Москва, 1989 год
Солнце озаряло асфальт, снег и Москва-реку, напоминая Диме об его юности, и это далеко не радовало. Он не нуждался в напоминаниях. Как только у него выдавалась свободная минута, воспоминания о старых временах начинали осаждать его. Именно поэтому он изо всех сил старался сделать так, чтобы у него не было свободного времени.
Дима купил две шаурмы на вынос за рубль семьдесят и свернул к ЦДХ, где они и остановились. Дети продолжали играть друг с другом, родители ворковать и приглядывать за ними, почтальоны развозили коробки и письма, кто-то просто гулял, наслаждаясь весенним воздухом, и среди всего этого только две фигуры вели себя по другому. Кирилл и Дима были всегда настороже — в спецназе этот навык доводится до автоматизма.
— Вот как ты думаешь, каким бы был мир, если бы Сталин не напал на Европу?
— Кирилл, вот не надо об этом. В книжных магазинах есть полно работ по этой теме.
Государство после Революции не обращало внимания на то, что происходило в культурной сфере — у них других проблем полно. Им надо строить и защищать новые школы и больницы в далёких уголках планеты. Повсюду проводились крупные антитеррористические операции против капиталистов, империалистов и других врагов советского народа. Да и тем более это противоречило самой Марксисткой идеологии, к которой стремился СССР. Цензура проверяла только наличие антисоветской пропаганды, сюжет, завязанный на ЛГБТ, откровенную порнографию и дезинформацию, в случае проверки научных книг. Во всём остальном полная свобода.
— Ладно, хорош тут яйцы морозить, — махнул рукой Дима. — поехали куда-нибудь развлечёмся.
Но не успев дойти до двери «Буханки», они услышали крики со стороны парка Горького. Обернувшись, они увидели клубы дыма и что-то змеевидное в небе. Громкий звук копыт и латных доспехов был слышен очень отчётливо. Обоим стало интересно, что там происходит. Сегодня не должно было быть таких фестивалей, да ещё и с клубами дыма.
— Интересный фестиваль.
Дима запрыгнул в одолженную бронированную «буханку», и на рефлексах схватился за руль, а Кирилл передал тому автоматический пистолет Стукова.
— Надеюсь призы будут соответствующими.
С этими словами он снял предохранитель с АДК-64, а Маяковский нажал на газ. Нагло переехав дорогу, они увидели толпу, выбегающую из высоких ворот парка. Там были и туристы, и русские. Первых от вторых отличала более легкая одежда. Это основная ошибка приезжих из Европы и Америки весной.
В близлежащих районах завыла сирена. После того, как основная людская масса выбежала из парка, Дима аккуратно подъехал ко въезду и то, что он увидел, его поразило. Кавалеры, одетые словно древние римляне, пронзали невинных граждан своими копьями.
— Ах вы суки!
Кирилл не заставил свою винтовку долго ждать, поэтому уже через четыре секунды на плитке лежало три трупа. Над ними пролетел змеевидный монстр, который вылез как будто из недавно вышедшего фильма «Властелин серпов». Всадник на этом чудо-юде насадил на своё копьё другого несчастного, после чего улетел прочь.
— Когда приедут «Голиафы»?
— Минуты через три.
Дима вдавил педаль в пол. Эти мрази убивают невинных людей, и за это они заплатят сполна. Бронированная «буханка» взревела под выстрелы из «Калаша», которые угождали в пехоту противника. Развернувшись влево перед фонтаном, Дима сбил вражеского солдата с недлинным кинжалом, в честь чего пару раз просигналил. Кирилл начал стрелять одиночными, ведь «буханка» ехала теперь на неприлично высокой скорости для стрельбы из автомобиля. Выстрелив ещё пару раз, он перезарядился. Дима быстро посмотрел на магазин и вернул взгляд на «дорогу».
— Сколько ещё?
Кирилл взглянул на Диму, заряжая «рожок», по которому он постучал пальцем.
— Этот предпоследний.
Вдруг неожиданно сбоку в «буханку» влетают два бронированных коня. Похоже, что они только что проехали перед тропинкой. В любом случае от столкновения машину перевернуло на бок. Стекла вышибло, Дима поднял голову.
Один из солдат, похожий на пехотинца древнего Рима кинулся в их сторону. Дима вынул из кобуры АПС и выстрелил два раза. Пули попали в цель, а та в свою очередь упала на спину, издав железный грохот. Лобовое стекло выпало после того, как Маяковский ударил его два раза ногой.
Дима отстегнул ремень и помог Кириллу выбраться из «буханки». Оглянувшись, они увидели не миролюбивый парк, где гуляли семьи и развлекались дети, а следы бойни. Оба побежали в сторону кустарников.
Пробежав метров сорок, они увидели охранника, одетого в шинель, как у призывников, с единственной разницей, что погоны сообщали не о звании, а о должности на работе. Он отстреливался из КС-23, но один из врагов подобрался слишком близко и уже замахнулся своим клинком. Кирилл чуть ли не мгновенно вскинул «Калаш» и выпустил два патрона. Пули встретили свою цель, и противник упал замертво.
