Октябрь 18, 2023. Среда. Сан-Хосе, штат Калифорния.
Луи хочется плакать. Наблюдая за тем, как Гарри весело играет с их детьми, сидя на полу в гостиной, Луи хочется плакать навзрыд. Потому что рано утром, когда малыши ещё будут спать, Стайлс уедет. Гарри уедет и неизвестно, когда вернётся. Грейси хочет, чтобы он остался. Эдвард хочет, чтобы Грейси была счастлива. Луи хочет, чтобы альфа остался. — Милые, — наконец, собравшись с мыслями, зовёт ребятишек омега. — Хотите поехать жить к отцу в Лос-Анджелес? Гарри старается не показывать того, как по его коже разбегаются орды мурашек, старается не улыбнуться слишком счастливо, чтобы не выдать свой восторг. Дети удивлённо смотрят на папу, не понимая, что это значит. — Хотите, чтобы мы жили все вчетвером? Просто не в Сан-Хосе… — Да, — стеснительно улыбнувшись, произносит Грейси, и Стайлс сгребает её в свои объятия, заставляя захихикать. — Эдвард, милый?.. — Луи надеется, что он согласится. — Нет, — хмурясь, отвечает мальчик, и омега расстраивается. — Он мне не нравится. — Но он нравится мне, малыш, — старается убедить его Томлинсон. — Отец любит нас всех, он будет заботиться о нас. А ещё вы сможете не ходить в детский сад, и мы будем часто играть вместе… — Зовите меня папой, — встревает Гарри, и Луи удивляется. — Отец звучит слишком строго, зовите меня папой, а Луи папочкой, хорошо? Грейс соглашается, обнимая его. Эдвард упрямо молчит, обнимая себя. Так всегда было. Если дочь всегда открыта к новым знакомствам, то сыну нужно куда больше времени, чтобы довериться. Единственные люди, которых Эдвард по-настоящему любит — Луи и Грейс. Ради них он готов пойти на всё и, да, это проявляется уже в таком раннем возрасте. — Ты не хочешь, чтобы у вас с Грейс был папа? — осторожно уточняет Гарри. — Но ты не папа! — восклицает мальчик и с силой бросает в него плюшевого медведя. — Ты не папа! — Ну-ка прекрати! — впервые срывается Луи, подскакивая с дивана и ловя его за руку. — Прекрати вести себя так! Он ваш отец! — Но его не было здесь! — он снова кричит детским альфа-голосом, стараясь подавлять папу, поэтому Томлинсон раздражается ещё больше. — Потому что я не пускал его! — ну, вот, теперь омега точно плачет. — Так… давайте-ка ложиться спать, хорошо? — поднимаясь на ноги с напуганной дочерью на руках, предлагает Гарри. — Эдвард, извинись перед папочкой. — Не буду, — упрямится юный альфа и вырывается из хватки Луи. — Извинись, — вступается Грейс, хмурясь. И мальчик сдаётся. Он целует Луи в щеку, что-то тихо произнося, и альфа уводит детей наверх, чтобы умыть их и уложить спать. Во время переодевания малышей, Стайлс вздыхает, говоря: — Меня не было здесь, это правда… Но я бы очень хотел исправить это. — Но ты не можешь, — шипит сын, самостоятельно надевая пижаму. — Не могу, — соглашается Гарри и укладывает дочь в кроватку, накрывая её одеялом. — Но я могу быть с вами сейчас, если вы дадите мне шанс. Ваш папочка хочет, чтобы мы все были вместе, и я тоже очень сильно хочу этого. — А я нет, — злится Эдвард. — Без тебя было лу’ше. Конечно, ему было лучше без Гарри. Он же мог быть главным, мог быть неуправляемым и мог подавлять Луи. Мог оставаться безнаказанным. И на него никто не смел рычать в ответ. А тут появился этот альфа и автоматически стал тем, без кого Эдвард привык обходиться. — Нет, не было, — сонно спорит Грейси, — я хо’у папу… И хо’у, 'тобы папо’ка улыбался… и 'тобы папа подарил папо’ке горошинку, — Стайлс невольно улыбается на это и гладит её по голове, кивая и наблюдая, как она говорит уже в полудрёме: — Хо’у, 'тобы над нами больше не смеялись в садике… и 'тобы тёти не жалели нас и папо’ку… Поняв, что девочка уснула, альфа целует её в лоб и подходит к кроватке Эдварда, всё ещё сидящего на ней, но уже переодевшегося. Присев перед ним на корточки, Гарри смотрит ему в глаза. В такие же зелёные глаза. Эдвард правда его маленькая копия. Маленькая копия, обозлённая из-за долгого