***
Занимался рассвет в слободе, соловьями заливались кукушки, на розовом небе ни облачка. Красотень! Новый день был так хорош, как только мог. Казалось, он старался радушнее встретить послов, чтоб все дела шли ладно да складно. Света встала рано, ещё солнце не успело очнуться ото сна. Выбралась из объятий кромешника, как могла осторожнее, чтоб не потревожить кравчего да не сбить так хорошо отлаженную выработку мелатонина. Надела летник, жемчугом расшитый, в золотую косу вплела ленту шелковую, что нежным блеском светло-синего цвета подчёркивала глубину взгляда очей голубых, расправила плечи, высоко подняла голову и поплыла лебедем дела государственные вершить. В царском кабинете уж ждали девицу Алёна с Иоанном. Сказывала девица про то, что узнала накануне: — Я намедни на пиру с одним из послов говорила. Рассказал он мне одну вещь интересную. Зачем Рандольфа послали — дело известное; Джон сам тут нужон, чтоб опыта набираться, а вот третий… Никто из них не знает, почто его заслали. Бумаг никаких не дали; говорит, королева лично его инструктировала. Якобы дело у него тут важное, секретное. Странно это. С нами не общается, ото всех особняком держится. Беспокоюсь я, царе, за безопасность твою да государственну, - Иоанн нахмурил брови, крепко призадумался, повернул голову в сторону вошедшей. — А ты что думаешь, Светлана? — Мне кажется, надобно за ними всеми проследить. Я сегодня Рандольфа к союзу склонять буду, как ты и наказывал. Думаю, ещё что-то узнать смогу от него. Постараюсь и за третьим проследить. Узнаем, что они замыслили. Ты бы меня научил, царь-батюшка, что послу след сказывать. А там уж сдюжим. — Ты иди, Алёна, а мы со Светой ещё потолкуем.***
Важным было дело государственное. С гордостью девушка шла поручение царское выполнять. История, что раньше была такой далёкой и такой загадочной вмиг стала очень близкой. Смешанные чувства охватывали девушку. Вот она, её Россия. Не та, что лжепатриотизмом пропитана, не та, что лишь и держится на былом величии. Вот она, её Родина. Крепкая, могучая, словно богатырь из древних былин. Молодая, удалая, всесильная. И горечь в сердце проникла. Как же всё это утеряли? Когда оставили всё то, что Русью зовётся: подменили свои мысли на чужие, стали постылы к семье, лицемерны, злы, бесчестны. Совсем не осталось ничего от милой сердцу Родины. И вот она, та Россия, которую она защищать готова, которая сердцу мила. Оттого и трепетно так было: коли есть у неё такая сила, Родине помочь, она ей воспользуется. И не упустит шанса, не предаст России. Не можно ей так. Сердце трепетало в груди от волнения, но внешне опричница беспокойства не выказывала. Поприветствовала посла, поклонилась в пояс так, что коса земли коснулась. Пошла по двору с Рандольфом. Посол сразу с дел разговор начинать не желал. — Как же погода хороша сегодня! Думается мне, что в слободе всегда солнце светит; даже тучи ему не мешают, ведь такую красоту сложно затмить, — искоса посмотрел мужчина на Светлу. — Бывают и дождливые дни, случаются и бури, коли царь-батюшка кем не доволен. — Как же ты на службу к государю попала? Али слишком долго я в Царстве Российском не был, да теперь здесь девушек должностями награждают? — удивился мужчина. — Попала я за умение дела вести, нет, не каждой такое в стране этой удаётся, но я смогла. — В этой? — посол изумлённо приподнял бровь. — Может лучше к делам нам порученным перейдём? Нас же государи за тем направили. От нашей беседы судьбы двух великих стран зависят, — вежливо оборвала девушка Рандольфа. Прследняя фраза обрадовала посла — на лице мужчины появилась довольная улыбка. — Верно говоришь, нет смысла от дел уклоняться. Вижу, отвественный ты человек. — Ответь на такой вопрос, Рандольф. Что ж королева о союзе говорит? Согласна ли Англия партнёром нашим стать, дела вместе вершить? — видела Света, что с этим человеком нужно говорить прямо. На витиеватые вопросы отвечать будет уклончиво — так правды не добиться. Нужно сразу вопрос ребром ставить, чтоб вилять сложнее было. — Послала меня Её Величество вот с каким поручением. Согласна королева вашему