Y es que a ti Colombia yo te quiero tanto
Que siempre me enamora tu encanto
Colombia, te quiero tanto
Te sigue bendiciendo tu encanto
Мелодия останавливается, я замолкаю и абсолютно счастливая смотрю на аудиторию. Никто, правда, в ответ на меня не смотрит: все либо судорожно учат слова, либо тихонько распеваются, либо придумывают отмазки, вроде опухших от кофе связок, нераскрывшейся диафрагмы или полнолуния. Но меня это нисколечко не расстраивает — главное, что я спела всё просто суперски! Попала везде в ноты, брала дыхание в нужных паузах, держалась в одном темпе, прям аж гордость за себя берёт! Особенно учитывая то, что я всё это начала учить только в четыре часа утра (спасибо разбудившим меня маминым настойчивым звонкам — я ей вчера по приезде так и не отписалась, и она чуть ли не провернула спасательную операцию по поискам попавшей в лапы маньяку дочери). Я поворачиваюсь к сидящему за фортепиано мистеру Куравор и еле сдерживаю себя, чтобы не запищать от восторга — лицо декана выглядит очень довольным.
— Для дебюта просто блестяще. — уверяет он с добродушной улыбкой. В чем они с женой очень похожи, так это в умении одним лишь тёплым словом доставить человеку огромную радость.
— Спасибо большое! — восклицаю я и чуть ли не вприпрыжку возвращаюсь на своё место. Каково, а? Два часика порепетировала — и такой успех! Может, мне в пение податься? А что, в принципе, очень даже неплохая мысль! Так и вижу заголовки газет: «Мирабель Марикоса, юное дарование, чей мелодичный голос покорил сердца сотни людей, совершила триумф своей главной ролью на премьере мюзикла…»
Но тут мои безоблачные мечты в миг рушатся под чье-то звонкое пение. Я обескураженно поднимаю взгляд и вижу девушку, стоящую там, где буквально несколько мгновений была я сама. Прикрыв глаза, она самозабвенно поет ту же песню (хотя, это ведь логично, домашка-то одна на всех), но…объективно лучше. У нее и артикуляция четче, плавности и переходов больше, звук чище, ноты тянет дольше, и Куравор смотрит на нее уже по-другому, с гордостью, с уважением. Та его улыбка, адресованная мне, теперь кажется не то, что добродушной, скорее утешающей.
Окрылявшее ликование постепенно сходит на «нет». Я понимаю, что это всего второй день обучения, что у меня все еще впереди, но ничего поделать с собой не могу. Слишком радужными были представления об этом месте, слишком долго и упорно я готовилась, чтобы поступить сюда. Я со слезами на глазах по ночам читала все эти огроменные пособия и тома, переделала кучу слитых в Интернете вариантов вступительных экзаменов, забивала на сон, отдых, еду, видя перед собой лишь одну цель — съехать из осточертевшего пригорода, поступить в вуз мечты и найти свое призвание.
А как оказывается, проделанных мной трудов тупо недостаточно. Да, я не худшая студентка, но и не лучшая. По всем дисциплинам я твердый середнячок. Везде находятся минимум пару человек, кто обгоняют меня. И как бы я не корпела между парами над записями лекций прошлого полугодия, все равно результаты остаются теми же. Видимо, прыгнуть выше головы попросту невозможно…
И лишь одна мысль спасает от дерьмового самобичевания. Она же заставляет меня со звонком пулей вылететь из кабинета и почти молниеносно взбежать по лестнице до самого верхнего этажа. Просто удивительно — в первый раз я чуть не умерла, пока добиралась досюда, а теперь каждое «окно» метаюсь до заветной аудитории, совершенно не чувствуя усталости.
Подойдя к дальней двери, я с надеждой дергаю за ручку. Закрыто.
И так с самого утра. Даже спросить не у кого, где сейчас мистер Маго.
И нет, у меня не фетиш. И не навязчивая идея. Просто я человек обязательный. Раз уж назначила с проректором занятия, то, будь добра, сама подойди и договорись со временем и датой первой встречи, все обсуди с преподом с глазу на глаз…
Ну да, окей, еще у меня до сих пор не может вылететь из головы вчерашняя лекция. А что поделать, если только на ней я смогла почувствовать себя мало-мальски особенной! Конечно, какой-то противный, до ужаса здравый голос твердит, что, по сути, у меня там и конкурентов не было, и мистер Маго был таким понимающим и заинтересованным лишь потому, что я оказалась его единственным собеседником, но омрачить приятные воспоминания, благодаря которым поддерживается хоть какая-то мотивация к учебе, ему не удается. Ну и эта интрига со свадьбой Эмасьон, загадочность Долорес и дружный бойкот всего универа лишь подливают масло в огонь.
Однако, пара мистера Куравор была последней на сегодня, а мистер Маго так и не объявился. Найти декана не представляется никакой возможности, отчего в душу закрадываются жгучие обида и безысходность. А вместе с ними еще и беспокойство. Неужели у препода сегодня не было ни одной лекции? Или у него начался отпуск? А вдруг что-то случилось?
«Ты сейчас все равно ничего не сделаешь,» — пытается успокоить рациональная часть рассудка. На самом деле, это так. Да и тем более глупо бить тревогу, когда человека нет на рабочем месте всего день.
Дабы окончательно утихомирить волнение, мозг напоминает мне о сегодняшнем обсуждении городского фестиваля, что, признаться, действительно меня подбадривает. Может, мне вправду удастся придумать оригинальную идею, достойную воплощения. Ну и послушать беседу лучших студентов кафедр точно не будет лишним.
