Октябрь 16, 2023. Понедельник. Сан-Хосе, штат Калифорния.
Гарри не спал всю ночь, наблюдая за Луи, прижавшимся к нему всем телом, и размышляя о том, как помириться с Эдвардом. «Он правда назвал ребёнка в честь меня…» — с улыбкой думает альфа, поглаживая спину спящего омеги. Рано утром, часов в шесть, Стайлс осторожно выбирается из объятий Томлинсона и покидает спальню, чтобы проверить детей. Грейси спит, обнимая мягкого зайца с себя ростом, а Эдвард — раскинув руки и ноги в стороны. Он явно много ворочается, потому что одеяло почти сползло на пол, а подушка прижата к стене, и мальчик спит буквально на небольшом её уголке. Укрыв сына, Гарри поправляет его подушечку и мягко улыбается, когда тот обнимает её, переворачиваясь на бок. Оба ребёнка правда очень похожи на него… Вчера вечером Гарри много думал об этом, понимая, что мальчишка ведёт себя буквально точно так же, как сам Стайлс — по отношению к себе четыре года назад. Он ненавидел себя, ненавидел настолько сильно… и вчера он увидел эту ненависть на кухне, в глазах Эдварда. А Грейс… от Луи у неё только носик и цвет глаз, они такие же чистые, такие же голубые. Волосы у детей такие же кудрявые, как у Стайлса, но у малышки в меньшей степени. Спустившись вниз, Гарри решает приготовить завтрак, чтобы Луи мог выспаться, явно впервые за эти годы. Поискав всё нужное в холодильнике, альфа находит много баночек с джемом, разные пасты начиная от шоколадной и заканчивая арахисовой. Также он находит взбитые сливки, молоко и яйца. Панкейки. Он уже делает третий по счёту блинчик, когда неожиданно в него что-то прилетает. Прямо в спину. Что-то мелкое. — Да твою же!.. — тихо шипит альфа, продолжая мысленно материться, и раздражённо оборачивается на Эдварда, выставившего перед собой игрушечный пистолет с пульками. — И тебе доброе утро, маленький тиран. — Я не маленький, — спорит мальчик, сводя брови к переносице, и, кажется, принюхивается. Видя, что бдительность ребёнка ослабла, Гарри возвращается к готовке, но краем глаза всё равно наблюдает за чадом. Он забирается на стул, всё ещё целясь в мужчину, поэтому Стайлс интересуется: — Так ты хочешь стать охотником? — тишина. — Твой папа не учил тебя, что нельзя нападать со спины? — Папа у’ил меня не пускать 'ужих в дом, — Гарри усмехается. — 'то смешного? — Ты хоть знаешь, кто я? — он поворачивается к нему, когда заканчивает с новым панкейком и перекладывает его на тарелочку, ставя её перед ребёнком. — Ты обидел Грейси. И папу, — хмурится Эдвард, но в его животе урчит, поэтому он запихивает обиду в дальний ящик и тянется за одной из баночек, которую Гарри достал из холодильника. Луи не рассказывал о нём. Гарри понимает это по тому, как незаинтересованно с ним говорит мальчик. Но альфа не решается сам поведать ему правду, боится травмировать его. Когда Томлинсон просыпается, его расстраивает, что Стайлса нет рядом, потому что всё то, что случилось вчера похоже на сон. Подобные сновидения были и раньше, поэтому Луи готов смириться с этим, пока не просыпается окончательно и… что это за запах? В комнате стоит отчётливый ореховый аромат. Быстро переодеваясь, омега бежит вниз, искренне надеясь, что ему не показалось. Ему не могло показаться. Неужели это запах Гарри? Гарри пахнет орехами? На кухне его ждёт очаровательная картина: Стайлс показывает детям свой Instagram, и они воодушевлённо слушают песни из видео с выступлений, которые сам Луи засмотрел и заслушал до дыр. Заметив папу, двойняшки радостно спрыгивают со стульев и бегут обнимать его, желая доброго утра, поэтому Гарри блокирует телефон, наблюдая за тем, как омега целует ребятишек в липкие после блинчиков щёчки. — Так, а вы умывались? — спрашивает омега, и дети честно качают головами. — Тогда идёмте умываться вместе. Идите вперёд, я скоро приду. — Когда они