отсутствия отца. — Ты чувствуешь, что я твой папа, — шепчет Стайлс, и мальчик хмурится. — Я чувствую, что ты мой сын, я вижу в тебе маленького себя. И я чувствую, что ты боишься. — Я не боюсь, ты врёшь, — шипит малыш. — Я ни’его не боюсь. — Ты боишься, что я уйду навсегда, — Гарри берёт его за руку и не позволяет ему вырваться, хотя и не особенно сильно держит его, просто Эдвард не слишком старается. — Но я никогда не уходил. Ваш папочка просто очень испугался, когда я подарил вас ему. И ты знаешь, что это был я. — …ты не сделаешь больно папо’ке? — Я клянусь тебе, — альфа кивает и встаёт на колени. — Я клянусь тебе перед Господом Богом, клянусь тебе перед целой вселенной. Я, взрослый альфа, стоя на коленях, клянусь тебе, мой малыш, что я никогда не причиню боль твоему папочке. — …п-поклянёшься… н-на мизин’иках? — Гарри невольно смеётся, но тут же подавляет смех — как мало порой нужно детям для счастья. — Клянусь на мизинчиках, — протягивая ему кулак с оттопыренным мизинцем, как можно серьёзнее отвечает Стайлс. Закрепив обещание, кудрявый обнимает сына, прижимая его к себе и выпуская небольшое количество феромонов, чтобы оставить свой запах на нём. Гарри хочет оставить им частичку себя, прежде чем уедет. И, конечно, он не собирается исчезать, не попрощавшись. — Позаботься о них, хорошо? — просит альфа, подоткнув одеяло, когда укладывает Эдварда. — Я уезжаю на какое-то время и хочу, чтобы ты заботился о Луи и Грейси. Слышишь? Я доверяю тебе самое дорогое, что у меня есть. И больше не обижай папочку. — Хорошо… а когда ты вернёшься? — Я постараюсь приехать на ваш День Рождения, но только никому не говори. Это будет сюрприз для Грейси и папочки, договорились? — Договорились… — А теперь спи, малыш. Выйдя из детской, Гарри закрывает дверь и спускается в зал, где Луи собирает игрушки и тихо плачет. Его мечта, которую он замалчивал все эти годы, медленно рушится из-за того, что он не справился с ролью папочки для Эдварда. Томлинсон так сильно ненавидит себя, когда вспоминает, как сбежал от возможности сразу создать с Гарри полноценную семью… Луи ненавидит себя. Но правда в том, что его стах перед возможным будущим рядом с Гарри действительно был очень силён тогда, и дело не только в папарацци. Дело не только в поклонниках и сталкерах, не только в возможном предвзятом отношении людей к нему самому или к их малышам. Дело ещё и в родителях Луи, о которых он уже давно забыл, если честно. Они никогда не появлялись в его жизни после того, как Джек помог ему сбежать от них, и Томлинсону совершенно не хочется знать, что с ними, ему не хочется, чтобы они знали, что с ним, где он… он боится, что отец — мстительная паскуда — распространит какой-либо компромат на него. И сейчас Луи боится, что вся его жизнь снова пойдёт по пизде и никто: ни Гарри, ни Найл, ни тем более Джек, — никто не сможет помочь ему выкарабкаться из всего этого и защитить от этого близнецов. Но Луи хочется отпустить всё это, ему хочется быть счатсливым рядом с Гарри, хочется окончательно проработать все свои травмы и просто… просто быть счастливым? — Милый, — обнимая его со спины, шепчет ему на ухо Гарри. — Милый, успокойся, пожалуйста. — Он отвергает тебя из-за меня, — отстраняясь и обессилено оседая на пол, он разрушается, позволяя себе разрыдаться. — Я всё испортил, я везде всё испортил. Я ужасен. Боже мой, я ужасен… — Это неправда, — устраиваясь рядом, проговаривает альфа и, опираясь спиной на диван, заставляет омегу прижаться своей груди. — Это неправда, Лу. Ты ничего не испортил… Я понимаю, что тебе было страшно. Наверное, тебе правда было сложно признаться мне, учитывая то, сколько внимания на тебя обрушилось бы. Я всё понимаю. Но со временем это всё равно случится, понимаешь? Тебе всё равно придётся однажды сопровождать меня на ковровой дорожке, а нашим детям — купаться во внимании. Но разве это так плохо, учитывая, что мы сможем быть вместе? — Ты правда