Фестиваль прогон философия 05.02.
Вы:
Привет!
Вы как, все проснулись? Все на месте?
Потому что я умудрилась проспать, причем на час
Но я уже выехала, попытаюсь как можно быстрее добраться
Может, даже не опоздаю!
Иза🎨: Я и не ложилась😂 Мы как закончили, я сразу репетировать к своим побежалаВы:
😳😳😳
Камило🎭: А я один раз записал, как на нас tia Пепа орет, и на звонок будильника поставил, будит моментально На самом деле шучу Но вставать было конечно пипец трудно Мне помогла лишь мотивация помочь нашей очкастой😉😘 Ну а потом я пораньше приехал в универ и меня tia Пепа напоила кофе У нее такой ядрёный кофе это жесть, у меня чуть мозг не прошиблоВы:
Теперь понятно, почему она все время такая взбудораженная😅
Дора🎶: Эх вы, перваши Вы еще сессию в конце года не сдавали Там на одном кофе все и выживают Луиза🎙️: Это точно Я тоже, кстати, на месте, если что)Вы:
Понятно, видимо, мне только по философии зачёт и светит
Ну ладно, главное, что все на месте и с реквизитом тоже порядок. Встречаемся в актовом зале в левых кулисах возле гримерки
Сейчас еще с Маго тогда спишусь и приеду, ждите)
Блин, неудобно, конечно, что Бруно нет в общем чате. Ну ничего, на фестивальные деньги ему айфон купим. Надеюсь, ректорша на наш гонорар виды не имеет? Я еще могу понять претензии на выигрыш Изы, Мадригаль ее отчасти курирует и благодаря ей та получает оклад с работы на музей. Даже ситуацию с Луизой можно с некой натяжкой приплести, ее проектом руководит декан универа, находящийся в подчинении ректората. Но блин, мы с Маго одни мучались, он все это время и сотрудником Каситы не значился, с фига ли она будет деньги себе забирать?! Долг он полностью выплатил, а Мадригаль нам никакого содействия не оказывала, наоборот, вообще отстранить от участия хотела! Она, конечно, может надавить с этим делом на Бруно, только я этого сделать не дам, ещё чего! Ему нормальный телефон нужен, а не этот камень с кнопками времен Палеозоя, и нормальная квартира, хотя бы съемная, а не чердак в универе! Ладно, оппозицию разводить пока рано, сегодня у меня в обязанностях улыбаться ректору во весь рот, а то еще забракует наши старания. Хотя этого априори не случится, уж я об этом позабочусь.Вы:
Привет!
Уже без двадцати час, а у меня в чате до сих пор нет «доброе утро, мышонок», мне начать переживать?)))
Бруно Маго: Привет) Долли сказала, что ты отсыпаешься после репетиции, не хотел будить тебя своими сообщениями.Вы:
Я будильник игнорировала час, о чем ты
А вообще как, настрой боевой?)
Бруно Маго: Еще бы. Всю ночь мне не давал заснуть.Вы:
Эх, а я надеялась, что хоть кто-то из нашей компании выспится (
А чего так? Переживаешь или просто в предвкушающем волнении?
Бруно Маго: Ну, и то, и то. Я в вашем выступлении не сомневаюсь, ты не подумай. Просто… я как-то отвык от всего этого. Выступление на большую аудиторию, миссис Мадригаль еще будет все оценивать.Вы:
Я понимаю)
Я бы на твоем месте тоже волновалась
Да я и на своём месте сейчас очень волнуюсь, это и мне ведь в новинку
Единственное, что могу сказать для общего успокоения — после того, что мы провернули в кабинете ректора, нам уже бояться точно нечего)
Ну и тем более, вспомни вчерашнее в столовке. Ты поначалу тоже не хотел идти, а в итоге ничего страшного не произошло, кому-то даже понравилось)
Бруно Маго: Кому-то — это тебе?) Потому что ты смотрела на меня с таким сияющим лицом, будто гирлянда на рождественской елке.Вы:
На твоем лице радости было не меньше, поверь)
В общем, мы со всем справимся, это я тебе гарантирую.
Бруно Маго: С тобой по-другому и быть не может, мышонок) (Представь здесь смайлик, посылающий воздушный поцелуй в виде сердечка)Вы:
(Тогда ты представь здесь смеющийся смайлик и три смайлика-сердечка)))
Кстати, чуть не забыла, собираемся в актовом зале в левых кулисах возле гримерки
Ты ведь уже в Касите?
Бруно Маго: А где мне ещё быть. Хорошо, сейчас туда подойду. Ну да, действительно, больше ему быть и негде… Ой, черт, это же моя остановка! Собрав остатки сил, беру свое добро в охапку и со всех ног бегу к универу. До начала остаётся пятнадцать минут, а ещё нужно все со всеми обсудить, проверить, на месте ли реквизит, повторить материал… Мамочки, только бы успеть! Пулей влетаю в здание, не сбавляя темпа поднимаюсь на второй этаж и буквально врываюсь в зал, тут же метнувшись к месту сборов. — А вот и я, сейчас быстренько листочки достану, у меня вот тут где-то списочек со всем необходимым был, что где надо не забыть разместить, только костюм мой нужно куда-нибудь опреде… Не поняла, а ты чего расселся? И где все??? Камило, вальяжно развалившийся на стуле с телефоном в руках, пару секунд переваривает мое внезапное появление и вывалившуюся на него информацию, после чего сообщает: — Так секретарша Мадригаль пять минут назад подбегала, сказала, прогон на час позже переносится. Ну и Иза с ушастиком побежали свои команды на готовность проверять, Луиза ключи от кабинета Куравор взяла, там репетирует, чтобы ей никто не мешал. А я остался тебя тут ждать. Вместо ответа я, едва переводя дух от вольного забега, лишь устало плюхаюсь на табуретку рядом. — И зачем я тогда, как сумасшедшая, сюда мчалась? — повисает в воздухе мой вымученный риторический вопрос. Умом, конечно, понимаю, что так даже лучше, в спешке ничего не забуду и не упущу, и настроиться спокойно можно, но я так за последние полчаса вымоталась и морально, и физически, что мне просто необходимо немного поворчать. — А я говорил тебе, надо было в универе тихонечко на ночь залечь, и ездить бы туда-сюда не пришлось. Очкастая, убери от меня свой укоризненный взгляд, я вообще-то тебя приободрить пытаюсь! А где, кстати, наш виновник торжества? Маго что, без твоего присмотра реально умудряется заблудиться? В четырёх стенах универа? Мы, главное, ради него тут крутимся, без сна и отдыха репетируем, подписи клепаем… — Ну, к слову, твоя подпись, Хамел, была как раз сугубо факультативной. От звука взявшегося из ниоткуда бархатного голоса и последовавшего за ним испуганного крика я вздрагиваю и в непонимании поднимаю опущенные в пол глаза. Бруно, каким-то магическим образом материлизовавшийся за спиной Камило, смотрит на того спокойно и немного насмешливо, в то время как кучерявый, в страхе отскочивший на пару шагов в сторону, в шоке оглядывает фигуру препода, видимо, прикидывая, это действительно Маго или необъяснимая галлюцинация. — Твою мааа… мистер Маго, я чуть к праотцам не отправился! Вы как здесь вообще оказались?! — А я всегда и отовсюду слышу, когда ты за моей спиной гадости говоришь. — с непоколебимой невозмутимостью отвечает Бруно, чье крайнее удовольствие от произведенного эффекта выдают лишь веселые зелёные искорки в глазах. — Просто не всегда появляюсь вершить наказание по доброте душевной. Пока Камило судорожно соображает, как на такое ему реагировать дальше, я с плохо скрываемой улыбкой бросаю недоуменный взгляд в сторону Маго. Тот незаметно для кучерявого подмигивает и зрачками указывает в сторону картины, висящей у гримерной. Все понятно, значит, попасть в околостенный проход можно с нескольких этажей. Интересно, а для чего вообще изначально этот проход задумывался?.. — Привет! — доносится с авансцены звонкий детский голос, вслед за которым в кулисах появляется Антонио, держа в руках сшитого мной ягуара. — Привет ещё раз, кабальеро! — вмиг выходит из ступора Камило. — Приветик, Тонито! — тоже здороваюсь я, помахав мальчику ладошкой. — Приветик, мышка! — в ответ машет мне ручкой Антонио, после чего поворачивается к Бруно. — Привет, ко… — Мышка? — с интересом переспрашивает Ками. — А почему очкастая вдруг стала мышкой? Внутри меня все внезапно холодеет. Вот ведь попала. Сейчас Антонио как сказанет: «Это ее Бруно мышонком называет. А