Несвободные

Дилюк откидывается на спинку мягкого дивана, устало потирая переносицу, и откладывает книгу. В душной комнате невыносимо находиться. Ему, как обладателю сил Пиро, жар и духота не должны причинять неудобств, но сегодня всё иначе. Противное грызущее чувство не даёт покоя виноделу с самого утра, его раздражает абсолютно всё: запоздалая документация из Ли Юэ; пролившаяся по нелепой случайности чернильница; отпечаток пальца на зеркале, принадлежащий Хилли или Мокко; даже едва не разбившаяся по вине зяблика ваза, стоящая в холле винокурни. Почему окно открыто?! Ах, точно, духота. Дилюк вскакивает с дивана, подбегая к вазе и хватая её. Нет, она бы не разбилась, птица лишь пошатнула её, но Дилюк всё же лично уверяется в безопасности подарка, и только после этого ставит на место. Он берёт трепыхающуюся птицу в руки, бегло осматривает и отпускает в свободный полет – жива и невредима, лишь немного испугалась. На душе становится совсем беспокойно, нечто словно душит его, выгоняя на улицу. Приятный ветерок обдувает усталое лицо мастера, вызывая приятные мурашки. Дилюк закрывает окно, решив, что прогулка ему определенно не помешает. Винодел идёт мимо виноградников, оценивая спелые ягодки. Он срывает одну и закидывает в рот, удовлетворённо кивая: урожай отличный. Дилюк непроизвольно задумывается о Кайе, которому наверняка понравится новая поставка вина из этого сладкого винограда. Рагнвиндр не привык верить в знаки свыше, но чуть не разбившаяся ваза – подарок Кайи, – заставляет его задуматься и припомнить глупые приметы, в которые он всё равно не верит. К сожалению, в воспоминаниях всплывают лишь недобрые предзнаменования. На душе неспокойно, ему стоит найти Альбериха и… поговорить? Надо бы расставить всё на свои места. После его извинений и тех весьма откровенных объятий на берегу, их общение будто и не изменилось вовсе. Что же мастер опять сделал не так? Дилюк сам не понимает, как оказывается у озера винокурни, где обычно испытывается приманка для слаймов. В большинстве случаев в это место со всей округи стекаются именно Крио слаймы и довольно большое количество, поэтому по приказу самого Дилюка время от времени работники винокурни пользуются этой аномалией, чтобы собрать побольше концентрата Крио слаймов, который славится своим лечебным свойством, охлаждая ранения и уменьшая зуд и боль. Дилюк поднимается на вершину холма, с которого открывается отличный вид на водную гладь, и на своё удивление замечает незнакомую стройную фигуру. Судя по широким плечам это явно парень, который сидит на самом берегу и мирно наблюдает за утками, плавающими туда-сюда. Он что-то пишет, выводя символы каллиграфической кистью, иногда прикусывая кончик и отвлекаясь на птиц. Одежды вторженца Дилюку незнакомы, но он узнаёт в них фрагменты традиционных инадзумских нарядов, однако что выходец из такого далёкого региона делает здесь? Судя по всему, он случайно забрёл сюда, не зная, что вторгся на территорию винокурни «Рассвет». Но почему они сидит в окружении сгустков слизи слаймов? Что-то подсказывает Дилюку, что лучше подойти к незнакомцу безоружным и попытаться наладить контакт как можно более мирно. Он так и поступает, ступая по земле громко, чтобы его заметили, однако парень не разворачивает голову даже тогда, когда винодел подходит почти вплотную. – Добрый день, – громко приветствует он, и только после этого получает реакцию в виде испуга и резкого разворота. Светловолосый парень уставил на винодела испуганный взгляд. Дилюк сразу цепляется за Пиро Глаз Бога в обрамлении Инадзумы, который от готовности к бою ярко сияет. Увидев, что опасности нет, незнакомец откладывает свиток, на котором, очевидно, был так сосредоточен, что не услышал подходящего мастера, и встал, приветственно кланяясь: – Здравствуйте! Вы, как я понимаю, господин Дилюк Рагнвиндр? Меня зовут Тома, я