Несвободные

Несколько часов назад капитан кавалерии был выгнан собственным братом из таверны. На этот раз никто не обвинял его в предательстве или шпионаже, но Дилюк явно обиделся на Кайю за неосторожность и халатность. За эгоизм. Ноги сами принесли Альбериха к Альбедо. – Кайа, я давно хотел спросить, – не отрываясь от смешивания лекарств прервал затяжное многочасовое молчание алхимик. Альбедо уже давно перестал удивляться редким поздним визитам Кайи в свой дом. Он наизусть запомнил формулу сыворотки из лилий калла, которую сам и создал, чтобы облегчить боли друга. Проходили дни и недели, месяцы сменяли другие, а Альберих продолжал наведываться то в лабораторию, то в квартирку, и это стало настолько систематическим событием, что визиты капитана кавалерии Альбедо мог полноправно назвать частью своей жизни. – Если это о Каэнри'ах, то лучше помолчи. – Я понимаю, что тебе не хочется обсуждать прошлое, но этот важно, – Альбедо развернулся к гостю, держа в руке стакан, от содержимого в котором исходил густой пар. Он поболтал прозрачной тарой, внимательно наблюдая за бурлящей жижей неприятной консистенции. – Я хотел поговорить о Дайнслейфе. – Ого, и ты туда же! – Полагаю, Итер уже интересовался у тебя о нём? – алхимик вручил в свободную руку лекарство, но кавалерист не спешил его пить, он лишь без интереса смотрел на жидкость, вызывающую отвращение одним своим видом. Ответ принц Мела не ждал, ведь он и так его знал. – Дайнслейф спрашивал о тебе. – Неудивительно, – капитан выпил лекарство одним глотком, совсем не морщась от неприятного вкуса. Единственное, что выдавало отвращение – крепко сжимающие в прошлом белоснежное полотенце пальцы, прижимающие окровавленную махровую ткань к правому глазу. – Он преследует Принцессу Бездны. – Всё ещё гоняется за мнимыми монархами? Дайнслейф как всегда в своём репертуаре. Тишина разнеслась по помещению. Кайдепринц безотрывно наблюдал за каждым вдохом, каждым морганием Альбериха, пока тот делал безучастный ко всему происходящему вид. Словно не он полдня назад ворвался в дом алхимика, разрываемый болью и утопающий в агонии проклятия. – Кайа. – Что? – Почему ты не поговорил с Дайнслейфом, когда он был в городе? – Зачем ворошить прошлое? – вопросом на вопрос. – Мастер Дилюк заинтересовался таинственным незнакомцем в чёрных одеяниях и со звездой в глазу. – Да ну? – Кайа упорно сводил диалог в тупик, но алхимик не был намерен отступать. Он слишком долго ждал. – Я знаю, что напрямую ты не говорил с Дилюком ни о Дайнслейфе, ни о твоём прошлом, но подумай сам, – Альбедо сел рядом, потирая шею от усталости: вести беседы с капитаном кавалерии та ещё задачка. – Если мастер смог сложить два и два и ни слова не спросил у тебя о Дайнслейфе, то он с трепетом относится к вашим отношениям. Возможно, Дилюк не хочет, чтобы они стали ещё хуже и ждёт, когда ты будешь готов сам всё ему рассказать. – Или Дилюку просто-напросто плевать на меня. Альбедо не ответил. Зарёкся не вмешиваться, хотя очень хотелось. Он долгие годы ждал, когда Кайа придёт к нему первый, чтобы поговорить о прошлом, поговорить о родине и семье, может быть даже спросить что-то, угрожая лезвием меча перерезать глотку каэнрийскому алхимику, ведь он может представлять опасность. Именно поэтому, спустя столько лет ожидания Альбедо не был намерен отпускать Кайю просто так. Уж точно не сейчас, ведь Рейндоттир так наказала. Очевидно то, что разговоры о Дилюке – гиблое дело. Алхимик откладывает беседу на потом, ведь сейчас у него есть очередь других вопросов. – Почему ты используешь настоящее имя? – М? – Кайа Альберих. Это имя, данное тебе при рождении. Почему ты использовал его на... за пределами Каэнри'ах, – даже у Альбедо назвать деятельность Кайи в Мондштадте «шпионажем» или «заданием» не повернулся язык. – А что мог выдумать пятилетний ребёнок, переживший долгое