Равноденствие

— Отопри дверь, Сивый! — рявкает Беллатриса. — Быстрее! Оборотень сцепляет пальцы на ржавых прутьях и дергает дверь на себя. Противный лязгающий скрип заполняет все пространство подземелья. Фенрир отходит в сторону, и Беллатриса, сжимая в пальцах правой руки темные волосы слизеринки, тащит ее в камеру. Пэнси рычит, обнажая зубы и хватаясь за запястье темной волшебницы. Она едва успевает волочить пятками по полу, сил почти не хватает. Беллатриса швыряет ее в камеру, и Пэнси мешком падает навзничь, прикладываясь лбом к каменной кладке. Она морщится, чувствуя острую боль в виске, и переворачивается на спину, сильнее стискивая зубы. — Была бы моя воля, живой бы тебя не оставила, паршивка, — подходит к ней Лестрейндж и, склонившись, харкает в лицо. Пэнси дергается, но не издает даже звука. Беллатриса с отвращением смотрит на девчонку. — Что бы сказали мама с папой, — издевательски дразнится женщина. — Поганая предательница крови! Пнув ее в бок с особой жестокостью, Беллатриса направляется к выходу из камеры. У Пэнси в глазах взрываются искры, за ребрами сводит судорогой. В последнее мгновение женщина оборачивается. — Подумай над своим поведением, — смотрит она на истерзанное тело слизеринки. — А потом с тобой проведет воспитательную беседу Корбан. От звука его имени внутри Пэнси все сжимается с такой силой, будто чья-то невидимая рука пролезает ей в брюшную полость, сжимает органы и давит с особой жестокостью. Лестрейндж фыркает, сдувая с лица прядь волос. — Запри ее, Сивый, — бросает женщина. Железные прутья хлопают, щелкает замок. Пэнси смотрит в темную стену, брошенная так, как ее оставляют. Она слушает, как стихают шаги Беллатрисы и Фенрира вдалеке коридора. Из уголка глаза Паркинсон течет слеза, скользит по переносице и падает на пол. Новый день никогда еще не кажется Гермионе таким нежеланным. Она не спит всю ночь, а с рассветом начинает ненавидеть солнечный свет всем сердцем, почти с ненавистью наблюдая за первыми лучами. Слезы высыхают. Кажется, словно слезные железы объявляют о прекращении своей работы. Внутри становится чудовищно пусто. Новости от Северуса о текущей ситуации вынуждают ее черстветь к жизни все сильнее с каждой последующей секундой. Пэнси Паркинсон публично объявляют беглянкой и предательницей крови. Ее определяют в подземелье, ставят на одну ступень с грязнокровками, обитающими там. Она теряет все привилегии со стороны Темного Лорда, попадает в его немилость и остается на страшный суд в лице Корбана. Северус успевает сделать все согласно оговоренному заранее протоколу. Еще в момент ее нахождения возле магического барьера он стирает львиную часть ее воспоминаний о событиях последних недель, в которых так или иначе фигурирует он, Гермиона и Нарцисса, и искажает большинство других. Гермиона держит лицо, когда Северус говорит о том, что для Пэнси ее теперь просто не существует. Не существует той версии, которую она узнает в стенах Мэнора. Грейнджер встречает удар прямо, не опускает глаз, принимает на себя очередную тяжесть. Без слез, без вскриков, без сведенных на переносице бровей. Только плечи чуть заметно горбит, словно груз непосильный оказывается в первые секунды, и на мгновение дыхание задерживает. Не вздыхает даже. Принимает условия этой войны в очередной раз с достоинством. Снова не может помешать Богу забирать у нее то, что ей дорого. На вопрос Повелителя о том, как же вычислить, передает она письмо адресату или нет, Северус предлагает сыворотку правды, заранее зная, что это ничем не поможет. Снейп списывает помутнение воспоминаний Паркинсон на последствия ввиду слишком яростного воздействия Круциатуса со стороны Лестрейндж, и Повелитель снова бросает Беллатрису в немилость. Том так просто все это не оставляет. Он проверяет всех обитателей дома несколько раз, не бережет сил и копается, лазает по сознанию приближенных, а также в мыслях своей преданной магглорожденной. Гермиона справляется с задачей превосходно. По-прежнему выглядит в глазах Повелителя слепо преданной и покорной. После этого инцидента глаза Грейнджер становятся какими-то другими, и Том ловит себя на мысли, что налюбоваться на