еще я их в кабинете за страстным поцелуем застукал». Ладно, второе он (может) не скажет, но уже первое не сулит ничего хорошего. Но Тонито в который раз доказывает, что является чудеснейшим ребенком на свете, выдавая максимально безопасное и не компрометирующее объяснение: — А это у нас игра такая. Мы называем друг друга по именам животных. Хочешь с нами поиграть? — То есть ты будешь выбирать, каким животным я буду, да? — с улыбкой догадывается Камило, на что мальчик утвердительно кивает. — Ну и на какое же животное я похож? Антонио принимает необычайно серьёзный вид и принимается сосредоточенно разглядывать старшего друга, аж лобик морщит от стараний. И наконец с важностью выдает: — Ты будешь песиком! — Песиком? — со смехом уточняет Ками. — Да, пёсиком. — довольно заключает Тонито. А потом замечает стоящего рядом Бруно и его лицо неожиданно становится беспокойным. — Только песики обычно котов обижают. Ты ведь не будешь котов обижать, правда? Не удерживавшись, я как можно тише прыскаю себе в кулак, с любопытством оглядываясь на «кота». Судя по всему, Бруно такое положение дел не то что забавляет, скорее весьма-весьма озадачивает. А на мой красноречивый взгляд отвечает одними губами «я промолчу». — Ну ладно, не буду. — пожимает плечами Камило, не ведающий всех потаенных смыслов ситуации. — Хотя, тут смотря какой кот. Кто его, кстати, играет в твоей… Но вопрос прерывает спасительная типовая трель нокиевского телефона. — Я на минуту, из театра звонят. — констатирует Бруно, беря трубку и отходя в дальний угол кулис. — Из театра? — удивленным эхом повторяет Камило. — Маго что, театралом заделался? — Долгая история, как-нибудь потом расскажу. Я хочу сейчас, пока гримерная пустая, в порядок себя привести, а то у меня от этой беготни все, что можно, растрепалось… — Мир, подожди… — вдруг останавливает Ками. — Я с тобой зайду, ладно? Мне нужно кое-что тебе сказать… точнее, показать. Сконфуженный вид и неуверенный голос кучерявого заставляют невольно напрячься. Это же никак не связано с выступлением, ничего ведь не случилось, правда? — Ну хорошо, пошли. — настороженно киваю я, распахивая дверь в комнатку. Оказавшись внутри, украдкой бросаю на Камило взгляд. Таким растерянным и робким он бывает крайне редко, когда ему хочется поделиться чем-то важным и личным, что кучерявому дается довольно трудно. Поэтому, дабы не спугнуть момент откровений, гоню волнение прочь и спрашиваю как можно мягче: — Тебя что-то беспокоит? Что ты хочешь мне показать? — Да ты не парься, это не то чтобы серьёзно… — мнётся Ками, теребя что-то в карманах брюк, тем самым пытаясь настроиться на разговор. И после небольшой паузы с невольной быстротой вдруг выпаливает скопившееся, опустив в смущении глаза. — Короче, у тебя же вроде как сегодня важный день, ну и я в общем решил тебе что-нибудь подарить в честь этого. Я сначала все никак не мог придумать, что вообще дарить-то, я ведь в ваших девчачьих шмотках не разбираюсь, а потом оказалось, что я и степуху всю растратил, и на работу толком не ходил из-за репетиций, короче, облажался по полной. Ну а оставлять тебя вот так с пустыми руками тоже не хотелось, и я как бы решил… ну… ну в общем… В общем, вот. Все так же не глядя на меня, Ками высовывает ладони из карманов и протягивает что-то жёлтое и блестящее. Этим чем-то оказываются большие, даже чересчур, серьги в виде ярких бабочек, явно рукодельные, судя по слегка кривоватым силуэтам насекомых, неровно посыпанных блёстками вперемешку с цветными бусинками. Но меня волнует совсем не это. — Божечки, это ты сам сделал? Для меня? — в потрясенном восхищении шепчу я, бережно беря из его ладоней подарок. — Тебе, наверное, такие совсем ни к чему, ты и сама себе в сто раз лучше сделаешь, у тебя и хамелеон тогда такой классный вышел, а у меня, блин, руки из задницы… — сконфуженно бормочет Камило, все еще гипнотизируя носки своих ботинок. — Если совсем дерьмово выглядит, можешь выкинуть, я пойму, честно, обижаться не стану… — Да ты что! — восторженно восклицаю я, уже вовсю примеряя украшения перед зеркалом. — Они просто супер! Я даже и не помню, когда в последний раз получала самодельный подарок! А уж такого милого и чудесного и в помине не было! Ну-ка, посмотри! — Я отворачиваюсь от туалетного столика и игриво поворачиваю голову то в одну сторону, то в другую, демонстрируя труды парня на ушах. — Скажи ведь, что красота! Камило все же поднимает глаза и с несмелой улыбкой кивает, видимо, пытаясь понять, мне действительно нравится или ахи-вздохи в адрес поделки звучат чисто из вежливости. И чтобы окончательно развеять все сомнения, с визгом искреннего счастья кидаюсь ему на шею. — Ками, эти бабочки просто замечательные, правда-правда-правда! — заверяю я после долгого благодарного поцелуя. — И ещё больше мне приятно от того, что ты потратил силы и время, чтобы меня порадовать! И тебе совершенно не нужно этого стесняться, глупая ты моя кучеряшка! А руки у тебя вовсе не из задницы, с чего ты вообще это взял? Ладно, я тебе докажу, что это не так, когда мой образ на сцене всех поразит! — Ты будешь с ними выступать? — с непритворным изумлением уточняет Камило. — Конечно! Пусть все завидуют, что у них таких серёжек нет, а у меня есть! И что у меня есть такой заботливый парень! — хихикаю я, чмокая кучерявого в нос. — А у меня такая добрая и снисходительная девушка. — подхватывает Камило, целуя мой нос в ответ. — Ками, снисходительность тут совсем не при чем, твои сережки прекрасны сами по себе, ты что, не веришь мне? — притворно надуваю губки я. — Верю, верю. — улыбается парень, и по его заметно просветлевшему лицу понимаю, что действительно поверил. Такой он сейчас милашка, прям как маленький мальчик, которого мама за рисунок ко дню рождения похвалила! И от этого душа еще заливестее поет. Видно же, что ему важно было все это от меня услышать. — Я даже и предположить не мог, что бабочки тебе так понравятся. Значит, станут талисманом на выступлении. Хотя тебе и талисман не нужен, ты и так всех там порвешь. Ладно, более отвлекать не смею, дам девочкам возможность переодеться. Камило, оставив на моей щеке прощальный поцелуй, с веселым посвистыванием удаляется из гримерной, а я принимаюсь аккуратно выуживать свой костюм из чехла. Застегиваю идеально белоснежную блузку, поверх капронок натягиваю черную юбку-карандаш, такого же цвета жакет накидываю на плечи, а кудрявые волосы собираю в хвостик пониже затылка. Оглядываюсь в зеркале — вроде похоже. Хотя почему вроде, очень даже похоже! Я между прочим галстук специально по случаю купила и дипломат почти идентичный достала! Только огромных бабочек-сережек у выступающего десять лет назад не было. Ну и что, с ними даже круче! Эдакая творческая изюминка в ложно-строгом образе. И с ними на сердце гораздо теплее и спокойнее становится. Сразу поддержка чувствуется. Да, фигурки чуть неказистые, но с какой кропотливостью и любовью сделаны! Даже узор из блесток на крылышках идентичный выложил, ну прелесть же! И главное, как Ками будет счастлив, когда я выйду с ними на сцену! А Бруно и так вьетнамские флешбеки посетят. Только успеваю подумать, как слышится тактичный стук в дверь. Гадать не приходится, в чьем стиле такое появление. Ну и отлично, мне уже нетерпится увидеть его реакцию. — Входите! — кричу я, напоследок поправляя блузку перед зеркалом. В отражении из дверного проема выглядывает знакомая черноволосая шевелюра. — Мирабель, ты… Ой, я, кажется, не вовремя… — испуганно смущается Бруно, уже норовясь убрать голову. — Нет-нет, ты как раз вовремя! — останавливаю его я, пытаясь скрыть непрошенную усмешку. Я-то думала, у нас уже прошел период таких «стесняшек». — Посмотри, как тебе? Пытаясь сделать как можно более суровый вид