Несвободные

Всемогущая Сёгун Райден да будет свидетелем моего нескончаемого терпения, которое иссякло из-за тебя. Дорогой мой Тома. Дорогой управляющий имением Камисато. Дорогой друг героя нашей необъятной Инадзумы – Итера. Дорогой наставник моей младшей сестры. Дорогой. Мой. Тома. Даже коварные планы кицуне Гудзи не казались мне столь жестокими, как твой поступок. Я не хочу переходить на откровенное порицание твоего безответственного поведения, но поверь, наказание будет достойно. По моему поручению Аяка уже выбирает ингредиенты для сябу-сябу, в которую мы сыграем с тобой, как только встретимся. Холодок пробирается по спине сидящего за столом ресторана «Хороший охотник». И становится его причиной гуляющий ветер или же последние слова письма – непонятно. Тома чётко знает лишь то, что господин Камисато слов на ветер не бросает, и формулировка последнего предложения заставляет его поёжиться.

✧ ✧ ✧

Аято держит в руках стопку бумаг, которая, судя по измятым, дырявым, а где-то даже чёрным от огня углам повидала многое. Из конверта вываливается семя одуванчика с парашютом и крохотный кулончик, и глава клана со всей присущей ему изящностью откладывает их подальше, но так, чтобы они оказались в поле видимости. Руки его возвращаются к листам, а глаза выискивают пометки снизу или сверху, которые указывали бы на порядок, в котором нужно обращать свой взор на письма. Первый лист самый сохранившийся из всех. Чернила чёткие, линии букв ровные и опрятные. Аято принимается читать: Выражаю вам свои почести, молодой господин. Только что в мою каюту зашёл Кадзуха, тот самый парень из клана Каэдэхара, за которым вы проглядывали. Я уверен, вы знаете, что он находится под надёжным присмотром капитана Южного креста, но всё же мне захотелось оповестить вас о том, что юный Каэдэхара пребывает в добром здравии. Кстати, шторм я пережил на удивление спокойно. Сёгун Райден укротила окружающие Инадзуму воды, но есественные явления Матери Природы не подвластны даже ей, поэтом изредка корабли встречаются с проблемами. Однако нынешние штормы вокруг Инадзумы не идут ни в какое сравнение с теми, которые бушевали, кога судьба привела меня сюда. Помню, будто это было вчера: молния танцевала на чёрном небосводе; бушквали волны и морская пена заставляла захлёбываться; далёкая вершина горы Ёго, дающая надежду на то, что я обязательно выживу, умиротворяюще свветилась сквозь весь окружающий меня кошмар. Но сейчас я не один. Сейчас я твёрдо стою на палубе корабля, а не дрейфую в лодке. Сейчас я знаю, куда и ради чего направляюсь. Я отвлёкся. Кадзуха зашёл в каюту и оповестил о том, что скоро мы пребываем в Гавань Ли Юэ и уже сейчас средь облаков далеко-далеко можно заметить верхушки гор, где обитают Адепты. Мне уже не терпится ступить на землю Гео Архонта. Интересно, она такая же, как в Инадзуме, или с благословения Моракса чуть твёрже, или, напротив, мягче и плодороднее?... Ни единый мускул на его лице ни разу не дрожит за время чтения. Он откладывает первый лист, тут же принимаясь за второй. Чернила кажутся ему незнакомыми, с некоторыми нотками золотого блеска. Господин тут же догадывается, что это письмо было написано его подчинённым уже в Ли Юэ и даже традиционными чернилами обители Моракса. ...Гавань Ли Юэ – шумный город, но от этого не менее замечательный. Даже в Ханамидзаке нет столь обширной толпы, как здесь, но ведь это прекрасно, верно? Некий продавец драгоценных камней предложил мне сыграть, а приз за победу – настоящий Кор ляпис, представляете? Шанс был один к трём, и я был уверен в своей победе, но проиграл почти все деньги. Мне немного стыдно за это, но уверяю вас, что не опозорил имя Камисато и Трикомиссию. Но щедрость продавца оказалась безграничной, и он решил подарить мне в качестве утешительного приза кулон из этого солнечного камня. Да, он совсем непримечательный, но я рад, что смог добыть для вас хотя бы это... Аято улыбается. Он прекрасно знает, что вкус Томы оставляет желать лучшего, и с ужасом представляет свой изящный облик в белоснежных одеяниях, на котором, словно бельмо на глазу, будет красоваться жёлтый аксессуар из Гавани Ли Юэ. Он планирует носить его не снимая, но уже прикидывает, как наденет подвеску незаметно для всех, но заметно для одного-единственного Томы. Третье письмо весьма крупное. Господин Камисато, быстро пробежавшись по нему глазами перед тем, как прочесть, понимает, о чём оно будет из-за обилия неизвестных ему имён – Тома завёл новых друзей. Письмо начинается забавно: ...