✧ ✧ ✧
– Кайа! – Рагнвиндр врывается в холл на первом этаже, высматривая фигуру брата. Но никого нет. Дилюк мчится на второй этаж, игнорируя разбросанные книги, грязные перилла и пыльные окна, сквозь которые не пробивается даже солнечный свет, что уж говорить о лунном. Он стукается бедром об обеденный стол, на котором от удара бряцает посуда с недавним завтраком, которым Кайа накормил его. Тарелки пусты, покрыты пылью и паутинкой, как, в прочем, вся кухонная утварь в поместье: здесь давно никто не готовит. Мастер влетает в свои покои, и то ли на счастье, то ли к своему же горю, видит отвернувшегося к окну парня, расплетающего косу, прядь за прядью высвобождая локоны, переливающиеся в тусклом свете Пиро артефакта хозяина винокурни, но есть в этих переливах нечто тоскливое. Мастер дёргается в сторону брата, но валится с ног, с ошеломляющим грохотом падая на пол. Кайа не оборачивается, и даже не вздрагивает, продолжая напевать знакомую мелодию, и Рагнвиндр понимает, что брат ничего не услышал. Он чуть было не благодарит Барбатоса за то, что тот сберёг прекрасную картину с восседающим Кайей на кровати и переливающимися звёздным блеском синими волосами, струящимися на тёмной спине в свете луны, но вовремя останавливая себя, припоминая недавнюю неудачную шутку божества.✧ ✧ ✧
Он никогда не верил во всемогущество Архонтов, скептически молился им, полагаясь в основном на собственные силы. Но в последние месяцы и вовсе начал считать их лишь жалкими подобиями Богов. Да, они даровали людям могущество самой Матери природы, но ничто не происходит просто так. Архонты готовились к катастрофе. Такой вывод сделал мастер, когда Альбедо пришёл на помощь, приведя с собой рыцарей. Алхимик вмешался в неравную битву Дилюка с порождениями Бездны на Драконьем хребте. Кровь лилась реками, ещё совсем юные мальчишки в офицерской форме падали замертво, стоило Вестнику Бездны лишь коснуться их своими клинками, а Дилюк не мог помочь. Окутанный плавящими плоть цепями чернокнижника Бездны, которые до безобразия были идентичны его собственным цепям Глаза Порчи, беспомощно наблюдал, как Кайю уносят прочь в пещеру. Альбедо никогда не видел столько порталов. Они чем-то напоминали тот на Рифе Маска, но были гораздо меньше и многочисленнее. Когда рыцари побеждали одного мага Бездны, из портала тут же выходили ещё трое, и так, казалось, будет продолжаться до бесконечности. Страшная мысль пронеслась в голове: «Мы не выстоим. Люди не смогут дать достойный отпор Бездне,» – и в этот миг Рагнвиндр понял, что он не простой человек. Как и Кайа, как подоспевший на помощь с рыцарями Альбедо, норовящий докричаться до Дилюка, сражающийся одной рукой, сжимая во второй нечто, судя по всему очень важное. Они не простые, они – избранники Архонтов, те, кого Боги признали, те, кому Боги доверились. Смешно называть их Богами. Пиро артефакт воспылал с новой силой, ведомый спасением брата своего обладателя. Альбедо продолжал отбиваться мечом, контролируя элементальный навык так, чтобы всем рыцарям хватало щитов, которые тот порождал, а сам медленно но верно продвигался к пещере. Чёрные цепи растаяли, словно весенний лёд, и Дилюк в тот же миг проигнорировал Заклинателя Бездны, пленившего его, и побежал к Сердцу дракона. Мы не обычные люди! Архонты избрали нас, чтобы мы смогли противостоять Бездне, чтобы помогли в решающей войне! Кайа не должен сражаться. Он не должен отвечать за ошибки Богов, которые отвергли его народ. Кайа имеет право на счастье, как никто другой... Оглушающий крик Альбедо, который уже почти вплотную подобрался к Дилюку, стоя с мастером спиной к спине, вернул его из мыслей: – Дилюк, они хотят возродить Дурина! Крио способности Кайи помогут ему не вступить в контакт с Сердцем так быстро, но если мы ничего не предпримем, войны не миновать! Кайа умрёт! – Дилюк его не слышал. Альбедо громко ругнулся, поняв, что остался единственным здравомыслящим здесь человеком. Он ругнулся ещё громче, когда увидел Глаз Бога Альбериха одиноко лежащий в снегу – Кайа беззащитен. Алхимик почти впечатал в грудь Дилюка расшифрованный дневник Рейндоттир Золото с её откровениями. Лишь недели спустя Рагнвиндр прочтёт его основательно, узнает об исповеди могущественного алхимика Каэнри’ах, создавшей Дурина, придумавшей план по его воскрешению с помощью королевской крови, а позже понявшей, что натворила и попытавшейся исправить свои