серьёзной преподавательницы, поворачиваюсь то одним боком, то другим, попеременно кладя руки на талию. И очень стараюсь не засмеяться. Судя по крайне озадаченному лицу Бруно, память ему пока не изменяет. Ну все, перестань хихикать, он ничего не должен заподозрить! Это всего лишь невероятное и абсолютно случайное совпадение, а не косплей главного героя диска две тысячи двенадцатого. — Д-да, очень… красиво выглядит. Так, стоп. По-моему, в его замешательстве виноваты не только воспоминания о былых подвигах. Я с тревогой оглядываю свой наряд. Неужели плохо смотрится? — Мне не идет? Тебе не нравится? — беспокойно вопрошаю я, в уме уже прикидывая, чем заменить костюм. За оставшиеся сорок минут разве что платье Тьемпо получится достать, и то Эмасьон мне голову оторвет за использование реквизита в личных целях. Да и не подойдет оно здесь совершенно. Ну и как тогда быть?! — Что ты, конечно, идет, мне очень нравится! — поспешно уверяет Бруно, подходя ближе. Лишь сейчас я замечаю в его руках небольшой пакет, судя по всему, из какого-то бутика. — Ты в этом такая серьёзная, прямо настоящая деловая леди. Я только хотел… в общем, я тут по глупости купил кое-что, думал, ты примеришь. Разумеется, не сейчас и не на сцену, просто хотел узнать, нужно ли тебе это вообще… Бруно с чуть виноватой улыбкой протягивает мне пакет, пока я ошалело таращусь то на него, то на нежданный презент. Каким образом у них вдруг с Ками коннект мыслей образовался? И все же дедукция подсказывает, что у второго ухажёра подарок покрупнее будет. Мамочки, что у него там?.. Платье. Расширенная вверху и сужающаяся к подолу юбка позволяет безошибочно определить фасон — это «тюльпан». Я мечтала сшить себе такой в начале прошлого года, но выпускной класс поставил на любимом хобби временный крест. И вот теперь оно в моих руках — плотный шелк, мягкий благородный синий цвет в белых бликах света, элегантное и утончённое, но не вычурное и не чопорное. Одним словом, чудо… — Так получилось, что у нас с Долли в начале недели была вылазка по одному… кхм, случаю. И я, как увидел это платье, сразу представил тебя в нем. — доносится рядом голос Бруно. — А Долли нужный размер помогла подобрать. Оно, правда, недорогое, лукавить не стану, но мне показалось, что очень подойдёт тебе. Я, правда, не уверен, в твоем ли вкусе такое, по своим ведь предпочтениям выбирал, а сходимся мы в них или нет, ручаться, к сожалению, не могу… — Блин, да оно шикарное! — выпаливаю я чисто «по-девчачьи», когда все остальное перестает интересовать, даже необходимость поблагодарить добытчика вылетает из головы, и ты зацикливаешься лишь на том, как классно будет смотреться новая обновка. Поэтому я, забыв обо всем на свете, скидываю жакет и молниеносно расправляюсь с пуговицами блузки, лишь на последней заметив в зеркале, что Бруно все еще смотрит на меня. А какой довольный стоит, боже мой! Надо же, одной только восторженной фразой уже успела осчастливить! — Отворачиваться не будешь? — хихикаю я, обернувшись к нему. Бруно, видимо, всецело поглощенный моим радостным впечатлением от сюрприза, даже толком и не заметил, что я перед ним тут раздеваться начала. И, только сейчас очнувшись, моментально краснеет, вмиг совершив полуоборот вокруг своей оси. — Да лааадно, я так-то пошутила. — смеюсь я, сняв блузку и оставшись в одном бюстгальтере. — Можешь даже подглядывать, я разрешаю. Но нет, вроде не подглядывает. Сама благопристойность, ну надо же! Ладно, не буду смущать порядочных философов и наконец займусь платьем. Прохладная гладкая ткань приятно обволакивает тело. Я поправляю рукава, плечи, чуть одергиваю подол. Сидит безупречно. За счет юбки талия визуально выглядит уже, и бедра выгодно подчеркиваются, неглубокий, но изящный вырез декольте, опять же, смотрится очень выигрышно. Надо потом у Доры спросить, как у нее так безошибочно получается угадывать с размером, даже я частенько себе беру несколько вариантов, не зная, какой подойдет. А Бруно так вообще теперь можно смело доверить свой гардероб. Еще бы, с первой попытки — и прямое попадание! А он так и стоит до сих пор, с деланным интересом рассматривая стену позади меня. Не уж то не поддался искушению? — Все, теперь точно можно смотреть. — улыбаюсь я, предвкушая увидеть его реакцию. Бруно поворачивается не спешно, словно волнуясь, что подарок придется не впору. Но то, как его завороженный взгляд застывает на моей фигуре, озвучивает восхищение красноречивей любых слов. — Ты выглядишь… великолепно. — наконец обретает он дар речи. — В смысле, это мое субъективное мнение, может, тебе такое не по душе, и… — Оно чудесно. — полным неподдельной признательности голосом прерываю я его поток переживаний. — Только там пуговка сзади есть около шеи, поможешь застегнуть? С очарованным блеском в глазах Бруно кивает и встает у меня за спиной. Аккуратно убирает собранные в хвостик волосы в сторону и одним движением продевает пуговицу в петельку. Но отходить не спешит. После пары секунд промедления его ладони проскальзывают с воротника на небольшие оборки плеч, а затем спускаются вниз, нежно, с медленным наслаждением очерчивая каждый изгиб тела, касаясь бедер, отчего я слегка вздрагиваю от пробирающих мурашек. — Смотрю, ты прям-таки в экстазе от платья. — издаю я чуть подтрунивающий смешок, хотя сама получаю ничуть не меньшее удовольствие от движений его рук. — Я в экстазе от тебя. — нежно шепчет Бруно над ухом, столкнувшись со мной взглядом в зеркальной глади. — Ты невероятно красива сама по себе и без платья. Я немного поворачиваю голову, с лукавством всматриваясь в ярко-зеленые глаза. — Все-таки подглядывал, да? — Что? Нет! — с растерянным испугом отрицает Бруно. — Мира, ты же прекрасно поняла, что я имел ввиду! — Конечно, поняла. — кокетливо отвечаю я. — Поняла, что сначала притворялся, а теперь спалился. Ещё и отвернулся для отвода глаз, как не стыдно! — Мирабель, слово даю, я не подсматривал… — Ладно тебе, что ты так распереживался, я ведь сама разрешила. — примирительно улыбаюсь я, прижимаясь к Бруно в теплых объятиях. — И спасибо огромное за такой подарок. Даже я себе так удачно не умею подбирать одежду, как ты. Так что, когда стану настоящей деловой леди, сделаю тебя своим личным стилистом. И знаешь, я тут подумала, чтобы уж точно быть уверенной в нашей победе, в этом платье и выйду на сцену! — Серьезно? — удивленно вопрошает Бруно с нескрываемым оживлением. — Почему нет, оно еще лучше подойдет для выступления! — уверяю я. — Будет еще больший контраст! Представь, сначала я вся такая собранная, в пиджаке, с дипломатом, а потом сбрасываю пиджак, снимаю очки, распускаю хвостик и — вуаля! — абсолютно другой человек! Только у меня жакет короткий, все платье будет видно и должного эффекта не случится… О, а можно я твой возьму, пожааалуйста! — Мой? — переспрашивает Бруно с озадаченным видом. Эти разглагольствования, похоже, заставили его снова флешбекнуться в прошлое. — Если нужно, конечно, возьми. Правда, он уже далеко не новый, десять лет в шкафу пролежал. Я замираю и лишь теперь внимательнее вглядываюсь во внешний вид Бруно. Черт, это он. Это тот же самый костюм! Афигеть, ну прям ментальная связь в действии! — Еще лучше! Давай скорее! — нетерпеливо прошу я, протягивая руки. — Позволь я сам. — предлагает Бруно и, не дожидаясь ответа, снимает с себя пиджак. На этот раз приходит моя очередь флешбекнуться в прошлое, точнее, на несколько дней назад. Будто бы и не было тех десяти лет, честное слово. Все те же взъерошенные волосы, та же рубашка, на которой не хватает лишь расстегнуть пару пуговиц. Но долго Бруно не дает собой полюбоваться: подходит ко мне сзади и заботливо накидывает пиджак на плечи. И меня тут же окутывает знакомый древесно-травяной