Дима и Кирилл подбежали к перепуганному охраннику.
— Когда приедет подкрепление? — Спросил Дима.
— У-у нас пробка на Садовом кольце…
— Блять, — Выругался Кирилл.
— Приедут через пять минут.
Дима тем временем зашёл в будку охранника и посмотрел на камеры. И он ужаснулся. На звуки выстрелов сюда начали сбегаться не только люди с копьями. Впереди них бежали чудища, вылезшие из развлекательных рассказов капиталистов.
Кажись за рубежом их называли ограми, или орками, не суть, главное, что у них была свиная морда, рост в два с половиной метра и красной или желтой кожей, в руках они держали дубины.
— Эй! — Дима повернулся к охраннику. — Что по патронам?
Охранник развернулся к нему.
— Боевых осталось немного. Благо есть ещё слезоточивые.
Дима цокнул языком. Осмотревшись, он нашёл небольшой деревянный ящик, выглядывающий из-под стола. Он наклонился и вытащил его. Внутри оказались противогазы ПМК-3 и несколько гранат со слезоточивым газом.
Маяковский выхватил ящик и принёс остальным.
— Напяливайте.
Все трое без раздумий наклонились и за несколько секунд одели противогазы и прикрутили фильтры.
— Значит так. Сюда бежит орава чудиков, а-ля водяных. Бегут они вон оттуда, — рукой он указал на широкий проход. — Так что хватайте, что стоит не очень крепко, и отходим вон туда, — Маяковский отвёл руку на проход между зданием
велопроката и стадиона. Благо с другой стороны был забор, где виднелась дорога, так что сзади к ним не зайдут.
Охранник кивнул, и все вместе побежали вытаскивать их охранной будки табуретки, крышу, столик, экраны компьютеров, вообще всё, что было не приклеено намертво. В итоге через минуту от будки ничего не осталось, а в маленькой улочке, где два человека еле-еле могут разойтись, вместилось трое вооружённых.
— Ну и вонь тут, — ссаньём тут пахло знатно.
Охранник же решил не рассказывать Диме одну очень «увлекательную» историю.
Маяковский взял три гранаты и побежал обратно. Бросив их в сторону проходов, Дима стрельнул два раза в небо для привлечения внимания, пока гранаты выдавливали из себя газ, после чего, он побежал обратно к баррикаде и очень вовремя — вражеский отряд уже был тут как тут, однако когда они прошли через облако, им сразу стало плохо: они начали кашлять, а из глаз начали течь слёзы, затрудняя передвижение. Более того, их кожу начало щипать во всех местах, особенно на лице.
— Грязные варвары! Нас не запугать таким подлым трюком! — крикнул солдат в более разукрашенной броне, сидящий на коне.
Однако русские не поняли этой речи из-за языкового барьера, но после того, как эта орава начала интенсивнее бежать на них, не обращая внимания на дым, никому не было до этого дела. Охранник выстрелил слезоточивым патроном, заряжая наконец боевой, а Кирилл начал стрелять одиночными. Благо, у него были магазины на сорок пять патронов, а не на тридцать.
Дима перелез через баррикаду и поставил АПС на предохранитель — враги были пока что слишком далеко, так что он решил пересчитать их. Справился за шесть секунд.
— Примерно пятьдесят.
Огр с жёлтой кожей размахивал дубинкой из-за того, что он после слезоточивого газа он ничего не видел. Кирилл одним нажатием на курок покончил с мучениями чудовища.
Дима заметил вдалеке нескольких лучников. После этого, он оттянул своего друга вниз, и весьма вовремя — стрела отскочила от бетонной стены здания велопроката.
Это был один из многих разов, когда Дима и Кирилл спасали друг другу задницы, так что обошлось без благодарностей, да и некогда, однако охранник удивился этому моменту.
Маяковский снова выглянул из укрытия и увидел, что вражеские пехотинцы поставили щиты перед собой, для защиты от пуль. Жаль, что так это не работает. Жестом он указал Кириллу подняться и выпустить очередь. Друг кивнул, переключая режим стрельбы с одиночного на автоматический.
Кирилл вытащил свой АДК и плавно провёл оружием справа налево, хороня своей стрельбой неугомонных врагов. Диме стало жарко из-за пороховых газов и горячих гильз рядом с ним. Его друг опять пригнулся для того, чтобы перезарядить автомат, в то время пока над головами свистели стрелы.
Вдруг через баррикаду перепрыгивает маленькое нечто: шерсть коричневая, нос свиной, клыки торчат в обе стороны, а в руках держит по два маленьких клинка, судя по запаху — отравленные. Монстр в воздухе уже замахнулся ими.
Дима на рефлексах снимает с АПС предохранитель и выпускает две пули: одну мимо, другую в живот чудику. Из-за его размера в полметра, пуля 7,62×25 убивает его почти мгновенно. Маяковский сделал контрольный в голову. Мозги окрасили гранитную плитку. Наёмник настолько резко вспомнил отвращение от того, как он оттирал чьё то липкое серое вещество, настолько же быстро его и забыл.
