Людей сближает школьная скамья и другие несчастья

      — Это что за ранняя пташка! — знакомая тяжелая рука с хлопком легла на его спину, и Шота чуть не споткнулся, чудом удерживаясь на месте.       — Новый год — новые привычки? Ты решил стать жаворонком? — неожиданно нагнавший его на пути к школе Хизаши обрушился на него со всей мощью своей несокрушимой энергии, словно и не был сейчас бесчеловечно ранний утренний час. — Что дальше? Если ты сменишь свой гардероб на розовый, учти, я побреюсь налысо!       — Хм… — Шота тихо усмехнулся, уже прикидывая про себя, сколько времени он сможет выдерживать мерзкие хихиканья и косые взгляды в школе. Опыт у него был неплохой, так что…       — Не, слышь, я пошутил, — Ямада аж побледнел. Слишком уж сильно задумался брюнет над этой идеей, и что-то ему подсказывало, что это могло для него плохо кончиться. — Можешь носить розовый, я так-то не против, — он замахал руками и пошёл рядом возле все еще молчащего друга.       Они не виделись несколько дней, с того самого первого числа, когда он был вынужден оставить их с Тошинори вдвоём. В тот момент он мог только надеяться, что они… нет, скорее сам Яги не наломает дров, но, судя по короткой переписке, которую он провёл с каждым из участников рандеву после, ситуация оставалась в рамках привычной нормальности. Даже более того: хотя Шота и продолжал находиться в меланхоличном настроении, он был уверен, что находка с котокафе должна была на него благоприятно подействовать. Как минимум, добавить Тошинори несколько баллов в рейтинге. Вот он в своём добавил, оценив на все сто инициативность парня. Хизаши все больше убеждался, что он поступил правильно, когда решился помогать этому робкому бугаю и влез в личную жизнь своего друга — и это значительно облегчало груз вины, покоящийся на его плечах. Яги был не только тем, чего, как говорили, не хватало их команде по волейболу и школе — по его личному скромному убеждению, он был тем, чего не доставало в жизни Шоты. Тем самым маленьким винтиком, без которого не может слаженно двигаться весь механизм и только и делает, что дёргается из стороны в сторону, стирая крепления. Оставалось только впихнуть его туда, смазав получше при необходимости — чтобы этот механизм под названием «счастливая жизнь лучшего друга», наконец, закрутился.       — И все-таки, — не унимался он никак, — что за тяга к знаниям? Тебе настолько не понравилось тогда с нами заниматься?       — Тебе напомнить о том, что ты вообще-то уснул? — Шота метнул в его сторону обвиняющий взгляд, скрывая то, как, на самом деле, ликовала в благодарности его душа за этот проступок. Именно тот факт, что их друг бесцеремонно вырубился, стал спусковым крючком, позволившим им с Тошинори лучше узнать друг друга. Поделиться, пожалуй, самым важным и самым сокровенным. Важнее этого могло быть лишь то, что Шота к нему чувствовал — и за те несколько дней зимних каникул, что они не виделись, эта мысль уже перестала его пугать.       — Ну я ж потом реабилитировался! — обижено пробубнил Хизаши, оттопыривая нижнюю губу.       До дверей оставалось ещё несколько метров, и Айзава надеялся, что ему удалось соскочить с крючка. Потому что он совершенно не готов был признаться, что ещё никогда так сильно не хотел, чтобы скорее закончились каникулы и начались школьные дни (это он, человек, который мечтал раньше, чтобы каникулы были вечными), лишь по одной причине.       Там. Будет. Он.       Страшно сказать, Айзава просто с ума сходил от этих дней, проведенных в одиночестве дома (его наказание за тот семейный прогул, ладно, не так страшно, как он ожидал), и их, неожиданно ставшие традицией, ежедневные переписки в телефоне только усугубляли это чувство, словно подчеркивая, что Яги — не с ним, там, с другими людьми. С вечно улыбчивым Тацуми, суровым тренером Сакамата, смешным котом, ставшим-таки их талисманом, благодаря чему ему был выделен свой угол на территории охраны: с одеялом, домиком и мисками, за наполнением которых следили все поочередно. Назвали его действительно Сычом. Айзава позже рассказал Яги, отчего у его пустоголового друга возникла такая идея, и теперь мысль, что каждый раз, смотря на кота, Тошинори, возможно, видел в нем напоминание о брюнете, странным образом согревала его.       