путешествие, исхудавший, брошенный и утомлённый? – Это опасно. Твоё имя известно. Учитель часто и довольно много рассказывала мне о тебе, – Альбедо немного напрягся: проявилась уже ставшая рефлексом настороженность, когда он начинает говорить о наставнице. Безусловно, Альбедо скучал по учителю, хоть и понимал всю важность её, как она выразилась, «путешествия». – Рейндоттир даже не думала, что мне посчастливится встретить тебя лично, хотя, глядя на ситуацию спустя несколько лет, мне кажется, что не просто так я был отправлен в Мондштадт в поисках истины этого мира. Будто она подстроила нашу встречу. Кайа на откровения коллеги лишь хмыкнул. Он знал, о ком говорил Альбедо, ведь Рейндоттир Золото он встречал лично, хоть и был тогда маленьким. Он наслышан о её невероятных познаниях в алхимии и даже испытал некоторые на собственной шкуре. Каэнри’ах сама по себе некогда славилась научными и алхимическими достижениями, и это была одна из причин, почему Архонты обрушили на неё свой гнев: боялись, что кто-то превзойдёт их мощь. Именно поэтому сам факт того, что Золото выжила и даже обрела бессмертие после Катаклизма был, скорее, чудом или сказкой. – Я чувствовал, что ты знаешь больше, чем показываешь. – Не в моих привычках прерывать Альберихов, пока они говорят, – Альбедо в подобии улыбки сощурил глаза, радостный тому, что Кайа таки пошёл на контакт. – Из моего рода ты знаком лишь со мной. – Верно, зато Рейндоттир рассказывала и об остальных. Учитель мудра и дальновидна, поэтому посоветовала мне не вставлять вам слова поперёк. – Было очень мило с твоей стороны все эти годы не упоминать о Каэнри'ах. Спасибо, правда, – благодарность с подвохом. От этих слов так и веяло «лучше бы ты продолжал молчать и дальше». Алхимик забрал пропитавшееся красной телесной жидкостью полотенце, отдавая капитану свежее. Кровь перестала быть столь обильной, да и боль отошла на второй план, но встать капитан всё ещё не мог. Ну или не хотел, ведь ему некуда идти. – И что ты планируешь делать дальше? Безобидный вопрос, который Кайа понял именно с тем посылом, который в него вложил Альбедо. Кого ты решил выбрать? Что будет с Каэнри'ах, если ты останешься здесь? Проклятый глаз зовёт обратно. Он указывает дорогу к тёплым объятиям матери. – То же, что и всегда. Думаю, у меня есть в запасе пара лет, поэтому попробую найти способ исправить всё то, что стало последствиями действий моих предков. Капитан сам себя не слышал. Видел по голубым глазам принца Мела, что двух лет у него точно нет, да и сам это понимал, но принимать не хотел. – Отправишься в путешествие? Когда-то Кайдэпринц тоже путешествовал по необъятному Тейвату. Изучал этот прекрасный мир, делал зарисовки. Познавал. Искал истину мира. Но годы странствий не принесли ответ на главный вопрос – в чём смысл жизни? И когда Золото оставила юного подопечного в городе Свободы, он едва ли понимал, что ей движет. Сейчас же спустя годы он задавался уже другим вопросом… – Должен ли я пойти с тобой? Возможно, это его долг, а возможно, Рейндоттир хотела, чтобы Альбедо пришёл к этому выводу, поэтому и подстроила их встречу. Если, конечно, действительно подстроила и это не простая случайность. Если ожидала, что двое выходцев из мёртвого народа найдут друг друга и будут держаться вместе. Если ожидала, что Альбедо будет рядом с Альберихом. Если. На этом слове держится вся жизнь Кайи. И от этого тошно. В конце-концов, это его долг, как ученика главного придворного алхимика Каэнри’ах. Но двигали им не возложенные ответственность и обязанность, а желание. В первую очередь он видел в кавалеристе друга, а уже во вторую принадлежность к Каэнри’ах и к какому-то там мнимому роду, давно сгинувшему с белого света. – Это лишнее, Альбедо, но спасибо за предложение, – Кайа поднялся с дивана, отдал хозяину квартиры почти сухое полотенце и пустой стакан и уверенно направился