Несвободные

– Не узнаем, пока не проверим, – Итер всё же хватает ладонь Дилюка, пока тот раздумывает над ответом Путешественника, а Кайа тем временем уже давно держит того за руку готовый ко всему. – Удачи Кайа, Дилюк. Не обещаю молиться Барбатосу за вас, но я уверен в том, что он уже давно оберегает вас. Кайа не успевает попрощаться с другом, как в тот же миг все трое оказываются не на заснеженной горе Мондштадта, а прямиком под тёплым солнцем средь скал. Итер отходит от парней вперёд, в двух словах объясняет, как спуститься, даёт указания, как им добраться до перевёрнутых развалин под землёй, параллельно следя краем глаза за Кайей, с интересом вертящего Адъювант. – Ты не пойдёшь с нами? – Простите, у меня дела. Мы с Томой, Беннетом и... – Путешественник глубоко вдыхает, страшась назвать последнее имя, – ...Аяксом сделали всё возможное, чтобы Разлом снова стал безопасен для шахтёров, поэтому всё должно быть в порядке. Ребята уже ждут меня в Инадзуме, мне пора. – Ого, Тома уже вернулся обратно в Инадзуму? – Ну, – Итер почёсывает затылок, – он был вынужден вернуться, но поиски родни не прекратил. – Мне очень жаль, что я так и не смог ему помочь. Обязательно извинюсь за бокальчиком лучшего вина мастера Дилюка, и всё же по возвращении сделаю всё возможное, чтобы найти его семью. – Нет-нет, что ты, – парень машет руками. – Ты очень ему помог, правда. Он сам всё расскажет, когда вновь прибудет в Мондштадт, поэтому обязательно вернись домой как можно скорее. А ты, Дилюк, будь рядом с Кайей. Мне отрадно видеть, что вы, наконец, поладили. Итер кивает на прощание, забирает из рук Кайи Адъютант и кладёт в полную зелий Альбедо сумку, а потом моментально исчезает. Способность телепортироваться на огромные расстояния – исключительная особенность загадочного Путешественника, которой изредка завидует не только Кайа, но и мастер Дилюк. Рагнвиндр идёт вперёд к ветхой лестнице, которая ведёт прямиком к подъёмнику. Уже стоя на хлипком деревянном полу условного лифта, он осматривает прогнившие верёвки. Итер сказал, что механизм работает, но безопасен ли он? – Кайа, перед тем, как мы спустимся, – Рагнвиндр ловит взгляд брата, – может всё же расскажешь мне? – О чем же? Я могу поведать много всего интересного. – Обо всём. Кто такой Дайнслейф, почему он столько знает, зачем рыцари Фавония тебя ищут и... – последнее Дилюк давно хочет спросить больше всего, но не решается озвучить даже сейчас. Вместо этого он говорит первое, что приходит в голову, – …как ты себя чувствуешь? Дилюк дёргает рычаг, прикладывая больше сил, чем планировал. Механизм оказывается ржавым и ветхим, но хотя бы работает. Неприятный скрежет эхом разносится, кажется, по всему верхнему Разлому и шахтам, а подъёмник медленно начинает опускаться, резким стартом заставляя забавное чувство расползтись от живота по всем конечностям. Средь какофонии звуков он, однако, распознаёт фирменной капитанское «Оу», и понимает, что щекочущее чувство ощутил не только он. – Дайнслейф из Каэнри'ах, как и я. После падения нашего народа он, думаю, отправился в путешествие. Итер упоминал, что во время странствий Дайн повстречался с сестрой нашего дорогого друга, и теперь разгребает последствия её действий и решений. Я не вдавался в подробности. Тьма медленно поглощает две фигуры, но солнечный свет всё ещё пробивается сквозь глубину. – Кем вы друг другу приходитесь? – справедливый вопрос, если учесть тот факт, что загадочный путешественник со звёздами в глазах, которые подозрительно похожи на ту, что сияет в глазу Кайи, искал в Мондштадте не только Итера, но и Альбериха, хоть и ни разу это не озвучил. – Он был со мной с самого моего рождения, и даже до, как мне рассказывали. А может и не рассказывали, я уже и не помню. Такое странное от него искодило тепло, тело само реагировало. Ну знаешь, будто я действительно ещё в утробе матери его ощущал, поэтому невольно и тянулся к Дайнслейфу. А мать моя была подвергнута проклятью Архонтов ещё во время