Надо было признать, Хизаши в очередной раз оказался прав — Шота оценил.       Тошинори всегда писал сам, чаще всего под вечер, когда возвращался с тренировки. Айзава боялся. Быть навязчивым. Отвлекать лишний раз. Стать причиной того, что Яги будут ругать за невнимательность или еще чего похуже. И, хотя каждый раз матерился про себя, стараясь выбросить из головы привычные для его жизни устои, которые теперь постепенно рушились, пересилить себя и написать первым не мог. Поэтому только с замиранием сердца ждал вечера, когда телефон оповестит о пришедшем сообщении, а в строке отправителя мелькнет знакомое имя.       Ох, если бы только Яги знал, как обычно неразговорчивый брюнет жаждал общения с ним, он бы, наверное, из телефона вообще не вылезал! Но это было спасительное незнание, позволявшее ему не отвлекаться от тренировок, с каждым разом становившихся все жестче и суровее, а после, идя домой, уставшими, сбитыми до мозолей и болящими от каждого прикосновения пальцами писать Шоте:       «Сыч сегодня впервые был на тренировке, надо же его вводить в курс дела. Ему все понравилось, особенно шнурки тренера. Тренеру — не все».       «Если бы ты знал, как я тебе завидую! Тоже хочу весь день провести дома. Может, махнемся?» и следом «Шучу. На самом деле, это круто — чувствовать, что у тебя что-то получается. Но можно я тебе признаюсь, что я немного устал?»       «Там такой снегопад! Посмотри в окно!» и вложенный файл — занесённый снегом уставший, но все равно довольно улыбающийся блондин.       И это не были письма в пустоту. Шота отвечал каждый раз: с интересом, обстоятельно и без ощущения вежливой отписки, поэтому он ни за что бы теперь не изменил их маленькой традиции. Даже если бы совершенно не ощущал своих пальцев. В конце концов, голосовой набор никто не отменял. Эти сообщения были словно обратным отсчетом до того момента, как…       … они, наконец, смогут увидеться.       Но это не было тем, в чем он так легко мог признаться своему другу. Только не после всех его слов про безопасность и как кому будет лучше. А правдоподобной альтернативы придумать никак не удавалось. Поэтому вся надежда была на то, что они доберутся до спасительной школьной двери раньше, чем Ямада доберется-таки до него со своим прозорливым взглядом и в третий раз проигнорированным вопросом. Потому что тогда он обязательно обо всем догадается.       — А сам ты чего так рано? — лучшая защита — это нападение, да? — Пятница же вроде не сегодня, если я еще не потерял счет дней за время пребывания дома. Или твоя неееевероятно классная подруга ждет тебя? — не удержался он от подколки и тут же получил легкий пинок в бок, заслуженный, что сказать.       — Шота, нуу… — протянул он возмущенно, но Айзаву было не провести: кончики ушей побагровели у него точно не от возмущения. — Мне действительно надо зайти к ней по одному делу, но это не то, о чем ты думаешь.       «К слову об этом…»       — Кстати, так куда ты умчался тогда? Ты наотрез отказался говорить об этом по смс и обещал рассказать при встрече. Вот, — Шота кивнул на них, а потом себе под ноги, — мы встретились.       — О, я обязательно расскажу! Как только поймаем Яги, — он обернулся, продолжая идти спиной вперёд, и от одного упоминания этого имени по спине Шоты пробежали мурашки нетерпения. Так дело не пойдет, он должен был держать себя в руках, — вы оба должны услышать эту историю! Это было лучшее, что я испытывал в жизни!       