***
В Слободе в то время было неспокойно. Вернее, буря бушевала, но знали о ней немногие. Пока ехал царь до Александровки, Света умело избегала Рандольфа. Запершись в покоях, уткнувшись носом в Басманова? Нет. С кравчим, конечно, куда ж сейчас без этой шельмы? Да токмо решили кромешники дозор за кабинетом государевым нести. Спрятались в тупиковом ответвлении, сидели на холодном каменном полу. Околела. Вон как дрожит. Так и сляжет с простудой. А отвечать потом ему. Снял соболину шубу (Федька носил её даже жарким летом, ибо негоже такой красоте в сундуке пропадать), укутал девушку ей до макушки, обнял покрепче, чтоб уж точно согрелась. Глаза слипались. Ночью спалось тревожно. Вернее, и сон-то не шёл. Всё ворочалась, устроиться никак не могла. Вздыхала тяжко. Бедная, сколько ж на неё свалилось. И те тоже молодцы, вовремя же смылись, гады, на охоту. А его государь даже не позвал. На вопрос о дозволении присоединиться лишь грозно сверкнул очами. Недоволен царь-батюшка, ох, недоволен. И Федя даже догадывался, чем. Ведь ночи-то он не в его покоях коротал более. Сбегал от греха содомского, как мог. Даже на конюшнях как-то полночи прятался. Потом влез в окно к Светлане. Однажды разругалися, даже видеть его не желала. В пьяном горе припёрся под окно***
Уж воротился царь в слободу, Алексей Данилович собирался обо всём государю доложить, да надобно сначала девчонку найти. Мало ли, что ему не сказала, а государю поведает. А где ж она? Знамо дело: там, где Федька. Каждый в слободе сплетничал, что опричник да девица фряжская до того друг к другу прикипели, что даже в одних покоях ночи проводят. Но уж лучше так, чем в государевых… Алексей Данилович девушку не осуждал, даже благодарен был за то, что она из греха содомского сына его вытянула. Славная девчонка, одно лишь плохо. Уедет из слободы рано или поздно, и всё на круги своя вернётся. Погружённый в думы, воевода заметил в тупиковом коридоре яркое пятно. Шуба Федькина. Знамо, за заслуги какие пожалованная… Только вот сам сын рядом, а в соболя укутана девушка. Аж сердце кольнуло. Давно не видел Алексей Данилович того, чтоб Федька о ком-то так заботился. Словно почувствовав рядом чьё-то присутствие, кравчий очнулся ото сна, встретился с отцом взглядом. — Государь с охоты вернулся. Осторожно разбудил Светлу, втроём отправились к царю-батюшке. Только пробудившись, сонно хлопая ресницами, девушка даже не успела встревожиться. Страха не было совсем.***
— Здравствуй, государь, как охота? — поприветствовал царя воевода. — Хорошо, Алексей, хорошо. А как переговоры с послами проходят, Светла? Бросила тебя подруга, ты одна-то справляешься? — Справляться-то справляюсь, царе, до вот токмо нечестные послы аглицкие, — словно прыгнула в воду, сознание сразу пробудилось. — Нечестные? — государь поднялся из-за стола, брови сдвинул к переносице. — Подкупить меня Рандольф пытался, хотел, чтоб обо всём, что в Царстве Российском делается, ему докладывала, — твёрдо ответила девушка. Плечи расправлены, голова высоко поднята. Уверена в себе, как никогда. — А что же ты ему отвечала? — Предложение не приняла, но и в отказ не пошла, ведь тогда не было б надежды узнать, почто они сюда припёрлись. Взяла времени до сегодня: с тобой посоветоваться хотела, чтоб узнать, что послу говорить следует… — Света внимательно следила за реакцией государя. Но не гневился царь пуще прежнего, молнии в неё не метал. — Это ты умно сделала, девонька, умно. — Да вот токмо… После разговора с Рандольфом увидела я третьего посла. В твоём кабинете он был, уходил, по сторонам оглядываясь, но с руками пустыми… Тут-то царь-батюшка и разбушевался. Полетели искры из глаз. — И где же сейчас этот пёс, в темнице? — Нет, не можно ведь без твоего приказа, — тихо ответила девушка. Царь хлопнул по столу, передразнивая девушку: — Не можно без приказа, вы когда головами своими думать начнёте?! Всё самому делать приходится. Из-под земли собаку достать! Живо!***
