Несвободные

Быть капитаном королевской стражи Дайнслейф привык. Верно, ведь какие могут быть проблемы у того, кого гнусные Архонты прокляли бессмертием, из-за чего он занимает своё место вот уже пятьсот лет? Но идя по пустому коридору, он думал вовсе не о том, как ему распорядиться оставшимися пятью офицерами в своём подчинении так, чтобы защита королевского двора была должной. Терзали его совсем другие мысли. – А вот и ты, – статная фигура развернулась в сторону грохота массивной двери, ведомой руками Сумеречного меча. Цокот каблуков Дайна по мраморному полу заглушал собственное сердцебиение, которое вот уже несколько минут никак не приходило в норму. – Мой король, – капитан опустился на колено, склонив голову перед мужчиной. Давно сгоревшие знамёна, которые тот рассматривал, чуть колыхнулись. – Я пришёл по первому вашему зову. Меховой подол королевской накидки зашуршал. Дайнслейф дёрнулся, но не более, ведь пока его величество не позволит, он не смеет поднять на него взгляд. Но король не спешил. Он лишь продолжил идти к своему верному слуге, и шёл так медленно, будто специально хотел нагнать жути. – Моя жена беременна, Дайнслейф. О. Дело начало принимать всё худшие и худшие обороты. – Примите мои поздравления, ваше величество! Король встал совсем близко. Опустился, чтобы быть наравне с Дайнслейфом, положил на плечо тому свою ладонь, безмолвно прося об искренности. Не пристало королю просить, он ведь может отдать приказ – и весь мир подчинится. – Дайн, – рука мужчины чуть тряхнула своего слугу, – посмотри на меня. И Дайнслейф посмотрел. – Я не... – он не мог подобрать слов, чтобы оправдаться. За что? Он и сам не знал, просто вдруг новость о том, что у короля скоро родится наследник, немного выбила из колеи. – Принцесса Бездны дала о себе знать, мой король, мне нужно возобновить её поиски. Если вы позволите, я вернусь к тому, что начал давным-давно. Дайнслейф понимал, что оправдания его рассеянному вниманию и подавленному настроению такие себе, но он банально не мог проигнорировать короля и замять разговор, который сам же начал. – Люмин подождёт, она пять веков скрывается, думаешь, лишние пять-шесть лет её свободы что-то изменят? – Пять лет? – он начал догадываться, к чему сводится разговор. Король поднялся, Дайнслейф быстро подскачил с колен, следуя за монархом прямиком к трону. Потрескавшийся, потемневший от божественного пламени символ самодержавия едва ли мог внушить тот же ужас, который внушал сотни лет назад. Дайнслейф помнил тот ужасный день, помнил, как его многочисленные воины и рыцари погибали в неравной схватке с Архонтами. Помнил, как тогдашний король Каэнри’ах Ирмин пожертвовал кровью своих потомков, чтобы спасти тех, кого ещё можно было спасти. Принцесса Люмин сражалась подле Дайнслейфа, она оплакивала короля Ирмина, лично похоронила тех подданных, которым посчастливилось умереть, а тех же, кто пал под гнётом проклятья Архонтов, её клинок пронзил безболезненно и быстро. Дайнслейф помнил, как Люмин смогла помочь хотя бы аристократам, как объявила их кровь целебной и не подверженной проклятию, и к чему это привело. Он всё помнил. – Пока мой род является регентом, а фактически уже и полноправными самодержавцем, потомки мои должны оберегаться, как зеница ока, Дайн. Если погибнет будущий наследник, наш народ уже точно никто не спасёт. Я могу доверить заботу о ребёнке только тебе. – Мой король, я бесконечно уважаю и люблю вас, но... А что «но»? Разве он мог отказаться? Разве мог перечить? Разве он действительно не хотел взять на руки ребёнка девушки, которая была бесконечно влюблена в него, ребёнка своего давнего друга? – Дайнслейф, я знаю тебя с самого детства. Сколько себя помню, ты всегда был таким: угрюмым и бесстрастным. Тебе пришлось увидеть смерти многих своих врагов, но ещё больше ты лицезрел смерти друзей и родных. Я понимаю, но всему когда-нибудь придёт конец, – король поднял с подлокотника трона шкатулочку. – Мой ребёнок, который родится, сможет спасти наш народ, спасти тебя от проклятия, насланного Архонтами, но ему будет необходима твоя поддержка. Продирающая до костей речь. Когда-то давно Дайнслейф несколько раз удостаивался чести быть Хранителем ветви – телохранителям наследного принца династии правящей семьи Каэнри’ах. Потом начал сам отказываться от этого, ведь видеть, как младенцы прямо на твоих руках превращаются в детей, подростков, а после становятся королями, покрываются