Давно пора

- Свадьба отменяется. Майкрофт Холмс стоял, прямой, словно палку проглотив, на тротуаре возле «Крайтериона». Перед ним шумели деловые толпы на Пикадилли, над ним сверкали неумолимые, слишком яркие огни Цирка. А из мобильника у его уха исходил мягкий, бархатно-стальной голос очень маленькой, очень злой женщины. - Я это начала, я это и закончу. Майкрофт не мерил шагами тротуар перед роскошными темными дверями ресторана. Пока он слушал, он не ерзал, не дергался и не суетился. Британское правительство давно узнало, как контролировать свои нервы, и вообще для дипломатов – а именно таковым Майкрофт Холмс и являлся - свойственно держать свои чувства поближе к жилету. - Но сперва, прежде всего, я совершенно точно кончу их. Не то, чтобы старший Холмс не обладал чувствами, у него они есть. Можно гарантировать, в сущности, что человек, который говорит об эмоциях, как о чем-то ненужном, скрывает кипящий котел собственных. Учитывая вышесказанное, Майкрофт научился скрывать их внешние проявления, в отличие от своего брата, который почти и не пытается. Благодаря этому, и несмотря на то, что внутри он уже практически слетел с катушек, Майкрофт держал рот закрытым и Майкрофт слушал. - И я сделаю это медленно, вот увидишь. Ты слышишь меня, Майкрофт Холмс? Поскольку он проницателен, Майкрофт понял, что вопрос риторический, а потому сохранял молчание. Скоро он начнет говорить. Немного позже. Когда наступит подходящее время. И время будет подходящим, и Майкрофт будет говорить, и он исправит все, потому что это то, что делает Майкрофт. Но сперва он собирает данные, синтезирует их своим похожим на машину мозгом, а потом обращаясь к сильным мира сего (или сильным, стоящим за ними) Майкрофт говорит. Его взвешенные слова убеждают, успокаивают, умасливают. Они прекращают войны или начинают их, и, честно говоря, Майкрофт считает себя весьма одаренным в использовании слов. Однако… - Они будут сожалеть об этом дне до конца всех своих дней. …попробуйте вы ввязаться в дипломатические пританцовывания с миниатюрным торнадо, таким расстроенным, что вполне вероятно она ни разу не перевела дыхание с того момента, как начался разговор. - И я начну с того, что порву их на части. Словно по сигналу, сияющие огни Пикадилли стали красными, затопив Майкрофта и шумные толпы ярким цветом запекшейся крови. - И я начну с их ты-знаешь-тех-самых-штук… Стоя на уличном тротуаре, возле утонченного обеденного заведения возрастом в сто лет, Майкрофт благодарно закрыл ослепленные светом глаза. Если бы слово пенис – или того хуже, член, хер, или не дай боже, х..й – слетело с губ миссис Хадсон, Майкрофт был уверен, что его румянец посоревновался бы с освещением. -…поскольку ни один из них не смог удержать его в штанах дольше, чем десять минут за раз. Богатое воображение – проклятие очень умных. В качестве такового, Майкрофту не пришлось даже самую капельку напрячься, чтобы перед его глазами встали образы, сопутствующие комментариям Лиззи. Неловкий румянец, появление которого предчувствовал Майкрофт, теперь появился как раз вовремя, когда Пикадилли залила его светом, ярким, как огни рампы. Так не пойдет. Майкрофт сделал вдох. Было, заподозрил он, пора. Пора сделать то, что он обычно делает. Пора заставить сойти с рельсов яростный грузовой поезд, который представляла собой лилипутского размера домовладелица его брата. Давно пора Майкрофту Холмсу… Элизабет Ариадна Вестминстер Хадсон вынеслась из изысканных главных дверей «Крайтериона», вошла прямо в персональное пространство Майкрофта и яростно уставилась на него снизу вверх. - Помоги мне боже, я сделаю именно так, Майкрофт Холмс. По неизвестным причинам Майкрофт продолжал держать мобильник прижатым к уху. Тот самый, по которому он разговаривал с женщиной, которая сейчас ярилась перед ним. - После того, как я отменю свадьбу, которую ни один из вас, очевидно, не заинтересован помогать мне планировать, причем некоторые из вас даже настолько далеко заходят, что не появляются на очень дорогой репетиции праздничного ужина в крайне престижном ресторане. Лиззи нахмурилась, осознавая, что она слегка отклоняется от грамматической ясности, и вернулась на путь истинный простыми повествовательными предложениями: - Я отменяю эту свадьбу. Я не собираюсь больше гонять этих мальчиков, словно котов. Но сперва я вернусь