Культ тела

Вечер. Мицуя сидит в комнате на кровати, прикованный к изголовью наручниками. Перед ним на подносе: тарелка грибного крем-супа, чизкейк с вишней и кофе. Такаши, конечно же, не стал есть. Хайтани не было, наверное — часов пять. За это время Мицуя успел оглядеть комнату, она была поистине шикарна: большая трёхспальная кровать, чёрный кожаный диван, плазменный телевизор, чуть ли не на пол стены; панорамное окно, картина черепа на стене; большое количество полок с разными вещами и несколько дверей. Первая скорее всего вела в гардероб, вторая — в коридор, а третья, может быть, — в кабинет. Такаши было очень страшно. Что мог сделать с ним этот псих? Мицуя прокручивал в голове кучу разных сценариев, но его прервал звук открывающейся двери: это был Ран с пакетом в руке. — Здравствуй, любовь моя, как у тебя дела? Ты поел? Младший ничего не ответил. — Эй, у кого я спрашиваю? Когда я с тобой разговариваю — будь добр отвечать. Опять молчание. Да, Такаши боялся, но разговаривать с ним он не хотел. — Хватит меня игнорировать, это выводит меня из себя. Ты хочешь чтобы я злился? Или тебе стало всё равно на твоего милого бойфрэнда? — Всё хорошо, — пробубнил Мицуя. — Я тебя не слышу; что ты там говоришь? — Я говорю, что у меня всё хорошо. — Вот и отлично, — смягчился Ран. — Я сейчас переоденусь и приду, ведь как бы мне не шёл смокинг, в нём очень неудобно. Он поставил пакет у дивана, а потом зашёл в одну из дверей. И через несколько минут вышел. — Я пришёл. А почему ты не ел? Не нравится? Ран был одет также как и Мицуя: чёрная футболка и белые спортивные штаны; только на нём ещё были надеты белые тапочки. — Я просто не хочу. — Как это? Ты разве не проголодался? Тебе лучше поесть, ведь иначе ты можешь заболеть. Ты ведь не хочешь этого, верно? — Не нужно со мной сюсюкаться. Зачем я тебе? — Я же уже сказал, что я люблю тебя и теперь мы будем вместе, — сказал Хайтани, направляясь в сторону Такаши. — Не подходи ко мне! — младший вжался в изголовье кровати. — Ты что, боишься меня? Не стоит. Ну или делай как знаешь, ты всё равно скоро ко мне привыкнешь, а пока тебе нужно поесть, — Ран сел на коленки рядом с кроватью и взял ложку, — давай, открой ротик. — Хватит, я не хочу это есть! — Ладно. Он встал на ноги и смахнул поднос с едой на пол так — что все тарелки разбились, а еда разлетелась по полу. — Чего тогда ты хочешь? Может панкейки; или может быть лобстеров, красную рыбу? А вдруг ты хочешь чего-нибудь попроще, вроде яичницы? Я прикажу и тебе приготовят что захочешь, — проговорил Ран с искрами в глазах. — Я не хочу есть еду, которую даёшь мне ты. — Решил голодом себя заморить? Это твоё дело, — Ран подошёл к одной из полок и взял оттуда телефон. — Вызовите сюда горничную, пусть уберётся, — он положил телефон и повернулся к Такаши. — Ах да, смотри, что я купил. Надеюсь, тебе понравится. Старший подошёл к дивану, поднял пакет и достал оттуда... ошейник? — Так, подожди, что это такое!? — Будто ты не видишь — ошейник. Загляденье, не правда-ли? — Я что, похож на собаку? — Скорее на милого щеночка, но тебе в любом случае придётся его надеть, мне всегда так нравились ошейники. А тебе? — Я что, по твоему — мазохист? Я ни за что его не надену! — Будто кто-то будет тебя спрашивать, — Ран подошёл к Мицуе, нагнулся. Щелчёк — и ошейник на нём. Старший взял в руку цепь и дёрнул на себя, из-за чего Такаши пришлось наклониться. — Пока я держу тебя на поводке, так уж и быть, сниму наручники, — он достал из кармана штанов ключ и расстегнул наручники. Мицуя принялся потирать затёкшую руку, но не успел, — ведь его притянули к себе и впились в губы. Ран принялся кусать губы до крови, превращая их в месиво и перемешивая кровь со слюной. Затем резко углубил поцелуй, начиная очерчивать зубы языком; щекотать десну, от чего Такаши невольно простонал в поцелуй, а тот продолжил посасывать нижнюю губу. У младшего заканчивался воздух, а Хайтани всё никак не отстранялся — из-за чего Мицуя начал толкать его руками в грудь. И только сейчас он отстранился. Такаши принялся втягивать ртом воздух, пытаясь нормализовать дыхание. Тут в комнату вошла горничная и принялась собирать с пола еду. В это время Ран начал стягивать футболку с Мицуи, на что тот, конечно же, — сопротивлялся, но он был слабее. И вот футболка полетела на пол, а Хайтани принялся вылизывать Такаши. Сначала он покусыва кадык, опустился на ключицы — стал целовать их; оставлять засосы, таким образом помечая, кусать. Опустился ниже, начал выводить на животе младшего разнообразные узоры; облизывал кубики пресса. Такаши закрывал рот руками. Ему хотелось кричать от таких ласк, но он не мог — в комнате до сих пор была горничная. Она подняла с пола футболку, аккуратно сложила её и положила на диван. — Ты свободна. Можешь идти. — Спасибо, до свидания, — она вышла. — Убери руки со своего рта, я хочу слышать тебя, или я сейчас возьму наручники. Мицуя не убрал руки, ведь он не хотел показывать Рану — что его тело в восторге от ласк. — Ну, как хочешь, — проговорил Хайтани, вставая с кровати и подходя к дивану, чтобы взять пакет. Он достал оттуда меховые наручники и кляп. Блядь. — Вот в этих наручниках будет удобнее, — он взял руки Такаши и приковал их к изголовью кровати. — А теперь будь хорошим мальчиком и открой свой ротик... — Блядь, я не буду этого де... — не успел Мицуя договорить, как его щёки сдавили, заставляя открыть рот и тут же засунули туда кляп, затягивая его.