Барка пересекала Соловецкий залив, держась не слишком далеко от берега на случай, если погода ухудшится, и волны решат взбунтоваться. Пока что на небе было ни единой тучки, а солнце самую малость подогревало. Винницкий стянул плащ-бомбер и обвязал рукава на поясе. Пара воронов время от времени трепыхалась, сидя на антенне капитанской будки, откуда рулевой правил баркой. Нос рассекал ходящие волны, расплескивая брызги. На Большой Заяцкий остров село по меньшей мере человек восемь, поскольку здесь еще оказались туристы.
Многие пассажиры держались поодаль и на контакт с другими не особо шли. Это было на руку Винницкому и Русу, которые сели на корме барки и обсуждали открытие портала. Периодически Ласка затягивался своей электронной сигаретой, дым из которой вился в воздухе и уносился куда-то вдаль. Большой Заяцкий остров оказался в видимости первогодки и третьекурсника, когда Ласка закончил теоретическую часть и будто бы по волшебству вынул из кармана тетрадь, обернутую в кожу, и ручку.
– Это формула, – сказал Рус, протянув тетрадь.
Выглядело это действительно как формула математического или физического порядка, только без цифр и принятых латинских букв – записанная в строчку, она состояла в основном из незнакомых рун, которые то возводились в математический интеграл, то уходили по соответствию разности «больше-меньше» физического предела перемещения. Набор непонятных символов зарылся в голове Винницкого, готовясь разорвать ее на куски. Математика и физика не были сильной частью парня.
– Это только на первый взгляд страшно выглядит, – хохотнул Ласка, заметив выражение лица Винницкого и его выпученные глаза. Он глянул на стоящих поодаль других пассажиров, убеждаясь, что они не повернутся, и вынул палочку. – Держи. Вникать во все тонкости формулы не надо – это будешь делать на занятиях у Могилевского. Смотри, эти три руны читаются как «Н-Ѣ-С-И»…
– Н-ѣ-с-и? – переспросил Винницкий.
– Н-ѣ-с-и, – кивну Рус не без улыбки и продолжил: – Вторая часть уходит в интегральную область – если прям коротко и без подробностей – тот же принцип, что и в математике. Считывает проходимый путь при неравномерном движении. «М҃-Ѧ».
– М҃-ѧ…
– Отлично. Как видишь, эта часть возведена в степень – div – это, – Ласка помедлил, подбирая подходящие слова, – в общем, портал создает две точки сопряжения в пространстве, которые создают два потока – входящий и исходящий.
– Входящий находится на стороне заклинателя?
– В точку, исходящий соответственно на другой стороне, – Ласка активно жестикулировал руками, поясняя сущность формулы. – Lim – предел, вызывает операцию предельного перехода, в который возводится «Д-А-Л-Е-К-Ѡ»…
– Д-а-л-е-к-ѡ…
– Молодчина, Винник. Он в свою очередь переходит в кинематику движения, нисходящую в факториал по вектору…
– Стоп! – Винницкий выставил руку. – Это уже звучит, как псевдоматематика и псевдофизика.
– Звучит так, согласен, но на деле это самая элементарная ката. Мы уже подплываем, – сказал Рус, заметив, что барка заворачивает к пристани, которая виднелась впереди. – Выучишь движение рукой, как закончим здесь.
Винницкий передал палочку Ласки обратно парню, а барка тем временем неспешно причалила к деревянному пирсу и дала сходни. Пассажиры вывали на деревянный настил и застучали обовью по дереву. Волны тихо шуршали по каменной гальке. Нагромождение камней походило на каменную пристань, сооруженную в незапамятные времена. У берега стоял низенький домик, сложенный из крупного камня и старого кирпича с двускатными крышами. Рядом стояла старая деревянная церквушка.
Вороны, каркая, понеслись вперед. Винницкий и Ласка ступили на полусухую землю и прошли мимо церквушки, идя по правой тропинке. Впереди шагали прочие пассажиры барки, снимая местный пейзаж на телефон и делая в дороге селфи. Ворон Руса спикировал ему на плечо, где и пристроился.
– Удобно тебе, птица? – спросил он.
– Удобно.
– А мне нет. Когтями впиваешься.
– Ой, все!