Если верить инфе на стенде, встреча должна состояться уже через полчаса в актовом зале, поэтому я опять иду к лестнице и спускаюсь вниз, хоть и не так резво, как до этого — осадок с дневных пробежек в виде ноющих икр все же дал о себе знать. И вот я подхожу к дверям, но открывать их не спешу, уловив сквозь них отзвуки каких-то реплик. Мешать очередной репетиции актерского факультета я не хочу, но полюбопытничать все же решаюсь. Как можно тише приоткрыв щелку, я с интересом заглядываю внутрь. Громогласного голоса декана почему-то не слышно, и сейчас я понимаю отчего — Эмасьон здесь нет, вместо нее у сцены руководит молоденькая девушка, кажется, заведующая кафедрой. А на сцене стоят какая-то актриса в оранжевом платьице и Камило в знакомой мне зеленой накидке и растрепанным черным париком. Актриса о чем-то увлеченно рассказывает, показывая на зеленый прямоугольный кусок стекла в своих руках, а кучерявый актер слушает ее в исступлении, и с каждой фразой партнерши его лицо делается все более недоуменным и испуганным. Едва девушка перестает говорить, как Камило выхватывает у нее блестящую пластину и в отчаянии пытается что-то втолковать, потрясывая этой пластиной перед носом актрисы. Он вдруг поворачивается к залу, и я с каким-то неясным трепетом замечаю, какой неподдельной болью и грустью наполнены его глаза. Актер с тоской обводит рукой кресла, потом лежащий на сцене цирковой инвентарь, затем, понурив голову и крепко прижав к себе стекляшку, продолжает свой монолог. Внезапно его лицо в считанные секунды меняется, озаряясь мечтательной надеждой, и Камило переводит свой отуманенный взгляд куда-то вдаль. Возникшее в измученном выражении героя искреннее воодушевление ненароком берет за душу, и я с невольной улыбкой наблюдаю, с каким счастьем актер ведет свой рассказ. Но тут эйфория застывает на его лице и медленно исчезает, уступая место еще большей апатии. Камило в беспомощной злости несколько мгновений смотрит на зеленую пластинку, после чего, даже не взглянув на партнершу, передает стекло ей в руки и уходит за кулисы.
Заведующая выкрикивает какие-то указания, актеры начинают сновать по сцене, подбирая реквизит, меняя фон, а я вдруг осознаю, что по моей спине прокатывается волна щекочущих мурашек, а внутри клокочет что-то странное.
Это были какие-то чуждые, совсем незнакомые мне ощущения. Такого я не испытывала даже вчера, во время наших с кучерявым приключений. Да, были сконфуженность, неловкость, покрасневшие щеки от одних прикосновений к рубашке, но всему этому виной скорее всего банальная новизна в этом вопросе. История стара как мир: заучка-отличница, у которой первым пунктом в списке приоритетов значилось поступление, вторым — поступление, третьим — поступление, четвертым — помощь матери по дому, с мальчиками могла максимум перекинуться парой фраз, и то по сугубо учебным вопросам. А потом в первый же день учебы поехала в обнимку с малознакомым парнем на скейте забирать вещи. От такого внезапного обилия близких контактов с противоположным полом гормоны закономерно должны были сойти с ума. Но в остальном ничего сверх этого я не испытывала: это были совершенно понятные радость и счастье от того, что я смогла в кои-то веки отвлечься от учебы в дружеской компании. Именно в дружеской — отчего-то Камило не мог восприниматься мной как что-то большее. Я не ощущала рядом с ним вот этих вот пресловутых бабочек в животе. Может, это было и к лучшему, ведь мне очень хотелось, чтобы Камило действительно стал моим другом, коих в моей жизни было очень немного. А насколько я знаю, романтическая симпатия имеет свойство разрушать дружбу на корню.
Что же случилось сейчас? Почему вдруг возник этот дебильный трепет в кишечнике? От того, что оранжевую куртку сменила зеленая накидка, а каштановые кудряшки — черные волосы? Это ведь идиотизм! Хотя… не в этом ведь дело. Камило на сцене — абсолютно другой человек. Не обычный студент-актер, но загадочный цирковой иллюзионист, который во время своих выступлений навевает ужас на публику, а перед девчонкой в оранжевом платьице вдруг открывается с другой стороны, предстает каким-то затравленным и напуганным парнишкой, лишь в редкие мгновения озаряющимся светом какой-то далекой мечты. И кто же является виновником учащенных ударов сердца в моей груди — сам Камило или его персонаж?..
Запутанная в своих мыслях, я совсем не замечаю, что позади меня начинают галдеть и топтаться прочие желающие поучаствовать в дискуссии по поводу фестиваля. Заставить меня отмереть и вернуться в наш мир удается лишь знакомому звучному голосу:
— Так, что столпились у дверей, давайте, отходим-отходим!
Я испуганно отстраняюсь и поворачиваю голову. Сквозь небольшую толпу учащихся пробираются оба декана. Отчего-то лицо миссис Куравор выглядит мертвенно бледным и осунувшимся, а взгляд воспаленных глаз устремляется в пол. Мисс Эмасьон напротив, кажется удивительно облегченной, будто с ее плеч свалился огромный груз. За спинами преподов я замечаю моих вчерашних знакомых и приветливо машу им рукой. Луиза с радостью машет мне в ответ, Долорес мило подмигивает, а Изабелла, не изменяя своей высокомерной натуре, лишь сверлит меня взглядом, причем таким, будто-бы все не может понять, как в их одаренной тусовке могла затесаться я.
Преподавательницы проходят в зал, а вместе с ними дружным потоком вваливаются студенты, которые «смывают» внутрь и меня. Актеры уже разбредаются к выходу, и на сцене остается лишь Камило, который ловко оттуда спрыгивает и зазывающе взмахивает ладонью, приглашая сесть рядом с ним. Я уж было без задней мысли иду туда, но тут проклятые насекомые начинают копошиться с удвоенной силой, сразу дав мне понять, что около актера здраво думать и фонтанировать идеями насчет проектов я точно не смогу.
