***
Дина Тимофеевна улеглась достаточно поздно, все время проговорив с вороном о том да о сем. Отвечать на вопросы про Марибор ворон зарекся, ведь женщина была из не-магов, но на это бабушка Винницкого не обиделась. Однако птица с охотой рассказывала, как совершала перелеты через Сумеречье, доставляя вести другим в прошлые года. С ее слов, когда ее родичи собирались стаей, то все как сороки хвастались, у кого какой маг был, как он отреагировал. – Четвероюродный брат пятиколенной стрыи отца моей сестрины, – каркал ворон, – как-то рассказывал, что когда прилетел к парнишке и сказал, что Марибор приглашает его обучаться, его отец – не-маг, к слову – чуть было дуба не дал на месте. Матушка этого парнишки только тогда призналась муженьку, что является магичкой. Обремененный не простым выбором, Винницкий полез в интернет, ища любую информацию про Марибор. Но как оказалось практически все статьи в браузере ставили под вопрос существование такого лицея, а запрос Винницкий делал с разными формулировками. «МАРИБОР: МИФ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ». «МАРИБОРСКИЕ КОЛДУНЫ СУЩЕСТВУЮТ?». «ЯРОСЛАВСКАЯ КРЕПОСТЬ В СИБИРИ РЕАЛЬНА». «О ВОПРОСЕ СУМЕРЕЧЬЯ И ЕГО СВЯЗЯХ С КОЛДУНАМИ». Некоторые статьи были из разряда репортажей телеканала Рен-ТВ, а потому их достоверность парень тут же подвергал сомнению. Несколько ссылок провожали парня на официальные страницы потомственных колдунов и ведьм, но что-то подсказывало Винницкому, что вряд ли мужчина в черном балахоне с разукрашенными глазами является выпускником Марибора. Статья в википедии, на первый взгляд, казалась самым достоверным источником, но и она не давала ответа на вопрос о лицее, ссылаясь на некие рассекреченные документы начала девяностых годов прошлого века. Парень скроллил интернет и по этой информации тоже. На форумах по сей день велись активные дискуссии о правдивости обнародованных документов. «Вы всерьез верите, что Советское правительство скрывало существование магии?». «Союз, вмять, и магия – сочетание надежное как швейцарские часы». «Марибор реален, у меня сестра там училась, ее ворон говорящий оповестил об этом». «Слабо вериться, чтобы магия существует, ведь тогда бы чародеев было пруд пруди». Это было весомым замечанием, но не далее, как сегодняшним днем Винницкий видел огромные стаи, пролетающие над Краснодаром. И много этих птиц садилось на карнизах соседних квартир. Добраться до первоисточника этих споров и дискусов было крайне непосильной задачей, потому что ссылки модерация успевало почистить, а потому пришлось скакать по гипер-переходам на другие сайты, где вновь и вновь были пустые ссылки с ошибками. Даже источник в википедии на соответствующем статье, и тот был битый. Винницкий хлебнул газированного кофе. – Вмять… Разговоры в гостиной стихли, и в дверях показалась черная птица, глядящая на Винницкого черными глазками-бусинками. Ворон горделиво прошествовал через полкомнаты и, взмахнув крыльями, перелетел на стеллаж над низкоустановленным окном возле кровати. – Чего интересного разыскиваешь в этой своей книге без страниц? – спросил он. – Никак про Марибор вынюхиваешь. – Именно. – Можешь не пытаться. – Тебя забыл спросить. – Информацию о существовании Марибора годы назад почистили, – сказал ворон. – Правительство Новой России как нашло документы по магическим делам, так такую бучу подняло, что эхо аж до Марибора доходило. На нервах были все, даже моя братия. – А воронам-то чего бояться? – Как чего? Издревле мою братию не любят – херососят по чем зря. Нас и так с приходом советской власти начали отстреливать однажды, чтобы маги не могли связаться друг с другом. Тупые революционеры, – ворон издал своеобразный звук, который Винницкий счел смехом. – А вы разве не доставляете послания? – Только оповещаем будущих лицеистов. У магов там какие-то свои способы связи, не знаю. Не мое то дело. – Ты говорил, что с развалом Советов Марибор был на нервах, – напомнил Винницкий. – Что происходило? – Маги всегда ценили анонимность. То, что по деревням там… малефикары, – ворон сказал это со всей присущей осторожностью, – ходили да простецам помогали, это мало кого в