Ворон каркнул да так и остался сидеть на плече Руса. Расстилавшийся вокруг пейзаж был в основном низменным, покрытый низкой травкой с периодически встречающимися булыжниками гранита, полуголыми тонкими деревцами и множеством кустарников. Первый лабиринт, был полностью покрыт мхом и похож на длинный кишечник, который причудливым образом уложили на земле.
– Постарайся запомнить самые мелкие детали местности и воспроизведи ее в голове, – посоветовал Рус. – Портал можно открыть только туда, где уже побывал однажды, и, если ты помнишь местность.
Второй оказался похож на подкову, а третий расположился возле большой каменной насыпи и выглядел как сложная система, уходящая во все направления. Ориентиром для Винницкого послужили огромные валуны на каменной насыпи. Местами там встречались маленькие курганы, которые наводили на мысли о погребенных там телах.
Четвертый лабиринт располагался близ озера настолько чистого, что гуляющие туристы набирали там воду. Вороны спорхнули к кромке и начали лакать ее. Тропки лабиринта находились под водой, которая тем не менее не поднималась выше разложенных камней. Деревянная дорога вела Винницкого и Ласку дальше по острову мимо самых разных искусственных строений – будь то насыпи, похожие на курганы, или каменные выкладки. На северном берегу парни обнаружили лабиринт на песке, который своим видом вновь повторял подкову – камней у него было много больше, чем у остальных.
Следующий был засажен мелкими красными цветочками.
Дело близилось к вечеру, когда Винницкий и Ласка обошли тринадцать лабиринтов. Детали окружения многих из них Винницкий не плохо так запомнил, поэтому с открытием портала вряд ли бы возникли проблемы, как ему казалось. Но для начала надо было вообще попробовать открыть портал. Маги отстали от группы туристов, которые возвращались по деревянной тропе к пристани у церквушки. Рядом лежал лабиринт, похожий на солнце, особенно сильно в глаза бросались коричневатый песок внутри него и ровно обрезанная трава, которая упорно не росла. Рядом высились два огромных булыжника, будто пара скал, которые спускались к морским волнам.
– Откроешь портал? – спросил Винницкий, глянув на Ласку.
– Да, сложных движений особо не требуется, поэтому запомнишь быстро, – сказал Рус и выставил палочку, проделывая ею движение. – Представить место, где хочешь открыть портал, сделать кату и прочесть формулу.
– Нѣси м҃ѧ… далекѡ… да?
Ласка кивнул, и Винницкий провел яшмовым взглядом по спирали, которую выводил палочкой мариборец. Сделал круг, выходя из центра. Произнес заветные слова формулы – воздух подернулся рябью по спирали. Заходил волнами. И перед парнями появилось окошко, выходящее на слободу. По краям разрыва в пространстве загустел туман, который тяжелыми перинами стелился по траве. Ворон Винницкого каркнул, и ворон Ласки вторил ему в ответ. В портале показались Гончаров и Маглиновский.
– На первом курсе я открыл портал только с третьего раза, – улыбнулся третьекурсник. – Мне тогда дали совет, пытаться смотреть дальше того, что представляешь в голове. Больше деталей, и сосредоточиться на них.
Рус пустил Винницкого вперед, и его ворон влетел следом. Стоило парню пройти сквозь разрыв в пространстве, как вокруг все вновь будто мигнуло. Пространство на секунду будто бы стало другим, да и небо казалось каким-то не таким. Подобного эффекта при проезде через портал сегодняшним утром Винницкий не ощущал. Что-то было не то.
– Что у тебя с лицом? – спросил Маглиновский, вопросительно подняв бровь. На его лице играла дурацкая улыбочка.
– Не знаю.
– Короче, Русик, – Гончаров и Ласка пожали руки, будто не виделись последние сутки, – мы закончили. Я надеюсь, Лясун не будет мандить, что дескать мы не то принесли. Ничего другого в этом едреном монастыре не было.
– Да и хер с ним, – ответил другу Ласка, – он нам сказал что-где и уточнение не давал. Будет возмущаться – ответим по фактам. А сейчас я бы чем-нибудь перекусил.
– Я бы тоже не отказался, – Маглиновский положил руку на живот. – Винник?