— Приветик! — визгливо бормочу я, заходясь в истеричном хихиканье. — Слушай, а можно я с Луизой посижу? Хочу у нее совета спросить, как лучше готовиться к зачету по истории отечественной музыки.
— Ладно, нет проблем. — спокойно отвечает парень, пожимая плечами, и плюхается в кресло, тут же уткнувшись в телефон. Такое его быстрое согласие меня чуть задевает, но я тут же вспоминаю, что это мне только на руку, и подхожу к месту рядом с певицей.
— Привет, не против, если я с тобой сяду? — вежливо интересуюсь я, робко указывая на пустующее кресло.
— Привет, конечно, нет, садись! — уверенно произносит Луиза, дружески хлопая по бархатной обивке. — Что, хочешь попытать удачу?
— Ага. Ну и послушать, о чем умные люди говорят.
— Да особо ничего нового, если честно. — усмехается девушка. — Но, может, просто мне уже за два года все это приелось. Так что, надеюсь, хотя бы тебе будет интересно.
Я киваю, хотя отсутствие у Луизы энтузиазма мне совершенно не понятно. Второй год на городских фестивалях, да она ведь просто звезда! О таком можно только мечтать! Ну да ладно, зато у меня решимости и амбиций хоть отбавляй, так что уже есть преимущество! Особенно когда дурацкие бабочки наконец смолкли, потеряв из виду вожделенный объект за мощным боком певицы.
— Дорогие учащиеся, коллеги, рада приветствовать вас на обсуждении такого важного для нас всех мероприятия, как ежегодный городской фестиваль. — начинает Куравор слегка надломленным голосом. — Прощу прощения за задержку, нужно было разрешить один…один… — проректор замолкает, пытаясь собраться с духом, и после секундной тишины все же продолжает. — инцидент. Как вы знаете, в прошлом году у нас выпустилось довольно много ребят, которые принимали активное участие в этом мероприятии, так что в этот раз мы задействуем всего лишь несколько кафедр, но выложимся по их программе на максимум. Итак, предлагаю сразу же пройтись по списку заявленных участников и коротко обговорить предложенную программу. Лорена Байле, кафедра хореографического искусства. Думаю, со стандартным bullerengue у нас будут все шансы на победу. Можно изменить пару движений, но связки оставляем теми же. В этом году конкуренция будет не такой жесткой, поэтому с третьего места на первое мы поднимемся. Луис Талла, кафедра скульптуры. В прошлом году чуть-чуть не хватило баллов на почетный пьедестал, поэтому в этот раз лучше всего будет сделать не одно изваяние инков, а целую композицию. Возьми в команду Тересу, Джулио, ну и еще пару человек на твое усмотрение. Ну и переходим к нашим неизменным победителям прошлых лет. Долорес Румор, кафедра музыкальной звукорежиссуры. В тот раз получилось просто великолепное переосмысление народных мотивов, предлагаю в этом году тоже взять карибскую музыку за основу, хорошо? Так, Луиза Фьерза, кафедра искусства народного пения. Если возьмем чампету, она будет очень кстати. С ней всегда берут только первые места, глава жюри в восторге от музыки ее малой родины. И Изабелла Флер, кафедра живописи. Ну, здесь все понятно, вместе с тобой еще раз пройдемся по твоим цветочным композициям, все отшлифуем и подправим. Вот такая вот на этот раз получилась программа. Сейчас предлагаю пройтись по аудиториям, чтобы посмотреть номера и эскизы проектов, запишем помощников в команду каждого конкурсанта…
— Подождите! — восклицаю я, подняв руку. Куравор и все остальные удивленно поворачиваются ко мне. — А может, нам стоит придумать что-нибудь новое? Зачем копировать стандартные прошлогодние программы? И почему бы не задействовать тех, кто еще не участвовал в фестивалях? Или, к примеру, ребят с первых курсов?
Проректор в растерянности поворачивается к аудитории, которая также молча начинает переглядываться друг с другом.
— А кто все это будет придумывать? — раздается насмехающийся голос. Я быстро нахожу глазами Изу, которая с противной ухмылкой смотрит на меня вопрошающим взглядом.
— Ну…у меня есть парочка идей. И желание поучаствовать. — нахожусь я.
Но Изабелла лишь цокает и закатывает глаза, после чего обращается к Куравор и сидящим в зале:
— Мы все прекрасно понимаем, насколько важно для репутации университета это мероприятие и что не менее важно получить как можно больше призовых мест и грантов за них. Риски здесь совершенно не к месту. И выбор между опытными участниками прошлых лет и проучившейся два дня первокурсницей, думаю, очевиден. И, кстати, Мирабель. — поворачивается она уже ко мне, сверкая ядовитой белозубой улыбкой. — Каким образом ты собиралась нам помочь, благодаря каким навыкам? У тебя абсолютный слух? Редкий певческий талант? Или ты зарождающийся гений рисунка?
— Н-н-нет. — опешенно бормочу я, заливаясь краской.
— Ну вот, думаю, мы все и выяснили. — заканчивает Изабелла, победоносно оглядывая присутствующих, и обращается к проректору, смотря на нее глазами невинного ангела. — Вы согласны со мной, миссис Куравор?
Преподавательница поворачивается ко мне. Она понимающе глядит на меня, и, кажется, полностью осознает, насколько дерьмово я сейчас себя ощущаю. Но вместе с этим в ее глазах отражается и немая вина, отчего становится сразу ясно — Куравор не примет мою сторону.
