернулись живыми! – воскликнул Клавдий Тимурович. – Что с тобой случилось?       – Если я тебе расскажу, ты мне не поверишь, друг, – хмуро покачал головой Сазанович.       – Ладно, потом за стопкой-другой расскажешь. Дементий Павлович, – староста подошел к мольфару, – вам удалось найти Сашеньку?       – Удалось, – мольфар медленно кивнул и указал на сверток, который лежал лавочке. – Ее останки.       Лицо старосты осунулось. Он обернулся к Сазановичу.       – Мы смогли определить, что это ее кости по кольцу, которое Чубарый ей дарил, когда они еще вместе были, – пожал плечами Сазанович.       – В том числе, – поправил Дементий Павлович.       – Ну да, – Сазанович нехотя кивнул, – в основном помогла его магия.       Владко обомлел – Сазанович признал существование магии. Из толпы вынырнул Чубарый, сверкая голыми мускулами, и подскочил к своему начальнику.       – Шеф, вы нашли ее? Сашку, значится?       – Эх, Велька-Велька… – Сазанович положил руку на плечо Чубарого и сокрушенно покачал головой.       – Шеф?       – Сазанович?       – За исчезновением девочки стояло Лихо Лесное, – объявил Дементий Павлович, и Сокольцы массово заохали и заахали. Начались нервные шепотки. – Оно забрало Александру из вашего бора, где вы обычно отдыхаете. Туда она пришла вместе с этим мускулистым юношей, – Дементий Павлович указал на Чубарого.       – Что?.. Нет… я не был в бору.       – Не надо лгать, – с расстановкой произнес Дементий Павлович, и Сазанович поддержал его:       – Ты сам нам сегодня днем говорил, что виделся с ней и пошел в бор.       – Шеф, да как же так?..       – Прости, Велька, – Сазанович покачал головой, – но сегодня явно не твой день. Ты арестован, парень, за преследование и незаконный сбор сведений о частной жизни Александры Чеграновой по статье сто тридцать семь Уголовного Кодекса. Также тебе вменяется изнасилование несовершеннолетней Александры Чеграновой – статья сто тридцать один Уголовного Кодекса, – хранение наркотических средств и их распространение – статья двести двадцать восьмая и двести тридцатая соответственно. Тебе грозит срок до шестнадцати лет, парень. Прости.       – Шеф… Сазанович…       Собравшиеся сокольчане начали возмущаться. Фенька-Свистун выпустил мать Сашки из объятий и ударил Чубарого прямо в челюсть. Клавдий Тимурович тут же бросился к парню и попытался оттащить его. Тот проклинал экс-полицейского самой отборной руганью, которая только была возможна в деревне. Дементий Павлович, меж тем, стоял с абсолютно беспристрастным лицом и просто наблюдал за происходящим. Сазанович достал из поясной сумки наручники.       – Ты имеешь право хранить молчание.       – Сазанович, я же тебе этого прощу.       – Сейчас, Велька, в твоих интересах молчать, – сказал Сазанович спокойно, – и посодействовать сотруднику органам правопорядка. Поверь мне.       – Хорошо, – Чубарый покорно протянул руки, и Сазанович защелкнул замки у него на запястьях. Бугай глянул на Дементия Павловича. – И до тебя я доберусь, чужак, еще узнаешь, почему тебе следовало молчать. И никакие фокусы тебе не помогут.       – В этом я сильно сомневаюсь, мальчишка, – Дементий Павлович пожал плечами. Он глянул на старосту, который что-то говорил Феньке-Свистуну.       Фенька кивнул несколько раз и согласился с чем-то. Клавдий Тимурович похлопал парня по плечу и обнял, сказав, что все будет у него хорошо, что жизнь на этом не закончится.       – А теперь я бы на твоем месте, – сказал он, – помог Лидии Денисовне подготовить все к похоронам.       – Да, Клавдий Тимурович, вы правы.       