***
– …и все это по «Методам магической защиты»! Тон, с которым Гончаров разглагольствовал всю дорогу от Марибора до общежития, Асмодей назвал бы, скорее, негодующим. Однако его беснование в виде активной жестикуляций и тыканья пальцем в сторону дворца тоже можно было трактовать с определенной долей вероятности. Винницкий и пара третьекурсников пересеклась на обеде сразу после того, как у Асмодея окончился второй урок с Виктором Александровичем. Историю магического общества Могилевский рассказывал с глубочайшим интересом, часто прибегая к ярким синонимам, особенно, когда речь его затрагивала волхвов. – Напомни, – Асмодей поднял палец, стоило Гончарову повернуться к однодворцу, – почему защиту от темных искусств на третьем курсе называют «методами магической защиты»? – Потому что после второго семестра вы окончите с базой, – Гончаров развел руками, – и перейдете к курсу среднего звена. Честно, – третьекурсник устало махнул рукой, – такая поебень. – Особенно после трех часов разглагольствований, – подхватил Руслан, – какие мы тупые, и что любой чернокнижник нас вздрочит, стоит нам с ним столкнуться. – Чернокнижников ведь так много в провинциальных городах, – Гончаров тяжело вздохнул. – Хотя бы планиметрия прошла не так нудно. – Ободрение появившееся на лице Руслана говорило Асмодею, что первое занятие было действительно лучше. – Контраст на лицо? – А ты представь, что сперва ты с Еленой Викторовной, – Ласка остановился, отпирая дверь в комнату, – весело проводишь пару – она шутит, постоянно дергает тебя и группу на активные действия. Представил? Асмодей припомнил вчерашнее занятие с Кощеевой, которое существенно отличалось от самого первого. Елена Викторовна оказалась куда активнее, чем при первом знакомстве с группой. Никогда прежде хорсович не подумал бы сравнить диалектику языка с куннилингусом. «Никаких хаотичных движений!», – мотала девушка в полупрозрачной белой блузке руками, кидая взгляды на самого Винницкого при этом. – «Каждая буква обязана быть равна точечному движению языка, вы должны им как будто скользить. Вот так…». Лица, с каким сидели при всем этом действе Добрынич-Рюрикович и Разумихина, следовало видеть. Последняя краснела пуще макова цветка, тогда как первый сидел в девственно чистом выпаде из реальности. – Имею представление, – ответил Руслану Асмодей, вернувшись из воспоминаний вчерашнего дня. – Раз имеешь, – воскликнул Гончаров с возмущением и хлопнул Асмодея по плечу, – представь теперь две пары Полоза подряд и его постоянное херососанье нас. Хорошего дня, ребятки. – И тебе тоже. – Надеюсь, что так и будет, – Гончаров, ни разу не обернувшись, махнул рукой и скрылся на спиралевидной лестнице. – Дементий Павлович настолько бывает строг? Асмодей облокотился плечом о стену. Щелкнул замок в двери Руслана. – Он наш курс не вывозит, – признался третьекурсник. – Называет нас самым тупым курсом на его памяти. Хотя Миша говорил, что он то же самое говорил и про его курс. – Получается четвертый курс и второй Дементий Павлович не гнобит? – Пока не за что их гнобить, – сказал Руслан и открыл дверь. – Чаю? – Разве что кружку-другую, – Асмодей пожал плечами и вошел следом за товарищем. Руслана парень таковым уже мог назвать, было странное ощущение, что можно было. Хотя сам Винницкий и не мог сказать почему, но наверное дело было в расположенности украинца к нему. – Есть только «Граф Орлов», – сообщил парню Руслан, скидывая кафтан и следом за ним ферязь на кресло. – Хороший. Асмодей тоже стянул кафтан и ферязь под ним. Сегодняшнее утро выдалось на редкость холодным, несмотря на то, что на небе было ни облачка. Винницкий чуть ли не бегом влетел в холл Марибора, стуча зубами от нежданного холода. Ошибку, конечно, Асмодей совершил фатальную – надел рубашку и кафтан, поэтому взмерз с утреца. К удивлению парня выручила его Разумихина, подошедшая к завтраку несколько позже, но с ферязью в руках. Ее добродушная улыбка и небольшое спасение в руках вынудила Винницкого даже отблагодарить ее. – Я и не знала, что ты умеешь благодарить! – Разумихина так и хихикала после этого, похлопывая пальчиками рук. – Иди в жопу, – буркнул ей в ответ на все это Асмодей и вернулся к своему завтраку. Забурлил электрический чайничек. Из его носа поднимался пар. – А что насчет выпускных курсов? – спросил Асмодей, принимая у Руслана кружку с пакетиком. – На седьмой курс Полозу по большей степени уже плевать, – ответил ему Ласка, подсыпая себе сахара. Чайничек щелкнул и Руслан залил кипяток в обе кружки. – Сам понимаешь, последний год у них. – Без сахара, – Асмодей выставил руку в ответ на предложенную сахарницу. – …А курс Вани Деордиева он не гнобит, – продолжил Руслан, – потому что у них был Паша Чиж. – Кто такой? – Не важно, – Руслан тяжело вздохнул и осторожно глотнул чая. – Паша умер, когда я поступил в Марибор. Это было в ночь на Хэллоуин. – Иронично, – хмыкнул Асмодей, и Руслан поднял на него глаза – взгляд стал несколько жестче. – Святым вы его не сделали после этого? – Будь у нас на руках останки, – ухмыльнулся Руслан, осторожно попивая горячий чай, – все может быть. Хотя христианство у нас тут табуировано. – Почему? – Оно противоречит догмам нашего общества. Спроси как-нибудь Полозова, когда он будет в хорошем расположении духа, и он станет очень злым. – Не переваривает христианскую религию? – На дух не переносит, – Ласка улыбнулся. – А что, Елена Викторовна ведет не только Курс белых чар? – Планиметрию должна была вести у нас Селягинова, – Руслан развел руками, – но она вместе с мужем переехала в Илмайлинскую сферу влияния. – Илмайлинская… сфера влияния? Асмодей вопросительно изогнул бровь. – Это где? – Финляндия, – ответил Руслан, – почти на самой границе с Карелией. Школу назвали в честь Бога воздуха и погоды у карел. Он у них кто-то вроде Творца. – А у них есть вкус. – Асмодей осторожно попивал чай. – Карелия разве не входит в Мариборскую сферу влияния? – Ни разу, – хорсович-третьекурсник мотнул головой. – У них же совершенно другой Мир, Асмодеюшка. Внезапно в дверь настойчиво постучали – от неожиданности Асмодей вздрогнул. Руслан усмехнулся и, неспешно встав, открыл дверь. За ней стоял Добрынич-Рюрикович, весь пропотевший, – слегка курчавые волосы так и липли ко лбу. Кафтан кое-как болтался на плечах, а ферязь распахнута. Рубашка под ней вся была в потных пятнах. – Я ищу… тебя по… всему общежитию, – сказал хорсович без всяких прелюдий Винницкому, ткнув в него пальцем. Отдышка у парня была страшной. – В забеге участвуешь, что ли? – поинтересовался Русик, давя улыбку. – По нему видно, – сказал Асмодей, кивнув на Добрынич-Рюриковича. Тот нахмурился, не понимая, что Винницкий имеет ввиду. – От тебя несет как мусорной свалки в Динской. – Вмять, – Добрынич-Рюрикович всплеснул руками, – я так-то хотел тебе очешуенную штуку показать, а ты свой КВНовский юмор озвучиваешь. – Какую? – Асмодей сделал еще глоток чая, игнорируя слова про КВН, который хорсович не очень-то любил из-за плоского юмора… – Это надо показывать, – Добрынич-Рюрикович кивнул в сторону спиралевидной лестницы, – на словах не объяснишь. – Тебе заняться не чем. – Идем, – поторопил сокурсник таким тоном, словно жизнь и смерть сейчас висели на волоске, а через мгновение они исчезнут будто сам Танос с Перчаткой Бесконечности явится. – Сука, заколебал… Асмодей залпом опустошил кружку с чаем, вызвав тем самым оторопелые взгляды пары однодворцев. Руслан указал пальцем на Винницкого, едва ли в силах озвучить свои мысли. Хорсович подхватил свои ферязь и кафтан, накидывая один за другим. – Огонь не может убить дракона, – бросил он Руслану, проходя мимо вставшего столбом Каспера Добрынич-Рюриковича. – Ты не Мать драконов, чтобы так говорить, – кинул ему в догонку Руслан. – Откуда ты знаешь? На самом деле, Асмодей очень любил горячий чай – в этом, конечно, было свое извращение, но наслаждение Винницкого от этого получал неимоверное. Парень мог часами сидеть, попивая напиток и подливая кипяток каждый раз, стоит