хочешь этого? — шмыгая носом и вытирая влагу с лица, робко спрашивает Луи, повернувшись к нему. — Ты правда хочешь, чтобы рядом с тобой был я, а не какая-нибудь модель? — А ты чем не модель, Лу? — смущая его, спрашивает Гарри и мягко щипает его за бок. — Ты самый привлекательный омежка, которого я только встречал. Ты самый горячий, самый очаровательный, самый желанный мной омега, детка. А ещё нам точно придётся завести третьего малыша, потому что Грейси так сказала. — Что она сказала? — удивляется Томлинсон, смотря на него с некоторым испугом. — Она сказала, что хочет, чтобы я подарил тебе «горошинку», — интимно произносит Стайлс и ведёт носом по его влажной скуле. — Но прежде, чем я сделаю это, я хочу, чтобы ты снова поправился. — Что? — Ты очень похудел за эти пять лет, я едва узнал тебя тогда, в магазине, — объясняет альфа и гладит его по спине. — Поэтому я хочу, чтобы ты набрал вес. Тогда я точно подарю тебе «горошинку»… кстати, звучит как имя («Sweet pea» или «pea»). — Нет, не звучит, — краснея, спорит Луи. — Эдвард, Грейс и Пи. Это шутка? — Не «Пи», как «горох», а «Пиа». Через «i», а не «e»… — Эдвард, Грейс и Пиа, — омега закатывает глаза. — Ты так уверен, что у нас будет дочь, если я снова забеременею? Даже если и да, я не позволю тебе назвать её Пией. — Ты назвал двух наших детей, о которых я ничего не знал, следовательно не мог предложить свои варианты. — И слава Богу! — смеётся Луи. — Иначе бы у нас были Корн, Бинс и Пиа. — Думаешь, я бы всех детей называл бобами? — удивляется Гарри, а затем с восторгом смотрит на Томмо. — О нет… — догадывается омега, — нет! — Боб. — Нет! Мы не назовём своего сына так! — Это мы ещё посмотрим, — целуя его в шею, отзывается Стайлс и укладывает его на пол, чтобы усыпать поцелуями всё его тело, пока возлюбленный тихо смеётся.. . .
Октябрь 19, 2023. Четверг. Сан-Хосе, штат Калифорния.
Гарри просыпается из-за того, что на него прыгает кто-то явно тяжелее четырёхлетнего ребёнка, поэтому он позволяет себе тихо выругаться, открывая глаза и видя перед собой часы. 5:12. Луи прижимается грудью к его обнажённой спине, и Стайлс издаёт тихое кряхтенье, вздыхая. До самолёта чуть меньше трёх часов. — За что ты со мной так жестоко? — сонно спрашивает Гарри и снова закрывает глаза, невольно улыбаясь, потому что омега целует его в плечи, лопатки и между ними. — Если ты не остановишься… я запихну тебя в чемодан… и ты полетишь со мной в Лос-Анджелес. — Похоже на план, — отзывается Томлинсон и массирует его спину, целуя за ухом. — М-мг, — расслабляясь под приятными поглаживаниями и пощипываниями, согласно мычит Стайлс и прижимается щекой к подушке. — Ты разбудил меня за час до будильника ради массажа? — Именно, — Луи отстраняется, открывая какой-то тюбик с характерным щелчком, поэтому Гарри вновь открывает глаза и привстаёт на локтях, чтобы посмотреть, что он делает. — Ложись. — Детка, что ты?.. — Я просто хочу насладиться тобой, — надавливая на его плечо одной рукой, объясняет Томмо. — А потом мы разбудим малышей и пойдём завтракать. Затем они будут уговаривать тебя остаться с нами навсегда, пока ты будешь собираться, и, я надеюсь, их умоляющие взгляды сработают на тебе так же, как на мне обычно. — У меня не так легко вымолить что-то, ты знаешь это как никто другой. Невольно вспоминая, как альфа любит трахать его, слушая просьбы быть нежнее, омега смущается, но никак не комментирует это, распределяя крем по большой спине. Луи не знает, почему Гарри никогда особо не прислушивается к его просьбам, делая всё так, как сам посчитает нужным (и всегда оказывается невероятно прав, потому что он всегда доводит омегу до той самой консистенции, когда удовлетворение растекается по его венам). Но, вообще-то, Томлинсону даже нравится такой расклад, ведь он просто сам по себе очень чувствительный омега, поэтому, когда альфа, в общем-то, не прикладывает особых усилий, Луи умоляет его быть нежнее. И, если