Asking him for more

      На самом деле Гарри очень давно не был на детских праздниках, поэтому ему нужно какое-то время, чтобы смириться с тем, что гости прибывают с детьми. И детей правда много. Кажется, Луи пригласил целый детский сад. Нет, это, конечно, прекрасно, что у Томмо так много близких друзей, но это удивляет. Особенно то, как он раскрывается рядом с другими людьми. С Гарри он кажется более замкнутым…       Загородный дом, который Томмо арендовал (Стайлс, конечно, помог ему всем, чем ему было позволено помочь), находится в лесистой местности на холме. Он достаточно большой и уютный. Люди, нанятые омегой, отлично постарались, чтобы всё украсить. Особенно сильно детям понравился своего рода фуршет с какими-то вкусностями, которые оказались под запретом для взрослых (Гарри хотел попробовать, что это там такое, но Луи хлопнул его по руке, и больше он не пытался).       Украшен дом и дворик был скорее как в Хеллоуин, но всё-таки какие-то милые ноты детского праздника были добавлены. Взрослым тоже было чем заняться — во взрослую программу праздника вошли танцы и вкусные безалкогольные коктейли, отличные шутки и, хотя это не планировалось… Гарри. Гарри заинтересовал вообще всех. В основном потому, что приглашёнными по большей части оказались омеги, альф куда меньше.       — А как вы с Луи познакомились? — интересуется Келли, даже не стесняясь строить ему глазки.       Она отлично выглядит, но Гарри даже не замечает её кокетливого настроения. Да и она не очень-то в его вкусе. Она старше него лет на десять, хотя по ней этого и не скажешь. В любом случае Стайлс спокойно общается с ней и её подругами, пока не замечает Найла, сверлящего его взглядом.       — Извините, мне нужно удалиться ненадолго, — говорит альфа, и женщины расстраиваются, что им не удалось ещё немного пофлиртовать с молодым красавцем.       Он подходит к ирландцу, и тот делает вид, словно дети, играющие с ведущим на улице правда интересуют его. Гарри садится на диван рядом с ним и ждёт, когда же Найлер наконец-то заговорит, потому что по нему видно, как он собирается с мыслями и в то же время борется с собой, чтобы не ляпнуть лишнего.       — Итак, — проговаривает Стайлс, и Хоран взрывается:       — Слушай, я всё понимаю. Ты здесь, ты отец близнецов, но ты не можешь вот так заявляться, — Найл смотрит ему в глаза раздражённым взглядом, удивляя мужчину. — Луи почти пять лет пытался забыть тебя, пытался забыть всё то, что… что было между вами. Чёрт, да он в паранойика превратился, боясь, что ты узнаешь, где он. А теперь он так просто простил тебя и…       — Простил меня? — Гарри хочется посмеяться. — Я не сделал ничего плохого, чтобы меня было за что прощать. Найл, я понимаю, что моё появление было неожиданным, но я люблю Луи.       — Любишь? Давай, расскажи мне, за что ты его любишь. — Эта просьба вызывает у альфы столько замешательства, что он даже невольно задыхается. — Расскажи, какое у него любимое блюдо, любимый фильм, любимый жанр книг? Чем он любит заниматься в свободное время (которого у него, кстати говоря, совершенно нет, чтобы ты знал)? Расскажи мне о нём, ну же!       — Это нечестно, Найл, — вздыхая, говорит Стайлс. — Ты же знаешь нашу историю, верно? Значит, ты точно должен знать, что это Луи убежал от меня. И ты должен знать, что мы с ним не очень-то много времени провели вместе. Я знаю о нём то, что он рассказывал, и я знаю, что влюбился в него по уши.       — Я просто не понимаю, почему ты считаешь, что можешь вот так просто ворваться в его жизнь и общаться с детьми так, словно ты всегда был здесь. Ты правда считаешь, что Луи готов к этому? Ты правда считаешь, что отношения с тобой это то, что ему действительно нужно прямо сейчас?       