прибыл из Инадзумы месяц назад и совсем недавно пересёк границу Мондштадта и, кажется, потерялся… Наконец Дилюк получает возможность осмотреть парня получше: высокий, хорошо сложен, с быстрыми и плавными движениями. Одежда Томы, как он представился, действительно необычна для Мондштадта и Ли Юэ, в ней присутствуют фрагменты самурайской брони, но в общем она весьма подвижна и легка. Ответ на вопрос о куче сгустков слизи Дилюк так же получает – парнишка ранен и, очевидно, решил добыть охлаждающее средство прямиком из слаймов, а помог ему в этом артефакт Архонтов. – С такой лёгкостью выложил всё первому встречному? Беспечно. – Ну почему же! – возмущается парень, подбирая с земли незаконченное письмо. – Я многое о вас знаю, мастер. Мне рассказывали, что вы очень надёжны и всегда поможете беспомощным. – И кто же этот смельчак? Тома собирается с улыбкой на лице произнести имя, но вспоминает, что его просили оставить это в тайне. Молчание затягивается, что определённо не нравится Дилюку. – Наш общий знакомый. Я уверен, он расскажет вам всё сам, но сейчас я не смею решать за него. Вся эта таинственность напрягает Дилюка. Он начинает анализировать, кто мог общаться с этим парнем, кто поддерживал связь и Инадзумой – закрытой от внешнего мира долгие годы страной? В голову приходит лишь Итер, но он не стал бы скрываться. – Ты же понимаешь, что выглядишь очень подозрительно и потенциально опасно? Как я могу тебе доверять? – Мне сказали, что от вас стоит ожидать чего-то подобного, поэтому я прихватил с собой письмо. Вообще, оно адресовано Действующему магистру Джинн, но наш общий знакомый намекнул, что для вас оно тоже станет весомым аргументом поверить мне. Тома лезет в нагрудный внутренний карман, достаёт оттуда небольшой конвертик и протягивает Дилюку. Рагнвиндр видит сургучную печать со смутно знакомым гербом, и не осмеливается нарушать целостность конверта. – Думаешь, Джинн понравится читать вскрытое письмо? – Магистр Джинн понимающая девушка, – хитро улыбается парень, и эта улыбка вызывает у Дилюка лёгкий трепет воспоминаний. Он раздумывает, стоит ли открывать конверт, но всё же решается. Действующему магистру Ордо Фавониус Джинн Гуннхильдр, Я безмерно счастлив, что мне удалось найти повод, чтобы написать вам. Слухи о подвигах рыцаря Одуванчика доходили и до Инадзумы многие годы, пока наша страна находилась в изоляции от остального мира. Инадзума рада узнать, что вы стали хоть и временным, но все же магистром столь могущественного военного рыцарского Ордена. Но отставим формальности. Мой подопечный решил посетить место, где он родился – Мондштадт, город вина, свободы и бардов. Я дал ему своё согласие, но понимая обострённую обстановку во всём Тейвате, связанную с Орденом Бездны, Фатуи и осторожным отношением людей к выходцам из Инадзумы, я пишу это письмо. Тома желает найти свою родню, и так как в Инадзуме поиски не увенчались успехом, он решил начать расследование в вашем городе. Я ручаюсь за надёжность, благорассудство, силу и ответственность Томы и прошу вас не переживать на его счёт: он не принесёт вам неприятностей. Почётный рыцарь Мондштадта Итер хорошо знаком с Томой и они даже путешествовали вместе по землям сёгуна Райден, поэтому если вы всё же захотите удостовериться – смело обращайтесь к нему. Сейчас Итер гостит в поместье Камисато, поэтому если вы захотите его видеть – пишите мне и я передам нашему герою вашу просьбу. Его чудесная способность к мгновенному перемещению по всему Тейвату в один миг доставит Почётного рыцаря в обитель лорда Барбатоса. P.S. Я наслышан о том, что в Мондштадте толпы дипломатов Фатуи, с подозрением относящихся к чужеземцам. Конечно, мой подопечный прибыл в город как обычный путешественник и некогда гражданин обители Свободы, однако если у Фатуи возникнут вопросы – вы можете смело представить его как члена комиссии Ясиро.

