Несвободные

– Исключено. – Мастер Крепус, я прошу вас подумать ещё раз. – Нет, Матильда. Ваше предложение неприемлемо, – Рагнвиндр отвёл взгляд на расшумевшихся вдали детей. Судя по лицу Кайи, тому, кажется, действительно сильно досталось от Эолы, а значит Дилюк о силе девочки не слукавил. Но малыш героически держался, чтобы не заплакать, конечно, не без помощи старшего брата, который сгрёб того в объятия после удара Лоуренс, и так и не отпускал, продолжая дуть на ушибленное место и изредка злобно зыркая на Эолу. Госпожа Гуннхильдр удалилась, чтобы разрешить конфликт, что у неё получилось прекрасно: эту властную женщину побаивались все, даже познакомившийся с ней час назад Альберих. – Ваша репутация подпортилась после того, как вы усыновили мальчика, – Матильда догадалась, на кого из детей смотрел её собеседник, поэтому продолжила давить. – Я понимаю, что вам нет дела до сплетен, но ведь это может сказаться на вашем бизнесе, а значит и на экономике всего Мондштадта. – Это не значит, что Дилюк должен отдуваться за мои решения, – взгляд Рагнвиндра вернулся к жене главы клана Лоуренс. Что-то проблеснуло в тусклых рубиновых глазах, что-то такое, чего давно нельзя было в них разглядеть. – Я не обреку его на это, даже если моя репутация разрушится. – Мастер, – кротко начала Матильда, заметив, что госпожа Фредерика возвращается к столу и вот-вот поддержит её, – Кайа замечательный ребёнок, я знаю это. Но этого не знают злые языки, распускающие слухи. О вас говорят много нелестного, и о Кайе тоже. Считают, что мальчик – бастард. Гуннхильдр подошла к столу на самом интересном моменте. Услышав лишь последнее предложение она сразу поняла, о чём зашла речь, поэтому бесшумно уселась на стул, не вмешиваясь в разговор словами, но вмешавшись в него своим присутствием. Матильда почувствовала поддержку, поэтому продолжила: – Репутациям ваших… сыновей так же угрожает опасность. Заглушить этот скандал может лишь более громкая весть о том, что наследник Рагнвиндров помолвлен. – Брак по расчёту исключён, – Крепус настаивал на своём. Ох, не зря же неприятное предчувствие грызло его всю неделю. – Если вам не нравится кандидатура моей дочери, – чётко поставленный голос Фредерики перенял всё внимание винодела на его обладательницу, – тогда, думаю, госпожа Лоуренс не будет против, если в качестве невесты выступит Эола. Тёмные глазки вышеназванной заблестели, что не ушло от внимания Рагнвиндра. Гуннхильдр медленно поднесла к губам фарфоровую чашку, словно не решала судьбы детей, а обсуждала погоду. – Фредерика, это очень смелое предложение, – не сдерживала радости Лоуренс. Не было во всём Тейвате человека, который не желал бы породниться с богатейшей и известной на весь мир семьёй Рагнвиндров. Даже кланы аристократов вроде Лоуренсов и Гуннхильдр, которые хоть и не переживали худшие времена, но всё равно растеряли часть авторитета за многовековую историю Мондштадта, были бы рады породниться с тем кланом, который даже спустя сотни лет негласно продолжал быть управляющим целым королевством. Некоронованные короли. – Я предложила это не ради вас, Матильда, – отрезала светловолосая женщина, отставляя чашку. – Я вижу в Джинн потенциал стать отличным рыцарем, поэтому не считаю целесообразным растрачивать его и обрекать дочь на брак и нянченье детишек уже в восемнадцать. Нижняя губа Лоуренс задёргалась от столь резких слов. «Эта властная женщина ни на чьей стороне,» – смекнул винодел. – Зачем же вы тогда предложили Джинн в качестве кандидатуры? – с нотками злобы поинтересовалась поникшая женщина. – Потому что Мондштадт для меня – высшая ценность. Если от нашего клана потребуется поддержка Рагнвиндров посредством женитьбы – я готова пойти на такое. Все мы тут прекрасно понимаем, как Рагнвиндры важны для процветания