царю помочь в случае войны. Сможет он в Англию уехать: там его примут радушно, коли времена трудные переждать нужно будет, — переменил тему посол. — Благодарствует царь королеву Лизавету, — как можно приветливее ответила девушка. Так от вопросов и уходит. Да, сложно будет ответа добиться… Шла беседа о торговых делах, о военной помощи, но чёткого слова Рандольф не сказывал. Всё «может быть» да «надо будет». Хитры речи посольские, но смысл следующего предложения Света поняла моментально. — Её Величество щедро своих союзников одаривает. Почему бы тебе не стать посредником? Будешь дела меж странами налаживать, королева благодарностью не обидит, — за, казалось, прямым предложением посредничества в международных делах Света безошибочно уловила предложение предательства. Шпионить в пользу Англии. Аж противно стало. Но Света своё раздражение умело скрыла. Решила идти по витиеватой дороге, по тонкому льду. Ведь коли сейчас откажется, может всё сорвать, что-то важное упустить. Но государь… Явно ведь по голове не погладит. Что делать? Ну ладно, прыгнет в прорубь, затем сразу же расскажет государю. Ведь что-то они замышляют, а отказом ничего не добьёшься. А если… Головы секли и за меньшее. — Позволь обдумать предложение твоё. Завтра ответ дам. На том и разошлись. Решила девушка с походом к государю повременить. Нужны ей подтверждения ещё одного замысла хитрого. Не ведала — какого, но нутром его чувствовала. Случай не заставил себя ждать. Из-за угла, опасливо оглядываясь по сторонам, повернул третий посол. Света спряталась в тени тупика. Мужчина явно не желал, чтоб его заметили. Быстрым шагом ушёл прочь. Девушка свернула в то самое ответвление коридора. Что ему там было нужно? Ответом послужила дверь в государев кабинет. Открытая дверь. Ни царя, ни рынд подле не было. Но что ж, посол так неопытен, чтоб совершить столь глупую ошибку? Нет, не в том дело. Государев кабинет имел сложную систему замков. Да такую, что открывался он одним способом, а закрывался другим. Этого-то посол и не ведал. Но откуда же взял ключ, коли он токмо у государя? Слишком много вопросов и слишком мало времени. Бежать. Срочно. К царю-батюшке. Ой, и наворотят дел эти послы! Дыхание сбилось, ноги устали от быстрого бега, щёки раскраснелись. Топот каблучков и звон серёжек эхом разносился по коридору. Не видела перед собой ничего. Найти царя. Найти царя. Врезалась в кого-то, буквально упала на несчастного. Носом впечаталась в чью-то грудь. Федька… — Ты чего несёшься, как оглашенная?! — возмущённо вернул девушку в положение устойчивого равновесия кравчий. — Там… Послы… Царь… Надо к государю… — запыхавшись, девушка не могла спокойно собраться с мыслями. Только бы успеть… — Так нету его. — Как нет?! — в глазах неподдельный ужас. Что же делать, к кому бежать? Как быть? — Так нет. На охоту уехал — знамо дело. Афоня и Алёна, и тот рыжий посол иже с ними. — Боже, Феденька! А кто на слободе остался главным? Когда царь вернётся? — Да погоди ты. На слободе — батька мой главный, а вернётся царь уж завтра.Ты лучше скажи, что случилось, краса моя? — обеспокоенно заглядывал кравчий в глаза девушки. — Не здесь… Идём в покои, — Света успела поотдышаться и снова совладала с речью, подчинив своей воле мысли. Фёдор слушал рассказ опричницы с широко раскрытыми глазами. Вот же собаки! И главное, как же царь вовремя уехал! — Пойдём к батьке, всё ему доложишь, — в голосе Фёдора звучала сталь. Он уверенно поднял Свету за руку с кровати и потащил к воеводе. Некогда слёзы лить. Действовать надобно. Алексей Данилович был дородным мужчиной. Собой он являл образ могучего, сильного духом и верного Родине человека. Внимательно выслушал девушку, крепко призадумался. — Значит так, Светлана… До вечера обсуждали план действий. Страх отступил, его заменила уверенность. От Светы сейчас слишком многое зависит. Только теперь рядом с ней Басмановы, что подставили свои плечи, грудью защитить обещали. Не дадут в обиду ни псам фряжским, ни царю по его приезде.***