магическом правительстве волновало. Дескать, увидит пара-другая долбоклюев, что кто-то магию творит, а кто им поверит? – Верно. – И Министерство так же всегда думало. В советские времена с Марибором старались не конфликтовать, но в ежовых рукавицах его держали. – Почему? – Атеисты же все, поголовно. А тут какие-то фанатики магию практикуют – с хера ли они позорят добрые социалистической идеи? На Колыму всех. Вот поэтому, когда Министерство с развалом союза не успело подчистить за собой архивы, а только библиотеку Ванюшки-Грозного переместить… – Постой, что? Библиотеку Ивана Грозного? – Винницкий приоживился. – Ту самую? – Да, ее же Кощей столько лет собирал. – Кощей? – Он самый, а ты говорил, что Пушкина не читал. Про Кощея же знаешь. – Я смотрел «Последний богатырь». – Тьфу ты, вмять! Я уже обрадовался, что мне не настолько глупый мальчишка попался. – Грызло закрыл свое, пока я его тебе не оторвал. Что там с документами по Марибору было? – Ну-с дык рассекретили их. – И все? – А должно было быть что-то еще? Времена тогда были не те, – сказал ворон, – мало кто поверил, что существует какой-то там лицей, волшебство практикующий. А новое правительство вцепилось в этот факт, а потом и Министерство магии дало о себе знать с Хозяйкой. – Хозяйкой? – Да, Хозяйка – директриса Марибора. Я подробностей не знаю, но вроде как министр магии всегда теперь на заседаниях правительства Новой России сидит. Современная политика в Марибор, конечно, не лезет – мы сами по себе, это заслуга Хозяйки. Не знаю, что она сделала тогда – говорила ли, угрожала ли, но с ней лучше не шутить, это опасная женщина. – Угу. – Рассекреченные документы уже успели распространиться, – продолжил ворон. – Любители сверхъестественного участили по всем аномальным местам России лазить. В Сумеречье людей было как грязи, такими же массами они и исчезали. – Марибор постарался? – Чудовища, которые в Сумеречном лесу обитают. – И что с этим сделали? – Объявили Сумеречье опасной зоной, – ответил ворон. – Везде, где могли найти копии рассекреченных документов, удаляли информацию по Марибору. Сейчас есть только жалкие остатки. Но Хозяйка считает, что это необходимое меньшее зло, ведь ее выпускники в любом случае на глазах не-магической общественности появляются. – Как часто? – Достаточно часто. Мы стаей, когда в Краснодар влетали, то видели в дендрарии магические всполохи. – В дендрарий вызвали сегодня мать. – Небось работать будет с кем-то из малефикаров. После этих слов более Винницкому было нечего искать, и он ушел спать. Сквозь сон он услышал, как открылась дверь в прихожей. Было две пары шагов – женские принадлежал Милане Эдуардовне. Она проверила, что бабушка уже спит, и вернулась в прихожую, откуда увела гостя на кухню. Гостем явно был мужчина, чья поступь парню была незнакома, но сквозь сон было сложно думать об этом. Ночь для Винницкого выдалась никакой. Снов он редко когда видел, но спал неподвижно, меньше шума. А тут ворочился по чем зря. На утро как проснулся, так обнаружил, что переворошил все белье, а подушка вообще улетела на пол. Дины Тимофеевны в гостиной не оказалось, а со стороны кухни доносились разговоры. За округлым столом из темного дерева сидели Дина Тимофеевна и неизвестный мужчина. Матери нигде не было видно. Мужчина был немногим старше Винницкого. Прямоугольное мало чем примечательное лицо, слегка округлое. Нос похож на полумесяц. Зеленые с карим отливом глаза. Темные волосы зачесанные на две разные стороны. Немного пощипанные брови. На вид это был самые обычный студент, каких Винницкий повидал на приемных комиссиях, приходя на собеседования и вступительные экзамены. Единственным, что его отличало от обычности, была мантия в черном цвете с серебристым воротником и удивительно красивой вышивкой на рукавах и груди. Вышивка красивым узором облепляла нашивку в виде скалящихся морд рыси и змеи, которые были разделены воздетым мечом. – О, мальчик мой, – Дина Тимофеевна обернулась к внуку, – уже проснулся? Завтрак на столе. – Ты, должно быть, сын Миланы Эдуардовны, – сказал незнакомец. – Она упоминала только о матери. – Я не удивлена, – фыркнула бабушка и сделала глоток