убегают наверх, Луи неуверенно смотрит на Гарри, который подходит к нему с нежной улыбкой. — Я боялся, что это было сном… — Не было, — он заводит его на кухню, чтобы дети ничего не подсмотрели, если вдруг что, и ласково запускает пальцы в его волосы. — Я так соскучился по тебе… — Ты выпускал феромоны, верно? — невольно улыбнувшись, спрашивает омега, и тот кивает. — Ты приятно пахнешь… — Рад, что тебе нравится, — Стайлс опускает ладони, поглаживая его скулы и шею. — Ты не рассказывал им обо мне, да? В глазах Луи читается волнение, когда он слышит этот вопрос, потому что он не хочет, чтобы Гарри возненавидел его. Он и так боялся этого все эти пять лет, он не хочет, чтобы это стало правдой только из-за того, что омега лгал не только ему, но и их детям. — Прости, я не хотел врать им, но и что сказать тоже не знал… — признаётся Томлинсон и кладёт свои ладони поверх его рук. — Мы можем придумать, как сказать им правду… я хочу, чтобы ты был с нами… хочу, чтобы они знали тебя, как своего отца, а не постороннего альфу. — Я тоже хочу этого, Луи. Но я скоро улетаю, — сожалея, говорит альфа. — Не хочу, правда, но я должен быть в Лос-Анджелесе через три дня. — Я всё понимаю, — тихо уверяет его Луи и слышит, как дети хором зовут его. — У нас есть чистая зубная щётка, если хочешь умыться. — Было бы отлично. Они поднимаются наверх, и Гарри надеется, что в этот раз Эдвард не станет причинять ему боль. Хотя бы потому, что Стайлс приготовил отменные блинчики и дал им с Грейси сока, как они и просили. И вообще завтрак прошёл замечательно. После водных процедур Гарри наблюдает за тем, как Луи умело переодевает детей, а затем они оставляют их играть, спускаясь вниз, чтобы Томлинсон тоже мог перекусить. — А где ты остановился? — интересуется омега, садясь за островную кухню и с удовольствием пробуя кофе, который мужчина сделал ему. — В отеле, — он пожимает плечами. — Я приехал на фотосессию пару дней назад, к пятнице нужно возвращаться в ЛА, так что… я вылетаю в четверг утром, в восемь. — Ты можешь перебраться к нам, чтобы… чтобы провести время вместе, знаешь… И чтобы дети смогли узнать тебя получше… я могу взять отгул на работе, — неуверенно предлагает Луи, и Гарри садится рядом с ним, пододвигая к нему тарелку с панкейками. — Спасибо. — Ты правда думаешь, что это хорошая идея? Если они привяжутся ко мне за это время, им будет больно, когда я уеду надолго. — А если ты уедешь после того, как один раз провёл здесь ночь и почти не пообщался с ними, это не вызовет у них никаких вопросов? Ты первый альфа, кроме Эдварда, который спал у меня в комнате, это вызовет у них сотни вопросов. — Ты не хочешь переехать ко мне? — спрашивает Стайлс, внимательно смотря на него. — Серьёзно, Луи, в Лос-Анджелесе я провожу куда больше времени, чем где-либо ещё. Там всё: моя команда, вся моя работа, начиная от музыки и заканчивая актёрством. Если ты боишься съезжаться, я куплю вам отдельный дом, буду приходить почти каждый день и… что угодно, Луи, всё, что ты пожелаешь. Мы что-нибудь придумаем, если в СМИ что-то начнут говорить… — А здесь моя работа, мои друзья, друзья наших детей… В Лос-Анджелесе я больше ни с кем не поддерживаю связь, так что меня там абсолютно ничего не ждёт, кроме отношений с тобой. Я не хочу сидеть у тебя на шее, понимаешь? — А быть со мной хочешь? — всё-таки решается спросить Гарри, вовсе не пытаясь манипулировать, ему правда интересно. — Ты отталкиваешь меня, Луи. Ты говоришь, что хочешь быть со мной, но не хочешь попытаться сблизиться. Чего ты на самом деле так опасаешься? Луи вздыхает и опускает взгляд, пожимая плечами. Он боялся все эти годы, что однажды, когда Гарри узнает о том, что у него есть дети, то об этом узнает весь мир. В том числе и родители Луи. Он боится, что они объявятся, будут шантажировать