аромат. Вот я раньше как-то не могла понять, в чем прикол носить одежду своего парня. Вроде как краше от нее не становишься. А теперь понимаю. Эффект присутствия родного человека потрясающий. Будто ты в его объятиях, которые не кончатся, пока пиджак не снимешь. И так в нем уютно и хорошо, что запахиваюсь ещё плотнее. — Смотрю, он тебе понравился. — смеется Бруно, отходя подальше и с интересом меня оглядывая. — Ага. И платье отлично прикрывает. — киваю я, нежась в мягкой ткани и ещё больше кутаясь. — Рад, что угодил. Ладно, оставлю вас наедине, я тебя и так излишне отвлек, тебе наверняка готовиться надо… — Ой, не переживай, мне только макияж подправить и, считай, готово. — отмахиваюсь я. — Пока можешь морально настраиваться на наш триумф. — Угу. И выпытывать у остальных, с чем вы все-таки выступать будете. — с хитрой ухмылкой подытоживает Бруно. — Они тебе все равно ничего не расскажут, побоятся моего праведного гнева. — в свою очередь ухмыляюсь я. — Если ты что-то и узнаешь, то лишь от меня. — Скорей бы. Я вроде как надеялся, что с твоей стороны будет ответный показ сюрприза. — Ах, так это был подкуп! — театрально возмущаюсь я. — Все с тобой ясно, благодетель, тобой движет корысть и эгоизм, а не доброта и щедрость!.. Да шучу я, не смотри ты так! Если ты очень хочешь, могу обрисовать тебе в общих чертах наш замысел перед выступлением. — Хорошо, буду ждать. — кивает Бруно, уже стоя в дверях. А затем вдруг добавляет с деланно злобной усмешкой. — Придется пока что дальше Хамела пугать. — Эй, он мне на сцене нужен живым и здоровым, и с психической точки зрения тоже! — смеюсь я ему вслед. А потом неожиданно цепенею. Камило. Серьги. Подхожу к туалетному столику и быстрым движением просовываю в уши «бабочек», которые сняла для удобства перед примеркой платья. Отхожу назад, оглядывая себе со всех сторон. Сочетание, конечно, довольно интересное. Огромные ослепительно-желтые фигурки с ярко переливающимися блестками, весьма, кстати, подходящие для творческого образа. Образа с долей детской наивности и легкости, веселого, немного дурашливого и беззаботного. И платье благородного сапфирового цвета с белоснежным отливом элегантного фасона, которое тоже неплохо смотрится в контексте творчества, только образа уже утонченного, грациозного, возвышенного, на порядок взрослее и спокойнее. И вместе эти два предмета гардероба смотрятся… ммм… специфично. Будто из разных контекстов выдернули. Как-то поспешила я с обещаниями. Надо было думать сначала, а потом словами разбрасываться. Хотя, с другой стороны, как бы я иначе поступила? Вышла бы с подарком одного, а второму бы отказала? Это было бы неправильно. И мне оба подарка нравятся. Каждый из них дорог мне и прекрасен. Просто по-своему. И по отдельности. Мда, символизм какой-то прям. Все мои метания последних недель отображаются сейчас в зеркале. Детские веселые бабочки и солидное спокойное платье. И я так же не могу сделать выбор. И как вы думаете я поступила? Правильно, оставила оба. Ну я ничего не смогла с собой поделать, правда! И вообще, на ситуацию нужно смотреть под разными углами. Во-первых, в творчестве нет понятий «идет-не идет», «сочетается-не сочетается», тут все в целом субъективно. А во-вторых, это отличный визуальный посыл. Мол, можно выражать себя и с такой стороны, и с другой, и вместе, и по отдельности. Короче, очень даже классно выглядит! Сейчас еще тушью ресницы подкрашу и совсем бомбезно будет! Наведя марафет и оставшись вполне довольной, выхожу обратно в кулисы, где меня уже поджидает Дора. — Так, не уходи далеко, дай взглянуть на тебя… Вай, ну просто бомба-пушка-ракета! А как сидит, ну как влитое просто! Какая же я все-таки молодец! Ну, в первую очередь tio Бруно, естественно, молодец, но я тоже какую-никакую лепту внесла. — Ликующие возгласы Долорес резко прерываются, и она хмурится, протягивая руку к моему лицу. — А это что еще за достояние декоративно-прикладного искусства? — Это подарок Камило. — смущенно улыбаюсь я. — Они что, оба решили именно сегодня одарить тебя? — не без иронии вскидывает брови девушка. — У них коллективный разум включился или по пацанскому календарю выдался благоприятный день для жертвоприношений богине любви? — Дора еще раз окидывает серьги язвительным взглядом и напоследок фыркает, закатывая глаза. — Как в дебильном фанфике, ей богу. Я лишь добродушно хихикаю. В принципе, я ее понимаю. Наверняка она хотела таким образом перед балом Бруно очков прибавить. А тут Камило вмешался. Хотя Дора и так позаботилась о преимуществах в пользу их команды, взять даже ее уроки танцев. Но учит Долорес и вправду здорово, вот только есть у меня подозрения, что тренировки проходят не со мной одной. И брошенная ею однажды фраза «зачем тебе учить солнечный танец, давай остановимся на лунном» лишь подтверждает мои догадки. — Ну что, как поживает наш великий интервьюер? — доносится до меня бойкий голос. Изабелла, сверкая весёлой белозубой улыбкой, спешит ко мне из угла кулис, откуда уже машет Луиза, сидящая вместе с Антонио и Камило. — Через пятнадцать минут начало. — продолжает Иза. — Мы весь реквизит приготовили, так что можешь не волноваться. — Спасибо большое. — с благодарностью улыбаюсь я в ответ. — А сами вы как? — Супер, хоть сейчас готова в бой идти! — воинственно смеется девушка. — Наконец-то смогу доказать Мадригаль, что и без ее ценных указаний чего-то стою. — А я хотя бы раз побуду зрителем. — вклинивается в разговор подошедшая Луиза. — Ну как, не на весь прогон, конечно, но зато я теперь винтик в большом механизме, а не механик, механизмом управляющий. — Отлично, я очень рада, что у моих винтиков такой настрой! — подхватываю я. — Кстати, вы разузнали, каким номером выступаем? — Моя команда первым, Лори четвертым, а все вместе мы последним. — рапортует Изабелла. — Мда, это не совсем хорошо. — досадливо поджимаю губы я, нервно сжимая подол платья. Гораздо проще было бы быстрее отстреляться, а не сидеть в томительном ожидании. И девочки после своих выступлений могут устать. — Да ладно тебе, обычно самые классные номера как раз в конец и ставят! — Главное не переволноваться и не перегореть за это время. — хмыкаю я в ответ на Изины попытки меня подбодрить. И вдруг чувствую прикосновение рук на плечах. — Мирабель, посмотри на меня. — Я послушно поднимаю голову и сталкиваюсь со взглядом больших карих глаз, смотрящих с теплотой и уверенностью. — Все будет хорошо, слышишь? — Да все будет отлично! — поддакивает подслушавшая нас Долорес. — Конечно! — кивает подруге Луиза, после чего поворачивается ко мне. — Мира, ты у нас вообще крутышка! — И мы будем рядом с тобой. — неожиданно возникает сбоку Ками, ласково трепля меня по волосам. — Так что не дрейфь, очкастая! — Да, у тебя все получится! — с детской непосредственностью восклицает подбежавший Антонио, повторяя за взрослыми. — Это правда. — бормочет позади бархатный голос, вслед за которым ладони обхватывают знакомые шершавые пальцы. — Мы верим в тебя, Мирабель. И знаем, что ты все сможешь. — Слушайте, а давайте для поднятия командного духа руки сложим и выкрикнем наш боевой клич, ну, как в кино! — с энтузиазмом предлагает Иза, первой протягивая ладонь тыльной стороной. Все тут же следуют ее примеру. — А что кричать-то? — задает вполне закономерный вопрос Дора. Мы в задумчивости переглядываемся, после чего Иза непринужденно пожимает плечами. — Да что угодно. Главное, чтобы клич был максимально боевой. Идея всем приходится по душе, и на счет «три» наша компания на все лады разражается разноголосыми воплями, от которых мы вдовесок еще и ржать начинаем. А ничего так, правда боевой дух поднимает. По крайней мере, адреналина в крови значительно прибавилось. — Ой, десять минут осталось, все, я