ошибки, породив на свет Альбедо – единственное живое существо на планете, способное постичь её мысли и исправить неисправимое. Частично Золото оказалась права, ведь разгадать хоть и несложную, но труднодоступную загадку с невидимыми чернилами Альбедо смог, однако выполнить последнюю волю учителя и не допустить контакта потомка Альберихов с Дурином – нет. – Я не знаю, как отреагирует тело Кайи, – запыхавшийся алхимик пытался говорить медленно и понятно, но наступающие недруги то и дело прерывали его, – но мой учитель предположила все варианты и расписала каждый, – Альбедо едва успел отскочить от волны сосулек Крио мага Бездны, и оттащить за собой Дилюка. Звуки битвы и душераздирающий крик о помощи новобранцев гулко раздавался на фоне, пока Дилюк не отрываясь смотрел на чёрную записную книжку. Значит, то, что происходит с Кайей, кто-то предвидел? Предвидел, но не помог. Альбедо что-то кричал, парируя мечом атаки врагов. Поняв, что дневник Рейндоттир повлиял на винного магната не так, как планировалось, а если быть точным, то повлиял диаметрально противоположно, и вместо побуждения к спасению Кайи заставил Рагнвиндра застыть на месте; алхимик, игнорируя летящие в него пузыри мага Бездны, рванул с места в надежде помочь Альбериху самостоятельно. Но водное лезвие Вестника, запущенное прямо в убегающего врага, застигло врасплох, полоснув по спине Кайдепринца, от чего тот упал на Дилюка, повалив его и себя на снег. Рагнвиндр лишь почувствовал боль в не до конца зажившей и покрытой швами спине, но она была для него столь незначительной, что не смогла вернуть его в реальность из пучины собственных мыслей. Кто-то это спланировал. Каэнри'ах. Каэнри'ах и отец Кайи, который привёл его сюда с целью принести в жертву долгое годы спустя. ...Архонты? Дилюк открыл глаза, высматривая парящую в небе Селестию. Кричащий Альбедо заслонил собой весь небосвод, кровь алхимика капала прямо на лоб Дилюка, но даже так он будто не слышал и её видел никого. Архонты оставили нас. Даровали глаза Бога, чтобы мы остались перед ними в долгу в момент войны, но на самом деле... У Дилюка не было отца и матери, все друзья стали чужими и даже Архонты его разочаровали. Но у него оставался Кайа, которого он не должен был отпускать. Он не мог представить свою жизнь без него. Рагнвиндра привёл в чувство Альбедо, ударяя того в грудь кулаком. Алхимик что-то кричал, почти плакал, захлёбываясь кровью. Альбедо... Это имя ничего не значило для Дилюка, но для Кайи человек, который его носил, был важен. Что ж, это заставило Рагнвиндра хотя бы на секунду выбраться из собственных мыслей и терзаний, подняться с места, игнорируя чёрный дым, вырывающийся из пещеры, и ринуться спасать брата. Кайа лежал в одиночестве, Чтец Бездны, который его поймал и унёс, исчез. Источником чёрного дыма оказалось сердце Дурина, подле которого лежал Кайа. Дым постепенно растворялся, менял цвет на красный. Дилюку было больно: кровь из носа хлынула ручьём, голова кружилась, как после первой пьянки с ещё юным братом, на теле то там то тут начали появляться язвы – таково было воздействие кхемии. Но Кайа средь этого кошмара выглядел удивительно умиротворённым, губы в подобии улыбки были сомкнуты, а глаза – оба глаза – открыты. Два блестящих лазуритовых глаза, переливающихся бриллиантовым блеском от слёз, и Дилюку было неважно, что слёзы были кровавыми. Всё, что имело значение – Кайа на его руках. Кайа не дышал, но Дилюк не признавал этого. Он не шевелился, но разве это имело значение? Дилюк видел и слышал то, что хотел, то, что считал истиной. Для него Кайа сейчас говорил:«Не оставляй меня одного. Не отпускай»
И Дилюк не мог отказаться. – Я не отпущу тебя. Никогда.✧ ✧ ✧
– Кайа, – умирающий хрип разносится по спальне. Вот же он, совсем рядом. Дилюк честно пытается дотянуться до рельефной спины; острых лопаток, кажущимися неестественно угловатыми из-за игры освещения; до прядей волос, шёлковыми нитками струящихся вниз, но лунный свет в глазах тускнеет быстрее, чем сокращается расстояние между ним и Кайей. Альберих продолжает сидеть, но покидающему этот мир сознанию и истощённому телу Дилюка откровенно кажется, что бывший капитан слышит его. Слышит, но не оборачивается. – Кай, посмотри на меня, – рука падает на пол. Тело совершенно не слушается обладателя, но важно ли это, когда смысл твоей жизни находится в метре от тебя? Он действительно всё слышит. Кайа, которому, кажется, подыгрывает на Небесной лире сам Барбатос, шепчет строки из баллады: В безлунную ночь, что кровью омыла Отеческой ласкою руки его... Фрагмент стихов вот-вот начнёт повествовать о том, как Дилюк чуть было не убил Альбериха, поэтому он хочет окликнуть Кайю, чтобы тот замолчал, но голос настолько тих, что мастер сам себя не слышит. ...