его… Всё также сводилось и к популярности Гарри и к тому, что их отношения вряд ли можно будет назвать равными, учитывая, что если они поступят так, как просит Стайлс, омега во всём будет зависеть от него. А вдруг они расстанутся?.. Именно это Томмо и говорит ему, искренне боясь обидеть его. — Ты не хочешь быть… содержанцем? — аккуратно уточняет альфа, и Луи недовольно смотрит на него. — Да ладно тебе! Ты правда думаешь, что я относился бы к тебе, как к вещи? Ты мой омега, ты выносил моих детей, почти воспитал их и сумел справиться с этим без меня. Да ты папа-герой, знаешь? — Давай скажем им? — наконец решается Томлинсон, опуская тот факт, что Гарри сказал «почти воспитал», потому что они идеально воспитаны.. . .
— Но ты наш папа! — в замешательстве произносит Грейси, глядя то на Луи, то на Гарри, сидящих на полу перед ними с братом. — Как?.. — Дело в том, что… чтобы завести ребёночка нужен альфа, — Луи показывает рукой на Гарри, сидящего рядом с ним, а затем на себя, — и омега. И, когда они очень любят друг друга, альфа дарит своей паре малыша, а ваш отец так сильно… любил меня, что вас оказалось двое… — омега смущённо вздыхает, когда понимает, что до детей не доходит, приподнимая футболку и показывая тоненький шрам, на который Стайлс тут же с интересом смотрит, даже не скрывая этого. — Альфа помогает деткам попасть в животик папочки или мамочки, а потом врачи достают их, когда приходит время. — А как… как помогает попасть в животик? — чуя, что папа что-то не договаривает, спрашивает Эдвард, глядя на мужчин с недоверием. Гарри довольно улыбается и приподнимает брови, смотря на омегу, красного словно помидор, так, будто ему самому интересно, как это альфа «помогает». Потому что он хорошо помнит, что старался куда сильнее, чем Луи. Настолько сильнее, что мышцы по всему телу болели, а секса стало хотеться только через полгода — настолько Томлинсон выкачал его. — Ну… — у него не хватает фантазии, чтобы доходчиво объяснить случившееся практически четырёхлетним малышам. — Дело в том, что… — У альфы просто есть супер-сила, — всё-таки вмешивается Стайлс, когда понимает, что Луи вот-вот выложит всё, как на духу, — которая способна сделать омеге так приятно, что у него, или у неё, в животике появится маленькая-маленькая «горошинка», которая вырастает в одного или нескольких прелестных малышей. — А у меня тоже есть такая супер-сила? — воодушевляется Эдвард, радостно смотря на родителей. — Она… она появляется ближе к шестнадцати, — отвечает Гарри, и мальчик расстраивается. — Но лучше всего ей пользоваться после двадцати, как мы с вашим папочкой, а до того момента… — он берёт бэби-бона и протягивает его Грейси, — до того момента вот, за кем нужно ухаживать. А, да, ещё кое-что, — Луи в замешательстве смотрит на него, — когда альфа дарит папочке ребёночка, ни за что нельзя заходить в комнату, где они это делают, понятно? Ни при каких обстоятельствах. — По’ему?! — возмущается Грейси, и омега чувствует, как пот стекает по всему его телу. — Я хо’у посмотреть, как папо’ке дарят ребёно’ка! — Потому что если кто-нибудь будет подглядывать, то ребёночка не получится, и папочка будет чувствовать себя очень-очень плохо, а это значит, что я буду ругаться. — Он шутит, — толкнув его своим коленом, встревает Луи. — Никто не будет ругаться, просто всем будет не очень приятно. Эдвард с подозрением смотрит на Стайлса, встаёт с кровати и подходит к нему, протягивая ладонь для рукопожатия, удивляя обоих родителей и говоря: — Папа, если ты обидишь папо’ку, всем будет не о’ень приятно. — Обещаю, что никогда не обижу вашего папочку, милый, — Гарри пожимает его небольшую ручонку и довольно улыбается, когда Грейси подбегает к нему обнимает, а Эдвард не бьёт его за это. Наблюдая за этим, Луи чувствует, как внутри него всё расцветает.. . .