бы Стайлс был нежнее, им обоим не было бы так хорошо, как бывает обычно. — Думаю, Эдварду просто нужно больше времени, чтобы принять меня, — говорит Гарри через пару минут, и Луи замедляется, прислушиваясь к его словам. — Ему нужен пример альфы. Я постараюсь приезжать как можно чаще, чтобы показать ему, что собираюсь быть твоим альфой. Он должен понять, что я твоя пара, чтобы он воспринимал меня как второго родителя. — Наверное, ты прав… — соглашается Томлинсон и слезает с него, позволяя мужчине развернуться к нему. — А ты… воспринимаешь меня как своего омегу? То есть… как свою пару? Ну… ты понимаешь… — Да. Думаю, я начал воспринимать тебя так с самого начала, — признаётся Стайлс и обнимает его. — Хочу, чтобы ты стал моим. Хочу просыпаться рядом с тобой, хочу познакомить тебя со своей семьёй и с друзьями… А ещё хочу ездить с тобой по миру, показывать тебе восхитительные места и дарить поводы для радости. И сделать тебя многодетным папочкой, чтобы в нашем доме всегда были наши маленькие копии… — Чёрт, хочу, чтобы ты сам побыл папочкой. И не только для детей, — пряча своё стеснение, когда утыкается носом в его шею, отвечает Луи и неуверенно оглаживает ладонью сильную грудь, спускаясь ниже. — Ты потрясающий… никогда не поверю, что ты не спал ни с кем все эти годы. — Не спал, — усмехается Гарри, мягко сжимая его ягодицу. — Ты правда не выходил у меня из головы. Я мог не думать о тебе буквально пару недель. Потом мысли снова возвращались, и я ничего не мог сделать с этим. Ты всё время был у меня в голове. — Если бы мою голову не занимали дети и разные проблемы, то я сказал бы то же самое. Они наслаждаются ароматами друг друга, нежась в объятиях и даря мягкие поцелуи в губы и щёки, даже не собираясь переходить к чему-то большему. Но Гарри приходится отстраниться от омеги, потому что его телефон напоминает о себе будильником. Ему пора собираться. — Нет, Хаз, пожалуйста, — тихонько бормочет Луи, когда альфа выключает звук и вздыхает. — Пожалуйста, Хаз, останься ещё на пару дней, а в субботу полетишь обратно… Пожалуйста, Хаз, я не хочу потерять тебя снова… — Ты не потеряешь, — обнимая его, обещает Стайлс и вновь сталкивается с ним губами. — Я буду писать и звонить вам, мы будем общаться. Буду петь тебе в голосовые сообщения и отправлять разного рода фотографии… — Нет! Без фото. Дети иногда берут мой телефон, — едва ли не умирая от смущения, отвечает Томмо и опускает взгляд на его грудь. — Ты… ты правда простишь меня за всё? — Конечно, Лу… жаль, что ты не рассказал мне обо всём сразу, но я не злюсь. Просто я хочу всё наладить, хочу, чтобы ты мог довериться мне и не бояться открыться… не бояться объявить о наших отношениях. Потому что я уверен в том, что чувствую к тебе. — И что ты чувствуешь? — флиртуя, он прижимается к нему. — Что в твоём животике обязан быть наш третий ребёнок. — Ой, всё, собирайся и катись отсюда, — закатывая глаза, шутит Луи. — Вот, значит, как? — Гарри смеётся, крепко обнимая его и прижимая к постели, чтобы поцеловать в шею и поласкать грудь через футболку. — Я бы на твоём месте умолял об этом. — О, да, конечно, я бы посмотрел на это… Они флиртуют ещё с минуту, когда дверь в спальню распахивается, и Стайлс едва успевает поправить одеяло на своих бёдрах. Так, лучше не спать голым в этом доме… Дети запрыгивают на кровать и шумно что-то говорят, пока Томлинсон отчаянно пытается выпутаться из объятий возлюбленного. Ну, нет уж, Гарри его не отпустит. — Мне приснилось, 'то мы все поехали в парк! И кушали сахарную вату! — рассказывает Грейс. — А мне снились трансформеры! — Правда? Это так интересно, — отзывается Луи, сдаваясь и прекращая пытаться убрать руки альфы со своей талии и бёдер. — Почему бы нам не пойти умываться? Что вы хотите на завтрак? — Хлопья! — хором отвечают дети. — Хорошо. А ты, милый? — Удивившись, Стайлс почему-то смущается. — Ты тоже хочешь хлопья или чего-нибудь другого? — Я бы не