Брата убил не мечом он, а словом. Братскую клятву нарушить посмел... Мелодия Небесной лиры, доносимая ветрами Архонта, который провожает в последний путь уставшую душу и давно ждущую своего брата вторую душу, затихает, оставляя их в интимной тишине. Дилюку хочется разорвать собственную грудь, вырвать оттуда сердце и отдать его в руки любимого человека. Доказать, что сердце, душа, да и вся его жизнь – лишь малая часть того, что он готов отдать Кайе. Ему по-настоящему больно, ему совестно за тот эпизод их жизни. Общей жизни, одной на двух. Рагнвиндр пальцами впивается в грязный ковёр комнаты, ломает ногти о паркет комнаты, но ползёт к кровати, продолжая звать Альбериха. «Кайа...» Последняя попытка оказывается успешной. Встрепенувшийся брат замолкает на полуслове и оборачивается:«Ты наконец-то дома, Дилюк. Я заждался»
Теплотой отзывается прикосновение Кайи, который в один миг встаёт с кровати в одной рубашке и берёт ладони Дилюка в свои. Оно расплывается по конечностям, вселяя в винодела новые силы, и тело становится воздушным и лёгким, точно как семена одуванчика, путешествующие на парашютах по землям Мондштадта, а усталость вовсе испаряется. Альберих перехватывает руку Дилюка крепче, бодро помогает подняться и начинает кружиться в тесной комнате вместе с братом, словно танцует под неподходящие для плясок ноты баллады, доносящиеся с улицы. Дилюку давно не было так хорошо. «Я никогда не отпущу тебя»«Знаю, Люк»
Кайа смеётся. Без этой паршивой повязки на глазу, которая скрывала важную и болезненную тайну, без притворства и игры. Дилюк и сам отдаётся счастью, позволяет себе улыбнуться и расслабиться, ощущая, как собственные длинные волосы приятно щекочут румяные щёки. Странно, но Кайа ведь совсем недавно помог постричь их. В прочем, к чему эти тревоги, если Кайа рядом? Стоит напротив, искрящийся радостью и озорством. И когда он успел одеться?«Эй, нам пора. Отец заждался»
Альберих прижимает Дилюка к себе, произнося это. От него пахнет чём-то инородным, немного пряным. Терпкий запах светяшки, тянущийся за Альберихом устойчивым шлейфом, сейчас почему-то сменился непривычной свежестью, скошенной травой и закатниками. Но Дилюк уже решил, что это неважно. «Куда мы направимся?» Он не спрашивает, зачем и когда, ведь ему это неважно. Рагнвиндр покорит пронизывающие небо вершины гор, он спустится в самые глубинные закутки Бездны, если потребуется. Если Кайа попросит. Если будет рядом. Дом там, где семья. Для Дилюка дом там, где Кайа. Альберих ведёт его к приоткрытому окну, распахивает створки окончательно и ставит одну ногу на подоконник, чуть разворачиваясь с брату.«Обними меня»
И Дилюк пленит хрупкое тело в объятиях, чувствуя, как Кайа ластится в ответ. Крепко держит, прижимается губами к губам невесомо, а слёзы из его глаз встречаются со слезой Дилюка в районе подбородка, щекоча кожу. Они в одно ловкое движение оказываются за пределами поместья, но не чувствуют боли от падения. Не чувствуют вообще ничего, кроме тепла друг друга. Верно, ведь новым звёздам еще слишком рано падать. Гордый Павлин, восседающий на троне ночного небосвода, в ту ночь навсегда соединяется с мудрой Совой, становясь единым новым созвездием. Если бы остались живые души на земле, то с радостью бы любовались прекрасной звездой, совсем молодой, соединяющий два некогда совершенно самостоятельных, но отныне неразлучных созвездия. Если бы остались в Тейвате люди, если бы Бездна не победила, поглотив всех и вся, то легенда о двух влюблённых сердцах передавалась бы из уст в уста. Легенда о ярчайшей звезде, некогда бывшей двумя маленькими, слившимися в единое целое. Грешникам не место в Селестии, которая пала столетия назад, но Дилюку Рагнвиндру и Кайе Альбериху не нужен рай, не нужны боги и благословения, чтобы быть вместе. Чтобы воссиять на отныне вечно чёрном небосводе единственной звездой.«Я люблю тебя, Дилюк»
И даже тысячи лет спустя на признания Кайи Дилюк будет отвечать то, что так не сказал при жизни, но чем готов одаривать бесконечность. «Я люблю тебя, Кайа»