Этот комок ненависти напомнил Диме одну чешскую девочку. В конце войны один из его многих товарищей пострадал во время штурма дома с подозреваемыми внутри по делу партизанства. Ночью, когда отряд вломился в дом, в бронежилет Александра Зарянового воткнулся кухонный нож. Как оказывается, нападавшей была съехавшая с ума девочка лет десяти. А ведь сколько ещё гражданских впало в безумие после войны из-за потери близких, или из-за постоянных бомбардировок с обеих сторон? Но сейчас это уже неважно.
Вдруг, Дима услыхал сверху рокот. Он аккуратно заглянул в щель между баррикадами — стрелы давали о себе знать. Оказывается, был задействован магнитный спутник. Люди в латных доспехах с криками поднимались в небо, словно
Боженька забирает их в рай.
Когда враги были уже где-то в облаках, вдали послышались выстрелы «Хлопушек» — «Голиафы» выгружают десант. В небе через несколько секунд раскрылись красные парашюты с пехотинцами, бойцами ПТ, операторами ПК «Тесла», ну и самая главная гроза вражеской пехоты — генномодифицированные медведи, обитые в крепкую броню, и с настолько громким ревом, что даже беруши не всегда справляются.
«Серпы» перепрыгнули через забор родного парка, и изрешетили оставшихся солдат, которых ещё Боженька не забрал наверх. Где был командир, который должен координировать войска противника — непонятно. Либо его забрали наверх, либо он находится в прострации вместе со всеми остальными.
В любом случае после звука «ВРРРРР» от бедолаг ничего не осталось. Только трупы. Дима и Кирилл медленно, с наполовину поднятыми руками, приближались к «Серпу». Охранник, с КС-23 наперевес, пошёл вместе с ними, чтобы ненароком не приняли за террористов. Маяковский услышал, что через главные ворота проезжают «Голиафы», которые стреляют своими 23-мм зенитными орудиями по пехоте. Их доработали инженеры Альянса после войны, чтобы они могли стрелять по наземным целям.
Люк «Серпа» открылся, и оттуда вылез командир в обычной шапке танкиста, со средней густой бородой, черными волосами и серо-голубыми глазами. Лет под тридцать. Из машины послышался крик второго наводчика.
— Ярик, да что там, а?
— Заткнись, мля! Кхм. — Мужчина осмотрел троих, и заметил, что у Кирилла за спиной висит АДК-64. Такой автомат в отличии от устаревшего АДК-45 нельзя получить обычным способом, только если ты военный, или террорист. — Господа, сейчас вы будете в «безопасности». Последнее слово он заключил кавычками.
Командир залез внутрь и захлопнул люк, очевидно для того, чтобы призвать команду эвакуации. Дима цокнул языком. Ему опять придётся встречаться с Палевым. А его лицо он не хотел видеть ещё как минимум сутки. Кирилл понял, о чём думает Маяковский.
— Не беспокойся, партнёр. Тебя бы и так привлекли бы на это дело.
— Умеешь ты поддержать, Кирилл.
— Извините?
Кирилл тихо выругался. Охранник настолько тихо себя вёл в последнее время, что про него забыли.
— По пути домой, после задания, о котором тебе лучше не знать, мы проезжали мимо парка Горького. А теперь мы здесь.
Через несколько минут подъехал БТР «Голиаф», шумящий своим урчащим двигателем. Дверь в десантный отсек распахнулся. Командир «Серпа» вновь выглянул из своей машины.
— Уверен вы очень приятно побеседуете с офицерами.
Делать нечего. Придётся залезать — спорить с несколькими шестиствольными пулемётами нет смысла. В небе промчались МиГ, которые в небе с легкостью уничтожали крылатых змеев с помощью ракет и пулемётов. Опять же, работа инженеров Альянса.
После беседы с офицерами в ближайшем милицейском участке, который уже переделали для нужд военных, Диму перенаправили в «Аквариум» разбираться с Палевым. Благодаря охраннику, которого кстати звали Сергеем Микрюковым, они ушли от лейтенантов побыстрее. А вот Кирилла оставили, всё-таки он числился среди спецназа официально. Они сказали Маяковскому: «разбирайтесь сами» и выделили милицейский УАЗ.
Дима включил сирены и синие мигалки и развлекся, разогнавшись по встречной полосе.
«Всю мою жизнь можно представить как гонку по встречной», — внезапно подумал он.
Дима уже решил было плюнуть на Палева, но любопытство одержало верх. С тех пор как прежние начальники в последний раз о нем вспоминали, прошло много времени; странно, что они вообще не забыли, кто он такой.
У знаменитого барьера, который якобы мог выдержать натиск танка, охранник знаком велел джипу проезжать, даже не взглянув, кто сидит за рулем. Потрясающее пренебрежение правилами. Дима припарковался на месте, предназначенном для заместителя секретаря или кого-то в этом роде. Только подойдя к стойке у входа, он заметил недовольное выражение на хорошеньком лице сидящей девушки и понял, что, наверное, переборщил. Неужели припарковался на месте какой-то важной шишки? Он уже начал сочинять остроумное извинение, но она медленно кивнула в сторону зеркала, занимавшего полстены. Лицо Димы было забрызгано кровью, хлынувшей из огнестрельной раны спецназовца — одного из тех, что вломились в квартиру утром.