— У тебя закрывается дверь? — вернувшись в спальню из душа, интересуется Гарри и, дождавшись кивка, прокручивает щеколду. Они уложили детей около полутора часов назад. Нельзя сказать, что Стайлс сексуально озабоченный, но он правда очень скучал по Луи, все эти годы он только о нём и мечтал. Он мечтал о том, как вновь прижмёт его к себе, расцелует его грешные притягательные губы, потому что ему нравится то, какими красными они становятся после этого… мечтал о том, как войдёт в него, как поймает стон прямо с его губ, о том, как будет дышать карамельным природным ароматом омеги, о том, как доставит возлюбленному максимум удовольствия… Он скучал по Луи не только эмоционально, но и физически. Ему хочется ощутить всего Томлинсона. — Что ты делаешь? — подняв взгляд от экрана ноутбука, спрашивает Луи и краснеет. «А он правда сильно изменился за эти годы…» — проносится в голове парня, пока он стеснительно разглядывает торс мужчины. В жизни всё куда лучше, чем на фотографиях в интернете, в этом Томлинсон может быть уверен наверняка. На загорелой коже, кажется, прибавилось татуировок, мышцы стали накачаннее… Луи готов пустить слюнку, но, когда альфа приближается к нему с уверенностью, плескающейся во взгляде, что-то заставляет омегу покачать головой с тихим «Нет». — Что «нет»? — не понимает Гарри, ложась рядом с ним. — Мы не можем, — бормочет парень, волнуясь и отводя взгляд. — Чего «не можем»? — он широко, практически по-детски, улыбается, говоря это и внимательно наблюдая за возлюбленным — невинность парня забавляет и в то же время распаляет Стайлса. — Заняться этим, мы не можем заняться этим… — тораторит Луи, всё больше нервничая, потому что Гарри знает, как сильно омеге хочется сорвать с себя одежду и отдаться ему, но также он нервничает из-за детей. Его пугает мысль о том, что малыши, его малыши, услышат нечто невообразимо извращённое, не дай Бог, станут свидетелями того, как их отец (о котором они никогда не слышали) грешит с их папочкой. Но также Томлинсону хочется просто на часик забыть обо всём и наконец-то оказаться под тем, кто снился ему все эти годы… — «Этим», — самодовольно улыбнувшись, произносит альфа и аккуратно забирает у него ноутбук, который сам подарил пять лет назад, но теперь он обклеен разными детскими наклеечками, и убирает его на стол. — Говоришь как девственник. — Уверен, за эти пять лет я снова стал им, — фыркает Луи и неуверенно смотрит на мужчину, нависшего над ним секундой позже. — Гарри… я не могу. — Почему? — наконец-то решая ненадолго отложить флирт в сторону и поговорить серьёзно, интересуется кудрявый. — У меня нет презервативов, — тихо признаётся он. — И я не принимаю таблетки. И у меня нет спирали. Нам нельзя. Дети могут услышать, я не хочу травмировать их… — Не приплетай детей, когда речь идёт о сексе, — просит Стайлс, нежно раздвигая его ножки и не встречая совершенно никакого сопротивления, уверенно, но не больно тянет его к себе за лодыжки, вынуждая Луи принять лежачее положение, — это травмирует меня. Луи готов на стену лезть, когда понимает, что Гарри всё-таки оказался у него между ног, но альфа останавливает его, ласково нажимая на грудь и укладывая обратно на подушку. Блять, он буквально подмял его под себя, буквально вторгся в его доверие и личное пространство, а Луи даже не заметил! — Хаз, нет, — качая головой, шепчет Томлинсон, когда кудрявый, задрав его футболку, оставляет нежные поцелуи-бабочки на его груди. — Рано, ещё очень рано. Они поймут, они всё поймут, Эйч. Я могу забеременеть, Хаз, нам нельзя… — Ты не забеременеешь без сцепки, если до твоей течки больше месяца, — взглянув на него, тихо говорит Стайлс и мягко интересуется: — Когда у тебя происходят течки? — Луи молчит — никто, кроме врачей, никогда не спрашивал его о таком, поэтому он