четыре двадцать два

аня проснулась в шесть утра и, в принципе, она была первой, не считая дашу, которая постоянно ходила в туалет. потягиваясь в постели, она посмотрела на сашу, что мирно посапывала, обняв кареглазую за талию. солнце только начало пробираться в окна полутемного номера, где царила практически полная тишина, за исключением дыхания или храпа спящих людей. всеобъемлющий запах алкоголя оставался в воздухе и неприятно давил на лёгкие. осторожно, не желая будить сашу, она переложила ее руку на одеяло и быстро вылезла из-под него. взявшись рукой за ручку оконной рамы, она повернула её и чуть приоткрыла окно. холодный утренний ветерок тут же залетел в душную комнату, выметая смрад вредной гадости прочь. щербакова с удовольствием вдохнула свежесть улицы, и, наконец, направилась в ванную. обойдя не слишком просторную полупустую комнату с небольшим столом, заполненным всяким мусором, она успешно добралась до нужного помещения. с небольшим беспокойством о том, что она может кого-то разбудить, девушка немного повернула кран. приятно опустить голову под струю холодной воды, тем более когда голова раскалывается из-за выпитого вчера спиртного. аня знала, что не выпила достаточно для того, чтобы потерять контроль над собой, и не достаточно для тяжёлого похмелья. однако в этот раз она чуть-чуть отклонилась от стандартного плана примерно на один бокал вина, не более. умывшись, она посмотрела на себя в зеркало: лицо чуть опухло, как это всегда происходит утром; под глазами мешки, а на щеке небольшой синяк. «и откуда ты взялся?» — спрашивает она про себя, ощупывая желтое пятно и морщась от болезненных ощущений. еще разок осмотрев себя в зеркало, аня решительно зашагала прочь из уборной. направляясь к кровати, она замечает повсюду разбросанные упаковки чипсов, пустые бутылки и пачки из-под сока; затем она видит обнимающихся марка с женей и улыбается; даша с камилой, похоже, столкнули майю с кровати, поэтому та лежит на полу и обнимает подушку, которой ее били ночью; дверь в комнату алины и жени закрыта и заграждена двумя стульями; аня готова была поспорить, что их всех в данный момент практически невозможно разбудить. — доброе утро, ань, — разрезал тишину голос саши, её глаза слегка приоткрыты, а щербакова вздрагивает, залезая под одеяло. — я тебя разбудила, саш? — девушка смотрит ей в глаза и смущенно улыбается, — я хотела вернуться тихо, но, видно, не получилось. трусова не отвечает, а лишь приподнимается и быстро целует свою девушку в щеку, с головой накрывая их двоих одеялом. — ты что собралась… — начинает аня, но ее прерывает невесомый поцелуй в губы. — я, — поцелуй в подбородок и нос, — тебя, — затем скулы и лоб, — люблю, — висок и щеки, наконец. саша смотрит глазами полными нежности: в ее взгляде сплошная искренность и звездочки счастья. аня улыбается — как кажется саше — самой прекрасной из всех ее улыбок и глаза ее сверкают искорками упоения и блаженства. — ты не представляешь, насколько сильно я люблю тебя, — отвечает щербакова и целует нежно-нежно, ладонями обхватывая лицо зеленоглазой и, поглаживая большими пальцами, улыбается в поцелуй. саша проводит руками по ее шее, не нарушая границ дозволенного; она желает раствориться в этой девушке и отныне она не упустит эту возможность. их прерывает майя с криком: «какого хрена я на полу?» — и от этого просыпаются семененко с валиевой и усачевой. последняя бьет хромых по голове ладонью, так как подушка все еще у майи. — у меня более логичный вопрос, — встревает семененко, — какого хрена ты орешь? — он закрывает одно ухо подушкой, ложится обратно и все кодратюка, утыкаясь тому в шею. трусова же с щербаковой боятся пошевелиться, ибо мало ли, одно неосторожное движение и они уже на виду у всех. саша прислоняет палец к губам и чуть слышное «тихо» доносится до ани. она