кофе. – Она никогда не скажет, что у нее есть сын. Дрянная девчонка… – Вы кто? – Без имен, дружок, – незнакомец поднял руку с крайне дружественной улыбкой на устах. – Можешь звать меня по фамилии – Деордиев. Ты же тоже Винницкий? – Угу. – А ты не из болтливых, дружок. Будем знакомы, – Деордиев встал, протягивая Винницкому руку. Парень тем не менее ее не принял – не любил, когда к нему прикасаются чужие. – Солнышко, прояви уважение, – сказала Дина Тимофеевна внуку. – Этот человек работает с твоей матерью над случившимся в дендрарии. Он – малефикар, – добавила она заговорщическим тоном. – Еще, правда, не получивший квалификационного разрешения, – Деордиев неопределенно кивнул, – но тем не менее, официальный ярлык от Хозяйки у меня есть. – Хозяйки? – Винницкий хлопнул малефикара по ладони и сразу же убрал руку в карман. – У меня в этом году начнется шестой год обучения в Мариборе, – кивнул Деордиев, и Винницкий округлил глаза. Мариборский маг в его квартире, это уже точно выходило за рамки. – Дина Тимофеевна сказала, что тебя тоже пригласили. Правильно делаешь, что обдумываешь это. Это очень серьезный выбор, который развернет твою жизнь и представление о мире на все триста шестьдесят. – В дендрарии случилось что-то магического характера? – попытался сменить тему Винницкий, ему не очень хотелось сейчас обсуждать поступление в Марибор с кем-то еще. – Прости, дружок, но я не могу тебе сказать. – А почему без имен? – Данное родителями имя, – сказал Деордиев, – любой маг, знающий нужную формулу, может использовать против тебя, взять власть над тобой. Если поступишь, Кощей на теории магии расскажет об этом подробнее, а Полоз так вовсе, – Деордиев хохотнул, – на ЗОТИ перелопатит мозги. – Марибор все сильнее и сильнее кажется мне каким-то сказочным местом, – произнесла Дина Тимофеевна. – В каком-то смысле он им и является, сударыня. Щелкнул замок, и входная дверь открылась. Из прихожей донесся голос Миланы Эдуардовны, уведомляющий о ее возвращении. – Мы с Анной Федоровной заехали в бургерную как вы просили, Деордиев, – сказала мать, показываясь в дверях. Она встретилась с Винницким взглядами, и лицо ее мгновенно сменилось. – Доброе утро всем. Милана Эдуардовна… – Здравствуй, Анечка. Следом за матерью на кухню вошла ее подруга детства. Анна Федоровна всегда была добра к Винницкому, и всегда не упускала случая проехаться по отношению Миланы Эдуардовны к своему ребенку. Винницкий был для Анны Федоровны почти что родным племяшкой, так как рожали женщины в одном родильном доме. Дина Тимофеевна говорила как-то Винницкому, что именно Анна Федоровна настаивала на том, чтобы крестить маленького Винницкого, и даже спокойно была готова согласиться стать крестной материю для него, но Милана Эдуардовна наотрез отказалась. «Лучше бы я успела вовремя опомниться и сделать аборт…» – Мальчик мой, – Анна Федоровна обняла Винницкого, – как ты? Как поступление? Уже определился? – Едва ли. – А Владик уже все, – Анна Федоровна театрально закатила глаза. – Ждет не дождется, чтобы отчалить в этот свой Марибор. – Понимаю его рвение, – улыбнулся Деордиев. – Только маме не понять этого. Винницкий обернулся на знакомый голос. Квадратное лицо, но самую малость угловатое. Высокие скулы. Маленький рот. Густые брови. Зеленые глаза с серыми крапинками. Темные волосы с длинной челкой, зачесанной на бок. Этот парень был красавчиком в школе, вокруг него девушки так и вились. А все потому, что он был похож на Александра Петрова и Николаса Холта, девок это привлекало очень сильно, а его выводило из себя. На памяти Винницкого Маглиновский как стал старостой класса на 8 году обучения, так им и оставался до конца. В девятом стал президентом ученического совета. И вместе с бывшим одноклассником он должен поступить в Марибор. – Винник… – одноклассник улыбнулся. – Маглиновский. Чего ты здесь забыл? – Не очень-то дружелюбно, – Маглиновский театрально нахмурился, парадируя одноклассника. Дина Тимофеевна встала. – Без пререканий, молодые люди, – насупилась женщина. – Милан, вы собираетесь работать? – Да, у нас очень много дел, – сказала мать, не оборачиваясь. – Мы вас оставим в таком