Только что я имел радость пообщаться с гробовщицей. Думаю, это не совсем корректное слово, описывающее её, ведь, как я понял, она владелец весьма популярного ритуального бюро, специалист которого занимался церемонией погребения Гео Архонта. Она предлагала мне... всякое и на протяжении двадцати минут бегала со скидочным купоном на покупку гроба, но вскоре меня буквально спасли от её компании молодой господин Син Цю со своим другом. Представляете, они знакомы с Итером и Паймон. Наш герой успевает познакомить своих друзей между друг другом даже не зная об этом. Чун Юнь – потомственный экзорцист. Вы знаете о моей тяге к сверхъестественному и загадочному, поэтому мы сразу нашли общий язык и обменялись адресами для переписки, но юный Син Цю… не знаю, как описать чувство дежавю, которое я испытал, когда читал его работы. Словно я где-то видел этот стиль письма и слога, но, к сожалению, у него столь… нечитаемый почерк, что мне некогда было рассуждать на эту тему, ведь я пытался разглядеть хоть какие-то узнаваемые символы его черновиков. Общее представление я получил, но это буквально крупицы из того, что достигло моего понимания... Аято даже слегка не верится, что Тома с ходу нарвался на популярного в Инадзуме писателя, работающего под псевдонимом Чжэнь Юй. Главе клана были известны настоящее имя и внешность востребованного автора, но не Томе. Аято уже представляет, как лицо подопечного исказится, когда расскажет ему о том, с каким человеком тот имел везение познакомиться, и как Тома после этого будет рвать на себе волосы за недогадливость. Господин продолжает читать третье письмо: ...Вечером мне посчастливилось наблюдать за традиционным театральным представлением Ли Юэ издалека. Думаю, не проиграй я все деньги у того продавца, мне всё равно не хватило бы на билет, ведь в тот вечер на сцене выступала знаменитая не только в Ли Юэ, но и в Тейвате актриса Юнь Цзинь. Архонтов ради, господин, я не считаю себя невеждой, но традиционный театр обители Гео Архонта явно не для меня. Госпожа Юнь Цзинь, безусловно, прекрасная певица и танцовщица, но либо я не привык слушать традиционное пение, либо настроение было не то… в общем, я сбежал. Клянусь, что и в этот раз не опозорил имя Камисато и скрылся я почти незаметно. Однако меня заметил некий господин, у которого так же, как и у меня, не хватило денег на билет. Оказалось, именно он занимался церемонией погребения Гео Архонта. Странно, но я думал, что таким высококвалифицированным специалистам платят много. Он замечательный человек, знающий, как мне показалось, абсолютно всё на свете. Чжун Ли проводил меня до постоялого двора «Ван Шу», рассказывая по пути о Долине Гуйли, о высоких горах Адептов, где они живут. Вблизи они выглядят ещё более величественно. Сейчас глубокая ночь. Чжун Ли пошёл бродить по развалинам, ссылаясь на изучение древних реликвий Гуй Чжун, и оставил меня отдыхать, но я не могу сомкнуть глаз. Я всё думаю о вас и госпоже Аяке, о том, что ни разу не послал вам весточку. Все те письма, которые вы уже прочли, должны были дойти до вас недели назад, но я до сих пор ношу их с собой и никак не могу осознать, что мне мешает их отправить... Следующий лист заставляет Аято растерянно перебрать все письма в поисках потерявшегося. Мысль, которая самим же Томой резко обрывается, а в следующем предложении её будто и не бывало, заставляет Аято неверяще вытаращить глаза. Не найдя недостающий лист, он продолжает читать, сердясь на Тому за незавершённую мысль. ...