Комиссар комиссии Ясиро, глава клана Камисато, Камисато Аято.

Дилюк пару раз перечитывает последнюю строчку письма, пытаясь понять, верно ли прочитал имя адресанта. Камисато Аято он знал, хоть и виделись они однажды в далёком детстве. С тех пор прошло много лет и как Дилюк занял роль Крепуса, так и Аято стал главой своего клана вместо отца. Рагнвиндр уверен, что ни с чем не спутает фамильный герб клана, поэтому в подлинности письма не сомневается. – Ну что? – наклоняется Тома, чтобы заглянуть в опущенное на письмо лицо Дилюка. – Вы мне поможете? – Клан Камисато когда-то был деловым партнёром винокурни «Рассвет» до полной изоляции, которую установила Сёгун Райден. В знак старой дружбы я, так уж и быть, помогу тебе, но знай, что полностью я тебе всё равно не доверяю. – Так благородно с вашей стороны, мастер! – кланяется Тома. Дилюк уходит в сторону винокурни, жестом показывая путешественнику проследовать за ним. За спиной он слышит восторженные возгласы Томы о красоте и богатстве здания. Какой искренний и наивный парень, хотя, казалось бы, одного возраста с Дилюком. Пройдя вглубь дома, он приказывает Мокко проводить Тому в гостевую комнату, а сам подзывает Эльзера: – Присмотрите за ним. Он связан с комиссией Ясиро из Инадзумы, поэтому проявите должное уважение, но глаз не спускайте. – Конечно, господин Дилюк, – кивает Эльзер, уходя в комнату прислуги для того, чтобы передать приказ Аделинде. Дилюк подходит к лестнице, но взгляд его на миг цепляется за вазу. Цела и невредима. Прекрасно. Десять минут спустя в хозяйскую комнату входит горничная и получает приказ перенести трапезу из обеденного зала на террасу. Девушка закрывает дверь, а Дилюк тем временем собирает на столе бумаги с учётными записями товаров в таверне, которые Чарльз прислал совсем недавно. Он сверяет данные со своим списком, удовлетворённо кивает и покидает комнату вместе с составленной своей рукой бумагой, направляясь на террасу. Минуты две спустя появляется Тома, присаживаясь напротив Дилюка. – Вы так гостеприимны, мастер, – Тома хватается за столовые приборы, едва не съедая глазами аппетитного цыплёнка. – Я ожидаю, что ты отплатишь мне. Тома удивлённо поднимает взгляд на Рагнвиндра и замирает с открытым ртом и застывшей в воздухе руке с вилкой. Он отправился в это путешествие с тысячей моры в кармане, наотрез отказавшись принять деньги комиссара Аято, упорно твердя, что путешествие на родину – сугубо его прихоть, поэтому господин ни в коем случае не должен её оплачивать. – Я прошу честный ответ на один мой вопрос. – Ах, – облегчённо выдыхает Тома, опуская вилку и нервно посмеивается, но поняв смысл сказанного виноделом, слегка напрягается. – На какой? – Кто же этот твой таинственный болтливый друг? Тома хмурит брови, отодвигая тарелку подальше от себя. Формально он не соглашался на условия Дилюка, но фактически он здесь никто, чтобы диктовать правила, при этом он всё же уже воспользовался гостеприимством хозяина винокурни. А Дилюк следит за парнишкой, который мечется. Неужели преданность другу настолько сильна, что ради него он готов отказаться от помощи? Рагнвиндру нравятся такие люди, поэтому где-то в глубине души он всё же надеется, что Тома не раскроет ему имя. – Ну же, Дилюк, не вынуждай людей выбирать между двух зол. Хозяин винокурни и Тома одновременно поворачивают головы в сторону голоса. – Капитан кавалерии пожаловал. Ты не вовремя, у меня гость. Тома бегает глазами, смотря то на Дилюка, то на Кайю, не понимая, что