случае. Одноклассникам явно есть о чем поговорить, – Дина Тимофеевна положила руки на плечи Винницкого и Маглиновского. – Я планировал сегодня прогуляться по Галицкому, – признался Маглиновский, пожав плечами. – Составишь компанию? Потрындим за жизнь. Перемоем косточки нашим «любимым» одноклассникам. За высшее перетрем. – Ты же знаешь, я не люблю выходить из дома без крайней необходимости. – Я, конечно, не настаиваю, – Маглиновский выставил руки, – но был бы рад твоей компании. – Да, сходите, – кивнула Анна Федоровна, – развейтесь. Тем более, что тут разговоры будут не для ваших ушей. Да ведь, Милан? – Угу. – Ладно. Дай пятнадцать минут – я только встал. – Без балды, брат. Мам, я возьму твою машину? – Бери, – Анна Федоровна кинула сыну ключи. Спустя какое-то время парни ехали по Селезневой в сторону Парка Галицкого. Трасса была оживленной, но не забитой, поэтому Маглиновский время от времени позволяли себе, как истинному лихачу, обгонять преимущественную часть машин, съезжая на встречную полосу. – Тебя тоже пригласили в Марибор? – спросил Маглиновский, проехав поворот за ЗАГС. Винницкому не требовалась отвечать вопросом – взгляд выдал этот немой вопрос сам. – Твоя бабушка позвонила моей и все рассказала. Прими мои поздравления. – Они мне ни к чему. – Не будь такой букой, – отмахнулся Маглиновский, – нам, может быть, еще учиться на одном Дворе. – Я еще не решил, как поступлю. – Слушай, чего тут думать? Это же Марибор – как Хогвартс. Только русский, – чуть погодя, добавил Маглиновский. – Такое себе сравнение. – Я знаю, что ты хочешь совершенно другого. – Ты ничего обо мне не знаешь, – Винницкий глянул в окно, за которым проносились одноэтажные частные дома. Порой назад уносились магазинчики. – Я знаю предостаточно. Ты не хочешь быть как твой отец. – Я не как он! – сказал как отрезал Винницкий. – Это я тоже знаю. Ты просто должен понимать, что в жизни не всегда может быть так, как хочешь ты. – Надо же, кто мне это говорит? – фыркнул Винницкий. – Золотой мальчик моего класса. Староста. Президент ученического совета. – Ну что поделать, я лучше всех. – Ты жалок. – С какой стороны посмотреть, – Маглиновский пожал плечами, замедляя машину перед кольцом. Селезнева брала круг, входя в Ялтинскую. – У девок, к примеру, не я шибко популярен – Ты-то? – То, что они вертелись вокруг меня, – сказал Маглиновский, обгоняя впередиидущие машины по Ялтинской, – не означает, что с каждой из них я был в отношениях. – Оправдываешься. – Ни разу. Сколько у тебя баллов вышло по экзаменам? – Триста десять, – ответил Винницкий, – без математики. – У меня сто семьдесят шесть. Я же отличником никогда не был, но это не мешало мне быть самым лучшим мальчиком. – Корону поправь, ЧСВ. – Да, я – ЧСВ, и что? Мне это не мешает жить – наоборот… – какой-то водитель обогнал Маглиновского, когда тот собрался перестраиваться, и парень посигналил. – Вмять, сука! Наоборот, – продолжил одноклассник, куда спокойнее, – это меня мотивирует. Подтверждает, что я лучше. – Корона спадает. – Я не про окружающих, долбоклюй! Открою тебе секрет, но не у одного тебя жизнь полита кучей конского дерьма, брат. – Тебя буллили одноклассники? – Нет. – Твоя мать проклинала каждый день твоего существования? – Нет. – Ты каждый день хочешь покончить с собой? – Ну не каждый. – Смотря в зеркало каждое утро, ты видишь чудовище? – Я вижу охеренного, – Маглиновский стрельнул глазами в зеркало заднего вида, – красавчика. Но он очень похож на папашу-ублюдка. Маглиновский неспешно завернул машину мимо билборда с рекламой. – Когда я был малым, – произнес Маглиновский, – у меня папаша избивал маму. Представь такую картину, тебе едва ли три годка – ты играешь во дворе, а из дома слышна лютая ругань. Ты заходишь посмотреть, что происходит, а там эта сука до крови пиздит твою мать. А ты всего-навсего мелкая амеба, которая ничего сделать не может. – Ты сейчас что, пытаешься уверить меня, что в твоей жизни был кабздец? – Не в моей, брат, но в жизни мамы. Ты думаешь, она при взгляде на меня не видит этого ублюдка? – спросил Маглиновский. – Когда я говорю, что являюсь самым лучшим, то имею в виду в сравнении с ним. Я