побежала! — вскрикивает Иза, срываясь в противоположный конец сцены. Вроде человек ночь не спал, сутки репетировал, а энергия через край хлещет. Видимо, скопившееся за три года желание высказаться перед ректором, пусть даже в виде номера на фестиваль, пересилило физиологические потребности. — Может, это прозвучит сейчас не в тему, — внезапно говорит Ками, когда все потихоньку разбредаются по своим делам, — но… Почему на тебе пиджак Маго? Я в ужасе округляю глаза. Черт. Про серьги подумала, а вот про весьма компрометирующий пиджак забыла. — А это… часть сценического образа. — нахожусь я. И говорю, в общем-то, правду. — Я же рассказывала, сначала я типа такая суровая преподавательница, а потом… — Это понятно. — с недоверчивым видом прерывает Камило. — А почему ты, например, мой пиджак не взяла? — Камило, твой вельветовый бомбер даже с натяжкой пиджаком назвать нельзя. — как можно беспечнее улыбаюсь я. — Ками, ну что за вспышка ревности, это ведь всего на один номер! Последняя фраза дается с трудом, и чтобы хоть как-то добавить ей убедительности, пытаюсь задобрить кучерявого поцелуем в щеку. — Ладно. — наконец, смиренно произносит Камило. — Но если что, мой бомбер всегда в твоем распоряжении, и он ничуть не хуже всяких там пиджаков! — Окей. — выдавливаю еще одну улыбку я, а потом с помрачневшим видом провожаю глазами фигуру актера. Вновь чувствую себя подлой обманщицей, хоть и отвечала честно. Ведь вспышка ревности была не на пустом месте. Рука сама тянется к свисающей сережке. Легонько сжимаю ее в пальцах и делаю глубокий вдох. Скоро этот обман закончится. Я должна это прекратить как можно быстрее, прежде, чем моя двойная игра повлечет за собой последствия. Блуждающий взгляд ненароком вылавливает среди снующих людей и ткани красного занавеса стоящего у сцены Бруно, украдкой смотрящего в зрительный зал. По лицу видно, что кошки на его душе скребутся в такт с моими. Подойдя ближе и тоже выглянув в зал, понимаю причину: к первому ряду с неизменным суровым и властным видом пробирается ректорша, с первых же секунд осматривая всех присутствующих оценивающим взором. Ко второму ряду направляются Куравор и Эмасьон, о чем-то увлеченно щебечущие друг с другом. Они садятся совсем недалеко от миссис Мадригаль, и Маго глядит на эту троицу не то со страхом, не то с грустью. — Бруно… — тихонько зову я, дотрагиваясь до его руки, отчего тот вздрагивает и испуганно поворачивается ко мне. — Ой, прости, я не хотела тебя напугать. Слушай, я тут подумала, ты ведь хотел узнать, каким будет выступление, так вот, думаю, будет еще лучше, если ты вместе с нами выступишь! Ничего суперсложного тебе делать не потребуется, я тебе просто покажу реплики, которые нужно будет прочитать, и… — Что? Нет-нет, давайте без меня! — поспешно отказывается Бруно, отодвигаясь и прикрываясь занавесом. На мой вопросительный взгляд оттуда слышится нарочито низкий зычный голос. — Я всего лишь куратор, меня нет в списке участников, Мирабель, а ты есть! — Ты просто боишься ректора. — иронично кошусь на него я. — Да, это тоже… играет роль. — быстро соглашается Бруно, выныривая из-за занавеса и вновь с тревогой заглядывая в зал. — Почему тебе так важно ее мнение? — спрашиваю я, обхватив его руку своими в знак поддержки. — В смысле, петиция и так гарантирует тебе возвращение, а то, понравится ли ректору наш проект или нет… Мне кажется, каким бы хорошим он ни был, она все равно никогда не будет довольна в полной мере. Поэтому зачем ты так переживаешь? Бруно поворачивается ко мне с печальной улыбкой. — Не могу по-другому. Ты просто не знаешь, сколько всего она сделала для меня. Я обязан ей буквально всем. Я просто не хочу подвести ее и причинить боль снова. Я вновь перевожу взгляд на ректора, сидящую с непроницаемым лицом и строгим всеобъемлющим взором. А ведь на самом деле знаю. В спектакле Кустодия взяла трёх друзей под свое крыло, а для Футуро стала фактически заменой погибшим родителям. Но в голове это никак не укладывается. Особенно трудно разглядеть в грозной и холодной ректорше ту мягкую и сострадающую девушку. Прошедшие двадцать лет ее очень изменили. Ей можно посочувствовать, но сейчас сердце ноет за Бруно. Мне так хочется, чтобы после нашего выступления Мадригаль сказала хотя бы пару теплых слов, хотя бы улыбнулась, не глядела зверем и не источала враждебность. Бруно в душе надеется заслужить от неё прощение, хотя умом считает, что не сумеет, и поэтому живёт с непроходимой виной внутри. Но повлиять на ректора я не в силах. Только если совершу невозможное и смогу покорить ее нашим проектом так, что она не сможет не высказать положительных эмоций. Но вот объявляют начало прогона, несколько ребят из Изкиной команды готовятся к выходу с наших кулис, а я машу подруге на ту сторону. Благо Бруно отвлекается от беспокойного созерцания начальницы и тоже подбадривает студентку жестом. Выступление Изабеллы и ее ребят проходит просто шикарно: ярко, красочно и, как потом шутила сама Иза после отыгрыша, «наконец-таки неидеально» — в конце один из участников при создании картины абстракционизма «в реальном времени», занимаясь прорисовкой верхней части, нечаянно уронил сверху краску, из-за чего одежда всех остальных покрылась фиолетовыми пятнами. Но Изабеллу это нисколечки не расстроило: она вернулась со сцены ужасно довольной и буквально излучала творческий запал и заряд вдохновенной энергии. Долорес ожидаемо показала высший пилотаж в музыкальной области, да и остальные студенты показали себя очень неплохо (хотя, конечно, до наших девчонок им ещё далеко). Зрители с разных кафедр оказываются весьма благодарной публикой, особенно в отношении своих кандидатов, преподаватели тоже не остаются в стороне. Куравор восхищается абсолютно всеми участниками (но было видно, что больше всего она гордилась именно Изабеллой), Эмасьон разглядывает выступающих с интересом, где-то с долей иронией, где-то позевывает, на кого-то даже смотрит с уважением, в общем, проявляет искренние эмоции в своем репертуаре. И только Мадригаль почти не меняется в лице, а если и меняется, то разве что на выражение недовольства. На номер Изы ректор смотрела с крайним скептицизмом, в конце расщедрившись лишь на очень скупые пару хлопков, прекрасная работа Долорес, кажется, воспринялась ей как что-то само собой разумеющееся и также не удостоилась бурного отклика. Про других студентов я вообще молчу. С каждым разом мне становится все обиднее за подруг, да и за других трудяг тоже, и все тревожнее за Бруно, в глазах которого уверенность все больше сменяется волнением и паникой. Но себе пасть духом я не позволяю. Ну и что, что шансы на одобрение Мадригаль нулевые (ладно, не нулевые, скажем, пять процентов)? Главное выложиться на полную, а там видно будет. Хотя бы не буду корить себя за то, что не сделала все возможное. К концу подходит предпоследний номер, я обегаю скрытую часть задней сцены, чтобы проверить, у всех ли все в порядке и все ли готовы, получаю от Камило поцелуй в нос на удачу и возвращаюсь к своим кулисам, где ждет порядком измучившийся Бруно. — У меня скоро крыша поедет. — издает нервный смешок он, после чего переводит на мое лицо перепуганные глаза. — Как я буду здесь один стоять? Я буду переживать за тебя, а тебя рядом не будет, ты ведь на сцене, а ты мне нужна будешь рядом, я так с ума сойду… Я уже начинаю в экстренном порядке соображать, как успокоить затюканного препода, но меня опережает детский голосок: — На, возьми. Бруно недоуменно опускает взгляд на плюшевого ягуара, что протягивает внезапно возникший Антонио. — Чтобы не нервничать. — со знанием дела поясняет он. Бруно еще несколько секунд озадаченно хлопает ресницами, но потом истерзанное тревогой лицо хоть немного