я думаю, это бесы

      Жени дома не было: последняя пара у неё кончится только через час. Кинув ключи на тумбочку в прихожей, Матвей горько усмехнулся. Понимал, насколько Лунёва старалась оставаться на стипендии, притом не получать нагоняй на работе и не попадать под гнев соседа. Несмотря на всю ценность её страданий, благодарность, которую она получала, была лишь менее угрюмая чужая гримаса по вечерам. Несправедливо даже как-то. Женя всё — Матвей ничего.       Где-то в столе у Матвея должна была сохраниться распечатанная фотография его курса со дня посвящения. Там он, ещё счастливый и воодушевлённый, улыбался в камеру, пока Рита, с которой он на тот момент имел честь общаться всего пять минут и тридцать секунд, ставила рожки возле его шевелюры. Позади них услужливо, помнится, стояла Женя и какая-то одноглазая девочка с угрюмым мальчиком, имена которых он уже позабыл. С курса он вообще мало кого помнил: только Женька да Ритка. Интересно, если Тама сейчас одногруппница Жени, почему он её не помнит? Перевелась, наверное…       Как только Матвей завалился в кровать, в дверь постучали. Женя пришла не одна: Тама и ещё какая-то девчонка шли следом за ней. Леска не изменяла своей привычке улыбаться, будто она выведала самый главный твой секрет. Незнакомка в этом её поддерживала. — Матвей, я тут одногруппниц привела, ты как? — Да мне без разницы, хоть Иисуса приводи. — Ого, какой ты, оказывается смелый, — уже успевшего развернуться Матвея Тама по-дружески похлопала по плечу. Чужое недоумение явно вызвало в ней какое-то смешанное чувство, — Чего ты так на нас смотришь? Неужели меня и Ингу не узнал? — Ингу? — Да, Ингу! — гостья воскликнула как-то слишком громко для матвеевских ушей. И только теперь он заметил, что один из глаз скрывался за почти пиратской повязкой, — Шелковиц Инга… Да ну, неужели реально не помнишь? Мы с тобой все пары культурологии на первом курсе отсидели вместе, от звонка до звонка. — Не помню, — Матвей закатил глаза. — Странно… Ну и ладно. Сейчас заново познакомимся! — Шелковиц побежала вглубь квартиры, за ней поплелась и Леска. Оставшись наедине с другом, Женя неловко хихикнула. Испорченному настроению соседа это мало помогло. — Ты зачем их привела? — Ты же жаловался, что никто с тобой общается, а если и общаются, то только из-за чего-то. Вот я Ингу с Тамой и привела: они мне все уши вопросами про тебя и твоё ничего прожужжали.       Корецкий ничего говорить не стал. Всё равно уже равно поздно. И кто его только за язык тянул…       Пока Женя готовила чай, Матвей рассматривал гостей. Одноглазая, Инга то есть, сложила ноги бабочкой и раскачивалась на стуле, Тама увлечённо рассматривала развешанные ещё хозяйкой квартиры картинки помидоров и лимонов на стене. Поглядев на подругу, Шелковиц тоже принялась рассматривать обои и рамки фотографий. На кухне повисла тишина, но, кажется, никого из девчонок это не беспокоило. Каждая занималась своим делом и была довольна этим. — Кто-нибудь сахар будет? — Лунёва повернулась в сторону стола. Матвей и Инга помотали головой. Тама показала 3 пальца левой руки, — Тогда вот, держите.       Женя поставила на стол по кружке и уселась рядом с Корецким. Через секунду в чашку Лески было добавлено ещё две ложки сахарной бурды. — Итак, раз уж наш дорогой и ненаглядный, — Лунёва на секунду повернулась носом к соседу, — ничего и никого не помнит, то давайте, как говорила Инга, перепознакомимся. — Это не нам знакомиться надо, а этому балбесу с Ингой, — Тама тихо хихикнула.       «Да вы бесите уже» пронеслось у Матвея где-то между строк в его взгляде и положении рук. Он с излишним высокомерием оценил Ингу, которая, кажется, и вовсе не собиралась его замечать. Больший интерес вызывали те самые картинки на стене. Помешивала она свой сахар чисто машинально, и создавалось ощущение, что, если бы кто-то заменил ложку на отвёртку, а кружку на лицо преподавательницы по языкознанию, она бы ничего не заметила. — Ах да…— медленно вздохнула Женя и потрясла Шелковиц за плечо, — Инга! — А? — Ты с нами? — Да-да, с вами… А о чём вы разговаривали? — Тебе…вам с Матвеем надо познакомиться. — Точно! Надо! — Инга