витиеватым парам уложиться в кружке. Именно потому-то Асмодей и способен выпить горячий чай чуть ли не залпом. Добрынич-Рюрикович скатился по кованным перилам лестницы в холл, ожидая Асмодея у подножья. – Что ты такого «интересного» нашел? – спросил Асмодей, поравнявшись с долговязым сокурсником. В проходе к соседней винтовой лестнице стояли Разумихина и Перепелицына, хоббит с каре и дурацким именем Иосифина, которую Асмодей решил называть Ио. Девушки проводили парней взглядами, но более никак не обратили на них внимание. Разве что Перепилицына сразу же о чем-то зашепталась с ехидным выражением лица. – Ты же помнишь, что Полоз заставил меня провести уборку кабинета? Еще бы Асмодей этого не помнил. Перед самым началом второго занятия, когда первокурсники только вошли в кабинет и расположились, Добрынич-Рюрикович оживленно разглагольствовал с Чернадьевым и Малченковой о каком-то бесенке. Парень нарисовал неумелую пародию на летучую мышь на грифельной доске и с ногами залез на стол ученического амфитеатра, показывая вживую такую же неумелую карикатуру. Тогда-то из смежного помещения вышел Дементий Павлович. Сперва голова стоял с непроницаемым лицом, ни единой мышцы не дрогнуло. Потом Добрынич-Рюрикович умудрился все же заметить Полозова, Асмодей до сих пор не мог понять как парень этот сделал. Но вряд ли этому способствовали старшина и ее зам, активно жестикулировавшие перед хорсовичем, мол, позади него преподаватель. Стоило Добрынич-Рюриковичу обернуться к Полозову и произнести «здравствуйте», как извергся вулкан. Голос профессора как громовой раскат наполнил весь кабинет строгим баритоном. Винницкий от рева Дементий Павловича весь сжался, а в тенях углов что-то дрожало. Только потом из них повыбегали крохотные человечки, едва ли Полозову по колено. Все взлохмаченные с копнами грязных волос, в саже и каком-то рванье, напоминавшем одежду. Эти маленькие человечки противно пищали, носясь с тряпками возле доски и столов. Перепугали они девочек так перепугали, до истошного верещанья напугали. – Прекратите верещать, – Полозов резко поднял ладонь в воздух и все мгновенно умолкли, только крохотные человечки на перебой продолжали пищать: – Не серчайте, Дементий Палыч. – Мы усе уберем сей же час. – Новехонько усе будет, дорогой наш. – Вы тоже молчите, – махнул рукой Дементий Павлович, говоря с расстановкой. – Верните свои тряпки запазухи, домовые, – распорядился Полозов куда спокойнее, – сегодня вы тут не убираетесь. – Эх, но к-как же т-так, Дементий П-Палыч? – вперед выбежал, наверное, более-менее храбрый домовенок. – Мы в-вас чем-то р-рассердили? – Нет. Дементий Павлович грозно зыркнул своими черными линзами на Добрынич-Рюриковича, который уже стоял возле столов, почти не осмеливаясь поднять глаз. – Убирать в кабинете будете сегодня вы, Каспер, – выплюнул Дементий Павлович. – После истории магии это помещение будет ждать вас. А вам, домовята, поручение – проследите за юнцом, чтобы сделал все подстать вашей работе. Я научу вас ценить работу тех, кто убирает все ваши срачи, хорсовичи! Попомните мои слова. Никто, правда, из хорсовичей так и не понял, ждет ли в последствии каждого из группы подобная участь, но понятно было одно – разделить с Каспером Добрынич-Рюриковичем его судьбу не желал никто. Асмодей уж в особенности. – Допустим, – произнес Винницкий, выходя из дверей общежития. – Его кабинет, – воодушевленность так и струилась из Добрынич-Рюриковича, – это кладезь разной хероборы. Это надо видеть своими глазами, как будто в Кунсткамере побывал. – Я сблюю. – Ха, – Добрынич-Рюрикович ткнул пальцем в Асмодея, – погоди, ты для начала увидь, что я хочу тебе показать. – И что же это? Добрынич-Рюрикович остановился посреди улицы и глянул на Асмодея. – Улыбашка, – сказал он, положив руки на плечи Винницкого. – Во-первых, – парень стряхнул культяпки сокурсника, отшатнувшись назад, – убери лапы. А во-вторых, что за Улыбашка? Хорсович загадочно улыбнулся и потянул Асмодея следом за собой в Марибор. Пройдя по знакомым коридорам, Добрынич-Рюрикович привел Винницкого в кабинет Полозова, который откровенно пустовал. Сложно было понять, а убирался ли вообще парень здесь. Род Добрынич-Рюриковичей точно имеет в своем распоряжении домовых, поэтому вряд ли тот знает, что такое самостоятельная уборка. В это слабо верилось. Никакого намека на домовых, которые сегодня ущемлялись перед Полозовым, не было. Асмодею подумалось, что они могут также сейчас прятаться в тенях углов, куда обычный человек не заглянет. Добрынич-Рюрикович принялся ошиваться возле полочек со странными животными и тушками. Обстановка вокруг сейчас создавала совсем другую атмосферу. Асмодею не нравилось, как на пару первокурсников глазели самовилы в баночках и как странным образом моргали глаза в склянках. Огромное папье маше черного как вороново крыло кота тоже особого расслабления не давало. Казалось, что его желтые глаза под любым углом тонко наблюдали за Асмодеем. – Ты либо быстро покажешь, что нашел… – Идем. – Чего? Добрынич-Рюрикович стоял возле невесть откуда взявшегося лаза между двумя стеллажами, где ранее точно стоял чей-то бюст. – Да, это секретный проход, парень, – довольно произнес Добрынич-Рюрикович в ответ на вопросительный взгляд Асмодея. – Клише. – Ой, да какая разница? – хорсович всплеснул руками. – Важно, что там дальше. – Мы отхватим звездюлей. – Я знаю, – Добрынич-Рюрикович согласно кивнул, – но это при условии, что мы попадемся. – Так говорят всегда, – Асмодей даже пальцем не повел, – а потом все равно получаются звездюли. – Асмодей, все точно будет тип-топ. – Ты попадешься, – констатировал Асмодей и повернулся спиной, чтобы уйти. – Я возвращаюсь в общагу. – Да не ссы же ты. Наѯадъ. Асмодея подхватила незримая сила, развернув на все триста шестьдесят. Эта же сила свою едва ли ощутимую хватку не ослабила, подтолкнула прямиком к Добрынич-Рюриковичу. Парень стоял с поднятой палочкой и самодовольной ухмылочкой. – Дементию Павловичу расскажут домовята. – Не расскажут, – мотнул головой хорсович. – Откуда уверенность? – Пригрозим им. – Нет. – Ты никогда не угрожал домовым, что ли? – Добрынич-Рюрикович вопросительно склонил голову. – Откуда в не-маговском мире домовые? – У вас их, правда, нет? – Добрынич-Рюрикович в удивлении приподнял брови. – Ты меня наебываешь. – Долбоклюй, – Асмодей тяжело вздохнул, – это магическое существо. – И повсеместно распространенное. Либо Добрынич-Рюрикович как распоследний идиот верил в то, что домовые взаправду хозяйничают и в домах не-магов… либо полным идиотом был сам Асмодей. Парень еще помнил, как дедуля в детстве говаривал, что барабашку лучше не злить. Да и постоянно спутанные провода наушников, которые только что лежали на столе, как бы намекали, что оба мира вполне могут соприкасаться. А как насчет внезапно исчезнувших столовых приборов, которые Винницкий находил в местах, где он точно их не оставлял? Парень уже неделю в Мариборе. Сегодня он лично увидел домовых. Пару дней назад летал будто был птицей. В кармане у него покоилась палочка. На уроках он изучал магическую науку. Голова Двора, на котором учился его одноклассник, был Кощеем Бессмертным. Да и тот выглядел каждый день так, будто его все достало в этой жизни. Сучьи вороны говорили! Что еще его должно удивить? Но воодушевленные лицо Добрынич-Рюриковича говорило Винницкому, найдется еще вещь, которая заставит парня удивиться. Если даже чистокровный маг удивился этому. – Сука. – Не обзывайся. – Отпусти меня и показывай, – сплюнул Асмодей, – чего ты нашел. – Вот это по-нашему. Хорсович взмахнул палочкой, и Асмодея отпустило. Через легкие прошла отдышка. Ощущение, когда на тебе применяют магию, не самое приятное. Все волосы после этого дыбом. Даже на жопе… Спустились они очень быстро, и не удивительно – короткая винтовая лестница, отделанная черным деревом с барельефами в виде фантастических существ всех мастей, сделала всего тройку витков, и хорсовичи оказались в небольшом помещении. Большая часть