сединой и покидают этот мир – смерти подобно. – Всё моё детство ты провёл в странствиях по миру, разыскивая принцессу Бездны, и лишь когда мой отец погиб, ты вернулся во дворец. Мне сильно не хватало тебя, но я хочу, чтобы мой ребёнок ни в чём не нуждался, особенно в надёжном друге рядом с собой. Дайн, ты помнишь те дни, когда я был вот таким? – ладонь короля показалась из под мантии и остановилась в районе колена, указывая на рост. Дайнслейф помнил всё. – Память моя меркнет с каждым годом, повелитель, – этот уже заученный ответ сам сорвался с уст. Пусть все вокруг думают, что за многовековую жизнь Сумеречный меч позабыл почти всех и вся. – Ты был для меня старшим братом и наставником. Ты мой самый близкий, самый доверенный человек, – король достал на свет брошь, в форме четырёхконечной звезды, которая в свете танцующего пламени свечей заполнила зал небесными отблесками, словно то звёзды поселились на стенах и потолке. – Я напоминаю тебе об этом не просто так, ведь хочу, чтобы ты так же стал верным другом для моего ребёнка. Король вручил Дайнслейфу украшение, а вместе с ней и звание Хранителя ветви. Дайнслейфу отчасти был приятен сей жест, полный доверия и любви, но размышления о том, как он расскажет об этом королеве Тенебрис, как будет оправдываться, как переживёт её слёзы, нещадно давили на совесть и душу. Он ведь обещал. Обещал не тревожить разбитое сердце юной девушки, которой вот уже многие годы не отвечает взаимностью на искренние чувства. – Я благодарен вам за оказанную честь. Королева и ваш наследник будут под моим наблюдением до тех пор, пока вы не пожелаете обратного, – Хранитель ветви склоняется, целует руку его величества и скоро удаляется в покои королевы.

✧ ✧ ✧

– Как ты мог, Дайнслейф! Как мог скрыть от меня это?! – Мой король, я даже не догадывался, клянусь вам. Мне незачем вам врать, вы же прекрасно это знаете. Хэлтор расхаживал рядом с троном, шурша своей королевской накидкой. Его раздумьям не было конца, а Дайнслейф всё ждал вердикт короля, вот уже двадцать минут преклоняя пред ним колено. – Приведи сюда Тенебрис. Если она не может ходить – принеси на руках, мне плевать! Я хочу видеть её, хочу взглянуть в её бессовестные глаза! Не поднимая головы Сумеречный меч вышел из тронного зала. Королева Тенебрис неделю назад пожаловалась на головную боль. Хэлтор мгновенно привлёк к лечению своей жены Рейндоттир – единственного и лучшего алхимика, которая осталась подле короля, воодушевлённая его идеями спасти всех и вся. Дайнслейф помнил, как злился на него король, решивший, что тот недостаточно следил за его беременной женой и та заболела, однако после долгих исследований Рейндоттир Золото и её неутешительного вердикта, Хэлтор вовсе хотел бросить своего рыцаря в темницу вместе с беременной женой. После того, как пятьсот лет назад Люмин объявила кровь аристократов целебной, начались бунты. Тысячи голодных и больных людей, потерявших родственников в ужасном Катаклизме, восстали против аристократии, требуя поделиться с ними чудесной кровью. Они в прямом смысле жаждали увидеть её, испить, дабы не повторить судьбы тех несчастных, попавших под проклятье озлобившихся на Каэнри’ах Архонтов. Многие знатные семьи тогда пали, некоторые же добровольно принесли себя в жертву во имя мира. Люмин скрылась, а единственная оставшаяся в живых после бунтов благородная семья Альберихов стала регентом, но на самом же деле – новыми монархами. Ирмин ценой собственной жизни, а так же жизни собственных потомков, помог тогда принцессе Бездны. Именно благодаря его жертве Люмин смогла найти чудодейственное «лекарство», ведь обратившись с просьбой о помощи к Бездне, та не смогла отказать Ирмину и своей принцессе. Подаренное лекарство было страшным и неполноценным, но малая жертва позволила помочь тем, кто давно потерял надежду. Откровенно говоря, Дайнслейфу было трудно назвать то, что Люмин сотворила, исцелением, ведь прокляв короля и всех его потомков вечной службой Бездне, та не спасла народ, а лишь малую его часть – аристократию. В страшной битве с Архонтами погибли многие жители Каэнри’ах, ещё большие превратились в монстров. Те, кто остались, были вынуждены жить в нищете и голоде под сводами глубоких пещер, там, где мнимые Боги не увидели бы падший в их глазах народ, опустившийся до сотрудничества с Бездной. Но потомки Ирмина, которые каким-то невероятным способом смогли остаться в живых и скрываться