за секунду переместилась ближе к парню и, немного поглядев его веснушки на щеках и ничего не понимающее лицо, вытащила руку из кармана в приветствующем жесте, — Инга Шелковиц! С тобой училась на первом курсе, пока ты…ну…сам знаешь. — Матвей Корецкий. Учился с тобой на первом курсе, пока не заторчал, числанулся за прогулы и чуть не откинулся. Приятно познакомиться. — И мне! — Инга пожала его ладонь, легко хлопнула по тыльной её стороне и быстро вернулась на своё место возле загадочных картинок. Всё же они интересовали больше. — У Инги, эм… — Женя подала голос. — Нейроотличность, — перебила Тама, — Иногда она может вести себя странно. Если что, не обижайся.       Матвей кивнул, хоть и отметил в голове потом загуглить, что эта ваша «нейроотличность» вообще такое и с чем её едят.       Тем временем, Женя и Тама уже спокойно обсуждали что-то. Соседка хихикала себе в ладонь и смешно морщилась, когда подруга изображала что-то эдакое. Тама обладала удивительным театральным талантом: показать гиппопотама, который проглотил двигатель внутреннего сгорания, не доставляло для него никакого неудобства. Об этом, естественно, подозревая, Леска часто выкидывала небольшие «сценки», когда рассказывала очередную историю из жизни. Жене это нравилось. У него же, Корецкого, какого-то слова даже не находилось. Как только он порывался что-то сказать, его перебивала Тама и говорила ровно то, что и хотел Матвей. Когда стало понятно, что его участие в дискуссии не особо необходимо, он подвинул колени так, чтобы можно было упереться на них подбородком, и принялся бессмысленно листать что-то в телефоне. Донельзя механическая задача — проводить влево-вправо по главному экрану и в миллионный раз с неведомой внимательностью просматривать, как выглядит каждое приложение. Делал он так редко, но метко. Создать впечатление собственной важности и занятости в таком случае было проще простого.       Матвей ещё раз поглядел на девочек. Они всё так же не обращали на него внимания. Выдохнув, он заметил новое уведомление в своём спасителе от неловкого разговора. Это был снова Антон. @sxlprssr 16:43 привет! Через минуту последовало ещё несколько вибраций. @sxlprssr 16:44 я обещал написать тебе, как только разберусь со временем. скажи, пожалуйста, тебя в 11 устроит? если нет, можем перенести :) — Жень! — от неожиданности зова, Лунёва чуть не выронила кружку. — Что, Моть? — Мы завтра во сколько идём? — Куда? — Женя застывает на несколько секунд, а после резко отмирает. Улыбка с её лица медленно спадает, — А…Ну, вообще, завтра утром я хотела пары прогулять, там всё равно философия да физра всякая. Вечером я работаю, так что…утром, наверное?       Матвей лишь кивнул. @dampnessss 16:45 Не не могу Можно позже чуть? Я дела уже к тому времени закончу, но доехать не успею Ответ поступил мгновенно. @sxlprssr 16:45 конечно! что насчёт 11:30? @dampnessss 16:45 Давай @sxlprssr 16:45 ура спасибо ты лучший <3       Следом за последним сообщением телефон полетел куда-то на стол. Скользнув до Жени, он был ею остановлен. Девушка быстро переглянулась взглядом «Что это такое вообще было?» с Тамой и осторожно заговорила: — Это что за херня была, Корецкий?! Совсем умом тронулся, дурак?!       Или не совсем осторожно… — Да какого он… — в попытке подобрать слова Матвей яростно размахивал руками, — Он! — Что он — он? — Тама подпёрла щеку пальцами. — Он! — говорил Корецкий с абсолютной уверенностью, что понять его выкрики действительно возможно. Так или иначе, не дождавшись вразумительного ответа, Женя уже прошлась взглядом по переписке. Матвей сел стрункой и приготовился к своему приговору. Или к Антоновскому. Тут всё очень зависело от экспертного мнения Евгении Лунёвой. — А чего это он с тобой как со своим товарищем разговаривает? — соседка приподняла бровь и передала телефон владельцу. Корецкий схватил вещь, будто впервые её заполучив, прижал где-то к району сердца и левого лёгкого и заставил себя немного всё-таки поискать ответ на этот довольно логичный вопрос. Если честно, он даже немного расстроился. Обычно Женя давала не хилого пенделя тому, кто раздражал Матвея. А тут так, просто