— Извините, — произнес он. — Напряженное утро выдалось.
Девушка достала из сумки пачку детских влажных салфеток. Дима улыбнулся:
— Наверняка они здесь нарасхват.
— Очень даже, — в огромных темных глазах промелькнуло лукавое выражение. — Я ношу их для своих близнецов.
Секунду он размышлял о том, не имеет ли она в виду свой шикарный бюст, выпирающий из-под блузки. Теперь у него появился еще один повод не идти на встречу; быстрый секс на письменном столе сполна вознаградит его за отсутствие завтрака. Он вытер кровь с лица, помахал девушке салфеткой и направился к лифтам.
Палев закончил чтение, снял очки и потер глаза большим и указательным пальцами, словно желая отогнать строчки, еще стоявшие перед его взором. Затем повернулся к Диме и покачал головой:
— Как там в парке?
— Как в старые добрые времена. Стрельба, крики и адреналин.
— Ах, старые времена, — взгляд Палева стал сумрачным, неподвижным, как будто он вспоминал, как в первый раз спал с женщиной; это наверняка произошло еще до начала Второй Мировой войны, если не до революции.
— Старые добрые времена… Нам нужно как-нибудь собраться всем вместе, посидеть за бутылочкой, вспомнить молодость.
В кабинет без стука вошел мужчина — немного за сорок, толстоват, кило жира явно присутствует, но есть уверенные движения, строгий офицерский костюм. Палев хотел подняться, но человек в костюме жестом велел ему оставаться на месте.
— Продолжайте, не обращайте на меня внимания.
Дима узнал маршала танковых войск, Олега Водника, — грамотный офицер, но по иронии фамилии, любит выпить после задания пятьдесят грамм залпом. Он сделал несколько энергичных шагов вперед и пожал Диме руку; манжета его слегка приподнялась, и мелькнули наручные часы «Сталинская высота». Водник — один из немногих призывников, которым удалось продержаться достаточно долго, чтобы получить повышение, после которого он отлично показал себя на полях сражений вместе с генсеком, где они сдружились. Очевидно, достаточно удачливый.
— Как любезно с вашей стороны, что вы пришли. Надеюсь, мы не отвлекли вас от срочных дел.
— Неа, если не считать обеда.
Палев поморщился, но Олег рассмеялся от души, как хороший солдат; при этом лицо Палева как-то странно задергалось — он пытался улыбнуться.
— На самом деле, товарищ маршал, Дмитрий Маяковский в настоящее время не является нашим…
— Наёмник, значит, — перебил его Водник.
Министр обороны в 1975 году издал указ о том, что оперативники ГРУ и КГБ в увольнении, отставке, или по специальному разрешению, могут принимать задания от нанимателей, где нужно применять силовые методы. В верхах заявили, что это временная мера, которая была принята только из-за эффективности метода, который между прочем, противоречил идеологии СССР.
— Так точно, товарищ маршал. — ответил Дима.
Олег опустил взгляд на письменный стол. Маяковский вспомнил, что Водник достаточно популярен у «зелёных» солдат из-за пренебрежения формальностями. Маршал уже хотел сказать «Можно без формальностей», но Дима прервал его:
— Мы поняли, — прочитал мысли генерала Дима. — Так чем обязаны?
Старик еще сильнее вжался в кресло.
Водник поднял голову и оглядел Диму с ног до головы:
— Итак, Палев, расскажите мне о вашем наёмнике. Посмотрим, из какой стали он сделан.
Олег присел на край гигантского стола и скрестил руки на груди. Палев сделал глубокий, свистящий вдох.
— Родился в Москве, отец — солдат-сверхсрочник, мать — дочь французского коммуниста-перебежчика. С отличием окончил Суворовское военное училище, самый младший из группы принятых на обучение в спецназ ГРУ, что не помешало ему лучше всех освоить большинство предметов. Первое назначение — в Париж, где он усовершенствовал английский во время контактов с американскими студентами и завербовал агента во французском министерстве внутренних дел — молодую очаровательную…
Дима пристально взглянул на Палева. Тот закашлялся.
— Позднее переведён в Ленинград, как инструктор сил специального назначения.
Маршал снова разразился смешком, обнажив слегка пожелтевшие зубы.
— Это продвижение по службе или наказание?
Дима с бесстрастным лицом ответил:
— И то и другое одновременно: мой шеф, как оказалось, работал на англичан. Я его ликвидировал. Можно сказать, что перевод был наградой за проявленную инициативу.
Водник не прекратил смеяться, но глаза его холодно блеснули.
— И что, не скучаете по старым временам?
Палев продолжал:
— После пяти лет обучения отряда, был переведён на фронт. После победы в Третьей Мировой, работал восемь лет в специальном подразделении «Вымпел» командиром отряда. После одного случая был уволен, но, как видите, ему позволили стать наёмником.