стесняется говорить об этом. — У меня гон стабильно начинается в январе и в июле, в первой половине. Скажи мне, детка, тебе нечего бояться. — Это не даёт никаких гарантий, это мифы, — упрямится Томмо. — Я могу забеременеть без сцепки… — Я куплю тебе противозачаточные, только не забывай пить их, — омега вновь отводит взгляд, потому что они оба понимают, что именно из-за этого и появились двойняшки. — Я вижу, что ты хочешь меня, почему ты боишься? — Потому что прошло много времени, — Луи вздыхает. — Мы оба изменились. У меня давно никого не было, я очень чувствителен и боюсь разбудить детей. А ещё я боюсь снова всё испортить. — Я больше не позволю тебе убежать так, — сказав это, альфа внимательно смотрит ему в глаза и поглаживает его ухо большим пальцем. — Я больше не позволю вам исчезуть так… Ты будешь моим омегой, Лу. И никто не посмеет отнять тебя у меня. Никто и никогда. Даже ты сам. — Я так скучал по тебе, — обнимая его, признаётся Томлинсон и оставляет несколько поцелуев на его загорелом плече, — я так сильно скучал по тебе… — Не представляешь, как сильно я скучал по тебе… Гарри прикасается своими губами — к его, отстраняется, прося разрешения на продолжаение, и Луи тихонько кивает, поэтому он целует его более настойчиво, с языком и покусываниями, гладит его плечи и талию, а затем добирается до груди, и парень неожиданно ловит его руки. — Что? — взглянув на него, не понимает Гарри. — Не смей, — убедительно произносит Томлинсон и сводит брови к переносице, — трогать соски, — Стайлс поражённо смотрит на него. — Просто не смей. — Почему? — он звучит почти расстроенно. — Потому что, чудовище ты многососковое. Своих мало? — Мои — не твои. Твои интереснее… — широко улыбнувшись, альфа всё-таки ласкает один из них, и Луи тихо стонет, отворачиваясь и стараясь избежать прикосновений. — Когда ты перестал кормить? — Когда им исполнился год… почему ты спрашиваешь? В ответ он получает лишь поцелуй, наполненный страстью, и настойчивый толчок в бёдра. Если у Томлинсона за эти долгие месяцы относительно редко возникало сексуальное желание, не считая дни течки, то Стайлс по-настоящему изголодался, но не мог в полной мере удовлетворить потребность, потому что в голове плотно засел один-единственный омежка, и никто другой не подходил ему. — Выпусти феромоны, детка, — просит Гарри, отстраняясь. — Пожалуйста, сделай это для меня. — Но… — Сделай это, дети не поймут, почему от меня так пахнет тобой. Сделай это, я сделаю это тоже, — он опускается ниже, расцеловывая его грудь и живот, пока не достигает бёдер. — Сделай это, чтобы наши запахи смешались… чтобы дети привыкали к тому, что я часть семьи, сделай это. — Боже, Гарри, — он послушно выпускает свой аромат, прекращая контролировать себя и всецело отдаваясь альфе, как пять лет назад. Снимая с парня трусики, Гарри проводит языком по его члену, вызывая тихий подавленный стон и чувствуя, как Луи сжимает его волосы у корней. Ловя его запястья, альфа качает головой и отстраняется, отпуская его. Стайлсу не нравится, когда кто-то пытается доминировать над ним, брать контроль над его действиями. — Что ты делаешь? — не понимает Томмо, наблюдая за тем, как мужчина подходит к шкафу и открывает его, что-то ища. — Ты не можешь держать руки при себе, поэтому я свяжу тебя. — Что? — испуганно отзывается Луи. — Не надо… — Я не собираюсь делать тебе больно, — уверяет его Стайлс и разворачивается к нему с зелёным галстуком в руках. — Обещаю, к следующему разу куплю верёвки для бондажа. — Скажи, что ты шутишь. Ты же не какой-нибудь БДСМ-любитель? — Только любитель? — шутит Гарри. — Разве ты не говорил, что любишь пробовать новое? Просто доверься мне, я не сделаю ничего плохого. Луи соглашается только потому, что ему действительно интересно попробовать это. Привязав его руки к спинке