очевидный вопрос. Скучно даже. — Мы договорились перейти на «ты». — Когда?! — Тама облокотилась на стул и чуть ли не зашипела от удивления. — Когда он спросил об этом, очевидно, Там. — Чего это он спросил? — троица повернулась к внезапно напомнившей о себе Инге. Была она явно в предыдущем расслабленном положении духа: напряглась и уже была готова заискриться от недовольства. — Не хочу ли я перейти на «ты», — Корецкий пожал плечами, — Ещё мы договорились встретиться завтра. Ему там надо, чтобы я… — Опять они там за старое?! — недовольство Инги превратилось в настоящую злобу. — За что за старое? — Он… Он! — с последним выкриком последовал смешок Тамы, — В общем, вы же все знаете Сашу? Алиновский который? Ещё с чёлкой белой ходит?       Все кроме Матвея кивнули. — Так вот! Он ведь тоже как вы, ну, это… — Торчал? — Да, Моть, торчал! — Инга кивнула и закинула ногу на ногу, — Короче, он когда бросал, мы его запихнули к Ангелине Евгеньевне в клинику. Она подруга семьи Лесок, так что договориться Таме было несложно. Но Леска не знает другого. Саша просил особо не распространяться, но тут дело крайней важности! Думаю, он нас простит. — Он тебя всегда прощает, Инг. Это же Саша, — следом, после своих слов, Лунёва допила чай и подвинулась, чтобы отправить кружку в раковину. — В любом случае! В этой клинике он как раз и встретил психиатра, который окончательно ему башку поломал! Сначала всё было неплохо, пациент-психиатр, ничего нового. А потом они начали быть всё ближе и ближе. Сашка-то был в стационаре, мы даже не знали, что он в этого врача втюрился! — А у всех наркоманов любовь к их психиатрам, или только наши дурачки особенные? — Женя усмехнулась своем остроумию. — Не знаю, в кого там ваш Матвей влюбился, но Саша втюрился тогда окончательно и бесповоротно. И ладно бы просто втюрился… У него до этого был Артур ещё, а он… — О, помню его, — Тама подала голос, — Странный типок, если честно. Вроде как и добрый, и хороший, и заботливый, но какой-то… Не знаю, чутьё у меня нехорошее на него было. — И правильно! У него что-то…не вспомню, короче, у него, типа, два его сидят: один такой добрый, хороший, мы его условно Артуром называли, паспортное имя, все дела. Другой просил называть себя только Соловьем, вечно издевался над Сашей и творил жесть! — Инга, ты хотела про психиатра рассказать, — мягко напомнила Женя.       Это было вполне объяснимо: историю с Артуром и Соловьём она слышала не один десяток раз. Ожидалось, что такое огромное возмущение историей, как любила Лунёва выражаться, двух больных людей, со временем спадёт. Однако оно только пустило корни в голове Инги. Каждый раз Шелковиц волновалась, что Саша её не простит, если она снова расскажет про его похождения. Алиновский же, походу, просто свыкся со своей участью. — А, точно, забыла! В общем, они там в этой же психушке и мутить начали. Что у них там конкретно было, я не знаю… Саша не особо говорит. В любом случае, оттуда он вернулся абсолютно другим! Абсолютно! Сначала я думала, что ему стало лучше, но поняла, что даже если он не употребляет, ему ужасно плохо. И даже не от ломки или чего-то другого, просто…почему-то ему плохо. И я должна была ему помочь, но совершенно не понимала как! Потом он немного открывался мне и рассказывал, что там да как было. Про психиатра своего вспоминал с таким отвращением… Говорил, что никогда ближе рабочих отношений к врачу не подойдёт. — И с чего ты взяла, что этот психиатр как-то с Антоном связан? — неожиданно рявкнул Матвей.       Отчего-то Варчука захотелось срочно защитить. Какая-то неведомая сила внутри него мотивировала Корецкого встать грудью перед рассказом Инги с огромной надписью «он не такой!». От такого желания обомлел не только сам Матвей, но и люди вокруг. Женя и Тама вновь переглянулись, а Инга сразу же затихла и, если бы могла, то точно бы куда-нибудь убежала. — Ну… Не знаю… Они оба работали на Ангелину… — У Ангелины Евгеньевны много народу работает, да и Антон не особо похож на стационарного. Он же обществом анонимных наркоманов руководит. Если бы и хотел кого-то взять, то явно бы оттуда! И вообще, ты хоть знаешь, как того психиатра зовут? — Нет…— Инга потупила взгляд, — Не знаю, просто Саша ничего про это не рассказывает почти, поэтому… — Так не лезь со своей лишней мишурой, раз не знаешь, — с этими словами дверь кухни захлопнулась, и Матвей поспешил в свою комнату.       