— Нашему университету нужны победы. А для этого все усилия надо приложить к тем проектам, успех которых мы можем гарантировать. Я услышала тебя, Мирабель, но, боюсь, твои идеи пока не будут нам на руку. Что ж, предлагаю для начала пройти в кабинет скульптуры посмотреть эскизы…
Хлопают откидные сиденья кресел, и небольшая толпа присутствующих плетется к выходу. Я же по-прежнему остаюсь на месте, до сих пор не оправившись от произошедшего.
— Эй! — шепчет совсем рядом ободряющий голос. Луиза кладет свою широкую ладонь мне на плечо и заглядывает в глаза. — Не расстраивайся. Поверь мне, это даже к лучшему.
Я молча киваю, не поднимая глаз, и с благодарностью хлопаю девушку по руке, хотя ее слова нисколько не помогают. Певица, кажется, и сама это понимает, а потому тихонько отходит, давая мне побыть наедине с мыслями.
Через мгновение передо мной возникают знакомые черные брюки.
— Ну чего ты, очкастая! — восклицает Камило, присаживаясь около меня на корточки. — Расстроилась что ли?
Я поднимаю на друга взгляд. Почему-то его утешения мне совсем не хочется слушать, тем более в образе иллюзиониста. Поэтому я быстрым движением смахиваю набежавшие слезы и через силу улыбаюсь:
— Да нет, все нормально. Что уж из-за этой ряженой пижонки расстраиваться!
— И правильно! Слушай, я тогда побегу, Эмасьон сегодня прям на продуктиве, зовет меня поехать реквизит новый смотреть. Так что в общаге встретимся, если что — звякай!
Парень бежит вместе со всеми к выходу, а я терпеливо жду, пока зал окончательно не опустеет. Услышав за спиной грохот закрывающейся двери, я не сдерживаюсь и захожусь в безудержных всхлипах. Идиотка, зачем только влезла! Чего ты добивалась? Чтобы эта размалеванная тварь Иза публично унизила тебя?! И ведь самое обидное, что она раскатала меня по фактам! Где я, «проучившаяся два дня первокурсница», а где они! Я ведь и вправду ничем не выделяюсь! Нет у меня дара, нет, нет, НЕТ!!!
И откуда взять его, я тоже не знаю. С ним я бы могла покорять сердца людей своим пением. Или создавать восхитительные шедевры живописи. Или искусно перевоплощаться в различных героев на сцене. А пока остается лишь смириться и…ждать? Ведь я все равно числюсь студенткой Каситы, чего еще можно пожелать? Просто надо учиться дальше, даже если за моей тенью будут сиять другие…
Не знаю, сколько я уже здесь реву. Наверное, все давно успели уйти. Сейчас запрут двери и замуруют меня. Только этого для счастья не хватает.
Я волевым усилием заставляю себя подняться с кресла и достаю телефон, дабы оценить урон от слез на лице. Мда, пипец просто. С такой опухшей рожей я точно не выйду на улицу. А уж консьержка так точно мозги промоет, сначала я к ней в отключке на плече парня заявляюсь, теперь с воспаленными глазами. Так что я ещё минут пятнадцать промокаю веки валявшимся в сумке тоником, потом замазываю все это дело добротным слоем тоналки, подкрашиваю ресницы и наконец выхожу в коридор.
Как я и предполагала, здесь совсем пустынно. Половина лампочек уже не горят, и я в полумраке спускаюсь по лестнице. Добравшись до цокольного этажа, бесшумно направляюсь к выходу и… замираю. Около стендов стоит мистер Маго.
На секунду я порываюсь его окликнуть, но тут же передумываю, завернув за угол и осторожно высунув голову. Почему он вдруг объявился перед самым закрытием универа, мне не ясно. Как не ясно и то, почему рядом с ним небольшой чемоданчик. И отчего он стоит посреди коридора и смотрит на стенд с описанием вуза. Вернее, не на само описание, а на фотографию вверху. Отсюда плохо видно, кто изображены конкретно, но по огромному количеству людей на ней можно понять, что здесь запечатлены и студенты, и преподаватели. Мистер Маго глядит на фото не отрываясь, с какой-то необъятной грустью в глазах. Интересно, о чем он думает? Ведь почти все эти люди игнорируют его существование, а некоторые даже в открытую презирают. Наверное, во многих на его месте такое отношение породило бы злость или ответную ненависть. Если бы вообще кто-нибудь смог такое вытерпеть.
Но во взгляде Маго нет гнева, враждебности или обиды. Мне даже кажется, что он слегка улыбается, будто бы радуется дружной атмосфере коллектива, которая чувствуется сквозь фотографию. На лице декана можно прочесть лишь тихую тоску, от которой мне самой становится больно.
Препод берется за ручку чемодана и уже собирается идти к выходу, как вдруг останавливается и на несколько мгновений поворачивает голову в дальний конец коридора. Я тоже поворачиваюсь и вижу там портрет молодого мужчины. Кажется, это в честь него назван наш университет. Маго смотрит на него как-то по-другому, виновато что ли, а потом еле заметно качает головой и проходит к дверям.
— Стойте!
Мистер Маго замирает и с недоуменным испугом оборачивается в мою сторону.
— Мисс Марикоса? — хрипло выдает он, совершенно обескураженно и, кажется, еще больше расстроившись.
— Простите, пожалуйста, что отвлекаю, я весь день хотела к вам подойти, но вас не было на месте. — тараторю я, стараясь не смотреть на растерянного препода, чтобы не сбиться. — Миссис Куравор мне сказала выбрать предмет для дополнительных занятий, я выбрала философию и хотела с вами договориться о времени и дате урока, и…ну, в общем, все.
Молчание затягивается, и я все же решаюсь поднять глаза. Маго в оцепенении глядит на меня, словно не может осознать услышанное. Наконец, в его потускневших серо-зеленых глазах мелькает понимание, и недоумение сменяет напускная отрешенность.