Мондштадта, но коль мастер категорично отказывается, для меня и Джинн всё ещё остаётся способ, как оказать помощь городу иначе. – Мастер Крепус, что же вы молчите? – ищет поддержку в недавнем противнике Матильда. А Рагнвиндр уже давно лишь в пол-уха слушал двух женщин. Ему их мотивы были кристально ясны: Лоуренсы хотят власти, а Гуннхильдр стабильности. И тех и других он может понять, но точно не принять их идеи и методы. Взглядом он поймал красную макушку, которая неслась к нему со всех ног. Недалеко всполошилась горничная, готовая перехватить малыша, чтобы не мешал знатным господам, но Крепус остановил девушку, разрешая сыну приблизиться. – Папа! – возмущённо. – Кайа говорит, что хочет продолжить играть и с ним всё хорошо, но у него до сих пор кровь идёт! К мальчишке подбежали Джинн и Эола, часто дыша, после короткой пробежки. Юная Гуннхильдр держала подругу за руку, словно говоря, что она рядом. – Мастер Крепус, – вмешалась в разговор Эола, – я правда не специально обидела Кайю. На нём сидел жук, я лишь хотела его поймать и не рассчитала силу. Он упал прямо на камень. Простите меня, пожалуйста, – на удивление Крепуса девочка была спокойна, хотя по голосу можно было сказать, что она волновалась. – Да-да, дядя Крепус, Эола не хотела его бить! После слов Джинн подбежал виновник переполоха. Когда Дилюк увидел Кайю подле себя, глаза его округлились настолько неестественно, что Кайа стушевался. – Я же сказал тебе сидеть там! – ругался наследник. – Почему ты меня не слушаешь, Кайа? Я же старше! – Вы убежали, – пролепетал мальчик, потянувшись к рукаву Дилюка, чтобы по привычке обхватить его и наслаждаться теплом подле, но ручки его застыли на месте от криков. – Я думал, вы оставили меня. Дилюк реакцию брата заметил, и стало ему совестно от собственных слов. Вместо того, чтобы поддержать Альбериха, он накричал на него. Юный Рагнвиндр сам потянулся к брату с объятиями, погладил того по голове и тихо извинился. Он быстро понял, что рубашка его мокнет от чужих слёз. Дилюк растерялся. – Кайа, – прервал братскую неразбериху отец, нежно опустив руки обоим на спины, – не плачь, пожалуйста. Дилюк ведь беспокоится, ты же понимаешь? Он хотел, как лучше. А ты, Дилюк, отведи Кайю внутрь, пусть горничные посмотрят. По-моему, это лишь царапина, поэтому нет ничего страшного в том, что у Кайи идёт кровь. Рагнвиндр не отрываясь от объятий кивнул, схватил ладонь брата в свою и медленно повёл того за собой в дом. Остались лишь девочки, которые завидев грозные взгляды матерей, опустили взгляды в пол, не зная, как сбежать отсюда подальше. Крепус опередил Матильду и Фредерику, заговорив с их дочерьми: – А вы, милые дамы, не переживайте. Я знаю, Эола, что ты хорошая девочка и не будешь обижать других просто так. С Кайей всё будет хорошо, не переживай. Сбегайте лучше внутрь и угостите их виноградным соком, Аделинда вас проводит. Услышав своё имя, горничная склонила голову и повела девочек за собой. Так трое аристократов вновь остались наедине, что значило возобновление неприятного разговора. – Прошу простить мою дочь, мастер. Эола повела себя неподобающе, обидев Кайю. – Всё хорошо, Матильда. Дети на то и дети, чтобы познавать этот мир самыми различными способами, – лёгкий смех винодела разрядил напряжение, хотя собственные же слова вернули его на неделю назад на чердак и познание мира. – Вы неуместно называете их детьми, Крепус, – высказала своё мнение Гуннхильдр, медленно размешивая чай. – В восемь лет они уже способны на многое, в том числе и на принятие решений. – На что вы намекаете? Фредерика отложила ложечку, поправила тугой пучок на голове и сперва кинула взор на Матильду, которая мало что понимала в ходе её мыслей, а потом на Крепуса, который, в отличие от вышеназванной, начал догадываться. – Дилюк