кровати, альфа довольно смотрит на смущающегося обнажённого парня и вновь нависает над ним, устраиваясь между любезно раздвинутых ножек и целует его в губки. — У тебя нет кляпа, да? — За кого ты меня принимаешь? Я папа-одиночка, — оскорблённо ахает Томлинсон. — И кто же в этом виноват? — закатывая глаза, отзывается Гарри и спускается вниз, чтобы вернуться к минету и хорошенько растянуть его анус. Сначала альфе кажется, что на это уйдёт достаточно много времени учитывая то, сколько мыслей крутится в голове омеги, но уже через пару-тройку минут он мокнет, приятно удивляя Стайлса. Подразнивая колечко мышц, кудрявый активно работает ртом, вбирая член Луи до самого основания и, кажется, наслаждаясь этим, пока сам Томлинсон старается вести себя как можно тише. Ему приятно от всего, что Гарри делает с ним, но также его поражает тот факт, как легко альфа сосёт у омеги. Для многих это кажется чем-то унизительным, а Стайлс, судя по связанным рукам Томмо, очень не любит доминирования над собой. Это действительно вызывает некоторый диссонанс у Луи, но он с интересом наблюдает за происходящим, пытаясь даже толкаться бёдрами вверх, но мужчина достаточно крепко прижимает их к постели. У омеги получается быть тихим, но вот только когда Гарри проталкивает в его тугую дырочку первый палец, Луи отзывается протяжным, но всё же достаточно приглушённым стоном. — Всё хорошо? — уточняет альфа, притормаживая. — Тебе больно? — Нет, просто я… забыл, как это чувствуется, — признаётся юноша. — Продолжай, пожалуйста… — Скажи мне, если нужно будет остановиться. И Луи просит, но только минут через пятнадцать, когда они целуются и когда Гарри собирается вставить. — Ты же не собираешься отомстить мне? — удивляя его вопросом, тихо вопрошает Томлинсон, и старший готов рассмеяться. — Ты же не исчезнешь на четыре года, как один особенно тупой и импульсивный омега где-то в этом мире? — Ни за что, — с улыбкой отвечает Стайлс. — Я ни за что не поступлю так, потому что я уверен, что наши чувства взаимны. Ты согласен с этим? — Д-да, — он кивает и сжимает губы в тонкую линию, потому что ощущает, как Гарри входит в него, целуя в шею и прислушиваясь к тихому хныканью, которое издаёт его омежка. — Боже, Гарри, стой, — шепчет Луи, неуверенно постаравшись выпутать руки из галстука, но Стайлс лишь смотрит ему в глаза и целует в губы, входя одним плавным толчком до самого основания. Томлинсон тихо плачет от чувствительности, когда альфа ласкает его грудь губами и нежно двигает бёдрами, создавая медленное приятное трение внутри, скользя в его разработанном анусе так идеально, словно парни были созданны друг для друга. Либо их гениталии были созданны именно друг для друга. В любом случае и Луи, и Гарри получают невероятное удовльствие. — Гарри, нет, — протестует Томлинсон, стараясь увернуться, но альфа прижимает его к месту, обхватывая сосок губами и лаская его языком, мягко посасывая и вызывая несдержанный стон, сорвавшийся с уст прямо в относительную тишину их комнаты. Гарри отстраняется от его груди, замирая, и они прислушиваются, тщетно стараясь унять быстрое сердцебиение и наладить сбитое дыхание. — Будешь стонать — я тебе твои же трусики в рот запихну, — шепотом угрожает Стайлс и вновь толкается внутрь, пока Томмо тихо хнычет. — П-пож-жалуйст-та, Г-гарри, н-не т-трог-гай с-соски, — умоляет омега. — Он-ни оч-чень ч-чувст-твит-тельные… — Я знаю, — и он нежно чмокает его во влажную щёчку, прежде чем прошептать на ушко: — Именно поэтому я их и трогаю. — Т-ты б-больной, — сгорая со стыда, совсем тихонько отзывается Луи и смотрит на него затуманенным взглядом. — Но тебе нравится. Иначе бы ты не истекал для меня так… Гарри прав, и они оба знают это. Им нужно не очень много времени, чтобы дойти до оргазма. Но, когда Стайлс пытается отстраниться