Вот тут фраза «это не то, о чем ты думаешь» была бы больше к месту, поскольку Айзава чуть покраснел, когда вспомнил их с новеньким первое предположение о полученном их другом в тот день экспириенсе. Видимо, от Хизаши не ускользнул факт такой странной реакции, потому что он внезапно резко затормозил, озадаченно смотря:       — Ты это чего… — Ямада замер, анализируя всё, только что сказанное. И Айзава мог отчётливо слышать, как скрипят извилины в мозгу его друга, позволяя сложиться готовой картинке. Воспользовавшись этой спасительной паузой на финишной прямой, он прошёл мимо него с внутренним чувством победы и уже толкнул входную дверь, когда услышал позади себя взвинченное до ультразвука: «ДА ТЫ О ЧЕМ ВООБЩЕ ПОДУМАЛ!»       Что ж, возможно, они не угадали.       * * *       Шота был уверен, что найдет его в спортивном зале.       Еще накануне вечером Яги пожаловался, что в последний день перед соревнованием будет фактически освобожден от уроков и едва ли покажется на них, разве чтобы немного отдохнуть от тренировок, которые начнутся еще в 7 утра.       Поэтому Шоте ничего не оставалось: если он хотел его увидеть, ему надо было или ждать, когда Яги все-таки доберется до класса (если доберется), или идти самому к нему навстречу. И стоя в затемненном коридоре неподалеку от открытых дверей зала, он пытался успокоить дрожь в ногах и придумать достойное оправдание тому, что он здесь делает. Он даже не мог сослаться на то, что они с Хизаши пришли его проведать, потому что сам Ямада убежал по своему «особо-важному-ты-не-о-том-думаешь-заданию», что было одновременно и на руку брюнету, избавляя от многозначительно прищуренного взгляда друга, и нет, оставляя один на один со своей проблемой.       В школе было еще достаточно тихо, несмотря на то, что до уроков оставалось двадцать минут — никто не спешил менять свободу праздничных дней на школьные будни. Изредка в коридоре слышался стук каблуков кого-то из учителей, проносился мимо поток воздуха, когда пришедший раньше всех староста распахивал окна, чтобы выветрить из кабинета застоявшийся с прошлого года спертый воздух, раздавался стук мяча по отполированному полу зала, звучал какой-то своей мелодий скрип кроссовок разыгрывающих комбинации спортсменов, да грохотал стук сердца самого парня. Мозг судорожно пытался придумать причину, чтобы ступить в поток света, льющийся от дверей, но не мог найти ни одной. Дурак, что он здесь только забыл.       — Аут! — из зала послышался звук свистка, а следом грозный оклик тренера, заставивший его подпрыгнуть на месте. Не своей громкостью, а упомянутым именем. — Яги, черт тебя дери, внимательнее! Контролируй силу удара! Мяч — за тобой.       Подпрыгивая с размеренным стуком, тот как раз выкатился из зала в коридор, и Шота вжался в стенку, когда вслед за ним выбежал блондин. Он так и не придумал, что ему сказать. И теперь вся уверенность, с которой он пришел сюда, исчезла без следа, сменившись надеждой, что его не заметят в полутемном коридоре. Он хотел его увидеть? Что ж, бойтесь своих желаний.       Яги наклонился, надеясь поймать мяч рукой в очередном подскоке, но неожиданно потерял равновесие и, запнувшись о него же, сделал два неловких шага и болезненно приземлился на колени уже у противоположной стены. Шота испуганно выдохнул и тут же закрыл себе рот ладонью, пытаясь слиться со стеной, надеясь, что он не выдал себя. Но Тошинори и не планировал обращать внимания на какие-то посторонние звуки в коридоре. Он так и продолжил сидеть на коленях, тяжело дыша — в льющемся из зала рассеянном свете было видно, как резко вздымаются крепкие плечи и блестят на оголенной шее капли пота. А затем внезапно, до боли стиснув пальцы в кулак, ударил рукой по стене перед собой. И снова.       — Я ни на что не способен… — прошелестел по пустому коридору сдавленный шепот. Теперь, если бы Айзава и хотел, он не смог бы пошевелиться — он чувствовал, как стал свидетелем чего-то такого, что не должен был видеть. И не был уверен, что ему простят это знание. — Но я должен справиться. Должен.       