— Миссис Куравор ничего мне не говорила… Может, просто не успела. — Пауза. — В любом случае, это уже не так важно. Занятий все равно не будет.
— Что? Почему? — непонимающе бормочу я.
— Потому что меня уволили. — спокойно отвечает Маго, глядя мне прямо в глаза. И прежде чем до меня доходит смысл его слов, он вновь хватается за ручку чемодана и быстрым шагом направляется к выходу.
— Подождите… как — уволили? — в полнейшем шоке шепчу я, до последнего отказываясь вдумываться в эту фразу. Это ведь не взаправду. Не на самом деле. Но нет, удаляющиеся гулкие шаги заставляют меня вернуться в реальность. Я оборачиваюсь, вижу, как фигура Маго исчезает в проходе, и срываюсь с места, разрывая тишину отчаянным истошным воплем:
— Стойте!
Я с силой распахиваю двери и в ужасе наблюдаю, как силуэт преподавателя намеревается скрыться в полуночных сумерках.
— Постойте, остановитесь, пожалуйста! Послушайте меня! — беспомощно кричу я, готовая вновь разреветься.
Декан замирает и медленно поворачивается ко мне. Его глаза, подсвеченные отблеском луны, посверкивают в темноте, смотря с искренним сожалением.
— Это ведь несправедливо! За что
вас можно уволить?!
— Мисс Марикоса, поверьте, я не такой благочестивый, как вы думаете… — пытается мягко возразить Маго.
— То, что вы один раз совершили ошибку, не значит, что они вправе ополчиться на вас! У меня в жизни не было лучше преподавателя, чем вы! Помните, на вчерашней лекции вы объяснили мне онтологию рационализма Спинозы? Я над ней кучу времени билась, мне столько народу пыталось эту тему втолковать, и репетиторы, и в Интернете, на каких-то дурацких схемах и примерах, одна репетиторша вообще сказала, что философия — это просто не моё, а вы смогли разобрать мне всё за пять минут! И вы не осудили мою точку зрения насчёт кризиса традиционной онтологии, хотя все остальные говорили, что это неправильно, что нужно строго придерживаться стандартам! Я наконец ощутила себя услышанной! Ваш предмет единственный, где я не чувствую себя бездарной дурой, и это полностью ваша заслуга! Мне хватило одной пары, чтобы понять, что вы — прекрасный учитель, умеющий объяснять, слушать, общаться с учениками на равных! И мне очень хочется, чтобы все это поняли, все смогли оценить! Пожалуйста, не уходите, прошу вас! Вы нужны этому универу! Вы… вы нужны мне.
Последняя фраза окончательно добивает меня, и я опускаюсь на каменные ступеньки, закрыв лицо ладонями и вновь начав плакать. Чувствую себя словно вывернутой наизнанку, слишком долго эти слова таились внутри и просились наружу. И теперь на сердце остаются лишь ощущения пустоты и какой-то ужасной, гадкой мерзости. Всё это совершенно нечестно, неправильно, так не должно быть! Он не может уйти, просто не может, не должен, так нельзя…
Внезапно моих рук касаются холодные шершавые пальцы, осторожно убирая ладони с лица и легонько приподнимая мою голову за подбородок.
— Мирабель. — ласково произносит мистер Маго, всматриваясь в мою зареванную физиономию обеспокоенными и слегка увлажнёнными глазами. — Вы очень умная, добрая и талантливая девушка. У вас уникальная способность неординарно мыслить и смотреть на вещи не с общепринятой, а со своей точки зрения, а это, поверьте, в наше время сродни дару. И в том, что вам понравилась вчерашняя лекция, моей заслуги не больше, чем вашей. Успех любой дискуссии зависит от обоих её участников, вы ведь это знаете? — шутливо вопрошает декан с доброй улыбкой. Но она быстро тает, сменяясь тревогой. — Я не хочу, чтобы моё увольнение хоть как-то огорчало вас. Поверьте, придёт другой преподаватель и всё пойдёт своим чередом. И вакханалия с моим именем наконец закончится. Я знаю, вас ждёт большое будущее, мисс Марикоса. Может, даже к лучшему, что в нём не будет меня.
Мистер Маго на несколько мгновений задерживает на мне взгляд, в котором проблескивает еле заметная, но такая пронзительная горечь, после чего решительно поднимается, берётся за рукоятку чемодана и уходит прочь, не оборачиваясь.
Я смотрю на его силуэт затуманенным от слез взором, пока фигура декана окончательно не пропадает из виду. Затем встаю и захожу обратно в университет.
По коридору я плетусь без всякой на то цели и причины. Просто не хочу возвращаться в общагу. Не хочу яркого света, гула соседей, вони от подгоревшей лапши в старой микроволновке. Хочу лишь тишины.
Проходя мимо стендов, я невольно притормаживаю и поворачиваю голову, остановив свой взгляд на той самой фотографии. Фото сделано в этом году, в первый учебный день. Вот в камеру бойко улыбается Луиза, Долорес в своих неизменных наушниках, Иза с самодовольным выражением лица. А вот и Камило, взлохмаченный и до жути счастливый смотрит в объектив. В толпе преподавателей я различаю Эмасьон в тёмных очках, одетую в непривычно для неё спокойных тонах, миссис Куравор, стоящую в обнимку с мужем, сбоку радостно машет Феликс. Даже лицо маленького Антонио можно разглядеть с краю, как только умудрился в поле зрения камеры попасть! А посередине всей этой сплочённой толкучки гордо стоит ректор вуза — статная женщина, одетая с иголочки и властно взирающая на меня сквозь глянцевое изображение.
На фотографии запечатлены все, кто хоть как-то связан с творческой семьёй Каситы. Не хватает лишь мистера Маго. Для него места в этой дружной компании не нашлось.