комнатушки оказалась застеклена и погружена в полумрак. Все пространство за толстым стеклом, казалось, вылезло из какого-то психоделического трипа «Алисы в стране чудес». Огромные грибы, похожие скорее на точилки для когтей, и сплетения деревьев с необычными лежаками. А еще даже по эту сторону странного аквариума Асмодей чуял запах кошачьей мяты. Добрынич-Рюрикович постучал костяшками пальцев по стеклу. На его поверхности тут же материализовались буквы. «Особые условия содержания, вид: «Чеширский кот» – класс: «Бестии»». Асмодей с немым вопросом уставился на волшебное уведомление. А затем он увидел широченную улыбку сокурсника. – Вот он, Асмодей, – пропищал Добрынич-Рюрикович, тыкая в появляющиеся в воздухе знаменитую лыбу и бездонные глаза, – я о таких только слышал от дяди. – Ну и ну… – пара глаз осмотрела хорсовичей с ног до головы, – а я думал, что я буду помирать тут со скуки. Знаете, Полоз – индивид неразговорчивый, компания из него ужаснейшая. Громадная лыба и глубокие аквамариновые глаза по-мультяшному сникли и мгновенно перевернулись в воздухе. – Другое дело Баюн, – продолжило существо, которое вряд ли могло быть Чеширским котом… или могло… – и чаек вкуснейший готовит, и на пианино прекраснейше музицирует. Пока существо это говорило, исчезло и появилось уже во всей красе на закрытой крышке пианино, которое было во всем этом антураже сродни не пришей кобыле хвост. А кот был красив, величаво красив. С длинной шерсткой, сероватой, и с аквамариновыми пятнышками. Его пушистый хвост то и дело подергивался, почти жил своей жизнью. Чешир исчез также как и появился, будто в воду окунули кисточку с краской, которая не бывало растворилась в воздухе, если бы она была дымом. Так же кот-существо появился перед стеклом, и размерами оказался Винницкому по колено. Он присел, продолжая вилять хвостом. Широченная лыба так и не сходила с его лица, а глаза буквально глядели во внутрь парней, но с потрясающим интересом. – Вы, юноши, должно быть с правилами приличия не знакомы? – С чего бы? – спросил Добрынич-Рюрикович несколько сконфуженно. – Вы не представились, – резонно заметил кот. – Как и ты. Кот моргнул и глянул на Асмодея. – Разве? – Угу. Асмодей. Этот отсталый, – Винницкий указал на сокурсника, – Каспер. – Ох, интереснейшие у вас имена, друзья мои, а у меня, увы, нет имени и нетушки. Полоз грубейше обзывает меня «чеширским». Нельзя же так делать, вам не кажется? – Это Полозов такой, – Добрынич-Рюрикович пожал плечами. – Ох, я обратил внимание на эту его черту, пренеприятнейшая черта, друзьям мои. И даже не хочет давать никакое имечко, но вот Баюн даже спрашивал, бывало дело. – И какое имя предлагал? – Ох, друг мой Каспер, много вариантов было. Чешир встал и горделиво начал вышагивать туда-сюда. – Серовичок, Ботиночек, Пятнышек… Сарделька, – кот-существо скривился, хотя лыба так и не сошла с морды. – Как будто я один из этих ваших дворовых питомцев. Одного из общажных котиков действительно звали Сарделькой. Истории этой клички парень так и не смог узнать, хотя Русик и Гончаров как-то обронились, что они этому рыжему пройдохе погоняло и выписали. Как сказал Роман, они тогда страшно напились со своими товарищами-сокурсниками. Хорсовичи вообще, как Винницкий успел заметить, неровно дышат к котам – общежитие ими если не кишит, то уже точно наполнило половину бассейна. Эти четвероногие постоянно бродят по коридорам и зависают в холле. На крытых верандах постоянно отсыпаются. А порой каким-то немыслимым образом захаживают в комнаты к лицеистам. Один такой не раз наведывался в комнату Асмодея, парню приходилось выставлять его взашей, но мохнатая змеюка умудрилась после еще пару раз влезть и потоптаться ночью по лицу. – Но мне очень нравится – Бегемот, – проговорил кот. – Баюн бывало почитывает в моем узилище разное, и вот – представьте, друзья мои! – прочел однажды удивительнейший роман. Ух, названия не вспомню, но там про какого-то мастера. И там был наш с Баюном товарищ, и звали его… Бегемот! У нашего брата забавнейшая фантазия. Эх, хотелось бы и мне такое имечко. – А что вам мешает так называться? – вопросил Добрынич-Рюрикович. – А ведь и верно! – Чешир растворился в воздухе, словно кисть с краской опустили в воду, и так же появился на одном из лежаков на ветвях деревьев. – Друг мой Каспер, ты на редкость умнейшие вопросы задаешь. Отныне – прошу, друзья мои! – зовите меня Бегемотом! – Решено! – хлопнул в ладони Добрынич-Рюрикович. – Как-то странно ты с ним соглашаешься, – задумчиво произнес Асмодей. – Да как же?! Друг мой Асмодей, имечко – имечко ведь должно иметь каждому живому! Асмодей глянул на кота-существо. – Я тебе не друг, Бегемот. – Почему же? – кот непривычно склонил голову. Его лыба во всю морду начинала пугать. Как будто кукольная, оттого и было ощущение, что Винницкий попал в Зловещую Долину. – Я тебя не знаю, – ответил Асмодей и постучал по стеклу. Вновь возникла волшебная надпись, предупреждающая о содержащемся существе. – И не просто так Полозов тебя сюда упек. – Ох, – кот растворился и прямо перед лицом хорсовичей появились глубокие глаза и широкая лыба, – твои слова разбивают мое сердечко, друг мой Асмодей. Обиднейшие слова, обиднейшие, но правдивые. Мы едва ли знакомы. Кистью с краской в воде появилась голова кота. Это так странно выглядело. И еще больше пугало – казалось, что эта голова сейчас рухнет на пол и покатится с закатанным к небу языком. – Предлагаю познакомиться поближе. Что скажете? Если, конечно, вы готовы считать меня своим другом. – Давай, Асмодей, – Добрынич-Рюрикович хлопнул Винницкого по плечу, – полезно иметь друзей. – Не трогай меня, – парень шагнул в сторону от сокурсника, – не люблю, когда ко мне прикасаются. Мне надо уже уходить, а тебе закончить уборку кабинета. – Да срать на эту уборку! Давай еще побудем! Добрынич-Рюрикович сейчас вел себя не так как обычно. Винницкий с ним, конечно, проводил не так много времени – в основном беседовали на занятиях да в перерывах между беготней от кабинета к кабинету. Но пара черт этого хорсовича всегда бросалась в глаза – он никогда не был таким по-детски мягким. Этот Чешир странно влиял на парня, и надо бы Асмодею уводить его отсюда. Он отошел к лестнице и подозвал Добрынич-Рюриковича к себе. – Тебе и мне надо уходить, – сказал Асмодей как отрезал. Добрынич-Рюрикович повел головой с кислой миной, излишне ребяческой. – Да давай останемся, еще немного. С ним же так прикольно болтать. – Добрынич-Рюрикович указал на кота за плотным стеклом. – Честно, давно я такого собеседника не встречал. – Полозов придет, – напомнил Асмодей, едва ли прислушавшись к словам сокурсника. Парню так-то было побоку, хорош собеседник или нет, пустую болтовню он на дух не переносил. А этот Чешир Бегемот лишь и делал, что сотрясал воздух без смысла. – И что? – Тебе кабздец. Мне тоже, я этого не хочу. – Боитесь гнева Полоза, друзья мои? – осведомился кот. – Не твое дело, Бегемот, – бросил ему Асмодей. – Баюн замолвит за вас словечко перед Полозом, – продолжил, однако, кот-существо, – а я шепну Баюну. Кем был этот Баюн Асмодею было не ведомо. И это настораживало, ведь сложно было судить, а есть ли такой человек вообще. Асмодей вернул взгляд на Добрынич-Рюриковича, который мало того, что продолжал быть на седьмом небе от эйфории, что встретил такое существо, так еще и всем видом говорил сокурснику «я хочу тут остаться». Но Винницкий не мог же просто взять и оставить Добрынич-Рюриковича, парень ведь еще сильнее проблем не оберется. Или все же мог?..***
