Темные времена

      Тихие пригороды Лондона всегда привлекали различных людей, занятых на умственно напряженных должностях, поскольку порой им так не хватало покоя, что они были готовы закрыться за семью дверьми и выключить все телефоны, лишь бы их никто не тревожил до следующего рабочего дня. Это свойство маленьких коттеджных поселков было очень кстати, когда ищешь себе район для спокойной жизни, вдали от суеты большого города, его шума, толп людей и общей атмосферы напряженности и торопливости. В таких местах можно было забыть о надоевших делах, обилии проблем и недостатке времени, уделяя внимание друзьям и близким.       Семья Дурслей не зря выбрала себе дом в Литтл-Уининге, ведь здесь никогда ничего не происходило, за исключением абсолютно рядовых действий соседей, утром уезжавших на работу в город, дабы поздно вечером вернуться, пообщаться с семьей о прошедшем дне, поужинать и лечь спать. А самым странным человеком во всем районе была старая и немного помешанная кошатница миссис Фигг, к которой, впрочем, все давно уже привыкли. Это был совершенно обычный район с идеальными газонами, одинаковыми домиками, извилистыми тропинками и тихими неконфликтными людьми, уверенно называющими себя средним классом и точно знающими, что их ждет в будущем.       Исключением, пожалуй, от которого не получилось бы избавиться банальным переездом в другой район, был только племянник, скинутый им на голову семнадцать лет назад и ставший полной неожиданностью для привыкших к размеренной жизни Вернона и Петуньи, не желающих связываться с любыми необычными и странными вещами. Однако с тех пор получивших навязанную опеку над ребенком родственницы-волшебницы. Но, к их чести, стоило признать, что несмотря на то, что глава семьи всячески чурался любых вещей, связанных с магией, они приняли маленького мальчика, вырастили его, путем не всегда законных действий решили проблему с документами, отдали в школу и никогда не выгоняли прочь. Пусть и жилось ему там далеко не так легко, как кузену Дадли, а порой и вовсе до невозможности отвратительно, но над головой всегда была крыша, а в желудке, за исключением дней «наказаний» — пища.       Сегодняшним ранним утром, когда яркое оранжевое солнце едва только появилось из-за горизонта, а жители окрестных владений начинали просыпаться и готовиться к новому дню, Гарри появился прямо у дома номер четыре, что стоял на Тисовой улице и скверно ухмыльнулся своим воспоминаниям. Дурсли никогда не видели в нем родного человека и держали его у себя только по наставлению директора Дамблдора, обеспечившего довольно мощную защиту для Гарри в этом месте. Они скорее наоборот, мечтали избавиться от лишнего жителя дома, но не могли. И потому уж чего Поттер точно никогда не мог предположить, так это того, что добровольно вернется в то место, откуда все детство и юность хотел сбежать. А теперь он надеялся найти в нем убежище для себя и Гермионы.       Но сейчас ни Дамблдора, ни Дурслей, ни Ордена Феникса, ни кого бы то ни было, кто мог бы претендовать на этот дом, в обозримом окружении не осталось, а потому был небольшой шанс на то, что здесь можно будет прийти в себя и восстановить силы, надеясь придумать новый путь своей жизни. На счастье, в этой части страны ливень не хлестал изо всех сил, а потому Гарри, не подгоняемый непогодой, чуть замер в нерешительности у самого входа, переглянулся с понурой Гермионой и, глубоко вздохнув, отворил запертую дверь простейшим заклинанием, изученным еще на первом курсе. С поднятой наготове головой палочкой, Гарри зашел внутрь и осмотрелся, хотя знал дом наизусть как свои пять пальцев и мог бы перемещаться по нему с закрытыми глазами.       Непроглядный мрак коридора создавал гнетущее ощущение безнадежности и страха, а очертания предметов интерьера и лестницы казались ему мрачными темными линиями, висящими в пустоте. На Поттера тут же нахлынули новые воспоминания о проведенных в этих стенах годах жизни, которые были далеко не всегда хорошими, а скорее наоборот, навевали негатив и уныние, однако сейчас ему было не до них, ведь те проблемы, что были раньше, не шли ни в какое сравнение с тем, что было на душе сейчас.       — Гарри, это ведь дом твоих родственников? — все еще дрожащим голосом спросила Гермиона, вошедшая вслед за ним и доставшая свой волшебный инструмент.       — Да, это то место где я вырос, — ответил он и зажег свет на кончике палочки. — Ты была здесь прошлым летом, когда вы вытаскивали меня из лап Пожирателей.       Она и не представляла, что ее друг решит переместиться именно сюда, зная, как тяжелы были его воспоминания об этом месте и с какими трудностями они покинули его в прошлый раз. Идея сразу показалась Гермионе не самой здравой, но пока она решила оставить свое мнение при себе, поскольку сил на споры не было совсем, да и все еще забитые адреналином рецепторы сильно снижали чувство опасности, отодвигая в сторону ноющее чувство тревоги и замещая его желанием действовать дальше.       — Гоменум Ревелио! — тихо произнес Поттер заклинание обнаружения, которое легким ветерком прошло по зданию и вернулось без отклика, позволяя дышать чуть более спокойно. — Чисто. Пока здесь никого, кроме нас.       Дурсли покинули этот место практически год назад, когда люди из Ордена Феникса убедили их переехать как можно дальше, для их же безопасности, и, судя по всему, никто так и не заходил сюда с тех самых пор, поскольку все поверхности покрывал толстый слой пыли, воздух был затхлым, словно так оставшийся здесь с того лета, а все предметы интерьера стояли на своих местах ровно так, как и были всегда при хозяйстве тети Петуньи.       — Ну здравствуй, дом, — тихо поприветствовал Гарри воздух, — ведь именно так я должен был называть тебя, для работы защиты Дамблдора, верно?       — А почему ты привел нас именно сюда? — прошептала на ухо девушка. — Ведь это твое бывшее место жительства и Пожиратели вполне могут знать о нем, а значит и найти нас.       Не зная что ей ответить сразу, Гарри провел Гермиону в следующую комнату, раздумывая над ответом, в котором сам не был сильно-то уверен. Просто его нутро по какой-то причине считало, что никто и никогда не станет искать их здесь, разве что в самых крайних обстоятельствах. Возможные близкие, выжившие после битвы и попавшие в плен, даже под пытками не вспомнят о нем, поскольку у них подсознательно создавалась четкое мнение, что Поттер будет всеми силами его избегать, а Пожиратели и их приспешники, если бы хотели, держали бы в нем постоянную охрану, от которой не было и следа.       — Этот дом уже год пустует. Посмотри вокруг и убедись сама, — размышлял он вслух, шагая вперед. — Никто не появлялся здесь, не пытался меня найти и, похоже, вообще не знал точного адреса. Пожиратели лишь примерно знали район, где я живу, а это очень большая территория. К тому же, если они и помнили о нем, то скорее всего давно забыли. Я очень надеюсь, что они посчитают нас слишком запуганными, чтобы скрываться в столь очевидном месте.       — Прятаться на глазах у всех? — недоверчиво высказалась она, следуя за ним. — Кажется, это из маггловских шпионских рассказов.       — А чем мы, собственно, хуже? — продолжал Поттер обследовать помещение. — Ведь мы на войне, а на ней, как известно, все методы хороши, в том числе и маггловские, о которых эти последователи чистоты крови даже не будут вспоминать, считая себя выше всего этого. Они будут подсознательно надеяться, что мы снова начнем жить либо в лесу, либо в магическом мире, но никак не на территории, населенной исключительно магглами.       Пока Гермиона молча обдумывала его слова, взвешивая все за и против, Гарри поднялся на второй этаж и лично проверил комнаты на наличие посторонних, все же зная, что заклинание можно было обмануть не сильно сложными способами, если иметь на это особое желание. Он, не теряя концентрации и готовясь к возможному бою, заглянул в каждый проем и каждую нишу, однако, в очередной раз убедившись в заброшенности дома, вновь спустился к ожидающей его подруге, так и стоявшей на одном месте с зажженным шариком света на кончике палочки.       — Нам нужно выставить защиту, но не слишком сильную, — предложил Поттер. — Магглоотталкивающие чары и сигнальные, этого хватит на первое время.       — Но Гарри, этого мало, нас же найдут! — все же заспорила с ним Гермиона. — К тому же, соседи смогут видеть нас и заподозрят неладное!       — Если мы наложим слишком много заклятий в маггловском районе, то магический след, безусловно, привлечет внимание, чего нам абсолютно не нужно, — рассуждал он. — Ты же помнишь, как мы несколько раз натыкались на волшебников в совершенно случайных местах? Думаю, именно по нему нас отслеживали в нашей палатке, но не могли найти, благодаря твоим чарам. И только табу на имя Темного Лорда смогло разрушить их.       — Быть может это все были лишь случайности? — неуверенно переминалась с ноги на ногу Гермиона. — Но без должной защиты нас точно обнаружат!       — Дамблдор еще в пещере мне показывал, что опытные маги могут чувствовать сильную магию, — высказывал непривычно уверенный в своих суждениях Гарри. — Я считаю, что сейчас лучшим решением будет смешаться с обычными людьми и не выдавать себя ничем, но мы должны показаться магглам, дабы не вызывать подозрения внезапными появлениями и исчезновениями.       — Трансгрессия изнутри и магглоотвод решат эти проблемы, — хмыкнула она. — Я бы хотела, чтобы дом продолжал казаться заброшенным.       — Тем не менее, у нас не получится так делать постоянно, — убеждал ее Гарри. — Так что если сможешь, настрой чары таким образом, чтобы магглы видели нас, но не видели магию и не могли подойти к нам для знакомства или общения, а я пока осмотрю окончательно то, что мы сейчас имеем.       В словах Гарри, безусловно, была логика, пусть и не совершенная, спорить с которой не было никакого смысла, да и желания тоже. Так что Гермиона послушно направилась устанавливать минимум чар и настраивать их по указанию друга. Возможно, позже она убедит его сделать иначе, но сейчас было бесполезно переубеждать поймавшего идею парня. Сам же Поттер еще раз обошел дом, проверил свет, воду и удовлетворенно хмыкнул, про себя радуясь ненавистным родственникам. Электричество и водопровод исправно работали, что несомненно было им на руку. Видимо, прагматичные Дурсли, еще до того, как узнали об отъезде, оплатили все на длительный срок вперед, получив за это хорошую скидку, а потом не стали возвращать деньги назад. Скорее всего Орден подчистил им память, на всякий случай, а потому никто из них даже не помнил, что когда-то они имели этот дом в собственности.       — Гермиона, я думаю, нам нужно отмыться и зализать раны, — предложил Гарри, оглядывая себя и вернувшуюся с улицу подругу, все еще перемазанных в остатках недавней битвы и промерзших от сильного ливня. — Иди наверное первой. Ванная на втором этаже, полотенца и прочие принадлежности должны быть там же, а я пока слегка приберусь.       