столетия спустя, были бельмом на глазу. Хэлтор и его предки считали их угрозой всему народу, пытались найти и уничтожить, чтобы ядовитая кровь не расплодились, ведь дети Ирмина – единственные оставшиеся в Каэнри’ах люди, которые всё ещё обязаны служить Бездне, будут ещё сотни веков расплачиваться с Бездной за спасение их народа. Дайнслейф почти тащил на себе королеву. Она не желала показывать слабость, особенно перед тем, кто вот-вот жаждал казнить её за предательство и унижение, однако идти самостоятельно Тенебрис не могла. Рыцарь поднёс её к пьедесталу, на котором располагался трон, и аккуратно усадил на мраморный пол. Король даже не предложил ей подняться с него, смотрел презрительно сверху вниз. Девушка, однако, знала себе цену, всем видом показывала, что не боялась супруга, поэтому даже не думала опускать взгляд. Их разговор, который проще было назвать руганью, не длился долго. Королева рассказала всё то, что в общих чертах Хэлтору про родословную его жены уже поведала Рейндоттир тридцать минут назад. Более он не желал слушать россказни и, как он посчитал, жалкие попытки спастись, от этой девушки, поэтому прогнал её. – Уведи её, Дайнслейф! И сам убирайся! Король злился на своего друга за халатность. Дайнслейф догадывался, конечно, но обвинять королеву без должных доказательств – не дело. А, в прочем, какая уже разница, если король и так обо всём узнал? – Все имеют право на счастье, Хэлтор! Я вот-вот подарю тебе наследника твоего столь горячо любимого трона! Я всегда была рядом с тобой, смиренно служила тебе. Почему ты прогоняешь меня? – Ты нарушила правила, осквернила кровь аристократов, Тенебрис. Ты, являясь потомком проклятого короля, смела укрываться от королевского меча и закона. Ты прекрасно осведомлена, как твои жалкие родственники разбежались по всем углам нашего королевства в жалких попытках спастись от казни! Никчёмные создания, решившие, что их собственная жизнь дороже жизни их же страны! Твой отец тот ещё змей, смог столько лет служить при дворе и скрываться. Но из-за ваших с ним эгоизма и безрассудства, отныне и мой сын проклят, как ты не понимаешь! Он должен был спасти Каэнри’ах, а теперь с кровью Ирмина он лишь станет последним королём нашего народа, и на нём прервётся род! На нём прервётся существование Каэнри'ах! Альберихи вот уже много веков были единственными сохранившими помимо рассудка и жизни так же и свою аристократическую честь, благодаря чему именно они удостоились быть регентами королевства. Семья Тенебрис не была аристократичной крови, но по заверениям её отца – имела не плебейское происхождение. Союз чудом выжившей дочери благородной семьи, которая в веках уже давно забыла свою фамилию, и чистокровного потомка Альберихов, был выгодным для обеих сторон. Хэлтор свято верил, что кровь его супруги чиста так же, как и его, а значит их наследник – наследник всего королевства Каэнри’ах, – будет могущественным королём, и только с ним можно найти спасение. Отец Тенебрис же, служивший при дворе, был по-человечески счастлив, что его дочь не останется одна после его кончины. Безусловно он знал о своей истинной сущности, о том, что он и его дочь – прямые потомки Ирмина. Он знал, что из-за проклятья скоро превратится в монстра, и эта участь так же ждёт его дочь. Он всё знал, но желал лишь банального счастья для своей дочери. Ей отмерено мало лет до превращения в монстра, так пусть хотя бы эти годы она проведёт в счастье. «Никогда не говори, кто ты есть на самом деле, Тенебрис. Проживи оставшиеся дни в человеческом обличье счастливо». Предсмертные слова отца навсегда укоренились в её памяти, став девизом и стимулом. – Я не виновата, Хэлтор, – королева начала вырываться из крепких рук Дайнслейфа, который с присущим ему упорством и повиновением исполнял приказ. – Ребёнок у меня под сердцем – это плод нашей любви. Неужели ты откажешься от меня и него из-за какой-то глупой идеи спасти всех? Посмотри вокруг, кого ты хочешь спасти? Хранителя ветви тронули её слова, он буквально на секунду ослабил бдительность, чем воспользовалась Тенебрис, не жалея своих коленей подползая к трону, на котором восседал её муж, и уткнулась лицом ему в колени. – Ты не веришь в возрождение нашей нации, но верю я. Ты не обязана разделять со мной взгляды, но это не значит, что ты в праве отнимать будущее у людей, и тем более у нашего ребёнка! Дайнслейфу всё же удалось увести королеву. Когда они вышли из