должен быть лучшего него. – Достойная цель. Маглиновский выехал на мост. – Знаешь, многие в классе не понимали, почему я тебя защищаю, – сказал Маглиновский. – Даже Дедловский с Пашковым, с которыми я в приятелях был. – Защищал он… – Винницкий фыркнул и выдержал паузу. – Ты хотя бы сам знаешь почему? – Меня всегда тянуло к сивым и убогим, – Маглиновский самодовольно улыбнулся. – К не таким как я. Вспомни, с кем я в лучших дружках ходил все одиннадцать лет. – С Катуниным и Федоряк, забудешь вашу компашку. Один жирный как боров, другой гном-полторашка. И ты, – Винницкий глянул на Маглиновского, – допустимый дрыщ. – Жаль, что все мои женщины, обожали мою фигуру, – хмыкнул Маглиновской с настолько жирным самодовольством, что Винницкий закатил глаза. – От пресса так вообще течь давали. – Твое Величество, у тебя там корона упала. Подбери. – Иди в жопу, – улыбнулся Маглиновский. Парни ехали по Северной через первый проезд Филатова, повернули на Школьную. Маглиновский не стал доезжать до Восточно-Кругликовской, а свернул во дворы старых панельных домов, где благоустройство оставляло желать лучшего. Палисадники и детские площадки было огорожены старыми низкими заборчиками. На некоторых краска облупилась и можно было спокойно разглядывать ржавчину. А другие были настолько безвкусно были покрашены, что перфекционист местный уже помер от инфаркта. Маглиновские остановился во дворах, которые выходили как на Восточно-Кругликовскую. Одноклассники оставили машину и пошли пешком. На улице нещадно жарил август, поэтому Винницкий надел желтые шорты с футболкой в полоску разных цветов, а поверх нацепил клетчатую рубашку. Серые кроссовки, хоть и были максимально легкими, явно угрожали лишними проблемами. Маглиновский был одет многим свободнее – шорты цвета молочного шоколада, белая футболка с закатанными рукавами и глубоким вырезом да бежевые мокасины. Парни перешли дорогу и вошли в Парк Галицкого, где было полным-полно народу. В скейтпарке недалеко носились компашки на скейтбордах или байках. По тротуарам на роликовых коньках носились дети и подростки. – Ты завтракал? – спросил Маглиновский. – Я лично нет. Предлагаю устроить перекус по бургеру с крылышками и кофе. Я заплачу. – У меня есть деньги. – Я же тебя вытащил, – развел руками Маглиновский. Парни пошли по тропикам на ту сторону Парка, где расположилась заветная бургерная. В воздухе над головой прозвучало знакомое «кар» и ему вторило ответное карканье. Винницкий поднял голову – над ним пролетел ворон, глянувший на него. – Твой посланник? – поинтересовался Маглиновский. – Угу. – И мой здесь. Вон он, – парень кивком голову указал на черную птицу, вальяжно расхаживающую по газону. – Они что, с нами действительно будут до приезда в Марибор? – Бабушка говорила, что ее ворон был с ней до приезда. Честно, не пойму тебя, почему ты раздумываешь. – Это тебе легко сделать выбор. Ты вроде как потомственный маг. – Да, – протянул одноклассник, заведя руки за голову, – у Маглиновских магические способности передаются через поколение. А по бабушкиной линии вообще через два-три колена скакнуло. – Не смешалось ничего? – Маглиновские гены были доминирующими, – пояснил Маглиновский. – Бабуля с дедулей в Мариборе познакомились, и я очень благодарен этой встрече. – Потому что наследовал от них магические способности? – Именно, брат. Лицо – папаши, а глаза – маменьки любимой. И ген – дедов, – Маглиновский глянул на Винницкого. – У тебя с Миланой Эдуардовной глаза один-в-один. – Ей это не особо мешает видеть чудовище. – И еще одна из причин ехать в Марибор, – сказал Маглиновский. – Ты конкретно так поменяешь окружение. – Я не знаю. Марибор… говорящие вороны… магия… я в видеоиграх и не на такие вещи насмотрелся, но в живую увидеть – совершенно другое. Все это просто не укладывается в голове. – Слабо вериться? – Угу. – Это правда, можешь верить мне. – Я никому не верю. – После случая с Сочилиной? – Угу. – Прости, если надавил на больное. Я помню, как тебе тогда не сладко пришлось. Я сделал все, что было в моих силах. – Закрыли тему. Ты знаешь, где находится буян? – Бабушка и дедушка знают, – ответил Маглиновский, – я где-то