Винницкий никак не ответил, но лишь кивнул. Первогодки и третьекурсники вошли в гостиницу и прошли в столовую, где сидело еще с полдюжины человек. Винницкий перекусил оладьями с пухленьким виноградом, картофельными биточками с ветчиной и овсянкой с корицей, в которой распознал вкус подслащенного молока. Запил парень все это медовым киселем с лимоном, особо не следя за тем, что выбрали на ужин его спутники, но погрузившись в мысли.
Ласка сказал, что открыл портал с третьего раза, а до этого сказал, что у каждого мага есть свой потенциал в магии. Винницкого этого заинтересовало, ему хотелось бы узнать, каков его магический потенциал и чего он стоит.
Маглиновский умудрился не наесться той порцией, которую взял сперва, поэтому пошел за добавкой в виде картошки с тушеной курицей в сметанно-сливочном соусе. Ласка допивал морковное суфле со взбитыми сливками, а Гончаров наслаждался муссом из черного шоколада и… коньяком, который умудрился взяться не весть откуда.
– Мы же маги, – пояснил Гончаров, заметив изменившийся взгляд Винницкого. – И немного алкоголики.
– Как там Демирев называет нас? – Ласка глянул на Гончарова. – Сборище непристойных алкашей?
– Да, и это при том, что вафел сам такой, – Гончаров прыснул и сделал еще один глоток. – Выпьем за него.
– Выпьем.
Парни чокнулись стаканами и сделали по глотку.
– Кто такой Демирев? – спросил Маглиновский.
– Комендант нашего Двора, – ответил Ласка.
– Братик наш, – добавил Гончаров и улыбнулся будто бы с ностальгическим порывом, – но конченный же…
– Кстати говоря, про братиков. Винник выучил формулу для портала. Выучил же? – Ласка перевел взгляд на Винницкого, и тот кивнул.
– Молоток, парень. – Рома поднял кружку в тосте. – Предлагаю и за это выпить, потому как первая выученная формула, что говорится, «в полях» это большое достижение.
– Я не знаю, смогу ли сразу открыть его.
– Ах, забей на это, – махнул рукой Рус, чокаясь с Ромой и Маглиновским. – Я же тебе сказал – и не один раз – что не все сразу же открывают свой портал.
– Да-а-а, – протянул Гончаров и, затянувшись электронной сигаретой, загоготал. Повеяло чем-то кофейным, – до сих пор помню, как этот хохол пытался битые десять минут открыть окошко.
– Иди в жопу.
– И я тебя люблю, подставляй сраку.
Ласка прыснул и показал Гончарову средний палец.
– Тебе налить? – спросил Рома, затянувшись еще раз. – А то ты сидишь как бедный родственничек.
– Я не пью.
– Все так начинали в свое время, – махнул рукой Гончаров. – Если попадешь на Хорс, то забудешь о принципах.
– Ты тоже с Хорса? – спросил Винницкий.
– Да, а почему, ты думал, я вместе с этим хохлом летаю? – Рома сделал глоток мусса с коньяком, затянулся. – Хорсовичи не любят сварожичей и дажбожичей.
– Если, конечно, среди них нет знакомых, – поднял палец Рус.
– И если они хорошо относятся к нам, – добавил Рома, кивнув.
– Ах, вот они где. Ужинают.
На плечо Винницкого легли руки Дины Тимофеевны, и внутри внезапно стало спокойно. Вокруг будто бы образовался купол тишины и блаженства. Границы света, льющегося сквозь стекло вокруг, очертили мрак и тьму, в которой пряталось чужое, отталкивающее. Посторонние звуки растаяли, оставив голоса людей, которых Винницкий знал. Маглиновские стояли для него в этом куполе, но были будто бы и вдалеке, а Гончаров и Ласка казались чем-то чужим в этом маленьком раю спокойствия.
– Вы осмотрели лабиринты? – осведомилась Дина Тимофеевна.
– Угу.
– Это хорошо, – сказал Федор Николаевич Винницкому, пододвигая стул с соседнего столика, – сможешь описать местность, чтобы я открыл портал, когда придет назначенный час.
– Уже скоро, – заметил Маглиновский и улыбнулся как-то странно. – Руки так и чешутся. Не терпится попасть в Марибор.
