Несвободные

От тех негодяев мало что осталось, как и от дальнейших воспоминаний Дилюка. Кайа не обсуждал с братом произошедшее и лишь кротко вздрагивал, когда старший пытался поговорить. Спустя пару подобных попыток Рагнвиндр бросил затею. В тот раз Дилюк впервые убил. Убил ради Кайи и ни о чём не жалел. Но четыре года назад он готов был убить уже Кайю, а след на боку капитана – прямое тому подтверждение. Возможно, скрытое под глазной повязкой тоже. Дилюк с тяжким грузом на душе отрывается взглядом от шрама. Наверняка больного, наверняка кровоточащего, приносящего море горя и боли. Мастер видит, как капитан показательно потягивается, вытягивая своё тело. Он демонстрирует в почти кромешной тьме каждый сантиметр оголённого торса и кладёт руки на шею, потирая её. Кайа словно специально демонстрирует себя, но зачем?... Мгновенное осознание заставляет Дилюка полностью закрыть глаза и сжать одежду рыцаря, с которой он провёл ночь, ещё сильнее. Нет, это невозможно. Тихие шаги приближаются. Дилюк чувствует, как под массой взрослого человека прогибается кровать, а тёплое дыхание обдаёт ухо: – Доброе утро, братец, – с улыбкой в голосе произносит Кайа, просовывая руку между телом винодела и своим воротником. – Ещё рано, поэтому поспи немного, а мне нужно быстро смотаться в Орден. Ах, и будь добр, одолжи мне эту вещицу, я без неё как без рук. Дилюк жмурится ещё сильнее, не дыша лишний раз. И как он узнал? Винодел ослабляет объятия, а в ответ получает тёплое дыхание прямо в щёку, из-за чего краснеет пуще прежнего. Весь сон как рукой снимает, и алые глаза распахиваются, смотря прямиком на ехидно улыбающегося капитана кавалерии. – Тебя невозможно не любить, Дилюк. Прости, что разбудил. Поспи ещё немного, я скоро вернусь. Кайа поднимается, надевает недостающие элементы своего наряда, хватает со стола заранее заготовленную папку и удаляется к выходу, тихо щёлкая дверным замком. Дилюк остаётся один на один с собой. Какой уж тут сон? Остаток времени до встречи с Венти и Альбедо он проводит сидя в квартире капитана в ожидании Кайи, параллельно пытаясь не сосредотачиваться на чём-то определённом. Любовь всегда казалась Дилюку чем-то непостижимым, чем-то далёким. Он уверен, что в своей жизни точно любил как минимум семью: Крепуса и Кайю. Но что такое любовь? Как он вообще может рассуждать о столь сложном чувстве, как может утверждать, что любил кого-то, если после смерти отца решил полностью абстрагироваться от мешающего чувства? Я не достоин любить. Я не достоин быть любимым. Дилюк считал, что полностью отстранился от детской привязанности к Кайе, но как тогда объяснить утреннее совершенно глупое происшествие с подглядыванием? Как объяснить ту ноющую злость, вспыхивающую из раза в раз, стоит Дилюку заметить кавалериста в компании главного алхимика Ордо? Голову мастера заполняют эти мысли, на которые он не может ответить. Любовь… Любовь? Она бывает разной. Почему Кайа не уточнил? Или это было излишне ведь и так всё понятно? В детстве Рагнвиндр испытывал к брату истинно родственные чувства любви и заботы, считал его самым лучшим и близким другом, но… где та грань между дружбой и…? Где грань между любовью семейной и любовью романтической? Что такое происходит между людьми, когда они понимают, что готовы связать свою жизнь с конкретным человеком? Ну а чем же забота, доверие и нежность отношений отличается от заботы, доверия и нежности дружбы? А братской привязанности? Одним своим словом Кайа внёс смуту в ясное сознание Дилюка. Глупости, какие же глупости! А вот и стук в дверь. Рагнвиндр вздрагивает, удивляясь тому, что в томных размышлениях время буквально пролетело незаметно. Он неслышно бормочет себе под нос, поднимаясь с постели: «И зачем он стучится, если у него есть ключи?» – Кто там? – громко спрашивает мастер, подойдя к двери. – Ах, господин Дилюк, я так рад, что вы здесь! – слышится звонкий голос барда. – Нам пора, надеюсь, вы готовы. Рагнвиндр открывает дверь, озадаченно смотря на Венти: – Почему ты один? – Ох… – Венти не знает, как сказать помягче то, что Кайа попросил скрыть, если это будет возможно. Но бард видит глаза Дилюка и понимает, что это, очевидно, невыполнимо. – Он с Альбедо. Они будут ждать нас в Долине Ветров. И снова Альбедо. Мастер всё чаще стал замечать капитана в компании с алхимиком, и если раньше он думал, что они обсуждают дела Ордена, то после не дружеских, как ему показалось, посиделок в библиотеке и нескольких других случаев, Дилюк начал сомневаться в нейтральности их встреч. Рагнвиндр выходит за дверь, с громким хлопком закрывая её. Что ж, настроение ему испортили, и он знает кто и почему, но не хочет признаваться себе в этом. Попутные ветры, посылаемые Венти, помогают им в одночасье добраться до места встречи, приятно подгоняя в спину и способствуя длительному полёту планеров.

