Мина в красивом белом платье вертится перед зеркалом. Мия уже заподозрила нехорошее. Сестра не носит платья и обычно не улыбается без друзей. Так же Фукуда не носит шляпы, сумки и прочие, но утро странного дня какой-то там даты показало обратное. Постельного цвета шляпа с голубым не искусственным цветком лилии. Подол платье поднялся вверх после очередного танца перед своим отражением. Под платьем красовались черные шорты. Та самая вещь, которая была на все случаи жизни.
– С добрым утром! Завтрак на столе!– радостно, до отдалённо прозвучало приветствие старшей сестры. Какая-то незаинтересованность чувствовалась в тоне голоса, и назвать это усталостью нельзя. – Ми, тебе не идёт мамино платье. Казалось, это обычные слова. Просто мнение родного человека. Мия не думала о своих словах и о их значении. Если так подумать то все что делала Фукуда было спонтанным. Поэтому появившиеся слезы на лице старшей сестры напугали и потревожили ребенка. –Мина? Ми, ты плачешь? |Мия любила старшую сестру и все что с ней связано.|***
|Мина ненавидела свою младшую сестру и все что с ней связано.| Фукуда не любила, когда к ней навязывались. Семья не была исключением, как и родная младшая сестра. Ей не нравилось ее внимание, ее персона, ее разговоры, ее слова. Но не смотря на это, Мине приходилось вставать с улыбкой на лице и идти встречать младшую сестру, чтобы получить взаимную, только искреннюю улыбку. Каждый, Чертов День, Мия громко плакала и просила взять ее с собой на улицу. Каждый, божий день, Сестра громко смеялась с чего-то совсем не смешного, возможно печального, но потом начинала обижаться. На что? Мина делала для нее все, но ей всегда что-то не нравилось. Смотря на хорошее отношение Алины к сестре, не смотря на мать, Фукуде становилось обидно, возможно даже грустно. Виктория тоже плакала, тоже смеялась, но она никогда не липла к Ямаде. Безусловно, у Виктории и Мии была разница в возрасте, но Вика была младше ее... И казалась умнее младшей Фукуде. Мине становилось стыдно и противно со своих же мыслей. Она просто обязана любить свою младшую сестру. И терпеть. Но, теперь ее избавят от неё. Фукуде жила на втором этаже, но вниз спускалась очень медленно, наслаждаясь каждым рисунком на стене подъезда. Мина была пунктуальной, но важно ли это сейчас? Можно и опоздать, мир не взорвется. Ещё, черноволосая ненавидела граффити, которые портили государственный дом. Но сегодня рисунки Вероники Рэйс ей кажутся по отдельному оригинальными и красивыми. – Ты очень-очень-очень долго,– комментарирует факт кудрявая женщина, выдыхая затяжку прямо в лицо ребенку. Скалится. На первый взгляд, проститутка кажется пьяной, но та точно трезва, даже если шатается из стороны в сторону и мерзко облизывается, размазывая красную помаду по лицу. – Ты вышла? Так добровольно?– изобразить фальшивое удивление для Госпожи Изуки раз плюнуть. Следом она и харкает на чью-то машину, отчего ее подружка в возрасте смеется, выкинув покусанную сигарету следом. Эти две женщины сейчас просто издеваются над Фукудой. – Можа чёто удумала?– уже не покачиваясь, блондинка подходит к Мине. Та пьяность сразу же пропадает, на смену приходит серьёзность. Даже если она перестала притворяться, то это не значит, что потекшая тушь и вонь изо рта пропадет. Фукуда несдержанно морщится, из-за чего слышет звук звонкой пощечины. Щеку обожгло, а с глаз потекли слезы, от осознания беспомощности. Закричи сейчас она, всему конец. Изуко Ланглар, женщина с девчачьей внешностью, розово-зелеными волосами, с жалостью смотрит на нее. Или из-за мерзости, кривит лицо. Следом, накрашенная проститутка хватает Фукуду за волосы и тянет их вверх. Мина поднимается, как кукла младшей сестры. Теперь, женщина оттягивает руку назад и приближается к лицу жертвы. – В одинадцать часов, около моего дома. Бензин к тому времени будет уже разлит, можешь не утруждать себя. Тебе лишь надо поджечь спичку и дождаться полиции, в отделе и на суде закрыть ротик и сидеть тише мыши. Без шуток. А то твои и сестричкины части будут лежать на прилавке за городом, поняла? Если хорошо справишься, деньги будут лежать на столе. – За-а-а-ч-чем? – слова обрываются, а Гермиона