внутрь и попытаюсь съесть тысячу фунтов сладких тортов. После этого я убью твоего брата и его жениха. Моя дорогая Бет наморщила нос, словно уже чуяла запах трупов, пролежавших сутки без холодильника. - И не пытайся отговорить меня от этого, Майкрофт Холмс. Словно по сигналу, драматичный неоновый свет вспыхнул, ну, драматично и залил крошечную женщину чудесным, самоуверенным синим. И наконец, в конце концов, и слава богу Майкрофт мог сделать то, что он обычно делает. Мужчина, который не ерзает и не меряет шагами комнату и так старательно молчал во время бури, поднес губы к мягкой пене пышных волос, словно сам уровень крикливого освещения требовал близкого контакта, и Майкрофт Холмс прошептал в ухо разъяренной домовладелицы Шерлока и Джона именно те самые два слова, что были настолько необходимы, чтобы успокоить ее беспокойное сердце. -Я помогу. -------------------------------------------------------------------- Мужчины, приговоренные к смерти их домовладелицей и ее правительственным наемником, в этот момент сбились в кучку, как новорожденные щеночки, и мирно посапывали в своей постели. Глубоко обрученные, мерзко липкие от спермы друг друга, проспавшие всю собственную репетицию свадебного ужина, мои сони-влюбленные скоро проснутся и обнаружат, что они так глубоко возбуждены, что набросятся друг на друга спустя всего секунды после полного прихода в сознание. Но прежде были сны. У Джона Уотсона сны путешествовали по уже знакомой дорожке: странные, в стиле Алисы в Стране чудес, помноженной на секс-шоп в Лондонском районе Сохо. Что означало, что в его снах они с Шерлоком терли, засаживали и стонали, деловито используя все, что под рукой, чтобы поспособствовать их сексуальному взаимодействию, будь то ложки, обезжиренное молоко или, в одном случае, анатомически верная модель имбирного человечка. В отличие от этого утра, когда ему предстояло быть трахнутым так, что могла развалиться кровать, в этих снах Джон не кончал, а просто похотливо дрейфовал на Добром Корабле Распутства, давая и получая с диким, головокружительным надрывом. В это время Шерлоку, очевидно, снился похотливый, виноватый сон в псевдо-эдвардианском стиле; что-то вроде «Аббатства Даунтон», только без бусиков или непредвиденных осложнений на этаже прислуги. В сложном сне доброго детектива фигурировала бальная зала времен Прекрасной эпохи, чудный оркестр, наигрывавший что-то звенящее, и одетые во фраки Джон и Шерлок, скрывающиеся в темных углах залы и супер-готовые загнать члены друг другу в задницы так быстро, как это только позволяют силы человеческие. Проблема была, как вы можете догадаться, не в собравшейся толпе. Ни Джон, ни Шерлок не стеснялись выхватить из раскрытой молнии орудия, но каждый раз, когда один из них начинал достигать цели, Джон говорил что-то вроде: «О, это была чертовски хорошая идея, Шерлок – раздвинь пошире, любовь моя – эта вечеринка сводила меня с ума,» - или: «Глубже, мой славный, - да, вот так! – это суаре убивало меня своим унынием.» (Не смотрите на меня, я не подсознательное Шерлока, я только слегка здравомыслящий греческий хор.) В любом случае, реальная проблема, как вы могли догадаться к этому моменту, была в том, что Шерлок тем утром согласился, что он и его будущий супруг посетят холостяцкую вечеринку. Возможно, две. Однако, Шерлок не потрудился прояснить этот вопрос с его будущим супругом. В основном потому, что он знал, что Джон будет 1) мрачно над ним смеяться и 2) яростно противиться участию в подобных развлечениях. Будьте добры, обратите внимание: - В последний раз, когда Джон пошел на вечеринку по настоянию Шерлока, доброго доктора случайно ткнули в задницу иглой для подкожных инъекций 21 калибра. - В предпоследний раз, когда Джон пошел на вечеринку по просьбе Шерлока, его укусила за задницу сороконожка. Образовавшаяся в результате ранка так воспалилась, что целую неделю и речь не могла идти не только о том, чтобы предаваться анальным сексуальным удовольствиям, но и просто сидеть. - В предпредыдущий раз, когда Джон пошел на вечеринку по требованию Шерлока, кто-то передавал по кругу «кровавую Мэри» с настоящей кровью, и Джон успел выпить две с половиной порции, пока шутка не раскрылась – а вместе с этим и желудок Джона, извергнув все, что он успел съесть тем вечером. Так что вы понимаете, что Шерлок