– Да осади же ты коней, брат, – Гончаров взмахнул рукой. – Поверь мне и Русу, которые на третий год заступают в лицее, он тебе еще сотню раз надоест.
– То-то ты ездишь к родителям домой так редко, – ухмыльнулся Рус, подмигнув Гончарову.
– Ой, иди ты в жопу, – парень отмахнулся от друга и глянул на двух женщин возле стола. – Прошу прощения…
– Хвалю за внимательность, молодой человек, – Таисия Владимировна, прикрыв глаза, кивнула. – Но впредь, следите за языком.
– Вы мне чем-то напоминаете Аграфену Ягевну, – заявил Рус, сделав последний глоток морковного суфле.
– Ну так она была Головой моего Двора, – Таисия Владимировна развела руками. – И говоря об этом, позволите узнать, с какого Двора вы?
– Хорс, – ответил Гончаров, и Таисия Владимировна скривила мину, в очередной раз напомнив Винницкому один из ее разговоров с Диной Тимофеевной у бабушки в гостях. Женщина очень сильно поносила хорсовичей, называя каждого из них далеко не самым лицеприятным словом.
– Понятно.
– Тась, не начинай сейчас, – Федор Николаевич смахнул рукой перед собой, словно рубил наотмашь. – Роман Якович и его друг Руслан вполне приятные люди, а мы с тобой уже взрослые и давно выпустились. Поминать дворовые склоки – не самая лучшая идея.
– У меня есть причина, и ты это прекрасно знаешь, дорогой.
– Да, прекрасно, – согласился Федор Николаевич несколько устал, – и не хочу лишний раз разгонять это. Иди-ка ты лучше в номер, я боюсь, что Кейра устроит там себе новую конуру.
– Как скажешь.
От тона бабушки Маглиновского у Винницкого пробежали мурашки по затылку, а сжатые губы и прикрытые глаза одноклассника говорили парню, что он сейчас пытается дистанцироваться от ситуации, желая находиться где-нибудь далеко. Маглиновский разжал кулак и хрустнул пальцами, как какой-нибудь Кен Канеки из «Токийского Гуля».
– Не принимайте ее реакцию близко к сердцу ребятки, – произнес Федор Николаевич, стоило его жене уйти.
– Да не важно, – Гончаров отмахнулся, положив палец на висок. Все его лицо сейчас свидетельствовало о том, что Рома подавляет гнев.
– Не слушайте его, – Ласка хлопнул друга по плечу, явно несогласный с тем, что тот закрывает эмоции. – У нас с тобой точно такая же реакция на Коробкову, Рома. У всех хорсовичей на нее такая реакция. И не надо делать вид, что это не так.
– Пошла эта шаболда в очко, – рявкнул Гончаров и умолк.
– О чем это она? За что Таська не любит хорсовичей? – спросила Дина Тимофеевна у Федора Николаевича.
– Давняя история, Динь, – устало проговорил Федор Николаевич. – Как-нибудь в другой раз, хорошо?
– Как скажешь.
– Я предлагаю, – подал голос Маглиновский, – сделать расход по номерам. Роме и Русику готовиться надо – упаковать часть вещей, да и нам бы быть готовыми. Отдохнуть от долгого дня.
– Хассл верно говорит, – кивнул Ласка и, потянувшись, встал из-за стола. – Идем, Ром, немного выпьешь и ляжешь отдыхать.
– Ага.
– Это получается, до встречи в Мариборе? – спросил Маглиновский.
– Само собой, – Рус пожал парню руку и махнул на прощание Винницкому.
– Ты прости за эту сцену, – сказал Маглиновский Гончарову, когда тот прощался с ним.
– Забей, брат. Руся прав, твою бабулю можно понять.
– Расскажете при случае, что за Коробкова? – спросил Маглиновский с полуулыбкой.
– Если попадешь к нам на Двор, – ответил Гончаров с неким сомнением, – ты наслышишься о ней вдоволь. Хотя и вряд ли увидишь ее.