И меня здесь тоже нет.
Необходимость в банановой лепешке и сладком-сладком чае возникает так остро, что я не могу ей противиться. Если не восполню запасы воды и глюкозы в организме, рискую слечь с обезвоживанием и неизлечимой апатией.
На свой страх и риск добираюсь до столовки и дёргаю дверь, которая, на удивление, поддаётся. Поварихи, небольшой компашкой доедающие остатки сегодняшнего меню, жестом показывают на оставшиеся лежать на витрине порции и листок с расценками. Я всё понимаю без слов, подхожу, беру стакан чая и лепеху, кладу положенную плату на прилавок и бреду к дальнему углу зала.
Вдруг на глаза попадается та самая выемка в стене, что привлекла моё внимание на вчерашнем обеде. Украдкой взглянув на самозабвенно болтающих сотрудниц, я подхожу к углублению. Им оказывается небольшое окошечко с откидной створкой и деревянной досочкой, по которой, видимо, Долорес проталкивала порции вглубь. Я аккуратно приподнимаю створку и с любопытством заглядываю внутрь.
Как оказывается, за стенкой скрывается совсем крохотное помещение, очень похожее на заброшенную студию звукозаписи. На полу валяются какие-то провода вперемешку с жёлтыми крошками, на полках пылятся старая аппаратура и колонки. А к стене с углублением придвинут затертый столик с таким же пошарпанным стулом.
На столике — ключ и записка на клочке бумаги, выведенная спешным почерком.
Прости, что не успел попрощаться. Деньги за порции отправлю позже.
Спасибо тебе за всё.
В конце — длинная размашистая подпись, в которой нетрудно угадать заглавные Б и М.
Бруно Маго
Долорес не то, что не была против декана — она всё это время
помогала ему. У Маго не было возможности даже спокойно купить еду в столовой, поэтому звуковик сама брала ему порции и передавала через отверстие в стене. И крошки, что валяются на полу в каморке — это ведь те самые сырные шарики, что грызла девушка на репетиции спектакля. Но почему Долорес не относила контейнеры с едой в кабинет философии? Или не передавала преподу их в коридоре?
И тут перед глазами предстаёт Маго, с грустью рассматривающий фотографию на стенде. Внезапное осознание перехватывает дух и заставляет сердце болезненно сжаться. Как бы не ненавидели и не презирали декана коллеги и студенты, он всё равно хотел быть частью коллектива. Хоть иногда чувствовать себя полноценным членом вузовской семьи. Забывать о том, что он всеобщий изгой.
Долорес это понимала. Поэтому отдала ключи от забытой всеми студии Маго. Ведь даже находясь за стенкой, препод мог ощутить, что вот он, сидит и ест вместе со всеми. Мог спокойно быть рядом с другими людьми, не боясь, что от него испуганно отшатнутся или, наоборот, накинутся.
Но тут я осознаю ещё одну вещь. Стол, что стоит не так далеко от углубления — это ведь стол Эмасьон и Куравор. Тот самый, за которым они вчера повздорили. Декан по актёрству что-то кричала про заявление…
А что, если… Да. Несомненно, это была она. Это Эмасьон потребовала уволить Маго. И заявление, что упорно не хотела брать Куравор, было как раз об этом.
«Я просто не забываю о том, как он тогда поддержал Изабеллу!»
Но как бы не упиралась проректор, преподу по актёрству всё же удалось настоять на своём. Но ведь… Камило ведь сказал, что такие стычки длились несколько месяцев. И Маго все эти месяцы слышал, как рьяно его хотят выгнать из университета.
«Жаль, что мы познакомились слишком поздно… »
Только самый добрый, самый светлый, самый преданный своему делу человек мог терпеть все эти унижения, при этом с теплотой относясь к универу и его студентам. Даже будучи уже в «изгнании», он сам захотел помочь Изабелле, прекрасно понимая, что никаких поблажек или снисхождения со стороны начальства за это ему не будет. За те месяцы, что он висел на волоске от увольнения, он не обозлился, не протестовал и не ушёл из вуза с гордо поднятой головой, хлопнув дверью. Он настолько любил этот университет, что покинуть его был просто не в силах. Более того, он готов был сидеть за стенами столовой, лишь бы хоть на мгновение ощутить себя не лишним здесь.
Но теперь его вынудили уйти. Просто не оставили выбора.
«Я знаю, вас ждёт большое будущее, мисс Марикоса. Может, даже к лучшему, что в нём не будет меня.»
Слез за этот вечер у меня уже не осталось, а потому я просто сажусь на стул рядом с дверями столовой и отрешенно смотрю вдаль. Нестерпимая боль обжигает меня изнутри, и я тяжело сглатываю, не в силах её унять. Если бы только был способ всё изменить, не допустить этому ужасу случиться…
Тут до меня доносятся знакомые голоса. Я прислушиваюсь и понимаю, что сюда идут мистер и миссис Куравор, о чём-то влюблённо щебеча. Вот они проходят уже совсем близко к столовой, отчётливо слышится каждый отзвук их слов.
И тут на меня обрушивается такая решимость, такая уверенность, что я, ведомая этим внезапным порывом, выбегаю в коридор.
— Миссис Куравор!
Парочка, успевшая уже пройти дальше, удивлённо оглядывается.
— Мирабель, что с тобой? — взволнованно восклицает проректор, подбегая ко мне и обхватывая мягкими тёплыми руками моё лицо. — Ты плачешь? Тебя кто-то обидел?
— Нет. — мотаю головой я, поспешно оттирая растекшуюся тушь. — Мне просто… нужна ваша помощь.
— Какая? Что случилось?
— Верните мистера Маго обратно.
