Несвободные

– Надо же, знакомы лица. Дилюка начинает порядком раздражать такой способ вклиниться в разговор или рассуждения: подать голос из неоткуда, будто так и должно быть. Такое он часто наблюдал за Кайей и сейчас прозвучавший низкий голос, явно человеческий и даже немного знакомый, выводит его из раздумий. Знакомый, но это явно не голос Кайи, однако, обладатель его имеет до безобразия похожую манеру речи... Стоящий в удаляющемся в тьму туннеле человек лишь на долю секунды вызывает тревогу, но стоит Дилюку узнать светловолосого подозрительного путешественника, как всё встаёт на свои места и гнев заменяет растерянность. – Дайнслейф. – Я приятно удивлён тем, что мастер Рагнвиндр помнит моё имя, – Хранитель ветви склоняет голову и что-то в этом жесте кажется Дилюку даже искренним. – Где мой брат? – О, – словно то произнёс Кайа кратко выдохнул Сумеречный меч. – Вам ведь известны правила? – Правила? – для пущей убедительности своей решимости по лезвию Волчьей погибели Дилюк пускает лёгкую рябь огня, заставляющую воздух вокруг раскалиться и исказиться. – Лишь самый отважный рыцарь будет удостоен чести лицезреть небесный лик и подать руку его высо... – Эй, Дайнслейф, что-то ты слишком разважничался. Дилюк отчего-то даже не удивляется заслышав голос брата из тьмы позади Дайнслейфа. Видимо, появляться вот так – фишка каэнрийцев. – Я лишь поприветствовал дорогого гостя моего п... – И прекрати болтать, – Альберих невозмутимо прерывает парня уже во второй раз, но тот смиренно принимает это и даже не думает сказать слово против. Хранитель ветви прикрывает глаза, собирается поклониться, как тут же останавливает сам себя, чувствуя, что вот-вот гнев Кайи настигнет его в полной мере. Дилюк делает вид, что не замечает этих заминок и будто пропускает мимо ушей то, что Дайнслейф всё никак не может договорить, прерываемый кавалеристом, ведь устремив взгляд в тьму коридора, откуда совершенно ясно слышится голос Кайи, он думает лишь о нём. Рыцарь морозного ветра сам выходит из черноты, являя себя брату в полной целости и почти невредимости. Дилюк хочет обнять пропажу, невероятно жаждет извиниться за то, что допустил оплошность и позволили Чёрной грязи поглотить Кайю, но Альберих опережает его, представая перед ним так близко, что его дыхание Дилюк чувствует прямо на собственной шее. – Что ж, я дал Дайнслейфу себя поймать и заставил тебя волноваться. Мне нужно извиниться? Вышеназванный светловолосый парень даже удивляется такой формулировке, но, как и прежде, не смеет подать голос вопреки. – Мне не стоило легкомысленно относиться к этому месту, – Дилюк будто вновь берёт на себя всю ответственность этими словами. Рагнвиндр видит, какие невероятные усилия прикладывает его брат для того, чтобы не подойти ближе и не уткнуться в него полноценно. Что-то мешает ему. Ну или кто-то. Что-то в темноте шуршит, и Дилюк дёргается, а когда видит крохотного светлячка, то тут же понимает, что едва ли отдаёт себе отчёт, куда он забрёл в поисках Кайи и изучении сети подземелий, которые шахтами назвать уже едва ли возможно. Слова Альбериха доходят уже после. – Что значит «дал себя поймать»? Кайа не отходит, но голову приподнимает, устанавливая с братом прямой зрительный контакт. Улыбается игриво, облизывает каплю крови с верхнюю губы, но даже не моргает. Молчит достаточно долго, чтобы тишину с его стороны можно было воспринять как «и без слов ведь всё понятно, Люк» или «поговорим об этом после, если ты настаиваешь». Но они совершенно забывают о третьем человеке, который, однако ж, Кайю знает не хуже, а где-то может и лучше Дилюка, и читает его жесты и молчание как «Дайн, блистай, мой красноречивый рыцарь». Ах, Хранитель ветви может лишь мечтать, чтобы господин Кайа обратился к нему так ласково. – Зачем ты похитил Кайю у меня из под носа? – Никто меня не похищал, Дилюк. – Нет, мастер выразился верно. Ошибся он лишь в том, что «из под носа» я у него никого не забирал. – Хм, – отрешённо хмыкает Дилюк, недовольный тем, к чему ведёт Дайнслейф. – Как вы вообще могли придумать столь... идиотский!...