Алёна и Афоня неспешно шли в свои приказы. Миновали кабинет государев. Что-то странное мелькнуло. Дверь. Открыта. Человек какой-то. Обернулись, а там… Посол убегал из кабинета, неся подмышкой какие-то бумаги. Нет, не какие-то. Государственные бумаги. Ломанулись вслед за послом, да тот уже успел оторваться. Побежали во весь дух. Нужно успеть, нужно успеть. Выбежали во двор. А посол всё же быстрее был. Запрыгнул в телегу, конь бешенно помчался прочь. До конюшен бежать долго. Что делать? Ладно, за воротами какого-нибудь коня подцепят. Продолжили бежать. Уж за забором слободским. Посол отрывался. На свою беду мимо неспешно ехал мужичок. Спихнули несчастного с коня, вскочили в седло и припустили во весь дух. Зеваки оборачивались на енту картину и застывали на местах. Не каждый день увидишь молодца да девку, шо несутся как бесноватые, за каким-то мужиком в телеге. Хотя… Это же опричнина, чего ещё следует ждать? Настигли таки. Афоня перепрыгнул с коня в телегу. В голове Алёны пронеслась мысль: «Вот это форсаж, какие гонки, давно так адреналинчик не хряпала…» Телега была остановлена, посол с неё стащен. Афоня держал несчастного за шиворот. — В слободу повезём, аль сначала морду набьёшь? — Нееее, я что, зря ехала? Без последнего никак не обойтись. Возвращались в слободу на телеге. Два кромешника и побитый посол. Солнце продолжало нещадно палить.***
В залитой светом зале стояли царь, воевода, кравчий, три посла, княжич да две кромешницы. — Значит вот так послы аглицкие дела вести научены? Лжой, подкупом да воровством?! Не надобно нам таких союзников. Думали, что провести нас сможете? Ан-нет, не выйдет! Не продаётся русская душа ни за злато, ни за серебро! Да и умом вы, видно, не блещете. Один ключ, значит, от кабинета свистнули, а второй не углядели? А у меня люди верные, преданные. Возвращайтесь к себе, псы фряжские, своих государей дурите. Уехали послы из слободы. Ни союза, ни соглашений, да и ладно. Нужно ли дела с такими гнусными подлецами вести? Тепло государь отблагодарил пятерых опричников за службу честную. Не обманули доверия, преданность доказали. Ох, и хорошая же штука — опричнина, полезная. Как раньше не додумался?***
Света спокойно выдохнула. Доблестный квартет уходил из государевого кабинета со счастливейшими улыбками на лицах. — Рожа посольская красно-сине-лиловая — Алёнина работа? — поинтересовался Басманов. — Ну конечно, чья же ещё? — рассмеялся Афанасий. — Жаль, я такое пропустил. — Ага, зрелище было превосходное. — Охотно верю. — Хоть заживём спокойно, — подметила Света. — Ага, конечно, так от нас аргентум и отстал. Ксати, а где он? Что-то ничего более не происходит… — Федя был явно обеспокоен затишьем. — А, этот? Так Ванька сказал, что он в имение родное уехал. Вот и угомонился, считай, — махнул рукой Афанасий. — Хватит об этом недоноске. Ну что, народ, пойдём отмечать наш успех? — Алёна достала из кармана ключи от погреба. — Когда успела? — изумился кравчий. — А вот! Позже, распивая лучшие вина, общались обо всём. Алёна поднялась с места. — Предлагаю тост! — вскрикнула звонко. — О, это дело нужное, — поддержал Афоня. — За нашего прекрасного дипломата, доказавшего всей России, что он не только превосходный мелатониновый пролетарий, а ещё и честный госслужащий! За Светлану, без которой наша страна проебалась бы по полной! — громко выкрикнула опричница. Звон ударяющихся чаш, поздравления. — Федя, а давай на брудершафт выпьем? — предложила захмелевшая блондинка. — Буден… Прудерн… Будер… Бля! Шо это за хрень, свет мой? — Так, всё понятно с вами, молодежь. Ничего, научим. Значит, смотри…