к концу лета собираюсь туда. Если ты решишь к этому времени, ай-да с нами. – Я подумаю. – Вот и ладушки – А как вообще добраться до Марибора? Что-то мне подсказывает, что вряд ли в аэропорту есть прямой рейс до Сумеречья. – Ты разве не читал, что было написано на карточке, которая прилагалась к спискам вещей? – Маглиновский с подозрением глянул на Винницкого. – Там была какая-то карточка? – Охереть, чел, ты… – Маглиновский вынул из кармана телефон. Снял защитный чехол и продемонстрировал карточку из плотного картона и изображенной мордой рыси на гербовом щите. Винницкий взял карточку, внимательно разглядывая обратную сторону, на которой были изображены закрученные спиралью точки, а чуть ниже было приписано «БОЛЬШОЙ ЗАЯЦКИЙ ОСТРОВ». – Соловецкие лабиринты, – пояснил Маглиновский. – Бабушка сказала мне, что в центре одного из них находится портал, который ведет прямо на порог Марибора. Парни шли мимо высоких елок и странной площадки, которую окружали фигуры из дерева похожие на двузубчатые вилки. В центре кругом расположилась скамейка, в центре которой рос пейзаж разных цветов. Пока шли, Винницкий активно хмурился, ему слабовато верилось, что в центре лабиринта может находиться портал, который какой-нибудь случайный простец не смог странным обнаружить. Он не преминул заметить это. – Бабуля говорила, что портал открывается в строго определенное время и на один час, – ответил Маглиновский. – Поэтому простецы не нашли эти порталы. К тому же, лабиринтов на Соловках много, и для каждого мага он индивидуальный. Вроде как… – Вроде как? – Бабуля мне не всего рассказала, – отмахнулся Маглиновский. – Заявила, что всему свое время, и чем ближе будет момент поступления, тем больше я узнаю. – Ну и где твой острый язык? – У Сочилиной между ног, – Маглиновский гадко ухмыльнулся, и Винницкий скривил губы. – Да я же шучу, Винник! Если бабушка и дедушка сказали, что выкладывать все мне не станут, значит, разговорить их не удастся. – Можешь не оправдываться. Мне плевать. Парни прошли мимо скейтборд-площадки, где по волнам бортов носились туда-сюда ребята на низко посаженных BMX или трюковых досках. Народа здесь было очень много, и Винницкому от этого стало слегка не по себе. Позади остались качели и детские площадки с песочницами, в которых копошились малые детишки, будто какие-нибудь черви. По тропинке пошли дальше, по левой стороне которой вверх уходили зеленые холмики с зелеными округлыми кустиками. Возле зеленого амфитеатра свернули влево, подходя к кофейне «У Райкина». Внутри все было приятным образом обставлено с удобством, и, как всегда у Райкина, многолюдно. Вик Райкин был известным писателем и видеоблогером, и только на задворках цивилизации не слышали о нем и его известном книжном цикле про Новороссийских эсперах под названием «Исчадия». Там было что-то около тринадцати книг, из которых Винницкий прочел лишь одну, однако «Дом, где только мы» была то ли шестой во внутренней хронологии, то ли вообще первой – с порядком там были страшные проблемы, и это было ключевой изюминкой этой истории. А вот в кофейне Райкина Винницкий бывал не раз, да и вообще любил заглядывать туда. С потолка свесились на длинных проводах круглые лампочки. Ближайшие черные диванчики со столиками от входа были заняты шумными компаниями. С голого кирпича на посетителей глядели картины, расписанные в честь самых разных фандомов. Здесь были и минималистичные Геральт из Ривии в сопровождении Йеннифер из Венгерберга и славного Лютика, и пронзающий своим скрытым клинком очередную жертву Эцио Аудиторе да Фиренце, и пафосно смотрящий куда-то вдаль капитан Прайс, даже нашлось место Иваницкому и Левитанской из «Исчадий» Райкина. Винницкий и Маглиновский прошли мимо черных полочек, подсвеченных ядовито желтыми светодиодами, и сели под тремя буддистскими лампами возле низкого подоконника с подушками, окно которого выходило на ряды елочек. К парням подошла девушка-официант с карими глазами длинными черными волосами, которые обрамляли молодое личико. Бейджик на ее груди оповещал, что официантку зовут Екатерина. Одноклассники приняли из рук девушки меню. – Екатерина, – подал голос