ему делать и как себя вести. – Я как раз таки вовремя, ведь Тома – мой гость, – капитан подходит к столу, придвигает стул соседнего столика и садится третьим. – Надо же, сел между двумя Пиро красавчиками. Надо бы загадать желание. Кайа закрывает глаз и демонстративно сильно жмурится, раскрывая губы в немых словах, на что Тома заливается громким смехом. Дилюку одному сложившаяся ситуация кажется до безобразия абсурдной? – Мне стоило догадаться, что это ты, – безнадёжно проговаривает он, складывая руки на груди и откидываясь на спинку стула. Рагнвиндр недовольно наблюдает, как инадзумский авторитет приобнимает капитана одной рукой, прижимая его к себе. – Рад встретить тебя, Кайа! Ох, прости мне стоит следить за языком, разговаривая с капитаном кавалерии, да? – Так и есть, поэтому требую к себе должное уважение, – шутливо строго говорит рыцарь, и парни смеются вместе, радуясь долгожданной встрече. К шумной компании подходит горничная, уловив взгляд хозяина, а тот протягивает ей бумагу, быстро теряя интерес к девушке, не переставая следить за двумя друзьями. – Будь любезна, отнеси это Эрнесту, пожалуйста. Горничная забирает протянутую ей бумагу, делает реверанс и, так же тихо, как и появилась, удаляется в сторону запасной двери поместья. Дилюк демонстративно не двигается в ожидании, что про его существование всё же вспомнят, но, кажется, проще самому напомнить о себе, чем пытаться дождаться чего-то от этих двух. – И давно вы… дружите? – Ого, господин Дилюк интересуется моей жизнью, – саркастично удивляется Кайа. – Что-то новенькое. – Твои связи иногда могут оказаться действительно опасными, – поясняет тревогу Дилюк, но секунду спустя понимает, что его слова могу понять неправильно. Точнее сказать правильно, и именно с тем смыслом, который он вложил, но слегка смущающим, поэтому спешит исказить свои помыслы, – Для Мондштадта, конечно, не для тебя. – Я уж было подумал, что братец забеспокоился обо мне. Рагнвиндру не нравится, куда Кайа склоняет их беседу. Да, им нужно это обсудить, но не сейчас и не при посторонних. Он решает воспользоваться излюбленным приёмом Альбериха и перевести тему. – Как можно быть знакомым с человеком, живущим в отстранённой от всего мира Инадзуме? – Письма, Дилюк. Всё просто, не придумывай ничего лишнего. – Мне казалось, Инадзума была заблокирована даже от почтовых сообщений. – Как видишь – нет. Ну точнее да, но не тогда, когда твой друг – Итер. Тома боится вставить лишнее слово, остерегаясь разжечь повисшую между братьями агрессию ещё больше, поэтому предпочитает наблюдать, хотя ему есть, что сказать. Дилюк ожидает дальнейшего пояснения от капитана, но слышит лишь недовольное молчание с его стороны. – И что, это всё? Не расскажешь, как вы познакомились? – Знаешь, мне как-то не хочется. Пойду прогуляюсь, ты же не против, что я поброжу на территории «Рассвета»? – Кайа поднимается из-за стола, шествуя в гордом одиночестве в сторону озера, и кричит Томе, перед тем, как совсем скрыться, чтобы тот был готов через пятнадцать минут. Инадзумский воин смотрит на Дилюка, провожающего взглядом фигуру капитана. Только сейчас он решает, что пора внести свою лепту, когда одна из сторон конфликта ушла. – Эм, – не знает, с чего начать, – я не хочу вмешиваться, но… – Вот и не вмешивайся. Доедай, и уходите вместе, – перебивает гостя Дилюк. – Я уже стал невольным свидетелем вашего конфликта. Вам, очевидно, мало что известно о Кайе, и я догадываюсь почему, поэтому не могу вас винить. У Рагнвиндра