от парня, чтобы кончить ему на живот, Томлинсон неожиданно крепко обнимает его бёдра ногами, плача и сдерживая стон. — Твою мать, Луи, — шипит альфа, стараясь вытащить из него свой пенис, но омега кончает, и анус приятно сжимает его. — Блять, Луи! Кончая внутрь, кудрявый с силой присасывается к его соску, кусая и надеясь, что это вразумит парня, но вместо этого Томмо лишь сильнее прижимается к нему. И, естественно, узел успевает набухнуть за это время, поэтому Гарри невольно злится. Луи опять делает это. — Какого чёрта? — раздражённо развязывая его руки, спрашивает Стайлс и смотрит на него, замирая, когда видит, как омега беззвучно плачет, отвернув голову в сторону. — Ты… ты в порядке? — Пообещай, что больше не позволишь мне убежать, — тихо просит Томлинсон, наконец-то обнимая его и утыкаясь носом в его влажную от испраны шею. — Пообещай, что не отпустишь меня… — Обещаю, — перекатившись на спину, отвечает Гарри и крепко обнимает его за талию. — Обещаю, Лу. Однажды я заберу вас в Лос-Анджелес, хорошо? В ответ омега только кивает и усыпает сильную грудь альфы поцелуями, вновь двигаясь на его члене и издавая тихий нуждающийся стон. Активно качая бёдрами, Луи доводит возлюбленного до второго оргазма и довольно падает рядом, опуская руку вниз и собирая вытекающую сперму на пальцы. Удивлённо смотря на него, Стайлс готов задохнуться, потому что Томмо слизывает сладко-солёную смесь их жидкостей и тихо удовлетворённо мурлыкает. — Какой же ты горячий, — впиваясь в его губы шепчет Гарри и прижимает к себе, позволяя своим пальцам погрузиться в скользкий анус. — Я ещё подумаю насчёт противозачаточных, ясно тебе?. . .
Октябрь 17, 2023. Вторник. Сан-Хосе, штат Калифорния.
— А где папо’ка? — не понимает Грейси, когда альфа говорит детям, что дядя-Пол, его телохранитель, повезёт их в садик. — Папочка много работал ночью, он очень устал, поэтому ему нужно хорошо выспаться. А дядя-Пол очень хороший человек, он заберёт вас вечером и даже купит мороженое, если будете себя хорошо вести. Особенно ты, маленький тиран, — сказав это, Гарри внимательно смотрит на сына и заканчивает одевать дочь. — Я приготовил вам сэндвичи с арахисовой пастой, но не говорите папочке. Это будет наш маленький секрет. Он вручает детям по бумажному пакету с ланчем, и они с радостью принимают их, собираясь уже бежать в холл — обуваться, но Стайлс ловит их и снова разворачивает к себе с почти обиженным: «А папочку вы, наверное, целуете перед уходом». — Но ты не папо’ка, — отвечает Эдвард. — Правильно, я отец. А отца тоже нужно целовать, — говорит Гарри, поцеловав их в пухлые щёчки. Грейс, кажется очень рада, что теперь у неё двое родителей, как и у многих детей, поэтому она чмокает его в гладкую щеку. А вот с Эдвардом явно сложнее, потому что он чувствует конкуренцию. Теперь папочку придётся делить не только с сестрой. Но сын всё равно целует его, пускай и на «отвали». Проводив их до машины, Гарри удостоверяется в том, что дети будут слушаться Пола и дожидается, пока они уедут. Вернувшись в дом, он заходит на кухню за их с Луи завтраком и отправляется в спальню, где омега всё ещё нежится в постели. Томлинсон вполне мог сам отвезти малышей в сад, но Стайлс настоял на том, чтобы он остался дома. Даже заставил взять отгул, чтобы они могли провести эти два дня вместе. — Посмотри, что я приготовил, — ставя поднос на постель, говорит альфа. Заинтересованно посмотрев на тарелки, омега мило улыбается. — Не помню, когда в последний раз ел гренки, — беря один кусочек, отвечает Луи и откусывает. — Завтрак в постель это очень мило, спасибо, Хаз… но я правда в порядке. — Конечно, ты в порядке, я же был осторожен с тобой, — он наклоняется к его губам, чтобы поцеловать, а затем вспоминает про противозачаточные и достаёт пачку из своих шорт (Пол привёз