умный мальчик. Я думаю, он в состоянии понять, в какой ситуации оказалась его семья. Скоро он рекрутируются в Ордо Фавониус и будет много времени проводить в Мондштадте. Думаете, слухи до него не дойдут? Я почти уверена, что будь он сейчас на пару-тройку лет старше, сам бы предложил помолвку в качестве решения возникшей проблемы. – Вы же видите, как он сильно полюбил Кайю, – подхватила нить беседы Лоуренс. – Тяжелее всего от слухов будет именно вашему новому сыну, но Дилюк тоже будет страдать, ведь невозможно смотреть на страдания своих самых близких людей без собственной боли, Крепус, поверьте. Как бы предложение дам не было противно и отвратительно, их слова не были лишены правды. Да, возможно дело не дойдёт до того, что экономика Мондштадта рухнет, но клан Рагнвиндр может пасть. Во всём королевстве столько желающих отобрать винодельческий бизнес Крепуса, ожидающих, когда же мастер оступится, чтобы присвоить себе его влияние и деньги. – Я всё же думаю, Эола и Дилюк слишком юны для помолвки, как и для принятия решения по поводу её, – Рагнвиндр начал сдавать позиции. Скрип двери в поместье заставил аристократов на миг сосредоточить своё внимание на нём, но заметив, как из дома выходит кот, представители высшего общества тут же вернулись к диалогу. – Думаю, ближайшие года три-четыре злые языки и мелкие феодалы вряд ли сделают ход. Но чем больше времени будет утекать, тем сильнее они будут становиться. Слухи будут копиться, словно снежный ком. – Поговорите об этом с Дилюком, когда он созреет по вашему мнению, – подбодрила Гуннхильдр. – Но Матильда права, затягивать не стоит. И словно никто не придал значения тому, что котик самостоятельно плотную дверь не открыл бы.

✧ ✧ ✧

– Кайа… – совсем тихо, словно то не человек шептал, а ветерок заигрывал с листьями. – Кайа, проснись, пожалуйста. Альберих недовольно потянулся, потирая глаз, отгоняя сон. Он увидел силуэт на фоне небольшого окна, в которое робко пробирался тусклый лунный свет. В этих лохматых локонах он сразу узнал своего брата. – Дилюк, ты чего? Ты напугал меня. Рагнвиндр взялся за край одеяла, на котором сидел, а после ловко залез под него, обнимая Кайю. Он завалился сбоку, а потом крепко-крепко ухватил лёгкое тельце, перетягивая его на себя. Когда Альберих оказался лежать на Дилюке, обездвиженный настойчивыми руками, всё ещё сжимающими его поперёк спины, он вовсе перестал сопротивляться. Усталость от игр расползалась по всему телу, сил на сопротивления внезапным нежностям Дилюка совсем не было. – С твоей ногой всё хорошо? – нарушил тишину Рагнвиндр, проговорив это куда-то в синюю макушку. – Я устал повторять, что царапина совсем не болит, – вредничал младший. – Да знаю я, – Дилюк ослабил хватку, но уже сам Кайа не спешил отстраняться. – Я хотел… хотел извиниться. Кайа перевернулся на бок, соскальзывая с брата. За целый день Дилюк успел извиниться столько раз, что Альбериха это начало изрядно раздражать. – За что ты опять извиняешься? Я же говорил, что не обижаюсь на то, что ты накричал на меня. Отец ведь сказал, что ты не специально. Я понимаю. – Не за это, – Рагнвиндр сел напротив брата и долго смотрел на переливы синевы его волос. Он сдерживался, чтобы не проболтаться Кайе о том, что услышал сегодня. Понимал, что брат информацию воспримет болезненно, но и обманывать его не хотелось. Дилюк пришёл в комнату к Кайе, чтобы подумать над тем, как ему поступить уже по ходу разговора, но вместо этого зашёл... слишком издалека. Обрушивать на Кайю информацию о том, что через лет этак восемь он женится на Эоле и оставит братишку совсем одного, не хотелось до дрожи колен, но обманывать… обманывать Кайю ему казалось ещё более страшным решением. – Мне… мне показалось это правильным. – Лучше не бросать слов на ветер, – Альберих