✧ ✧ ✧

Дилюк и Венти добираются остаток пути почти бегом, где, вопреки ожиданиям, их ждут трое. – Ого, кого это принесло к нам попутным ветром? – интересуется Анемо Архонт, глядя на незнакомого мальчика. – Моё имя Рейзор. Хочу спасти красную девочку. – Ему тоже пришло письмо. Он бегал по городу и искал Кли, благо мы с Альбедо заметили его раньше и решили взять с собой, – поясняет капитан, словно нарочно игнорируя Дилюка, что тому определённо не нравится. – Ну, раз уж все в сборе, нам пора начинать! – громко оповещает бард, поднимаясь на стоящую разрушенную колонну, и начинает играть на лире. Эту мелодию никто из присутствующих никогда не слышал, оттого она кажется им ещё более завораживающей. Что-то в сочетании нот есть неуловимое, навивающее ни то тоску, ни то умиротворение. Где-то с севера слышится страшный рёв, который определённо знаком Дилюку. Бездонно-чёрная тень молнией проносится над их головами и всем становится ясно – это Ужас бури. Дракон спускается на поляну, вызывая сильные потоки воздуха могучими крыльями. Он опускается на лапы, после чего смиренно кладёт голову на траву. Кайа начинает улыбаться и восхищённо сиять глазом: – Кто же знал, что у нашего барда припрятан такой туз в рукаве! – Значит недавний грохот мне не причудился, – задумчиво бормочет Альбедо. – Двалин отнесёт вас на Архипелаг, – игнорирует комментарии Архонт. – Недавно он доставил туда малышку Кли, Джинн, Итера и Барбару с Паймон, поэтому не переживайте – долетите с ветерком. Отряд из четырёх человек взбирается на спину Двалина. Дилюк подаёт руку Альбедо, а следом Рейзору, помогая им вскарабкаться на дракона. Приготовившись помочь и Кайе он замечает, что капитан уже схватился за руку алхимика. Дилюк метает в них гневные взгляды, но эти двое словно не ощущают исходящую от него злобу и тихо ведут беседу. Однако рядом сидящий Рейзор всё чувствует своим звериным чутьём и инстинктивно хочется спрятаться. Венти замечает перемены в поведении Дилюка и мальчишки, поэтому спешит поговорить с виноделом, ловко взобравшись на дракона. – Мастер Дилюк, всё в порядке? Рагнвиндр разворачивает в сторону барда голову, пытаясь сделать голос как можно более убедительным: – Всё прекрасно. – Вы неважно выглядите, – хмурится Барбатос. – Послушайте, вы ведь помните наш разговор в таверне? Ну, когда вы… отчаянно нуждались в совете? Дилюк кивает. – Я тогда посоветовал вам не зацикливаться на ваших проблемах. В вас заметны перемены, но вы словно мечетесь, боритесь сами с собой, не принимая себя. Звучит странно, но такое возникает, когда сердце и разум человека расходятся в своих выводах и стремлениях. Этот конфликт трудно разрешить, понимаю, но попробуйте подумать об этом на архипелаге, ведь это весьма таинственное место, о котором слагают немало легенд. Уверен, оно поможет привести дилеммы внутри к какой-никакой гармонии, а друзья в этом подсобят. Рагнвиндр обдумывает слова Архонта. Конечно, Венти выглядит, да и большую часть времени ведёт себя, как наивный и беззаботный мальчишка, но он прожил тысячи лет, и не прислушаться к его словам стало бы откровенной глупостью. Рейзор чувствует себя гораздо лучше, а Кайа, наконец, отлипает от Альбедо, с интересом смотря на милую парочку винодела и барда. – Я попробую. Спасибо, – от Дилюка веет неискренностью, но он человек слова, поэтому Венти улыбается, давая понять, что ответ его устраивает. – Дам вам небольшой совет, – шепчет бард, склоняясь так низко к лицу напротив, что торчащий из берета лепесточк сесилии щекочет Дилюку нос, – не слушайте заповеди церкви Фавония. Одна из основных гласит: «Не существует в мире полной Свободы, ибо Свобода человека заканчивается там, где начинается свобода другого». Винодел чуть было не задыхается от заявления божества. Кому бы рассказал – не поверили