к выходу. – Я думаю покинуть город, чтобы лишний раз не подвергать его опасности, ведь никто не знает, чем это проклятье может нам аукнуться. Возможно ты прав и мне стоит найти Дайнслейфа, но в ближайшее время я бы хотел насладиться последними тихими деньками здесь и попробовать ещё раз поискать полезную информацию в тёмных уголках библиотеки Ордо Фавониус. Альбедо понял подтекст, с которым говорил кавалерист. Он и сам не мог нарадоваться тому, что им удалось попасть в то место, о котором даже среди вышестоящего руководства Ордо ходили лишь слухи. В мире ещё столько неизведанного... Книги, которое они уволокли из Запретного отдела, Альбедо хорошо спрятал, и на протяжении всего диалога, откровенно говоря, мысленно возвращался к ним из раза в раз, предвкушая, как будет их изучать снова и снова. Он безмолвно кивнул Альбериху на прощание, обещая самому себе, что будет поддерживать товарища в поисках способа спасти народ Каэнри’ах, а точнее – самого Кайю. Когда Альберих оказался за порогом квартиры алхимика, Альбедо решился таки сказать то, что вертелось у него на языке: – Не обещаю избавить тебя от боли, но облегчить участь сумею, – Принц мела держался за ручку входной двери, не решаясь её закрыть. – И, пожалуйста, Кайа, скажи мне, когда соберёшься покинуть Мондштадт. Альберих с интересом среагировал на поникший голос друга. Разговор с Альбедо хоть и был не совсем приятный из-за неудобных тем, но он стал отдушиной для капитана. В последний раз он говорил о Каэнри’ах с Итером, но и тогда он лишь отшутился. Да, в золотых глазах Путешественника он не разглядел и намёка на то, что ему поверили, но Итеру хотя бы хватило ума понять, что обсуждать своё прошлое Кайа не намерен. Полноценно же о Каэнри’ах Кайа за почти пятнадцать лет своей жизни в городе Свободы разговаривал лишь с Дилюком, а закончилось это кровопролитным сражением. Но Альбедо был другим. Ему не нужны были разъяснения о том, что шпионить на Каэнри’ах – не значит «предать Мондштадт», это значит лишь «спасти народ от агонии проклятия», точнее попытаться спасти хотя бы свою шкуру. Выслушал ли Дилюк о том, что народ Кайи превратился в монстров? Нет. Выслушал ли о том, что его «шпионское» задание заключается в поиске лекарства? Тоже нет. Дилюк лишь услышал то, что захотел, а хотел он убить Кайю, поэтому ему было достаточно лишь «Я шпион Каэнри’ах». – Конечно. Увидимся в штабе. Дверь тихо закрылась, когда кавалерист скрылся за углом соседнего дома. Лишь тень с птичьей маской на лице осталась провожать его одинокую фигуру, блуждающую по тёмным переулкам и с трудом передвигающую ногами.

✧ ✧ ✧

– Кайа, твой глаз. Кавалерист, с интересом разглядывающий книгу о легендах Инадзумы, которую некоторое время назад получил от Альбедо, оторвался от своего занятия, вопросительно поглядывая на вошедшего: – Что беспокоит нашего главного алхимика Ордо Фавониус на этот раз? Альбедо вошёл в собственный кабинет, прикрывая тяжёлую дверь. Кайа сидел всё на том же месте и с той же книгой, с которой сидел три часа назад, когда Альбедо уходил. Даже страницу не перевернул, судя по надписи в начале главы «Богиня Вечности и Вечные знания о Громовом ключе». – Я не хотел поднимать эту тему и ждал, когда ты сам предложишь, – пояснил алхимик, подходя к столу и смотря на Альбериха сверху вниз, сверля взглядом чёрную повязку. – Я могу взглянуть на него? – Ни за что, – тон голоса изменился, но выражение осталось всё таким же расслабленным. – Это всё, что ты хотел сказать? Кайа поднялся, потянул руки вверх, похрустывая суставами. Он направился к выходу, но оказался остановлен крепкими пальцами Альбедо, ухватившимися за развивающуюся за спиной часть накидки. – Хэй, это грубо, – тянул гласные капитан, развернувшись к алхимику. – Я не позволю тебе уйти, – беспрекословно. Это поведение настолько не похоже на алхимика, что Кайа невольно