них не может. Она становится безжалостной, холодной, ледяной блеск карих глаз теперь даже вынуждает некоторых пожирателей зябко ёжиться. Повелитель в восторге от таких перемен. Терпение, как известно, всегда вознаграждается. Он пребывает в восхищении от того, в кого превращается эта магглорожденная. Северус также замечает эти перемены, однако заговорить с утра не решается, дает ей возможность переварить все это, подумать. Ближе к вечеру она сама к нему приходит, молча поднимается по ступенькам из туннеля и садится на стол, подложив ладони под бедра. Когда Темный Лорд не блуждает по ее мыслям, она может думать только об одном: как выйти отсюда живыми. Им всем, не только ей одной. Она думает о Северусе, Пэнси, Нарциссе и Лайзе. Она думает обо всех людях, которые что-то для нее значат. И очевидная возможность выжить кажется теперь единственной. Она озвучивает ее Северусу после долгого молчания спокойным голосом, почти будничным тоном, глядя прямо в глаза. Мужчина скрыть ужаса от услышанного не может. У него вообще ее идея в голове не укладывается. Он даже на смертном одре не смог бы подобное ей сам предложить. — Северус, я всегда буду в опасности, — не пытается его успокоить Гермиона. — Мы оба в опасности каждую чертову минуту. — Ты не понимаешь, о чем говоришь, — все еще не может поверить Северус. Гермиона слезает со стола, направляясь к нему. — Это наша единственная возможность выйти отсюда живыми, — старается объяснить она. — И, главное, моя, — кладет она руку себе на грудь, — я иначе границ Мэнора никогда не покину, — смотрит Гермиона ему в глаза, — я должна официально присягнуть ему на верность. Северус раздраженно вздыхает. Злость вспыхивает под кожей. — Это самый настоящий бред, — цедит он. — Ты не станешь одним из пожирателей. Я не позволю тебе сделать этого с собой! — Мне иначе не выжить, — твердо, но тихо произносит она. Северус чувствует, как дрогнули колени. — Он убьет тебя, — старается сказать это грубо Северус, но голосовые связки подводят. Выдают его чудовищную тревогу. — Если я об этом заикнусь — убьет, — соглашается она. — Не раздумывая. Северус внимательно смотрит ей в глаза, слегка распахнув губы, и прищуривается. Черт возьми, она действительно думает не просто на шаг вперед, а на целую милю. — Ты предлагаешь… — Да. — Самоубийство, — пылит Северус. — Он и слушать меня не станет о том, чтобы принять в свои ряды… Северус неожиданно замолкает, проглотив остаток предложения. Гермиона скрещивает на груди руки и подходит к нему вплотную, чуть запрокинув вверх голову. Они молча сверлят друг друга взглядами несколько секунд. — Хотел назвать меня грязнокровкой? — негромко интересуется она. Старые шрамы в груди Северуса неожиданно начинают болеть. Он смотрит Гермионе в глаза. Откровение срывается с языка само собой: — Такой ошибки я больше не совершу. Гермиона знает, что он говорит правду. Знает, что он ей не лжет. Она верит ему. Верит и по-прежнему испытывает к нему чувства куда глубже тех, о которых она может сказать вслух. Только скрывать она их научилась лучше, да и он тоже. Она тянется рукой вверх, касается контура его лица пальцами, проводит ими по его щеке, чувствуя гладко выбритую кожу. Северус смотрит на нее сверху вниз, и его сердце болит от того, что она предлагает. Ничем хорошим это не может закончиться. — Это самоубийство, — негромко повторяет он и ловит ее пальцы, мягко сжимая в ладони. Гермиона смотрит ему в глаза открыто и прямо. — Другого выхода нет, — шепчет она. — Он назначил дату начала войны на двадцать девятое мая, я выйду отсюда вместе с тобой с меткой на руке, — сглатывает Гермиона. — Или останусь в одной из ям лабиринта. Середины не дано. Северус не может оторвать от нее взгляда, поражаясь всему, что она говорит. Поражаясь тому, что все это правда. Мужчина снова сжимает ее ладонь, которой она касается его лица. Как же мало на все времени. Мерлин, как же мало. — Тебе достаточно сказать ему о том, как сломается Гарри, если узнает, что я перешла на другую сторону, — приводит самый весомый аргумент Гермиона. Северус пораженно кивает. — Это… ход хороший, но… — Нет у нас времени на «но», — прерывает его