Маглиновский, мило улыбаясь официантке, – будь так добры – один «Генацвале» с дополнительным халапеньо и соусом карри… порцию «Айдахо» с чесночным соусом… и «Черного Ирландца» объемом ноль-четыре. – Конечно, а что будет угодно вам, молодой человек? – Екатерина глянула на Винницкого, и доброжелательная улыбка на ее устах дрогнула при виду хмурого лица парня. – «Грибоедов»… Райкиновский фирменный сэндвич… порцию роллов «Учиха Саскэ»… мисо суп «Маджорё Тейджо» с креветками… и сникерс-раф – тоже ноль-четыре. – Ты настолько голоден? – Маглиновский вопросительно изогнул бровь. – Угу. – Примерно десять-пятнадцать минут, молодые люди. – Спасибо вам большое, госпожа. – Я рыгаю, – буркнул Винницкий стоило официантке удалиться с заказом. – Будь ты немного учтивее и куда более открытым к людям, то понимал бы, для чего я такой галантный, – подметил Маглиновский. – Ты не галантный, а всего-то очко незнакомым людям вылизываешь. – Что поделать, – Маглиновский откинулся на спинку диванчика и пожал плечами, – ловкий и острый язычок у меня. Винницкий фыркнул и перевел взгляд в окно. По ту сторону стекла носились дети, а их родители неспешным шагом шли под руку. Парень где-то с самого Винницкого возрастом шел под руку с мамой и активно обсуждал что-то, с чего женщина смеялась. Парочки на лавках в тени стриженных в виде шара деревьев или флиртовали друг с другом, или делали совместные фотографии. Из динамиков колонок в кофейне заиграла «ДЕВОЧКА ТАНЦУЙ». – Ты надеваешь каблуки уже не для него… – Маглиновский принялся подпевать, – …не отвечаешь на звонки, в душе цунами, но… – Избавь. – Что? – одноклассник поднял зеленые глаза с серыми крапинками от экрана телефона, в котором отражался «Now». – У тебя нет слуха. – Но он есть у тебя? – Нет. – Не бурчи, Винник, – Маглиновский ухмыльнулся и поднял телефон на уровень глаз, – поздоровайся лучше с подписчиками. Парень проделал манипуляции пальцами и отвел телефон чуть дальше, снимая уже себя. – Сегодня узнал, что я этот бука поступаем в один лицей, – театрально затараторил Маглиновский на камеру. – Чую, вмять, что все в лицее охереют от нашей консистенции. – Хера ты делаешь? – Оповещаю одноклассничков? – Маглиновский развел руками. – Зачем? – Винник, твою мать, – Маглиновский подался вперед, – общество требует того, чтобы ты всегда был на виду в интернете. Особенно это важно для людей нашего возраста. – Не вижу смысла. – Вмять, как же тебе объяснить?.. – Не пытайся, – отмахнулся Винницкий и, закинув ногу на ногу, вновь вернулся к обзору картины за окном. Рыжая девушка лежала на коленях коротко стриженного парня-блондина – они о чем-то говорили. Вместе они смотрелись очень красиво по мнению Винницкого, хотя людей он не любил. – Нет-нет, брат. Люди создали социальные сети, чтобы создать архив своей жизнь, которую можно сохранить и показать людям, – сказал Маглиновский. – Людям необходимо одобрение или оценка других людей. Так устроено наше общество. – Хочешь испорчу тебе настроение? – попытался сменить тему Винницкий. – И как же ты это сделаешь? – Там твоя бывшая с тем парнем, с которым изменяла тебе. Маглиновский мгновенно изменился в лице. Безропотная улыбка сошла с его лица, а глаза наполнились болью. Мускул на виски дрогнул. Он осторожно перевел взгляд на парочку в тени елочек. Винницкий не считал Маглиновского другом, а быть тихоней класса порой полезно – ты слышишь очень много деталей, видишь многое, что потом можно использовать против людей. Самые неприятные вещи, какие могли случиться у людей в жизни, Винницкий мог услышать самым случайным образом в школьном туалете или в классе, когда на него никто не обращал внимания. И историю этих отношений он фрагментарно, но знал, потому что слышал в свое время. Они расстались спустя чуть больше двух месяцев отношений по ее инициативе, вот только парень не помнил, как звали эту девочку… Лиза? Вета? Лиса? Лиля? Маглиновский поджал губы, не отрывая глаз от парочки в тени елочек. Сменилась композиция на «SUPERSTAR».Для тебя не осталось слов и мыслей хороших, нет.
А я – новая, новая, ночь превращаю в рассвет, но снова одна.
Я запуталась в глянце. Мы почти иностранцы в нём.