сглотнул фантомный комок в голе. – Пойми меня. – Прошу и я меня понять, – Альберих ловко расцепил чужие пальцы, высвобождая часть одежды. – Кайа, у меня есть, по меньшей мере, двадцать предположений того, что вживили тебе в глаз, и вживили ли вообще. Чтобы их подтвердить или опровергнуть, мне нужно взглянуть. – Забавные у вас шуточки, капитан Альбедо, – Альберих быстро миновал собеседника, даже не оборачиваясь в его сторону. – Под повязкой у меня ничего не спрятано. Я что, не могу носить её, чтобы прикрыть часть своего тела, м? Для этой же цели все мы носим штаны. – Стало быть вы, сэр Кайа Альберих, – Кайдэпринц сделал голос ниже, обращаясь к другу столь официально, – перепутали обычные нормы приличия с последствиями проклятия. Рассерженный тон голоса Альбедо заставил Кайю вздрогнуть. Всегда спокойный парень теперь так невероятно не вязался со своим привычным образом, что фундаментальные основы построения этого мира в понимании Кайи начали рушиться. Альбедо и уравновешенность всегда были для него синонимами. – Это не шутки. Я веду переписку с Итером, и только что получил послание о том, что пару месяцев назад он встретился с Дайнслейфом в Ли Юэ. Само пребывание Хранителя ветви в землях Гео Архонта натолкнуло меня на некоторые мысли. Понимая, что Кайа слушал его внимательно, а при упоминании Дайнслейфа так и вовсе затих, Альбедо решил действовать. Он достал из кармана то самое письмо от Итера, в котором подробно рассказывается о приключениях в пещере, об осквернённой статуе Семи, о появлении Люмин и исчезновении Дайнслейфа в бездонном чёрном портале Вестника. Пока Альбедо вслух зачитывал самые интересные и важные строки, тактично опуская личное среди сотен слов пересказа Итера, он параллельно искал карту Ли Юэ. Усадив Кайю обратно за свой стол, он положил перед ним толстую книгу по географии Ли Юэ и начал наглядно показывать места событий из письма. – Мы с учителем бывали там. Что-то заинтересовало её в той пещере, но я ничего опасного тогда не почувствовал. Однако теперь я могу предположить, что тогда смутило Рейндоттир. Альбедо сложил письмо обратно в конверт, а сам удалился к небольшой тумбочке. Открыв ящик серебряным почти декоративным ключиком, он достал оттуда потрёпанную книгу в твёрдом кожаном переплёте. – Знакомая вещица, – словно завороженный пролепетал кавалерист. – Только вот не могу вспомнить, где я видел её. – Это мой дневник, который я вёл, пока мы с Рейндоттир путешествовали. Раньше он принадлежал учителю, но она ничего в нём не писала, что странно. Вряд ли ты видел его раньше, Кайа. Капитан кавалерии, конечно, любил пошутить, но не сейчас. Альбедо видел его серьёзный взгляд, и понимал, что что-то не так. – Не думаю, что я обезумел настолько, что буду принимать незнакомые мне вещи за то, что вызывает во мне неприятное чувство дежавю. – Мы разберёмся с этим позже. Кайа согласился, ведь неприятное предчувствие, грызущее где-то под солнечным сплетением, вопило ему, что воспоминания о чёрном блокноте, которые словно были нарочно спрятаны самим Кайей давным-давно в самые глубокие уголки памяти, не принесут ничего хорошего. Пусть они останутся неведомы как можно дольше. Альбедо быстро пролистывал увесистые труды, а когда обнаружил искомое, громко шлёпнул обложкой по столу, порядком напугав кавалериста. – Посмотри, – он водил пальцем по грифельным рисункам, в которых сразу узнавались скалы, – руны около пещеры подозрительно похожи на язык Каэнри’ах. Он будто… как бы это сказать? Преобразован. – Хиличурлы? – догадка мурашками пробежалась по позвоночнику. – Нет, они не способны на письменную речь, тем более на столь аккуратную. Альбедо перелистнул чуть вперёд, показывая уже не наброски, а собственные заметки с краткими комментариями учителя, которые он успел записать. Кайа одними губами беззвучно прочёл текст: «Маги Бездны ищут что-то у гробницы. Один из них царапает стену. Он пишет?» – Родство рун магов Бездны и языка Каэнри’ах отрицать глупо. Однако оно приводит к тому… – ...