Водник перестал посмеиваться.
— Должно быть, вы кому-то здорово насолили, Маяковский.
Палев вздрогнул, затем два офицера обменялись взглядами, и наступила тишина, которая очень не понравилась Диме. Они вспоминали Владимира.
Тот отбывает срок за то, что забросил гранату не в то окно МГУ во время ночной операции. Погибло пятнадцать студентов, судя по всему, у них была пьянка, но что важнее, взрыв убил важного японского ученика, который был сыном одной важной шишки, который сейчас занимает важный пост профессора науки Советского Союза.
Дима решил вернуть разговор в правильное направление:
— Я принимал каждый приказ без возражений, это мой долг.
Олег обернулся и сердито уставился на своего главу Оперативного отдела, как будто Палев лично выгнал Диму из спецназа. Покатые плечи Палева под бременем начальственного гнева поникли еще сильнее.
— Тем не менее товарищ Маяковский был награжден орденом Александра Невского и орденом Красной Звезды…
Водник перебил его:
— …«за самоотверженную службу во имя благополучия и процветания Родины», но, скорее всего, не во имя благополучия товарища Маяковского, верно, Дмитрий?
— Я не нищенствую.
— И тем не менее ваши таланты не оценены по заслугам, товарищ. У моих предшественников была неприятная склонность подозревать выдающихся людей во всех смертных грехах, — после этого, он тихо хохотнул. — Их идеалом была посредственность, — Олег сделал неопределенный жест.
Он обернулся к Палеву, но тот никак не отреагировал, поэтому повернулся обратно.
— Вы слишком хорошо работали, дорогой Маяковский, и за это поплатились. Нужно отдать должное вашему патриотизму.
Маршал приблизил свое лицо к Диминому. От него пахло спиртом и немного — чесноком. Диме расхотелось обедать.
— А как насчет настоящего вознаграждения? — Он сжал локоть Димы, глаза его блеснули. — Вы увидите, что сейчас мы можем предложить гораздо лучшие условия, чем раньше. — Было видно, что Олег не очень хорош в убеждениях. — Вы сможете купить роскошный ЗИЛок, или небольшой уютный дачный участок, для выращивания картошки, естественно. Все, что захотите. Комфорт и уединение. — Олег наклонился к Диме, и сказал достаточно тихо: — Пока не начался коммунизм, можно немножко разгуляться. — Генерал сел обратно в кресло.
Оба уставились на Диму, но тот даже бровью не повел. Очевидно, что это было плохим убеждением, тем более Олег — противник капитализма. В конце концов Палев слегка кашлянул:
— Маяковский не из такого типа солдат.
Олег кивнул вбок:
— Извините, Дмитрий. Вы же сами знаете, все сейчас в поисках лучшей жизни, поэтому я решил действовать наверняка.
— Ничего страшного. Бывает.
Олег встал со стула и подошёл к окну.
— Благородные чувства — редкость в нашей дивном новом мире. — Водник тихо подошел к портрету Петра. — Значит, мы дадим вам шанс послужить Родине. — Казалось, он обращался к портрету. Затем развернулся и пристально оглядел Диму. — Шанс не только помочь своей стране, но спасти ее от массового терроризма.
Эти слова тоже не произвели желаемого эффекта. Люди в костюмах никогда бы в это не поверили, но уговорами с Димой ничего нельзя было добиться. Скорее, наоборот. Он уже слышал это раньше, много раз; но слишком часто предложения славы и богатства на поверку оказывались полным дерьмом. Он громко чихнул — словно вместо ответа.
— Будьте здоровы, товарищ. — Сказали оба хором.
— Спасибо. — Дима взял салфетку из коробки, протёр руки и попал точно в корзину, стоявшую в углу комнаты.
Олег снова подошел к окну и кивнул на открывающийся вид:
— Вы знаете, что там, на Ходынском поле, Россинский впервые в нашей стране поднялся в воздух на реактивном самолете?
[Борис Илиодорович Россинский (1884–1977) — русский летчик; 29 ноября 1909 г. впервые в России совершил перелет на планере через реку Клязьма в поселке Черкизово, однако в моей версии Red Alert я выдвинул теорию в конце объяснялочки о быстром ходе прогресса. ]
— Да, это было в тысяча девятьсот девятом году.
— И здесь же короновали царя Николая Второго, будь он неладен. — Это всё ещё было важной частью истории России. Николай стал примером, как не стоит управлять страной.
— В тысяча восемьсот девяносто шестом.
Генерал развернулся обратно к обоим сидящим.
— Ну вот видите, Дмитрий, вы ничего не можете с собой поделать. Вы — русский до мозга костей.
— Во время давки погибло более тысячи человек. Власти утверждали, что причиной этого был избыток патриотизма.