Виктория Олеговна присвистнула, а комендант поднял брови в удивлении. – М-да, – цокнул Демирев, сплетя пальцы рук с Пацурой, – сделали вы дело. Так накосячить… – Надо уметь, – кивнул Асмодей, присев на скамейку напротив. На улице поддувал ветерок поэтому он глубже запахнулся в кафтан, подумав, что шарфик бы сейчас не помешал. – Я больше удивлена, – подала голос Пацура, – что Дементий Павлович держал в Особых условиях содержания чеширского кота. Не могла и подумать, что они существуют. – Много чего существует в этом странном мире, Викуша. Но в одном Полоз был прав, – сказал комендант первокурсникам, что собрались перед ним, – этот кошак представляет опасность. – И сколь велика его опасность? – вопросил Добрынич-Рюрикович, сидя на высоком поребрике, сложенном из камней, на корточках. – Меньше, чем вы полагаете втроем. – Это как? – Чеширский кот – это трикстер, Илона, – ответил Константин Владиславович. – Если все было, правда, так, как рассказал Асмодей, он внушает доверие к себе бессмысленными разговорами, совершенно сторонние темы, которые никак не связаны между собой. Он располагает вас к себе обращением «друзья мои», ставит вас одновременно на ступень вровень в себе и на одну ниже, но вы этого не заметите. – Почему же? – Потому что, Каспер, вы уже увлечены беседой с ним, – заявил Демирев. – Твои слова – «давно я такого собеседника не встречал»? – Ну. – Баранки гну, – кинул ему комендант, – ты не встречал такого собеседника – разностороннего – а он тебе его дает, да еще и превозносит тебя в твоих же глазах. – Тогда почему на этого, – Добрынич-Рюрикович ткнул в Асмодея локтем, – его влияние не подействовало? – Не люблю бессмысленные разговоры, – буркнул Асмодей, отодвигаясь от сокурсника. – О чем Асмодей так же сказал, Каспер, – согласилась Разумихина. – Чем ты слушал? – Ушами. – Не надо ссор по пустякам, – продекламировал старший хорсович, подняв вверх палец, – ведь мы от этого черствеем. – Высоко, – оценил Добрынич-Рюрикович. – В детских стишках кроется намного больше смысла, – улыбнулся Демирев, – чем мы думаем. – А как нам найти Чешира? – поинтересовалась Разумихина. – С этим я вам, увы и ах, не помогу, – Константин Владиславович качнул головой. Первокурсники моментально сникли. – Мур, вам придется искать его там, – раздался мурчащий бархатный голос, – где он найдет для себя, мур, вдохновение. Хорсовичи обернулись к приятному голоску. Он принадлежал огромному коту, который ростом был с самого Асмодея. Добрынич-Рюрикович рухнул с высокого поребрика при виде этого чуда. Винницкий думал, что после Чеширского кота его ничто не удивит, но огромный кошара с темно-серой шерсткой доказал, что парень ошибался. Комично выглядел бантик красной ленточки с крохотным колокольчиком на его шее. – Доброго вам дня, Баюн. – И вам доброго, Константин Владиславович, мур. Виктория Олеговна, как всегда прекрасны, мур. – А вы как всегда галантны, Баюн, – улыбнулась коту Пацура, тряхнув роскошными светлыми волосами. – Вы смущаете меня, мур, – громадина в стеснении отвела затуманенный взгляд, похожий как две капли на взгляд мертвой рыбы. – Асмодей, – Константин Владиславович указал на кота, – это и есть Баюн. Преподает внеурочные занятия по музыке. – Я бы вас сегодня ждал, мур, но вы выпустили брата на свободу, мур. – По глупости, – добавила Виктория Олеговна. Мурча, кот Баюн кивнул. – Мы совершили ошибку, Баюн, – призналась Разумихина и сникла, уронив голову. Светлые волосы упали ей на глаза. – Мур, все совершают ошибки, Илоночка, – Баюн прошествовал, виляя хвостом. Он провел им по лицу Разумихиной, и та подняла глаза. – Но подходить, мур, к Особым условиям содержания не стоило, мур. – Мы готовы найти Чешира! – воскликнула Разумихина, готовая хоть прямо сейчас приступить к работе. Но тут девушка вновь сникла. – Жаль, мы не знаем, с чего начать, – она тяжело вздохнула. – Наш брат, мур, – заговорил Баюн, – всегда там, где ему комфортно, мур. Ему доставлял наслаждение, мур, «Мастер и Маргарита». – Он упоминал, – кивнул про себя Асмодей. – Точно! – Добрынич-Рюрикович вскочил на ноги. – Я помню, он просил называть себя Бегемотом. Комендант прыснул, согнувшись в три погибели. Пацура закатила глаза и одернула любимого. – Он восхищается нашим братом, мур, в книге, – заявил Баюн, соглашаясь с Добрынич-Рюриковичем. – Часто пытается подражать ему, мур. – Что ты с ним делал, – спросила Разумихина у Добрынич-Рюриковича, – когда мы с Асмодеем пришли за тобой? – Играли в шахматы. Хорсович задумчиво почесал подбородок. – Шулер, – сплюнул он, – отвлекал меня демагогией. – Демагог он редкостный, – кивнул Баюн, виляя хвостом, – а еще, мур, интересуется Запретными знаниями. Пацура, Разумихина и Добрынич-Рюрикович ахнули, уставившись во все глаза на Баюна, а Константин Владиславович хмыкнул. – Если так, – Демирев протяжно встал, – то я бы на его месте заявился в Библиотеку Грозного. Виктория Олеговна смерила коменданта Демирева взглядом. – Что? Бывал я в тех секциях, – хорсович развел руками, едва ли поведя носом, – но вы лучше, – сказал он первокурсникам, – обратитесь к Санычу. Он в том году писал курсач Полозову по Запретным знаниям и много ошивался там. – Что такое Запретные знания? – Винницкий осмотрел присутствующих, но никто ему не ответил. Все резко стали вести себя так, будто вокруг появилось множество интересных вещей, на какие стоит обратить свое внимание. Только Баюн блаженно прикрыл глаза, продолжая вилять хвостом. – Это черная магия, Асмодей, – сказал ему Демирев и приобнял Пацуру за талию. – Увлекаются такой хероборой только чернокнижники, но большая часть сочинений хранится в специальной опечатанной секции. И туда мало кого пускают. – Но так уж вышло, мур, что вы пойдете со, мур, мной, – вставил свои три копейки Баюн. – Тогда мы точно справимся, – прищелкнул пальцами Добрынич-Рюрикович. – Самоуверенный дурак, – буркнул Асмодей. – Он прав, – резонно заметил Баюн, кивнув в сторону Винницкого. – За сим оставим вас, товарищи, – произнес Константин Владиславович, протянув Виктории Олеговне руку, которую она охотно приняла. – Нас с Викторией ждет «Соври мне правду»[2]. – А где нам найти этого Саныча? – крикнула Разумихина вдогонку коменданту. – Пусть Асмодей ему напишет, – Демирев махнул рукой, даже не обернувшись. Хорсовичи повернулись к сокурснику, который полез за телефоном во внутренний карман кафтана. – Знаю я про кого он, – произнес Асмодей, ища в «Now» логин Искандера Барча. В подписках отыскать заветный логин четверокурсника оказалось не так уж сложно, учитывая, что хорсович сам был подписан на едва ли огромное количество человек. Из старой жизни в подписках остался только Маглиновский да Дина Тимофеевна, которой надо бы сегодня вечерком набрать. А из новых оказались только старшие хорсовичи и несколько сокурсников. @_hurfari_ [09.09.2021 15:45] Искандер, здравствуй. Нужна твоя помощь.__________
@St.Raccoon [09.09.2021 15:45]
Приветули, Асмодеюшка. Чего требуется, малой?
__________
@_hurfari_ [09.09.2021 15:45] Константин Владиславович сказал, что вы знаете, где в Библиотеке Грозного искать секцию с Запретными знаниями. Проведете? – На «вы»? – Добрынич-Рюрикович прыснул. – Ты серьезно, что ли? – Тебя не учили, что подсматривать в чужие переписки, – Асмодей прикрыл экран телефона рукой, – не культурно? – Бе-бе-бе. Добрынич-Рюрикович своим кривлянием моментально отхватил затрещину от Разумихиной, которая стояла рядом с ним подбоченившись. – За что? – Тебе не говорили, что ты ведешь себя как ребенок? – вопросила она с вызовом. – Так я и есть ребенок, – усмехнулся парень. – Оно и видно. – Да и ты с Асмодеем далеко от меня не ушла, – Добрынич-Рюрикович многозначительно отвел взгляд в сторону. – По ней видно, – Асмодей указал на девушку пальцем. – В смысле? – воскликнула Разумихина, уставившись на Асмодея. – Ты чаще ведешь себя как ребенок. – Ну а это, – Разумихина схватила себя за грудь, – точно как у ребенка, да? – Мне не интересно. Винницкий опустил глаза в телефон.@St.Raccoon [09.09.2021 15:47]
Ну… да… знаю я, а тебя туда вообще за хером надыть?
__________
@_hurfari_ [09.09.2021 15:48] Обосрамся случился перед Дементием Павловичем. Надо отыскать там Чеширского кота, он может быть в той секции. Наверное…__________
@St.Raccoon [09.09.2021 15:48]
У-у, без суток неделя, а уже навалил кучу перед голой Двора? ( ͡° ͜ʖ ͡°) Амодеюшка, а ты хорош. Проведу тебя туда, родной, если не спиздел. Давай к половине пятого к Буяну подходи, пересечемся!