Что сказка о непослушном мальчике, превратившегося в уродливое чудовище, была вовсе не сказкой. Безусловно, Кайа знал, что его народ проклят монстрофикацией, но он даже не догадывался о том, что не только обычные хиличурлы, но даже маги Бездны, которые этой же проклятой Бездне посягнули на верность, тоже в прошлом были каэнрийцами. И что только сподвигло его людей на столь отвратительные поступки? Даже месть не является оправданием. Кайа сам не поверил своим мыслям, но именно этот вывод напрашивался с самого начала их диалога. Алхимик кивнул, и этот жест Кайе сейчас хотелось видеть меньше всего на свете. И почему ни одно событие в этом проклятом мире не может пройти без сгинувшей Каэнри’ах? Даже ненавидимые Кайей сказки его родины настигли здесь, в Тейвате. Альбедо отошёл от стола, когда капитан начал листать обратно к рисунку скал. Он внимательно разглядывал каждый миллиметр перерисованных алхимиком символов, словно пытался разгадать их смысл. – Итер сообщил, что маги Бездны искали некое ядро. А в той самой пещере находилась перевёрнутая статуя Барбатоса со скверной в руке, которая вызывала как минимум невероятные головные боли, а некоторых убивала. Похоже на твоё состояние, а ещё напоминает симптомы людей, вошедших в пещеру с Сердцем Дурина, не находишь? Проклятье либо убьёт Кайю, либо превратит в хиличурла – в это свято верил сам Кайа, и, откровенно говоря, никакой из вариантов его не устраивал. Но перспектива стать уродливым магом Бездны и вечность преклонять колено перед Принцессой, принося неприятности Тейвату – худшая. – Я начинаю понимать, почему ты был так настойчив, Альбедо. Это действительно всё меньше и меньше походит на шутку. Конечно, шуткой это никогда и не было. – Значит ты позволишь мне посмотреть твой глаз? – Нет. Кайа поднимается со стула и в этот раз уходит окончательно, кинув на прощание тихое «до встречи». Кайдепринц догадывался, что напоминать Кайе о Бездне, о Каэнри’ах и тем более о письменности их родины, тем самым запугав – худший способ подобраться к его глазу, но другого варианта не было. По крайней мере, он разглядел в действиях Альбериха метания.

✧ ✧ ✧

– Тише-тише, – Альбедо задыхался, произнося это, когда едва расслышал бормотание за спиной. Алхимик тягал за собой ношу в виде двух парней, которые держались за тонкую леску жизни на одной лишь силе духа. Они лежали на огрызках ткани с гербом Фатуи, из которых молодой алхимик соорудил что-то вроде саней, таща Дилюка и Кайю прямиком в свою лабораторию вверх в гору. Кайе тяжело дышать. Он понимал, что почти с головой закрыт слоями таких же тканей с шатров Фатуи, поэтому приложил невероятные усилия, чтобы хотя бы открыть нос и вдохнуть хоть и не полной, но грудью. Во время действа он начал болезненно мычать, что Альбедо и заметил средь скрипа снега и собственного тяжёлого дыхания. – Я рад, что ты проснулся, но прошу тебя, Кайа, не шевелись лишний раз, – он выдыхал и вдыхал через каждое второе слово, уже размышляя о том, из каких ингредиентов будет варить зелье против ангины, которую точно заработает. – Твои раны до сих пор открыты, про состояние Дилюка я лучше промолчу. Они наехали на кочку, когда Кайа всё же развернулся к такой же горке из покрывал, какой сам был минуту назад. Он не мог высунуть руку наружу, чтобы открыть лицо брата и взглянуть на него, но пробраться под слоями и нащупать руку Рагнвиндра он был в состоянии. Пальцы неосознанно, но с долей страха, добрались до запястья, пытаясь почувствовать хоть какие-то ритмичные вибрации. Задуманное рыцарь не успел осуществить, отключившись почти сразу, как понял, что рука Дилюка всё ещё тёплая. Этого теряющему сознание капитану оказалось достаточно, чтобы убедиться в безопасности брата.