расслабляется, и он с просветлевшей улыбкой берет игрушку в руки. Антонио же с важным видом салютует нам и убегает в зал, где его усаживает рядом Эмасьон. — Все получится, получится, получится… — судорожно вздохнув и прижав к себе ягуара, шепчет под нос Бруно, а затем поднимает взгляд на меня и чуть смущенно добавляет. — Это я так, для самоуспокоения. У тебя-то точно все получится, я даже не сомневаюсь в этом. И ты не сомневайся. Я очень хочу, чтобы ты всегда помнила, Мирабель, что ты — самая расчудесная, самая талантливая и самая-самая особенная. Бруно ласково обхватывает ладонью мое лицо и осторожно придвигает к себе, оставляя на лбу долгий, наполненный невероятной теплотой и даже какой-то отеческой заботы поцелуй. А потом этой же рукой обхватывает и прижимает к себе, кладя голову мне на плечо и приятно щекоча кожу щетиной. Я чувствую, как он дрожит, что ему все равно страшно, что он все равно беспокоится за нас, за меня, но при этом искренне верит, что я справлюсь. И хочет дать мне поддержку, которой ему самому не хватает. — Спасибо. — шепчу я чуть срывающимся от волнения и переполняющей благодарности голосом, нехотя остраняясь. Мы обмениваемся взглядами, которых достаточно, чтобы высказать все, что не передать словами, и я отхожу к сцене. Но все же не удерживаюсь и оборачиваюсь: Бруно крепко обнимает ягуара в руках и кивает, глядя мне вслед покрасневшими глазами. А потом свет гаснет. Глубокий вдох. Ну, поехали. — Добрый день, дорогие студенты, уважаемые преподаватели! — громким голосом вещаю я, вышагивая к трибуне под ярким светом прожектора. Все как положено: и волосы в хвостик, и очки на носу, и дипломат в руках, и лицо максимально серьёзное. Зал в темноте толком не видно, однако слышно чьи-то перешептывания, усталые вздохи или зевки, где-то видны проблески экранов смартфонов, в которые благодарные зрители успели уткнуться. Я лишь улыбаюсь про себя. Что ж, вполне нормальная и довольно предсказуемая реакция. — Наверняка такое мое появление не стало для вас чем-то неожиданным. Поскольку для многих предмет философии кажется донельзя скучным и мудреным, о котором вещают обязательно в строгом костюме и с постным видом. Но нет. — Сосредоточенное выражение на моем лице сменяется лукавой усмешкой. — Сегодня я постараюсь развеять этот миф и показать, что философия — не муторный факультатив для человека, желающего посвятить себя искусству, а важная составляющая творчества и нашего бытия в принципе. И что она тоже может быть интересной, яркой и ничуть не скучной. Вводную речь договариваю уже преображенной: дипломат, пиджак и очки (линзы предусмотрительно надеты перед выступлением) остаются на трибуне, чуть взлохмаченные рукой волосы свободно ложатся на плечи, и я окидываю зал уже новым, задорным взглядом. Небольшое оживление в ответ все же ощущается. Ну ничего, сейчас мы их растормошим. — Прежде чем начать, считаю необходимым упомянуть, что презентация проекта является краткой выжимкой огромной работы, проделанной нашей командой, поскольку в одном красочном выступлении попросту невозможно уместить весь собранный материал. Поэтому у членов жюри будет на руках полный текст работы, включающий также интервью участников. Для полной оценки наших трудов тексты переданы в руки ректора и проректора. Я поворачиваю голову. Свет прожектора хоть немного, но позволяет разглядеть их лица. Куравор ободряюще улыбается и даже украдкой показывает большой палец, параллельно пролистывая папочку, на которую с угрюмым, но все же интересующимся видом пытается незаметно заглянуть Эмасьон. А Мадригаль все в своём репертуаре: с явной предвзятостью оглядывает бумаги, хмыкает и кончиками пальцев переворачивает странички, будто брезгует даже прикасаться к ним. Ладно, Мира, только не вешай нос. С петицией получилось, и здесь сумеем переубедить. — Итак, предлагаю начать. — с еще более лучезарной улыбкой продолжаю я. — И начать я хочу с такого понятия, как эстетика. Уверена, для всех вас оно более чем знакомо, и в творческой сфере это слово так или иначе фигурирует. Но мало кто знает, что эстетика является философским учением, и изучает оно сущность и формы прекрасного. А чем же является это самое прекрасное? Вряд ли кто-нибудь из вас сможет сходу ответить на этот вопрос. Так что я попробую помочь вам. Давайте для начала вспомним, при созерцании чего или кого мы чаще испытываем эстетическое удовольствие. Консервативные почитатели прекрасного могут пойти за этим в картинную галерею, ну а современному поколению достаточно подписаться в соцсетях на понравившегося художника-любителя, которых сейчас можно найти в громаднейшем количестве, что называется, на любой вкус и цвет. За редким исключением люди находят прекрасное в природе: многие любят выезжать за город или просто прогуливаться в парке. Итак, давайте соединим эти две вещи: возьмем художественное направление, скажем, живопись, и объект природы, скажем, цветы. Цветы мы дарим друг другу, чтобы выразить симпатию, любовь, в общем, сильные и несомненно прекрасные чувства, которые мы испытываем к человеку. Да, думаю цветы здесь подойдут идеально. Я щелкаю пальцами, и зажигается экран позади сцены, отображающий цветочную композицию. Оригинал картины висит на небольшой доске, стоящей на сцене и освещенной только что загоревшимися несколькими прожекторами. — Прекрасно, не правда ли? Но, может, у кого-то есть еще идеи?.. Наверняка кто-то в зале сейчас зевнет, махнет на мое занудство рукой и шепнет соседу: «Красивая девушка — вот что по-настоящему прекрасно.» И знаете — я соглашусь. Я вновь щёлкаю пальцами и зажигается еще один прожектор, сопровождающий по пути от кулис к доске появившуюся Изабеллу. — Девушка с длинными ухоженными волосами, безупречным макияжем, одетая традиционно в платьишко и обязательно розового цвета — ну чем не прекрасный идеал? Еще прекраснее будет, если такое чудесное создание будет создавать не менее прекрасные произведения искусства. Мои слова Иза подкрепляет жестами: изящным движением взмахивает неотразимо выпрямленными прядями, строит зрителям безукоризненно подкрашенные глазки и посылает воздушный поцелуй безукоризненно помазанными губками, поправляет и без того шикарное платье, а под конец берет лежащие у доски палитру и кисть и начинает самозабвенно дополнять картину новыми бутонами. — Кажется, то, что вы видите сейчас на сцене — высшее проявление прекрасного, выполненное по всем канонам и пастулатам. Является ли это эстетичным? Ну… я бы так не сказала. Изабелла заканчивает с рисунком и отходит назад, чтобы взглянуть на проделанную работу. Но ее лицо не выглядит довольным, даже удовлетворения на нем толком нет. Наоборот, она отшвыривает подальше палитру с кистью и садится на пол, поджав колени и переведя на меня неподдельно печальный взгляд. Из Изы, конечно, вышла бы здоровская актриса. А может, она сейчас и не играет вовсе, ведь помнит наверняка, что проживала все это совсем недавно. — И для понимания того, в чем же мы просчитались, необходимо копнуть глубже, в саму суть эстетики. Дело в том, что эстетика — наука о созерцательном или творческом отношении человека к действительности, изучающая специфический опыт её освоения, в процессе и в результате которого человек ощущает, чувствует, переживает состояния духовно-чувственной эйфории, восхищения и блаженства. Проще говоря, эстетика основывается на ваших эмоциях, причем эмоциях сильной радости и восторга. Смею полагать, что красивая художница, создающая очень достойные произведения живописи, действительно может вызывать в вас приятные чувства, только не думаю, что они будут такими уж сильными. Поскольку вы уже много раз видели подобное и вам такое далеко не в новинку. Что уж говорить о самом творце, что вынужден