откидывает девочку к колесам стоящей машины. Фукуда плачет, но поджимает губы, чтобы не закричать. Клок черных волос остался в руке у женщины, та лишь брезгливо выкидывает их. Руки, держащие то место, в котором выдрали волосы, дрожат в судороге, кружевной рукав прописался коричневым ручейком. Изуко направляется к своей машине, даже не посмотрев на дрожащего ребенка у колес. – Надо-надо, не волнуйся. Гермиона садится за руль, заводит машину, отъезжает назад, посмотривая на зеркала заднего вида. Фукуда даже не двинулась с места, тело девочки лежало прямо на пути автомобиля. Позже, отъехав на метров тридцать, Гермиона резко газует. Один. Фукуда только протягивает руку вперёд. Два. Это смешно. Две взрослых женщины избили двенадцатилетнего, правильного ребенка посреди стоянки, и вынуждают выполнить некий поджог Три Мина только делает усталое движение ногой, протягивает и вторую руку вперёд. Четыре Гермиона и Изуко не были пьяны, но Фукуда больше, чем уверенна, что первая была под дозой. Чего именно, неизвестно. Пять. Гермиона Хайтани смеётся, закидывая в рот очередную таблетку под ворчание Изуки Ланглар, проглатывает без воды, нажимает на педальку газа сильнее, и спустя пять секунд выезжает с парковки. Мина была уверенна в том, что не оживись она в последнюю секунду, синий автомобиль задавил бы ее тело, остатки которого скорее всего оказались бы за городом на черном рынке. И не прогадала. Мать ее подруги – хуже, чем псих. Пока Мия играет в куколки дома, Мина идёт навстречу дому Ямад. Телефон разрывается от сообщений матери и отца. Фукуда всегда была правильной, для нее ослушаться было что-то вроде сверхъестественного. С семьёй она никогда не жила. Скорее, просто существовала рядом с ними. Заливисто смеялась она только с Леоной и Алиной. Она знает, что происходит, пока скорее всего Леона и Алина разговаривают по телефону или играют в скакалку во дворе, не подозревая план поехавшей матери Алины. Нет, точно, Леона тоже что-то задумала. У Гермионы пятеро детей. Алине известно только о троих. Двух старших сыновей блондинка не растила, позже те загремели в исправительную школу. И сейчас, Гермиона заживо хоронит Алину, Викторию и Нишиною. Гермиона Ямада, Гермиона Хайтани заживо хоронит своих детей. Гермиона чистокровная Хайтани Гермиона – последовательница старшего Хайтани, покойного премьер-министра Токио. Мина теперь знает больше о женщине, чем Алина о собственной матери. – В одинадцать часов, около моего дома. Бензин к тому времени будет уже разлит, можешь не утруждать себя. Тебе лишь надо поджечь спичку. К одиннадцати часам Гермиона покинет квартиру, дети останутся там одни, а далее дело за Фукудой. Только Мина знает, что в десять часов Алины не будет дома, в отличие от ее матери. Пока черноволосая девочка в открытом, но уже красном платье, с первой и последней в своей жизни сигаретой в руках, поднималась на нужный этаж, то встретила автора граффити в своем подъезде, о которых она думала часами ранее. – Ты очень красиво рисуешь. Веро́ника Рэйс лишь осуждающим и подозрительным взглядом оглядывает Фукуду с ног до головы и хмыкает, закатывая глаза и вернувшись к мобильнику. Фукуда понимающе кивает и дожидается ее выхода с подъезда. Лучше без лишних жертв. Следом, из квартиры сверху, почти выпрыгивает на этаж ниже мальчик – Кейске Баджи, и сразу же начинает тарабанить в квартиру Алины. – Алины нет дома, – Баджи подпрыгивает на месте, на рефлексе заносит кулак, но узнав девочку в юбке с пляжа, убирает обратно – Она сейчас с Леоной и другими, – неправда. – Неудивительно, – поверил. Обошёл её. – Эээ, Мина, Минэ, не хочешь с нами погулять? – крадётся идея в голову и выбегает из уст. Фукуда отворачивается к нему спиной, и начинает плакать. – Нет, Спасибо! Может, в д-другой раз! Другого раза не будет. – Ладно, бывай! Фукуда не может держаться. Сначало руки с коробком спичек дрожат, не давая нормально поджечь. Потом Мина начинает плакать навзрыд, включая голос. Соседи выходят, а Мина с красным лицом все пытается поджечь спичку, разрывает голосовые связки. Люди думают, что ребенок сошел сума, звонят в полицию и в скорую, боятся подойти ближе, снимают происходящее