Несвободные

Путь неблизкий и каждый понимает, что в дороге чем-то нужно разлечься, но пока никто не решается даже заговорить. Лишь однажды Кайа интересуется, откуда у Томы столько побоев на теле, на что узнаёт весьма забавную историю про то, как инадзумский путешественник встретил кучку Гео слаймов с мощными каменными щитами. Сами по себе эти существа не опасны, но камни, которыми они плюются… Позади тридцать минут езды. Тома давно перебрался назад, спрятавшись от солнца среди ящиков с лучшими винами Тейвата, развалившись в тени. Он будто умышленно оставил братьев наедине, чтобы не смущать и дать возможность поговорить. Двое парней спустя какое-то время начинают слышать тихое посапывание инадзумского воина, и, кажется, это становится своеобразным сигналом для Альбериха. – Дилюк, дашь мне повести? – капитан смотрит на поводья. – Надеюсь, ты ещё не разучился управляться с лошадьми, – с усмешкой поддевает Рагнвиндр, передавая управление повозкой. – Вообще-то, в кавалерии ордена остались лошади, просто мы на них не ездим, – он решает умолчать о том, что лошадь всего одна, надо же держать хоть какое-то лицо капитана кавалерии даже перед братом. – Зачем же вы их содержите? – Дилюк цепляется за нить разговора как только может. – А как иначе мы будем тренировать будущих кавалеристов? – Кайа натягивает поводья посильнее, вспоминая старые навыки. – Тренирую их лично я. Дилюк посмеивается, что не уходит от внимания капитана. Он разворачивает голову в сторону Рагнвиндра, словно выискивая подвох. – Наверняка зрелище забавное, – Дилюк откидывается на спинку сидения, прикрывая глаза, расслабив тело. – Я хотел спросить… – О Томе? – догадывается Альберих. – О тебе, – почти шепчет винодел, выпрямляя спину. – В последнее время мы редко видимся. – У тебя работа, у меня её не меньше, Дилюк. Сам ведь видишь, что Бездна не дремлет, уж Полуночному герою ли не знать. – Я думал, ты будешь заглядывать почаще, – Дилюк старается сделать голос как можно более непосредственным. Кайа в неком подобии удивления смотрит на Дилюка, сжимая поводья чуть сильнее. Рагнвиндр смотрит вперёд, словно не замечая пристальный взгляд рядом. – Ты ждал меня? Ох, мне так неловко, – без злобы посмеивается капитан. – Обещаю зайти в таверну, как найдётся свободная минутка. Это немного не то место, куда мастер хотел пригласить Кайю, но уже неплохое начало. – Ловлю на слове, – Дилюк вновь улыбается, от чего у Кайи пробегают мурашки вдоль поясницы. Это путешествие на архипелаг так подействовало на любимого и единственного братишку? – Ты помрачнел. Кайа вздрагивает. Несколько секунд он не дышит и даже не моргает, а после приходит в себя от ощущения, что алые глаза сейчас просверлят в нём дыру. – О, тебе показалось, – капитан кашляет и поправляет чёлку, зачёсывая её назад и оголяя лоб. – Жарковато сегодня, я слегка утомился. – Если не хочешь – не приходи. Кайа, я же не заставляю тебя. – Нет-нет, всё в порядке, правда. Просто это было слегка… неожиданно? – Ты напряжён в последние дни, вот я и хотел предложить посидеть вместе. Ты так внезапно увёл Тому из винокурни, будто не хотел меня видеть. – Не принимай на свой счёт. – У тебя настроение скачет, – констатирует Дилюк. – Что-то произошло? Утром ты показался мне расстроенным. Совсем не хотел со мной говорить. – Архонты… – отчаянно шепчет капитан на выдохе. Он давно не чувствовал себя таким… таким нужным. Нужным Дилюку. – Непривычно вот так непринуждённо общаться с тобой, вот и всё. Мне нужно время, чтобы привыкнуть. – Из нас двоих ты более адаптивен к резкой смене условий, – замечает Рагнвиндр, не веря словам Кайи. Почему же он до сих пор увиливает от правды? – С тобой всё иначе, – голос ровный