беременности, но в подробности я не вдавался. Дайн был приставлен к ней, как телохранитель, который не отходил от матери ни на шаг даже в уборной. А после того, как родился я, Дайнслейф следовал по пятам уже за мной. Я смутно помню, как отец даже не смотрел на мать, молча и безучастно обвинял её во всех бедах. Он твердил мне, что единственная важность моей матери была в том, что она выносила наследника. Когда я родился, она стала не нужна ему и нашему народу, поэтому доживала свои годы в тёмной и холодной комнате, не вставая с постели. Дайн иногда приводил меня к ней в обход приказу отца, за что я ему благодарен. – Твой отец был важным человеком? – конечно, Дилюк и об этом догадывался, но предполагать, и услышать подтверждение от брата – совершенно разные вещи. – Можно и так сказать. Сейчас это совершенно не важно, ведь он, скорее всего, давно мёртв. – А мама? Кайа вдыхает глубже, чем нужно. Мнётся на одном месте, отворачивается от Дилюка, будто разглядывает каменные стены, которые по своему виду и свойству совершенно не отличаются от сотен других таких же пещерных стен. – Я почти не помню её, но когда я покидал Каэнри'ах, она ещё была жива, хоть и умирала. Уставшая, как одинокая птица в клетке, натерпевшаяся и… совсем несчастная. Она красивее всех женщин, которых я встречал, а сейчас наверняка похожа на мохнатое чудовище, если ей, конечно, не посчастливилось умереть. Дилюк молчит, давая время брату прийти в себя. Тишина затягивается и прерывается лишь стуком подъёмника о землю. Дилюк достаёт из сумки Адъютант, который светит настолько ярко, что с трудом можно сказать, что они находятся глубоко под землёй – словно в руках у него крохотная звёздочка. – Это её портреты ты видел у меня в квартире, – Кайа не решается назвать то место домом. Он смотрит на брата, видит растерянность в его глазах и приподнимает уголок губ. – Я заметил, что вещи лежали не на своих местах, особенно та стопка рисунков. Подумал, что у тебя могли возникнуть вопросы, но почему-то только сейчас решился заговорить о матери. – Это было грубо с моей стороны. – Нет-нет, всё в порядке. Мне слегка стыдно, что ты видел мои потуги в искусство, но... Спасибо. – За что? – Дилюк совершенно не понимает, что творится в голове Альбериха, оттого ему становится не по себе. С тревогой он оглядывает человека перед собой ещё раз. – За то, что ты сейчас со мной. Дилюк может лишь кивнуть. Он решает воспользоваться затишьем, чтобы обдумать услышанное. Мысли о давно минувшем утруждают, но непросветное будущее тревожит не меньше. В прочем, как и всегда. Общий смысл сказанного Кайей ему понятен, он даже может принять то, что брат только что поведал. Почему же не смог понять четыре года назад? Всё дело в моменте. В ту ночь Дилюк был настолько окутан гневом и несправедливостью этого Архонтами забытого мира, что не дал брату шанс рассказать о его прошлом, а ведь оно оказалось более несчастным, чем он предполагал. Сейчас же его раздражает несправедливость: раздражает молодой Кайа, который решил выплеснуть на него правду именно в ту ночь, а ещё раздражает он сам, полный амбиций когда-то, ныне же – потерявшийся в собственных чувствах человек. Стыдно ли Дилюку? Да. Хочется ли ему дать молодому и неугомонному себе оплеуху за чересчур разгорячённую кровь? Тройное да. – А рыцари? Ты нарушил закон или… – говорить о чём-то столь приземлённом, как Орден, оказывается гораздо проще, чем о проклятых нациях. Да и судя по потому, как встрепенулся Кайа, ему тоже проще поддержать такую беседу, а не рассказывать о жизни до Рагнвиндров. – Нет-нет, что ты, братец, закон я не нарушал, – Кайа идёт чуть позади Дилюка, высматривая впереди миллелитов, – а вот военный устав – да. – Значит, ты молча дезертировал, оставив Джинн в одиночестве разбираться с последствиями твоего побега и внезапной угрозой городу? – Послушай, я даже не догадывался, что Псы разрыва нападут на Мондшдт и всех мобилизуют. Если бы мы могли видеть будущее, я бы остался