Мать Сашки со всей возможной осторожностью взяла сверток с костями, когда Фенька-Свистун присоединился к ней. Односельчане высказывали слова сочувствия, старались всячески поддержать соседку. Она повернулся к Дементию Павловичу.       – Спасибо вам, что вернули мою дочурку хотя бы так.       – Да, – кивнул староста, – спасибо вам огромнейшее, уважаемый. Мы у вас в долгу. И Лидка, и я в том числе.       – В долг я не даю, староста, – сказал Дементий Павлович и глянул на Клавдия Тимуровича. – По счетам лучше платить сразу.       – Ну-с, думаю, мы сможем договориться, Дементий Павлович, – староста постарался улыбнуться, но вышло это у него неловко.       На забор рядом с Владко и Олюшкой сел ворон и протяжно каркнул, привлекая внимание Дементия Павловича и тех, кто еще остался здесь. На лапке у него висела аккуратно скрученная записка.       – Противная птица, – поморщился Клавдий Тимурович.       – Сам ты противный, – проговорил ворон человеческим голосом. – И вообще, я тут по делу.       – Я уже закончил, птица, – сказал Дементий Павлович с легким раздражением. – Если Марибор без моего внимания и шага ступить не может, то пусть хотя соизволит проявить терпение.       – Я здесь не ради твоей персоны, Полоз. Мне нужна Ольга Руслановна Перепилицына, – ворон глянул на Олюшку. – Это же ты, да, девочка?       – Да.       – Изволю сообщить тебе, что ты зачислена в лицей магических и мистических искусств «Марибор», – каркнул ворон, – на первый год обучения. На моей лапке перечень того, что тебе понадобится. Если возникнут вопросы, я остаюсь с тобой до твоего приезда в Марибор.       Олюшка оторопела. Владко удивился. Клавдий Тимурович выпал в осадок. Олюшка была на пару лет старше Владко, но они были знакомы с детства и постоянно дружили. Но спустя какое-то время матушка Олюшки вышла вновь замуж и вместе с дочуркой уехала в большой город, где и осталась жить у мужа. Олюшка старалась каждое лето приезжать в Сокольцы, чтобы и бабулю с дедулей увидеть, и с Владко время провести. Пару раз Владко и сам к Олюшке в большой город ездил.       Под конец июня Олюшка сдала последние экзамены и приехала немного отдохнуть в Сокольцы перед тем, как сдавать вступительные тесты в городской институт полиции. Но с ее ростом в метр и пятьдесят три сантиметра шансы попасть в этот институт были не слишком-то велики. Поэтому Варвара Петровна предлагала Олюшке вариант получить высшее образование в каком-нибудь педагогическом институте, чтобы преподавать в школе в Сокольцах.       Дементий Павлович глянул на старосту.       – Ч-что??? – нервно проговорил Клавдий Тимурович.       – Похоже, в Мариборе впервые за много лет будет новая кровь из Сокольцев, – сказал Дементий Павлович и подошел к Олюшке. – Думаю, Ольга, нам следует представиться теперь как следует. Меня зовут Полозов Дементий Павлович, и я заместитель директора в Мариборе.       – Нет! – воскликнул Клавдий Тимурович. – Я не отпущу свою внучку в… в Марибор. Моя внучка и мольфар? Этого просто не может быть!       – Может, староста, и еще как, – Дементий Павлович обернулся. – Отказать приглашению обучаться в Мариборе ты можешь и отказ будет принят…       – Вот и хорошо. Я отказываюсь. Олюшка поступит туда, куда хотела, – Клавдий Тимурович прошел мимо мольфара, идя к внучке.       – Но ты этого не сделаешь, – Дементий Павлович неприятно улыбнулся.       – Это еще почему?       – Потому что она, – Дементий Павлович указал на Олюшку, – цена за проделанную мной работу. И договориться у тебя не получится.       Клавдий Тимурович нервно сглотнул.       – Похоже, – произнесла Олюшка, – веселье начинается.