на камеру. В тот день, шестого июня, Мина Фукуда умерла не из-за пламени собственного пожара, а из-за рук Алины Ямады. Мина была рада, когда увидела живую Алину перед горящим домом. Была рада, когда она с ножом начала надвигаться к ней. Фукуда даже не начала объясняться. Алина всегда была немного тормазнутой девочкой, поэтому не поймет, и даже не выслушает. Фукуда заметила совсем зелёные шрамы на руках, которые кто-то неумело обвязал бинтами и оборванную одежду, ее плохой вид. Именно это ее волновало, когда Алина сидела на ней и ударяла ножом в живот, выбивая с груди подруги оборванные вздохи. Мина плакала, боль в животе была слишком сильной. Но, наверное даже не от боли. Вернувшись в реальность, Алина обречённо зарыдала и начала закрывать руками смертельную рану, пачкая их в чужой крови. Она постриглась? Мина отметила, что ей очень идёт. Теперь, она стала выглядеть более взрослой. Леона же тоже недавно постриглась? Это очень круто, теперь они очень похожи. Не подозревая о смерти второй подруги, Мина надеется, что Леона и Алина продолжат дружить после долгой ссоры. Ямада извиняется, просит прощения, оскорбляет себя, наивно пытается остановить кровотечение. Мина хочет сказать, что прощает. Мина хочет рассказать правду и слабо улыбнуться, подбодрить подругу. Мина помнит, как из последних сил, чудом, нет, магией, смогла встать на ноги и в бреду побежать вон. За горящий дом. В глазах у неё всё расплывалось, плана о побеге не было. Рука пыталась задержать кровотечение. – Ты не убьешь меня! Алина, тоже не соображая, погналась за ней. Не понимая смысл сказанных слов. А Мина хотела, чтобы на подруге не осталось клеймо. Не осталось проклятье. И если она будет сниться кому-то, то это гребанному водителю грузовику. Фукуда остановилась, обернулась, что-то напоследок проборматала будущей Хайтани. А потом ее сбила машина. А Мине хотелось рассказать правду и слабо улыбнуться, подбодрить подругу. Но вместо этого, Фукуда закатывает глаза к небу и шепчет имя младшей сестры перед смертью. – Мия.***
Мия ждала сестру день – но она не вернулась. Мия ждала Фукуду три дня – ее все ещё нет. Мия ждала Мину неделю – старшая сестра не пришла. Не через две недели, не через месяц. Мама плакала, а отец измученно успокаивал ее. Бабушка скорбила, дед тоже. И одна Мия не понимала, куда ушла сестрёнка. Она выходила во двор и ходила искать Алину – часто звала ее, в надежде, что вместе с Ямадой будет и Фукуда. Потом, она начала звать Леону, вымаливая ее простить и вернуться с сестрой и подругой обратно. Мама не отвечала на ее вопросы о сестре, все остальные следовали ее примеру. Через неделю, бабушка тоже пропала. Но на этот раз Фукуда младшая знала, что она покинула семью из-за сердечного приступа. На следующее утро, Мия ночью встала попить воды из-за бессонницы. На кухне ее встретил дед. Мия сначала не поняла, что с ним не так. Пока мать тоже не обнаружила повешенное на петельки тело отца. Фукуда опять не понимала, что произошло. Миссис Фукуда тускнела с каждым днём. Кожа побледнела, глаза почернели, круги под ними стали ещё больше. Мама Мии ничего не ела, перестала с каждым днём весело краситься перед зеркалом и завивать себе волосы. Папа Мии пропадал на работе, пока мать сама себя убивала. Однажды, Мия решила разбавить атмосферу и попросила поиграть с ней. С ней никогда никто не играл, кроме Мины, Алины и Леоны. В этот день Мию впервые ударила мать. Через неделю, мать пошла на ту самую речку, где обычно проводила время ее старшая дочь с подружками. Мия, как и муж женщины последовали за ней. Миссис Фукуда долго стояла на берегу, потом начала медленными шагами подходить к воде. Мистер Фукуда приказал младшей, и уже единственной дочке стоять на месте. Мия была уверена, что папа отговорить маму плавать в одежде. Они долго стояли, плакали, кричали на друг друга. Мия будто смотрела на драму в телевизоре, вместе с бабушкой. Потом, они как шестнадцатилетние подростки взялись за ручки, и направились вперёд вместе, не обернувшись к дочери. Они долго погружались в воду, и долго оттуда не выходили. Вскоре Мия в одиночестве направилась домой. Мина не пришла не через месяц, не через два.