– Дайн оскалил бы клыки на этом слове, если бы они у него были. Он почти кричит, но почти тут же овладевает своими эмоциями, – ...план и пойти прямиком по ядовитой грязи. Для обычного человека она губительна, но для каэнрийца – смертельна, – он сжимает кулаки. – Я рад, что не доверился вам полностью, мастер Дилюк, и решил приглядел лично. Мой портал спас вас двоих. Дилюку хочется вскинуть руки вверх и возразить, мол, спас-то его портал лишь Кайю, а его самого оставили в полнейшем одиночестве. – Дайн, я думаю, мы всё и поняли, о чем ты хочешь сказать, – Альберих злится, когда кто-то считает, что он сам не в состоянии за себя постоять, особенно сейчас, когда Альбедо подлатал его и почти все силы вернулись. Ах, ну и за братца немного обидно. – Предлагаю вернуться в тот лагерь и проговорить, – Дайн заминает разговор, рукой указывая в туннель, откуда они с Кайей явились Дилюку. Раздумывать тут не о чем, ведь где лагерь, там и место для отдыха, а Дилюк едва ли держится на собственных ногах: всё таки скверна Разлома как-никак высасывает силы. Но мастер не торопится, сперва дёргается в сторону лагеря, а потом сам себя останавливает и корит за поспешность. – Ты ведь из Каэнри’ах. Кайа вздрагивает, и Дилюк, ощутив это, прижимает его ближе к себе, так и говоря, что обращается он сейчас не к нему. – Было бы странно, если бы я был родом не оттуда, – колкости этому парню не занимать. Что ж, теперь понятно, чью модель поведения и даже чьи привычки перенял Кайа. Осознав это, Дилюк слегка устало вздыхает: в словесных играх он почти всегда проигрывал младшему брату, а сейчас перед ним тот, кто сделал Кайю... Кайей. – Выходит, ты как и те хиличурлы пришёл сюда отдать душу Архонтам? – Дилюк, – Альберих упирается руками в грудь мастера, пытаясь отвоевать себе немного свободы. Он не злится, но нотки усталости не проходят мимо ушей, – Дайн живёт более пятисот лет и проживёт ещё столько же. – Вы так жестоки, – усмехается Хранитель ветви. – Понимаю ваше опасение на мой счёт, но могу вас заверить, господин Дилюк, я здесь исключительно для помощи. – Нам? – с издёвкой спрашивает Дилюк, заранее зная ответ. – ... господину Альбериху, – Дилюк сдерживает удивлённый вздох, пока Дайнслейф улыбается, словно победил в лотерее. – И я не верю в Архонтов. Лагерь оказывается совсем крохотным, но с немаленьким количеством еды, в роли которой выступают звёздные грибы, и местные воды. Освещения Дилюку кажется недостаточным, поэтому он не стесняется использовать Глаз Бога. – Не хотелось бы привлекать излишнее внимание, – Дайн будто ждал подобной ситуации, чтобы высказать своё недовольство, даже если причина его глупа. – Хочу видеть всё, что ты делаешь. Справа хихикает Кайа, а Хранитель ветви даже не удостаивает собеседника ответом, продолжая копошиться у костра. В Разломе действительно спокойно, даже Дилюк это чувствует. Невольно хочется лечь и отоспаться как следует, и даже наличие поблизости Дайнслефа, оравы Фатуи, хиличурлов, да и самой Бездны перестаёт казаться Рагнвиндру весомой причиной этого не делать. – Что ж, в данный момент я лишь развожу костёр, чтобы приготовить ужин. Смею предположить, вы давно не ели? – Мы сыты, – Дилюк не доверяет незнакомцу, по крайней мере настолько, чтобы позволить тому готовить для них. – Я не к вам обращался, мастер Дилюк, – Дайнслейф со всем присущим ему презрением смотрит на собеседника, будто тот – уродливый хиличурл. Самому же Рагнвиндру так же неприятно смотреть на этого парня. О, Дилюк догадывается, можно даже сказать – прекрасно понимает, что происходит. Не в глобальном масштабе конечно, тут ничего и не менялось, а вот что касается этого паршивца Дайнслейфа и Кайи... К абы кому не будут приставлять элитного личного стражника, ведь так? Да и все эти почтительные обращения и невысказанные почести. Рагнвиндр прекрасно понимает, что брат его оказался не последним человеком в когда-то великой Каэнри’ах, осталось лишь понять его статус. Ах, ну и утереть нос этому, как назвал его Кайа, Сумеречному мечу. – Как здорово, что мы собрались все вместе именно здесь. Дайнслейф разводит руки в стороны и его плащ торжественно