Олег вновь начал посмеиваться, на этот раз, со звуком самовара. Он снова подошел к Диме и положил руки на подлокотники его кресла:
— Вернитесь к нам ради одного, последнего задания. Нам нужен настоящий патриот, к тому же обладающий вашим опытом и навыками. По ту сторону Врат нам нужны лучшие из лучших. Тем более кто знает, вдруг там вы обретёте спокойную жизнь, после всего этого. — Он мельком взглянул на Палева. — Мы можем забить на сегодняшний эпизод с сотрудниками Отдела внутренней безопасности. А также дать волю в решении некоторых вопросов с людьми по ту сторону.
Новая мебель, новые технологии, старые угрозы. Твоей стране нужно, чтобы ты дал отстрелить себе яйца, если ты не возражаешь. Разумеется, ты согласен, хотя, если откажешься, у нас найдутся способы помочь тебе изменить решение. Какого черта он торчит здесь, слушает эту брехню, когда сейчас мог бы сидеть в «Кухне Катерины» и есть блины с грузинским вишневым вареньем? Или, еще лучше, трахаться с девчонкой, сидевшей внизу за стойкой. Огненно-рыжие волосы и белоснежная кожа создавали впечатление чистоты и невинности, но обещали весьма распутное поведение… А почему бы не то и другое вместе? Он свою работу сделал и заслужил возможность поразвлечься пару дней. Да пошли они все к чертовой матери! И все-таки где-то в уголке его сознания закопошилось любопытство.
Дима встал, взглянул на часы — на циферблате осталась небольшая, странной формы капелька крови, отчего цифра два походила на сердечко. Затем махнул рукой в сторону перегородки из матового стекла и фигур подчиненных, сновавших в соседнем офисе:
— У вас там половина планеты готова встать на защиту социализма. Молодые, здоровые мужчины и женщины, готовые по головам пойти ради карьеры. Не знаю, чего вы от меня хотите, но ответ — нет. Вы меня отправили на пенсию. На пенсии я и останусь. Всего хорошего, господа.
И он вышел.
Несколько секунд они сидели молча. Затем Палев взглянул на маршала с укоризненным выражением, словно говоря: «Ну вот, а вы мне не верили», и потянулся к телефону. Олег выдохнул положил ладонь на руку старика:
— Пусть идет. Забудьте о своих тупицах-полицейских. Но его помощь нам нужна.
— Его нельзя заставить. И давайте будем честны, товарищ маршал, вы плохо убеждаете людей.
В ответ на это Олег глубоко выдохнул.
— Я дам вам разрешение на встречу с маршалом Москвиным. Он точно знает как расколоть этот орешек.
— Извините конечно, но…
— Увы и ах, товарищ Палев, но нам нужны хорошие солдаты за Вратами. Новые ресурсы нам сейчас важны, как никогда.
Никто не хотел работать с Москвиным в мирное время. Его садистская натура, а также психическая неуравновешенность даёт о себе знать. Тем не менее, он гениальный стратег. Сын министра из Министерства экспериментальной науки, как никак.
Дима вернулся в свой отель только в третьем часу дня. Выбраться из «Аквариума» оказалось гораздо труднее, чем проникнуть внутрь: по крайней мере, эта традиция сохранилась. Выйдя от Палева, он обнаружил в соседнем офисе троих амбалов из Отдела внутренней безопасности. Надеясь, что они находятся здесь исключительно для устрашения, он попытался просто пройти мимо, но охранники преградили ему путь. Дима решил для начала попробовать цивилизованный подход. Но нет. Не сработало. Парней пришлось избить.
«Интересный сегодня денёк выдался. То пять миллионов рублей сначала вёз, то армия средневековых воинов в парке Горького. Пара драк с людьми из Отдела внутренней безопасности, почти десять трупов и старые знакомые.»
Иногда Дима размышлял о том, каково это — быть одним из тех людей в метро, которые встают, едут на работу, ссорятся с женой, словом, ведут нормальную жизнь. В его жизни не было ничего нормального и было уже поздно что-то менять. Он был тем, кем был, хорошо это или плохо.
***
16:21 МСК, Кремль.
Генсек находился в Кремле и смотрел в окно. В сторону Хамовников, где боевые действия уже давно закончились. Но величественный Дворец Советов отвёл взгляд от района. Первый был разрушен ещё во Второй Мировой войне, когда Альянс установил подконтрольное правительство. После такого хода Европы и Америки, русские поклялись отомстить, ведь это здание было гордостью страны, в которой гордился каждый житель Москвы и Советского Союза. Сейчас же на том месте стоит второй Дворец который выше предыдущего на сотню метров. Чудом не разбомбили в войне Трёх Наций. А так же это первый по защищённости объект в мире, наравне с Кремлём. Пускай там и не стоят железные крепости, вместо них стоят особые бойцы, «Черная Гвардия», оснащённые по последнему слову техники, закалённые в самых жарких боях, и кристально-чисто идеологически обработаны. «Апокалипсисы» с зенитными ракетами и снарядами с чугуниевыми сердечниками, снайперы с модулями невидимости, ПТ бойцы с портативной протонной пушкой, и это только малая часть.
Генсек вернулся из мира размышлений. Он был в чистой комнате, где на черном мраморном полу был советский герб внутри красной звезды, где были дубовые книжные полки, стальной бюст Ленина, несколько крупных ламп, включая настольные. Красные шторы, очередной советский герб, только уже на стене, вазы, ещё несколько маленьких памятников, — и всё это была комната генсека.