Сжатая в кулак рука сползла по стене и остановилась возле бедра. Уперевшись уже обеими, он начал подниматься. В этот момент из дверей показалась еще одна голова:       — Ты где пропал, Тошинори? — Айзава признал по голосу своего одноклассника, и странное чувство заставило сжаться его сердце. Кто-то другой звал его по имени.       — Просто споткнулся, все в порядке, — он обернулся со знакомой сияющей улыбкой, от бывшего здесь буквально минуту назад разбитого Яги не осталось и следа. — Продолжаем? — он подбросил мяч, ловко перехватив его другой рукой, и двинулся в сторону Тацуми, который так и продолжал маячить своей кудрявой головой в коридоре.       — Тренер дал пять минут перерыва. Но сказал, что, если не хотим завтра опозориться, об уроках на сегодня можно забыть. Как будто кто-то расстроился, — он усмехнулся и склонил голову на бок.       — А? — Яги поднял на него глаза, и мяч в его руках остановился, так же как и сердце Шоты — в его груди. — Да, отлично. Тогда выложимся на полную! — он сделал шаг вперед и остановился на пороге, продолжая разговор. Но Айзава больше не слушал — это был шанс.       Он, наконец, отлепился от стены, на которую уже стал походить даже цветом лица, и стремительно метнулся в сторону, чтобы как можно скорее свернуть за угол и двинуться к классу. Туда, куда ему следовало пойти с самого начала. Было глупо думать, что Яги хотел увидеть его так же сильно, как и он его. У него были свои дела. У него был волейбол, предстоящий матч, возложенные на него надежды школы. У него был тренер и его команда, зовущая его по имени. Шоте не было места в этом уравнении.       — Так, оболтусы, если закончили прохлаждаться, продолжаем, — Сакамата хлопнул в ладони, обращая на себя внимание, — сегодня придется попотеть, но завтра уже все разрешится. Я знаю, — его тон непривычно смягчился, — последнюю неделю было сложно. Но вы все — большие молодцы. Сделаем этот последний рывок, а завтра уже будем почивать на лаврах победителей. Иного результата я даже не рассматриваю! Согласны?!       Единодушный хор голосов был ему лучшим ответом.       Прежде чем вернуться на свою позицию, Яги бросил взгляд на часы, и его сердце предательски заныло — Шота, должно быть, уже пришел на уроки. Он бы все отдал, чтобы его сейчас увидеть.       * * *       Вопреки ожиданиям Айзавы они все-таки пересеклись.       Ввалившись с Хизаши в школьный кафетерий на большой перемене, он сразу заметил Тошинори, сидящего вместе со своей командой за отдельным столом. Они привычно о чем-то смеялись, сбившись в тесный кружок, да и в целом вели себя так, точно не было на носу серьезных соревнований, так, максимум дружеская встреча с соседней школой. Заметив вошедших ребят, блондин скоропалительно извинился и перемахнул через скамейку, направляясь к друзьям. Неожиданно Шота почувствовал что-то сродни дежавю и на автомате скользнул взглядом по его рукам — на пальцах виднелась аккуратная оплётка лейкопластырем. Это навевало воспоминания.       — Хээй! Рад вас видеть! — Тошинори улыбался им, и Шоте на мгновение показалось, что он начал различать нюансы улыбки их товарища. Как минимум, эта была гораздо искреннее и теплее, чем обычно. — Привет, — закончив ручкаться с Ямадой, он перевел взгляд на Айзаву, и тот мог поклясться, что у улыбки появился еще один, совершенно неописуемый оттенок, лично для него.       — Йо, чел! Как подготовка к завтрашнему? — Ямада кивнул в сторону оставленных ребят. — Тренер был так добр, что даже выпустил вас на короткую прогулку?       — Хах, типа того, — Яги склонил голову чуть в бок и промял ладонью затекшую шею. — Вознаграждены за наши успехи часовым перерывом и безлимитной едой. Все не зря, — он коротко хохотнул, и Шота внимательно всмотрелся в его лицо, вспоминая тот утренний эпизод. Насколько он действительно был воодушевлен всем происходящим? Кто еще знал, как сильно он на самом деле устал? Кто видел за его бравадной улыбкой усталость во взгляде, неуверенность в собственных силах и при этом нечеловеческое желание победить любой ценой, заслуживающее недоумения и восхищения? Кто мог поддержать его, не зная, что его мучает?       