__________
@_hurfari_ [09.09.2021 15:49] Спасибо. Асмодей поставил телефон на блокировку и убрал в карман кафтана, запахнув его. Разумихина и Добрынич-Рюрикович о чем-то пререкались все это время, что Винницкий и Барч переписывались. – Надо было сделать, как Асмодей говорил, – твердили девушка, – и бросить тебя на произвол Чешира. – Ты слишком ответственно подходишь к сокурсникам, – кинул ей Добрынич-Рюрикович с подколкой. – Ты бы даже не смогла оставить меня там. – Вы закончили? – А? – Чегось? – За вами так комично наблюдать, молодые, – хихикнул Баюн, сидя в стороне и виляя хвостом. – Но прошу, не стоить браниться в моем присутствии. Мат режет по ушам. – Простите, пожалуйста… – Разумихина потупила взгляд. – Видишь, – Добрынич-Рюрикович указал на сокурсницу, – ты правильная. Стоит сделать тебе замечание, так ты теряешься. – Завали хавальник, а? Разумихина и Добрынич-Рюрикович медленно перевели взгляды на Асмодея, которого малость их ссора влезла ему в печенки. Не то, чтобы парень хотел только дружбы между этой парочкой, ему было плевать на них. Он просто не любил ссоры, особенно когда в них упоминался сам Винницкий. Асмодею в такие моменты казалось, что он виноват больше прочих участников ссоры. – Не радуйся, – сказал он Разумихиной, – я не тебя защищаю. Человек ждет нас у Буяна. Я предпочту, чтобы мы закрыли эту тему с концами. Но сойдемся на том, что виноват ты, – заявил Асмодей Добрынич-Рюриковичу. – Э, с хера ли я? – Я разве не прав? Тебе напомнить как было? Асмодей вопросительно поднял брови. Он понимал, что сейчас прав был на все сто двадцать процентов. Понимал это и Добрынич-Рюрикович, который втянул воздух сквозь зубы, прицокнув и шагнул мимо сокурсников в сторону ворот. Асмодей проводил его взглядом, припоминая все действа, какие успели случиться после того, как он вылез из Особых условия содержания. Как он наткнулся на Разумихину. Как они вдвоем вернулись за долбоклюем на Каспере Добрынич-Рюриковиче. И как этот идиот налажал с чарами на аквариуме Чешира…***
Добрынич-Рюрикович его не задержал, а Асмодей не обернулся, поднимаясь по винтовой лестнице. В кабинете Полозова до сих пор было безлюдно, если полумертвых тварей в банках и на витринах можно считать за представителей нулевой степени живности. Со стороны высоких дверей доносились голоса проходящего персонала. Винницкий ускорил шаг, когда в «Телеграм» пришло голосовое сообщение от старшины. – Завтра к нам придет комендант с председателем профбюро, – говорила Малченкова, – выбирать будут профорга группы. Просьба, быть всем, и желающие стать профоргом – отпишитесь мне. Эмодзи от желающих посыпались снегопадом. Асмодею было не понятно стремление людей к этой должности. Столько росписей, столько бумажек… ужас ведь. Потому-то Винницкий оставался в стороне от этих игр в престолы. Асмодей столкнулся с Разумихиной, и девушка принялась извиняться. – По меньше в телефон глядеть надо, – буркнул Асмодей, заметив мобильник в руках сокурсницы. Свой парень спешно убрал в карман. – Заслушалась, – ответила Асмодею Разумихина. – Может мне профоргом стать? – Тебе оно надо? – Не то чтобы, – замялась девушка. – Просто интересно, – продолжила с большим воодушевлением, – чем профорг занимается. – Пятый курс, зовут Михаил. Уверен, он обрисует в красках. – Звучит угрожающе, – произнесла Разумихина сконфуженно, но тут же она изменилась в лице, будто припомнив что-то. – Я чего тут брожу-то – куда вы с Каспером так спешили? – Хоббит шутил про свидание? – поинтересовался Винницкий. – Про секс в подсобке, – Разумихина невольно покраснела. – Высокий юмор, – фыркнул Асмодей. – Так куда вы спешили? – Он нашел в кабинете Полозова какой-то аквариум. Хотел показать. – Чего? – Разумихина подавила смешок. – Там Чеширский кот обитает. – Чего? – глаза девушки округлились. – Именно то, что услышала. – Я о них слышала, но не думала, что они реальны. – Вы оба говорите так, будто Кэрол редкость, – развел руками Асмодей. – В нашем обществе воспринимают Чеширов, – возразила Разумихина, – не как персонажей сказки. Редко каким магозоологам попадались они, – исследования есть, но мало. – Поэтому вы все считаете их байкой? – В частности. А где сейчас Каспер? Разумихина оглядела коридор. – Остался с котом. Не нравится он мне, – задумчиво произнес Асмодей. – И ты оставил Каспера там? – воскликнула Разумихина. – Он хотел остаться, – Винницкий развел руками. – Нельзя оставлять людей! – Не люблю уговаривать. – Я иду за ним. Девушка опрометью бросилась мимо Асмодея. Хорсович захотел было ее остановить, но опешил себя. Девка безрассудна, и спасательница из нее такая себе. А странность кота давала Асмодею мысль, что Разумихина тоже окажется под чарами. Или что там Чешир использует. Винницкий вдруг ощутил себя умнее двух чистокровных мольфаров. В странную дыру лезть не желал. Сломя голову мчаться за сокурсником, который остался наедине с кошаком-демагогом, тоже не спешил. А еще понимал, что Полозов может устроить своим первокурсникам конкретный апокалипсис. Поход к Хагриду после отбоя теперь пуще прежнего выглядел безбашенной выходкой детишек. – Дура… – сплюнул Асмодей. Он уже было собрался уйти, но что-то заставило его обернуться. Вряд ли о себе дала знать совесть. Кидаться в омут с головой ведь глупо. Но Добрынич-Рюрикович был с ним на болоте, когда столкнулись с шишигами. Он лез буквально в драку, стоило сокурсникам начать вякать про низкий потенциал Асмодея. С Разумихиной парень оказался связан после совместной победы по поиску алатыря. Да хорсович по всем пунктам попал! В должниках у Добрынич-Рюриковича, а Разумихина буквально его хвостик. Асмодей грязно выругался и, нехотя, поплелся следом за умчавшейся Разумихиной. Нагнал он ее как раз на винтовой лестнице с резьбой. – Чего это ты? – удивилась она. – Совесть взыграла. – А может ты не можешь бросить друга? – едко заметила Разумихина. – Каспер мне не друг. – По имени? – Разумихина ахнула. – Ты, вмять, как туда залез?.. Оказавшись при Особых Условиях Содержания, Асмодей и Разумихина увидели, что Добрынич-Рюрикович сидел в аквариуме Чешира за столом с шахматами. Партия разыгрывалась не шуточная, а фигурки, гуляющие по полю, были изысканы, сделаны необыкновенно. Чешир расположился на высоком табурете, а рядом с ним парил шахматный конь. Конь, конечно, не конь, а с человеческой мордашкой – вытянутой, с резными бакенбардами и зачесанными назад волосами. Асмодей хлопнул по стеклу – предупреждение появилось снова. Кот и Добрынич-Рюрикович обернулись к вошедшим. Парящий конь моментально рухнул на пол и укатилось под стол. – Ох, друг мой Асмодей, – заговорил кошара, – ты вернулся! – Не отвлекайтесь, Бегемот, – сказал Добрынич-Рюрикович и вновь глянул на сокурсников. – Чего это ты вернулся? Чешир меж тем спрыгнул с высокого табурета и полез за укатившимся конем. – Совесть проехалась по мозгам, – Асмодей кивнул на Разумихину, и та возвела очи горя. – Вылазь от туда, идиот. – Вообще-то, – заявил Добрынич-Рюрикович безапелляционным тоном, демонстративно отвернув голову, – у нас тут шахматы! – Ага, – Разумихина положила руки на бока, – с микро-чилдренами из «Атаки Титанов»[3]. – Разыгрываем Ботвинника-Рюмина. – Звучит знакомо, – Асмодей почесал подбородок. – Каспер, выходи, – Разумихина коснулась стекла, – надо уходить. – Вы дадите доиграть партию? – проговорил хорсович с возмущением. Он заглянул под стол, где котяра до сих пор шарил. – И долго вы этот шабаш будете тут держать? Я же жду. – Да Жанчика тут нет, – с некой фальшью в голосе отозвался Чешир, – небось удрал. С поразительно ловкой изворотливостью котяра запрыгнул на табурет. – Только его и видели, – удивительно волшебно Чешир вздохнул, едва ли убрав лыбу с лица. – Будем считать эту фигуру за вами, друг мой Каспер? – Не стану я мошенником! Разумихина ткнула Винницкого локтем и кивнула на поле с беспорядочно разбросанными фигурами. Позиция Добрынич-Рюриковича у краев продвинулась вглубь, тесня фронты Чеширского кота. Асмодей едва ли разбирался, как следует играть в такую сложную игру как шахматы, но ужас на лице этой улыбашки намекал с лихвой, в каком положении находится котяра. Король Белых занял позицию «г-два», а слон Черных моментально скакнул в клеть «ф-четыре». Причем скакнул так скакнул – Асмодей едва ли заметил этот улетный прыжок, иначе не сказать. Добрынич-Рюрикович прокрутил свою палочку между пальцев. – Шах уже был, – сказал хорсович коту, и тот театрально заверещал, стеная: – Не верю! Не верю! Взмах палочкой, и король Белых в изрезанном лике модненько зачесанных на бок