***
Очередное растение-хищник, похожее на закрытый бутон, раскрыло свою пасть, будто внутри что-то лопалось. Ядовитая слизь фонтаном окатило пространство рядом. Черная жижа на полу была подобна кровеносным сосудам, которые хитрой системой тянулись по организмам. Шейн осветил проход фонариком, и луч света прошелся по жирным стволам дикой фауны внутри комплекса. Наручный компьютер провел сканирование на наличие угрозы, и Шейн неспешно прошел дальше.
Луч света скользнул по разрыву в древесной коре, упал на что-то пульсирующее, похожее на человеческие мышцы. Шейн поморщился, посчитав, что местная флора является почти что живым организмом. Возможно, единым.
Надо было двигаться дальше. Дальше сквозь тьму, разрываемую блеклым фонарным светом и периодически мигающей красным сиреной, которая уже давно перестала разносить по комплексу свою неприятную трель. На деревьях росли растения-мухоловки и еще непонятная растительность, похожая, скорее, на переплетение щупалец. Это переплетение при малейшем шорохе возле него выплевывало струю черной ядовитой жижи. Споры на стенах, похожие на огромные вздувшиеся волдыри и наполненные чем-то белесым, требовалось исследовать через инъекцию образцов.
Шейн вынул пистолет-инжектор и аккуратно ввел иглу в большой белесый волдырь на стене. Мужчина попытался придержать волдырь рукой, который по ощущениям был склизким словно слизень, чтобы тот не лопнул, но моментальный взрыв окатил инженера с ног до головы своей оранжеватого оттенка жижей, а Шейн моментально попятился.
Странный отросток, похожий на корень дерева, но явно им не являющийся, сперва забился в конвульсиях, а затем с противным чавканьем уполз куда-то вниз через решетки. Впереди лежала последняя комната, по которой нужно было лишь пройти. Пройти, минуя деревья с ядовитыми цветами, которые каждый раз плевались своими жидкостными инфузориями, стоило Шейну провести сканирование. Децибелы наручника слишком были неприятны этим организмам.
Шаг за шагом. К лестнице, ведущей на второй этаж и выше, куда мимо жирных древесных корней было не забраться, а значит, единственный путь был мимо щупалец-растений, которые двигались подобно змеям. Огромное стекло из пуленепробиваемых материалов было выбито, что очень сильно пугало. Шейн надеялся, что не встретится вновь с монстром, от которого ему пришлось побегать. Он шагнул через распахнутую дверь в лабораторную комнату с выбитым защитным окном. Спустился уровнями ниже, водя фонариком по белым стенам, по которым тянулись капилляры черной жижи. Загудели ультрафиолетовые лампы, под синевой которых росли крохотные огородики выращиваемых цветов.
Наушник вновь зашипел, и с той стороны зазвучал озабоченный голос Деклана.
– Шейн… тут труп, – осторожно выдохнул Деклан.
– Иисус наш…
– На месте крушения все выжжено, – продолжил Деклан, попытавшись набрать грудь воздуха. – У нас нет ни времени, ни оборудования, чтобы искать кого-то в этом пекле.
– Ты сам как? – осведомился Шейн, проходя мимо огородиков на столах.
– Дерьмовенько.
– Ну да, – кивнул Шейн будто бы сам себе. – Марс – отстойное место.
Желтый люк, под который проникал древесный корень, был единственным выходом из этого места, и Шейн понадеялся, что он приведет его куда надо. Мужчина зажал фонарь зубами и приподнял люк, спускаясь во тьму металлической тюрьмы. Вокруг сомкнулось, и инженер почувствовал себя в еще большей ловушке, из которой ему предстояло вытащить свою тушу.
Телефон Винницкого сперва завибрировал, отрывая парня от игрового процесса «Moons of Madness», а затем наполнил номер мелодией от входящего звонка.
Просто уйди, ведь мы дошли до края.
Прочь уходи, я видеть не желаю!..[1]
Винницкий снял наушники. «Телеграмм» осветил экран сочетанием черного и синего. Палец скользнул по экрану в бок, и оповещение о звонке в мессенджер сменилось аватаром Маглиновского. Часы в уголке телефона говорили, что сейчас половина четвертого утра. Винницкий не спал уже почти три часа после того, как в полночь подорвался от внезапно накатившей панической атаки.
– Кто там, солнышко? – проговорила сквозь сон Дина Тимофеевна.
– Чего тебе?