Сегодня произошло то, что перевернёт войну с терроризмом с ног на голову. Да, Советский Союз и так бы победил все организации, недовольные новым режимом, но это произойдёт не менее, чем через десять лет. А там новый генсек, гляди, всё добро России разграбит и вновь начнётся хаос. Но с ресурсами того мира, который находился по ту сторону Врат, можно значительно ускорить борьбу с бандитами и привести мир к коммунизму. А ещё, в тех ещё неизведанных землях, можно испытать эту идеологию на практике.
Послышался стук в дубовую дверь. Генсек развернулся в чёрном кожаном кресле с высокой спинкой ко входу, и сбросив пепел сигары в пепельницу сказал:
— Входите.
В комнату вошла Даша — девушка с возрастом в тридцать пять, с каштановыми волосами, голубыми глазами и немного низким ростом. Она была одета в кожаное короткое платье. На правом плече был знак советских войск, а на другом был советский герб. Пилотка была тоже кожаная, вместе с изображением серпа и молота. Ну и конечно же длинные сапоги с высокой подошвой.
— Доклад готов, товарищ Генеральный секретарь.
— Отлично. Положи на стол.
Стук подошвы в комнате звучал громко. Даша положила на стол немного улыбающегося сквозь сигару генсека папку с изображением серпа и молота на стол, и вышла из комнаты. Пронаблюдав за ней вслед, вождь открыл доклад, одновременной засовывая руку под черную офицерскую шинель — у него была слабость к такому типу одежды.
Потери среди гражданских мужчин: 663 убитых, 211 тяжело раненных, 16 пропало без вести.
Потери среди гражданских женщин: 471 убитых, 173 тяжело раненных, 42 пропало без вести.
Потери среди военных: 6 убито, 11 тяжело раненных, все рядовые мужчины.
Убито врагов: 58437, если учитывать последующие волны. Взято в плен: 4854
Описание врага: Древнеримский стиль, противник использует преимущественно холодное оружие, конницу и луки. В качестве защиты использует пластинчатые железные доспехи.
Обнаружены новые виды существ — виверны. Шкура по прочности не уступает авиационному алюминию, при этом легче в несколько раз, могут развивать скорость до 162 км/ч. Рост в пять метров, длинна восемнадцать.
Огры: имеют рост два с половиной метра, свиной нос, интеллект низкий, но имеют силу больше, чем у любого человека. Херлы (временное название): имеют рост не более, чем в полметра. Свиной нос, имеют густую шерсть. Могут сворачиваться в «клубок» и перемещаться со скоростью в двадцать пять км/ч.
Обнаружен новый элемент таблицы Менделеева: Титанит, крайне ударопрочное органическое вещество, имеющий малый вес, не является радиоактивным, не заметен для радаров. Содержится в шкуре виверн в небольшом количестве. В чистом виде похож на металл. Образуется весьма странно — из двух неизвестных компонентов получается не комбинированное вещество, а новый химический элемент, что вызвало споры у ученых.
Вскрытие показало, что захватчики являются абсолютно идентичными анатомически, что означает чистый воздух по ту сторону Врат. Но остаётся риск заражением неизвестными штаммами бактерий или вирусов.
Остальной доклад же состоял в основном скучной, но важной информацией для генсека. Можно выделить три главных момента из этого доклада.
Первое: враги пытались пройти через врата ещё несколько раз. Скорее всего это был разведывательный отряд для того, чтобы узнать, что случилось с их первыми войсками.
Второе: генсек подписал указ о создании самого сильного рубежа обороны на планете. Он будет построен вокруг Врат.
Третье: ему попал отчёт о трёх «гражданских» лицах. Кирилл Плутовский, Дмитрий Маяковский, и Итами Йоджи. И если с первыми двумя было всё понятно, один — спецназовец, другой — легальный наёмник, то последний был крайне интересной личностью. С одной стороны это достаточно ленивый японец, любящий современную литературу его родины, с другой, один из бывших шиноби. После разгрома Империи Восходящего солнца, стал законопослушным гражданином, за которым велась тщательная слежка. Шиноби, это отдельный род войск, способный саботировать все здания, от электростанций, до МСЦ, что было фатальным на поле боя для вражеского командира. Также они обладают обширными знаниями в разведке, контрразведке, знают как минимум два стиля рукопашного боя, и умеют обращаться с любым массово выпускающимся оружием в мире. В боевой истории Итами числятся 11 успешных саботажей, 16 подтверждённых убийств и звание взводного унтер-офицера, что равно советскому старшине.
Генсек немного ухмыльнулся. Ему «предложат» работу в пятом разведывательном отряде по ту сторону Врат. Однако достаточно странным было то, что такой человек был в Москве, а не в Японии. Хотя всё может быть, но проверку провести стоит.