его вещи из отеля, потому что Гарри не хотел тратить на это время): — Кстати, это тоже тебе. — Спасибо… — смутившись, он принимает одну из них и запивает соком. — Слушай, мы договаривались сделать это без сцепки, — вздохнув, мягко говорит Стайлс. — Мне понравилось, конечно… в плане, мне всегда нравилось вязать тебя, но… почему тебя это так заводит? — Оу, — испуганно произносит Луи и смотрит на него большими глазами, — тебя это не заводит?.. То есть ты не?.. Это не приносит тебе удовольствия? — Ещё как приносит! Конечно, приносит! Мне нравятся все наши прошлые разы, но я просто не понимаю, почему ты хочешь, чтобы я накачивал тебя спермой, — омега стеснительно опускает взгляд. — Тебе нравятся ощущения или нравится думать, что я оплодотворяю тебя? Я просто хочу разобраться в твоих кинках. — Боже, нет! — протестует Томлинсон. — Мне просто приятно! И я… ну… я не знаю, мне просто это очень нравится. — Видя, что возлюбленный что-то не договаривает, Гарри лишь пристально смотрит на него меньше, чем полминуты, и Луи сдаётся: — Ну, да, мне нравится, что твой член увеличивается и удерживает твою сперму во мне! Нравится чувствовать нашу связь и… Ты вообще мои соски насилуешь, так что не смей смеяться! — Я и не собирался, — отвечает альфа, звуча слишком самодовольно даже для себя. — У меня много фетишей, я не вижу в этом ничего плохого. Даже если это что-то странное, это имеет место быть. Даже если это желание залететь, когда другие омеги пытаются обойтись без этого… — Да не пытаюсь я залететь! — спорит Луи, приступая к трапезе скорее для того, чтобы закрыть тему. Они завтракают в тишине какое-то время, пока Гарри не интересуется, разглядывая фотографии в рамках, висящие на стене напротив: — А как проходила твоя беременность? Наверное, тяжело было, учитывая, что их двое… ещё и первый раз. — Ох, нет, — с улыбкой отзывается Томлинсон и облизывается. — Беременность была идеальной. — Серьёзно? — удивляется альфа, подпирая голову рукой в желании услышать подробности, и омега зеркалит его. — Да, буквально идеальной! Сначала я испугался, когда мне в апреле сказали, что это двойня, но у меня даже токсикоза толком не было. Первые два триместра были просто тишь да гладь, а вот с седьмого месяца они начали пинаться. Эдвард чуть не родился раньше срока, на восьмом месяце. Но в итоге я сумел доносить их до даты, на которую мне назначили кесарево. Кажется, это Грейс давила на мочевой пузырь… — Я рад, что беременность была такой, — честно говорит Гарри. — Но я всё равно хотел бы быть рядом, чтобы помогать тебе… — Прости… — Я говорю это не для того, чтобы ты чувствовал вину, — альфа берёт его за руку, нежно поглаживая. — А для того, чтобы ты знал, что я люблю тебя, Лу. И я хочу быть рядом, когда ты узнаешь о следующей беременности. — …когда ты сможешь приехать в следующий раз? — Не знаю… — Стайлс влюблённо улыбается, когда видит, что парня не очень устраивает такой ответ. — Сейчас много работы из-за нового альбома, мы с командой стараемся сделать его идеальным, но… мне чего-то не хватало всё это время, и теперь я догадываюсь, чего именно. — Удивлённо взглянув на него, Луи сильно смущается, потому что тоже догадывается чего. — Дашь мне свой новый номер? И социальные сети, естественно. Буду написывать тебе, как сумасшедший, озабоченный сталкер. Они смеются, но Томлинсон согласно кивает, беря телефон альфы, чтобы вбить все данные, а затем наблюдает, как мужчина скрывает его в своих подписках. Завтрак проходит идеально, если не учитывать того, что Луи проливает свой сок прямо на простынь. А ведь они только два часа назад перестелили постель… — Не переживай, я всё уберу, — говорит Стайлс и целует его в и без того зацелованные и опухшие от этого губки. — Хочешь посмотреть что-нибудь? Какую-нибудь романтическую комедию, скажем?