руки чешутся, но подавив вспышку гнева до него доходят слова Томы. То есть чужак знает о его брате больше, чем он сам? Звучит до смешного абсурдно, но Дилюк решает промолчать, дав тем самым Томе сказать. – Ты слышал его, – щурится Дилюк. – У тебя есть пятнадцать минут. У гостя винокурни от слов мастера даже глаза начинают блестеть. Он решает не тянуть и сразу переходит к делу. – Комиссар Аято постоянно учит меня терпению. Из раза в раз повторяет, что кажущаяся мне простая истина может обернуться чем-то другим, а потом добавляет что-то вроде: «А кто сказал, что правда скрыта лишь за одним слоем лжи?». – И как это связано с тем, что Кайа ведёт себя, как придурок? – Я не знаю подробностей, даже Итер едва ли мог что-то прояснить, но смутные воспоминания из детства, которое я провёл в Мондштадте, приоткрыли мне правду, о которой сам Кайа отказывается говорить даже сейчас. Думаю, у нас с ним чуточку больше общего, чем может показаться на первый взгляд. Дилюк вздрагивает от такой формулировки. Чужестранец, который хоть и является таковым лишь наполовину, считает себя ближе к Кайе, чем его брат? Сюр. Однако именно этот сюр заставляет глаза мастера загореться недобрым огоньком не то интереса, не то ревности. А Тома, очевидно, только этого и добивается. – Всё моё детство важные шишки из высшего общества Инадзумы позволяли себе многое, иногда могли дать пощёчину безродному чужаку, который не имел права поднять на них взгляд. Я не мог ответить им даже словом, поэтому лишь смиренно молчал, принимая побои. Когда господин Аято узнал, была та ещё шумиха, но со временем благодаря ему, да и моему статусу «местного авторитета», который я заработал упорным трудом, люди начали относиться ко мне немного уважительней. Рукоприкладство прекратилось, как и грязные слава в лицо, но время от времени я слышал шептания за спиной, но это уже перестало меня волновать. Тома хоть и начал издалека, но Рагнвиндр сразу понял, к чему, а точнее к кому ведёт история жизни инадзумца. – Кайа… – и Дилюк замолкает, не позволяя себе больше слов. Он до сих пор не до конца доверяет Томе, а может быть дело и не в доверии, а в диком чувстве того, что этот парнишка вот-вот заберёт у него кое-что очень важное. – Я догадывался, – Тома тоже не договаривает, а на злобный взгляд Дилюка лишь беспричастно пожимает плечами, успевая затащить в рот несколько кусочков цыплёнка. Он слегка улыбается, понимая, что хозяин винокурни, кажется, осознал некоторые проблемы Кайи, преследующие того до сих пор, и названные братья больше не начнут словесную перепалку на пустом месте хотя бы сегодня. Богачи и аристократия всего Тейвата часто собиралась у Рагнвиндров в особняке на званные ужины. Отец с гордостью представлял им своего нового сына, и они улыбались малышу, но их глаза… Дилюк их никогда не забудет. Пока отец не видел, они могли позволить себе даже унизить Кайю на глазах других таких же лицемеров – маленького испуганно ребёнка, который никогда в жизни не видел сладости и даже не знал о том, что День рождения принято отмечать. Дилюк старше Кайи на полтора года и обязался защищать его, именно поэтому он, как никто другой, знает, сколько унизительных слов братишка слышал в своей адрес. Дилюку неспокойно: воспоминания о лживости и подлости аристократов, к числу которых он и сам принадлежит, неприятно побуждают мурашки пробежаться по вспотевшей спине. Хуже всего то, что эту проблему, которую припомнил Тома, отец Дилюка и Кайи всё их юношество игнорировал, а