Грейнджер. — Надо действовать, в противном случае действовать будут за нас. И она смотрит на него тем самым взглядом, который научилась скрывать за пределами границ их маленького мира. Северус кивает, притягивая ее к себе, и этот поцелуй получается настолько отчаянным и горьким, словно в него она вкладывает всю боль, которая скапливается в ней за последние сутки. Через несколько часов Северус стоит возле двери в покои Повелителя и старается собраться с мыслями. Идея безумная, отвратительная, сумасшедшая и крайне опасная. Все равно, что шагать по лезвию острой бритвы босыми ступнями над пропастью. Даже если ты перейдешь с одного берега на другой, ноги все равно будут кровоточить от страшных открытых ран. Он поднимает кулак и три раза стучит. Наступая на лезвие. — Войдите, — слышится по ту сторону. Снейп открывает дверь и тут же почтительно кивает, склонив вниз голову. — Повелитель, — учтиво произносит он. — Северус, — растягивает губы в улыбке Том. — Какой приятный сюрприз видеть тебя. Проходи, — указывает он рукой на кресло напротив. Снейп входит в комнату, закрыв за собой дверь, и садится в кресло, опуская ладони на ручки. Возле ног Повелителя извивается гигантская змея, Том гладит ее по голове, проявляя ласку к единственному живому существу. От этого зрелища кровь стынет в жилах. — Ты хотел о чем-то поговорить со мной, Северус? — продолжая смотреть на Нагайну, интересуется Том. Снейп держит лицо бесстрастным, наблюдая за тем, как расслабленно ведет себя Том. Темный волшебник оборачивается, бросая взгляд в окно. Северус многое бы отдал, чтобы знать, что у него на уме. Мужчина наполняет легкие воздухом. — Повелитель, я… — Как прекрасна сегодняшняя ночь, — внезапно начинает он. Северус замолкает на полуслове. Перебивать Повелителя никогда не входит в его планы. Том позволяет Нагайне спуститься с колен, и гигантская змея ползет в другую часть комнаты, начиная сворачиваться кольцами и посматривать глазами-щелками на гостя своего хозяина. — Луна особенно завораживает меня в мае, — поднимается он с места, направляясь к окну. — Она кажется ярче, ближе к земле, чем обычно, — возводит Том глаза в небо, — дарит свой ледяной свет глубокой ночью и не исчезает днем. Темный Лорд завороженно наблюдает за белоснежным диском в ночном небе. — Днем она по-прежнему остается на небе, вот только выглядит как невзрачная тень солнца, — хмыкает он. — Звезды, которая из раза в раз ее затмевает. Северус хмурится, совершенно не понимая пока, к чему он ведет. — Повелитель… — Однако ночью солнце не может помешать луне, — продолжает он свой рассказ. — И на деле ее сила кажется всеобъемлющей. Беспрестанной, — на придыхании произносит он. — Это напоминает мне одного человека, — вскидывает он руку, сжимая пальцы. — Человека, который тоже вечно находится в тени солнца. Том оборачивается, глядя на внимательно слушающего его слугу. — Наша гостья, — проливает свет на все вышесказанное Темный Лорд. — Мисс Грейнджер. Я наблюдаю за ней с момента ее прибытия сюда, Северус, и ее преображения приводят меня в восторг. Снейп сидит ровно и неподвижно. Ни один мускул на его лице не выдает, как его поражает услышанное. Северус идет сюда поговорить о Гермионе, но Темный Лорд сам начинает о ней говорить. Уму непостижимо. Грейнджер справляется со своей ролью просто неподражаемо. Северус набирает в легкие воздуха и делает еще один шаг по лезвию. — Я полагаю, вы думаете о том, что следует изменить саму суть природы. Я прав, Повелитель? — ровным голосом интересуется он. — Вы хотите позволить луне затмить солнце? Том позволяет себе хищную улыбку, глядя куда-то в сторону. — Она преданна, — на придыхании произносит он, вскинув голову. — Покорна. Нет больше той строптивости, которая была с ней в самом начале, — вспоминает он. — В этих стенах она становится совершенно другим человеком. Оставить ее в живых оказалось лучшим решением. Северус сглатывает. Лучшего момента просто не придумаешь. Он добровольно ступает по лезвию дальше, ощущая, как начинают кровоточить уже открывшиеся раны. — Я вижу ее рядом с вами, Повелитель. Том оборачивается, глядя на Северуса. Выражение его лица становится жестким, что