поднял голову и уставился в глаза напротив. – Ты целый день такой грустный ходил, а теперь пришёл ко мне и обнимаешь, словно завтра исчезнешь. Расскажи, что случилось, Дилюк. Некогда робкие объятия Кайи за пару месяцев их совместной жизни уже переросли в полноценные, настолько крепкие, что, казалось, сломают рёбра. Даже ослабленный сном, который Рагнвиндр прогнал совсем недавно, младший брат находил в себе силы прижиматься к Дилюку плотно-плотно. – Что ты… что ты думаешь об Эоле? – Она странная, – шея устала, и Кайа положил голову обратно на грудь брата. Честный ответ разнёсся по комнате. – Такая тихая. Я думал, что она совсем не разговаривает. Думал, что стесняется или боится меня, но после того, как я упал, она так расстроилась. Эола хорошая. – А Джинн? – Она напомнила мне тебя, – Кайа чуть приподнялся, чтобы посмотреть на Дилюка вновь. Лицо того выражало непонимание. – Когда её младшая сестрёнка проснулась и заревела на весь особняк, я увидел, как Джинн испугалась. Она побежала в комнату к Барбаре даже быстрее служанок и госпожи Фредерики, ты же сам видел. – Джинн очень любит Барбару, – закивал Рагнвиндр, понимая, к чему вёл Кайа. – Как и ты меня! – Неправда, – Дилюк улыбнулся, сжимая крохотную ладонь в своей. Израненные пальцы брата всегда такие холодные. – Я люблю тебя ещё сильнее! Цокот каблуков в коридоре особняка заставил мальчишек притаиться. Кайе даже показалось, что Дилюк перестал дышать и моргать, наблюдая за тенью служанки, которая виднелась из щели приоткрытой двери. Шаги удалились на первый этаж, и лишь после этого Дилюк выдохнул, осознавая, что в страхе сжал брата слишком сильно. – Почему ты спрашиваешь про Джинн и Эолу? – невинность в голосе тронула Дилюка. Он решился сказать Кайе правду почти сразу же, как подслушал её, но не осмелился сделать это моментально. Альберих же, однако, задал наводящий вопрос. – Ты из-за них грустный ходил? – Я просто хотел узнать, что ты думаешь о моих подругах, – Дилюку всё же не хватило смелости, чтобы рассказать. Но он искал и даже нашёл оправдание своей трусости – папа ведь не дал согласие ни Матильде, ни Фредерике, а значит ещё ничего не решено. Он вообще выглядел за обедом таким хмурым и подавленным, что даже смог заставить собственного сына усомниться в том, а его ли это родитель сидит и беседует с дамами. – Они замечательные, правда-правда, – Кайа зевнул, накрывая себя и Дилюка одеялом повыше. – Давай спать. Спокойной ночи, Огонёк. Рагнвиндр по привычке потянулся к смуглой щеке, но вовремя одёрнул себя: братец ведь ещё не спал. Привычка целовать спящего Кайю как-то сама собой появилась, и всё никак не хотела уходить. Дилюк уже смирился с ней, но недавний разговор с Крепусом вогнал его в краску. Папа ничего плохого по этому поводу не сказал, но юному наследнику всё равно стало стыдно. Он давно знал, что люди целуются, если они нравятся друг другу. Но что значит «нравятся»? Сопоставив детские сказки, объяснения Крепуса и Аделинды, да и прислушиваясь к самому себе, Дилюк сделал вывод: если ты хочешь обнять кого-то крепко-крепко, хочешь помочь и быть рядом просто потому что, значит этот человек тебе нравится. Дилюку нравилась Аделинда, ведь она такая замечательная и иногда, пока никто не видит, приносила ему печенье в постель. Дилюку нравился папа, ведь он сильный и добрый, а ещё самый лучший! С недавнего времени Дилюк понял, что ему понравился Кайа. Но не так, как Аделинда или Крепус, нет. Кайа нравился иначе. Быть может это и есть то самое «нравится», о котором пишут в сказках? Быть может именно это «нравится» побуждает людей целоваться? Ах, кажется, папа и Аделинда называли это немного иначе… Любовь. Дилюк полюбил Кайю, и именно его он захотел поцеловать так, как принцы целуют своих принцесс. – Спокойной ночи, Кайа.