✧ ✧ ✧

Проснулся Кайа уже в знакомом месте. Вокруг кромешная тьма, лишь недалеко у самой стены стоял Альбедо, облачённый не в обычную одежду, а во что-то напоминающие халаты лекарей из Сумеру. На белоснежной ткани засученных рукавов расплывались кровавые пятна, в то время как Альбедо орудовал иголкой, которая в свете одного-единственного факела глубокой ночью была похожа на каплю золота. Человек, лежащий на импровизированном операционном столе, полностью скрывался от глаза Альбериха, но догадаться о том, что кроме Дилюка там быть некому, оказалось несложно. Кайа не нашёл в себе силы встать, но душа заставила непослушное тело подняться. Грудь туго перебинтована, однако в ней ощущалась невероятная лёгкость, которую Кайа не испытывал уже несколько недель. Он едва перебирал ногами, подошёл к алхимику почти вплотную, а тот был столь погружен в работу, что даже не заметил рыцаря до тех пор, пока не услышал, как позади кто-то упало. – В следующий раз я привяжу тебя, чтобы ты не вставал, – Альбедо по-свойски ворчал, снимая перчатки с рук и бросаясь к потирающему задницу парню. – Я только недавно закончил с тобой, ты ещё не отошёл от наркоза. Прибереги свой строптивый нрав на будущее, когда мастер проснётся, и я начну высказывать вам двоим всё, что думаю. – Какие заумные словечки, – Альберих тяжело кряхтел, пока Альбедо поднимал его, позволяя взвалить на свои хрупкие плечи массу хоть и исхудавшего, но всё же человеческого тела. – Что с Дилюком? Принц мела кое-как донёс обессиленного Кайю до лежанки, которая ещё не растеряла тепло капитана. Он усадил друга, окутал одеялом, сбоку разложив подушки, чтобы не продуло, а после отошёл к котелку, в котором бурлило нечто ароматное. – Скоро пойдёт на поправку. Мышцы спины в районе левой лопатки разорваны, только что закончил зашивать рассечение. Сломаны рёбра, но это можно считать удачей, учитывая, что с вами приключилось. – «Приключилось», хех, – злоба таилась в смешке рыцаря. – Это моя вина, что он в таком состоянии. Кайа принял из рук Альбедо тарелку тушёной курятины с овощами. Он даже начал немного грустить из-за этого: а ведь из этих ингредиентов мог получиться отличный куриный шашлычок. – Не обвиняй себя. – Это мой осколок ранил его. – Я знаю, – Альбедо отошёл обратно к Дилюку, заканчивая обрабатывать недавно прооперированную спину. – Это меня Дилюк закрыл собой от лавины. – Я заметил это, когда раскопал вас, – холодные ответы Альбедо раздражали Кайю с каждым словом всё больше и больше, но он банально не мог прерваться в своих откровениях, чтобы сообщить об этом. – Это из-за моей ошибки враг сумел поймать нас в ловушку. – Я догадывался, – алхимик налепил последний пластырь, оставив перебинтовку мастера на потом, ведь одному тягать крупное тело весьма затруднительно, это он понял ещё с Кайей, когда добрую половину часа вертел его тело так и этак, пытаясь завязать крепкие узлы из бинтов. – О, но всё же не вини себя, – он будто понял, что сказал что-то не то, поэтому решил как-никак поддержать друга хотя бы таким банальным способом, как доброе слово. – Мне стало легче, ага. – Я совершенно серьёзен. Мастер Дилюк не закрыл бы тебя собой, если бы сам не захотел. Он бы не пошёл с тобой, не будь на то его воля, – Альбедо забрал из рук порядком остывшее блюдо, к которому Кайа даже не притронулся. Он отложил деревянную миску в сторону, не сосредотачивая на ней ни своё, ни внимание Кайи. – Отдохни немного. Псы разрыва знатно тебя потрепали, пришлось использовать все прототипы зелий, чтобы остановить распространение Разложения. На полное исцеление уйдут месяцы. Принц мела чувствовал свою вину за то, что не мог помочь полноценно. Его зелья ещё не идеальны: не хватает сведений. Новые монстры появились в Мондштадте совсем недавно, и обширное изучение не старых энциклопедий Каэнри’ах, где о Гончих лишь упоминания, а настоящих представителей этого вида, в чьих жилах