Найл хороший друг, Стайлс видит это по тому, какое волнение плескается в его взгляде, по тому, как он то и дело касается своих отросших осветлённых волос… Найл хороший парень, но он просто очень волнуется за Луи, и Гарри понимает всё это, пускай слова и ранят альфу. Хотя бы потому, что он действительно очень хочет узнать Луи поближе, и он хотел этого все эти годы.       — А почему ты считаешь, что можешь лезть в наши отношения? — прямо уточняет Гарри, выбивая из парня всю уверенность, с которой он говорил до этого. — Он мой омега, Найл. И единственное, что я думаю по этому поводу, так это то, как сделать его счастливым. Если он скажет мне, что я слишком тороплюсь или что он не готов к отношениям со мной, то я прислушаюсь к нему и дам время на «подумать». Но я не стану прислушиваться к тебе — ревнивому лучшему другу моего парня.       Высказавшись, Стайлс улыбается ему скорее ради приличия, нежели из какой-то искренности, и встаёт с дивана, решив пойти помочь Луи с подарками, которыми гости засыпали его. Растерянно смотря ему в след, Хоран вздыхает, понимая, что наговорил много лишнего, но он правда любит Луи и боится, что ему причинят боль.       Подойдя к растерянному Томлинсону, Гарри вовремя подхватывает одну из коробок, падающую с самого верха «пирамиды», которую омега перетаскивает из холла в одну из комнат.       — Давай-ка я помогу тебе с этим, — он принимает у него большую часть достаточно тяжёлых коробок, смущая парня. — Куда это нести?       — Вот сюда, — он открывает нужную дверь и они проходят в просторную комнату, где их ждёт ещё какая-то часть подарков для детей.       — Вот это да… — удивляется Гарри, ставя коробки куда указывает Луи. — Дети будут в восторге.       — Это точно… Я просил гостей не приносить слишком много, но… ты же понимаешь, все дети хотят выпендриться и подарить что-то особенное, — Томлинсон мягко улыбается, оглядывая всё то, что близнецам предстоит распаковать вечером, пока альфа в свою очередь любуется им.       Луи потрясающе выглядит. На нём красивый мягкий джемпер чёрного цвета с оранджевыми тыковками, оранджевые скинни и поношеные белые кроссовки. Его волосы взлохмачены, потому что он недавно был на улице, чтобы удостовериться, что у ведущего праздника всё под контролем. На его веках поблёскивают золотистые тени, а на губах красуется нежная помада рыжеватого оттенка. Кажется, на его скулах хайлейтер, потому что Луи сияет.       Или это из-за того факта, что у него теперь есть молоко и от него исходит аура течного омеги… не суть.       — Как ты себя чувствуешь? — интересуется Гарри, наклоняя голову в бок, чтобы получше разглядеть его прекрасное личико.       — А что? — взволнованно отзывается Луи и резко поднимает испуганный взгляд. — Подавители перестали действовать? Боже, молоко?..       — Нет-нет-нет, всё отлично, ты восхитительно выглядишь, всё хорошо, но… я просто немного волнуюсь о том, как ты много берёшь на себя из-за праздника. Ты можешь попросить меня о чём-то, я только рад помочь, ты же знаешь.       — Ты достаточно помогаешь, лучше развлекайся, — уверяет его Томлинсон. — У меня всё под контролем, я справлюсь сам.       — Я и не спорю, я знаю, что ты справишься, я знаю, что у тебя всё под контролем. Но в этом-то и беда. Ты слишком зацикливаешься на том, чтобы всё прошло идеально. Как ты сказал: «лучше развлекайся».       Неуверенно смотря на него, Луи прикусывает внутреннюю сторону щеки и кивает. Гарри прав. У него редко получается провести время так, чтобы отдохнуть, поэтому сегодня, наверное, всё-таки можно сделать перерыв от всего. Хотя бы сегодня.