✧ ✧ ✧

За завтраком в столовой стояла тишина. Служанки суетились, собирая по городской резиденции Рагнвиндров вещи, чтобы увезти их обратно в особняк, а тем временем Крепус и его старший сын сидели темнее тучи. Кайа решил взять дело в свои руки. – Отец, – начал он, доев последнюю ложку каши, – мне очень понравилось играть с Эолой и Джинн. Мы можем... – и тут Альберих затих. Он уже успел расслабиться, пожив в доверительной атмосфере семьи Рагнвиндров, но осознав, что именно он хотел сказать, мысленно дал себе оплеуху: и кто только позволил тебе просить о чём-то мастера Крепуса! – Что случилось, Кайа? Не стесняйся, – винокур погладил малыша по голове, отрываясь от просмотра утренней корреспонденции. А Дилюк напрягся ещё сильнее. Любое упоминание подруг вызывало в нём бурю эмоций, но ему стало ещё страшнее, когда в разговор о них втянулся папа. От Крепуса не ушла реакция сына. Кошки скреблись на его душе из-за вчерашнего разговора с госпожами Лоуренс и Гуннхильдр. В чём-то, конечно, они были правы, но это вовсе не значило, что мастер охотно согласится на их предложение. – Если вы разрешите, отец, – чуть ли не заикаясь продолжил мысль Кайа, решившись всё-таки на вольность, – я хотел бы почаще играть с Джинн и Эолой. – Кайа, но ведь у тебя есть я! – стукнул стаканом наследник. Альберих вздрогнул от звона стекла, ударившегося о деревянную поверхность, что заставило его взгляд опуститься ещё ниже, а пальчики, покоившиеся на коленях, начать мять край шорт. Кайа ещё не знал, как выразить словами свою заинтересованность в этих двух дамах. Спросил бы его кто через лет десять, он бы ответил просто : «Я лишь хотел узнать Дилюка поближе». И не соврал бы, ведь людей формирует их окружение. Где-то подсознательно пятилетний ребёнок понимал это, но не мог объяснить своё желание. На недоумённый взгляд Крепуса Дилюк спешил оправдаться: – Эола и Джинн живут в городе, это в тридцати минутах езды от нашего поместья. Нам ведь хорошо вместе, зачем кто-то ещё? Звучало так себе, это даже малыш Кайа понял. Крепус, однако, всерьёз задумался, почему сын так яро не хочет встречаться со своими подругами. – Но Дилюк, – Альберих поднял взгляд на сидящего напротив брата, – я же не говорю, что мне с тобой скучно. Да и я сам могу ходить в город, чтобы поиграть с ними. Крепус переводил взгляд от одного сына к другому. Недоброе предчувствие подсказывало ему, что поведение Дилюка имело за собой веское основание. Догадка мелькнула в голове настолько же быстро, насколько и исчезла – Дилюк знал о вчерашнем разговоре. Значит красная макушка мастеру не приводилась. Дилюка Крепус считал уже достаточно взрослым для высказывания мнения по такого рода делам. Нет, даже не мнения, а принятия решений по поводу своей дальнейшей судьбы. Кайа же хоть и был младше на полтора года, но был взрослым не по годам мальчишкой. Тяжёлый разговор подкрался незаметно. – Успокойтесь, пожалуйста – негромко, но беспрекословно прервал перепалку отец семейства. – Кайа, путь до города не далёкий, но и не близкий. Я не отпущу тебя одного, и даже в сопровождении Дилюка не отпущу: вы оба слишком малы. Но мы можем позволить себе поездку в Мондштадт раз в две недели. Зрачок Кайи расширился, а улыбка засияла на лице. – Но