В Ли Юэ так мало розового. Здесь нет сакуры, зато всё буквально переливается золотом. Деревья здесь жёлтые даже летом, и это прекрасно. Невольно кажется, что тысячи лет назад Моракс осыпал свои земли морой. Но я всё же немного скучаю по Инадзуме. Выходит, сёгун Райден осыпала сакуру (а особенно лес Тиндзю) громовым дождём? Интересно, а бирюзовые ли деревья в Мондштадте? Я так плохо его помню. А может деревья вовсе лишены листвы от постоянных ветров?... Следующее письмо выглядит самым потрёпанным. Оно порвано поперёк и наскоро склеено так, чтобы было видно слова. В прочем, послание всё равно оказывается едва ли читаемо, ведь многие подтёки то ли от слизи слаймов, то ли ещё от чего заставляют Камисато Аято щуриться, как старого деда, и пытаться разглядет в многообразии клякс предложения. Он ещё припомнит Томе тот факт, что из-за прищура его кожа пострадала, но это всё потом. ...Прошло уже достаточно времени, а я до сих по не отправил вам даже весточку. Мне безумно стыдно, молодой господин, но я надеюсь на ваше великодушие и всепрощение. Беды и впечатления навалились гурьбой, я повстречал новых людей, посетил столько мест! Я знаю, вы волнуетесь, волнуется и госпожа Аяка, но со мной всё хорошо... Ого, а вот и недостающий кусочек из прошлого письма, который почему-то перекочевал в другое. Аято победно ухмыляется, ведь знает, с каким выражением лица его подопечный писал это. Конечно же ему стыдно – ещё бы! ...Издали виднеется знаменитая на весь материк вотчина вина – винокурня «Рассвет». Я помню, вы рассказывали, что отец ваш вёл дела с прошлым хозяином винокурни, и я расслышал в ваших словах надежду. Простите мне моё самовольство, но я поговорю с господином Дилюком о том, чтобы возобновить прошлые деловые отношения между Камисато и «Рассветом», ведь указ Сакоку больше не преграда. Пройдя под Каменными вратами я понял, каким был глупцом, ведь Кор ляпис можно найти прямо здесь! Однако спустя час безуспешных попыток добыть его, я понял, что оказался глупцом дважды, ведь обычным копьём драгоценную руду не добыть даже самому Гео Архонту. Пришлось повздорить со слаймами, которые выползли на грохот из своих норок. Гео слаймы из Ли Юэ не идут ни в какое сравнение со своими сородичами из Инадзумы, будто сила Моракса подпитывает их, поэтому в неравной борьбе мне пришлось ретироваться... Чтобы связаться уже с Крио слаймами! Они были достойными противниками, но чем ближе я подбирался к винокурне, тем больше их становилось, будто что-то их приманивает. Сейчас я сижу на озере у «Рассвета» и наслаждаюсь безмятежностью Мондштадта. Здесь воздух словно невесомее, дышать им легче и приятнее. Роскошное здание «Рассвета» даже издали кажется чем-то невероятным, возможно даже родным. Не могу избавиться от чувства, что бывал здесь раньше. Может моя матушка была местной работницей, или отец вёл дружбу с мастером Крепусом и брал меня с собой в гости? Может быть я даже был знаком с Дилюком и Кайей, или в порыве детской мечтательности обещал действующему магистру Джинн, когда та была такой же крохотной, как и мы все, что женюсь на ней? Странно, почему я помню лишь её из своего детства, но что ещё более странно – я уверен, что она помнит меня. Я будто возвратился домой, я знаю, что меня ждут, но тревога не отступает, мой господин. Тревога за вас, госпожу Аяку и наше поместье в Тиндзю. Душой я чувствую, что мой дом здесь, но разум твердит, что моё место подле вас. P.S. Я прикладываю к письму семя одуванчика, чтобы вы получили доказательства того, что я действительно прибыл в конечную точку своего путешествия. В Мондштадте говорят, что если пустить семя по ветру и загадать желание, то оно обязательно исполнится. Так вот, молодой господин, я желаю, чтобы вы и госпожа пребывали в добром здравии долгие годы, а Инадзума под вашим чутким надзором процветала вечность. Аято дочитывает письмо. Он оставляет его на рабочем столе, а сам удаляется в сад перед особняком. – Как можно быстрее подыщите корабль до Мондштадта и уведомьте Сёгун Райден, что я направляюсь в соседную страну с... дипломатической миссией.