может и вправду не замечал? Молодой Дилюк чувствовал себя единственным борцом за справедливость, что позже аукнулось неприятным разговором с Крепусом, Эрохом и угрозой быть исключённым из рядов Ордо Фавониус. Но Дилюк не за свою судьбу испугался, а за то, что при таком раскладе брат останется один на один с этими монстрами в ордене, поэтом умерил свой пыл. Слышится цокот каблуков горничной, несущей на подносе порцию для Кайи. Дилюк говорит ей, что нужно собрать цыплёнка и перекус в дорогу, на что девушка кланяется и удаляется обратно. Мастер даже слега благодарен Хилли, ведь если бы не она, он бы продолжил неподвижно сидеть и терзать себя виной за то, что оставил такую колоссальную проблему неразрешённой до сих пор. – Как вы познакомились? – слегка неожиданно спрашивает винодел, развернувшись к Томе, с аппетитом поедающему обед. Гость, однако, ни капли не удивляется и лишь откладывает приборы, от которых уже успел отвыкнуть, поедая еду палочками на протяжении многих лет. – Как вам известно из письма магистру, я ищу свою семью. Мать пропала почти сразу после моего уезда из Мондштадта, и я ничего не слышал о ней. Расспросив Итера о светловолосой женщине с зелёными глазами, я понял, что он не встречал её на территории Анемо Архонта, зато он упомянул Кайю. Он сказал, что капитан кавалерии знает буквально всё и обо всех, а ещё он любитель обзавестись интересными связями, и я идеально подхожу в качестве кандидатуры. Я написал письмо, и Итер доставил его прямиком в Мондштадт. Представляете, в ответ я получил короткий ответ с фразой «К вашим услугам, господин местный авторитет» и гербарий из одуванчика. Он очень проницательный и точно знает, чего хотят люди, понимая это даже из письма. Я был в восторге, а потом наше общение завертелось. – Как продвинулись поиски матери? – не только из вежливости интересуется мастер. Ему действительно любопытно. В голове мелькает мысль, что вопреки их хоть улучшенным, но всё же напряжённым отношениям, ему всё равно интересно всё, что связано с Кайей. Было интересно и в трёхлетнем путешествии, а получать от информаторов сведения о деянии особо выделяющего рыцаря Ордо Фавониус с неземной внешностью, было совсем нетрудно. – Ну… они продвинусь, это уже что-то. Вообще то, я приехал, потому что Кайа обещал меня кое с кем познакомить. – Зная моего брата, этот «кто-то» опасен, – мастер не уточняет, что опасен для самого Кайи. Эти его связи с отбросами общества когда-нибудь приведут к беде. – Да ладно вам, господин Дилюк. Паймон однажды сказала, что Кайа – тот, кто творит даже грязные делишки у всех на виду, и меня это немного смутило, однако Итер поручился за капитана. Нашему герою я доверяю, как доверяю и капитану. Доверие. Это слово больно бьёт по позвоночнику, мысленно возвращая Рагвниндра на несколько дней назад. Тогда, восседая на спине грозного дракона Востока и удерживая Кайю, у Дилюка не было времени поразмышлять над тем, что нерадивый рыцарь сказал. «Я просто показал, как доверяю тебе…» Вопреки своей настороженной натуре, которую он сам воспитал в себе за прошедшие годы тяжёлого и весьма кровопролитного странствия, Дилюк что тогда, что сейчас в словах брата не сомневается. Детской радостью и беззаботностью тогда веяло от Альбериха, и хоть мастеру всё ещё трудно полностью признать в нынешнем Кайе того прежнего, с которым Рагнвиндр был знаком больше половины своей жизни, он точно уверен, что даже для плута из Ордо Фавониус есть нечто неприкасаемое. Младший свято бережёт