и бархатный, как обычно, но что-то выдаёт в нём волнение. Может Дилюку и чудится, однако он не решается спорить. – Я тороплю события, – признаётся он и мгновенно меняет тему. – Давай свернём здесь и остановимся на ночь. Уже вечереет, я не хочу лишний разу вступать в бой с хиличурлами или Похитителями сокровищ. – Они бы были тут весьма кстати. Мы ведь везём самое драгоценное сокровище всего Тейвата – вино с винокурни «Рассвет» – шутит капитан, направляя лошадь с главной дороги по едва заметной тропинке в лесок. – Но Кайа… – Да? – непринуждённо спрашивает кавалерист. – То, что ты сказал, – Дилюк не знает, как сформулировать мысль правильно, – что тебе непривычно со мной так общаться. Это единственная причина? «Кайа…»

«…»

– У всех бывают плохие дни, Дилюк. Прости, что был излишне агрессивен. Денёк оказался слегка напряжённым, – Кайа напрягается, делая вид, что всё так же расслаблен. Он крутит запястьями, словно разговор даётся ему легко. – Я думал, что Тома потерялся по пути, и я сразу же бросился его искать, придумывая оправдания для Джинн, как объясню своё исчезновение и внезапное путешествие в Гавань Ли Юэ. Дилюк кивает, но, конечно же, не верит в эту ложь. На душе становится тоскливо от того, что даже после их откровений на архипелаге Кайа продолжает врать. Нет, не врать, а недоговаривать. Он вовсе не винит Альбериха в этом, напротив – он ищет причину в себе, и даже находит её. Дилюк понимает, что Кайа не готов открыть ему душу полностью, и в этом виноват один лишь Рагнвиндр. Не заслужил. Обидел. Извивающаяся дорога, полная ям и кочек, больно отражается на спине дремлющего Томы, который вскоре просыпается, хватаясь за копьё. Дилюку удаётся успокоить его под хохот капитана кавалерии, заверив, что всё в порядке. Они разбивают небольшой лагерь, и Дилюк достаёт сумку, которую Хилли едва успела передать ему перед отъездом. Там приготовленный сегодня обед, а так же небольшие бутерброды и пара бутылок яблочного сока. Желудок Кайи красноречиво урчит, и винодел спешит объявить время для отдыха и ужина, но замечает Тому, сидящего в отдалении с маленьким огонёчком в руке, который он создал сам и использует вместо свечи. Инадзумский авторитет сидит над свитком с кистью в руках, покорно склонив голову – в таком же положении Рагнвиндр застал его сегодня у озера при первой встрече. Кайа отходит к Томе, чтобы позвать погрузившегося в свои мысли парня. Дилюк не слышит, о чём они говорят, но прикосновения Альбериха к плечам гостя, склонившаяся к уху голова, нежно шепчущая что-то и заглядывающая в свиток, неприятно отзываются в районе солнечного сплетения. Кто-то словно вонзает нож в грудь, резко и больно, однако скорое возвращение Кайи в миг прогоняет эти неприятные наваждения и фантомные чувства. Капитан возвращается, склоняется над сидящем Дилюком и тихо говорит: – Хэй. Мне кажется, Томе пригодилась бы твоя помощь. Дилюк не совсем понимает, что имеет в виду Кайа, поэтому с немым вопросом смотрит на него в ожидании пояснений. Альберих забавно пожимает плечами, садится рядом, и толкает его плечом. – Он пишет письмо. Помоги ему, знаешь же, как я ненавижу все эти формальности в бумажках. Фу, – Кайа от одного воспоминания о канцелярии смешно кривит лицо. Рагнвиндр устало поднимается, отряхивает одежду от прилипших травинок и неторопливо идёт к Томе. Он понимает, что кавалерист пытается сблизить друга и брата, но не понимает причину. В прочем, это же Кайа, его мотивы могут быть как туманны, так и вовсе отсутствовать. Тома приближение Дилюка слышит, но даже не поворачивается к нему. – Кайа сказал, ты пишешь письмо? – словно невзначай интересуется винодел, присаживаясь рядом с парнем. – А? – Тома, наконец, одаривает