волос с впалыми щеками и острыми скулами ловко ретировался к позиции «ха-один». Слон Чеширского кота тяжело прошествовал в клеть «е-три». – Плохой мув, – заметила Разумихина. – Именно, – Добрынич-Рюрикович осклабился и шевельнул палочкой возле своего белесого коня. Тот моментально разрушил слона в щепки, которые воспарили на поле и сложились в целехонькую фигурку на столе возле поля. – Ты его вытащить хотела? Или комментировать партию? – Прости, забылась. – Положение серьезное, – оценил Чешир, виляя хвостом, – но думается мне, выбраться я смогу. Возможно, даже выиграть. Пришло время тактического анализа, друг мой Каспер! – Эй, – Асмодей постучал костяшками пальцев по стеклу, – Бет Хармон, ты либо вылезаешь от туда… – Либо сдашь меня Полозову?.. – Либо твой ферзевый гамбит[4] оборву я. – С этими словами Разумихина вынула палочку из кармана. – Каспер, правда, – продолжила девушка куда теплее, – надо бы возвращаться. Коля разве не хватится тебя? Пожалуйста… – практически взмолилась она. – Не беси меня, – закончила она со льдом в голосе, у Асмодея даже холодок по загривку пробежал. – Хера-се биполярочка, – оценил парень, прицокнув языком. Раздраженный Добрынич-Рюрикович тяжело вздохнул и повернулся к сокурсникам. Чешир с интересом поглядывал на разворачивающуюся картину. – Не получилось у него, – сказал парень, – так думаешь, что у тебя выйдет. – Я сильнее, – Разумихина пожала плечами, крепче перехватив пальцами палочку, – сдюжу тебя и твою магию. – Нет слов, – цокнул Добрынич-Рюрикович, – чистая Разумихина. – Небольшое достижение крови. – Надеюсь, что после этого вы отстанете от меня. Оба! – Уже уходите, друг мой Каспер? – Чешир проследил за встающим из-за стола хорсовичем. – Товарищи мои просто же так от меня не отстанут, уважаемый Бегемот. – Бегемот? – Разумихина глянула на Асмодея. – Потом, – отмахнулся Винницкий. – …В таком случае, – котяра прикрыл на мгновение глаза, – я был очень рад с вами познакомиться, друг мой Каспер. Чешир медленно перевел взгляд на Асмодея и Разумихину. – С вами тоже, друг мой Асмодей. А вы… – Илона, – вставил Асмодей, и Разумихина во все глаза уставилась на парня, не веря своим ушам. – Приятного в таком знакомстве мало, уважаемый Бегемот. – По имени? – тихо осведомилась сокурсница у Асмодея. – Можешь записать в свой ежедневник, – бросил Винницкий. – Такой щедрости более не услышишь. – А знаешь, – Разумихина постучала пальцем по подбородку, – когда ты называешь по имени, это приятно. Очень… – Как же плевать. Добрынич-Рюрикович провел палочкой по краям прозрачных стен аквариума, приговаривая какой-то заговор. Сам Асмодей был в состоянии разобрать лишь часть слов, которую хорсович нашептывал. – …ѯакры. Словомъ чоужимъ… ооуткры. Чаровство сильнѡ… стоитъ оѫузнать… ѻбитателѭ мѣста сѧго… – Учись, – сказала Разумихина, указав на читавшего свои чары Добрынич-Рюриковича, – пока есть возможность видеть родовые возможности мольфаров. – Ты что? Елена Викторовна? – У меня нет шлюшьих замашек, – мотнула головой девушка. – Каспер читает заговор, – продолжила Разумихина, кивнув на сокурсника, – даже не зная, какие чары лежат на аквариуме. – И что, можно снять их? – Нет… – Ты бы не отвлекался, – бросила ему Разумихина. – Можно сделать в них брешь, – ответила она Асмодею, – чтобы проникнуть. В обычных обстоятельствах такая брешь держится долго, но Каспер имеет дело с работой Дементия Павловича. – Я больше удивлен, что он смог влезть в этот сраный аквариум. – В любую дырку смогу я влезть. – Фу, Каспер! Это противно! По поверхности аквариума пробежала дрожь. Затем мелькнула крохотная молния, заставившая Добрынич-Рюриковича отшатнуться назад. – Ты что уже сделал? – вопросил Асмодей. – Ничего, – ответил хорсович и медленно поднялся, вновь наведя палочку. – Оуткроисѧ… Теперь задрожала вся поверхность, а в следующую минуты стекло лопнула, разлетевшись по помещению мириадой поблескивающих алмазиков. Асмодей схватил Разумихину за воротник кафтана и потянул вниз, когда осколки зазвенели по стенам и полу. Чеширский кот моментально спрыгнул с высокого табурета и опрометью кинулся в резную арку и на лестницу. Винницкий, заметив этот шустрый комок, тут же выхватил Ивонну из кармана и навел его вслед постоянно лыбящемуся хитрюге. – Стои столпомъ! – выкрикнул он, но из конца палочки вырвалась лишь хилая нить, которая даже не достигла умчавшегося кошака. – Сука!.. – Ох, ты же… вмять… – Добрынич-Рюрикович медленно встал на ноги, осматривая лопнувший аквариум. – А в первый раз было по-другому. – Прекрасная работа, – сплюнул Асмодей. – Теперь нам точно будет пизда. – А я тебе говорила, не отвлекайся. – Предлагаю, – Добрынич-Рюрикович выставил руки в защитном жесте, – дать деру отсюда, и в общаге вы мне выскажете, какой я долбоклюй. Лады? – Ох, а ты что, испугался? – Асмодей с прищуром глянул на сокурсника. – Зассал гнева Полозова? – Ну да, – Добрынич-Рюрикович развел руками, – будем считать, что так. С этими словами хорсович кинулся к лестнице, на которой обернулся к товарищам. – Вы идете или как? – Нам не сдобровать, – буркнул Асмодей. – Полностью с тобой согласна, – кивнула Разумихина. Троица хорсовичей, перепрыгивая через несколько ступенек сразу, резво выбралась из Особых Условий Содержания. Кабинет Дементия Павловича все еще был пуст, или создавал такое впечатление. Под пристальным взглядом полумертвых фантасмагорических существ в баночках и скляночках было до сих пор неуютно. О чем говорили их мертвые взгляды? Могли ли они держать тайны под замками своей не-жизни? Асмодей надеялся, что периодическое мигание их остекленелых глаз, было жестом согласия с его надеждами. Тени в углах необычно задрожали – такое сегодня Винницкий уже видел. И ему это не нравилось. Парень остановился и осмотрелся по сторонам. Тени, что прятались в углах, не были такими уж темными, непросветными. Асмодей видел все детали плинтусов и сочленений деревянных панелей на стенах. Не было там ничего такого, что нельзя было бы увидеть, но теперь Винницкий знал, что там находится. Точнее – кто. – Мы попали, – сказал он Разумихиной и Добрынич-Рюриковичу, который выглядывал за угол дверного косяка. – Нас же пока еще не застукали, – отмахнулся хорсович. – Неа. Добрынич-Рюрикович глянул на Асмодея, вопросительно изогнув бровь. – Так-с, – пропищал тонюсенький голосочек, и все три хорсовича подлетели вверх, повиснув в воздухе вверх тормашками, – к-кто эти у-ушлые домушники? На свет из теней углов появился домовенок, который сегодня оказался среди своих крохотных дружков самым храбрым и говорил с Дементием Павловичем. Крохотуля мялся с ноги на ногу, едва ли осмеливаясь подойти к людям ближе, чем на тот десяток метров, который разделял их. – Э! – Добрынич-Рюрикович неловко вытащил палочку из своего кармана, – Ты бы отпустил нас, Кузя… – А и-иначе, что в-вы сделает-те, с-сударь хорсович? – домовенок гордо выпятил грудь, но ближе не решился подойти. – А ты так хочешь узнать? – Добрынич-Рюрикович навел палочку на крохотного стукача. Палочка хорсовича вылетела из его рук и укатилась куда-то к амфитеатру. Асмодей извернулся и увидел, что на столе Полозова стоит еще один домовенок, который жался возле лампы с фитилем. – Н-не н-надо у-угрож-жать п-палочкой, с-сударь х-хорсов-вич, – пропищал он, заикаясь как не в себя. Похоже, лицеисты изрядно пугали этих малышей. – П-правильно, Митрошка, – храбрый домовенок кивнул не без робкой гордости, – а т-теперь – б-беги за Дементием П-Палычем. – А г-где о-он, М-Мак-карка? – У Хозяйки б-был. Второй домовенок робко и прерывисто кивнул и с щелчком пальцев исчез. Как сквозь воду канул. – Храбрый портняжка, вмять, – фыркнул Добрынич-Рюрикович. – Ну ты погоди, М-Мак-карка, спущусь, и тебе будет жопа. – Н-не надо у-угрожать. – Каспер, – Разумихина посмотрела на парня, – не ухудшай, прошу. – П-пожалуйста, – затараторил домовенок Макарка, – н-не д-доставайт-те п-палочки. Хорошо? – Не достанем, – Разумихина с теплотой в глазах глянула на крохотулю, – я обещаю. Асмодей? – Я смогу использовать ее? – парень развел руками. – Даже остановить твоего Бегемота не смог, – кинул он Добрынич-Рюриковичу. – Почему это моему? – Ты же с ним сдружился, олух. – Н-не с-сорьтесь. – Макарка прав, – согласилась Разумихина. Через какое-то время появился и Дементий Павлович, ведомый домовенком по имени Митрошка. Тот тянул его за подол плаща, подгоняя и подгоняя. Когда же Полозов вошел в свой кабинет, то с удивлением поднял брови, стреляя черными линзами очков на каждого из трех первокурсников поочередно. – И что трое первокурсников