и помог нашему магистру как стратег или воин – неважно. Ну а причину ухода ты уже знаешь, в письме я не скупился на слова. – Не вини себя в том. В твоём состоянии нельзя было сражаться, я бы всё равно тебя не отпустил. – Верно, не отпустил бы, но только если бы знал, что я... болею. Но ты не знал, Дилюк, пока не увидел собственными глазами. Стыдно признать, но Кайа прав. Рагнвиндр лишь догадывался, лишь подмечал маленькие детали в поведении и внешности брата, но ни разу не спросил напрямую, что с ним происходит. – Появление Йохана и Хоффмана на горе – хороший знак. Они неплохие воины и точно были в авангарде при защите наших земель, а сейчас они живы и здоровы, и даже бегают по мелким поручениям Джинн и Альбедо. Я уверен, что все рыцари остались живы и отразили атаку, – голос Кайи затихает по мере приближения к миллелиту Ли Юэ, ожидающему прибывших. Солдат Цисин приветствует гостей. Он долго слушает лепет Альбериха о том, что форс-мажорные обстоятельства вынудили капитана всё же прибыть и помочь группе Гео разведки, хоть и с опозданием, и, между прочим, даже без главного пиротехника, но тут уж ничего не попишешь. Дилюк недовольно пихает брата плечом, когда тот представляет Рагнвиндра, как неплохую замену рыцарю Искорке. В прочем, фарс Кайи оказывается почти бесполезен, когда миллелит замечает таки в руках уже порядком потухший Адъютант. – Так вы друзья Героя Ли Юэ Итера, – парень встаёт по стойке смирно. – Проходите, он предупреждал о вашем визите. Дилюку стоит огромный усилий не засмеяться, когда он видит лицо Кайи: полное разочарований от неудавшегося манёвра, уставшее и даже немного сердитое из-за того, что его фирменное красноречие, приправленное щепотками лжи, не сработало. Зато сработало громкое имя Итера. Парни отказываются от сопровождения солдат: они планируют забраться туда, где не ходят патрули, куда шахтёры не суются без охраны. Туда, откуда веет могильным холодком. – Остался последний вопрос. Из сосредоточенной полумедитации Кайю вырывает приглушённый голос рядом идущего, который невероятным эхом разносится по тоннелям. Путь им предстоит неблизкий: сеть шахт в Разломе настолько запутана и даже не изведана, что даже опытные шахтёры и воины могут с лёгкостью заплутать, а на нижних ярусах и вовсе потеряться. Благо, Итер услужливо вложил с Адъютантом карту пещер. – Скоротать время за разговорами – отличная мысль, – Кайа бодро шагает, тянет руки вверх и хрустит суставами. Он помнит последний вопрос, поэтому всем своим видом намекает, что Дилюк должен понять ответ без слов:

«Я в порядке»

Но Рагнивндр непреклонен. – Да ладно тебе, Дилюк, сделай лицо попроще. Как видишь, я в полной боевой готовности. – Ты собрался с кем-то сражаться? – Дилюк усмехается, но быстро одёргивает себя, ведь чувствует свой промах в том, что брат собирается вступать в битву в таком состоянии. И как можно только помыслить о драке, если Дилюк уже сотню раз дал понять, что берёт эту часть путешествия на себя? Выходит, он недостаточно убедил Кайю в том, что на него можно положиться. – Ты же слышал Итера: Чёрные змеи бродят по округе. Не терпится встретиться с ними! – С элитной королевской стражи самой могущественной нации? И как по воле Альбериха перед парнями возникает чёрная скверна Разлома. Итер рассказывал о ней и упомянул, что Адъютант легко с ней справляется, но есть два условия: Адъютант после манипуляции придётся зарядить; а так же под толстым слоем липкой жижи может скрываться что угодно, начиная с сундуков, заканчивая Магами Бездны. Чёрная грязь растекается густой лужей, где-то даже булькает, перекрывая путь. – Люк, эта жижа кажется мне совершенно не опасной. Пройдём прямо по ней? – Это лучший вариант. Логика Рагнвиндра проста: гораздо быстрее и менее энергозатратно обойти сражение, а не вступать в него разрушая возвышающееся над землёй скопление с помощью Адъюванта, даже если шанс того, что битва начнётся, равен лишь пятидесяти процентам. Дилюк ступает в вязкую грязь