собеседника вниманием. – Ну да, пишу, только вот всё никак слова не складываются в осмысленный текст. Не могу дописать его. Дилюк тактично не заглядывает в письмо, чтобы не вторгаться в чужое пространство и душу. Интересно, почему Кайа решил, что Дилюк может помочь? – Может, тебе нужен совет? – Ну, – Тома всерьёз задумывается над предложением, после чего откладывает кисть, хватает свиток с колен и протягивает его Рагнвиндру. – Прочтите. Это письмо весьма личного характера, однако я доверяю вам. Скажите, что вы думаете и подскажите, как его закончить, если вам, конечно, не сложно. Дилюк берёт в руки повидавший многое свиток. Он аккуратно, даже с неким страхом, выискивает имя адресата, а найдя его, даже немного расслабляется. – Камисато Аято? – Дилюк едва заметно кивает, задумываясь. – Вы ведь давно знакомы, в чём же проблема? – Понимаете… – Тома почёсывает затылок, – Господин просил меня почаще писать ему, сообщать о том, как проходит моё путешествие. За месяц это моё первое письмо… Безответственность. Как же это похоже на Кайю, но только в аспектах взаимоотношений с людьми, а не на работе. Альберих вообще один из самых трудолюбивых рыцарей, но как человек он полный разгильдяй. Дилюк ещё с ранних лет подмечал это за братом, но если тогда Кайе было стыдно огорчать новообретённого отца и он хотя бы старался, то сейчас его ничего не сдерживает. Опоздать на встречу, легкомысленно отнестись к своему здоровью, забыть про отчёт – всё это про Кайю. Если речь идёт непосредственно о защите или помощи гражданам и гостям Мондштадта, а уж про битвы и вспоминать не стоит, то Кайю будто подменяют и он отдаёт всего себя. Иногда отдаёт слишком много… Ходячий набор контрастов. Дилюк принимается за чтение, игнорируя два ожидающих от нетерпения зеленых глаза. Весьма неформальная манера речи для господина и управляющего его домом, однако все более-менее стандартные уважительные правила соблюдены. Тома пишет о том, как пережил бурю, бушующую в водах Инадзумы на Алькоре; о том, как проиграл две тысячи моры в Ли Юэ, пытаясь выиграть для господина лучший кусок Кор Ляписа, чтобы в будущем сделать из него прекрасные украшения; о том, как двадцать минут отмахивался от весьма надоедливой девушки, предлагающей ему приобрести у неё гроб. Тома не забыл упомянуть и о новых друзьях, которые, как оказалось, были знакомы с Итером – их общим хорошим и надёжным другом. Син Цю и Чун Юнь показались ему весьма интригующими личностями, особенно маленький книжный червь, который продемонстрировал пару черновых вариантов будущих книг. Томе его стиль повествования показался до боли знакомым, но он решил отложить этот вопрос до лучших времён. Дальше Тома с большим уважением, но плохо скрываемым ужасом описывал свой опыт в наблюдении за театром Ли Юэ. Ему повезло лицезреть знаменитую актрису госпожу Юнь Цзинь издалека, но Тома пишет, что хватило пяти минут, чтобы понять, что своеобразная опера вотчины Властелина Камня не для него. Зато весьма интересный и красноречивый господин, который в отличие от Томы выступлением наслаждался, заинтересовал его куда больше. Тот, кажется, в Томе тоже разглядел потенциально занимательного собеседника, поэтому пригласил выпить чаю в портовом рестораничке. Рассказы его весьма глубоки и философски, но для неподготовленного утомительны. Господин, представившийся Чжун Ли, согласился сопроводить его до Долины Бишуй, проводя некое подобие экскурсии по дороге.  