Может, он?       — Ты справишься, — слова слетели с его губ раньше, чем он сообразил, что делает. Две пары удивленных глаз уставились на него, но если в отношении Ямады все было и так понятно, то в глазах Тошинори брюнет прочел эмоцию более сильную — что-то сродни изумлению вместе с… благодарностью?       — Ты столько тренировался, — ему почему-то внезапно стало неловко за сказанное, и, боясь, что Тошинори что-то заподозрит, он решил дополнить свою фразу. — Даже в праздники. Я не знаю ни одного человека, кто столько сил вкладывал бы в то, чем занимается. Поэтому если кто и способен завтра совершить чудо и привести команду к победе, то это определенно — ты.       Он видел, как по мере сказанного им всё больше расширяются ошарашенные осознанием зрачки напротив. И стоило больших трудов не отвести взгляда от этих пронзительных голубых глаз. Но он был уверен: если бы он говорил это куда-то в сторону, это не имело бы столько силы, сколько он пытался вложить в свои слова. Ему хотелось стать поддержкой для Тошинори, дать ему то же, что он дал ему в ночь подготовки к экзамену — уверенность, что рядом есть тот, кто поймет тебя любого, перед кем не надо носить маски. Кто всегда поддержит тебя и скажет то, что поможет тебе справиться со своими невзгодами. Конечно, он в этой ситуации поступал немного нечестно, поскольку заведомо оказался во владении необходимой информацией. Но… случайности ведь не случайны?       — Я… Это… Мне было важно это услышать, — если и было возможно влюбиться еще сильнее, Яги сделал это только что. — Спасибо, Айзава.       — Шота, — теперь он уже отвел взгляд в сторону, — зови меня Шота.       — Хорошо… — он едва сдерживался, чтобы не коснуться ладонью чужих волос, щеки, чтобы повернуть к себе лицо, заставить посмотреть на себя этими невозможно добрыми проницательными глазами, говорящими лучше любых слов. — Тогда и ты меня Тошинори.       — Кхм, — кашлянул рядом кое-кто, о ком они уже совершенно забыли. Кое-кто, бесконечно счастливый, наблюдающий за разворачиваемой сценой, потому что в ней было уже что-то, совсем непохожее на их прежние отношения.       — А, прости, Ямада! Ты тоже, конечно, — улыбнулся ему Яги, все еще пребывающий в легкой эйфории от только что произнесенной речи. Теперь он не сомневался в том, что все получится.       — Хизаши, — кивнул тот в ответ, — ну, а теперь, пока вы все тут, самое время поделиться с вами супер-историей. У тебя же еще есть минутка?       — Весь в твоем распоряжении, — отсалютовал ему Тошинори.       — Тогда пойдёмте за наш столик! — он двинулся первым, но внезапно с предательски хитрой рожей оглянулся через плечо. — Кстати, Шота…       Айзава был уверен, что ничего хорошего он не услышит — он что, Хизаши не знает, но все-таки подыграл ему с обреченным вздохом:       — Что?       — А почему ты меня так не поддерживаешь? Я теперь ревную! — засмеялся он и тут же получил внушительный пинок от смутившегося друга. Что сказать, тоже заслуженный.       * * *       — Это было обалденно, — начал издалека Ямада, смотря на две пары с нескрываемым любопытством впечатавшихся в него глаз. — Такой накал эмоций, аж пальцы дрожали.       Чужие глаза чуть сощурились, и он понял, какие предположения опять возникли в голове у его друзей — как оказалось, чертовски испорченных друзей — но теперь, осознавая это, он уже не мог не поиздеваться над ними.       