50 лет назад…
Нацуми удручённым взглядом обводила заснеженные виды гор Кодоку. Уже вторую неделю она вышла на задание с несколькими подотрядами третьего дивизиона, коим она командовала вот уже почти год. И хоть на улице вроде как было лето, в этом месте царила вечная зима, а её женщина уж очень не любила. Куда лучше было проводить ночи рядом с любящим мужем, в их доме, в их спальне, а не созерцать однотипные пейзажи и пасмурные лица подчинённых. Катакура уже на второй день весь мозг выклевал своим ворчанием. Будто самой Кучики нравилось бегать по горам и искать ёкаев. — И откуда они вообще повылезали? — ругнулась блондинка, машинально потирая плечи. Пусть на ней была надета утеплённая версия шихакушо и белое пальто вместо хаори с меховой подкладкой, высоким стоячим воротом и цифрой «三» на спине, так ещё и покров духовных частиц покрывал тело, леди Кучики всё равно было холодно. Хотя бы от того, что вокруг были одни сугробы, мозолившие глаза своей идеальной девственной белизной. За спиной возник источник реацу — из сюмпо вышел лейтенант Кира, преклоняя колено перед старшей по званию. Женщина вздохнула: она просила синигами не соблюдать эти правила субординации, пока отряды на территории гор. Изуру опустился прямо в сугроб! Ну и шут с ним, раз такой принципиально правильный. — Капитан Урахара, — обратился парень по старой форме. Нацу хмыкнула. В третьем дивизионе так и не отучились обращаться к ней по фамилии супруга. Впрочем, даже Бьякую это не смущало, ведь не возникало путаницы в идентификации высших офицеров: когда кто-то упоминал «капитана Кучики» все понимали, что он имеет в виде командира шестого отряда. — Квадрат «дзета» чист. Женщина разочарованно вздохнула. Хотелось уже найти этих ёкаев, которые по какой-то причине вдруг стали появляться в этом регионе и пугать местных людей, многие из которых относились к знати. Рядом ведь располагалась Юмесима. В этот момент рядом появился второй лейтенант. Ичимару отрицательно покачал головой на немой вопрос глаз Нацу, говоря этим, что в квадрате «эта» тоже ничего не нашли. Разочарование на лице блондинки можно было увидеть даже в полуночной темноте, а ведь рядом из источников света была луна, освящающая лагерь, который находился в двадцати метрах от места небольшого сбора высших офицеров третьего дивизиона. — Встань уже, — бросила она Изуру. Когда парень исполнил приказ, Нацуми обратилась к обоим своим лейтенантам: — Утром двинемся западнее. Надо скорее с этим разобраться и вернуться уже домой. Мерзко здесь. — И одиноко без объятий-то супруга, не так ли, леди Кучики? — лисья ухмылка Гина чуть не спровоцировала капитана долбануть каким-нибудь Сяккахо по нему, но Нацу ограничилась снежком прямо в наглое лицо лейтенанта. Причём она не кинула его, а просто растёрла по наглой физиономии лучшего друга. Тот лишь отплевался от талой воды, а когда уже хотел отплатить блондинке её же монетой, женщины уже рядом не было. Изуру всеми силами пытался скрыть улыбку, но когда Ичимару шуганул его, приказав уйти на пост (как-никак, Гин в недалёком прошлом был капитаном, и Кира по договорённости с Нацу решил подчиняться ему как менее опытный второй офицер), парень рассмеялся во всей голос. Тогда ему прямо в рот и прилетел снаряд из снега — весьма коварный и подлый ход от вундеркинда Сейрейтея номер один.***
Нацуми не спалось. Палатка действительно казалось местом сосредоточения её одиночества. Отсюда даже нельзя было связаться с «двором чистых душ» — региончик такой мерзопакостный. И ведь Ямамото запретил шестому отряду выступить в качестве поддержки, якобы без мужа под боком у женщины дело быстрее закроется. Это, конечно, правда, но ведь ёкаи не излучают духовной энергии, ибо они создания Небес или Ада, и дело всё изначально пахло неприятностями в виде своей легко угадываемой затяжности. Решив, раз уж всё равно маяться от бессонницы, капитан решила исследовать путь, по которому завтра предстоит ей двигаться со своими подчинёнными. На миссию решено было взять лейтенантов и отряды Катакуры и Люмьер. Немного, но весьма действенно и сплоченно. А если бы Аска умерил свой гонор, было бы практически идеально. Ведь вообще идеально — только дома. Хорошо, что хоть Белл немного сдерживала четвёртого офицера, а то бы Нацуми его просто придушила. Первые десять минут было спокойно. Сугробы — деревья, деревья — сугробы. На одном особо скользком участке Кучики поехала вперёд ногой. Чертыхнувшись в который раз за день и отругав мысленно Катакуру за то, что тот «испортил» своего капитана, заразил сквернословием, женщина перестала витать в облаках и стало двигаться более обдуманно и осмотрительно. И это окупилось почти сразу же. Спустя ещё несколько минут пути она заметила освещённые лучами выглянувшей из-за тёмных облаков луны следы. Не человеческие и не звериные, хотя были и такие. Нацу