подстраиваться под чужое ощущение прекрасного. Он не только не получит радости от своей работы, но и будет в вечном разладе с собой и станет чувствовать от творчества лишь отторжение и неприязнь. Как-то совсем не сходится с определением эстетики, верно? Дело в том, что эстетические суждения и нормы во многом определяются культурой и обществом, в котором мы находимся. Если в нем есть человек, с чьим мнением окружающим принято считаться, его понятие прекрасного так или иначе передастся остальным, пусть изначально они имели совершенно иное видение. Эстетика — понятие в целом субъективное, но что в нем остается неизменно важным — это ваши чувства, удовольствие от того, что вы творите, как творите и какой результат имеете в итоге. Изабелла резко встает, с решительным видом берет банку краски, стоящую около нее, и со всего размаху выплёскивает на цветочную картину, при этом изрядно запачкав и свое безупречное платье. Иза переворачивает доску, на обратной стороне которой оказывается ее новая работа — яркий, пестрящий абстракционизм, и девушка с воодушевлением принимается добавлять на него еще больше цветов, больше разномастных капель и завитушек, выглядя при этом абсолютно счастливой. — Мне кажется, так гораздо лучше, не правда ли? По крайней мере, в вас эта работа уж точно вызовет новые эмоции, ну а про самого художника и добавить нечего — ее творческий запал говорит сам за себя. Мы с Изой даем друг другу «пять», после чего та убегает за кулисы, а я провожаю ее аплодисментами. И из зала, что примечательно, тоже раздаются овации. Во многом от сокурсников Изабеллы и от миссис Куравор, но и остальные зрители порядком оживились, и даже интерес в глазах проснулся, из-за чего мой творческий запал увеличивается в стократ. Затем на примере Луизы я рассуждаю на тему гедонизма и утилитаризма, а в качестве творческой части сравниваю запись ее голоса две недели назад и живое исполнение на сцене после грамотного отдыха и умеренных репетиций. Следом идет выступление Камило с несколькими его друзьями-одногруппниками, на основе которого стараюсь разъяснить понятия узнавания и катарсиса в «Поэтике» Аристотеля. Завершающим становится номер о философии музыки, чьи идеи мы с Долорес отображаем в нескольких композициях, написанных ею специально для проекта. И с каждым разом мне все явственнее кажется, что аплодисменты звучат громче, отклика становится больше и что успех нас ждет совсем не за горами. Может, это самовнушение, однако чувство скорой победы и гордости за себя и за команду мне очень нравится и прогонять его я никуда не собираюсь. И на этом кураже, когда все участники, выбегают на сцену, я произношу финальную речь: — Нашим выступлением мы постарались сказать и выразить очень многое и очень надеемся, что это у нас получилось. И чтобы подвести все идеи к одной точке, хочу озвучить такую мысль: каждый из нас по-своему философ и по-своему творец. Никогда не позволяйте себе думать, что все великое было сказано и создано, что вы недостаточно талантливы и недостаточно особенны, чтобы сделать что-то поистине удивительное. Никто не вправе назвать вас посредственным или заурядным. Каждый из нас имеет волшебство творчества внутри и свой уникальный дар, который, возможно, не лежит на поверхности, который приходится долго и упорно искать, но это стоит того, поверьте. Вы можете не знать точно, в чем он заключается, вы даже можете не суметь дать ему точную формулировку, но само ощущение, что вы помогаете, что приносите кому-то пользу, ощущение нужности, гордости за себя и отклика внутри «да, это оно» дает понять — вы нашли свое место. Именно эти чувства, а не слава, похвала других и деньги. Творчество ради популярности, одобрения и материальных благ в итоге ни к чему не приведет. Такие вещи должны быть следствием из творческой работы, а не ее причиной. Лишь из внутреннего удовлетворения собой можно добиться высот и во всем остальном. Я делаю паузу, заполнившуюся немного робкими, я бы даже сказала, удивленными аплодисментами. Но мое внимание приковано лишь к Мадригаль. Она женщина проницательная, должна понять, к чему я клоню и что имею в виду. А та, в свою очередь, смотрит на меня. Бесстрастно, хладнокровно. Это как ходить по лезвию ножа. Либо ректорша разнесет проект в пух и прах и исключит меня к чёртовой матери, либо… Мне показалось или она усмехнулась? Да, точно, усмехнулась. Но не злорадно или цинично, а как-то снисходительно или даже… грустно? И на лице как будто промелькнуло уважение. О. Боже. Мой. Серьезно, неужели правда удалось?! Так, спокойно. Остался последний, решающий шаг. Сейчас наверняка обязательно все получится. — На этой ноте должно закончиться наше выступление на фестивале. Но сейчас я считаю необходимым произнести послесловие-благодарность. В этом проекте собрались одни из самых лучших студентов нашего университета, но они бы не стали таковыми, если бы не их не менее талантливые преподаватели. Миссис и мистер Куравор, мисс Эмасьон и мистер Сонидо, вся наша команда выражает вам огромную признательность за ваш труд, за неустанную поддержку и наставничество. Эти аплодисменты — вам. Все присутствующие на сцене разражаются овациями, и к ним незамедлительно присоединяются рукоплескания из зала. Чуть смущённые супруги Куравор с улыбками переглядываются и в такт с остальными хлопают в ладоши. Эмасьон с ироничной ухмылкой закатывает глаза, и все равно видно, что ей приятно. «К чему весь этот парад лести?» — очень кстати проносится в моей голове. Ну, во-первых, это от чистого сердца, многоуважаемая мисс Эмасьон. А во-вторых, это очень удачная подводка к, пожалуй, одной из самых важных частей выступления. — Но еще я хочу выразить благодарность человеку, без которого всего бы этого не случилось и которому я обязана стоять на этой сцене. Человеку, который поддержал мою безумную идею и помогал на всем пути ее реализации. Человеку, что поверил в меня и смог доказать, что я чего-то стою, и показать, что я способна сделать что-то по-настоящему грандиозное и особенное. И теперь я хочу отплатить ему тем же. О том, какими высочайшими профессиональными качествами обладает этот человек, думаю, в полной мере высказал наш номер, который получился таким, какой он есть, во многом благодаря ему. Но, помимо преподавательского таланта, он обладает невероятно доброй душой и верностью месту, в котором работает, и всем тем, кто к этому месту причастен. Да, многие из вас знают его по слухам и мои слова могут звучать для вас несколько странно. И я не могу утверждать, что эти слухи беспочвенны, что тот, о ком я говорю, идеален, нет, но… если человек признает свои ошибки и пытается всеми силами их исправить, разве он не заслуживает второго шанса? Прежде чем судить кого-то, узнайте его ближе, не спешите надеть ярлык, основываясь на мнении из чужих уст. Я поступила именно так и ни секунды не пожалела о своем выборе. Ведь если бы я тогда не пошла против мнения толпы, я бы лишила себя знакомства с одним из самых умных, самых талантливых и самых необыкновенных людей, каких я когда-либо встречала. Смаргивая непрошенные слезы, я с широкой улыбкой поворачиваю голову к кулисам. Бруно стоит, замерев в полнейшем изумлении и даже выронив ягуара из рук, и глядит на меня огромными ошарашенными глазами. И эти изумрудные глаза смотрят так пронзительно, что я еле сдерживаю смех и радостные всхлипы. — Мистер Маго, спасибо вам огромное. За все. Вся моя команда вместе со мной начинает хлопать еще громче. Бруно, вконец смущенный и даже перепуганный таким вниманием, расплывается в робкой растроганной улыбке. Которая тут же исчезает, когда я кивком указываю на сцену. Краска моментально исчезает с его лица и он с выражением неодолимого страха, граничащего с