бы. – Что это значит? Но Венти отвечает вопросом на вопрос. – Как думаете, мастер, существует ли истинная свобода? Дилюк даже не задумывается над ответом: – Если так говорит Барбатос, то... – Нет-нет-нет! – Венти поднимает голову с удовольствием понимая, что все присутствующие разглядывают их двоих, развернувшись на восклицание барда. Он делает голос ещё тише, хотя и без этого его слышит лишь Дилюк. – Барбатос это Барбатос. Он говорит и делает то, что должен. Но я хочу узнать, что об этом думаете вы, м? Могут ли двое существовать в гармонии, не ограничивая ни себя, ни друг-друга? Дилюк откровенно не понимает, чего добивается Архонт. Он не спешит отвечать, благо, от него этого и не ожидают. Венти подмигивает, давая понять, что разговор не закончен, а сам раскрывает планер после прыжка со спины дракона, плавно приземляясь на траву. Наверное, Барбатосу нет необходимости использовать это устройство, но ребячество божества неисповедимо. Дилюк выходит из оцепенения и хватается за чешую Двалина покрепче, заметив, как Венти начинает играть ту же самую мелодию, с помощью которой призвал Дракона Востока, после чего могучее создание воспаряет, расправив крылья. – Да направят вас попутные ветры, дети мои! Пожелание Барбатоса растворяется в свисте ветра и грохоте полёта могучего дракона. Ужас бури поднимается выше облаков, и Дилюк видит Селестию – в этот миг она кажется такой близкой, словно стоит протянуть руку и дотянешься. Неосознанно мастер так и делает, но тяжёлые думы отравляют мгновенное ощущение вседозволенности и могущества, и ладонь опускается. Он ощущает знакомое касание на плече и, развернувшись, видит блестящий взгляд капитана, смотрящий на него с невероятным восторгом. Такой же невинный, такой же не отягощённый бременем и долгом как и в детстве. Звезда впервые воспарила так высоко, оказавшись именно там, где ей и место, и стала настолько невинной, настолько…свободной. Вот оно – то, что Дилюк искал, то, что давно потерял. Но терял ли? Кайа ведь всегда был рядом. – Это чудесно, – шепчет Кайа, почти вплотную прижимаясь к Дилюку. – Безумно красиво. – Невероятно, – под влиянием момента отвечает Рагнвиндр, не отрывая жадного взгляда от рыцаря. Он с большим запозданием понимает по изменившемуся от смущения лицу напротив, что Кайа контекст понял, ведь Дилюк даже не попытался сделать вид, что восхищается пейзажами, а не капитаном, но уже поздно оправдываться, да и как-то не особо хочется. Он сказал это от самого сердца, как и подсказал великий Архонт Свободы. – Ого, а ты у нас романтик. Сперва бы перестал сверлить во мне дыру, прежде чем произносить такое, – хитро улыбается Альберих, ослабляя хватку на плече Дилюка и отпуская второй рукой чешую Двалина. На доли секунды он оказывается в свободном полёте, и Рагнвиндр видит, как Кайа удаляется от него, будто вот-вот воспарит, словно птица. Окрылившийся павлин. Винодел в страхе от того, что этот глупый рыцарь сейчас свалится, быстро обхватывает его за талию и прижимает спиной к груди так сильно, как только может. Кайа же с детской радостью на лице поднимает руки выше, наслаждаясь приятным ветерком, обдувающим лицо, залетающим между невесомой рубашкой и вспотевшим от летней жары телом. – Ты идиот! – рычит Дилюк, даже не задумываясь о том, как они сейчас выглядят со стороны. – Ая знал, что ты меня поймаешь! Просто показал, как доверяю тебе, Дилюк! Считай, что это было в качестве благодарности за комплимент! – заливается счастливым смехом капитан кавалерии. Смотря на его улыбку просто невозможно злиться, вот и Дилюк под влиянием момента ответно улыбается, едва заметно поглаживая Кайю и утыкаясь ему в шею, прижимая ещё сильнее. Так они добираются до архипелага, пока Рейзор не решает спрыгнуть на неизвестный остров, ознаменовав начало приключений.