главного зала, она перестала сопротивляться, покорно следовала в свои покои, неуклюже перебирая ногами. Её слова крутились в голове нескончаемым вихрем. Признание в любви королю, своему законному мужу, одновременно обрадовало и повергло в глубокие раздумья. – Почему ты подчиняешься моему мужу, Дайн? Закономерный вопрос для той, которую отвергли все и вся. – Он мой король, госпожа. – А я – твоя королева, Дайнслейф. Если на то пошло, то кровь истинного короля Каэнри’ах течёт именно во мне, а не в нём. Хранитель ветви открыл дверь, пропуская даму в её комнату. Стоило ей оказаться на собственной территории, как большая часть королевских украшений, раздражающе брякающая всё время, упала на пол, как и неудобная накидка. Хэлтор любил, когда его жена выглядела красиво и даже экзотично, поэтому не скупился на наряды для неё, но отчего-то он совсем позабыл об удобстве собственной беременной жены. – Помоги мне, Дайн, – Тенебрис пыталась дотянуться до туфель, но огромный живот не позволял этого. – Я умру, если проведу на каблуках ещё хотя бы минуту. Устаревшая уловка, и Дайнслейф это знал, однако отказать не мог. Он наклонился к ногам госпожи, распутал переплетение декоративных лямок, стараясь не касаться кожи. Это у него получилось бы, если бы сама Тенебрис то и дело не дёргала ногой. – Госпожа, не препятствуйте своему же удобству. Тенебрис спрятала улыбку, пальцами прикрыв нижнюю часть лица. В этот миг она была совсем не такой, как десять минут назад: отчаяние в её глазах растворилось, злости и вовсе будто не бывало. Переменчивое настроение беременной девушки переключилось на игривое, отчего она позволила себе потрепать макушку Дайнслейфа свободной рукой. – Я не соврала Хэлтору, – Тенебрис продолжала перебирать короткие пряди меж пальцев, пока Хранитель ветви возился с застёжками. – Я люблю нашего с ним ребёнка и отдам за него жизнь. Это не пустые слова, ты это знаешь. – Всё так, как и должно быть, – Дайнслейф поспешил уйти от цепких рук госпожи сразу же, как туфли с глухим стуком упали на пол. – Его величество погорячился, не держите на него зла. Знаете же, он искренне любит и вас, и сына, но... его тоже можно понять. Тенебрис лишь вздохнула на слова возлюбленного, укладывая голову на подушки. Она знала, что Дайнслейф будет здесь, ну или хотя бы за дверью, до тех пор, пока она не уснёт, поэтому на неспокойной душе королева чувствовала удивительное спокойствие. – Я столько раз предлагала тебе своё сердце, Дайн. С самого детства, кажется, сколько себя помню, мечты мои были лишь о тебе. Давай сбежим, пока не поздно? И снова королева за старое. Если хоть одна живая душа, коих в Каэнри’ах осталось ничтожно мало, подслушает, в проблемах будут купаться оба. Дайн живет на свете много веков. Он бы не сказал, что чувствовал себя мудрым или уставшим, но мировоззрение у него однозначно поменялось. Как он мог ответить взаимностью на чувства той, которую ещё в младенчестве держал на руках и менял пелёнки? А ведь теперь она не просто дочь придворного советника, но будущая мать наследника и жена короля. – Я люблю вас, госпожа, и вы это знаете, – Дайнслейф всё же решил нести свою службу в коридоре, охраняя покой Тенебрис там, поэтому застыл у самой двери, чтобы устранить все недомолвки между ними раз и навсегда, – но исключительно как воспитанницу, которая родилась и выросла у меня на руках. Прошу, прекратим эти разговоры. – Ты сам вселил в меня ложную надежду, а сейчас сбегаешь. Ты обещал избегать встреч со мной, и что я вижу? Дайнслейфа забавляла его королева. Мятежная госпожа, переменчивая, однако справедливая в своих обвинениях и доводах. – Король доверил мне охранять жизнь своей супруги и наследника. Мог ли я воспротивиться? Эти перепалки уже давненько начали утомлять Сумеречного меча. Он подыгрывал им лишь изредка и то из интереса – а что же находчивая Тенебрис придумает в этот раз? Но как весть о беременности дошла до его ушей, он понял, что игры закончились. Тенебрис вздохнула, уложив тыльную сторону ладони на лоб. Она не была расположена к разговору, чем воспользовался Дайнслейф, бесшумно выскользнув за дверь. Уже стоя в коридоре, напрочь лишённом освещения, прислуги и даже банальных украшений, присущих дворцам, он смог в полной мере переосмыслить произошедшее тем днём. Выходит, его королева – потомок истинного короля. Выходит, в её жилах течёт кровь Ирвина. Выходит... она рано или поздно превратится в монстра.