моего Двора забыли в моем кабинете в столь поздний час? – проговорил Дементий Павлович с расстановкой. – Точнее двое, но Каспер явно не просто так подвешен за ноги. – Мы можем объясниться. – Каспер, замолчи, пожалуйста. – Макарка, будь добр, опусти их на землю. Домовенок щелкнул пальцами, и хорсовичи рухнули на пол. – Раз вы можете объясниться, Каспер, – произнес Дементий Павлович медленно, проходя мимо лицеистов, – я вас внимательно слушаю. – Асмодей и Илона пришли помочь мне убрать… – Но я ничего не говорил, что вы можете рассчитывать на чью-то помощь, – сказал как отрезал Полозов. – Врет! – пискнул домовенок Макарка. – Они з-залезли в п-подвал! – Подвал? – Дементий Павлович вопросительно посмотрел на маленького человечка в рваной одежде. – К неприятному к-котяре! Дементий Павлович медленно повернулся к первокурсникам. Также медленно он снял с носа черные округлые очки. Взгляд его был гневным. Полозов неспешно подошел к трем хорсовичам, которые едва ли поднялись с пола, и под тяжестью его змеиного взгляда они вновь рухнули. Колени тут же заныли, звуча неприятной болью. – Митрошка! – рявкнул Дементий Павлович так, что тени в углах задрожали пуще прежнего. – Приведи ко мне Нестеренко. – Ох-ох-ох… Асмодей украдкой проводил домовенка взглядом, который враскорячку умчался прочь из кабинета.***
Барч закончил расписываться в огромной учетной книге при входе в Библиотеку Ивана Грозного, все это время внимательно и ни разу не перебив вслушиваясь в рассказ первокурсников. Несколько раз брови у него неуклонно ползли вверх, а в какой-то момент он весомо заметил: – То, что Виталя был спокоен с Викуном, не делает ему честь. Когда же четверокурснику передали ключ от опечатанной секции, он в невольном молчании повел их по длинному помещению к высоким двустворчатым дверям вместе с архивистом. Посетителей здесь было небывалое море – мольфары разных мастей, от лицеистов до горожан Медного бульвара. Одни занимали читальни под тусклыми лучами, проходящими сквозь стрельчатые оконца. А другие слонялись среди полок и стеллажей, выискивая так нужное им чтиво. По воздуху носились талмуды и фолианты – некоторые плавно лавировали, а другие почти что корчили из себя птиц. – Ну ладно, – тихо усмехнулся старшина, – так накосячить не каждый специально сможет. – Если бы один из нас не был таким идиотом. – Как ты тонок, Асмодей, – фыркнул Добрынич-Рюрикович. – Правда глаза не колит, – ответствовал ему хорсович. – Мур, пожалуйста, прекратите это, мур. – Простите, Баюн. – Решим мы вашу проблему, – Барч обнадеживающе хлопнул Винницкого по плечу. – Не вы первые, Асмодей, не вы последние, кто в такое влипает. Люди же, хуль… – Вас тоже ловил с поличным Дементий Павлович, Искандер? – осведомилась Разумихина. – Интересно как, – не без улыбки хмыкнул Добрынич-Рюрикович. – К Дементию Павловичу меня оттаскивали молчалники. – Кто? – Головная боль любому, кому на жопе ровно не сидится, – ответил Барч. – Они следят за опечатанной секцией. Можешь попробовать обсудить с ними это, если, конечно, тебе нравится говорить с самим собой. Старперы дали обет молчания, чтобы никто не мог что-то такое выведать из литер, хранящихся за этими дверьми. – Звучит зловеще. – Не обольщайся, Илона, – старшина улыбнулся, – все будет намного хуже. Архивист и Барч остановились возле высоких решетчатых дверец – ключ повернулся легко, за замком, похоже, следили. Открыли только одну створку, и скрипа не последовало. Вошли мариборичи в овальное помещение, выполненное под ротонду. Сквозь стеклянный потолок пробивался свет. Изгиб стен был украшен лепнинами на манер православных иконописей. Три уровня секции были заставлены небывалым обилием рукописей, причем снизу шкафы сходились к центру, где Асмодей приметил читальню. По столу расхаживал Бегемот, а рядом покоились оторванные головы молчалников. Зрелище выбило из Асмодея дух – это была пара исхудалых ликов с впалыми щеками, бледные как снег. Остекленелые глаза были не бывало распахнуты, а рты были сшиты заалевшими нитями. Разумихину от вида этого затошнило. – Охуеть… – выдохнула она и резво кинулась прочь в соседний отдел, где часто задышала. – Я не могу… я не могу… – тороторила она. – Сударыня, вам надо на воздух, – подскочивший к ней архивист, что сопровождал хорсовичей и огромного котяру, попытался помочь ей, но девушку только затрясло. – Ладно, – Добрынич-Рюрикович словно истукан указал на Чеширского кота, – это тварина реально опасна. – А ты с ним еще и в шахматы играл, – сказал ему Асмодей, и Барч зашипел на парня. – Чего? Отрезанные головы молчалников ожили, если это можно было сравнить с жизнью. Их зашитые рты разверзлись, и из них донесся едва слышимый стон, похожий на кряхтение и щелканье. Из-за выстроившись кругом шкафом выглянули еще несколько молчалников. Одежды их были белы, похожи чем-то на платья, подпоясанные широкими платками с красивыми узорами. Шагали они словно плыли по темному паркету, перебирая пальцами накинутые на голову белесые шали. Так же они кряхтели-щелкали, раскрывая сшитые нитями рты. Баюн вышел вперед, виляя хвостом, и не спеша двинулся вперед к Чеширу. Молчалники проплыли мимо, обогнув котяру. – Здесь только шепотом, – тихо произнес Барч, – или, как мне дали понять однажды, лучше вообще заткнуться. – И что нам делать? – шепнул Добрынич-Рюрикович. – Я разберусь. Приблизившиеся молчалники остановились перед старшиной четвертого курса, а тот раскрыл ладонь и на уровне груди описал ей небольшой круг. Следом он сжал указательный палец в кулак, уведя его за выставленную ладонь. Кряхтение в перемешку с щелканьем моментально умолкло, и надзиратели опечатанной секции развернулись. Шурша своими белыми струящимися платьями они скрылись за поворотами. – Язык жестов они знают хорошо, – пояснил Барч. – Специально выучил этот жест, чтобы они от меня отвяли, в случае чего. – Спасибо. – Да брось ты, – отмахнулся хорсович с улыбкой на лице, – не хватало еще, чтобы и вас отмудохали это призраки… духи… или чем они там являются. – Пойдем, – Асмодей осторожно схватил Добрынич-Рюриковича за рукав и потянул к столу. – …Я бы на твоем, мур, месте вернулся, дружок. – Желание мое не то, чтобы воспротивиться, друг мой Баюн, – отвечал ему Чешир, стоило первокурсникам подойти, – сколько… ох, друзья мои Каспер и Асмодей. Что вас привело в такое мрачненькое местечко? – Ты, – заявил Асмодей безо всяких прелюдий. – Да, – кивнул Добрынич-Рюрикович, – из-за тебя мы получили от Полозова втык. Так что не выпендривайся и вертайся взад, в свой аквариум. – Ух, друг мой Каспер, но там ведь нисколечко не интересно, – глаза у Чешира Бегемота погрустнели, хотя широченная лыба так и не сошла с морды. – То ли дело туточки… где столько всего! – Кошак, увлекающийся Запретными знаниями, – задумчиво прошептал Барч, почесав затылок, – вот это уже интересно. Дементий Павлович, смотрю, обожает всякую диковинную зверушку. – Вы привели друга? Позволите узнать ваше имя, любезный мой? – Искандер. – Какое прелестное имечко! – вспыхнул Чешир и растворился в воздух. Его глаза и лыба появились в паре сантиметров от лица хорсовича. – А меня вы можете звать… – Слух! – Асмодей махнул рукой, перебив глаза и рот – те моментально исчезли и вновь появились позади Баюна. – Хватит сотрясать воздух без толку. – Без толку??? – возмутился Бегемот. – Угу. Ты вернешься с нами в свой сранный аквариум. – Хороший подход, Асмодей, – хмыкнул Кот Баюн. – Но позвольте мне договориться с нашим мохнатым другом. – Да-да! – воскликнул Чешир. – Грубость друга моего Асмодея ранит меня в самое сердце, – кошак театрально хныкнул и материализовался на столе возле отрезанной головы молчалника. – Ты должен, мур, вернуться, родной, – проговорил Баюн. – Снова скучать в стеклянной коробчонке. Уши Чеширского кота сникли, и он уронил мордочку. Это выглядело слишком дико вкупе с широченной лыбой. – Прошу, братец, – взмолилось существо, – уволь меня от этого. – Если ты, мур, вернешься добровольно, – продолжил Баюн с высоты практически подачки, – мур, Полоз так, мур, жесток не будет. – Ох-ох… Чешир растворился в воздухе, и по миру в очередной раз пробежала муть красок, коснувшихся воды в стакане. Появился он ссутуленным на полках одного из стеллажей. – Целая причинушка, братец, не возвращаться. Боюсь даже представить, какое наказаньице этот деспот Полозов готов устроить друзьям моим Касперу и Асмодею. – Мур, я не желаю возвращать тебя силком, – покачал головой Баюн. – Ты же знаешь, мур, я против насилия, мур. – Тогда, – Бегемот славировал со стеллажа прямо к носу Баюна – разница