. . .

      Наблюдая за тем, как дети танцуют, взрослые поддерживают их апплодисментами и восторженными возгласами. Скоро принесут торт, поэтому Луи немного волнуется из-за реакции гостей на него.       Грейси хотела, чтобы он был в пастельных розовых тонах, а Эдвард — в тёмных, мрачных, чтобы всё было подстать Хеллоуину, который он, кажется, просто обожает. Поэтому кондитер предложил сделать первую половину торта клубничной, украшенной белыми и розовыми шоколадными цветочками, а вторую — черничной в тёмно-синих и чёрных оттенках с оранжевыми шоколадными тыковками и сероватыми надгробиями…       — Оригинально, — комментирует Гарри, находясь под впечатлением от заказа сына. — Наверное, мне стоило подарить Эдварду мумию…       — А что ты им подарил? — интересуется Луи, отпивая немного коктейля, который альфа только что поставил на стол.       — Грейси — кукольный дом и всё необходимое для него, а Эдварду гоночную машину на радиоуправлении и коллекцию маленьких машинок… — омега удивлённо смотрит на него, поэтому кудрявый невольно теряется. — Что?       — Ничего, просто… это же дорого, Хаз, не стоило. Им не нужно многого, ты разбалуешь их.       — Для меня это не так дорого, Лу. Иногда можно побаловать детей. Да и плюс ко всему мне хотелось оставить приятные воспоминания о себе и… хотелось произвести хорошее впечатление на Эдварда. Ты же знаешь, какие у нас с ним отношения.       — Да, точно… Спасибо, — смутившись, произносит Томмо. — Ты что-то добавил в коктейль?       — Немного текилы. Прости, я боялся, что не получится расслабиться и в итоге я всё испорчу.       — Что испортишь? Это детский праздник с пинъятами и конфетти, — он тихо смеётся.       — Я имел в виду не праздник, — немного неуверенно признаётся альфа и опирается спиной на холодильник, ловя озадаченный взгляд Луи. — Я говорил с Найлом.       — Бля… — вздыхая, устало изрекает омега. — Прости за него, он просто волнуется за меня. Он знает, что ты хороший, но он просто боится, что я снова всё испорчу и…       — А мне показалось, что он боится, словно это я всё испорчу, — перебивает его Гарри, затем тихо извиняясь за это. — Возможно, ему могло показаться, что я… слишком сильно давлю на тебя. Что ты не готов к отношениям со мной.       — Глупости, — фыркает Томлинсон и вновь смотрит на торт, так сильно контрастирующий сам с собой. — Я хочу, чтобы у нас была полная семья. Ты, я, наши малыши… и я хочу открыться тебе, хочу показать, какой я на самом деле…       — И какой ты на самом деле? — интересуется Гарри, рассматривая краснеющего парня. — Мне кажется, что я знаю тебя всю свою жизнь. Мне кажется, что я знаю тебя, а ты — меня. И мне грустно от того, что это не так. Мне грустно от того, что я так сильно люблю тебя, но не знаю о тебе даже базовых вещей.       — Да, мне тоже, — робко проговаривает омега и вновь поднимает взгляд на мужчину. — Мы совсем не знаем друг друга… и я не понимаю, как могу так сильно любить тебя. Я никого не любил так сильно, кроме тебя и наших детей.       — Я тоже…       — Это будет звучать безумно, но… я правда люблю тебя. Не так, как ты представляешь это себе. Не так, как во всех этих романтических фильмах. Как-то иначе, как-то… как-то более страстно? Я не знаю, чёрт, это звучит глупо, но… я тащусь от тебя, я просто всё время думаю о тебе, я не могу спать, когда тебя нет, потому что я всё время думаю о тебе и…       — Тебя развезло от одного глотка коктейля с текилой? — удивляется Гарри, заметив, как парень путается в своих мыслях.       — Нет, просто… я пытаюсь быть честным, но, — Луи в конец смущается, обессиленно садясь на стул и закрывая лицо руками. — Гарри, я пытаюсь, правда. Я пытаюсь объяснить, но мне сложно, я не понимаю, что чувствую.       — Да, я тоже. Но я знаю только то, что хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной. Хочу, чтобы наши дети знали, каково это — жить с обоими родителями, каково это — иметь полную семью. Хочу поставить тебе ме-…       — Да! — восклицает Луи, неожиданно что-то понявший для себя. — Да! Метка, Гарри! Я хочу твою метку!       — Я поставлю её тебе. Когда мы съедемся и когда будем готовы к третьему ребёнку, — его улыбка граничит с нежностью и издёвкой, поэтому Томлисон раздражённо хмурится. — А ты хочешь её прямо сейчас?       — Я хочу, чтобы ты остался, — внезапно, даже для самого себя, безаппеляционно заявляет омега, заставляя альфу растеряться.       Ведущий объявляет, что пора встречать торт.