буквально течёт кровь Разложения, ещё предстояло. – Как ты нашёл нас? – Грохот сотряс землю и небо, даже на Пике стужи гневный рёв Царицы не прошёл незамеченным, – Кайа решил не уточнять, чем алхимик занимался на высочайшей точке Мондштадта, тем более судя по весьма поэтичному ответу догадаться несложно – сочинял стихи. – Сложнее было вас достать, но на самом деле большую часть работы сделали Фатуи. Я впервые позволил себе обрадоваться их присутствию в Мондштадте. Они вернулись всем составом, долго разгребали завалы, пока не нашли одну из своих. – Ого, а нам повезло, что не начали копать дальше. Таша умеет держать язычок за зубами, – легкомысленно и даже с долей позитива обрадовался Кайа. Обезображенное тело Таши было выгнуто в неестественной позе, конечности сгибались в тех местах, в которых здоровый, а главное живой человек не сможет их согнуть. Альбедо наблюдал за тем, как посиневшую от холода и облитую собственной кровью из открытых переломов девушку вытаскивали из под многотонного снега. Молчание кавалерист расценил по-своему. – Ох, понятно. – Альбедо бросил взгляд на Кайю. Что ему там понятно? Слова Альбериха вводят его в подобие ступора, хотя тревожность ковыряется пальчиком в грудной клетке. Кайа поспешил пояснить: – Выражение твоего лица так и кричит о смерти. – Та девушка была тебе дорога? – Громко сказано, я бы даже сказал слишком громко, – Кайа пожал плечами, смотрел куда-то в сторону спящего Дилюка, которого Альбедо успел заботливо накрыть одеялом, хоть и оставил на измазанном в крови и зельях столе. – Мы как-то смахнулись в битве пару лет назад, но плутовке повезло, ей на подмогу подоспели товарищи. Я был вынужден отдать приказ об отступлении, но она сама меня нашла. Вынюхала, что я копал под Иль Дотторе, предложила долгосрочное сотрудничество: она мне информацию, а я не трогаю её ребят. А потом кто-то из её отряда попал под горячую руку и она озлобилась. – Джинн, полагаю, не знает о твоих связях? – Магистр знает только о том, что я позволяю. Её абсолютно не должен волновать знание о том, какой ценой жизни её драгоценных новобранцев, которые крохотного слайма втроём не могут одолеть, сохраняются в целости и сохранности, и как рыцари возвращаются невредимыми с заданий, связанных с Фатуи. Кайа закончил плохо завуалированный монолог о беспомощности подавляющего большинства рыцарей, потихоньку сполз по стене, чтобы лечь. Рану щипало так противно, что хотелось взвыть и ущипнуть себя где-нибудь, чтобы кратковременная боль отвлекла от той, которая не прекращается с момента пробуждения. И как с этим спокойно спать? Ах, точно, о сне не может идти и речи. – Здесь тесно, – Альбедо встал, решив всё же навести порядок на рабочих тумбах, украшенными кровавыми тряпками, кровавыми инструментами, и, о Архонты, какая неожиданность, кровавыми пятнами, – поэтому тебе придётся потесниться, чтобы мастеру Дилюку было где отоспаться. – Какая прелесть, разденусь догола и буду согревать братишку в пошлых объятиях, – Кайа после собственной шутки ещё лежал минуту, слушая звон стали и стекла, доносящийся со стороны Альбедо, а потом тяжело и протяжно вдохнул, на одном резком выдохе всё же встал – почти подпрыгнул – игнорируя нытьё в груди и ногах. – Без резких движений, швы разойдутся. – Давно ли ты записался в портнихи? – Кайа подхватил Дилюка на руки, пока Кайдэпринц заботливо придерживал ноги, чтобы те не волочились по земле. Альбедо лишь запоздало фыркнул. – Согласен, неудачная шутка. – Нет, я рад. Они дошли до спального места, и пока Кайа смотрел на друга, придерживая брата так, чтобы Альбедо было удобно обматывать того бинтами, сам алхимик же не спешил продолжить мысль, словно выжидал что-то. Кайа не выдержал первый: – Наш бука Альбедо рад? – Бука из нас троих здесь только ты, – парень, очевидно, вложил в это слово немного иной смысл, но в ответ на свой протест услышал, как Кайа почти успешно сдержал