папа… – возразить Рагнвиндру не дали. – Я прекрасно понимаю твою настороженность, Дилюк. Мурашки пробежали по светлой шее мальчика. Он отчётливо слышал тон голоса, с которым говорил Крепус, поэтому моментально понял всю серьёзность ситуации. Бровки нахмурились, а нога нервно начала качаться взад-вперёд. – Мне надо поговорить с вами двумя, – Рагнвиндр отодвинул тарелку и отложил письма, складывая руки в замок перед собой. Убедившись, что мальчики внимательно его слушают, он продолжил. – Вы уже достаточно взрослые, чтобы я мог обсуждать с вами эту тему. И тут Крепус растерялся. Он долго думал, как подвести сына к этому разговору, но даже не догадывался, что беседа нагрянет так скоро. Да и на наличие Кайи он не рассчитывал, но деваться уже некуда. – В ближайшие годы вы можете столкнуться с негативным отношением людей к вам. – Это из-за меня? – скромный вопрос прозвучал справа от хозяина винодельческого бизнеса. Альберих попал в точку, но Крепус не мог сказать ему правду. – Нет, Кайа, это не из-за тебя. Не бери в голову, я хотел поговорить с вами о другом. Вы ведь любите читать книгу о рыцаре Бореалис? – Да! – хором. Атмосфера в столовой улучшилась, ведь дети на то и дети, чтобы их настроение менялось по щелчку пальцев. – И вы, следовательно, помните синьору Аманду? Дилюк понял, к чему вёл отец, в то время как Кайа с горящими глазами выкрикнул, что Аманда – одна из его любимых героинь книги. – Отец продал синьору Аманду, чтобы она женилась на рыцаре Бореалис! – Вышла замуж, Кайа, – поправил Дилюк. – Девушки выходят замуж. – Не всегда, сынок, – искра страха в груди наследника воспылал с новой силой. Он уставился на Крепуса с умоляющим взглядом прекратить неприятную тему, но винодел был непреклонен. – Девушка может жениться на другой девушке, как и мужчина выйти замуж за мужчину. Конечно, ни в одном королевстве Тейвата это не возбраняется, но так же открыто не поощряется. Даже в Мондштадте. Дилюк побледнел, а потом покраснел ярче своих волос. Ну конечно же, как он мог надеяться на то, что внимательный папа опустит деталь, открывшуюся на чердаке. – Впрочем, я отвлёкся. Отец синьоры Аманды не продал дочь, а договорился с её отцом о браке по расчёту. Дилюк встал с места, ведь не хотел принимать ту правду, которая вот-вот обрушится на него и Кайю. Неужели отец согласился на предложение Лоуренс и Гуннхильдр? – Папа, пожалуйста… – наследник сжал кулачки. – Дилюк, я не договорил. Присядь обратно, пожалуйста. И старший сын сел. Намеренно не смотрел на сидящего напротив Кайю, чтобы не увидеть во взгляде разочарование в брате. – Род Рагнвиндров один из древнейших в Мондштадте. Наш предок бок о бок сражался с лордом Барбатосом за свободу народа против тирании Декарабиана, – Крепус всегда заводил речи об истоках клана с гордостью, что передавалось не только посредством поэтичных слов и патетичных интонаций, но и воодушевлённому блеску в глазах и аристократичной жестикуляции. – И даже столетия спустя многие негласно называют Рагнвиндров королями Мондштадта, хотя с этим бы поспорил. Дилюк отвлёкся, слушая папу. Сердцебиение пришло в норму, а кулачки перестали сжиматься до красных отметин. К сожалению, ненадолго. – Именно поэтому за каждым действием и шагом нашего клана следят. Госпожа Лоуренс высказала вчера обеспокоенность по поводу будущего Мондштадта, ведь считает, что благополучие города напрямую связано с благополучием Рагнвиндров, то есть вас двоих. Она предложила улучшить положение нашей семьи посредством брака по расчёту. – Отец, вы поэтому вспомнили об Аманде?  – догадался скромно сидящий по правую сторону Кайа, переставший даже жевать вкусный-вкусный бутерброд. – Я понимаю, что вы хотите сказать, – серьёзность в голосе Альбериха превышала все допустимые пределы. Оба Рагнвиндра на это неодобрительно и даже обеспокоенно нахмурились. – Пока что я ни к чему не клоню, мой мальчик, – Крепус сказал это таким голосом, которому хотелось верить и старшему, и младшему сыновьям. И они поверили. – Я хотел спросить вас, что вы об этом думаете. Старший сын не выдержал разговоров вокруг да около: – Мне придётся жениться на Эоле? – Только если ты этого захочешь, Дилюк. Сказанное с небольшой задержкой дошло до красных от сдерживаемой злости ушей Дилюка. – Что? – Я не намерен заставлять тебя подчиняться моей воле, сын. Я и сам когда-то женился по любви на обычной деревенской девушке, – винокур облокотился на стул, расслабляя плечи, – на  дочери конюха, работающего на моего отца. Вы бы видели, как кричала на меня матушка, когда узнала, что скоро у неё будет внук. Крепус смеялся, но совершенно без веселья. Скорее, чтобы просто заглушить клюющие сердце воспоминания. Конечно же Дилюк сотни раз слышал о происхождении своей мамы, но ни разу от папы. Он совсем не помнит ту белокурую девушку с единственного портрета в кабинете Крепуса, который папа нарисовал сам, но красота её была неописуема. Дилюк едва ли верил, что она не благородных кровей. – Ты не женишь меня на Эоле? – высоким голосом уточнил маленький Рагнвиндр, не веря в происходящее и боясь, что папа передумает. – Дилюк, отец же сказал, что... – Кайа, отчего-то чувствовавший, что просто обязан поучаствовать в беседе, попытался успокоить брата, которому, в прочем, новая глупая мысль всё же пришла в наивную голову. – Значит, женишь на Джинн? Кайа успел лишь открыть рот в немом крике, а Аделинда, поймав взгляд растерянного отца семейства, тихонько захохотала в уголочке комнаты. Она оказалась божественным спасением, появившись в самый нужный момент в столовой, прогнав других излишне любопытных горничных. Аделинда помахала рукой, подбадривая мастера, давая ему знак, что дети ждут. – Дилюк, я клянусь тебе, что никогда не заставлю вас двоих делать нечто подобное. Ты и Кайа мои сыновья, и я приму любое ваше решение. Все эти разговоры о свадьбе; случайно вырвавшиеся слова на чердаке; лояльность папы; непонятная злость на Эолу и Кайю, который почему-то тянулся к девчонкам Лоуренс и Гуннхильдр (и что он в них нашёл?!); свобода выбора, которую отец даровал ему и Кайе... они терзали мысли наследника, как и недавние разговоры и чувства. Они сложились в единый ответ, который Дилюк знал уже давно, но решился на него в эту минуту. Комок чувств разросся внутри мальчика до таких масштабов, что он не выдержал: – Тогда я женюсь... – Дилюк запнулся от смущения и нерешительности, но отступать не планировал. Он набрал грудью воздух и почти выкрикнул на одном дыхании, – точнее выйду замуж за Кайю!