Провести в его компании почти неделю путешествия – лучшее, что могло произойти с Томой в Ли Юэ, как он сам считает. К слову, у господина весьма сильные Гео способности, редко когда надёжная защита и колоссальный урон сочетаются в стиле боя обладателя милости Богов. Следом идёт рассказ о том, какие же живописные виды в Ли Юэ, а особенно горы, и что они в себе таят. Тома на два абзаца под впечатлением рассказов Чжун Ли расписал все прелести золотых пейзажей обители Гео Архонта, постоянно упоминая о том, что генералу Горо с острова Ватацуми было бы весьма полезно провести здесь отпуск и заняться любимым хобби. В самом конце Тома пишет о том, что виднеющаяся вершина Драконьего Хребта выглядит вблизи ещё более внушающей и даже устрашающей, но это хорошо, ведь Драконий Хребет – территория Мондштадта, а значит, его цель уже близка. Письмо обрывается на рассказе о величественных Каменных вратах и виднеющейся знаменитой винокурне «Рассвет», которая даже издалека выглядит роскошно. Дилюк догадывается, что как раз здесь он отвлёк Тому сегодня днём, так как свиток в этом месте помят, где-то испачкан кровью, а некоторые чернила расплылись от попадания влаги. Видимо, стычка с Гео слаймами как раз на границе Ли Юэ и Мондштадта была чуть серьёзнее, чем Тома пытался её выставить. Рагнвиндр опускает свиток и смотрит на Тому, всё ещё ожидающего вердикт. – Что думаете, мастер Дилюк? – детская неподдельная наивность сверкает в глазах парня. – Господин Аято весьма занятой человек, он даже в именном поместье появляется крайне редко, а моё письмо вышло слишком громадным. Наверное, надо было делать, как он просил, и отправлять письма чаще, чтобы не писать всё в одном. – Если следовать этикету деловой переписки, то ты прав, информационная нагрузка излишне… велика, однако, думаю, твой господин будет рад получить любую весть от тебя, даже если она и похожа на небольшой рассказ. – Вы уверены? – Как я и думал, – Дилюк отдаёт свиток Томе. – Ты не знаешь, что написано в том письме для действующего магистра Джинн, верно? – Я не смел заглядывать туда! – испуганно восклицает парень. – Комиссар Аято весьма вежлив, учтив, и знает, как найти путь к сердцу любого человека, но он действительно переживал о тебе, когда писал те строки. Он буквально позаботился обо всём и хотел, чтобы тебе было комфортно в Мондштадте. Вы весьма близки, как мне показалось. – Оу, – Тома краснеет, сжимая свиток в руке. Он неосознанно кладёт ладонь прямо туда, где в нагрудном внутреннем кармане лежит письмо от господина для действующего магистра Ордо Фавониус. – Вы заметили… Первое время он был для меня словно старший брат, мы частенько играли вместе, хоть и были уже не маленькими. Мне нравилось проводить с ним время, но потом отец господина покинул этот мир, а за ним и мать. Мы не отдалились друг от друга даже когда на его плечи лёг непосильный груз ответственности за клан и комиссию Ясиро, просто стали реже пересекаться, а потом… потом мы стали старше и я многое понял. Природа моей привязанности всегда была иной. Тома погружается в мир своих грёз, и не замечает, как слова в его речи текут сами собой. Рагнвиндру это кажется даже забавным: перед ним сидит такой наивный парень, всё ещё ребенок, хоть и его ровесник. Тома неожиданно осекается, глубоко вдыхает и разом выдаёт: – О, Архонты, простите, господин Дилюк! Мне не стоило говорить о личном. Тома поднимается и быстрым шагом уходит к костру, оставив Рагнвиндра одного со своими мыслями обдумывать сказанное. – Природа привязанности иная?... – сам для себя подытоживает он, утопая в догадках, что же имел в виду Тома. Запоздало Дилюк садится ужинать. Вечер проходит в полнейшей тишине, а всегда болтливый Кайа затихает, даже его дыхания не слышно. Капитан ложится спать раньше остальных, чуть ли не падая на холодную землю, его примеру следует и утомлённый путешествием Тома, услышав от Рагнвиндра заветные слова о том, что он подежурит первым.