смешок. – Мне нравится видеть, как ты улыбаешься и шутишь не заготовленные шутки, а от чистого сердца. Юмор у тебя такой себе, но в этом что-то есть. – Перед смертью не надышишься, – объяснение Кайи выглядело натянутым. Альберих уложил Дилюка так медленно, как это вообще возможно. От брата веяло чём-то кислым, с примесью спирта. Так значит учёные Сумеру избрали способ обеззараживания спиртом лучшим? Неудивительно, ведь алкоголь – универсальная валюта, общедоступный язык и одинаковая ценность на всей территории Тейвата. Больше вина Кайа любил только разве что-то... что-то, о чём не принято открыто говорить. – Кайа, если бы ты хотел умереть, то не стоял бы сейчас в моей лаборатории. Альбедо перепрыгнул очередные нравоучения вроде «ты рано ставишь на себе крест» и «хватит говорить о смерти» и перешёл к самой сути того, что давно вертелось у него в голове. – Дилюк потянул меня к «знающему человеку», когда спустя столько месяцев наконец-то заметил, что со мной происходит. Хех, братишка такой внимательный ко всем и ко всему, но только не ко мне. – Если ты ждёшь, что я пожалею тебя, то не дождёшься. Кайа посмеялся от абсурдности ситуации. Альбедо то? Пожалеет? Сюр. Алхимик отошёл от импровизированной кровати, приглушая огонь керосиновой лампы у операционного стола. – Ложись спать, Кайа. Я буду рядом, если что-то потребуется. И прекратить думать о том, чтобы сбежать, кто тогда присмотрит за мастером Дилюком? Кайа улыбнулся, приподнял плечи, мол он ни при делах. Понимал, что Альбедо в чём-то прав, да и если уж на чистоту, рыцарь знатно так вымотался за длительное путешествие, приправленное в финале внезапной битвой и борьбой за жизнь. – Спасибо, – сказано вслух, но Кайдепринц уже достаточно общался с капитаном, чтобы прочитать весь (ну или почти весь) подтекст, который вложен в это слово. Кайа лёг рядом с братом, которого заранее перевернули на живот, чтобы лишний раз не тревожить больную спину. Он накрыл себя и Рагнвиндра одеялом, где-то на задворках засыпающего сознания думая о том, что действительно не может уйти, пока не убедится в том, что с братом всё в порядке.

✧ ✧ ✧

Дни сменяли ночи, а Дилюк всё спал. Редко-редко сопел во сне, бормотал что-то нечленораздельное, а Кайа следил за каждым его движением и радостно улыбался, свято веруя в то, что Дилюк вот-вот проснётся. Но каждый акт надежды вытеснялся разочарованием, и Рагнвиндр продолжал пребывать без сознания. Когда дело дошло до абсурда – Кайа перестал смыкать глаза ночами, буквально не отрываясь от брата взглядом, даже не разрывая переплетённые пальцы, – Альбедо начинал волноваться. – Кайа, я не это имел в виду, когда сказал забыть о побеге. – Сбежать я всегда успею. – Мастер Дилюк в отличной физической форме, он уже идёт на поправку. В ближайшие дни он проснётся, я обещаю тебе. Не изводи себя. Кайа продолжил лежать на боку, перебирая прядки Дилюка между своих пальцев. Когда-то они пахли вином и домом, немного таверной и совсем капельку жжённой древесиной. Сейчас же не пахнут ничем, кроме крови врагов и той вонючей мази. – Кайа, – Альбедо прекратил свою бурную алхимическую деятельность, тем самым погружая полевую лабораторию в полную тишину, которая перебивалась лишь треском поленьев в костре. – Кровь. Кайа резво поднялся на ноги, чуть склонил голову вниз, чтобы смотреть товарищу прямо в голубые глаза. Он утёр пальцем кровавую дорожку из носа, которая норовила вот-вот запачкать любезно одолженную алхимиком одежду. Их игра в гляделки затянулась, и когда Кайдепринц понял это, капитан кавалерии уже оказался далеко за пределами пещеры, натягивая первый попавшийся в руки плащ, с особым усердием прикрывая плечи, не привыкшие из-за постоянного ношения мехового воротника даже к слабенькому бризу. Альбедо видел во взгляде друга страх, ну или как минимум его отголосок. Когда Кайа скрылся полностью, мастер Дилюк, наконец, начал приходить в себя.