ужасом, слабо мотает головой, отшатываясь назад. Ладно, значит, гора пойдет к Магомеду. Я пересекаю сцену, направляясь прямо в кулисы, откуда Бруно, кажется, с удовольствием бы сбежал, если бы не приковавший его к месту испуг. — Мирабель, пожалуйста, я не хочу, я не могу туда пойти… — шепчет он с отчаянной мольбой в голосе, пытаясь затеряться в ткани занавеса. — Бруно, послушай. — мягко, но при этом вкрадчиво и очень серьёзно прошу я, взяв его заледеневшие ладони в свои. — Пожалуйста, позволь мне наконец вытащить тебя из тени. Просто дай мне шанс вернуть тебя в семью Каситы. Ничего плохого не случится. Я буду рядом с тобой. Несколько мгновений Бруно всматривается в мое лицо огромными беспомощными глазами, застыв в мучительной нерешительности. А потом крепко сжимает ладонь и еле заметно кивает, двинувшись к сцене. В первые секунды зал молчит в растерянности, и это молчание кажется мне вечностью, от которой все холодеет внутри. Но вот начинают аплодировать студенты с кафедры Долорес, вслед за ними присоединяются однокурсники Изабеллы, затем Луизы, даже некоторые актеры — видимо, одногруппники Камило — пересиливают смятение и тоже начинают хлопать. Никогда еще звуки оваций не давали мне такого сильного чувства облегчения и ликования. Конечно, я видела, как девчонки и Ками жестами и очень выразительными взглядами подтолкнули к этому своих товарищей на зрительских местах, но Бруно-то этого не увидел. Хотя, по-моему, ему и дела нет до этих аплодисментов. Он смотрит только на них. На Куравор, не жалеющей ладоней для искренней поддержки, на Эмасьон, чье выражение лица едва ли можно назвать радостным, однако ее кроткие хлопки все равно доносятся из зала. Но самое главное на Мадригаль, которая всего-то одаривает нас сдержанными овациями и подобием удовлетворённой улыбки. Но как преображается его истерзанный жуткой боязнью вид, сколько просыпается в нем радости, словно у маленького мальчика, наконец получившего после стольких трудов от матери одобрение. И мне вдруг становится нестерпимо его жаль. Одно лишь отсутствие во взгляде Мадригаль презрения и недовольства вызывает в нем такое благоговение. Но пусть даже так. Для меня самое важное то, что я смогла доставить ему эти эмоции. Внезапно кто-то справа толкает меня в бок. Изабелла тихонько кивает назад, вглубь сцены, где с одного из каких-то непонятных рычагов свисает пиджак Бруно, грозясь вот-вот упасть. Видимо, когда уносили трибуну со сцены, он нечаянно за них зацепился. Ну да, как-то не солидно преподу стоять в одной рубашке, да и пиджак сейчас помнется, еще и кто-нибудь наступит. Поэтому слегка сжимаю потеплевшую ладонь, мол, не боись, скоро приду, и незаметно продвигаюсь к задней части сцены. И вдруг, спешно пытаясь отцепить пиджак от металлической ручки, дергаю дурацкий рычаг вниз. Я ойкаю, и за моей спиной загорается что-то зеленоватое. Но что гораздо страннее — в зале мгновенно повисает полная тишина. Испуганно повернувшись назад, я с еще большим удивлением замечаю, что все хором смотрят куда-то вверх. Поднимаю голову и понимаю — все смотрят на фонарь, освещающий зеленым светом знак вопроса в орнаменте потолка. Эмм… и в чем прикол? — Что произошло? — как можно тише спрашиваю я на стоящего около меня Камило, смотрящего вместе со всеми на непонятное мне одной местное чудо света. Тот поворачивается ко мне с потрясенно-восхищенной улыбкой. — Он все это время не загорался! — радостно шепчет он. — Ты его зажгла! Эээ… окееей? Понятнее не стало, но, судя по всему, явно случилось что-то из ряда вон выходящее и вроде как… хорошее? По крайней мере, если смотреть на Бруно, которому скоро челюсть придется с пола подбирать. Равно как и Мадригаль вместе с Куравор и Эмасьон. Эти четверо, кажется, больше всех в шоке от происходящего. И — кто бы мог подумать — именно они возобновляют аплодисменты. Сначала Эмасьон остолбенело принимается хлопать в ладоши, за ней подхватывает не менее обескураженная Куравор, а там уже и изумленная Мадригаль присоединяется к их ошалевшей компании. Тут уже подключается весь зал, и на такой для меня лично странноватой, но весьма неплохой ноте завершается прогон, только вот Бруно, в непонятной эйфории гипнотизирующего фонарь, приходится оттаскивать назад, чтобы занавесом не пришибло. — Очкастая, ты просто большущая-пребольшущая мо-ло-дец! — вопит Камило, подхватив меня под мышки и закружив вокруг себя под триумфальные вопли девчонок. — Мы тобой просто неимоверно гордимся! — А я неимоверно горжусь вами! — торжественно заявляю я, спустившись с рук Ками на землю. — Вы все были просто офигенны! Такого бы успеха точно не случилось, если бы не… Ой! — Я неожиданно сталкиваюсь лицом со знакомой пахнущей древесным парфюмом рубашкой, к которой меня прижимают в объятиях ласковые ладони. — Спасибо. — доносится до моего уха полный безмерного счастья и благодарности шепот. И услышав одно лишь это слово понимаю — все было абсолютно не зря. — Ну что, получается, отстрелялись? — с облегчением спрашивает Луиза. — Какой отстрелялись, у нас с Мирой еще прогон спектакля через пару часов! Блин, точно. Сейчас Эмасьон еще и репетировать нас заставит, потом повторно все это перед Мадригаль показывать… Божечки, мне кажется, я уже на середине от усталости свалюсь! — Погодите, сначала канделябр должна финальное слово произнести. Вон, уже занавес опять открывается, давайте, все за кулисы! Бруно наконец выпускает меня из объятий, и мы спешим уйти со сцены, куда на наше место уже чинно-благородно поднимается ректор. — Уважаемые коллеги, дорогие студенты! Прежде всего хочу выразить огромную признательность за проделанную вами работу, были видны все ваши старания и все участники весьма достойно показали проекты для выступлений на предстоящем фестивале. Печально, что некоторые в этом году отказались от участия, однако внезапно смогли порадовать те, кто сменил вектор деятельности, и те, кто… кхм, выступает в первый раз. — Мадригаль бросает мимолетный взгляд в нашу сторону, и я прям чувствую, как Бруно около меня готов взлететь от восторга. — В целом, я осталась довольна показанным на этой сцене, конечно, есть над чем поработать, однако я рада сообщить, что все команды допускаются к участию в фестивале. Что касается спектакля от учащихся на актерском факультете, то его отсмотр отменяется ввиду того, что комиссия театра не сможет посетить нас сегодня вечером. Для проверки материала руководством «Таленто» будет организован смотр в электронном формате, подробности я передам соответственно декану факультета. Личную проверку я решила не устраивать, поскольку полагаюсь на добросовестность и ответственный подход мисс Эмасьон к делу и уверена, что комиссия в любом случае примет нашу заявку на участие. Что ж, спасибо всем ещё раз за плодотворную работу, прогон официально объявляется закрытым. — Нифига себе! — весело хмыкает мне Камило, когда ректор уходит со сцены. — Прикинь, она нам доверяет! У Мадригаль что, впервые за несколько тысяч лет хорошее настроение появилось? — Зато теперь уж точно отстрелялись. — с удовлетворением подытоживает Луиза. — Ну что, кутить? — с задором вопрошает Долорес. — Не-не-не, я пас! — сразу же отмахивается Иза. — У меня в планах здоровый двенадцатичасовой сон! — Да ладно, шучу я. У нас еще не все мероприятия кончились, чтобы кутить. Все же помнят, какой послезавтра день? — интересуется Дора, очень выразительно смотря в мою сторону. — Да. — под напором карих глаз отвечаю я в унисон с голосами по бокам меня. И так же в унисон обладатели этих голосов берут с обеих сторон мои ладони в свои. Я нервозно сглатываю и ещё пуще холодею под многозначительным взглядом Долорес, красноречиво говорящим: «Давай Мира. Пора сделать выбор. Либо сережки, либо платье».