понимает, что маловероятно, что Джон захочет пойти на какую-то вечеринку, на которую сам Шерлок, возможно, хочет или не хочет идти. А что касается этой холостяцкой вечеринки, насчет которой ему вынес мозг Грег, туда Шерлок совершенно точно идти не хотел. (Я же говорила, не правда ли?) В любом случае, все это скоро раскроется в самый неподходящий момент – примерно спустя четыре минуты, а также именно в тот момент, когда Шерлок начал извергаться в роскошную задницу Джона. - Итак. Убийство. Где мы совершим его, мистер Холмс? Удобно усевшись за лучшим столиком «Крайтериона», Майкрофт пил чай «Ирландский завтрак», а Лиззи тыкала в тортик из кукурузной муки с жареным миндалем крошечной сияющей вилочкой. Она смотрела Майкрофту прямо в глаза, уничтожая деликатес, и можно было смело сказать, что представитель правительства, на мгновение, захотел промолчать. Только когда Элизабет начала аккуратно есть при помощи своего крошечного прибора, Майкрофт обрел мужество: - Я думал, может во Французской Полинезии. Крошечная вилочка Лиззи замерла, нагруженная кусочком чудесной ананасовой глазури, остановилась на полпути. Она взглянула на Майкрофта неподвижными пустыми глазами. - Продолжайте, пожалуйста. Майкрофт махнул, чтобы принесли еще чая и подвинул свой стул ближе к маленькой женщине, способной на очень большие гадости. - Думаю, у меня есть идея. – сказал он, а затем что-то некоторое время нашептывал в изящную раковинку ее ушка. Только после того, как Лиззи закончила свой тортик, и только после того, как Майкрофт насладился еще одной чашкой чая, моя дорогая девочка очень тихо, но весьма твердо сказала: - Майкрофт Холмс, вы не в своем уме. -------------------------------------------------- - Я… Хватка Джона была весьма непрочна. - …не… И он не был уверен, что продержится долго. - …уверен… Но он приложит все свои чертовы усилия. - …что это… Ему показалось, что если он напряжет ноги, то это должно помочь. - … о боже… Так что он плотнее обхватил ими талию своего жениха. - …была… И сильнее прижался спиной к каминной полке, вытянув поверх нее руки. - …ох… И каждый раз, когда Шерлок упирался потверже и двигался вверх… - …черт меня возьми… …Джон вроде как подпрыгивал… - …хорошая… …и его хватка слегка ослабевала… - …идея… …но проникновение было настолько фантастическим, что закатывались глаза… - …боже, о да… …что он не мог заставить себя попросить Шерлока поставить его на ноги… -…Шерлок! …и так Джон цеплялся, а Шерлок вколачивал, и все бы получили совершенно славные оргазмы в течение следующих двадцати секунд, но Джон, глупышка Джон, выбрал этот крайне неподходящий момент, чтобы задать своему любимому вопрос. - Шерлок? Толчок. Прыжок. Толчок. Галопируя навстречу закату, Шерлок был полностью сосредоточен на двойной задаче не уронить Джона и феерично кончить. - Раньше, когда мы проснулись… Прыжок. Толчок. Прыжок. Но последние клочки полного вины сна Шерлока еще не развеялись. Так что, когда добрый доктор начал говорить, Шерлок сбился с такта, так сказать, и хотя он собирался сказать что-то вроде ты не мог бы придержать эту мысль, пока мы получим оргазм, Джон? было слишком поздно. Добрый доктор закончил свою мысль как раз в тот момент, когда Шерлок стал кончать. - …почему ты сказал «Все хорошо, Джон.»? Эякулируя на ходу, Шерлок достал член из задницы Джона. Он нежно поставил своего жениха на ноги. Потом, все еще выстреливая постепенно сокращающимися в объеме зарядами, Шерлок отвернулся от каминной полки и пошел к дивану, на который он сел и откинулся на спинку с болезненным вздохом и журналом, словно… словно… боже милостивый, я даже не знаю, как закончить это предложение. Мне потребовалось, ээ, Джону потребовалось ровно шестьдесят три секунды, чтобы собрать мозги в кучку. Когда он наконец это сделал, мой клевый говнюк и маленький воин подошел к своему жениху и сказал: - Шерлок Холмс, у тебя есть несколько вариантов. Ты можешь быть истинным джентльменом и закончить заниматься со мной содомией, как подобает. Ты можешь взойти на борт этого корабля, - Джон показал в южном направлении, - или ты можешь сказать мне, какого хрена тут происходит. Джон подчеркнул это заявление, положив руки на бедра и выделив изрядное количество жидкости. Ответ Шерлока поступил немедленно и он не входил даже в первую сотню ответов, которые Джон мог бы ожидать.