легко кивает и лежит не дергаясь. камила в это время встаёт, понимая, что сон как рукой сняло и больше она не уснет. девушка направляется в ванную, и, видя себя в зеркале, отмечает, что теперь похожа на чертика. «ужас какой» — шепчет она и умывается. обравшись с мыслями, она вышла из ванной и начала свою пламенную речь с призывом к пробуждению. — Кхм, подъём, уважаемые! откуда-то послышалось мычание: — чего ты тут шумишь, придурочная?! — во-первых, с добрым утром. во-вторых, здоровый сон, конечно, важен, но стоит учитывать то, где мы находимся, и что должны сделать до того, как покинем это место. — если под «этим местом» ты подразумеваешь землю, то я согласна уйти первой, — выкрикивает майя, за что получает очередной удар от усачевой, — абьюзерша. валиева дует щеки и грозно дышит, — ну серьёзно: мы пришли в чужой номер и устроили такой погром. — надо бы прибраться, — улавливает мысль уже проснувшийся марк, и камила подходит к нему, отбивая «пять». — только как остальных разбудить? женя твой уже мертвый похоже, — показывает камила в его сторону, — а эти двое думают, что я не вижу, что они не спят, — указывает она на кровать саши с аней. не увидев никакой реакции на свои слова, она решила прибегнуть к самому действенному способу: — кто рано встаёт, тому бог подаёт! — особенно громко произнесла она, находясь близ их кровати. — мы атеисты, отстань, — доносится до камилы и она узнает голос саши. — какой там бог, я даже в себя не верю, — майя снова вставляет свое слово, за что снова летит на пол, — да вы меня убить решили или что? — как ты узнала? — отвечает даша, смеясь. тем временем медведева, услышав возгласы друзей, незамедлительно открыла глаза и, приподнявшись на локтях, начала искать источник шума. затем она медленно пошла в сторону звука. — наконец-то! предлагаю по хорошему встать и приняться за уборку! — говорит валиева успокоившемуся окружению. однако, со всех сторон вновь послышались недовольные звуки: — ну сколько можно? уберемся мы, только дай поспать, — бурчит семененко и заваливается обратно. — пристрелите его кто-нибудь! — я дам сотку тому, кто ее заткнет. — я вам всем по сотке дам, только прекратите этот кошмар! — выкрикивает вышедшая из логова медведева, — что происходит? — она садится на кровать и поддерживает рукой голову. — я хочу, чтобы все мы встали, наконец, и прибрались здесь! — валиева разводит руками, очерчивая весь хаос, происходящий в помещении. — слушай, — начинает женя, — это наш номер и мы сами уберемся. в конце концов, это мы позвали вас и только наша забота в том, чтобы прибраться. — но мы все равно могли быть аккуратнее, — тихо говорит уже аня, — так что помочь — наш долг. — ладно, как скажете. только давайте все же не всем табором, — улыбается женя, — кто может и хочет — оставайтесь, поможете; кто не хочет — можете отоспаться и идти к себе, мы не обидимся. семененко с кондратюком извиняются слишком долго, обещая купить много сладостей, и уходят в свои номера. за ними следуют майя с дашей, обещая помочь им в чем угодно в следующий раз. — нам будет не хватать твоих шуток, майя, — бросает трусова перед тем, как девушки выходят. — говоришь так, будто я умираю, — отвечает хромых. — ну, вообще-то, я на это надеюсь, — прыскает саша. хромых закрывает дверь, перед этим показывая трусовой средний палец. в номере остаются медведева с загитовой, трусова с щербаковой и валиева.

***

— видел ее реакцию? — спрашивает семененко у марка, пока они идут к своим номерам, — я тебе точно говорю, она одна из нас. — да не может быть, — протестует марк, — любой бы так на сашу реагировал, — он говорит слишком уверенно, за что получает по удар по руке, — кроме меня. я только тебя люблю. — я тебя тоже люблю, — отвечает семененко, улыбаясь, — и от этого еще больше хочу посмотреть, как ты совращаешь столб.