В то время в лесу уж был разбит небольшой лагерь, трещал огонь костровый. В лагере остались пару кромешников, посол да Алёна. Стрелять из лука девушка не умела, а потому не было смысла по лесу со всеми бегать. Оружничий умчался в первых рядах. У яркого, обжигающего своим теплом огня шла неспешная беседа. — А ты, Алёна, как думаешь, какова судьба людская? — Джон поджаривал на костре белый гриб. — Разная. Не определена она никем свыше. Как жизнь свою проживаешь, такова она и будет. Каждый из нас сам строит и создаёт её. Кто-то, ленивый, неумелый, рушит те задатки, что созданы в начале; кто-то выстраивает основательную крепость, где каждый поворот судьбы определён, каждое событие известно, а каждое слово обдумано. Кто-то строит ветхую делянку, не думая о том, что завтра может пойти ливень или начаться ураган. Есть и истинные архитекторы. Они создают причудливые дворцы со множеством красочных и богатых комнат, обставленных дорогим убранством. Жизнь их ярка и полна красок. Такие люди оставляют свой неизгладимый след в истории. — Значит, ты убеждена в том, что можно изменить свою судьбу. А каковы твои хоромы? — Не знаю. Это что-то похожее на крепость, но ей не являющееся. Пожалуй, больше замок с потайными ходами и неизвестными залами. Кажется, что в нём всё преодпределно, а на деле есть ещё много тайн и загадок, неожиданных поворотов и тупиков. А ты что думаешь? — Разве можно предопределить всю свою жизнь? Мне кажется, что наши судьбы в руках Всевышнего. Он нас направляет, ведёт по этой дороге, а мы считаем, что сами устраиваем свою жизнь, на деле выполняя его волю. Ведь как мог я предвидеть встречу с тобой? Нет, не смейся. Я серьёзно. Что тебя здесь ждёт? Ревнивый князь, что после свадьбы не выпустит тебя из хором. Разве этого ты желаешь? Да и царь тоже… Неизвестно, что завтра ему в голову взбрести может. Поехали. Там ты будешь богата, уважаемая, знатна. Да и свободы твоей я никогда не отниму. Будешь делать, что пожелаешь. Здесь, в глуши, тебе тесно, а там… Ты обретёшь волю. — Хороши речи твои, Джон, да вот только я любви не предам. По сердцу мне Афоня. Нет, не поеду я с тобой никуда. Здесь моё место, и здесь я останусь. Не богатства мне нужны, не уважение, не балы, не рубины. Любви сердце просит. А так, как он меня любит, уже никому полюбить не дано. Славный ты парень, но моим ответом «нет» будет. Поищи другую девушку. Уверена, тебе с ней гораздо лучше, чем со мной будет, — Алёна поднялась и направилась к окраине лагеря: был слышен крик и гомон подъезжающих опричников. Афанасий ловко спрыгнул с коня, заключил девушку в крепкие объятия. Глаза оружничего светились от счастья. — Ты представляешь, какого лося подстрелил! Самого лучшего! Даже царёва добыча с ним не сравнится! — в голосе опричника звучал явный восторг. — Афонь… А научи меня из лука стрелять. Я тоже на охоту с тобой хочу. Скучно в лагере сидеть одной. — Чтож, бери лук, ай-да за мной! — весело скомандовал молодой мужчина. Очутились на небольшой поляне, отмерили десять шагов от дерева с небольшим дуплом. Встали супротив. Наблюдая за тем, как оружничий стреляет из лука, девушка невольно залюбовалась статью, силой, точностью движений. Афоня стрелял легко, просто, не напрягаясь. А стрела летела прямо, красиво, чётко в цель. Прослушала все наставления, проворонила все указания. Стояла и глупо улыбалась. Афоня незло прикрикнул на девушку: — Ну что ж с тобой случилось? Я же только что объяснил и показал. Ногу отставь, плечи и грудь расправь, локоть подними. Стреляем седельничим хватом. Н-да, уж легче самому всё сделать! Подошёл сзади, помог встать как надо, поднял её локоть, направил руку, помог правильно подогнуть пальцы. Очень близко. Дыхание остановилось. Даже рука онемела и перестала дрожать. В голове туман. Вот же чёрт! Крепко влюбилась... Прицелилась, хотя больше надеялась на удачу. Замерла, отпустила тетиву. Так и осталась с поднятой рукой. Лёгкая и быстрая стрела летела вперёд. Алёна не знала: в цель или же мимо, но отчётливо понимала, что эта стрела разрезает воздух и несётся в далёкое и светлое завтра, что блестит ярким солнцем на рассвете и шумит задорным ветерком в молодых листах деревьев. Всё ещё у них будет.