Гермиона молча кивнула и зашагала по скрипучей лестнице, выполняя пожелание Гарри. Ведь ей самой очень хотелось согреться и успокоиться, а потому она незамедлительно отправилась смывать с себя пот, копоть, кровь друзей и грязь мокрого леса. Адреналин уже понемногу отпускал и накатывающие эмоции рвались наружу, заставляя ее уткнуться взглядом в пол и идти не поднимая глаз, оставляя за спиной такого же грустного друга, решившего хоть как-то отвлечься от отвратительных мыслей простыми механическими действиями.       Гарри осмотрел запущенный дом, несколько раз глубоко вздохнул, взмахнул палочкой, произнеся несколько заклинаний, и пыль, копившуюся не один месяц, засосало в древко и растворило в магии. Умей Дурсли смотреть дальше, чем на один шаг в свое будущее, то не стали бы так издеваться над Гарри, ведь он мог помочь им избавиться от множества бытовых и личных проблем, обращайся они с ним хотя бы нейтрально. Однако они погрязли в своей ненависти ко всему необычному, что и вылилось в постоянную злость и издевательства, на которые сейчас было уже плевать в высокой колокольни, учитывая настоящие проблемы. И уж сам дом был точно не виноват в поведении своих хозяев, а потому следовало привести его в порядок, прежде чем налаживать новую жизнь.       Убедившись в надежности работы магглоотвода и включив общий свет, Гарри направился на кухню, в надежде добыть что-нибудь съестного, однако глупо было предполагать обнаружить еду там, где последний раз принимали пищу почти десять месяцев назад. Это вновь могло стать одной из тех проблем, из-за которых жизнь в палатке казалась тем еще испытанием. Все же там порой были и довольно голодные дни, когда приходилось питаться непонятно чем, однако Поттер вспомнил, что в доме на площади Гриммо за ними ухаживал старый эльф Кикимер, ставший относиться к ним со всем уважением, когда они подарили ему медальон хозяина Регулуса. Было опасно вызывать его в палатку, да и кто знал, не подвесили ли на него следящие чары, но теперь все могло быть иначе.       «Можно ли звать сюда домовика?» — крутился в голове трудный вопрос. — «Хотя он ведь вел остальных эльфов в битве за Хогвартс и не казался заколдованным».       Учитывая обстоятельства, Гарри считал, что не стоило лишний раз пользоваться большим количеством магии, да еще и там, где ее вообще быть не должно, однако чары эльфов были своеобразными и трудноотслеживаемыми. Мало того, они даже спокойно могли перемещаться под антитрансгрессионным заклинанием практически без ведома хозяев дома, что прекрасно продемонстрировал Добби в поместье Малфоев. К тому же им была крайне необходима пища и помощь, а потому Поттер все же решил рискнуть и тихо позвал прямо в воздух:       — Кикимер?       Не прошло и пары мгновений, как столь старый и до невозможности знакомый домовой эльф появился перед ним прямо из воздуха. Но Гарри практически не узнал его сразу, а потому стоило приглядеться получше и внимательно оценить его внешний вид. Сильно похудевший, в грязной рваной наволочке и с перемазанным лицом, однако с неизменным медальоном Регулуса на шее, домовик, увидев того, кто его призвал, низко поклонился и почтительно замер на мгновение.       — Кикимер прибыл по зову хозяина, — проскрипел он своим голосом. — Что-то угодно молодому наследнику дома Блэк?       — Да, ты мне нужен, — кивнул Гарри. — Скажи, мог бы ты добыть нам немного еды? Для меня и Гермионы.       — Да, хозяин, Кикимер может, — ответил он и щелкнул пальцами.       На столе моментально появилось несколько блюд, среди которых Гарри узнал луковый суп, картофельное пюре, и половинку курицы. Также эльф сотворил и медный чайник, с исходившим от него приятный ароматом травяного чая. Неизвестно где и как он держал готовые блюда, но домашняя пища вызвала теплые воспоминания о «Норе», где Гарри регулярно гостил, а Молли постоянно пыталась накормить его вкуснейшей выпечкой, сетуя на худобу лучшего друга ее сына. И если ранее от этих образов в голове было приятно и светло, то сейчас они причиняли тянущую боль в сердце от того, что больше этого никогда не случится.       — Спасибо, Кикимер, ты большой молодец, — корил себя Гарри за то, что не звал его раньше. — Скажи только, где ты все это взял?       — Кикимер, по указанию хозяина, работал среди эльфов Хогвартса, — отвечал тот. — Поскольку никто не прогонял Кикимера из стен замка, то он все еще может перемещать из него пищу, приготовленную на кухне. А сегодняшний ужин был не закончен из-за наступившей битвы и там осталось много еды. Однако в будущем хозяину придется самому пополнять запасы провизии.       — Понятно, спасибо, — кивнул Поттер. — Расскажи тогда, почему у тебя такой больной вид и что все же происходит в доме на площади Гриммо?       — Хозяин… — поник домовик взглядом и заозирался, очевидно ища, чем бы причинить себе вред. — Дом Блэков он…       — Кикимер, — заметил его метания Гарри, — я запрещаю тебе наказывать себя! Просто расскажи все как есть.       — Да, хозяин, недостойный Кикимер расскажет, — вновь поклонился эльф и приступил: — После ухода хозяина, в дом нагрянули темные маги, коих привел один из них. Кикимер почувствовал, что многие получили доступ к дому, а потому затаился и стал наблюдать. Они перевернули родовое поместье семьи Блэк вверх дном, пытаясь найти хоть что-нибудь полезное или ценное, забрали множество семейных реликвий и книг. И даже уничтожили портрет достопочтенной хозяйки Вальбурги! — едва не срывался его голос на визг. — Кикимер спрятался и не показывался им на глаза, как бы они не вызывали домового эльфа, ведь только хозяин может ему приказывать.       — Хорошо, — кивнул Гарри. — Скажи, темные маги еще появляются там?       — Да, хозяин, — отвечал он. — Не проходит и дня без новых чужих в доме. Они поселились в нем и живут в хозяйских спальнях. Кикимер хотел вышвырнуть их, но у него не получилось, ведь их силы были намного выше. Так что Кикимер стал мешать им, устраивая пожары и отравляя пищу. Поэтому дом сейчас практически разрушен, однако Кикимер тоже пострадал, — нервно оглядывался эльф по сторонам. — Хозяин Поттер, Кикимер приносит свои глубочайшие сожаления, что не смог сохранить хозяйский дом в целости. Кикимер готов принять любое наказание за его проступок!       Гарри задумался, глядя на искренне раскаивающегося за свой провал эльфа, считающего утерю дома Блэков настоящим ужасом, за который ему стоило бы отрубить голову. Конечно, Поттеру было немного жаль дом на площади Гриммо, однако он никогда не был поклонником этого места, где всегда сохранялась гнетущая атмосфера, были разбросаны множество темных артефактов, в шкафах все еще жили боггарты и докси, а один только его вид напоминал о Сириусе. Теперь же можно было даже и не мечтать вернуться туда, поскольку он был под постоянным наблюдением Пожирателей смерти, ведь по их мнению, Гарри непременно должен был рано или поздно попасть в него, ища спасения в магическом мире и единственной своей собственности там.       — Спасибо тебе, Кикимер, теперь ты можешь больше не заботиться о том доме, — обратился к нему Поттер. — Он более не принадлежит нам и я отказываюсь от него, в пользу того, где мы сейчас находимся.       — Да, хозяин, — смотрел в пол домовик, из глаз которого текли настоящие слезы. — Кикимер все понял.       — Кикимер, с настоящего момента я приказываю тебе жить здесь, охранять этот дом, заботится о его чистоте и сохранности, — задумался на секунду Гарри, — а также считать мою подругу, Гермиону Грейнджер, полноправным и равным мне владельцем этого дома, ныне ставшего основной резиденцией семьи Блэк. Это значит, что ты должен выполнять ее команды с тем же послушанием, что и мои, а также ни в коем случае не оскорблять ее! А пока можешь быть свободен.       — Слушаюсь вас, хозяин. С этих пор Кикимер будет служить этому дому, хозяину Гарри Поттеру и хозяйке Гермионе Грейнджер, — снова поклонился домовик и исчез.       Одиночество вновь навалилось на сидящего на кухне Гарри, даже не чувствовавшего запахи горячей пищи, а невероятная тоска разрывала сердце от нестерпимой боли. Да, они с Гермионой чудом выжили в страшной мясорубке, но какой ценой… Больше никогда не будет как раньше, голоса друзей не зазвучат рядом и даже очередной перепалки между Роном и Гермионой можно было не ждать. Ничего. Пустота. Навсегда. Хоть сознанием Гарри и понимал, что все было кончено, что прошлое не повернуть вспять, и что даже Джинни больше не обнимет его в этой жизни, душа отказывалась признавать утрату, вступая в неравную битву с сознанием, которое все же понимало, что только лишь Гермиона осталась рядом, а остальные…       И к слову о Гермионе. Девушка, стоило ей уйти в душ, не появлялась уже час и Гарри начал волноваться, ведь подруга давно должна была закончить приводить себя в порядок, поскольку в палатке обычно управлялась минут за двадцать. Чувствуя вновь поднявшееся нервное напряжение, он поднялся по лестнице в коридор, ведущий в ванную, приложил ухо к искомой двери и внимательно прислушался. Из комнаты доносились звуки льющейся воды, однако они были монотонными, будто бы никто не шевелился в их потоках, словно за дверью никого не было и это было очень странно. Гарри выждал еще несколько минут, не желая вламываться, однако ничего не говорило о том, что она еще внутри, поэтому Поттер вдохнул и, выждав еще мгновение, постучался.       — Гермиона! С тобой все в порядке? — взволнованно спросил он. — Гермиона!       Ответом послужила лишь продолжающееся равномерное журчание воды, не изменившее даже тона. С нехорошим предчувствием Гарри повторил стук, но, не получив никакой реакции и беспокоясь за состояние Гермионы, решил, что ничего не оставалось, кроме как отворить дверь и войти внутрь, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Увиденное с одной стороны принесло облегчение, но с другой лишь добавило тревоги в его душе, ведь взгляд наткнулся на живую и совершенно обнаженную Гермиону, находящуюся на полу душевого отсека. Льющаяся на нее горячая вода заполоняла ванную паром, моментально осевшем на холодных линзах очков и резко снизившим видимость, но все же очертания были понятны и так.       Гермиона сидела на акриловом покрытии, подогнув ноги к груди и обняв их руками, ее голова склонилась в район коленей так, что глаз и даже лба было не видно, тяжелые длинные волосы беспорядочно свисали к полу, а исходя из того, что ее тело постоянно вздрагивало, Гарри сделал вывод, что она уже очень долго и горько плакала, не в силах остановиться и прийти в себя.       — Гермиона… — позвал ее Гарри, желавший помочь ей, но не знающий как. Она явно не услышала ни того, как он вошел, ни того, что он пытался ее позвать, а потому он громче назвал ее имя, от чего девушка вздрогнула, едва понимая происходящее и наконец обратила на него свое внимание.       — Гарри… — подняла Гермиона разбухшие от слез глаза и он отвернулся в сторону двери, внезапно поняв, что ему не стоило так вламываться к ней в ванную. — Гарри, пожалуйста, не уходи! — остановила она его. — Мне сейчас так плохо… Я никак не могу успокоиться… Не могу признать то, что их больше нет… Никого из наших друзей не осталось в живых и остались лишь мы вдвоем…       Новый поток слез полился из ее глаз, заставляя вновь опустить голову и конвульсивно дергаться телом, воя волком от невероятной боли в душе. Поттер замер на месте, даже не представляя какие слова были бы уместны в такой ситуации, ведь сам чувствовал себя хуже, чем когда либо в своей жизни. Даже смерть Сириуса на его глазах перенеслась легче, чем гибель большинства сторонников света всего несколько часов назад. Но если сам он уже был привычен к регулярным жизненным потрясениям, то вот подруга явно переживала все куда эмоциональнее и глубже.       — Гермиона… — замялся Гарри, не в силах вымолвить хоть что-то ободряющее, смотря куда-то в стену над ней. — Я… Я… Я не знаю как тебе помочь, ведь чувствую тоже самое… И мне настолько паршиво на душе, что я даже сожалею что не погиб вместе с ними…       — Не говори так! — сквозь слезы воскликнула она в пол. — Ты последний близкий мне человек, которому я могу довериться! И если я потеряю еще и тебя, то и мне тогда точно будет незачем жить…       Гарри вновь не знал что ответить и лишь чувствовал, что каждое слово Гермионы било прямо в сердце, словно это были его мысли, которые он боялся озвучить в ее сторону. Все, на что хватило его опустошенного сознания, так это невзирая на неуместность ситуации пройти в душ, сесть рядом с ней и обнять, чувствуя как горячие струи воды льются на него сверху, пропитывают насквозь едва подсохшую одежду и волосы, согревая своим теплом. А Гермиона, несмотря ни на что, сидела прижавшись к его груди, дрожа словно от леденящего холода и залепляющего тело снега. Ничего не помогало ей пережить такой тяжелый удар, а теперь и нутро Гарри полностью осознало весь ужас свалившейся на них ситуации, когда всхлипывающая рядом девушка вцеплялась пальцами в его рубашку, ревя так, как еще никогда в своей жизни.       Смесь из грязи и крови текла с него ручьем, вода заливала глаза, а голова буквально разрывалась от переполняющей тоски и тревоги. Гарри совершенно не представлял, что делать дальше, у кого просить помощи, как теперь жить, зная, что все его друзья погибли из-за того, что он допустил одну маленькую, но на корню сгубившую любую возможность одолеть Волдеморта, ошибку. Он был виновен в том, что Бузинная палочка стала подчиняться Темному Лорду. Он стал причиной гибели столько хороших людей и именно он теперь должен хоть как-то исправить случившийся кошмар, чего бы это ему не стоило.       Вместе с этим пришло окончательное понимание, что у Гарри остался лишь один близкий человек, который был рядом все эти годы. Ему искренне хотелось защитить то единственное светлое, что осталось у него в жизни. Того, кто всегда был на его стороне и никогда не давал повода усомниться в искренности их дружбы, желая лишь добра, а также постоянно поддерживая его даже тогда, когда все, включая лучшего друга, от него отвернулись. И после пыток Беллатрисы он прекрасно знал, что Гермионе никак нельзя попадать в плен, чудом окончившийся в прошлый раз лишь дерьмовыми воспоминаниями и шрамом на предплечье. Самой целью жизни теперь становилась защита лучшей подруги, а потому Гарри, повинуясь естественному желанию, сильнее прижал к себе рыдающую Гермиону, как можно более твердым голосом обещая ей, что всегда будет рядом и ни в коем случае не даст никому причинить ей боль и страдания, параллельно гладя по голове и стараясь утешить.       Горячая вода продолжала литься на их головы, но никак не могла отогреть их души. Гермиона давала волю своим эмоциям, выплескивала наружу все, что копилось столь долгие годы, смешивая свои слезы с потоками практически кипятка из душа и обнимая Гарри за шею. Она никогда еще не находилась в столь расстроенных чувствах, никогда не проходила подобных испытаний, а потому точно также не знала, что делать дальше и вообще как продолжать идти вперед по линии своей судьбы. Все ее надежды были испепелены потоками Адского пламени, вырывающегося из палочки Волдеморта, ставящего окончательную и жирную точку во второй магической войне. Силы света проиграли, люди погибли, а оставшиеся забились в норы и трясутся от каждого шороха за дверью.       Гарри чувствовал ее страдания, гладил по голове и обнаженной коже, шептал какие-то ободряющие слова, пытаясь хоть как-то привести Гермиону в сознание и, к его счастью, со временем это удалось. Собрав все оставшиеся нервы в кулак, она сделала над собой волевое усилие, взяла под контроль свое дыхание, прекратила содрогаться и, немного успокоившись, подняла голову, для того чтобы взглянуть на друга более осмысленным взглядом.       — Извини, Гарри… Я не хотела, чтобы ты видел меня такой слабой, — тихо сказала она, едва слышимая за потоками журчащей воды. — Просто это очень тяжело… Я…       — Не переживай из-за меня, ибо будь я тобой, то ревел бы так же, — попытался чуть ободрить ее Поттер, прекрасно понимая тяжесть состояния Гермионы. — Я лишь привык к этому чуть лучше, а потому еще пытаюсь сохранить остатки адекватности…       Гарри действительно было легче, поскольку он с детства подвергался тяготам и лишениям, закалившими психику, но они одновременно сделали его и более черствым, даже в таких печальных обстоятельствах. Тяжелая жизнь с Дурслями, Смерти Седрика и Сириуса, противостояние с Амбридж и Министерством, психологическое давление от всей школы на втором, четвертом и пятом курсах. И это не говоря уже о потерях знакомых в процессе самой войны. Да, тогда было крайне трудно, зато теперь получалось огородить себя от излишних эмоций и не скатываться в панические настроения тогда, когда крайне нужна была холодная голова. Гермиона также проходила эти испытания плечом к плечу, но все же она не была центровой фигурой во всех их приключениях и потому не выработала подобного иммунитета, все же поддаваясь упадническим мыслям и страху.       Через несколько минут, когда Гермиона окончательно вернула контроль за своими эмоциями и с трудом отцепилась от его мокрой рубашки, они поднялись на ноги и Гарри наконец вспомнил, что подруга все это время находилась рядом полностью обнаженной и до того скрывалась своими же ногами и длинными волосами. Да и плевать на это было на такие мелочи, когда душа рвалась на части от боли. Сейчас же она стояла прямо перед ним, по ее коже стекали капли душевой воды, а в карих глазах читалось нечто непонятное и потому Поттер, решив, что это неправильно, практически рванул с места и немедленно выпрыгнул из душевой кабинки, пытаясь не залить пол стекающей с его одежды водой и отворачиваясь в сторону так удачно запотевшего зеркала, поскольку справедливо считал, что друзьям не стоило так поступать.       — Постой, — собравшись с мыслями и набрав воздуха в грудь произнесла Гермиона за его спиной, поняв причины столь резких движений. — Давай сразу решим этот вопрос на будущее, чтобы не было непонимания. Хотя это стоило сделать еще в палатке.       — Эм… — что-то невнятно мычал Гарри. — Хорошо, я слушаю.       — Мы постараемся так больше не делать, но ежели что — то все нормально, — грустным голосом говорила она. — Ничего страшного, ведь мы уже взрослые люди, а не дети со скачущими гормонами и мечтами только об одном. К тому же ты и так уже все увидел…       — Я не хотел, — так и стоял Гарри отвернувшись спиной. — Я…       — Думаю, что это вполне подходит под ситуацию, когда подобное простительно, — закутывалась Гермиона в полотенце. — Все, можешь поворачиваться.       — Прости, — извиняющимся тоном продолжал он, — мне не стоило…       — Гарри! — воскликнула она. — Ты слушаешь меня или нет? Я очень благодарна тебе, что ты помог мне прийти в себя, иначе я бы тут и утопилась! И ты же не будешь стесняться, если мы попадем в обстоятельства, где моя или твоя одежда будут каким-то образом утеряны или уничтожены, а жизнь будет под угрозой?       — Ну да, ты права, — сдержанно кивнул он. — Это было бы глупо…       — И все же в будущем не вламывайся ко мне в душ, если не будешь уверен, что я просто тебя не слышу, — выбралась она из кабинки. — Заходи, мойся, ты выглядишь не лучше меня, а нам давно уже пора перестать стесняться друг друга, ведь кто знает что может случиться дальше, учитывая все то, что мы успели пройти.       Гарри в запотевшем зеркале видел свое слегка покрасневшее лицо, краем глаза наблюдая как подруга проходит мимо него, заматывает волосы во второе полотенце, еще раз благодарит за поддержку и запускает его внутрь кабинки. И он не колеблясь принял ее позицию, ведь в конце концов он знал Гермиону уже семь лет и давно привык к ней как к боевому товарищу, а не как к девушке. Да и ситуация была далека от романтичной и многое могло произойти в будущем, так что черт с ней с неловкостью, когда требовалось сделать что-то важное для них обоих.       И все же, несмотря на то, что им удалось успокоиться и принять случившееся, на душе Гарри продолжали скрести кошки, а сердце в груди неприятно сжималось до самой боли, в очередной раз возвращая к одним и тем же мрачным мыслям. Он выжил, а десятки хороших людей больше никогда не увидят света солнца и не смогут насладиться своим существованием. Он, виновник произошедшего кошмара, выбрался оттуда целым и практически невредимым, лишь имея чуть побаливающую голову и уже зажившую рану на затылке, а остальные погибли страшной смертью в этой не нужной им войне. И никакая вода не могла смыть с него гадкое чувство вины, в отличие от грязи и запекшейся крови, уносимые в канализацию мощным потоком жидкости.       И все же не время было опускать руки, нужно было всеми силами продолжать бороться за себя и за Гермиону, хмуро смотрящую на свое отражение в зеркале и имеющую в голове схожие мысли. И ведь даже в этот момент, когда Гарри провалился по всем фронтам, она продолжала оставаться рядом и все еще верила ему, не теряя надежды на победу. И даже оставила для него комплект чистой одежды из чудом не потерянной бисерной сумочки, чем вызвала очередной прилив чувства заботы и душевного тепла. И не желая заставлять Гермиону ждать, Поттер спешно переоделся после душа и спустился вниз, встретив на кухне озадаченную подругу.       — Откуда ты все это взял, Гарри? — с упреком спросила Гермиона, заметив на столе уже подостывшую пищу. — Ты что, выходил на улицу? Нам нельзя сейчас этого делать!       — Нет, что ты, — замотал головой Поттер. — Я попросил Кикимера помочь нам и позвал его жить здесь. Ведь он является моим домовиком, а дом на площади Гриммо теперь является для нас закрытым местом. Вот он и добыл немного еды.       — Как же мы забыли его! — ужаснулась она, коря себя за провал в своих же убеждениях и желаниях. — Надеюсь, он не сильно страдал от действий Пожирателей?       — Нет, он устроил им веселую жизнь, — усмехнулся Гарри, — а заодно рассказал о том, что происходило в доме после нашего побега.       Гермиона чуть потупила взгляд и притихла, ведь это из-за ее ошибки Яксли смог пробраться в их дом и стать одним из хранителей, что повлекло за собой срочный побег и длительную жизнь в палатке. Гарри заметил эту заминку, которая не в первый раз появлялась на ее лице, стоило им только вспомнить о площади Гриммо, а потому в очередной раз убедил ее в том, что не ее вина была в неудачной трансгрессии, а желание Гарри наказать Амбридж, привлекшее слишком много внимания.       Гермиона села за стол, попробовала суп, поморщилась и поднесла его к микроволновке, надеясь разогреть остывшее блюдо. Гарри слегка опешил, однако быстро сообразил, что никогда не гостил у подруги, а соответственно не видел Гермиону в среде магглов, которая, в свою очередь, до одиннадцати лет и не подозревала о магии, а потому прекрасно умела пользоваться всеми благами обычных людей и прекрасно ориентировалась среди электрических приборов.       — Что-то не так, Гарри? — нахмурилась она, заметив его внимательный взгляд.       — Прости, просто непривычно видеть волшебника, знающего, что такое микроволновка, — слегка улыбнулся он. — Особенно не желающего при этом приложить ее Ступефаем.       Гермиона подвисла на секунду, а затем, неожиданно для него, засмеялась чуть ли не во весь голос, давая выход уже практически забытым эмоциям, заставляя Гарри неконтролируемо повторять за ней. Пожалуй, это был их первый настоящий смех, после всех страшных событий, начавшихся с тех пор, как они попали в плен в поместье Малфоев. От осознания глупости ситуации, от сильнейшего нервного напряжения, не отпускавшего последние дни, и от переизбытка совершенно разных эмоций и чувств, их пробила совершенно неуместная, никак не подходящая под ситуацию, но настоящая истерика, не прекращающаяся несколько минут. Они смеялись заливистым хохотом, не в силах прекратить это безумие, держались за животы и едва не попадали на пол, словно попали под действие чар щекотки.       — Ну ты даешь, Гарри, — задыхаясь выпалила Гермиона. — Небось сам уже забыл как этим пользоваться?       — Не раньше, чем ты забудешь про телефон и телевизор, — бросил в ответ он, продолжая глупо улыбаться, не понимая, как это вообще возможно после пережитого.       — Тогда придется признать, что не скоро, — фыркнула она с ухмылкой. — Тебе разогреть твою порцию?       — Магией будет быстрее, — взмахнул палочкой Гарри и его суп вновь стал источать пар. — Приятного аппетита!       Через несколько минут друзья смогли успокоиться и нормально поесть, хотя нервные смешки, очень слабо сочетавшиеся с общей ситуацией, иногда прорывались наружу, словно ждали, когда наконец им будет позволено показаться из тени. Они оба понимали, что так нельзя, что их смех совершенно неуместен, но ничего не могли с собой поделать. Защитная реакция психики пыталась хоть как-то не дать им сойти с ума от горя, а потому выбрасывала в кровь безумный коктейль из различных гормонов, заставляющий вести себя немного неадекватно, но зато не идти вешаться на ближайшей люстре.       После сытного ужина, Гарри и Гермиона, убрав за собой посуду, переместились на удобный мягкий диван, перед которым стоял огромный телевизор, обычно занимающий львиную часть времени вечернего досуга семьи Дурслей. Не желая включать его, словно опасаясь услышать новости о очередных загадочных пропажах и убийствах людей, они стали обсуждать свои дальнейшие действия. К этому моменту на их лицах уже успели исчезнуть улыбки и вновь вернулась грусть, однако организм сделал свое дело и позволил мыслить куда менее мрачно, не ударяясь в панические настроения, хотя коря себя за излишние и избыточные эмоции.       — Я считаю, нам нужно затаиться и сделать вид что мы исчезли как противники, — рассуждал Гарри, хмуро глядя на стену перед собой. — Увы, мы остались только вдвоем, а Сама-знаешь-кто сейчас силен как никогда…       — Да, тут не поспоришь, — мрачно согласилась Гермиона, смахивая побежавшую слезинку. — С крестражами покончено, он смертен, но что толку? Мы уже целый год на этой войне, а Темный Лорд стал лишь могущественнее…       — По крайней мере, теперь его можно убить, — со вздохом произнес Гарри. — Но цена этого слишком велика…       — Слишком, — уронила она голову в руки. — Да, это война, такое случается, но…       — Мы отомстим ему за всех наших друзей, — приобнял ее Гарри, вновь прижав к груди. — Я не знаю как, но он ответит за их смерти.       — Каким образом? — бубнила Гермиона, не отрывая ладоней от лица. — Что мы можем? Без поддержки, без союзников, без…       — Без друзей и близких, — грустно закончил за нее Гарри. — Я надеюсь на то, что не только мы смогли сбежать оттуда. Быть может есть еще кто-то уцелевший, а потому нужно будет попытаться связаться с ними. Кстати, ты говорила, что спряталась под дезиллюминацией?       — Да, — тихо подтвердила она, глядя заплаканными глазами в пол перед собой. — Когда тебя оглушило тем обломком, то подобраться к твоему телу можно было только так.       — А еще под завалами школы оказалось множество людей… — мрачно продолжал рассуждать Гарри, машинально поглаживая ее по спине. — И возможно их будет не просто опознать…       — К чему ты клонишь? — не понимала Гермиона, поднимая взгляд на друга.       — К тому, что Сама-знаешь-кто может считать нас погибшими вместе с другими, — потер подбородок Гарри. — А поскольку крестражная связь между нами разорвана, то он не может меня ощущать…       — Хочешь сказать, что он может быть уверен в том, что ты тоже погиб? Если вообще заметил твое воскрешение, занимаясь другими делами? — высказала догадку подруга. — Думаешь, Реддл не понял, что в тебе сидел крестраж, а потому сейчас, раз связи нет, то он может интерпретировать это как твою окончательную гибель?       — Я очень на это надеюсь и если это так, то у нас появляется хоть какой-то шанс на выживание, — чуть приободрился Гарри. — Если он не будет нас искать хотя бы некоторое время, то мы можем раствориться в мире и действовать скрытно. Но он захочет найти мое тело, дабы убедиться в этом, так что большого преимущества у нас не будет.       — Хорошо, — высказалась девушка. — Ты прав, мы можем долго горевать о наших друзьях, но горем делу не поможешь.       — К сожалению, но это так, — вздохнул Поттер, мысленно вспоминая их лица. — И очень жаль, что мы даже не сможем вернуться и похоронить их как следует…       — Да, — грустно кивнула Гермиона. — Надеюсь, что когда-нибудь в будущем, мы сможем достойно почтить их память, а сейчас нужно сделать много чего нужного.       — Что ты предлагаешь? — поинтересовался Гарри, настраиваясь на новый лад.       — Для начала, займемся этим домом, — обвела она рукой гостиную Дурслей. — Если мы остаемся тут, то нам будет необходимо место для жизни и комнатка для зельеварной, а то у меня давно уже на исходе и бадьян, и бодроперцовое, и все остальное… Еще бы не помешали несколько полок под книги для рецептов и прочего.       — Кто куда, а Гермиона в библиотеку… — хмыкнул Поттер, получив в ответ резкий взгляд. — Ладно, я понял, не серчай.       — И еще обязательно нужно лучше защитить дом, — продолжала она. — Да, возможно некоторое время нас не будут искать, пока не разгребут завалы, но долго это не продержится. Я поищу чары, которые могли бы не сильно фонить, но при этом будут надежными и долговечными.       — Как насчет Фиделиуса? — предложил Гарри. — Один из нас может быть хранителем тайны, как было на Гриммо. Да, есть шанс также провалиться, но лучше, чем ничего.       — Идея хорошая, — согласилась Гермиона. — Нужно будет основательно ее обдумать, а еще найти описание ритуала. В общем, дел у нас много, так что давай не лениться, а действовать. Хоть отвлечемся немного от этого кошмара…       Весь остаток дня и почти половину ночи друзья, невзирая на усталость, обсуждали свои планы, внося все новые идеи и корректируя старые, ходили по комнатам и обсуждали будущие изменения, проводили ревизию оставшихся в доме вещей от Дурслей, а за окном уже начинался рассвет. Уже которая бессонная ночь подряд, грандиозная битва и сильнейшее эмоциональное перенапряжение вытягивали все силы и в один момент, когда утреннее солнце уже начинало бить в глаза, Гарри понял, что Гермиона моментально уснула на его плече, да и сам он уже практически вырубился прямо в гостиной, стоило им только присесть на пару минут отдохнуть. Не желая будить подругу, Гарри мобилизовал остаток энергии, поднялся на ноги и попытался аккуратно подхватить ее с диванчика.       — Не думала, что когда-нибудь ты станешь носить меня на руках, — прошептала полусонная Гермиона. — Я бы и сама дошла без проблем.       — Просто я решил, что ты и так очень устала, а я еще способен помочь тебе в некоторых вещах, таких как ходьба, — усмехнулся он, вызвав на ее губах легкую улыбку. — Держись крепче, лестница весьма крутая.       Осторожно, стараясь не задеть стены, дверные косяки и перила, Гарри добрался до второго этажа и внес девушку в ее новую комнату, раньше принадлежащую Дадли. При отъезде тот забрал все свои вещи, вычистив все так, что ничего теперь не напоминало о том, кто мог здесь жить ранее. Среди голых стен оставались лишь окно, пустой шкаф из-под вещей, да одна довольно крупная кровать, на которую Поттер аккуратно и положил подругу, трансфигурировав из каких-то тряпок весьма сносное подобие постельного белья.       — Спокойной ночи, Гермиона, — укрыл он ее одеялом. — Надеюсь, ты сможешь набраться сил.       — Спасибо, — тихо ответила она, когда тот закрывал дверь. — И тебе спокойной ночи, Гарри.       Поттер прошел несколько шагов по коридору, зашел в свою старую комнату и огляделся, пытаясь подавить приступ ностальгии, заставивший его вспомнить все, что происходило в ней, пока он жил у Дурслей. Вот здесь Добби бился головой о шкафчик, тут он хранил посылки от друзей, из этого окна сбегал из дома в летающем Фордике, а в двери до сих пор оставалась кошачья дверца для подачи еды. Все даже пахло так, как и всегда, напоминая о том беззаботном прошлом, где все насущные проблемы теперь казались такими мелочными и несущественными.       И тем не менее, сейчас место, откуда он хотел сбежать долгие годы, словно дарило чувство безопасности и умиротворения. Будто вновь работали защитные чары Дамблдора, пусть это и было лишь иллюзией, так требуемой изнеможенному от переживаний организму. Под потоком нахлынувших воспоминаний, Гарри лег на кровать и прикрыл глаза, позволяя себе впервые за последние несколько дней расслабиться и выдохнуть, после чего немного поворочался и провалился в так желаемый спасительный сон.