Ямада с видимым смущением опустил взгляд на собственные руки, болтающие по столу чашку с чаем:       — Даже не думал, что в первый раз у меня это будет так рано. Но это случилось, я познал запретный плод удовольствия, и теперь дороги обратно уже нет. Больше я не смогу жить, словно ничего не случилось…       — Да ты, блять, издеваешься! — не выдержал брюнет. Картину они оба представляли максимально забавную: пунцовый от своих домыслов, зажимающий себе ладонью рот Тошинори и раздраженный до крайней степени Айзава, который, в отличие от новенького, не первый месяц дружил с этим интриганом и знал, какой театр одного актера он может устроить. А ведь еще с утра возмущался. — Так, либо говоришь, либо мы уходим. Тошинори…       — Ладно, ладно, убедил, — виновато развел он руками, — не смог удержаться, когда узнал, о чем вы подумали.       — А что, нет? Не оно? — озадаченно моргал Яги. Он-то уже поверил…       — Нет, конечно! За кого вы меня держите?! За кого вы её… — было видно, что эта мысль оскорбляла его даже больше, чем сомнения в его собственной непогрешимости. Зная, сколько домыслов возникает подчас в сторону завуча, он готов был защищать её честь до последнего. — Это было мероприятие, извращенцы! Настоящее, в клубе. С оплатой. Черт, вы представляете, я первый раз был ведущим настоящей вечеринки!       Судя по недоуменным лицам, история требовала некоторого контекста.       — У… моей невероятно классной подруги, — окей, он уже понимал, что все всё знают, но все-таки они были в школе, поэтому лишний раз лучше было её имя не упоминать, пусть даже во вполне невинном контексте, — была запланирована новогодняя вечеринка на первое число, с бывшими одногруппниками и друзьями по колледжу. Был снят клуб, оплачен кейтеринг, а вот отвечающий за музыкальную часть ведущий оказался слабаком и не справился с выпитым в новогоднюю ночь, отправился в больницу с отравлением. Найти кого-то на замену первого числа — сами понимаете, то еще развлечение. Так что, — он горделиво выпятил грудь и ткнул в нее большим пальцем, — тут-то на сцене появляюсь я и спасаю их вечер от тишины или утомительной подборки какого-нибудь вшивого музыкального сервиса. И знаете, это совсем не то же, что в школьном актовом зале… — он говорил, а его глаза горели от восторга. Было удивительно, как он только сумел донести эту историю до окончания праздников, а не излил в первый же вечер в сообщении. Видимо, очень хотел поделиться настоящими эмоциями, для которых не хватило бы никаких смайликов. — Серьезная аппаратура! Свет! Незнакомые люди, которые сперва смотрят на тебя с недоверием — действительно, что такой юнец тут забыл — а потом одобрительно кивают выбранной песне и хлопают по плечу: «А ты молоток! Знаешь свое дело!» Они так смеялись над моими шутками! А еще деньги! Черт, я впервые получил деньги за то, чем мне нравится заниматься. Не просто какой-то школьный проект на голом энтузиазме, а финансовое подтверждение того, что я все делаю правильно, — он снова смотрел на свои руки, точно все еще ощущал в них вес полученных за вечер купюр. — Это реально было обалденно, говорю вам.       Еще не до конца верящий, что он больше не просто школьный диджей по пятницам, Мик вдруг почувствовал, как его одобрительно хлопают по плечу.       — Это круто, — Тошинори не мог понять, что такое быть ведущим вечеринки, но он точно мог понять, что такое — преуспеть в выбранном деле и получить этому эмоциональное и материальное подтверждение. — Я рад за тебя!       — Thank you, my friend! — разулыбался Ямада и так лихо прикончил чашку чая в качестве тоста самому себе, точно там было что-то покрепче. — И ведь что самое удивительное, — задумчиво произнес он, внезапно осознавая, с какой отправной точки все началось. — Этого не случилось бы, не останься я тогда в кабинете…       И пусть в данной ситуации Яги уже оставался за бортом понимания, о чем говорил Хизаши, довольно улыбающийся успехам своего друга Айзава легко догадался, что тот имеет ввиду. И снова поймал себя на мысли:       «Случайности не случайны. Жизнь подбрасывает возможности, которые могут привести к невероятным событиям. Но только от тебя зависит, воспользуешься ты ими или нет».