– Координата обновилась, – коротко сказал одноклассник, и Винницкий подскочил. – Мы уже собираемся. Ждать будем вас на улице.
– Угу. – Винницкий отключился и, подойдя к бабушке, потормошил ее за плечо. – Маглиновский набрал – пора идти.
– Хорошо, а который час? – Дина Тимофеевна устало поднялась с кресла, потирая глаза и потягиваясь. Бабушка заснула в кресле, уставившись ранее в какой-то старый советский фильм, что-то про любовь и голубей.
– Половина четвертого.
– Ты хотя бы… – Дина Тимофеевна примолкла, завидев включенный ноутбук, который Винницкий уже активно выключал и убирал в сумку, предварительно сохранив процесс игры, чтобы ничего не потерять.
– Недолго.
Ожидая низкую температуру на улице, Винницкий надел свой плащ-бомбер и следом накинул на плечи рюкзак. Дина Тимофеевна взяла сумку с ноутбуком, оставив сумку с вещами внуку. Винницкий и Дина Тимофеевна закрыли за собой номер, убедившись, что забрали все свои вещи. Они пробыли здесь чуть меньше суток и особенно сильно не раскладывались, но было не лишним пробежать глазами по номеру, в котором все выглядело так, будто в нем никого и не было. На ресепшене сидела та же девушка-портье.
Дина Тимофеевна положила ключ перед ней, и она поинтересовалась:
– Уже уезжаете, мэм?
– Да, – кивнула женщина и благодарственно улыбнулась, – спасибо вам за теплый прием, Анастасия. Всего доброго.
– И вам, мэм, – ответила ей девушка, зардевшись, – будем рады увидеть вас еще раз.
– Постараемся.
Винницкий тем временем вынул карточку с координатой из-под чехла телефона. Ниже «БОЛЬШОЙ ЗАЯЦКИЙ ОСТРОВ» виднелась приписка «ВРЕМЯ 4:00 ПО МСК» и «СОЛОВЕЦКИЙ ЛАБИРИНТ, ЛЕЖАЩИЙ ПО СЕТКЕ 64,971° C.Ш. и 35,661° В.Д.». Винницкий со всей возможной неспешностью снял телефон с блокировки и принялся записывать координаты. Он и Дина Тимофеевна вышли в ночь поселка. На небесах сияла чистая россыпь звезд-бриллиантов. На улице горела пара-другая фонарей. Окна в домах чернели сном их жильцов. Маглиновские с Кейрой стояли возле машины.
– Мы с Лаской были у этого лабиринта, – сказал Винницкий Маглиновскому, стоило ему просмотреть прикрепленные фотографии от туристов.
– Дай-ка взглянуть. – Винницкий передал Федору Николаевичу телефон со снимками, чтобы маг ознакомился с местом. – Ах, я там бывал в свое время – курсе на четвертом, что ли… Или на пятом это было.
– В воспоминания хочешь удариться? – Таисия Владимировна непринужденно улыбнулась. От вечерней ситуации с хорсовичами не осталось и следа.
– Этим займемся, когда сбагрим эту парочку под крылышки Дворов, – ответил мужчина и вернул телефон Винницкому.
Федор Николаевич вынул палочку и проделал кату, которую показывал Винницкому Ласка. Прочел формулу. Пара воронов спорхнула на низкий заборчик из колышков. Воздух заискрился. Где-то там за зданиями шумел морской прибой. Портал открылся, озарив пространство расстелившимся у ног туманом, в котором заходили столпы света от фонарей.
– Первокурсники вперед, – Федор Николаевич шагнул в сторону, пропуская внука и Винницкого.
Вороны каркнули и первыми влетели в портал. Маглиновский, неся свою сумку, вошел следующим, а Винницкий за ним и осветил дорогу телефонным фонариком. Портал открылся несколько дальше нужного лабиринта, прямо на вершине каменной насыпи. Галька хрустела под ногами двух пар кроссовок. Парни спускались осторожно, чтобы не споткнуться и не покатиться кубарем. Вдалеке едва-едва можно разглядеть горящие огоньки домика, стоящего возле старой деревянной церквушки.