Ты хотел уходить и смотреть, как я буду потом…
– Я не люблю, когда чужие знают, что происходит в моей жизнь, – подал голос Винницкий, решив, что самовлюбленного остолопа стоит вернуть назад. Иначе этот кретин вновь сломается, а Федоряк и Катунина больше рядом нет, чтобы вытаскивать его из этого дерьма… – Именно поэтому, – Маглиновский медленно моргнул, отрывая взгляд от окна, и указал на одноклассника, – люди и не любят серых мышек. Он снова изменился в лице, от былых эмоций не осталось и следа. – С твоей мордашкой можно привлечь любую девушку – надо только знать себе цену и расставить свои пороги. – Избавь. Иначе скажу, что она его поцеловала… – Обществу нравится, – продолжил Маглиновский несколько громче, чтобы заткнуть Винницкого – парень точно делал ему больно, – следить за симпатичными людьми. Вот, посмотри. Маглиновский что-то поискал в телефоне, затем продемонстрировал пост в «Now», который сделала Сочилина. Она лежала в ванне, наполненной водой, в красивом полупрозрачном нижнем белье с кружевами. Сетка бюстгальтера позволяла лицезреть все тонкие детали груди. Зрелище было впечатляющим, особенно закинутая нога, линяя которой переходила в приятный глазу полукруг и тонкую дугу спины. Кровь хлынула по направлению вниз, отчего Винницкий нервно сглотнул. – Шлендра. – Знаю. – Маглиновский противно улыбнулся. – Но посмотри на количество лайков и комментариев. – Ну? – Обществу нравится следить за симпатичными людьми, – повторил Маглиновский. – И за их жизнью. Почему-то это их интересует, а интерес мы подстегиваем – «сегодня мой любимый человек наконец-то исполнит свою мечту и станет полицейским», – прочел Маглиновский и возвел очи горя. – Я рыгаю. – Солидарен с тобой, брат. Будь я девкой, то не дал бы Пашкову. – Она встречается с ним? – Уже. – Это был риторический вопрос. – Не надо было выходить из чата класса, – улыбнулся Маглиновский. – Как ты там назывался? – Это не имеет значения. – Говори. – Отвяжись, Маглиновский. Одноклассник скорчил гримасу на манер Кота в сапогах из второй части мультфильма «Шрек». Получилось это у него не очень красиво – Винницкий бы сказал, даже отталкивающе. – Нижнее подчеркивание, – сдался Винницкий лишь бы одноклассник отстал от него, – hurfari – нижнее подчеркивание. – Нашел. Ну ты хотя бы подписан на меня. Аватарки нет – не порядок, – Маглиновский покачал головой с неодобрением на лице, – будем исправлять. Публикаций тоже ноль. Ты безнадежен. – Мне плевать. – Надо бы заняться твоей социальной жизнью, – задумчиво сказал Маглиновский, набирая что-то в телефоне. – Я вытащу тебя в интернет. Подошла официантка с заказом на двух подносах, когда из динамика телефона Винницкого зазвучал высокий женский голос «ПОЖАЛУЙСТА, ПЕРЕСТАНЬ![1]», и Винницкий в раздражении прикрыл глаза. Официантка попыталась подавить улыбку, но вышло это у нее не очень. Парень вынул телефон из кармана, и Маглиновский по-идиотски ухмыльнулся. – Спасибо вам огромное, сударыня, – сказал он девушке, затем повернулся к Винницкому: – А ты меня можешь еще оказывается удивить, Винник. Хорош. – Я тоже сижу в «Тик Токе». Маглиновский неопределенно кивнул и приступил к своему «Генацвале», потягивая время от времени свой ирландский кофе. По говяжьей котлете «Грибоедова» стекал расплавленный сыр, перемешанный с соусом, так и игравший на свету своим нежным оттенком. На зубах хрустели листья салата и кольца красного лука. Говядина отдавала мраморным привкусом, а в соусе четко прослеживался грибной привкус. А следующий укус отдался чистыми белыми грибами.…Послушайте, правда, мы с вами не стадо, Вороны, пыщ-пыщ, прошу, отвалите.Теперь зарубите себе на носу - Я вас не виню, а себя я чертовски люблю!
Борются, борются… Все по кругу борются, да не молятся. Сын без отца, дочь без отца, Но сломанной family не сломать меня, ау…
Винницкий не успел заметить, когда Лобода сменилась Манижей и ее «RUSSIAN WOMAN». Рыжая девушка и парень-блондин с короткой стрижкой встали из тени елочек и пошли неспешно гулять по парку. Маглиновский делал вид, что не замечает их, но шли они так, что бросалась мужская рука на талии девушки. А во вздохе Маглиновского отчетливо можно было услышать горечь. – Буян находится в Мариборе, – сказал Маглиновский, куда серьезнее, чем раньше. Сейчас его выражение лица свидетельствовало о том, что банальные философские рассуждение об обществе были ничем иным, как расслабленным диалогом, а Марибор был делом серьезным, которое надо обкашлять по всей строгости закона. А может быть Винницкому просто удалось надавить на парня… – В каком смысле? – В самом простом. Проще говоря, это такой торговый центр для магов, – пояснил Маглиновский. – Там маги закупают все, что необходимо, от формы до принадлежностей. Как ты понимаешь, не опытного ребенка одного не отправят в какие-то ебеня, чтобы через мифический портал пройти. А вороны такие себе сопровождающие, поэтому все ученики едут с родителями. И почти всегда в последних числах августа. – И много вещей с собой брать? – Только самое необходимое – больше скромной сумки, которую можно взять с собой в салон самолета, точно не повезешь, Винник. Всем остальным обеспечивает Марибор – проживание, стипендия на какие-то собственные нужды, прачечная для личных вещей… Маглиновский развел руками. – Хогвартс, каким мы его еще не знали, брат. – Очень смешно. И когда ты едешь? – Числах в тридцатых, – ответил Маглиновский куда привычнее. – Что насчет тебя? Долго будешь размышлять над поступлением? Ты знаешь уже предостаточно. – Не знаю. Я хочу подумать.