в размерах было, конечно колоссальная. Чешир на фоне чернющей громадины выглядел воробушком, – давай договоримся. – Твои условия, мур, обычно нарушают мои благие, мур, побуждения, – Баюн фыркнул. – Братец, никаких тяжелейших условий не будет. – Слабо мне в это верится, – хмыкнул Добрынич-Рюрикович. – И зря, друг мой Каспер, – во все раскрытые глазищи Чешир глянул на первокурсника. – Я лишь хочу стать его фамильяром. С этими словами кот указал на Асмодея. – Исключительно, мур. – Ебанись… – С существами не из нашей сферы влияния, – произнес Барч, – заключать контракт опасно. – Я тоже против. – Но ведь тогда я пойду к Полозову, друг мой Асмодей! – возразил котяра с благоговейным трепетом. – Ах, представьте! Вам всегда прикрывает спину близкий друг… – Не друг ты мне, улыбашка. – Вы сможете лакать из меня магию… – Я тебе что, паразит? – В конце концов, – подытожил Чешир несколько многозначительно, – ты мне очень интересен, друг мой Асмодей. Не даром Полозов так много говорит о тебе. Асмодей остолбенел, а Добрынич-Рюрикович и Барч поглядели на него с недоверием. Их взгляды были понятны ему – вранье, им здесь воняло, а Чеширский кот вполне мог способен развести разговор так, что человек раскроется ему как книга. Не мог Дементий Павлович говорить о Винницком, ни в каком ключе. Если, конечно, речь не шла о произошедшем на обряде имянаречения… Считай, пролетела неделя с того дня, а Асмодей ни разу не задумывался об этом. Реакция норны Недельки была специфичной – ничего не сказать, ведь со всеми остальными она не говорила, боясь, что ее сейчас пырнут ножом. И никто из прочих первогодок не решался потребовать пояснения за то, что они увидели в отражении. Будущее? Чушь собачья! Никто не способен узреть будущее, даже магия не способна на такое. Разве что действия людей настолько предсказуемы, что норна способна понять, куда приведет сделанный выбор. …К убийству… Смерть – вот, что видел Асмодей тогда в отражении. Бойня и магические всполохи, бросаемые неведомыми формулами, каких парень даже не знал. Женщину в изумрудном, с кокошником на голове, Винницкий очень хорошо запомнил – особенно конфликт с ней. Но зачем он упоминал Дементия Павловича? Он ее, похоже, знал, эту женщину в изумрудном… или будет знать… Никто не говорил о том, что видел, когда общался с Неделькой. Ни Маглиновский ни разу не обмолвился, а он еще тот балабол. Ни Разумихина, светленький хвостик Винницкого. Не интересовались этим даже Роман с Русей, а ведь могли бы. Все благополучно делали вид, что хоть случай и был курьезным, но особого внимания ему не придавали. Слишком сложный пазл, который Чеширский кот тут навалил. – Исключено! – сказал Баюн как отрезал. – Никакого контракта, мур, фамильяра и хозяина не будет – есть, мур, неизвестные, которые мольфары не изучали. – И это целый повод, чтобы постичь эти неизвестные! – Чешир продолжал сиять, будто сама мысль стать фамильяром вселяла в него не бывалый экстаз. – Опасно, – покачал головой большой кот. – Опасно ли оставлять без присмотра человека, который способен на убийство? – Чешир сощурил свои широкие глазища. – Шпиончик этого деспота Полозова не всегда рядом. – О чем это ты? – проговорил Асмодей медленно. – Хочешь знать? Заключим контракт. – Заставляет, мур, тебя согласиться на его, мур, условия. – Я знаю. Уже зная, какой этот Бегемот демагог, ничего другого Винницкий не ожидал от него. И все же что-то внутри, какая-то крохотная частичка, поглядывающая на мир через розовые очки сказок, желало ему поверить. Человеку свойственно желать быть первым, быть кем-то… важным. Считать, что к нему есть повышенное внимание, он же особенный. Винницкий старался мыслить трезво… старался… Чешир Бегемот любит шахматы, в которых проигрывает по обыкновению, но Асмодей играть не умеет, не его вид спорта. Но с логикой у парня проблем никогда не было. Как правило… Повышенное внимание со стороны Полозова, говоришь? Правда это или нет, можно узнать, сыграв по правилам кошака. Вот только в любую игру можно играть вдвоем. – Можешь засунуть свое условие себе в жопу, Бегемот, – выплюнул Асмодей. – Да и к тому же я терпеть не могу котов. Без обид, Баюн. – Дело вкуса, Асмодей, – кот усмехнулся в свои усищи. – В таком случае, друг мой Асмодей, – проговорил Чеширский несколько расстроенно, – не сможем мы договориться. – Кто сказал, что мы будем договариваться? Асмодей вынул из кармана Ивонну и навел ее на Чешира. Барч моментально кинулся к Винницкому, пытаясь заставить парня убрать палочку. Послышалось уже знакомое и неприятное кряхтение-щелканье. – Убери палочку! – шикал старшина Барч. – Молчалники против использования здесь магии. – Друг мой Асмодей не сможет использовать магию, – заверил Чешир, присев на задние лапы. – Он уже пытался, когда бросил в меня чары, будучи в Особых Условиях Содержания. Хилые чары… – С магией у меня проблемы, – Винницкий пожал плечами, как никак кошак дело говорил. – А у моего товарища их нет. – Зараза, – протянул Добрынич-Рюрикович, хлопнув себя по лбу. Он осклабился неприятно, вынимая свою палочку, – я уж думал, ты не скажешь. – Это лишнее, молодые, мур, люди, – Баюн встал на все лапы, глянув на лицеистов с озабоченностью. – Применять магию, мур, против живого существа – крайняя, мур, мера. – Порой крайняя мера – единственный выход, Баюн. – Друг мой Асмодей, это пресерьезнейшая ошибочка с вашей стороны будет, – проговорил Чешир, улыбка его стала немного меньше. – Швыряться чарами в доме книжечки! Кощунство, никак иначе! – Асмодей, – Барч еще сильнее понизил голос, – опустите блядские палочки, иначе нам будет жопа. – Тогда пусть кот идет с нами. – Не пойду. – Твоего мнения как-то не спрашивали, – процедил Добрынич-Рюрикович, ткнув палочкой в горло Чешира. – Очень зря, друг мой Каспер. – Завались! – прошипел хорсович. – Слушай, Чешир, внимательно, – проговорил Винницкий медленно и с расстановкой. – Ты пойдешь с нами. По своей воли или друг твой Каспер фризанет тебя, мне срать по большей степени. Но как только мы придем к Полозову, он уже решит, что делать – заключишь ты со мной контракт… или он швырнет тебя обратно в аквариум. Вот мои условия. – А ты не так прост, друг мой Асмодей, – изрек Бегемот, выпав в осадок. – Похоже, Полозов не зря беспокоится о тебе… – И всю дорогу ты будешь молчать, усек? Повисла тишина, нарушаемая только кряхтением-щелканьем, которое мало по малу начало стихать. Ситуация была неприятно напряженной – Асмодей не любил, когда до такого доходило. Ставить кому-то ультиматумы было не в его стиле, но в данном случае цитата из «Государя» имела место быть. Дальнейшее развитие шло на знак вопроса, успеет ли Добрынич-Рюрикович произнести наказ прежде, чем кот растворится в воздухе? Пацифизм Баюна тоже был как-то не к месту, кот всячески пытался избежать насилия, а вот позиция Барча была понятна парню. Он не хотел, чтобы молчалники доставили первокурсникам проблем, какие бы они ни были. А проблемы, похоже, могут быть серьезные, раз со старшины пот в три ручья стекал, а он так часто дышал. – Ладушки! – Бегемот вскочил на все лапы, и его улыбочка вновь стала широкой. – Я пойду с вами, чтобы вы не совершили ошибочки. Ради братца моего Баюна. – Как благородно, – фыркнул Асмодей, убирая палочку в карман. – Действительно, – кивнул Добрынич-Рюрикович, повторяя за сокурсником, – бла-ародный среди оборванцев. – Фу! – Баюн скривил мордочку. – Не коверкайте язык, Каспер, прошу вас. – Простите. – Идемте, друзья мои. Чеширский кот ловко спрыгнул с читальни, исчезнув на мгновение, и появился возле решетчатый дверцев. Разумихина стояла, поддерживаемая архивистом, который проводил посетителей к овальному отделу, лица на ней не было. Парни последовали к выходу, но их заставил развернуться фальшивый кашель Кота Баюна. Тот с вопросительно поднятой бровью поглядывал на Чешира. – Что? – раздраженно осведомился он. – Мур, ты ничего не забыл? – Нет. – Уверен? – Баюн кивнул на отрезанные головы молчалников. – Ох, прости, братец, – Бегемот исчез красками по воде и появился одной головой на читальном столе, – со всей этой кутерьмой пренеприятнейшей я позабыл о них. Жизнь верным служителям библиотек! Голосил котяра, конечно, ужасно, но с большой ловкостью он вернул пару молчалников к жизни. Неведомая сила подхватила побледневшие головы, а из-за стола показались их тела в белых платьях. Чеширский кот материализовался у обезглавленных трупах и, подхватив каждую голову лапками, водрузил их на шеи. Немного повертел, и глаза пары молчалников моргнули. Они закряхтели-защелкали и моментально исчезли.