– Бабуля мозги трахала, – тихо сказал Маглиновский Винницкому, чтобы взрослые шедшие позади не услышали, – она всерьез думает, что я тоже попаду на Дажбог.
– А ты к ним на Двор не хочешь.
– Мы с Ромчиком, пока шаболдались по Соловецкому монастырю, – произнес Маглиновский, – поговорили за Двора. И Дажбог мне не особо нравится. Слишком они какие-то… правильные, что ли. Хорс – вот это по мне.
– Дажбог явно спокойный Двор, – тихо сказал Винницкий, – было бы не плохо туда попасть…
– Не загадывайте раньше времени, парни, – каркнул ворон Винницкого.
– Да, как проявите себя во время поисков алатырь-камня, – поддакнул ворон Маглиновского, – так на соответствующий Двор он вас и отправит.
– Алатырь-камень распределяет первокурсников по Дворам? – переспросил Маглиновский. – И никакой… э-э, распределяющей шапки-ушанки?
– Копать-колотить, парень, – рассмеялся ворон Маглиновского, – ты серьезно? Ты из какого века сбежал? Говорящая шапка-ушанка… бредовее мысли я никогда не слышал, а слышал я многое.
– Ой, иди в жопу, птица.
Подошли к лабиринту, когда часы показывали без минуты четыре утра. Счет уже шел на секунды. Мох и трава в округе были покрыты росой, будто недавно здесь лежал туман.
– Когда портал откроется, – сказал Маглиновский воронам, – и мы войдем, который час будет на той стороне?
– А мы знаем, по-твоему? – каркнул его ворон. – Мы не особо следим за вашими человеческими часами, у нас своя ориентация во времени.
– Ну будет день или еще ночь? – в раздражении вопросил Маглиновский.
– Утро.
– Вот это мне и требовалось узнать.
Пол минуты… Десять секунд… Винницкий затаил дыхание в нетерпении. Часы показали четыре – ноль-ноль. Каменные ограды лабиринта сперва начали подрагивать, а затем центральный монумент из разных камней поднялся в воздух и выстроился кругом. Прогремело. Кейра заскулила. Капельки росы поднялись в воздухе и понеслись в круг из камней, где ширились, образуя стену из воды. С той стороны стена замерцала, будто солнечные лучи прошли сквозь водную гладь.
– Портал открыт, ребята, – гордо возвестил Федор Николаевич и в числе первых скрылся в портале, разнеся по воздуху звук капели.
– Отныне ты волшебник, Гарри, – процитировал Маглиновский, поиграв бровями, и ступил в лабиринт.
Парни прошли по тропинке к центру друг за другом. Каждый из шагов отдавался сиянием извне. Маглиновский вошел первым. По воздуху пронесся звук капели. Винницкий вздохнул, собираясь последовать за ним, но что-то потянуло его назад. Против своей воли он обернулся. Казалось, что там за линией горизонта, где Онежская губа врывается в континент и дальше сквозь тысячи километров – дома – осталось что-то, что было ему жизненно необходимо. Что-то, заложником чего он успел стать за многие годы жизни. Оно звало его нытьем сердца. Скрежетом когтей по струнам души, давно-давно отмершей, как он думал.
Сейчас он уже не мог повернуть назад – это он знал наверняка. «Хогвартс-экспресс» уже отчалил с платформы девять и три-четверти, а багаж был погружен, как и был уже закрыт проход между десятой и девятой. Страница переворачивалась и начиналась новая глава, которая обещала только неизвестность. Но как и с историей мальчика, который выжил, тянуло узнать, что же будет дальше. Винницкий смирился с реальностью и принял новый поворот событий, который с ним случился. Между заурядной жизнью журналиста и мага он выбрал второе. Потому что хотел перемен, смены обстановки, смены окружения… смены всего. Он хотел иной жизни – жаждал ее.
– Ты чего? – спросила Дина Тимофеевна, заглянув в глаза внука через плечо.
– Ничего.
Винницкий стоял на пороге новой жизни, через который перешагнул, рассекая водную гладь портала. Заложило уши, но лишь на мгновение в прочем. По ладоням, казалось, заструились капли, но парень не ощутил, что промок.
– Добро пожаловать в Марибор, первогодки, – каркнул ворон, кружась в воздухе над головами Винницкого и Маглиновского.