завела руку над рукоятью занпакто, которое с недавнего времени она носила на поясе, а не за спиной, и медленно двинулась в чащу, куда вели отпечатки лап и ног. Никогда ещё хруст снега не был таким громким для женщины. Вскоре послышались тихие-тихие звуки: фырканья, шуршания, шипения, тихие взывания и ещё какие-то необъяснимые, похожие на те, что издают светлячки. Она не стала прятаться и просто пошла на них, не желая бороться с любопытством. У двух близко растущих елей стоял óни. Высокий, под два метра точно. Не внушительный телом, но явно крепко сложенный, как Бьякуя. Всё тело скрыто под поношенной тёмной одеждой, даже руки и шея замотаны в чёрные полоски ткани. А вот волосы рыжие, почти красные, длинные, собранные в высокий хвост. На лице — алая маска с рогами и клыками, которые держали самое настоящее танто. Вдруг демон обернулся на Нацуми. Она даже не успела осмотреть остальных ёкаев, как те быстро разбежались в разные стороны, только и можно было заметить их сверкающие пятки аномальных телец. Послышался хлопок крыльев — наверняка на поляне был тэнгу, в конце концов, они любят горы. Тем временем óни схватился за катану с чёрной оплёткой. Кучики повторила жест, сжав в руке рукоять занпакто и быстро встав в боевую стойку. Однако демон не спешил нападать — прорезями маски он пристально смотрел на женщину, точнее даже наблюдал за ней. Вдруг втянул воздух носом, словно собака, берущая след. Выпрямился, опуская оружия. Блондинка медленно повторила за ним, принимая более расслабленную позу. — Я не желаю зла, — неторопливо и вкрадчиво заговорила она, поднимая руки перед грудью ладонями к демону. Его фигура выглядело напряжённо, но не настроено негативно. Он снова принюхался, после чего выплюнул устрашающим голосом, словно исковерканным каким-то прибором: — Кровь небес. Нацуми ничего не успела ответить. Вдруг из-за спины óни послышалось угуканье — те звуки, которые может издавать лишь ребёнок. Младенец. У женщины втянулось лицо в изумлении, когда в свете луны, словно специально направившей свои лучи туда, куда смотрела Кучики, она увидела между двух стволов большую корзинку, покрытую несколькими покрывалами. Демон не обернулся, лишь снова голосом самой преисподней произнёс: — Дитя Небес и Ада, кровь небес. Жизнь страшнее смерти. Преданная и свергнутая. Участь души не так тяжела. …и исчез, растворившись в темноте. Подавить оцепенение удалось лишь тогда, когда ребёнок захныкал. Не успев хоть как-то обдумать слова óни, но сумев запомнить их навечно, Нацуми кинулась к корзинке, суетливо отодвигая ткани. Как бы теплы они ни были, дитя не могло выжить в чудовищных условиях гор Кодоку — любая душа, не способная защититься духовными силами, замёрла бы здесь в течение пары часов. Если костёр рядом — протянули бы день. В плетёной люльке Нацуми нашла не только четырёхмесячного младенца с пушком волос цвета нефрита, но и самого настоящего оками. Белошерстный волчонок с красными отметинами вдвое больше ребёнка свернулся калачиком вокруг него, согревая теплом своего сорокапятиградусного тела. Малышка — а это была девочка — перевела на женщину свои большие зелёные глаза, горящие как два александрита, и вдруг каким-то осмысленным взглядом стала рассматривать склонившуюся над нею незнакомку. А потом рассмеялась, начав протягивать к ней свои крохотные ручки, разбудив этим действием оками. Екиджу открыл свои угольные глазки, впившись слишком умным для простого животного взглядом в Кучики, но потом вновь закрыл их, уложив милую мордочку на лапах по-другому. Девочка продолжала хихикать и тянуться ручками к Нацуми. Тогда женщина, как заворожённая, приблизила к маленькой ладошке указательный палец, который тут же оказался в плену в малышки. Он, видно, понравился девочке, которая тут же начала мотать его в разные стороны, заливисто смеясь. Словно отмерев, Кучики поспешно подняла замотанного в тёплое пуховое одеяльце ребёночка и спрятала его под заменяющее ей хаори пальто. Ёкай снова приоткрыл свои умные глазки и стал пристально наблюдать за действиями незнакомки. Нацу лишь с выражением раскаяния на лице погладила екиджу, почесав у него за ушком. — Спасибо тебе, друг. Но леса Кодоку не место для дитя. Выпрямившись, Кучики получше замотала ребёнка в его одеяльце и свою одежду, после чего ушла в сюмпо, исчезнув из поля зрения духа. Волчонок только протяжно заскулил, устремив печальный взгляд в ту сторону, в которой скрылась с малышкой синигами.***
Прибыв в лагерь, Нацуми поставила на уши всех своих офицеров. Толком ничего не объясняя, женщина заявила, что возвращается в Сейрейтей, и приказала синигами оставаться в горах ещё пару дней. Если активности ёкаев не будет замечено, им надлежит возвратить вслед за капитаном. После этого Кучики сразу же отправилась на полной скорости домой, даже не передохнув после дня работы.