отказался от яичницы. — Хорошо, тогда я умою детей и пойду готовить, а ты… собирайся. Альфа не хочет, чтобы этот завтрак вообще когда-нибудь заканчивался. Они снова едят в гостиной, смотря мультики, но Луи сидит у него на коленях даже при том, что Эдвард время от времени недовольно поглядывает на них. Парни едят с одной тарелки, периодически сталкиваясь вилками и дразня друг друга, а дети хихикают, больше наблюдая за родителями, чем за Томом и Джерри. Но затем приходится принять, что пора ехать. — Можешь звонить в любое время, Лу, — говорит Гарри, поглаживая его впалую щёчку. — И кушай побольше, а то совсем исхудал… И приглядывай тут за этими ребятами. — Нежно улыбнувшись, Томмо кивает, надеясь, что не расплачется прямо здесь и сейчас. — Не плачь… детка, я позвоню тебе сразу, как прилечу в Лос-Анджелес. Буду звонить тебе каждое утро, даже во время обеденного перерыва. И во время ужина. И перед сном. Я всегда буду на связи, детка. — Пообещай, что ещё вернёшься… — Обещаю, что ещё вернусь. За тобой и нашими детьми. Я обязательно вернусь за вами четверыми, — они оба удивляются такой оговорке, но Гарри тут же исправляется: — троими. Я вернусь за вами троими. — Езжай-ка, пока я не заставил тебя заделать мне третьего прямо в машине, Стайлс, — тихо говорит Луи, чтобы дети, бегающие рядом, не услышали. — Я буду скучать. — Я тоже буду скучать, — он мягко целует его в губы и разворачивается к двойняшкам. — Ну-ка, идите целовать папу! Грейси бежит к нему первая, она влетает в его объятия, и альфа крепко прижимает её к себе, отрывая от земли и выпуская феромоны, чтобы пометить её своим ароматом. Он так сильно будет скучать по её маленьким ручкам, обнимающим его за шею, Гарри даже сам ещё не представляет этого. Но отцовские чувства, которые ещё даже не успели раскрыться в нём, ударят под дых, когда он долго не будет видеть своих малышей. Когда он ставит Грейс на землю, Эдвард подходит к нему и протягивает ладошку, кажется, не собираясь обниматься. Окей, они ещё ненастолько близки, видимо. Это расстраивает и Гарри, и Луи, но это же ребёнок, ему тоже нужно время, чтобы привыкнуть к переменам в жизни. Стайлс пожимает его ладонь и снова говорит о том, что будет звонить. Томлинсон берёт дочь на руки, обнимая её и стараясь скрыть тот факт, что начинает плакать. — Лу, детка, — с сочувствием произносит Гарри и хочет снова обнять его. — Мистер Стайлс, мы можем опоздать в аэропорт, — говорит Пол. — Я позвоню тебе через пару минут, милый, — он треплет волосы омеги и шлёт ему воздушный поцелуй. — Я люблю вас. Приглядывайте за папочкой. Гарри уезжает. Но он правда звонит из машины, поэтому они разговаривают до тех пор, пока альфа не садится в самолёт.. . .
— Так… это же круто, что их отец теперь в курсе об их существовании. Он же собирается помогать тебе с ними, да? — Да… Я давно хотел сказать тебе, но их отец… я знаю, что это будет звучать максимально странно и… дико, но… — Я знаю, Лу, — прерывает его Найл. — Я сначала очень удивился, когда нашёл кое-что, но потом всё встало на свои места и… я не спрашивал тебя, чтобы не травмировать. — Знаешь? Что ты знаешь? — Что они зачаты Боженькой, — язвит Хоран. — Я знаю, что их отец Гарри Стайлс. Плюс, я хотел зайти к тебе недавно, но увидел его в окне и… Просто скажи, что он адекватный. Просто скажи, что он не обижает тебя. И что он 100% будет помогать тебе. Найл узнал обо всём всего пару лет назад, даже провёл чёртово расследование: сравнивал детские фото Гарри с фотографиями Эдварда и Грейс, пытался разузнать, где был Стайлс, когда были зачаты близнецы. И всё, что он бы ни нашёл, идеально совпадало. Луи был в клубе в День Рождения певца, и он тоже был там. Ещё тридцать первого января шея альфы была девственно-чистой, а в последующие недели — усыпана засосами. Было слишком много совпадений. Но, когда Найл увидел его в окне своего друга, всё окончательно встало на свои места. — Он прекрасный, Ни…