поднимается в воздухе. На миг он становится похожим на ворона, величаво расправившего крылья. – Разлом – худшее место для встречи с тобой, Дайнслейф. – Лучшее из худших... – Дайн обрывается на полуслове, будто хотел сказать что-то дальше, но в последний момент передумал. – Я рад, что вы истолковали мое послание верно. До меня доходили слухи, что вы направлялись к Сердцу Дурина, благо Итер подоспел вовремя, чтобы переубедить вас. – Мы благодарны тебе, Дайнслейф, но дела не ждут, – Кайа накрывает своей ладонью сжатый кулак Дилюка, готовый вот-вот встретится с раздражающим лицом. – Что ты там говорил Итеру про проклятье? – Прошу прощение за излишнюю прямолинейность, которую я допустил с Итером, но мне было необходимо, чтобы он донёс каждое слово правильно, – Хранитель ветви отмахивается о назойливого светлячка, уже которую минуту жужжащего над ухом и летающего между ними. – Адъювант привлекает излишнее внимание. Нужно от него избавиться. – Адъювант? – Кайа тянется в карман, выуживая оттуда таинственное приспособление, отданное ему Итером. Светлячки бросаются на его свет, как голодный волк на кабанье мясо. – Оно впитывает свет, некую энергию, которая так же есть и у этих светлячков. Они чувствуют «своего», поэтому и преследуют Адъювант, где бы он не был. Велик шанс, что какой-нибудь монстр увяжется за привлекающими его внимание насекомыми. Кайа ловит светлячка, зачем-то осматривает его со всех сторон, на что получает ошарашенный взгляд Дилюка: – Ты ещё лизни его, – отшучивается брат, а Кайа лишь улыбается, отпуская насекомое прямо в лицо Рагнвиндра. – Действительно одна и та же энергия. И как только Итер уловчился затолкать её внутрь? Забавное существо, – Кайа посмеивается, не уточняя, говорит он про светлячка или про Итера, но Адъювант всё же отдаёт. – Прямо как ты, Дайн. Ловко перевёл разговор, однако. Глава королевской стражи Каэнри’ах принимает устройство из рук Альбериха настолько аккуратно, что Дилюк на краткий миг начинает верить, что Адъювант сделан из тончайшего хрусталя. Ну или не Адъювант вовсе, а руки его брата. – Если вы настаиваете, то я всё же поясню свои слова, – Дайнслейф прячет устройство в одеждах настолько ловко, что в пору удивиться его искусности и всерьёз поверить, что перед ними стоит настоящий фокусник, подобно заезжающим странствующим артистам на Луди Гарпастум. – Проклятье преследует наш народ вот уже более пятисот лет, за это время ни единый искуснейший алхимик Каэнри’ах не нашёл лекарство. Уповать на милость Архонтов бессмысленно, они безжалостны и возомнили себя Богами не от большого ума. – А как же моё детское окружение? Как же мать, отец, ты? Я в детстве видел немного людей, но точно уверен, что многие сохранили свою человеческую сущность. Почему те же самые прославленные алхимики не превратились в хиличурлов и магов Бездны? Дайн, в твоём рассказе столько белых дыр, думаешь, я приму такую реальность? – Я не хотел внести смуту в ваше состояние. Смею предположить, и без меня не так давно вы испытали... некий приступ? Дилюк поднимается на ноги, заставив Дайнслейфа оборвать мысль на половине. Смотрит сверху вниз, стоит настолько близко, что врезать в это слащавое лицо коленкой не составит никакого труда. – Для подозрительного путешественника ты чересчур осведомлён о жизни моего брата. Для его телохранителя же ты делаешь недостаточно. – А вы бы позволили мне находится подле господина? Хранитель ветви зрит в корень. Задаёт до отвращения точные и колющие вопросы. Дилюк начинает суетиться, звенит набитой зельями сумкой, оглядывает временное пристанище ещё раз и смотрит на Кайю хорошо читаемым взглядом «мы уходим». – Весьма красноречивый ответ, мастер Дилюк, – Дайнслейф поднимается с насиженного места, расправляя свой длинный плащ. – Можете уходить, вы всё равно мне не нравитесь, но господина Кайю я не отдам. – Кто ты такой, чтобы распоряжаться мои братом? – А братом ли? – Дайнслейф обходит Рагнвиндра, которого столь дерзкий выпад ошарашивает, и встаёт за Кайей, который всё это время лишь наблюдает с улыбкой за двумя парнями. – Мой отец официально усыновил