На лице Куравор застывает ошеломленное выражение.
— Что? — переспрашивает она в надежде, что ей послышалось.
— Верните мистера Маго обратно на работу. — повторяю я ещё твёрже и громче.
Женщина в бессилии опускает руки. Её добродушное выражение лица становится таким сокрушенным, что мне даже становится жалко проректора.
— Mi bollo, как же я это сделаю? Это ведь не от меня одной зависит…
— Ну пожалуйста, прошу вас! — настойчиво умоляю я. — Я же вижу, вы сами знаете, какой мистер Маго хороший человек, как дорого ему это место! Неужели вы совсем не можете ничего сделать?!
Тут меня неожиданно осеняет безумная идея.
— А если вернуть его хотя бы под предлогом участия в городском фестивале? — Я быстро гуглю информацию о мероприятии и победоносно поворачиваю экран в сторону проректора. — Смотрите, секция "Философия" входит чуть ли не в первую тройку по сумме гранта! А ведь конкуренции там практически нет, заявок всего штук десять! Мы сто процентов выиграем, если примем участие! Можете даже назначить испытательный срок, скажем, месяц! Если вам понравится наш проект, мистер Маго остаётся у вас работать, если же нет… Но я уверена, он вам точно понравится!
Видимо, мой энтузиазм и отчаянное желание вернуть преподавателя добились нужного эффекта. Куравор в смятении смотрит мне в глаза, а потом поворачивает голову к подошедшему мужу. Тот еле заметно подмигивает в мою сторону и с уверенностью кивает в ответ супруге, приобнимая её за плечи.
— Что ж, Мирабель, можешь на меня рассчитывать. — сдаётся проректор с побеждённой, однако радостной улыбкой. Но Куравор тут же принимает серьёзный вид и знаком останавливает мой ликующий визг. — Но! — вот так сразу уговорить миссис Мадригаль и Пепу вернуть Бруно мне не удастся. Поэтому будете работать с ним над проектом тайком. Вот ключ от чёрного хода. И не дай Бог вас кто-нибудь заметит! Когда закончите, первым делом сообщите мне. Если всё будет спокойно, запишем вас на общий генеральный смотр программы. Если же нет — значит, ваше участие окажется для всех сюрпризом.
— Спасибо-спасибо-спасибо! — пищу я, прижимая к себе заветный ключик, будто самое ценное из всех сокровищ. — Я вам безмерно благодарна!!!
— Поверь, миссис Куравор сама тебе очень благодарна. — усмехается декан музыкального факультета, тут же получив от смущенной жены локтем по боку.
— А вы не подскажите, где сейчас может находиться мистер Маго? — задаю я закономерный вопрос.
Супруги растерянно переглядываются.
— Нуу, может, у вас есть его номер? — нахожусь я.
— Вряд ли у Бруно вообще есть телефон. — произносит Куравор с озадаченным видом. — Думаю, он сейчас в каком-нибудь близлежащем мотеле.
— Подождите, у него что… даже собственного дома нет? — опешенно бормочу я.
Проректор смотрит на меня виноватым взглядом.
— Насколько я знаю, он жил в нашем общежитии. Но теперь, когда он не значится сотрудником университета, вряд ли его там оставят…
— Понятно. — сдержанно отвечаю я, пребывая в лёгком шоке от такой информации. — Что ж, буду искать.
— Куда? На ночь глядя?! — пытается возразить голос проректора, но я уже нахожусь на полпути к выходу.
Оказываясь на улице, одной рукой я растираю оголённое плечо, покрывшееся гусиной кожей от промозглого ветра, второй нахожу адреса мотелей. Пешком метаться по ночному городу слишком отчаянно и безрассудно, поэтому я решаю раскошелиться и заказываю такси. Обещает подъехать к ближайшей автобусной остановке.
Пока иду, пытаюсь структурировать всё услышанное, увиденное и осознанное мной за этот вечер. Итак, мистер Маго до недавнего времени жил в общежитии, телефона, похоже, правда не имеет, то есть звонить ему некому и помочь материально тоже. Из этого напрашивается только один вывод: семьи и друзей у него нет. И, видимо, университет — единственное, вокруг чего крутилась его жизнь.
А если бы я не подошла к миссис Куравор? Если бы Маго лишился этого единственного, что было ему так дорого? От одной мысли об этом меня бросает в дрожь. И непроизвольно сжимаются кулаки. Буду не спать всю ночь, объеду каждый столб, спущу все деньги, но найду его и отдам этот чёртов ключ!
Решительным шагом дохожу до остановки, уже собираюсь в ожидании сесть, поворачиваю голову в сторону скамейки и… чуть не падаю в обморок.
Так, у меня не глюки, нет? Это правда он? С осторожностью подходя ближе и легонько ущипнув себя за руку, понимаю, что не в бреду и что на скамейке действительно сидит мистер Маго.
И, кажется, спит. Облокотив голову на прозрачную пластмассовую стену остановки, он прижимает к себе небольшую чёрную сумку, которая всё это время была у него на плече и в которой, кажется, что-то шевелится. Чемодан стоит поодаль — видимо, сумка для декана представляет гораздо большую ценность. Это видно и по его бледному лицу, даже во сне омраченному настороженностью и беспокойством.
Только теперь я замечаю, какой у декана болезненный, худой, осунувшийся вид. Мешки под глазами, спутавшиеся волосы, мятая потрёпанная одежда, совершенно не спасающая от пронизывающей вечерней прохлады. От этой картины всё внутри меня в ужасе сжимается.
— Мистер Маго?.. — надломленно шепчу я, норовясь дотронуться до его кардигана, чтобы разбудить.
Но тут препод резко вздрагивает и широко открывает глаза, отчего я испуганно отшатываюсь.