Генсек закрыл доклад и взглянул на советский герб, висящий на стене. Как бы ему не хотелось послать на ту сторону дивизию танков «Апокалипсис», если он это сделает, то люди в новой социалистической республике будут жить в страхе перед Советским Союзом, что значит очередные террористические акты от тех, кто не хочет принимать новые правила. И страдать будет не армия, не власть, а законопослушные граждане. Надо показать людям, что на социализм можно положиться, так что действовать надо менее агрессивно. Найти тех, кто организовал поход на Союз, расстрелять их, и поставить социалистический режим в том мире. Тем не менее, генсек решил подписать указ о том, что если вопрос не решится за семьсот дней, этот вопрос возьмут на себя военные.
***
Остаток дня Дима провел в компании Кирилла. Обед плавно перешёл в ужин, после которого Плутовский был уже не в состоянии садиться за руль, и Дима отвез его в гостиницу — его квартира не предназначена для ночлега на двоих. Друг лег вздремнуть, а Маяковский включил телевизор и мельком просмотрел новостные каналы. По первому каналу показывали репортаж о мобилизации войск. По каналу «Культура» показали какого-то японца, похоже занимавшимся тем же партизанством, что и Кирилл с Димой, только с клинком, полученным от вражеского легионера.
Послышался стук в дверь. Дима отвернулся от окна и тихо дошёл до двери. Посмотрев в глазок, он увидел Палева. Разглядев его лицо, Маяковский отошёл от двери. Он понимал, что он пришёл с тем же предложением, что и в «Аквариуме». Теперь Диме было интересно, что же предложит ему Палев, кроме денег и чувства патриотизма, так что он отворил замок и впустил его внутрь.
— Надо поговорить.
Маяковский молча пропустил старика. Тот закрыл за собой дверь. Палев прошёл внутрь и увеличил громкость телевизора. Дима приподнял брови.
— Это что, так необходимо?
— Никогда не знаешь, кто тебя слушает.
— А я думал, ваша работа — знать это.
Безгубая щель, служившая Палеву ртом, слегка изогнулась; имея живое воображение, можно было описать эту гримасу как мрачную улыбку.
— В наши дни… Все сложнее с этим. — Он пожал плечами, затем окинул комнату быстрым взглядом из-под тяжелых полуопущенных век. — Скромное жилище для человека твоей репутации.
— Я люблю простую жизнь.
— Ну, это уже какой-то экстрим.
— А мне нравится экстрим. Вы же это знаете. Именно из-за этого вы меня и уволили, помните?
Палев, немного скрипя, глубоко вздохнул.
— Вы же знаете, что я не просто так пришёл.
Дима упал на кровать и сбросил ботинки, начав глядеть в потолок.
— Знаете что: начинайте свою сказочку, и посмотрим, быстро ли мне удастся заснуть.
— У нас проблема.
— У вас проблема, я тут ни при чем.
Палев немного отошёл и переключил телевизор на первый канал, после чего, указал Диме рукой на кадры постройки оборонительных сооружений вокруг Врат.
— И что? У вас есть тысячи людей вроде меня, готовые без раздумий кинуться в самое пекло, крича по пути «За Родину-матушку».
Палев взглянул ему в глаза:
— Пойми меня правильно, я восхищаюсь твоими принципами. Видит
бог, я тебе завидую: ты можешь выбирать себе работу.
— Вы знаете меня, возможно, лучше, чем я сам, и прекрасно понимаете, что я никогда не вернусь в армию.
Палев медленно засунул руку во внутренние карманы пиджака и вынул оттуда жёлтый конверт:
— У меня нет выбора. Ты прав, я знаю о тебе все. И у меня для тебя кое-что есть, — Палев извлек из внутреннего кармана тонкий желтый конверт. — Я полагаю, это может заставить тебя… подумать о нашем предложении.
Палев по привычке бросил конверт на кровать. Дима продолжал смотреть в потолок.
— Компромат? Вы все еще живете прошлым. Я ничего такого не вытворял уже очень давно. Да и в любом случае кому это сейчас интересно?
— Открой.
Дима вздохнул, приподнялся на локте, включил лампу у кровати, затем открыл конверт и вытряхнул его содержимое на постель. Внутри оказались две фотографии. На первом снимке, сделанном с большого расстояния с сильным увеличением, был запечатлен молодой человек лет двадцати пяти, высокий, хорошо сложенный, с темными волосами, в дорогом костюме. Он шел по какому-то мосту, окруженный толпой людей, спешащих на работу. Дима не сразу понял, кто это. Он присмотрелся внимательнее, затем узнал парижский Новый мост. Внезапно сердце его забилось сильнее. Он взглянул на другую фотографию: тот же мужчина в парке, толкает перед собой коляску с двумя детьми и улыбается хорошенькой блондинке.
Дима сел. Поднес фотографии к свету. Некоторое время он разглядывал молодого человека, но окончательно развеяло его сомнения лицо ребенка — копия ее лица… Сердце его готово было выпрыгнуть из груди. Он поднял голову. Палеву удалось изобразить глупую ухмылку.
— Сделаешь то, о чем мы просим, — получишь его имя и адрес.
Внезапно усталость куда-то исчезла.