и лелеет воспоминания о прошлом, иначе и быть не может. Иначе он не написал бы брату сотни писем, не пытался бы столько раз заговорить с Дилюком в таверне, не припоминал бы детские шалости и не смеялся бы после этого таким воздушным, но отягощённым виной смехом. Кайа не будет врать, когда дурачится точно, как в детстве. Это и есть та половина слов и действий Альбериха, о которой Дилюк говорил Итеру, та половина, которой можно доверять. Возможно, его шутки, его глупые и весьма опасные авантюры с Фатуи и Похитителями сокровищ, а так же мания завести побольше «друзей» по всему Тейвату – лишь отголоски маленького Кайи, познающего необъятный и такой замечательный для ребёнка мир. И то ребячество верхом на Ужасе Буре – очередная попытка привлечь к себе внимание, проявить свою детскую натуру. Рагнвиндр давно замечал, ещё в юношестве, что стоило братцу вновь окунутся в детство, как он становился более искренним и честным не только с окружающими, но и с собой. «…доверяю тебе…», – воскликнул он, поднимая руки вверх, словно высоко-высоко раскачивается на качелях, а не находится в сотне метров над землёй. Таков уж Кайа. Оберегающий их общее детство от самого же себя, но взрослого. Грязного. Для него нет ничего светлее тех былых деньков. Кайа тогда точно говорил от чистого сердца. Дилюк смотрит на порцию, к которой не притронулся. Он понимает, что в последнее время Альберих ведёт себя странно, словно что-то давит на него, вынуждая реагировать на внешние факторы чересчур резко. Кайа бывал грустным, мог позволить себе раздражение или даже тоску, но никогда не повышал голос в гневе. Осознание этого окончательно подталкивает к действиям, решение Дилюк принимает мгновенно. Он встаёт из-за стола, говорит Томе, чтобы тот спокойно доедал и не беспокоился ни о чём, а сам уходит в сторону внешнего выхода из погреба. Найдя нужного ему человека, он спешно подходит к нему: – Эрнест, доброе утро. Сегодня можешь отдохнуть, я сам довезу поставку до таверны. – Здравствуйте, господин. Конечно, как вам будет угодно, но могу ли я поинтересоваться причиной столь резкой смены планов? Мне казалось, вы ожидаете гостей на дегустацию новых вин. – У меня появились другие планы. Передай Эльзеру, чтобы занялся гостями и сам провёл презентацию, – Дилюк забирает у Эрнеста поводья и садится в повозку, направляя лошадь вперёд. – Как скажете, – Эрнест простодушно машет рукой удаляющейся телеге с сотнями бутылок вина для «Доли ангелов». Рагнвиндр направляется в сторону террасы, но не замечает там ни Тому, ни Кайю, очевидно, они уже ушли. Он увеличивает скорость в надежде найти двух парней до того, как они свернут на короткий пеший маршрут до города, и удачно замечает их около последнего ряда виноградных лоз. – На дорогах стало опасно, – Дилюк едва сдерживается, чтобы по привычке упрекнуть в этом ленивых рыцарей. – Я подвезу вас, садитесь, – приглашает он, на что Тома радостно улыбается и садится рядом с Дилюком. Кайа несколько секунд думает над появившейся перспективой, но всё же принимает приглашение. Они уже собираются выдвигаться, как слышат крики позади: – Господин, подождите, пожалуйста! – Горничная добегает до повозки, и протягивает свёрток. – Как и просили. – Спасибо, Хилли. Прости, что заставил побегать. – К вашим услугам, – кланяется девушка, смущённо уводя глаза, поймав взгляд красивого незнакомого юноши рядом с хозяином, который даже и не смотрит в её сторону. Дилюк направляет коня вперёд и они неторопливо едут в сторону города.