— Мисс Марикоса?! — в потрясении восклицает он, взирая на меня будто на призрака.
— Вы что… хотели ночевать здесь? — с тревогой вопрошаю я, напрочь игнорируя его шок.
Зрачки Маго в смятении разбегаются.
— Я… эм… задремал, пока ждал автобуса. — неуверенно оправдывается декан, затем снова переводит на меня недоуменный взгляд. — А вы что здесь делаете?
— Я-я… эээ… — сбитая с толку страдальческим обликом препода, я окончательно путаюсь в словах и мыслях, поэтому просто вытаскиваю ключ и протягиваю его мужчине. — Вот.
— Что это?
— Его мне дала миссис Куравор. Я уговорила ее взять вас обратно.
Декан на мгновение замирает. Его глаза становятся еще шире, заглядывая мне в самую душу. Маго смотрит на меня с боязливым недоверием, будто бы страшась поверить в мои слова, которые запросто могли оказаться ложью.
— Ч-что? — дрожащим голосом произносит он. — П-подождите, но Пе… то есть, мисс Эмасьон…
— Ну, точнее, не то, чтобы вернуть… то есть, не сразу. В общем, я с Куравор договорилась, что если мы подготовим проект на городской фестиваль и он понравится ей и ректору, то вас официально вернут обратно на работу.
— Мы — это кто?
— Ну… — я смущенно краснею. — Мы — это я с вами.
— Стойте… по философии что-ли? Проект на городской фестиваль?!
— Да там конкурентов всего ничего, а грант огромный! Мы обязательно выиграем! Дедлайн — месяц, так что времени у нас еще полно! Правда, пока придется готовиться втайне, но это временно! Когда все увидят нашу работу, вас обязательно возьмут обратно, я просто уверена!
Но лицо Маго скованно прежним сомнением, и мой пыл утихает, уступая место тревоге. Я что, что-то не так сказала?
— То есть, вы заставили проректора отдать вам ключ и разрешить готовить со мной проект по философии, чтобы… вернуть меня обратно?
— Если я сделала что-то не так, я могу все отменить… — поспешно мямлю я.
Но тут декан мягко касается моей руки, останавливая череду неловких оправданий. Покачав головой, он расплывается в благодарной улыбке, такой радостной, доброй и светлой, что внутри меня аж все трепещет от счастья.
— Мирабель… У меня нет слов, правда. Ваш поступок… просто что-то невероятное. Я искренне не хотел, чтобы вы впутывали себя в это, но раз уж так случилось, теперь мне придется стать частью вашей авантюры. А еще я ваш должник. Даже не знаю, как мне можно отблагодарить вас.
— Просто переночуйте в гостинице, а не на автобусной остановке. — смущенно улыбаюсь я, тщательно скрывая бурлящий в душе дичайший восторг.
— Я просто ненароком заснул, честно. — лукаво усмехается Маго и встает со скамейки, берясь за ручку чемодана. — Что ж, тогда до завтра, мисс Марикоса.
Тут он ловит мой любопытный взгляд, устремленный на сумку на его плече.
— Не думал, что девушку способна привлечь такая потрепанная и неприметная вещь. — отшучивается препод.
— У вас ведь там кто-то сидит внутри, да? — тихим робким шепотом спрашиваю я, украдкой глядя в серо-зеленые глаза. В них на несколько мгновений проскальзывает сомнение, после чего мистер Маго все же решается сесть обратно.
— Ладно, после всего, что вы сделали, скрываться перед вами будет нечестно. Да и все равно рано или поздно вы бы все узнали. — Декан распахивает сумку и чуть слышно цокает языком, постучав несколько раз по холщовой обивке. Я смотрю во все глаза и вдруг ахаю, увидев, как из складок ткани высовывается мордочка грызуна. Затем еще одна, и еще.
— Какие хорошенькие! — искренне умиляюсь я, протягивая к крыскам ладошку. Затем своевременно останавливаюсь и поворачиваюсь к их хозяину. — Можно?
— Можно. — с улыбкой отвечает препод, который, кажется, крайне доволен моей заинтересованностью зверушками. Я осторожно глажу изворотливые серые брюшки, и тут замечаю в лапках у одной из крыс
тот самый сырный шарик. В моей голове тут же всплывает образ Долорес, как бы невзначай бросающей лакомство на пол оркестровой ямы. Интересно, если крысы тогда сновали рядом со сценой, мог ли мистер Маго украдкой наблюдать за представлением? Что ж, будет о чем поспрашивать его завтра.
— Они такие очаровашки, правда! Но… дадут ли вам с животными номер?
— Поверьте, эти ребята со мной уже много лет и ни разу еще не попадались на глаза тем, кому не надо. — хитро прищуривается декан, застегивая сумку и вновь вставая со скамьи. — Можете не переживать, мисс Марикоса, дальше я справлюсь сам.
— А вы знаете дорогу? Может, вас проводить? У меня навигатор есть…
— Мирабель. — успокаивающе и абсолютно обезоруживающе улыбается Маго. — Я знаю этот город лучше, чем кто-либо. У вас нет оснований для беспокойства, правда. Вы и так сделали для меня очень многое.
Препод легонько кивает на прощание, разворачивается и уходит. Я же уходить не тороплюсь, не в силах оторваться от удаляющегося силуэта. Все-таки Маго довольно странный. И очень уж загадочный. И этот таинственный образ отчего-то манит меня невидимым магнитом. Черные, как уголь, взлохмаченные волосы, колыхающийся на ветру зеленый кардиган, хриплый глубокий голос, верные своему хозяину крысы и пронзающий взгляд огромных глаз, сияющих в лунном блеске ярким зеленым светом…
И вновь это ощущение. Тех самых трепещущих крыльев назойливых насекомых, что приятно щекочут живот изнутри…