Кайю, – Дилюк вот-вот зарычит, медленно приближаясь к Дайнслейфу, который всё норовит отделить его от Кайи. – У меня было достаточно времени, изучить этот вопрос. Когда выберетесь отсюда, мастер Дилюк, советую вам ещё раз заглянуть в архивы вашего клана, желательно с юристом. Дилюк не ведётся на провокацию. Ну почти. Алый Глаз Бога озаряет лагерь, но Дайнслейф на этот недобрый резонанс артефакта и его хозяина даже не двигается, чего нельзя сказать об Альберихе, который не пойми когда начал заливаться слезами от смеха. – Два дорогих моему сердцу мужчины вот-вот подерутся. Архонты, что же мне делать? – Прекрати, Кайа. Мы пришли сюда, потому что Итер и Альбедо решили, что тут тебе станет лучше, но всё обернулось наоборот. Этот тип действует мне на нервы, хочет опять забрать тебя, а если он осуществит задуманное? Где мне тебя искать, как спасать? – Дайн не сделает ничего, что мне навредит, верно? – Кайа успокаивающе поглаживает брата по плечу, смотря при этом на своего некогда телохранителя. – Всё так. Династия пала, ваша матушка давно покинула нас, а отец... Я здесь не для того, чтобы забрать вас. Живите счастливой жизнью, но уповая на вашу милость я прошу лишь о том, чтобы вы больше не подвергали себя опасностям. – А вот отсюда поподробней, – Кайа уже не так ласково сжимает плечо Дилюка, можно даже сказать, он почти больно давит того вниз, чтобы Рагнвиндр, наконец, сел обратно. – Конечно, – Дайнслейф приподнимает подбородок, впервые за всё время позволил себе взглянуть в глаза Альбериха. – Приступ, случившийся несколько недель назад, был вызван резонансом с этим местом. Мы с Итером очистили большую часть отголосков Каэнри’ах, которые побудили и Псов разрыва, и ваш проклятый глаз активизироваться по полной, но я не могу гарантировать, что это не повторится вновь. – Постой, – Кайа плюхается подле брата, и сам не замечает, как пальцем начинает потирать глазную повязку. – Это всё подождёт. Ты упомянул мать, и именно о ней я хотел услышать. Дилюку думается, что Кайа неверно расставляет приоритеты, но не понять его он не может. Учитывая то, с какой тоской он пару часов рассказывал о своей матушке, его интерес неподделен. Кайа рос без матери и отца. В тот злополучный вечер он сказал, кажется, что отец оставил его у винокурни, а сам бесследно исчез. Сегодня же брат поведал о болезни матери, которая, по его же словам, давно превратилась в монстра или умерла. Крепус заменил его папу, но даже так ни у Дилюка, ни у Кайи никогда не было матери. А каково это, ощущать её тепло и любовь? Рагнвиндр помнит ту женщину на рисунках брата. Помнит и никогда, наверное, не забудет, ведь сам Кайа так невероятно сильно на неё похож. Но Дайнслейф заметно меняется в лице. Он даже поглядывает на Дилюка, будто спрашивает разрешение, ведь на Кайю он вновь не поднимает взгляд. Боится? – После вашего рождения я редко виделся с ней. Ныне она мертва. Но что касается отца, он до сих пор пребывает в добром здравии. Кайа сдувает собственную чёлку, пытаясь отвлечься от слов Дайна. Предполагать смерть родственника – это одно, но услышать о ней – совсем другое. – Справедливость никогда не восторжествует в этом мире. – О чём вы? Я думал, эти новости обрадуют вас. – Как я могу радоваться тому, что тиран, до смерти замучивший мою собственную мать, всё ещё жив? – Не пристало вам так отзываться об отце, господин. – Это тебе, Дайнслейф, не пристало радоваться смерти моей матери. Голубые глаза Хранителя ветви пытаются разглядеть подвох в словах своего когда-то воспитанника, но не видят ни доли фальши на лице: лишь отчаяние и тоска, лишь горечь и страх. Кайа сам не понимает, когда Дилюк прижимается к нему ближе, в попытках успокоить. Рагнвиндр изначально понял, что является здесь лишней парой ушей, но ни Дайнслейф, ни Кайа не просили его удалиться, а сам он это ни за что не сделает, ведь оставлять брата наедине с этим проходимцем – смерти подобно. – У вас сложилось неверное впечатление о вашей семье, – такой вывод делает Сумеречный меч, изучив реакцию Кайи на свои слова. – У нас в запасе много времени. Позвольте мне поведать вам...