первым. Он чуть приподнимает ногу, словно пытаясь понять, не разъела ли скверна подошву, а когда убеждается, что единственная опасность её заключается в том, что она чуть замедляет передвижение, кивает Кайе. Секунды спустя, сделав уже несколько шагов, Дилюк понимаете, что не слышит хлюпанье позади. Он не слышит позади вообще ничего. – Кайа? – Рагнвидр оборачивается назад и какое-то время не верит своим глазам: Кайи нигде нет. Он стремительно возвращается обратно, туда, где несколько мгновений назад стоял брат, зачем-то машет руками, словно пытаясь нащупать Кайю, но безрезультатно. Обернувшись в эпицентр скверны, Дилюк не находит там ничего. Чёрная слизь медленно растекается, впитывается в пещеру, словно иссыхает. Осознание приходит само собой – нечто, прятавшееся в этой луже, исчезло одновременно с Кайей, и скорее всего именно оно является причиной исчезновения капитана. Дилюк в один миг взмахивает клеймором, материализовавшимся в воздухе. Он бы и рад ринуться искать брата, да проблема в том, что он абсолютно не имеет понятия, куда Кайа делся. Крохотный парящий огонёчек привлекает внимание винодела. Оставшись без Адъюванта, который он вручил Кайе на сохранение, эта малюсенькая светлая точка кажется спасением. Дилюк бежит к ней, даже не задумываясь о том, что это может оказаться ловушкой. По мере приближения огонёк становится всё больше, а свет всё отчётливее. Теперь в нём узнаётся местный вид светлячков, живущий под землёй: пухлый, неуклюжий, но от этого по-своему привлекательный. Будь Дилюк лет на пятнадцать моложе, обязательно бы поймал его и помчался показывать младшему брату драгоценную находку для их общей коллекции. Светлячок пролетает мимо уха с такой скоростью, что прядка колышется от взмаха крыльев. Дилюку ничего не остаётся кроме как последовать за единственным источником света. Светлячок будто понимает это и замедляется, провожая неосторожного путешественника. Дилюк сбивается со счёту, считая, сколько раз он свернул в очередной тоннель, где-то на двадцатом повороте он понимает, что так путь назад всё равно не найти, поэтому полностью сосредотачивается на том, чтобы смотреть под ноги, ведь ступить в вязкую чёрную грязь ещё раз он не горит желанием. Становится светлее. Крохотный гид резко ускоряется, и Дилюк вместе с ним, боясь потерять светлячка, но страхи его оказываются напрасны, ведь стоит ему зайти в очередной узкий проход и громко топнуть, как из едва-едва источающих свет местных кустов вспорхнули десятки таких же светлячков. Нежный свет озаряет стены, и теперь двигаться уверенней и быстрей становится в разы проще. Дилюк преодолевает расстояние до ближайшего выхода почти бегом, всё это время не выпуская Погибель из рук. Продвигаться к развалинам замка ему кажется единственно верным решением, ведь вряд ли отголоски Каэнри'ах потащат Альбериха на поверхность. А вот и та самая крепость, в точности, как описывал Итер: расположена на потолке, а высокие башни почти достают пола пещер. Вокруг расположены отвратительного оттенка уже затвердевшие кристаллы чёрной субстанции и пахнет... смертью. Дилюк не имеет представления, как подняться к потолку. Он решает осмотреться, и в первую очередь забредает в непримечательный проход, расположенный в тени от основного, если так можно выразиться, «зала» пещеры. Всё это время Дилюк не думает ни о чем. Ни о Кайе, который пропал, ни об опасностях, подстерегающих за каждым углом. Невероятное чувство спокойствия не покидает его сердце, и сперва ему кажется, что именно это ощущают проклятые Каэнрийцы, которые приходят сюда в обликах хиличурлов чтобы спокойно умереть, но суть позже осознаёт – дело в опыте. Всё это время шестое чувство повторяет ему из раза в раз «Кайа в порядке, сосредоточься на его поисках». Скорее всего дело в осознании того, в каком месте он находится: месте, буквально кишащим детьми Каэнри'ах. Ясно лишь то, что Чёрные змеи не дадут своих в обиду, и даже опасения не было, вдруг они не признают в Кайе своего.