. . .

Ноябрь 1, 2023. Среда. Сан-Хосе, штат Калифорния.

      Они так и не обсудили слова Луи. Отчасти потому, что когда закончился праздник, Томлинсон был занят тем, что провожал гостей, а также разбирался с теми, кто пожелал остаться в коттедже на ночь. Гарри в это время развлекал своих и чужих детей, жонглируя и показывая какие-то фокусы, которым научился, будучи подростком.       Поздно вечером они укладывали близнецов спать, а ночью нежились в объятиях друг друга, пока Стайлс наслаждался выработавшимся за день грудным молоком и пальцами доводил Луи до состояния любвеобильного комочка.       В четверг Гарри полетит в Лос-Анджелес, и эта кратковременная сказка закончится. Они боятся обсуждать это, потому что им хочется подольше побыть вместе. Именно поэтому они не спят всю ночь даже после того, как течный Луи достиг третьего оргазма, а Гарри вымотался доводить его до них. Они просто лежат рядом, запоминая каждую чёрточку, каждую ямочку и родинку.       Но всё-таки в шестом часу утра Стайлс тихо предлагает:       — Поехали со мной в Лос-Анджелес?       — Эйч, — устало произносит Луи, вздыхая и пытаясь выбраться из-под одеяла, чтобы начать одеваться. Скоро нужно будет будить детей.       — Я серьёзно, — ловя его за руку и вновь притягивая к себе, мягко говорит Гарри, — переезжай ко мне. У меня большой дом, есть бассейн и большой двор. Там можно сделать детскую площадку. Я сделаю детскую комнату, такую, о какой близнецы только мечтают. Я обустрою для тебя личное пространство для отдыха и… пожалуйста, Луи. Ты даже не представляешь, каково это — возвращаться туда после поездки сюда.       — Вообще-то представляю, — спорит Томлинсон. — Думаешь, мне легко, когда ты проводишь время у нас, а потом исчезаешь? Думаешь, мне легко чувствовать твой запах в своей постели, когда тебя нет рядом?       — Поэтому-то я и предлагаю съехаться.       — Нет.       — Почему? — недоумевает альфа. — Почему «нет»? Ты же сказал, что хочешь быть со мной. Ты же сказал, что хочешь, чтобы у нас была полная семья. Луи, я не понимаю тебя.       — Я хочу, но я… я хочу, чтобы ты остался со мной. Я не хочу делить тебя с кем-то, понимаешь? Я не хочу видеть то, как с тобой флиртуют другие омеги и как лапают тебя на концертах, понимаешь?       — Луи, это всё — моя работа. Ты просишь меня бросить любимое дело, ты понимаешь это? Милый, ты можешь просить меня о чём угодно, но не проси меня об этом.       — Я не… прости. Прости, я просто очень запутался и… наверное, нам просто нужно время. Давай просто… просто давай возьмём паузу, хорошо?       — Нет, Луи, не хорошо, — твёрдо говорит кудрявый, удивляя омегу. — Никакой «паузы». Я больше не позволю тебе убегать, ясно? Мы либо решаем всё, либо… либо я не знаю.       — Я боюсь, — признаётся Луи. — Гарри, я просто боюсь всё менять, ладно? Я купался в бедности всю свою жизнь, один содержал детей, один всё делал, всё решал и… я почти всё время был один, я боюсь, что не смогу быть с тобой из-за того, что… я по факту стал альфой для самого себя, и теперь тебе придётся либо мириться с этой частью меня, либо искоренять её.       — Луи, я люблю тебя. Я же не предлагаю тебе стать безвольным или безхарактерным. Я не предлагаю тебе отказаться от права голоса. Я предлагаю стать моим омегой, предлагаю… — Стайлс гладит его ладонь, поднимает взгляд к его глазам и тихо вкрадчиво произносит: — Луи, я предлагаю тебе стать моим мужем.       От этой фразы в душе Луи всё обрывается, и он смотрит на альфу, даже не зная, что чувствует. Ступор проходит не очень быстро, а на смену ему приходит почему-то далеко не счастье, а нечто куда более знакомое и привычное для Луи.

Страх.