напугало бы любого, кто не взаимодействует с ним с завидным постоянством. Северус спокойно смотрит на Повелителя в ответ. — Только представьте, — ровным голосом продолжает он. — Вы ведете свое войско, а по правую сторону от вас идет она… Возможно, Северус произносит это слишком откровенно. Возможно, вкладывает в местоимение слишком много того, что должно быть скрыто. Однако эта искренность поражает Тома. Он расправляет плечи и действительно представляет себе эту картину. — Воин, которого вы взрастили, — продолжает Северус. — Воин с темной меткой на руке. Венец потерянной надежды Ордена Феникса. Северус переводит дыхание, понимая, что следующие слова ему придется сказать против воли. Выдавить из себя, выблевать, потому что иначе просто никак. Он собирает в себе все мужество, всю стойкость, сжимает в кулаке все хладнокровие. — Она ваша, Повелитель, — обжигают слова глотку. — И только… Ваша. Том взволнованно вздыхает. Эти слова сражают его так неожиданно, что он пребывает в секундном смятении. Она действительно его. Девчонка принадлежит ему. И теперь Снейп вынимает из рукава самый главный козырь. — Представьте лишь на мгновение лицо мальчишки, когда он поймет, что вы снова отбираете у него то, что всю жизнь было для него дорого. Глаза Тома начинают гореть новыми эмоциями и мыслями. — Это сломает его окончательно, — не останавливается Северус, — подорвет волю к жизни, убьет его надежду, ослабит его самого, — мужчина переводит дух. — Он никогда не сможет против нее сражаться. Том завороженно смотрит перед собой, во всех красках представляя эту картину. Это будет не просто легендарно. Это войдет в историю. Навсегда увековечится в книгах, будет переходить из уст в уста, из поколения в поколение. — Вы сами прекрасно понимаете, Повелитель, — не чувствуя кровоточащих ран, продолжает быстрее идти по лезвию Северус, — она слишком умна… И сильна. Они не смогут смириться с тем, что увидят. Никто из них не сможет, — он кивает, зная, что сказать напоследок: — Победа будет в ваших руках даже быстрее, чем вы думаете. Повелитель скалит зубы. Он пребывает в восторге от того, что слышит. Недолго думая, он решает убедиться в искренности слов своего слуги и тут же проникает в его разум. Яркая и четкая картинка поражает Тома. Он видит себя, ветер треплет его длинную мантию. Он идет по мосту, а за ним тянется гигантское войско. В небесах снуют коршуны, виднеются головы великанов далеко позади, а рядом с ним… Она. Гермиона Грейнджер идет рядом с ним. Жестокая, безжалостная, с огнем ярости в глазах. Ее волосы стянуты на затылке. На ней темное платье в пол с корсетом и коротким рукавом, на руке виднеется темная метка. Она держит в руках волшебную палочку, стискивая ее побелевшими от жажды крови пальцами. Она идет рядом с ним. Рядом с ним. Рвется в бой двадцать девятого мая, наступая на Хогвартс. Темный Лорд покидает его мысли и отворачивается к окну, стараясь скрыть слишком искреннюю для него и довольную улыбку. Северус поднимается с места, заводит за спину руки. — Подумайте над этим, Повелитель, — учтиво произносит он и уже собирается выйти из его покоев. Едва он успевает подойти к двери, Том оборачивается. — Северус, — его голос такой удовлетворенный, что нарушить полученную идиллию просто страшно. Снейп поднимает взгляд. — Повелитель? — О чем ты хотел со мной поговорить? Сердце пропускает удар, но лицо Снейпа остается беспристрастным. Он молчит всего две секунды. — Лишь поставить вас в известность, что очередная яма с магглорожденными зарыта, и Сивый выкапывает следующую, — спокойно отвечает он. Том воодушевленно вздыхает, снова отворачиваясь к окну. — Прекрасно, — изрекает он. — Можешь идти. — Повелитель, — кланяется Северус, пусть и знает, что Том его не видит. Он выходит из его покоев и плотно закрывает за собой дверь. Северус идет вдоль коридоров к себе, стараясь не придавать значения тому, что он весь обливается ледяным потом. Ему удается донести до Темного Лорда то, что было необходимо. Теперь все зависит от его решения. Северус проходит по лезвию с одного берега на другой. Вот только ступни его режет от боли, потому что они без конца кровоточат.