Там его встретило любимое одиночество. Кровать слегка прогнулась под телом, и Корецкий, неожиданно для себя какой-то опустошённый, напряжённо выдохнул. С выплеска не прошло и пяти минут, но он уже жалел о содеянном. Признаться об этом Жене или, чего хуже, Инге или Таме его голова точно не поспешит, но загнать себя в импровизированный угол было самым главным делом.       Взглянув на стол, Матвей снова увидел там фотографию семьи. Ту самую, с счастливыми лицами.       «Надо бы её уже куда-то спрятать, чтобы каждый раз не нарываться» — ненароком подумал хозяин комнаты.       Будучи ещё ребёнком, он защищал маму от злобы отца. Иногда это не было особо сложно: убрать случайно забытый по дороге к бельевым верёвкам, носок, протереть стол и подоконники, учиться так, чтобы учительница точно не могла ничего сказать, встретив главу Корецких в магазине или просто на улице. Но когда с бытовых мелочей отец переключился на вечное ощущение измены, «прилежный сын» резко почувствовал себя бесполезным. Хорошая учёба уже не помогала от всяких Сергеев и Евгениев, которых ненароком встречала мама по дороге домой.       После развода родителей, роль зашитника как-то и перестала быть необходимой. Отчим вполне справлялся с тем, чтобы быть рядом с мамой в худшие минуты её жизни. И как бы Матвей к нему не относился, новый муж родительницы действительно стал для неё опорой.       И казалось бы, вот он, конец, но Антон…       Антон.       Матвей сам не понял, как возжелал стать таким же защитником, каким был, когда мама ещё не развелась, и каким видел отчима, когда она уже вновь вышла замуж. Это было настолько странно и нетипично, что сердце начинало колотиться сильнее с каждой новой мыслью об этом. Утруждать себя размышлениями, что это может значит, Матвей не захотел.       То ли слишком боязно, то ли слишком глупо.       В комнате окончательно пропал солнечный свет. Корецкий не заметил, как на кухне стало неожиданно тихо, входная дверь звонко хлопнула, а кровать прогнулась под ещё одно тело. Уже давно знакомое. Женя подсела и с проворностью мыши нашла рыжую голову среди одеял и подушек. Тонкие смуглые пальцы прошлись вдоль запутанных волос. От этого Матвей ещё сильнее сжался в калачик и окончательно затих. Они сидели так некоторое время, пока Лунёва не решилась заговорить: — Ну ты чего так, Моть, Инга же хотела как лучше… Обидел её. — Так пусть не лезет не в своё дело, если «как лучше» хочет, — на языке то и дело крутились извинения и желание признать свою вину, но из уст выходило ровно противоположное. — Да ну тебя, я же знаю, что ты сейчас сожалеешь. — Нет. — Зна-а-ю. — Ничего я не сожалею, — калачик под одеялами сузился пуще прежнего. — Ну, раз ты так хочешь думать, — с этими словами одеяло, под которым прятался Матвей, немного приподнялось, и следом за ним проскочила сама Женя. Её длинные руки обвили дрожащие от эмоционального избытка плечи, а ноги соприкоснулись с любимыми Матвеевскими носками с пиццей. — Э! Ты же знаешь, как я не люблю все эти нежности! — вскрикнул сосед, но сопротивляться не стал. — Да-да, не любишь, а теперь давай полежим в обнимку и поговорим о чём-нибудь. Мы так и не обсудили тот сериал, который смотрели на прошлой неделе…       И они поговорили. О предстоящей зимней сессии и любимых детских мультиках, о музыке и птицах, о холоде и тепле, о волосах и красивых парках, о вине и скучных книгах. Они смеялись до боли в животе и не уводили взгляд, когда говорили о стыдном. Говорили на языке, понятным только им обоим и делились теплом собственных тел друг с другом, совершенно не раздумывая о чём-то скверном или пошлом.       Потому что, ну…       Именно так и ведут в их понимании настоящие друзья. И половина этой планеты явно не заспорит с ними. А если и заспорит, то они улетят на Марс. И ничуть не пожалеют.       Потому что, ну…       Вдвоём уже не так страшно быть перед пропастью.